Аннотация: Когда ты перестаешь быть жертвой, ты становишься чем-то большим. И тогда падает вторая печать на лоб проигравшего. Сколько их еще будет? Не знает никто. Посвящается Певереллам.
1
Желтые глаза открылись и блеснули в утренней полутьме. Тяжелый вздох больного существа пронесся по нагроможденному помещению чердака. Еще один вздох уже не вызвал колебания воздуха около чуть отвисшей, но еще задорно торчащей верхней губы. Голубой свет чердачного окошка отпечатал привычный крест на тонких дешевых березовых половицах, и пополз в сторону затаившегося. Мир замер на миг.
Существо сделало боязливый шаг в сторону света, осознал, что он совершил, и трусливо спрятался в тень за коробки со старыми ненужными тряпками, что дородные хозяева вынесли из жилых помещений. Пожалели время на вынос тряпок до помойки. Засунули на чердак, понадеявшись, что может быть со временем пригодиться, но нет, не пригодилось... Так и стояло, и пылилось.
Существо привычно завыло, тряхнуло головой и прокричало еще громче. Снизу раздался злобный стук деревянным предметом и ругань на английском.
Прищурив глаза, трусливо вжав голову в плечи, существо затрясло металлической цепью на ноге, привлекая к себе внимание. Но снизу раздался еще более громкий стук деревом, и уже откровенно невыносимый мат, поминавший всех двенадцать апостолов и имена Бога всуе. Существо не унималось. Ему хотелось есть, пить, и чего- то еще. Но что... Он никак не мог вспомнить.
Тем временем снизу наступила тишина. А еду никак не несли, как и воду.
Обойдя по кругу маленький доступный для движения пятачок, что позволяла крепкая цепь, одетая на левой ноге, существо привычно завыло, пытаясь достучаться до жильцов дома. Хозяев.
Но тишина была ему ответом. Жажда и желание пожрать становились невыносимым. Не так ... ЖРАТЬ! Живот свело в невыносимой судороге.
Существо принялся носиться кругами перепрыгивая руками по стенам коробок, до тех, до которых позволяла коснуться цепь. Обычно этот шум привлекал внимание и ему приносили еду и воду, но не в этот раз. Силы постепенно оставляли узника. И после очередного стука по коробкам он вяло упал на затертые до лоска подошвами ног круг его жизни.
Шел седьмой день без еды и воды.
Никогда его хозяева не оставляли своего любимого питомца так надолго без внимания. Но зря худой человек в жалкой набедренной повязкой на теле, во взгляде которого не было ничего человеческого, пытался привлечь внимание снова и снова.
Вслушиваться в тишину было одним из любимых его дел. И пытаться понять. Осознать. Что он и кто? Вот, и в этот раз, от безысходности и острого, жгучего чувства голода, он погрузился глубоко в себя, начал медитировать и заметил там, далеко и в глубине, темную тень. Попытался поймать ее, но тень привычно ускользнула.
Вынырнув в реальность, отметил что круг света от окна уже продвинулся достаточно далеко к полудню по полу чердака.
Все метки давным- давно были занесены в его памяти. Но одна, вон там, около черного ящика вдали, каждый раз скребла по его сердцу. Что -то тягостное тянуло и звало существо к себе, но длины цепи не хватало даже на пятую часть пути, и существо в очередной раз тяжело вздохнув, завыло еще горестнее. Но привычного стука, мата, либо любого движения или звука снизу не различалось.
И тогда он понял, что его оставили умирать.
Замерев на миг, существо широко раскрыл глаза. Видение его мира, жизни и существования растаяло как дым. Ему хотелось жить. Собрав последние силы, он принялся вытаскивать крюк из пола, кидаться по коробкам, и стучать по полу.
Все было без толку. День заканчивался. Но к нему никто не шел. И тогда существо забилось за самую дальнюю коробку, и протянув руку в темноту, крепко зажмурил глаза и ухватился едва двигающейся от усталости левой ладошкой за воздух и потянул нечто на себя.
Воздух в помещении колыхнулся. Но ничего больше не произошло.
Существо умирало за коробками, упрямо дыша спертым воздухом, что накалился от обитой жестью крыши. Грудь уже не ходила ходуном, а только слегка поднимались торчащие ребра под тонкой как воск кожей, покрытой слежавшейся грязью.
Время слишком медленно шло для больного. Он не выдержал и потерял сознание.
Тьма милостиво окутало одного из своих детей, тоненькой струйкой вливая силы в исчезнувшие, дистрофированные мышцы, и ласково гладила по голой голове своего сына, обреченно ожидая призыва на помощь. Но зова не было.
Существо очнулось в темноте наступившего вечера. Спекшийся рот едва выдал слабый звук из высушенного рта.
Но, чу, снизу послышался звук. Или он в ожидании чуда, уже был готов признать себе о начавшихся галлюцинациях. И все же, удержавшись на краю реальности, он поднял левую руку, сжал в кулак и торчащими костяшками начал постукивать по доскам пола.
Прислушался к ответу. Не услышал ничего, и устало откинувшись на пол, сам не заметил, как ухватился пальцами за тьму снова, как и в первый раз. Потянул к себе само пространство, но не дотянул. Снова улетел в бессознательное состояние.
Мир играл ему реквием. Ноты вплетались тонкими линиями, проходились по личности впитывались в разум, поднимая и пробуждая сознание. Существо судорожно вздохнуло, но не выходя из сна, в которое перешло потеря сознания, без определенных намерений задвигал руками, ногами. Судороги скоро кончилось. Его пальцы то ласкали то сжимали мир вокруг, творя магию. Мир то громко бился в такт движению сердца умирающего, то вскрикивал, или стонал. И уже на последних нотках жизни, существо схватило и в третий раз потянуло клочок уже ночной тьмы.
1.2
Тело в листве было таким ...сухим. Ель, под которым скулил призрак с остатками эманаций души, отпрянула от меня, когда я только появилась на полянке около сельской дороги.
-Твое время пришло. -прошептала призраку, и протянула ему руку.
Кости пальцев белесо сверкнули в лунном свете. Только кольцо по- прежнему чернело на каждом их пальцев, кроме последнего левого мизинца. Там не было кольца, блестели кости фаланги. Это давало надежду.
Долг жизни был не отдан мной при жизни, и после нее. По праву крови и рода, я отрабатывала его, состоя на посылках у самой Госпожи Жнецом. Тем, кто собирает души.
Грязная работа. То, что нужно выполнить, несмотря ни на что.
Вот и сейчас, Госпожа, просматривая свитки, увидела недоработку и отправила доделать пропущенную жатву именно меня, как должника.
Призрак завыл, отползая за ель, что сама пыталась спрятаться за следующую елку.
Почесала привычно шрам на кости лба.
-Госпожа милостива к каждому своему ребенку. Они принесет тебе спокойствие и счастье. Ты нужен ей. - попробовала уговорить душу. Но той было не до этого. Боль и страдание невинноубиенного разрывало последнюю на куски, что никак не могли собраться в целостность.
Оставался только один способ, и он был не очень приятен. Достала из за плеч косу, и скосила невидимую траву над мумифицированным телом, и отсекла душу насовсем от Бытия. Тьма за плечами довольно зашевелилась, притягивая насильно едва сплетенные кусочки, чтобы поглотить и переправить на перерождение. Душа сопротивлялась, металась над полянкой, но тьма была сильнее.
Злые эманации еще долго висели над моим плащом Тьмы, заставляя недовольно морщиться. Когда пришел первый зов.
-Показалось. -подумала отстранено, залезая последней в переполненный автобус, что шел через туннель. Когда мы проезжали через самую низкую часть, я прошла через стенку машины. Двигатель на пару мгновений забарахлил, но тут же продолжил работу привычным гулом, а никто из едущих не заметил, как пропал один пассажир из стоящих прямо у двери. Ступеньки вниз в темноту засветились привычным синим блеском, но как только наступила на первую, то пришел пакет информации, что заставил остановиться, и попытаться разобраться в нагромождении непонятных блоков сводов и правил, что в очередной раз спустили сверху для донесения до сознания низших.
-Да что ж такое-то. -невольно признала себе, что до чашечки с кофе мне придется долго добираться, как и до любимого печенья с мармеладом. -Срочное усвоение. Да как же так?
Почесала шрам на лбу.
И замерла на месте пролистывая и заучивая срочные новости. А те не стоили даже выеденного яйца. Все это мы и так совершали, и делали веками. Даже рекомендованные слова при упокоении были теми же. И зачем все эти странные душедвижения? Зачем обновлять старые знания?
Время шло уже к ужину. А я все стояла на первой ступеньки в Ад. Обед и ужин промелькнули, я их и не заметила. Ужин... ужин был под вопросом.
-Все не то. -просматривала страницу за страницу, пыталась найти новое, то ради чего и были сформированы эти пласты реальностей. А листы и пространства все не кончались. Детали становились мельче, инструменты для разбора и понятий - изощрённее, промелькнули события тысячелетней давности, приближаясь к современности, но ничего не изменилось.
-Наверное нужно искать в современных свитках. - решительно промотала на последнее столетие. Но различий не обнаружила. Мотнула еще ближе. Пятьдесят, двадцать пять, десять, пять лет. Но свитки не подсвечивали новизной. Все то же, все так же. Те же дела, движения, слова, мысли, поступки, и знания.
Открыла последний год. И замерла.
Я пропустила второй зов. И пришедший полноценный третий вырвал из того, что увидела на мире. Печать. Страшную печать. Давно не виданную. И дернула за ниточку зова, ступила на дорожку темноты.
1.3
Желтые глаза уже ничего не видели, когда я склонилась над умирающим телом... Только дыхание показывало жизнь уходящего.
Почесала привычно шрам на кости лба. Тот зудел и... звал.
-Вам надлежит встать и пойти со мной. -присела у умирающего тела, протянула правую руку, вливая капли жизни в почти умершую плоть. Существо впитало гаввах с благодарностью, с трудом поднялось и цепляясь за кость ладони сделало шаг в сторону люка чердака. Гулко тяфкнула цепь, ударившись об доски.
-Даже так? - удивленно посмотрела из под натянутого по брови плаща тьмы.
Пара движений, и кандалы распались в ржавый прах, рассыпались стружкой по тонким волокнам древесины. Заклинание схватило часть ноги и пола, но моей силы было достаточно для поддержания жизни этого...существа.
-Вам надлежит спуститься вниз и привести себя в порядок, милорд. -попросила существо, подводя его к люку и спуская с помощью левитации вниз. -Если вы посчитаете вторую часть долга выполненной, то я постараюсь исправить совершенное.
Он кивнул головой, или мне показалось? Даже не стану задумываться. Все равно что у позвавшего только капля крови моего кредитора. И душа какая то мутная, раздерганная, без ядра и линий судьбы. Ритуал все сделает. Да. Нужно попробовать вернуть хоть что- то, выполнив условия договора.
Мы медленно, слишком медленно спускались вниз, пролет за пролетом этого сумасшедшего дома, состоявшего из наваленных друг на друга кубов, пока не вышли в широкий короткий коридор перед столовой на первом этаже.
-Если вы сможете обождать пару минут, я постараюсь вернуть вам утраченное? - предложила кредитору. Мне не показалось? Он все же кивнул.
Оставленный в темном коридоре устало подошел к стене и облокотился на нее. Он не видел, как балка под влиянием ауры его тела начала приобретать другие параметры. Она налилась силой, изменилась и стала колонной. Пол под голыми худыми ногами спекся в мрамор, поменяв на черный свой цвет с тонкими белыми прожилками. Штукатурка проявилась у колонны, и сразу же растрескалась в виде чешуи.
А я в это время ходила и собирала тела магов в спальнях. Больших и маленьких, еще беру эту, совсем младенца. На ней тоже стоит печать предателей крови.
Двое взрослых и семеро детей. Шесть мальчиков, двое из них уже молодые мужчины и маленькая кроха девочка. Не стала будит жертв окончательно. Они как сонамбулы шествовали медленно за мной под влиянием заклинания. Госпожа не одобрила бы такой доброты, точно заставила меня использовать пытки, даже к младенцу.
Потерла привычно лоб.
Пометила слабой печатью тьмы каждое тело. У людей на лбу была капля крови, что бралась из левого глаза жертвы, при помощи протыкивания глаза костью указательного пальца левой руки Жнеца.
Сонные тела выстраивались в ряд по возрасту и росту у стены, пока я доставляла последнего - рыжего мальчишку из последней, самой дальней, верхней спальни.
-Мы можем провести обряд возвращения, милорд. - Прошептала казалось уснувшему существу, как только доставила последнее тело для ритуала.
Движений тонких пальцев стало ответом.
Мел судьбы казалось сам возник между последних фаланг кисти Жнеца, тоненькая линия с отводными каналами к каждому стоящему прочертилась по полу в один миг, а затем в самом конце была до рисовала линию и стрелку к почти уснувшему у стены существу.
-Все готово милорд. Позволите завершить?
И уже не ожидая ответа, протягиваю руку в сторону спящих. Со лба срываются капли крови, падают со шлепком на мою открытую левую ладонь, где тщательно их перемешиваю пальцем правой, пускаю волну крови по линии судеб на полу. Каждая жизнь решается по делам его. Вот и сейчас первый вал забрал старшего в семье, затем женщины, и так далее. Они развеиваются с легким хлопком, превращаясь в тонкую, почти невесомую пыль, что волной летит в мою сторону, кружась вокруг туловища Жнеца замысловатой восьмеркой.
Вот вал докатился до последней, до почти младенца, но не пожалел и ее. Тело растаяло, и кровь потекла к почти обморочному существу. Она коснулась его ног, пошла по телу, впитываясь в каждую пору, вдыхая жизнь в каждую клеточку, изменяя его. Кожа светлела, наливалась силой.
Я протянула спрятанную было левую ладонь, и на ней из самых красных кусочков еще не остывшего пепла начало появляться кольцо с печатью рода. А с моего пальца медленно растаивало одно из колец раба.
-Милорд, - нетерпеливо обращаюсь к человеку. -я выполнила часть договора. Позволите признать это?
Голый, в одной набедренной накидке человек смотрит на меня с усталым выражением глаз.
-Ваша светлость, - обращаюсь еще раз, - вы меня слышите?
-Да. -слишком тихо отвечает мне герцог.
Тонкие длинные волосы пшеничной гладью ложатся на грязные плечи, и если бы не слишком худое тело, даже после обряда, то его можно было бы назвать красивым. И эти желтые, НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ГЛАЗА. Они смотрят и выворачивают душу.
Подхожу к нему и становлюсь на правое колено. Терпеливо жду, когда он протянет мне грязную руку, с выеденными когтями, что еще не приняли вид ногтевых пластин людей.
-Засвидетельствуйте, что я выполнила вторую часть договора. - прошу у герцога.
Протянула правую руку, взяла его руку, и медленно одела мертвыми пальцами умертвия на большой палец печатку владетеля рода. Металл легко скользнул по пальцу красной капелькой, пронесся по коже, уселся как довольная мантикора и сжался до размера сустава, впечатываясь свой основой не только в плоть, а в саму энергоструктуру информационного поля человека. Не желая терять время, подношу тонкий круг к своему лбу и резко, ожидая боль, клеймлю себя.
Острой иглой сама структура моего существа разматывается под второй печатью. Слишком сильно чувствую боль, ярко и взрывом рвутся цепи, прячущие мою основу. Но, рано, просто рано. Только второй раз за полторы тысячи лет меня призывают на служение. Тяжело вздыхаю смрадный аромат проклятого дома, и выскальзываю из рук властителя земель. В этот мир вновь пришли Певереллы. Делаю шаг назад.
Так же не поднимая глаз, стягиваю с себя плащ Тьмы, сворачиваю его, и протягиваю в дар вновь пришедшему.
-Милорд, примите в дар от Жнеца на становление Вас вновь под знамена Госпожи. -прошу у человека, протягивая плащ. Медленее, на коленах, и подобострастно. Еще ниже опустить кости черепа. Он потом все, все до самой последней нотки вспомнит... и припомнит.
И пока я стараюсь не смотреть на кредитора, то не замечаю всех тех изменений, что происходит вокруг.
Мир менялся. Дом приобретал привычные очертания строения любого малефика. Стены становились монструаподобными, сотканными из тьмы и гранита. Тут и там под штукатуркой выпячивались крылья, когти, и чешуя спящих василисков. Тьма призвала и расставила под потолком слуг - горгулий. Вспенившийся пол из остатков капель крови породил ядовитых змей. И весь это зверинец застыл в ожидании решения своего властителя.
-Накинь мне на плечи. - попросил почти шепотом мужчина.
Медленно, стараясь не провоцировать, обхожу его слева, по движениям круга жизни, и аккуратно расправив ткань, набрасываю на худые грязные плечи блестящую чернотой вещь, сотканную из тьмы веков. Расправляю и поправляю ее позади, и согнувшись, отхожу в сторону.
Что еще я могу сделать для него? Ни один домовик не согласиться жить в этом возрожденном доме, кроме...
-Милорд, обращаюсь в очередной раз, позвольте призвать вам слугу?
Мужчина кажется из последних сил движет ладонью вниз. Послушно отхожу в тень и зову раба рода Певерелл. Тень появляется из стены, и медленно подходит ко мне. Взгляд голубых глаз оживают, когда призванный увидел вторую печать на моем лбу.
-Наконец-то. -шепчет тень, и я наращиваю на нем плоть.
Кости и нити мышц появляются из кусочков пепла, что еще крутятся около меня, пока душа скользит к своему господину. Кожа нарастает пластами, когда он еще кланяется, а тонкие длинные уши выскальзывают сквозь гриву черных как смола волос, наливаются еще более темнейшим цветом, что горит своим светом, казалось бы, изнутри.
-Что угодно моему господину? - склоняется перед человеком жрица тьмы, не бращая никакого внимания на Жнеца Смерти.
Я не слышу, что мужчина говорит слуге. Просто боюсь, что про меня вспомнят. Что заставят служить, как должно. Что...
Вздрагиваю невольно, вспомнив последнее появление Его...
-Господин, я могу быть свободна в этот раз? - шепотом спрашиваю уже предутреннюю темноту. И слышу ответ с согласием. Запоминаю каждую интонацию в слове "Да".
Выдыхаю, и растворяюсь в тенях.
Долг выполнен. Второе кольцо отдано.
И только на первой ступеньке вспоминаю о недочитанном документе.
"...Для служебного пользования."
Вот и все добавление. Новизна в бюрократии. И печать. Печать Певереллов.