Может быть, в жизни не все так просто как кажется. Но не в этом дело, а в том, что аисты один раз ошиблись, и это стоило для них трезвости. Вся это история началась давно, когда Реальный мир и мир Теней соединились, превратившись, в мир Майя. Иногда и такое бывает. Но давайте все по порядку. Заглянем туда, где обычно проводят время аисты, которые разносят детей и дадим им слова.
Сейчас они сидят в баре и спокойно пьют. Хотя нет, не спокойно, а с какой-то унылой сосредоточенностью. В их стаканы налита водка. А те, кто скоро отправлялся в путь, пили особенно жестоко так, что их клювы стали вишневыми. Длинноногие аисты долго не живут, потому что их время провождение заканчивалось где-нибудь под столом.
Легкая грустная песенка играла в помещение, создавая гнетущую атмосферу. Бармен стоял у стойки и сдержанно подливал в рюмки, в стопки и в стаканы, кто как желал. На самом деле он в душе был рад, что у него есть столько клиентов, но это обстановка, в конце концов, начала и на нем сказываться негативно.
Весь бар состоял из стекла, и каждый мог увидеть, что творится, не заглядывая в помещение. Как и каждое заведение, бар на облаках тоже имел свое название: "Среди небес". Раньше они часто приходили сюда, но никто не напивался, максимум это один стаканчик пиво, и бар не приносил прибыль, но теперь... Да, тогда все изменилось.
Залив через воронку, крепкое пойло, аисты злобно посматривали на детей, которое были завернуты в нежную и ласковую ткань. Это все из-за них, из-за этого куска мяса и его аморфного друга, который то исчезает, то появляется. Их никогда не поймешь, этих низших существ.
Да, аисты ненавидели свою работу, разносить детей по их родителям. Они это ненавидели всем аистовым сердцем, так как вспоминали прошедшие события. А эти события приносили большую боль, потому что каждый раз расплачиваются за свою ошибку.
Сейчас. Минутку. Скоро кто-нибудь из них начнет рассказывать эту историю, а все покорно будут слушать ее. Она их всегда волновала. Эта история будет тысячу раз рассказана и тысячу раз услышана, а вы послушайте хоть один раз.
Один из аистов, который здорово набрался, начал говорить, еле поворачивая свои язык.
- Знаете, почему я так пью, потому что я не хочу лететь в мир Иллюзий. Мне от него плохо. Меня раздражает этот непонятный мир. Я был в шоке, когда первый раз увидел и почувствовал его. А как это произошло, сейчас расскажу...
Тогда в баре всегда было весело. Никто не падал духом, жизнь для всех имело медовый окрас. Так что в баре всегда стоял шум и гам. Кто-то устраивал игры, кто-то споры, а другие разговаривали о своем личном. Весело проходил день. Работа им всегда нравилась. Нравилась дарить радость. Уж если они были пьяны, так только от счастья за себя.
Так вот двое друзей, разговаривая тет-а-тет. Никто не знает о чем они, тогда говорили, но факт в том, что они случайно поменялись детьми. У одного оказался человеческий ребенок, а у другого тень. Многие свидетели слышали прощальный разговор:
- Слушай, прилетай, после работы ко мне со своей семьей. Поедим лягушек, полетаем, потанцуем. Хорошенько повеселимся.
- Конечно, я согласен.
- Тогда до захода солнца, Глен.
- Хорошо, до захода солнца, Лунд.
Они махнули крыльями в знак до новой встречи. Потом Глен взял клювом, сверток с ребенком и вышел из бара. У него в свертке находилась тень, а на самом деле там должен находится ребенок. Но он не знал этого и полетел прочь от заведения "Среди небес".
Тем временим, Лунд находился в баре и попивал томатный сок. Он не знал о подмене и не торопился. Интересно, как бы он засуетился, обнаружив, что в свертке не его ребенок? Но мы этого никогда не узнаем.
Как в любой работающей организаций, есть свое главное правило - выполнять свою функцию. Все аисты подразделены на две группы. Первая летит в Реальный мир, оставляя человеческого ребенка там. Вторая группа летит в мир Теней, где в свою очередь вручает родителям маленькую тень. И не в коем случае не наоборот.
Аисты даже сделали символику, по которой можно отличить, кто есть кто. Если черная жилетка, значит, аист занимается тенями, если белая, то человеком. Никто не жаловался, все любили свою работу, свои мир, и каждый создан для того мира, в который летал. Распределение шло от Высших Сил.
Все довольны и счастливы. Каждый живет беззаботно и весело, что еще для жизни надо. Но так иногда случается, что кто-то рано или поздно ошибается...
Глен полетел в Реальный мир, где люди жили своей жизнью. Они до конца не понимали ни добра, ни зла, жили обычной счастливой и нетленной жизнью. Каждый занимался своим делом, творил и созидал, мечтая о чем-то новом. В действительности людям недоставало сюрпризов в жизни, новации в ней. Они радовались всему, но иногда в один миг у них опускались руки, и ничего не хотелось делать. Но потом чувство исчезало, и их созерцательно-прагматичное состояние снова возвращалось в их жизни. К ним снова пришла амнезия. Они помнили прекрасные моменты, потому что они всегда вызывали одни и те же чувства, которые растворялись в их душах, не оставляя никаких следов.
Аистов такая жизнь устраивала. Им не нужны сложности в их существование. Им нужна тривиальная работа, консервативная жизнь, без катаклизмов и пустая радости людей и теней. Больше им ничего не надо. Они ни о чем не задумывались, жили своей обычной жизнью. Каждый день сменялся другим. Пространство, движение и время - они знали, что такие понятие существует и что действует в любых мирах, даже там где они жили, но им на это было начихать. Зачем усложнять жизнь, когда она и так хороша? Зачем все это? Все эти лишние знания и пустая суета познания.
Тем временим, Глен летел над облаками, и смотрел на белоснежные пуховые одеяла, которые простирались бесконечно. Здесь стояла тишина и покой, где нет нигде. Тут можно подумать обо всем, отсюда приходят мысли и идей, в этом месте присутствовала своя ни с чем не сравнимая, специфическая энергетика. Тут очень красиво, если бы на месте аиста возник поэт, он бы остался здесь навсегда.
Но аист летел, не видя ничего перед собой, это для него обычный вид. Нет, аисты всегда оценивали это место, но своим чувством меланхолии и объективным взглядом. Может, они по этому были сдержанны, что видели действительность без прикрас и недостатков.
Наконец Глен ощутил, что в этом месте нужно спускаться. И он стремительно, как истребитель полетел вниз.
Вскоре ему открылся мир, а под ним маленький поселок, ничем особенно непримечательный, таких миллионы. Тут же не далеко были поля и деревья, люди вокруг ходили, как муравьи, занимаясь каждым своим делом.
Аист во всей это суете, своим зорким взглядом, разглядел дом, в котором жила молодая парочка. На вид захудалый деревянный дом, но крепко стоявший на земле, так что и ураган ему не страшен. Вокруг домика находились грядки, там росла всякая всячина, что нужно для хорошего питания. Хозяева этого дома сейчас благополучно обедали, подкрепляясь и отдыхая, ведь им после обеда опять придется работать.
Глен все знал об этих жильцах дома. Отец будущего малыша был отличным плотником и зарабатывал неплохие деньги. Его жена занималась домом и огородом. Они жили, как могут жить только счастливые люди. Все у них шло отлично, и судьба им благоволила. Для общей картины не хватала только ребенка. И они попросили Высших Сил об этом. И теперь аист Глен летел со свертком, где лежало завернутое дитя.
Полет закончился, аист Глен приземлил на крыльцо. Он очень мягко ступил на него. Потом аккуратно положил сверток, предусмотрев, чтобы ребенка случайно не спихнули дверью. Убедившись в правильности в своих расчетах, аист мягко и непринужденно постучался. Не дожидаясь, когда дверь откроют, аист Глен взлетел на крышку и притаился так, чтобы он все видел.
Абсолютно все аисты любили, видеть, как радуются родители. Это сцена приводила их в умиление и в чувство выполненного долга. Тогда они спокойно и помпезно летели домой или в бар, это уже решали в небе.
Картина всегда повторялась. Она никогда не отличалась от других. Каждый раз одно и тоже, - это хорошо. Стабильность - это очень хорошо. Но...
Дверь открылась. Вышла женщина. Она сразу заметила лежащий сверток на крыльце и позвала своего мужа:
- Генри? Иди сюда, скорей! Посмотри, какой нам принесли подарок!
Муж поспешил к своей жене с изумленными словами:
- Что случилось, Кристина?
Но когда он вышел на крыльцо, вопрос отпал сам собой. Здесь лежало чудо, здесь лежал их наследник, который заменит их, когда они уйдут в долгий путь. Так и должно быть.
Мать подняла сверток и начало, осторожно, но нетерпеливо разворачивать. Ее лицо расплылось в улыбке на все тридцать два зуба, походила сейчас на девочку, которой подарили куклу. Генри выглядел не лучше. Но сейчас они были счастливы, как никогда.
Развернув сверток, их лица перекосились, от ужаса, потом от страха, а закончилось отвращением. Там лежало трех мерная тень. Кошмар. Форма четко не прослеживалась, но видно было, что оно похожа на ребенка. Хотя нельзя определить никакого пола, красавиц или урод, ничего не определишь, кусок тьмы и все.
Марья хотелось выбросить тень прочь. Но муж остановил ее и взял на руки своего будущего наследника. Жестом приказал жене зайти в дом, да так категорически, что она ничего не сказала в протест.
Когда жена зашла в дом, Генри поднял глаза к небу:
- Спасибо, Высшие Силы, за ваш подарок. Я благодарен за все и прошу быть благосклонным ко мне!
Постоял немного и зашел.
На крыше должен был стоять аист, но его уже давно и след простыл. Увидев, что он принес в свертке, Глен полетел прочь. Он не мог смотреть на это. Это его ошибка и Лунда, они поменялись свертками. Глену так и хотелось закаркать, как вороне, которая всегда кличет беду. Но сдержал себя, захлопнув крепко клюв.
Он летел назад быстрее, чем когда-либо, хотел застать в баре Лунда...
- ... Но как вы понимаете, он давно улетел. Кхе-кхе... Тьфу ты, надо промочить горло... О, хорошо. Хороший напиток. Продолжим... И так на чем я остановился? Ах, ну да. Так вот с Лундом случилось то же самое. Когда он отдавал тень, то отдал ребенка со всеми слюнями и потрохами, да что бы он был проклят на веки веков. Чертовы аисты, чертовы дети... - Но никто ему не возразил. Все тупо слушали историю. - Подмена произошла, и никто ничего не мог уже подделать. Те два аиста пришли, кто заведовал всем распределением детей. А тот сказал, что так и должно быть. Видите ли, что случилось, то случилось. Хотел бы я плюнуть этому проклятому черту, да жаль скрывается. Только его голос. Ох, с удовольствием клюнул ему в глаз. Делать нечего, они пошли прочь. Но знаете, ничего после их ошибки, не произошло. Ребенок из крови и мясо, рос около теней... До сих пор не понимаю, как он выжил в пустыне, ведь там ничего нет, но жаль, что не сдох. Второй жил у людей. И оба они были не любимы. Человеческий ребенок не любим из-за того, что он был таким уязвимый. Им приходилось постоянно нянькаться, как он не попал в какую-либо переделку. С этим человеческой тенью пришлось еще не лучше. Он стал почти неуязвим в этом мире, и все его выходки проходили. Крестьяне из села, пытались заколоть его вилами, но вы как догадывайтесь, ничего у них не вышло. Как можно убить тень, подумайте сами, это просто не возможно. А вот у тени кулаки оказались более действенные, побил их, будь здоров. А представляете, мог пролазить в любые щели, так что из родительского дома повыгонял всех крыс. Но наступала ночь, и тень становилось невидимой, и он мог шкодить в свое удовольствие. Но если что-то происходило у крестьян, например: пропадала что-то или ломалась, - всегда говорили, что это сделал Эдуард-тень - так его прозвали. А с тем ребенком все было по-другому. Его уязвимость все раздражала, но родители Глеба-мучения - так звали малыша, - спасали, как могли. Собратья тени, хотели его спалить на солнце, скормить змее или закопать в песке. Каждый раз ему везло, родители поднимались из ни откуда и спасали его. Глеб-мучение не переносил солнце. Он чуть не умер, когда его оставили на палящем солнце на час. Ему приходилось всегда сидеть в шатре, где мрак царит постоянно. В мире теней солнце светит постоянно, ведь это же сплошная пустыня. Вот, так все и шло...
Аист замолчал и залил себе в горло еще водки.
Глеб-мучение сидел в темном шатре. Ему здесь действительно хорошо. Тут прохладно и свежо, и теплый ветерок, которые пробирался через проход обдувал его соломенные и не послушные волосы. Это единственно место, где он чувствовал себя, так хорошо и точно знал, что он в безопасности, потому что это его дом. Ни одна чужая тень не имеет право заходить сюда, без ведома его родителей.
Сегодня Глебу исполнилось восемнадцать лет. Самостоятельная жизнь начинается с этого дня. Но день рождение никогда не было для него праздником. Глеб-мучение знал, что он чья-то ошибка, что человек, не должен родиться среди теней. А как это получилось? Этого не знал никто.
Все тени его ненавидели, хотя это слишком грубо звучит. Скажем так, они знали, что ему здесь не место и просто хотели и себя, и его, избавиться друг от друга. Ведь Глеб-мучение тоже в каком-то смысле недолюбливал своих родителей и их подобных. Правда, он всегда уважительно относился к ним. Он догадывался, что является обузой для всего племени и от этих чувств, часто плакал ночь. Это очень трудно пережить.
Когда-то одна из теней, ему сказала, что он навсегда останется изгоем. Это был его ровесник. Молодые тени всегда издевались над ним, просто уплывали по горячему песку прочь от него. А он всегда так хотел играть, иметь друзей, но этого у него никогда не было. Все упиралось в тупик, что он не такой как все. Уплывая от него по песку, он всегда плакал и кричал им след:
- Зачем вы так поступаете?! Ведь я хотел только проиграть! - а потом шепотом добавлял. - Я хотел иметь только друзей.
Да, он не любил свои день рождения, но сегодня он радовался ему, как настоящему другу, которого у него никогда не было. В этот день должно произойти, необычное и сказочное, придет чудо, которое изменит его жизнь.
Легкий ветерок поднял полог шатра, запуска скоростных и аморфных теней, которые двигались, как ветер. Это были его родители. Они отлучались сегодня утром, хотя тут нельзя понять, когда день, а когда ночь, целыми сутками светило палящее солнце.
- Пришел твой час, Глеб, - заговорил его отец. - Ты должен покинуть наше племя.
- Почему? - спросил он, хотя его это совершенно не удивило.
- Такова твоя судьба, - лаконично сказал отец.
В разговор вмешалась его мать.
- Твой отец, находясь в созерцательном состоянии, услышал внутри себя голос. И глас ему сказал, отправь свое дитя восвояси. Он будет великим чудотворцем.
- Неужели? - не мог сдержать волнение, спросил Глеб-мучение.
- Точно тебе говорю, - сказала мать.
Глеб повернул взгляд на отца.
- Это правда.
- Тогда мне нужно прямо сейчас уходить?
- Да, - коротко ответил отец. - Но мы тебя не отправим без трех вещей.
- Каких? - радостно спросил он.
Глеб-мучение знал, что этот мир просто напичкан чудесами. Другое дело - тени никогда не используются их и всегда стараются держаться в стороне. Только по этому Глеб выжил в этом мертвом мире. Правда, его тоже нельзя было так назвать. Мертвым миром казался для одного него, потому что он точно бы здесь не выжил без родителей. Всякие интересные вещицы хранили тени, словно боялись, что ими кто-то воспользуется. Как только находили новую необычную вещь в пустыне, тащили прямо в себе шатер. Там все прятали в тайник. Уж если по правде, шатер это было большое монументальное существо, которая жила своей жизнью и подчинялась, как пес, своим хозяевам. Как у всех существ, есть потайной карман, куда можно спрятать чудесные и опасные, и необычные, и непонятные вещи. Может быть, это их призвание, сторожить вещи, чтобы не попала какому-нибудь безответственному существу.
Отец скрылся в полумраке и через минуту снова появился, но в руках ничего не было. Но Глеб-мучение знал, что тени, как фокусники, могут спрятать все, что угодно в свои рукава и скрытые постороннему глазу карманы. Сейчас отец ему все покажет.
- Я подарю тебе плащ с капюшоном. - И его рука скрылась в собственной тени. Потом вынырнула. - Его сшили из самих теней. Он спасет тебя от жары и холода, и скроет от любой опасности, превратив тебя в невидимку.
- Ух, ты, классная вещь! - восхищено, пролепетал Глеб-мучение. И голубые глаза заблестели от нетерпения, поскорее рассмотреть эту вещь.
- Но это еще не все. Это вещь не износится никогда. Ты будешь носить его вечно.
Этот плащ выглядел обычно, черного цвета, хорошо покроя, сшит мастерки. Но если в него долго вглядываться, то начиналось двоиться в глазах. Казалось, что это вещь находится в двух пространствах, здесь и еще где-то там вдалеке.
Потом его отец вытащил из себя, еще одну вещь. Это оказался посох, из какого-то не понятного дерева, оно имело черный цвет, и походило больше на металл. Но Глеб был уверен, что это дерево.
- Это посох. Он поможет тебе найти короткий путь. Если ты захочешь пить, то найдешь воду. Если придет тебе от кого-то защищаться, используй эту вещь. Она поможет тебе отбиться от любого врага.
- Спасибо, отец, - с пафосом проговорил Глеб-мучение.
- Рано, меня благодарить, - педантично сказал он. - Последняя вещь.
На это раз вытащил перстень, красного окраса, и он медленно пульсировал. Глебу показалось, что это чей-то глаз, и скажем так не очень приятного существа.
- Эта вещь поможет тебе в делах, - трепетал отец. - Когда ты поставишь цель, в этот момент одевай перстень. И тогда он тебе скажет, когда твой путь закончиться. Этот персть поможет не только в странствиях, но и в душевных изысканий.
- Спасибо, отец, - сказал он ему.
На глазах навернулись слезы. Ему было жалко расставаться с ними, как бы они холодно к нему не относились. Все-таки так грустно расставаться, и хандра его взяла за сердце, нещадно давя его. Жалко, что он никогда не запомнит их лица, их походки, их эмоций. Они всегда останутся в тени, ибо они есть тени. Как жаль, что воспоминания всегда будут наталкиваться на непреодолимую черную стену.
- Спасибо, мать, - утирая слезы, поблагодарил он и ее.
- Возьми вещи. Тебе пора уходить...
Тем временим в другом мире. Плотник Генри, говорил своему сыну, (это могла быть и дочь, но он всегда считал его своим сыном), напутственную речь. Сегодня Эдуарду исполнилось восемнадцать лет, и сегодня Генри с Марьей отправят его в путь.
Его отцу привиделся сон и считал это знак свыше, потому что только вещий сон нельзя забыть. Проснувшись утром, Генри думал только о сне и о том голосе, который пришел за ним. Он ясно дал понять, что надо его сына отправлять в дальний путь. Значит, так тому и быть. Где-то в глубинах души, он даже радовался этому так, как очень опасался Эдуарда, его силы и его могущества.
Генри рассказал все Эдуарду. И потом прежде отпустить его навсегда. Дал ему три вещи.
- Эдуард, я не хочу отпускать тебя с пустыми руками. Такой поступок претит моей душе. Я дам тебе три вещи, которые помогут тебе. Они волшебные и мы их передавали из поколения в поколение. И в этот знаменательный день, ты возьмешь их собой, ибо я уверен, они помогут тебе.
- Спасибо, отец. Мне ничего не надо. Да, и зачем мне твой вещь, ведь я неуязвим.
Генри хмыкнул и пожал плечами.
- Эдуард, если тебя не берет кол, это еще не значит, что нет такого кола, который не убьет тебя. Ты еще не видел все чудеса миров. А может быть, ты поможешь какому-нибудь бродяги, так что не советую тебе отказываться от моей помощи.
- Не отказывайся, мой сын, - вмешалась Марья. - Мы зла не желаем тебе. Только хотим помочь.
- Хорошо, - с безучастием сказал он.
Генри подошел к сундуку, который стоял у изголовья супружеской ложи. Достал ключ, сунул в замок и тот громко щелкнул. Крышка сама собой раскрылась с громким визгом, так что мурашки побежали по спине. Недолго осматривал Генри вещи, достал те самые три.
На вид эти самые три расчудесные вещи, выглядели тривиальным, ни чем не примечательным, хламом. Топор, клубок и колба с красной жидкостью.
Подняв топор, его отец улыбнулся, так открыто, так искренне, что стал походить на мальчишку. Черная ручка была изрезана узорами, а само лезвие не имело никакое отличие с ручкой. Но выглядел он угрожающе, словно за ним тянулись тысячелетия.
- Этот топор самый древний из всех топоров в мире. И не смотри, что он деревянный, это ничего не значит. Его сила рубить не имеет границ. Он никогда не затупится, и будет служить всю твою жизнь. Его можно использовать, как на войне, так и в мирных целях. Вот, этим топором можно построить дом, и перерубить любую голову, даже если она будет в самих гномвских доспехах.
Эдуард-тень терпеливо ждал продолжение.
- Этот клубок, приведет тебя, к намеченной тобой цели. И когда он кончится, значит, ты дошел до конца своих изысканий. Тогда возьмешь его за конец и дернешь, и перед тобой снова будет целый клубок. У него еще есть какие-то значения, но наш род так и не догадался о них. Может, ты раскроешь их тайну.
Генри отложил эту вещь и достал последнюю. Колба с красной жидкость, крепко закупоренная деревянной пробкой.
- Вот, это вещь, сынок, самая ценная. Это колба наполнено кровью нашего рода. Каждый предок добавлял туда свою каплю. А здесь не меньше двухсот миллилитров. Здесь, находится сила нашего рода и мудрость. Когда ты терзаешь в каких-то сомнений и не можешь найти правильный ответ, капни капельку из этой колбочки себе на руку и тебе откроется мудрость и невиданная сила захлестнет тебя. Тогда ты найдешь ответ и пути разрешение любой проблемы. Но если ты видишь врага перед собой, и он в стократ всемогущ, сделай то же самое, и попроси о помощи, и наши предки защитят тебя. Их будет так много, что враг не сможет им противостоять и убежит прочь.
Генри взял все три вещи и отдал Эдуарду, стараясь не коснуться его. Ему был неприятен холод, который исходил из него, когда тот прикасался к нему. Эдуард движением кудесника, спрятал вещи, так что ни один людской глаз, не заметил этого. И родители тоже этого не заметили.
- Спасибо тебе, отец. И тебе, мать. Я благодарен вам за все. - Но родители не уловили своим человеческим ухом никакой эмоциональной благодарности.
Как бы Генри и Марья к нему холодно не относились, и сколько бы разногласий не были с их сыном, который вообще не походил на них, но они любили его глубоко в сердце и желали добра. И сейчас только поняли, как им будет не хватать его.
У обоих навернулись на глазах слезы. Они не могли сдержать их. И вдруг в черной груди Эдуарда вздрогнуло что-то слизкое и мерзкое, такого он никогда не испытывал. На короткий миг, как пуля, пролетела она, пронзив все его существо. Эдуард подумал, как плохо, что его родители никак он, не в тени. Теперь ему приходиться, видеть их тоскливые и заплаканные глаза, дрожащие губы. Гама чувств их выражали лица, и Эдуард понял, что вся гама чувств угрожает его жизнь. Но почему они не в тени?
- Короче, говоря, они ушли от родительской опеки, - продолжал брюзжать аист, и страшно щелкать клювом. - Вот, тут и надо было им подохнуть. Но эти два негодных обормота, все их берегло. Опасность и смерть как будто забыли о них. Все им казалось, весело и радостно... - Послышался ропот в зале. - Но может я, конечно, утрирую, но что они были довольны, так это однозначно и не надо выть на меня. Вот, когда ваша очередь настанет рассказывать эту историю, рассказывайте, как хотите. А лучше пойдите повойте на мир Иллюзий, он вас научит свободу любить... Ну, ладно, ладно, я пошутил. Хм... Так на чем я? Ах, ну да со всем запамятовал. Вот, шли, они и шли, и словно у них на лбу было написано, что им суждено встретиться. Рок со всем о хре..., не будем ругать, все таки у нас в баре дети. Вот, они шли друг к другу, будто они предназначено встретиться и все тут. И они встретились эти бездельники на берегу озера Инспэ...
Перстень ярко горел рубиновым цветом, но не только этот яркий свет врезался в душу, прожигая ее своей силой, но и безымянный палец горел и плавился от жара. Глеб понял, его путь окончен. Он посмотрел вокруг, и разочаровался увиденным. "Неужели, я шел к этому, - подумал он, но уже довольно сильно рассердился на судьбу и на себя. - Я должен был пройти такой длинный путь лишь для того, чтобы меня встречало озеро хрустальное и глушь глубокая. Будь все проклято".
Глеб глубоко вздохнул и побрел по мягкой траве под откос к берегу озера. Что еще оставалось делать, как не пойти к этому озеру. Потом его нога ступила на влажный песок, который совершенно не походил на тот, из его мира. Здесь он дышал жизнью и силой, противостоять солнцу.
Облокотившись о посох, он вобрал полную грудь воздуха и почувствовал всю его колоритность, даже немного голова закружилась. Глеб заулыбался, он никогда не ощущал такого избытка кислорода. Обычно он не мог дышать во всю грудь, потому что противный ветер так и хотел запихнуть жгучий раздирающий песок в легкие.
Глеб опустился на песок, положил рядом с собой посох, и посмотрел на гладкую поверхность озера, как будто зеркало. Вокруг лес. Зеленая травка. Неяркое солнышко и никого ветерка.
- А тут хорошо, - произнес он вслух свои мысли.
- Это как посмотреть. В этом месте необычайно тихо и ни одного живого существа вокруг. Странно... - послышался позади голос.
Глеб подпрыгнул. Не ловко развернулся и так же не ловко встал на ноги. Но, не удержавшись в устойчивой позе, плюхнулся на пятую точку прямо в воду.
Своего нежданного сюрприза, он разглядел и очень хорошо, потому что нечего было разглядывать. Это была всего лишь тень. Очень походил на его родителей, та же черная дыра вместо лица, да и все остальное тоже не оставляла надежды на ошибку.
Тень ни чуть не смутилась. Нагнулась, дернула какую-то веревочку, тянувшаяся вдаль. В его ладони оказался глубок серых ниток.
- Кто ты, такой, скунс тебя дери?! - вырвалось у Глеба. - Что ты здесь делаешь?!
- Тоже я могу задать тебе, но не люблю повторяться, - слышалась в голосе легкая издевка. - Я лучше спрошу, как тебя зовут, и куда путь держишь?
Глеб подозрительно посмотрел на него. А стоит ли говорить, кто он такой? Немного подумав, махнул на все рукой. Какая разница он все равно закончил свой путь, а результат нулевой. Почему бы и не поделиться информацией, хотя родители, наверное, его бы не одобрили.
- Меня зовут Глеб. Но все называли Мучением. Или все сразу Глеб-мучение. Ничего хорошего, я вам скажу от этого имени. А путь мой закончился прямо на этом месте.
Наступила долгая пауза. Тень задумалась о чем-то своем. А Глеб, как джентльмен, терпеливо ждал, когда знакомый выйдет из своих дум. Но потом понял, что сидит прямо в воде, но он даже не промок, плащ защитил его. Про себя он поблагодарил своего отца, что сделал такой королевский подарок. Глеб встал тем самым прервал молчание.
- Мое имя Эдуард, - щепетильно начала тень. И за тем резко замолчала. - Как странно?
- Что странно? - не понял Глеб, тем временим, поднимая свой посох с песка.
- Мое путешествие тоже закончилось в этом месте, и я не знаю, куда мне следовать сейчас, - говорил Эдуард шепотом, словно размышлял в слух.
Глеб тоже задумался. Ему показалось, что он на что-то намекает.
- И что? - не выдержал Глеб долгое молчание Эдуарда.
- А то, что мы встретились, всеми в забытом месте. Здесь абсолютно никого нет. Твой путь окончился и мой тоже, но почему-то в этом месте? Тебе не кажется это странным.
Глеб покачал головой.
- Нет, не, кажется. Это всего лишь совпадение, не более.
- Ты так думаешь? - с интересом спросил Эдуард.
- Да.
Его начало раздражать, поведение Эдуарда. Какая-то глупая таинственность, задумчивость и легкое ехидство не покидали его. Это не лучший способ знакомится, а тем более становится друзьями.
Вдруг Глеб поймал себя на мысли, что он уже считает это существо Эдуарда, который походил на его родителей, другом, как будто по-другому и не может быть. А он мог оказаться прав, может, судьба свела их, чтобы они встретились и дальше шли вместе по пути жизни. Ха, что за глупая идея?
Глеб хотел насмехаться над собой, но не мог. Это было логично. И сейчас он смотрел на Эдуарда-тень, на это черное пятно, которое своими конторами походил на человека. Глеб чувствовал, что Эдуард думает о чем-то похожим. Действительно, почему бы им ни пойти вместе...
Но размышление не продлились долго. Озеро забурлило. Эдуард и Глеб резко повернулись к нему и вовремя. А тут, словно из пушки, вылетела щупальца и быстрыми движениями потянулась к ним, чуть не схватив, Глеба. Но тот не дожидался, когда его схватят, и отпрыгнул от щупальце, умудрился ударить ее своим посохом.
Щупальца тут же прижалась к воде и не пыталась атаковать. Ждала появление своего хозяина, и ребята были готовы к его приходу. Из глади воды высунулись три черных глаза, на тонких стебельках. Они злобно сверлили своих противников, которые посмели нанести удар.
- Мне это чудовище не страшно, - самоуверенно сказал Эдуард. - Я ведь тень, а теней никто не ест.
- Скажи это ему, что ты мне-то говоришь, - сказал Глеб, не отвлекаясь от щупальце ни на минуту, следя за ней очень внимательно.
Чудовище увидел, что один из дружков расслабился, атаковала немедленно. Но уже было за действенно три щупальца. Они облепили Эдуарда. Он рассмеялся.
- Давай, давай, я тебя не боюсь! - с пафосом закричал он, как будто катался на аттракционе.
- Ты, что спятил?! - в ужасе заорал Глеб, чуть ли не хватаясь руками за голову.
- Да, что ты волнуешь. Я же тень, я выберусь из любых тисков.
Тем временим, тварь высунулось из озера. Это было уродливое чудовище, чем-то походило на раздувшуюся рыбину. Серая и слизкая чешуя давали об этом знать. Но остальное далеко было от рыбы. Большая пасть с острыми зубами и высунутым зеленым языком, Глеб даже с берега почувствовал, как оттуда воняет гнилью, дерьмом и чем-то еще. Смрад покрыл все вокруг. Большие зеленые глаза посажаны глубоко внутрь, а выше висели черные глазенки, выглядывающие из воды. Но этот колобок окружали множество щупальца с присосками, готовые схватить любое существо, и скрутить мертвой хваткой.
Увидев эту мерзость, Эдуард с безучастностью сказал:
- Вот, теперь можно выбираться.
Глеб увидел, как он начал просачиваться, а потом этот процесс приостановился. Существо куражилось, и насмехалось над слабостью жертвы, не обращая внимание на Глеба.
- Что случилось? - заорал он с берега.
- Это чудовище оказалось сильнее, чем я думал. Она не отпускает меня. Она держится меня, - в нотках его голоса слышалась легкая паника. - Помоги мне.
Глеб не мог стряхнуть оцепенение ужаса, которое снедала его из-за выкрутасов Эдуарда. Надо было такое придумать самому лесть в пасть этому монстру. Но в его голову втемяшилась одна мысль: монстр перестал видеть его. Его плащ начала защищать его. А он думал, почему монстр совершено игнорирует его.
Оцепенение исчезло, и он тут же принял решение. Размахнулся и пустил посох, прямо в щупальца, которые держали Эдуарду. Посох ударился в них, а чудовище взревело, так что немного оглушила Глеба.
Но этого хватило, чтобы монстр из озера, ослабил свою хватку и Эдуард в буквальном смысле слова, просочился через мощную хватку.
- Спасибо, приятель, - сказал Эдуард, чувствуя желание уничтожить эту тварь.
Эдуард спокойно скользил по воде, словно на коньках по замершему пруду. Глеб не удивился тому, что он умеет такое, ибо жил с такими, как он.
Тем временим, Эдуард подхватил посох Глеба и кинул ему на берег.
- Лови. А я сейчас разберусь с ним, - хорохорился он.
- Подожди...
Но Эдуард уже не слушал. Не заметным движением фокусника и в его руке появился топор. Острый, как луч света, и твердый, как скала, готовый рубить все подряд на своем пути, особенно врагов.
Плывя к своему противнику, Эдуард рубил по дороге щупальца, которые пытались его схватить. Из обрубков, из которых текла зеленая жидкость, заполнила пол озера. Обрубки плавали, а чудовище орала в смятение и безудержной ярости. Ее черные бездонные глазки на лбу, злобно смотрели на него, пронизывая насквозь.
Эдуард уже в плотную приблизился к чудовищу, хотел уже ударить по языку, который высовывался из пасти, но неожиданно застыл истуканом. У него было такое ощущение, что его поймали в невидимую ловушку, и он никуда не можется деться отсюда.
Глеб заподозрил что-то не ладное, закричал ему.
- В чем дело?
- Не знаю! - выкрикнул Эдуард в ответ. - Но я не могу двинуться. Меня парализовало.
- Что же делать? - закричал в отчаянье Глеб.
- Понятие не имею, - он пытался говорить сдержанно, но это у него плохо получалось, - но если ты не поторопишь, она меня сожрет.
Глеб туго соображал в критический момент, но, как и все не подготовленные люди. Тем более все время находился в движение, суетливо бегал туда сюда, пытаясь надумать чего-нибудь. Но ничего не получилось.
Вдруг он остановился и прислушался. Ему показалось, что где-то вдалеке, в пустынном мире, в мире Теней, у родительского шатра, гремят колокольчики. Ветерок дует на них, они звенят, призывая к чему-то. И Глеб понял, что именно они говорят и требуют от него.
Не осознавая, что делает. Ум покинул его, теперь существовало только сердце, которое слилось с этим миром. В данную секунду, не было никаких сомнений, страхов или банального отчаяния. Существовал он, чудовище и посох. Глеб схватил его, как копье и изо всех кинул в монстра из озера.
Посох полетел вперед, подчиняясь воли своего обладателя. И попал туда, куда хотел. Точно в зеленный глаз, и посох вошел очень глубоко.
Тварь, который раз заревела, мотаясь вокруг своей оси. Ее дыхание, как проклятие, заволокла все вокруг своим смрадом. Но боль не проходило и ей пришлось сдаться. Она отпустила Эдуарда. А тот, не теряя времени начал рубить ее со всех сторон. Издевательски скользя вокруг нее, и кромсая своим топором направо и налево, не давая чудищу опомниться ни на минуту.
Глеб властно заорал с берега, давая понять, что он настроен серьезно:
- Оставь ее, достань из глаза мой посох.
Эдуард послушался его без возражений. Вытащил из глаза чудовища и ошибки природы, посох и поплыл от нее прочь. Рыба-монстр была такому исходу даже рада, как только посох вытащили из ее глаза, она тут же скрылась в воде со спецэффектами, как бурление воды.
Все закончилось. Это было первое испытание, и Глеб это хорошо понимал. Эдуард вернул посох. И после они молча стояли друг перед другом, размышляя о чем-то своем, и оценивая друг друга.
Они долго не нарушали безмолвие. Но за тем одновременно протянули руки для рукопожатия. Пожали.
- Спасибо, друг, - искренне поблагодарил Эдуард.
- И тебе спасибо, друг, - чуть ли не плача сказал Глеб.
Глеб даже не мог понять, почему он плачет. Но если слезы текут по щекам, и сердце поет, значит, это хорошо. Он обнял своего нового и единственного друга. Как долго он был одинок и не понимал этого.
Эдуард тоже обнимал его всей своей темной субстанцией, и чувствовал в унисон со своим новым другом...
- Нет, вы представляете эти, двоя, укокошили чудище глубинное, которые некому в жизни не удавалось. И вот эти двое явились, как будто хозяева миров и справились с ней, да так играючи, словно делать нечего... Бармен, что рот раскрыл? Наливай, а то горло пересохло с этим рассказом... Да, да, я отвлекся, успокойтесь, уже продолжаю. Так, вот, они стали закадычными друзьями. Убив чудовище под именем Рок, они пошли дальше. Их путь лежал... Черт бы их побрал, как им все это удалось, надо было их удушить, когда они какались в пеленки... Извиняюсь, я опять отвлекся, но мне просто возмущает, как им все-таки судьба благоволит... Так на чем я остановился. Ах, ну да. Так вот их ждало много приключений по многим невиданным и неизвестным мирам. У них появилось много друзей и много врагов. Кстати говоря, очень многие миры они спасли. Они были на многих королевских балах и стояли рядом с королями. Никто никогда не видел такой эксцентричной пары, человек и тень... Как интересно? Да, будьте, прокляты с вашим интересом, с вами и с этими двумя полудурками... Ладно, ладно, я продолжаю, что вы ко мне пристали? И однажды один из врагов, нанял убийцу на Глеба, который был намного уязвимее своего друга. Убийцу звали Глюк. Но он был не просто убийца, это живая и настоящая метаморфоза. Кстати за всех убитых он получал не только деньги, но маленьких мальчиков. Глюк был всегда склонен к педофилий, и это делало его еще опасным и изворотливым. Но самое главное никто не видел его лица...
Глеб сидел на мягкой зеленой траве, облокотившись на ствол дерева, и слушал пение птиц. Они пели так прекрасно, что он загрустил о своем доме. Человеческий ум так уж устроен, идеализировать то, что несовершенно. Но прошло столько время, и стерлись те детские невзгоды, и остался священный образ дома. Он так много наслушался всевозможных россказней о чувстве ностальгии о доме, что сам заразился ей.
Честно говоря, под этим могучим дубом, он чувствовал почти, как у себя дома, хотя по-настоящему его никогда не было. Ему уже надоели эти царские дворы и всевозможные дрязги в высшем обществе, будто свора собак, а не почтенные люди. Сначала эта ситуация, его радовало, было, чем заняться. Когда все грязные трюки, он выучил наизусть, эти разнообразные интриги его смешили, а после раздражали до белого каления. По этому Глеб с Эдуардом отправились в путь, залечь, где-нибудь отдохнуть и нашли хорошее место. Лес, его величество Василия пятого, он находился на самой границы его королевства.
Бац! На голову свалился желудь. Глеб почесал затылок, все-таки удар был болезненным. Посмотрел наверх, и увидел Эдуарда. Он стоял на суку дуба, а в руке у него находился желудь.
- Попал, попал. Балда! - радостно выкрикнул он и тут же рассмеялся.
- Прекрати! - сказал Глеб, лукаво улыбаясь.
Он взял желудь с земли и кинул в Эдуарда. Тот как пантера увернулся от броска и пополз выше по стволу, кидаясь желудями и дразня:
- Мазила, мазила. Не попадешь. Как можно быть такой мазилой.
Глеб отошел по дальше, чтобы Эдуарду было труднее попасть. Все-таки жизнь интересная штука, раньше Эдуард был очень молчалив, серьезен и педантичен, но с каждым годом, он вел себя более эмоционально и превратился почти в человека, если не считать его оболочку. А он, Глеб, наоборот превратился в безразличного, без эмоционального человека, похожего на убийцу, такого же холодно и расчетливого. Они, словно поменялись ролями, каждый набрался у друга такого, о чем меньше всего мечтал взять.
- Кидай, кидай, мазила, - все подначивал Эдуард, и забирался выше по дереву, радуясь, как ребенок.
Глеб отошел еще подальше, чтобы наконец-то желуди перестали в него попадать. Неожиданно он заметил вдалеке, мелькнуло что-то оранжевое.
- Эд, посмотри, что там бежит. - И показал пальцем в ту сторону.
Прошло минуты две прежде, чем Эдуард ответил.
- Ничего особенного, лиса бежит за зайцем. Не обращай внимание это их дела. - И начал снова обкидываться.
Глебу этот прихвостень дурачеств надоел, и он начал кидаться в ответ. Эдуард увертывался, как мог. Его восторгу не было придела, ему удалось спровоцировать Зануду, Всех Миров и Народов. Так Эдуард называл его в последнее время. Действительно, Глеб постоянно о чем-то грустил, словно ждал чего-то плохого, и Эдуард это хорошо чувствовал.
Это игра продолжалось недолго. Она захватила их. Вдруг Глеб увидел, как заяц бежит к нему.
- Подожди минутку, Эд, по-моему, у нас гости.
Эдуард проследил взгляд друга и увидел зайца, который приближался. А за зайцем бежала лиса, но они так быстро бежали, что их трудно было разглядеть.
Погоня закончилось, как только заяц прикоснулся к ноге Глеба.
- Ты посмотри только, этот заяц ищет у меня защиты, - умиленным голосом проворковал Глеб. - А ну кыш, лисица, уходи, он под моей защитой.
Но лиса не уходила, но и не приближалась. Она находилось около двадцати метров. Ее не прельщало, подходить к человеку даже, если она сильна голодна. Дикое животное вообще не любит людей, и Эдуард знал почему. Все люди лживые, и не понятно в данную минуту, что от них ждать. А можно ждать любого подвоха. Домашние животное у них совершенно другая психология, они точно знает, когда получит свой кусок мяса, а когда нет, и действуют по обстоятельствам. Это очень сложно для животных из леса, ибо совершенно не по душу, такие сложности.
Эдуарда в этой ситуаций удивляла, только одно обстоятельство. Что дикий заяц, делает в человеческих ногах, ведь он же не собака. Да, этому трусливому животному люди нравится еще меньше, чем лисице. Какая лихая принесла его? Что-то здесь не так...
- Знаешь, Глеб, мне не нравится этот заяц. В нем какая-то странность, - подозрительно сказал Эдуард.
Глеб только отмахнулся.
- Перестань! Что за глупости? Он пытается спасти свою шкуру от лисицы, а ты его в чем-то подозреваешь. Это же глупо. Если не сказать, что это паранойя.
- Пусть я буду живым параноиком, чем спокойным мертвяком.
- Но ты загнул...
Глеб стоял на коленях и гладил зайца. Все это было нормально. Но неожиданно у зайца глаза загорелись безумством, они чуть ли не вылезали из орбит и пылали рубином. Пасть кролика раскрылась, и оттуда показались зубы самого ужасного хищника всех миров, кривые желтые и длинные, чуть ли не два дюйма.
Из них обоих никто не сообразил, а заяц уже возвышался над Глебом, который тупо стоял на коленях, и не мог поверить своим глазам. Теперь заяц походил на богатыря, если не считать забавных ушей, сверкающих зубов и горящих глаз.
В лапке кролика не заметно появился здоровый нож. В его арсенале присутствовали такие же фокусы, что и у его друга. Но Глеб не даром выжил во многих передрягах, сумел отскочить прочь. Но заяц тоже был готов к этому, словно знал его всю жизнь, он прыгнул вперед и вонзил нож по самую рукоятку. Заяц дико захохотал.
- Привет от Глюка, мой красавчик. ХИ-ХИ-ХИ... - И повернул нож на сто восемьдесят градусов. Из раны брызнула кровь и забрызгала всю серую шерстку. - Как я люблю, кровь. А ты, Глеб, любишь кровь.
Глеб не мог ничего сказать, он был в шоке и умирал. Эдуард был уже рядом, замахнулся на Глюка своим верным топором. Но тот исчез. Испарился.
Эдуард обернулся вокруг. Никого нет. Неожиданно со всех сторон раздался громогласный голос Глюка:
- Тебе его не спасти, мой маленький Эдуард. Ты на всю жизнь останешься неудачником без своего Глеба, и умрешь так же как он. Что же ты сейчас будешь делать? Ведь он умирает.
Эдуард опустился рядом с Глебом и взял его за руку.
- Как это мило. Знаешь, Эдуард, почему я люблю эту работу. Мне нравится, когда существа плачут за своих умирающих родственников. Это доставляет мне истинное удовольствие.
- Я ОТОМЩЮ! - закричал Эдуард, при этом голос его дрожал.
В первые жизни, у него дрожит голос, как у настоящего человека. Он почувствовал всю боль человеческую, в полной мере, отхлебнул всю чашу яда. Раньше это было ему не под силу.
- Хи-хи-хи... Не смеши меня. Ты без него, никто и ничто. Грош цена тебе будет, когда он умрет. Ибо только вместе вы сила. Видишь ли, вы две стороны одной монеты. Исчезнет одна сторона, исчезнет альтернатива. Если исчезнет луч света, исчезнет и тень...
- Убирайся или я за себя не ручаюсь, - ненавистным голосом проглаголал он.
- Да, что ты мне сделаешь. Ты не заметишь, как я убью тебя, но мне так это не хочешь, - раздавался насмешливый голос отовсюду.
- Ты сам напросился.
Эдуард быстрым движением, достал колбочку. Она была уже на половину пуста. Капнул себя капельку на палец, и это потребовалось очень больших усилий, так как руки трясли неимоверно. Появилась сила, подул ветер, и он заговорил холодным голосом:
- Предки мои, придите и прогоните моего врага. Заклинаю вас, от имени моего отца.
Вначале ничего не происходило. Но потом они пришли. Их было так много, и они внушали страх даже Эдуарду.
- Мы еще увидимся и тогда тебе конец, - зашелестел шипящий голос, уносимый ветром.
Его предки шли вперед, идя за убийцей его друга. Взгляд их ничего не выражал, у них все отболело в этой жизни, и они были в покое. Но когда они видели противника, их лица изменялись, и походили на вампирские морды. И живым казалось, что сама смерть пришла за ними.
Потом Эдуард капнул еще раз на свой черный палец, и в первый раз попросил только одного:
- Дай мне, мудрости, чтобы спасти моего брата.
Глеб тем временим, находился при смерти, и дыхание уже со всем не прослеживалось. Его лицо источало смерть и бессилие перед ней. Кровь залила весь его плащ, а нож так и торчал из груди, как горькое напоминание о происшедшем.
Эдуард ждал, но мудрость не приходила, а время уходило. Он начал нервничать. "Что же мне делать", - кричал он сам себе.
Все закончилось. Эдуард потерял надежду, он потерял друга, он потерял ВСЕ! И пришло спокойствие. Сел в позу лотоса, и облокотил голову на руку. Просто думал и смотрел на друга, который уже умер. Сейчас он вспоминал, как они были счастливы, а он не осознавал этого, и даже можно сказать презирал это. Но почему мы начинаем ценить вещи, когда утрачиваем их. "Неужели я стал человеком, как он"? - подумал Эдуард.
От этой мысли ему стало смешно. Он засмеялся, так весело и так беззаботно, словно ничего не произошло. Но смех прошел, и теперь Эдуард не мог убежать от горечи утраты. И она догнала его и так хорошо ударила под зад, что если бы он мог плакать, он бы заплакал.
"Соединись с ним".
- Что? - переспросил Эдуард, и начал оборачивать по сторонам.
"Соединись с ним".
- Но как? И разве это поможет? - уже не чему не веря.
"Поможет. Только ты потеряешь свободу и свое бессмертие. Ты готов пожертвовать этим"?
Эдуард молчал, а потом твердо сказал:
- Да.
"Вы никогда не сможете говорить между собой, но будете понимать. Если один из вас попадет в беду, вы не сможете друг другу помочь. И ты всегда будешь подчиняться Глебу. Готов ли ты на это"?
- ДА!
"Тогда ложись рядом с ним, и все будет так, как я сказал. Он будет жить"!
- Эй, ребятки не гоните лошадей. Все по порядку. Я все вам расскажу, но сперва промочу горло, если вы не против. Вообще-то мне плевать против вы или нет, это я так, из вежливости сказал. Заткнитесь! Отставить препирательства. - Аист залил себе в клюв. - Вот, теперь мне хорошо. Теперь можно рассказывать дальше. Хотя осталось со всем чуть-чуть.
На следующее утро Глеб проснулся и увидел, как восходит солнце. Оно было таким прекрасным, что радость переполнило его. Почему он раньше не замечал этого оранжевого восхода? Как после недлительной спячки, все вокруг оживает и приходит в движение.
Солнце опять встало, и наступил новый день, а значит, он еще жив. А потом Глеб радостно закричал, и забегал, производя какой-то непонятный танец перед солнцем.
- Я жив! Я жив! Эдуард, я жив! - И вдруг весь его энтузиазм, испарился. - Эдуард? Ты где, Эд?
Повернувшись спиной к солнцу, Глеб увидел и понял все. Он упал на колени, и слезы брызнули из глаз. За тем он рукой погладил по траве, на ней лежала тень. Это был Эдуард, его друг. Теперь он был плоским, на вид совершенно не живой и его нельзя не потрогать, не обнять. Уже они живут в разных мирах, и не могут разговаривать друг с другом. Все кончено, дружба, братство и геройство. Конец всему.
- Прости, друг.
Но тень навсегда останется с ним, как напоминание о былых временах и о крепкой дружбе. Глеб будет один, и одновременно не один. Появился определенный парадокс, все стало неоднозначным. Да, мир совершено изменился...