Начало ноября. Впереди праздники - четыре выходных дня. Коллега по работе - Николай, среднего роста, среднего возраста, худощавый, хозяйственный и очень обстоятельный мужчина предложил мне составить ему компанию в поездке на Волгу с ночёвкой - порыбачить и поохотиться. Я согласился - любая поездка или поход на природу всегда доставляют мне удовольствие, и время года значения не имеет.
Николай является владельцем места на лодочной станции - пристегнутой к понтону толстой цепью мотолодки "Прогресс" и большого, сваренного из толстых листов железа, ящика, в который легко убирается подвесной лодочный мотор "Вихрь 30", канистры с бензином, палатка, котелки, и ещё множество не всегда понятных, но явно необходимых вещей.
Ровно в полдень тихого, тёплого и солнечного дня, совершенно не типичного для ноября, мы встретились на лодочной станции. Николай сразу же стал готовить лодку к поездке, а меня попросил принести бензин, который для этой поездки одолжил ему сосед по лодочной станции. Топливо хранилось в таком же большом, как и у Николая, железном ящике, ключ от которого дал мне компаньон. Взяв канистру с бензином, я обнаружил в нижнем отделении ящика 20 литровый бак ярко красного цвета, который судя по его весу, был полон. Поставив канистру в лодку, я рассказал Николаю о красном баке.
- Вот и хорошо, неси его скорей сюда, - сразу повеселел компаньон, и добавил, - Потом отдадим, ехать далеко, а бензина мало.
Сборы позади, приглушённый колпаком, загудел двигатель, и мы тронулись в путь. Поплыли назад песчаные косы, русые прибрежные леса с седыми прядями светлых тополиных стволов, обрамляющие зеркальную поверхность большого затона.
И вот мы на Волге. Сильный ветер, грязно-коричневые волны с белыми барашками на гребнях, низкие, клубящиеся дымные облака над головой и только в редких просветах над самым горизонтом призывно проглядывает нежно голубое небо. В лодке тепло, высокие борта и ветровое стекло надёжно защищали от ветра и водяных брызг. Несколько раз навстречу попадались лодки с рыбаками, значит, не мы одни поменяли домашнее тепло на холод и ветер ноябрьского дня.
Через полтора часа прибыли на место. Это небольшой залив отделённый рядом островов от основного русла реки. В нескольких местах острова прорезаются неширокими, но глубокими и быстрыми протоками. Надёжно закрепив лодку на берегу, выгружаем вещи, собираем хворост и разводим два костра. Николай начинает готовить рыболовные снасти, а я беру ружьё и иду искать уток.
Через час я возвращаюсь ни с чем - ни в заливах, ни на реке ничего нет. Он предлагает поставить сеть. Нежелание тратить драгоценное для охоты время на что - то ещё, заставило меня возразить: - Рано, слишком светло.
Но Николай был непоколебим: - Кто же ночью ставит сети? Ночью их хорошо не поставишь. А на охоту мы ещё успеем.
Закончив монолог, он завёл мотор и повёл лодку к небольшой косе, отделяющей залив от протоки. Когда лодка достигла мелководья, компаньон выключил мотор и, подняв голенища высоких "болотных" сапог выпрыгнул за борт. Достав приготовленный ранее деревянный кол с привязанной к нему верёвкой, он вбил его в дно, так чтобы его верхний край не выступал над водой, затем залез в лодку и достал из багажника сеть, аккуратно упакованную в небольшой брезентовый мешочек. Я сел за вёсла.
Неожиданно, в нескольких сотнях метров от нас из-за поворота вышла мотолодка "Крым", в которой сидели два человека. Мотор лодки работал на малых оборотах и потому был почти не слышен. Лодка свернула к противоположному от нас берегу протоки и остановилась. Люди в ней полулежали, облокотившись о борта, и казалось, спали.
- Слушай, а ведь это рыбоохрана, - сказал я
- Ну что ты, скорее это браконьеры, - не согласился со мной товарищ.
- Нет, рыбоохрана, - не сдавался я и добавил: - Готовь денежки для штрафа.
Видимо упоминание о деньгах отрезвило компаньона, он выругался, спрятал мешочек с сетью в багажник и завёл мотор. Я оттолкнулся веслом от дна, и мы поехали. Николай держал курс прямо на таинственную лодку. Мы были уже в пятидесяти метрах от цели, когда увидели на борту, в том месте, где обычно пишется номер, надпись "Рыбоохрана".
Наша лодка резко изменила курс, теперь мы шли в сторону Волги. Как только лодка рыбоохраны скрылась из виду за поворотом реки, компаньон свернул в небольшой залив и выключил мотор. Едва нос лодки коснулся берега он с ружьём и сетью спрыгнул на берег, быстро спрятал мешочек в кустах, и, отойдя на несколько десятков шагов в сторону сел в небольших зарослях ивняка, показывая всем своим видом, что прибыл сюда исключительно для охоты. Я, взяв ружье, отправился на противоположную сторону острова и устроился там, в ожидании утиного перелёта. Мимо на большой скорости прошла лодка рыбоохраны. На этот раз нам повезло.
На реку надвигались сумерки. Вместе с темнотой шла непогода. По ивовым кустам острова тяжёлым грузовиком загулял ветер, то прижимая их к самой земле, то отпуская. И тогда они резко, со свистом выпрямлялись и трепетали на ветру в ожидании следующего порыва ветра. Вдалеке просвистела крыльями небольшая утиная стая. Наступила ночь.
Теперь нам некого бояться. Проехать ночью по этим протокам чрезвычайно трудно. Песчаные косы, едва прикрытые водой и полузатопленные брёвна принесенные паводком, надёжно обеспечивали нашу безопасность. Здесь же, между двумя островами, поставили первую сеть: прочную, с крупной ячеёй - на крупную рыбу. Затем, не включая мотора, спустились по течению в "наш" залив и перегородили его второй сетью, мелкоячеистой, но длинной.
Пришло время заняться установкой перемётов. Для начала надо поймать малька. Малёк - самая распространённая наживка, она всегда под рукой и ловится на него любая рыба.
Николай достал из лодки "малёшник" - трёхметровый бредень с мелкой ячеёй. Развернув голенища высоких сапог, подсвечивая карманными фонарями воду впереди себя, мы начали "бродить малька" на мелководье. Первой мы увидели стоящую возле самого дна полукилограммовую щучку. Несколько осторожных движений и она забилась в "малёшнике". Скоро к ней присоединились несколько крупных окуней, небольших щучек и судачков, а также полуторакилограммовый язь, да и малька для перемётов поймали достаточно. Оставив крупную рыбу возле костров, мы взяли малька и переплыли на противоположный берег протоки, где заранее было выбрано место для постановки снастей. Но вот завезён с помощью лодки 100 метровый перемёт, два коротких заброшены с берега, и мы возвращаемся к месту стоянки - варить уху.
Спустившись к воде, я начинаю чистить рыбу, Николай у костра чистит картошку. Закончив свою работу и поставив на огонь восьмилитровое ведро из нержавейки, заменяющее котелок, он крикнул мне:
- Не вздумай чистить язя!
- Почему? Я его уже почистил, - не понял я.
- Вот уж не знал, что ты так много ешь, - начинает кипятиться Николай, и добавляет, - в прошлый раз, когда мы ездили на рыбалку с тестем мы бросили в уху всего трёх окуней, а уха ещё осталась.
- Если бы вы вообще не бросили ни одного, ухи осталось бы ещё больше, - не выдерживаю я.
Компаньон присоединяется ко мне, и вдвоем мы быстро заканчиваем чистить рыбу. Наконец рыба и картошка в ведре, голова язя и представляющие кое-какую ценность, на взгляд товарища, внутренности плавают там же, сама же рыба бережно завёрнута в целлофан и спрятана в лодке.
В ожидании ухи, Николай достаёт из лодки острогу, насаживает её на палку, и, светя перед собой фонарём, медленно бредёт по мелководью.
Уха готова. Несколько раз, мигнув фонарем, подаю сигнал, что пора возвращаться. А вот и он. Высыпав в садок добычу, а это полтора десятка крупных окуней, мелких щучек и судачков, компаньон подходит к костру.
По мере того, как пустеет ведро и содержимое припасённых заранее бутылок, окружающие нас пустынные острова приобретают уютный, почти домашний оттенок. Тянет на разговоры. Николай рассказывает о своей семье, - к жене у него отношение чисто потребительское, ни о какой душевной близости, как я понимаю, нет и речи. Другое дело - тесть. К тестю он относится с нежной любовью, которая сквозит во всех его рассказах. Тесть заменяет ему и родственников и друзей. Я молчу, и постепенно разговор переходит на рыбалку. Мы рассуждаем о том, какая рыба попадётся в ту сеть с крупной ячеёй, которую мы поставили первой в протоке между островами.
- Возможно, утром она будет в дырах, - говорю я, - там могут быть крупные сомы, а она их не выдержит.
- Сома выдержит, - не соглашается Николай.
- А сазана? - спрашиваю я.
- Сазана нет. Сазан - сволочь, его никакая сеть не выдержит, - отвечает компаньон, и неожиданно предлагает: - Давай проверим ближнюю сеть, всё равно делать нечего. Я соглашаюсь. На вёслах, медленно, плывём вдоль сети. Жертвенным красным светом в лучах фонаря светятся глаза крупной чехони, запутавшейся у самого берега. Впрочем, рыбы не много, попалось не более десяти штук, настроение у Николая портится:
- Нету рыбы, нету, - сетует он.
Я, как могу, утешаю его: - Подожди, ближе к утру, рыба начнёт гулять. Ещё попадётся.
Но утешения помогают мало. Как бы там ни было, скоро полночь - пора спать. Раскидываем один костер, и ивовыми ветками тщательно выметаем верхний слой песка под ним. Ставим на тёплый песок палатку и ложимся спать.
Проснулись перед самым рассветом. Николай разжёг погасший за ночь костёр и поставил греться чайник. В ожидании чая я закурил и стал смотреть на быстро светлеющую полоску серой осенней зори. Наскоро позавтракав, садимся в лодку и едем проверять ближайшую сетку. Как и предполагал мой товарищ, рыбы попалось немного. Я предложил снять сеть. Но компаньон не согласился: - Утро, вся рыба гуляет, снимать никак нельзя. Заревел мотор, и мы помчались к дальней сети, той, которую поставили первой. Здесь, на некоторое время, наши дороги расходятся. Николай остаётся проверять сеть, моя помощь ему больше не нужна, и я беру ружьё и отправляюсь бродить по островам в поисках уток.
Прогулка продолжалась несколько часов. Я обошел речной затон, ближайшие озёра, но дичи не было. Окружающий мир состоял из различных оттенков серого цвета: и полынь под ногами, и стволы тополей, и вода в затоне, и низкое небо. Вдруг всё изменилось. Поднявшись на небольшой пригорок, я увидел прямо перед собой искристо - яркий, жёлто - красный фонарь осины. Она освещала собой весь остров, как бы говоря: - Есть и другие краски, есть и другая жизнь.
Я заторопился к палатке: - Надо собираться домой.
Подойдя к стоянке, я увидел Николая и двух знакомых ему егерей сидящих возле костра. Они пили вино, и доедали вчерашнюю уху. Увидев меня, мой компаньон закричал: - Вот и хорошо. Вовремя ты, ещё немного и опоздал бы.
Поздоровавшись с вновь прибывшими, и присев к костру я выпил полстакана красного тёрпкого вина. Высоко в небе появилась тонкая нитка гусиного клина, за ней другая, третья, и скоро всё небо покрылось путаными нитями гусиных стай.
- А где гуси садятся? - спросил я у одного из егерей, и добавил, - Казалось бы, здесь места для них самые подходящие - река, озёра.
- Здесь они не садятся, - добродушно ответил тот, и, улыбнувшись, добавил, - Они наших людей знают. Попробуй только сядь - подняться больше не дадут.
Мы засмеялись. - Ну что же нам пора, - поднялись егеря, и через несколько минут их лодка исчезла за поворотом протоки.
- Как дела? - спросил я у компаньона.
- Нормально, - ответил он, и добавил, - сети я снял, перемёты то же. Рыбы попалось не много, - килограммов 15..20. Тебе я отложил килограмма 3. В пакете под деревом лежит.
- Да зачем она мне? - попытался я протестовать.
Но Николай был твёрд: - Домой приёдешь - пожаришь.
- Как хочешь, - не желая спорить, согласился я, - давай собираться домой.
Через полчаса все вещи были уложены в лодке, взревел мотор, и мы отправились в обратный путь. Но не успели мы проехать и ста метров, как лодочный мотор окутался облаком синеватого дыма и заглох. На мой молчаливый вопрос: - В чём дело? Николай ответил, что после того как мы отъехали от места стоянки, он переключил мотор на питание топливом из красного бака, и сам не понимает почему тот заглох.
Я сел за вёсла и начал грести по направлению к основному руслу реки. Компаньон занялся мотором: начал выкручивать и продувать свечи, регулировать зажигание и чистить контакты.
Вот мы уже на Волге. Мощное течение как скорлупу подхватило тяжёлую лодку и понесло её к городу. Наконец Николай объявил, что с мотором полный порядок, всё дело в топливе, затем он достал свой неприкосновенный запас - 6 литров бензина, постоянно хранящегося у него в лодке. Но этого было явно мало, тогда он добавил в канистру ещё 5 литров топлива из красного бака. Вскоре мотор заработал, но довольно странно: мощность, то падала, то вновь увеличивалась, несмотря на холодную погоду он сильно грелся. Но главное - работал, и мы быстро приближались к городу. Вот и лодочная станция. Помогаю компаньону поставить лодку на место и выгрузить вещи. Здесь мы с ним расстаёмся, в душе недовольные друг другом. Я забираю вещи: рюкзак, ружьё, прихватываю в свободную руку почти не израсходованный красный бак и несу его к ящику. Возле ящика из любопытства открываю бак: Что же там налито?
По запаху безошибочно определяю - осветительный керосин для фонаря "летучая мышь". Пусть и невольно, но Николай и здесь сэкономил - керосин значительно дешевле бензина.