I

Детальки словно паззл мёртвых -
Собрать их может только тот,
Кто наделён умом нерóдных 
Кому зайти в портал - не труд.
Андрэ сидел же на кровати,
Десятый час шёл позади,
Как мальчуган сел за загадку
О кой твердили "Нету толку".
Но он надеялся и верил,
Глядя в исписану тетрадь,
Скукожившись, хмурясь, лелеял:
Не будет скоро "Тишь да гладь".

II

Твердили "там" о нём сурово,
Чего и сам поди не знал:
"Мальчишка, сэр, совсем уж мал,
Но этот выбор - ваше право.
Ему семнадцать отроду,
Вы знали это, выбирая
Себе пленённого кряду
Других отшельников из Мгая."
Мужчина тот глядел устало.
Как будто дали ему выбор,
Как будто сам он был пугáло!
Но принял этот приговор.

III

Вернёмся к нашему мальцу,
Который с этими делами,
Совсем забыл и про овцу,
И про должок отцу с дровами.
Не постучавшись, не спросив,
Влетела женщина в халате,
Со взглядом взбе́шенным на ди́те,
Взревела, парту сокрушив.
"Чего ты здесь сидишь, бездельник?
Ты быть где должен? Отвечай!
И сыном мне зовешься, умник,
Ты был рождён для "Не мешай"?!"

IV

На сей он очи закатил,
Не поднимая головы,
Вернулся к делу, что чудил,
Решив так избежать жертвы́.
Но матушка вопила пуще,
Что должен быть сейчас у чурки,
И что дрова вчерашние из рощи
Уж час должны стоять у пурки.
"Я для чего тебе твердила
(Не смей язвить "Не говорила")
Вчера, сегодня, что с отцом
Мы в храм священный наш идём?"

V

"Андрэ!" - воскликнула она,
И топнула, и подошла,
Схватила сзади, как котёнка
За воротник, и повела.
Детальки, механизм, тетради -
Всё повалилось вслед на по́л,
Он, вырываясь, бился кзади,
Кричал, что вот, решение нашёл.
Стремясь поднять свой труд негласный,
Увидел юноша глаза,
Наполненные злом, оскал ужасный.
Мать пнула под кровать - а на щеке слеза.

VI

Тотчас упал он на колени,
Рукой рыща своё добро,
Кровать придётся двигать к сте́не,
Чтоб не лишиться ничего.
И женщина же непреклонна:
Тащила всё за воротник,
И крики злые не слыхала,
Очнулась же, когда сын сник.
Закрыл он локтем красный нос,
Отпихивая мать.
И встал, и громко зашагал уж прочь,
Твердя себе "Всё под откос..."

VII

"Да как ты смеешь, мальчуган?
Забыл, наверное, совсем,
Тебя я, верно, родила, воспитывала. Кем?
Уж точно не нахлебником! Баран!"
Юнец, с рассудком подкосившем,
Махнул рукой на принципы свои,
И развернувшись, закричал о накопившем,
Чего таил всё время, дни за дни:
"Не стоит делать из себя святую,
Да, мать ты мне, тут не поспорю.
Но я, к тому же, сын твой - забываешь,
Сын не служанка, ты же знаешь!"

VIII

Он заскулил, извёлся, поднимаясь
На носки - схватил отец за ухо.
"Ты вздумай мне ещё ругаясь,
На мамку раскрывать поклюво!
Твоя бессмысленная вера,
Безнравственна, обречена
На поражение в Агора,
Иль только после заговенья моркова?"
Андрэ же что-то вставить захотел,
Да отче тут же перебил:
"Твои ллюзорные порталы к божеству
Поверь - не обретут вовек уму"

IX

Сын шмыгнул, папа хмыкнул,
Повёл наружу ди́тятко своё.
Мать дождалась ухода, как сник гул
Вздохнула, опуща веко́.
"Николь", - кричала та, не сдвинувшись, -
"Николь" - звала она, нахмурившись.
И в комнату сходила дочкину,
"Николь! Искать тебя я не пойду!"
Она вернулась в комнату Андрэ,
Где было действо пять минут назад,
Дочурочка же лежала на ковре,
Из-под кровати виден был лишь зад. 

X

"Николь" - воскликнула она опять, -
"Тебе вот сколько повторять?"
Девчонка дёрнулась слабо́
На вид лет восемь ей дано.
Послышался глушённый звон металла,
Та на локтях из-под кровати выползала,
Испуганно глядела Ни на мать,
А женщина и рада сей эмоци вызывать.
Недобро покачала головой,
На пятках развернулася, бросая:
"Я притворюсь тебе слепой, глухой,
С отцом тебя на ульце ожидая"

***

XI

Высо́ко здание, стеклянны куполами,
Стояло в центре города сего
Его от всех оберегало
Гражденье, может с третью этажами.
Забор красивый: чёрточки на нём,
Что собиралиси в орнамент,
Врата как под громил с небесною Каём,
Красивились - ну точно монумент.
И храм такой тут возводили,
Ну прямо в каждом городе страны -
Рондерри. Не поверить не могли
Что выше них нет больше пустоты.

XII

А около него нет ни цветинки:
Сплошная грязь с иссушенной травой,
Да друг по друге скачут муравейки,
И мышьи норы прям как в строй.
Всё население собра́лось в это время
Да громоздился прям у входа тот народ.
Галдели громко и отборно, словно племя,
Не слышали друг друга - дел не в проворот.
Пускали в храм в особенны минуты,
Когда звезда ещё видна,
Когда по сторону планеты,
Луна глядела ехидна́.

XIII

Николь пихнула по́д бок маму,
Указывая пальцем землю:
"Ты только посмотри, мамуля,
Здесь столько мышечек, роднуля.
У них, что, связан хвост?
Быть может это муравьиный мост?"
В ответ та округлила гла́зы,
В свету блеснули будто стразы.
И громко носом воздух затянула,
И дочь в другую сторону тянула.
"Ты не смотри туда, Николь!
Ах, Ами, это мышь-король!"

XIV

Девчонка не перечит - знает,
Что ей никто не объяснит,
И что за странный "мышь-король"
Нельзя смотреть на него коль.
Она запомнила, как мантру,
Как аксиому, как сума́тру,
О том, что мама есль злится,
То ей никто не субедится.
А мать тем времнем подошла
К супругу, зашептала
И оба те теперь стоят,
Испуганно фонят. 

XV

Он быстро дочку на руки поднял,
Пропихиваясь чрез толпу.
Боязливо лишь зашептал:
"Ребёнок мой нашёл Гаппу́"
Все тут же резко замолчали -
Такого те не ожидали.
Все разошлися в стороны́,
Пуща вперёд "любимчиков" судьбы.
Николь тем временем клялась,
Что больше никогда не скажет,
Что видела ту саму мразь,
Который каждый королём зывает.

XVI

Такую животину та видела не раз,
Но вот признаться в этом, 
Пришлось лишь в этот час.
Старик (безумец в чёрном)
Хватил отца к локтю,
И близко наклонившись,
Шептал словно в бреду:
"Вы, точно убедившись,
Подняли шум да гам?
И правда ль, что дитятко
Узрело всё прям сам?"

XVII

Мужчина же, насупившись,
Ответил просто: "Да"
От всех вопросов открестившись,
Он ждал решенье старика.
"Чтож... Так следуйте за мной"
Ответил тот прям словно в бой.
За огражденьем было хорошо -
Поспорить невозможно,
Здесь всё вокруг уж зелено,
Снаружи было просто.
Тропинка здесь протоптана к дверям,
Но словно сделали к гостям.

XVIII

По стенам ли́ана стелилась,
Вокруг дубы веко́вые рослись,
На коих певчие синицы,
Всё строили а-ля "столбцы".
И белки прыгали повсюду,
Цветы прекрасной красоты
И запахом - не вчуешь сроду,
И виду не увидишь ты.
Здесь жизнь была -
Конечно факт,
Хотя уж более как пакт, 
Она тут, верно, что жила.

XIX

В самом же зданье было грустно,
И было от наружи там отлично.
Вокруг всё было чёрно-белым,
Не так, как ожидалося - небесным.
Вокруг всё было по глазам.
Они были́ и здесь, и там.
На каждой плиточке, в воде,
В окне, на стенах и кой-где.
Помимо них висели к ря́дам,
Зерка́ла во весь рост уравам.
Еще здесь было уж душнó -
Свет, кроме свечек, - лишь окно.

XX

Они влетели в бо́льший зал,
Что был весь в чёрном цвете,
В средине высился ида́л,
Пред ним - трюмо громадное и в свете.
Они взвышались над всем здесь,
А гла́за статуя следила,
Чтоб никуда не отводила
Ты бренный взгляд под пре́дел весь.
Но из-за зеркала, плывя,
Повиделась фигура,
Под полотном черным следя,
Не говорила шура.

XXI

Остановилось чучело, притихнув.
И тот нелепый мужичок,
Что встретил их тогда, схромав,
К нему подспел уж прям хрячок.
Он громко-громко зашипел,
Что слышно было эхом всем:
"Девчонка эта Га́ппу отыскала,
Живого Га́ппу оборвала!"
Мужчина гла́ву опустил,
Старик же только вскрикнул:
"Но как же так, сэр, как же так?!
Это дитё же ведь простак!"

XXII

Но человек опять смолчал,
Не выдавив ни слова,
Тогда старик уж проиграл,
Бубня себе же снова:
"Мы можем ей помочь, решайте.
Ама́ не сценит ваше "Изгоняйте"!"
Тогда тот в чёрном вымахнул рукой.
"Коль не поможем мы - отправят на убой!
Её же могут захватить
Мышиные бродяги,
Вам там ничто не ухватить!
Так сделай выбор тва́ги!"

XXIII

Прошла минута, две иль три -
Решил сконец мужчина:
Он медленно подплыл к папе́,
И принял в руки Крына.
И опустил дитё пред отраженьем,
И обхватил её главу́ ладоньем:
Николь смотрела на себя,
Не в силах отвернуть глаза.
Лицо склонилось к её уху,
Николь дрожала в его руху.
И сердце громко ухало в груди,
Вселенский страх наполнил всё внутри. 

XXIV

Она была здесь уже раз,
И может сказать честно:
Не видим был тогда атас,
Что бродит повсеместно.
Тогда был лишь неясный гул,
От зе́ркал отходимый.
Сейчас ей над ухо́м грубы́й
Змей-глас читал "Капинтул":
"Ты в зеркало гляди дитё,
Ищи себя в глазах,
Не потеряйся ты, дитё,
Спасёшься лишь в своих глазах"