Мельников Виктор Всеволодович : другие произведения.

Под девизом "авось" ( Путешествие Из Ростова В Пассау )

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Автобиографический рассказ о путешествии.

  

Под девизом "Авось"

( ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ РОСТОВА В ПАССАУ )

   Над моей головой - угольно чёрное небо, от края и до края усыпанное крупными, чистыми звёздами. Ничего подобного, я раньше не видел - зрелище фантастическое.
   Но мне сейчас, не до звёзд.
   Я стою на мокрой, вздрагивающей в такт надсадно работающим движкам, корме "Метеора". В руках у меня ведро, с привязанной к нему длинной, тонкой верёвкой. Рядом, стоят ещё два. Пустых. Я наматываю верёвку на руку, и бросаю ведро, в пенные буруны за кормой. Сильный рывок. Напрягаю ноги, чтобы не вылететь за хлипкое ограждение, и подтягиваю ведро к себе. Мы идём на приличной скорости, и сделать это не так просто, как кажется. Ведро подпрыгивает, в разные стороны. Когда я вытаскиваю его, воды в нём, только половина. Остальное - на мне и палубе. С безразличием автомата, я бросаю его ещё и ещё, пока не наполняю оба ведра. Сейчас, как можно быстрее - через салон, на прогулочную палубу. Оттуда - на крышу. Теперь, примостившись на покатом боку "Метеора", я очень осторожно выливаю воду, в отверстие системы охлаждения. Двумя руками я держу ведро, поэтому любой толчок или крен - и я вылечу за борт. Точно так же, это можно сделать и на корме. А в кромешной тьме, и за рёвом двигателей, это пройдёт незамеченным. И хватятся тебя, часа через два-три, не раньше. Только вот возвратятся за тобой или нет - это ещё вопрос...
   Но я отгоняю от себя такие мысли, вместе с воплями моего "Я", о нарушении техники безопасности, и возможных последствиях.
   Всё это, в расчёт не берется. Мне нужно залить в систему, ещё два ведра. А затем, у меня будет небольшой перерыв.
   Моя вахта, до двух часов ночи. Сейчас, двенадцать двадцать. Уже двадцать минут, как начался новый день - двадцать восьмое июля, тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Сегодня, день рождения моей жены.
  
  
   А началось это всё, два месяца назад, в далёкой и дождливой Голландии. Мне предложили принять участие, в одном авантюрном проекте : голландская фирма, покупает в Ростове на Дону "Метеор" ( судно на подводных крыльях ), и перегоняет его своим ходом, в Европу. Через Азовское море, Чёрное, Босфор, Средиземное, Гибралтар, затем Атлантику, Бискайский залив, Ла-Манш и Па-де-Кале.
   По их мнению, я был достаточно подходящей кандидатурой для такого плавания, так как :
  -- знал русский язык
  -- ходил матросом по Голландии
  -- брался за любую работу
  -- не храпел.
   Плюс двадцать долларов в день, на всём готовом.
   Естественно, я согласился.
  
   В начале июля, мне позвонила сестра и сказала, что я срочно должен выехать в Ростов, так как Тайс (ее муж), туда уже вылетел. А судно, готовят к отправке. И через три дня, собираются выходить. Я заверил, что раз обещали в три дня, то за пару недель, может быть и управятся. Мне ответили : "Пришёл поручик Ржевский, и всё опошлил".
   Короче, на следующий день, я был уже в пути. Но в Харькове произошла накладка : мой поезд опоздал, а ростовский, тем временем, уже ушел. Билетов нет. Жарко. Душно. Весь вокзал, забит очумевшими толпами. По двое суток сидят и лежат возле касс - не уехать.
   Я становлюсь обладателем билета ( переплатив спекулянту в два раза ), уже через десять минут. Правда, следующий поезд, будет только через двенадцать часов, а в Ростов, я попаду не раньше, чем через сутки. Учитывая то, что завтра пятница - это не самый лучший вариант. Если я не разыщу нужную контору, то рискую загорать до понедельника, так как все телефоны, которыми меня снабдили - рабочие.
   Надсадно брожу по Харькову, убивая время. Мегаполис хренов. Везде чахлые деревья, горбатые дороги, ободранные дома. Даже пройдя по такой улице, уже хочется засветить кирпичом в чьё-то окно. Или рожу.
   Как тут можно жить - неизвестно. Во всяком случае, любовь к ближнему, здесь и в списках не значится. Хотя, как хорошо сказал один дорежимный юрист : "Преступление - это нормальная реакция нормального человека, на ненормальные условия жизни".
   Чего тогда удивляться, что наша система плодит уродов ?
   Блестящие подтверждения этому, я обнаруживаю в Ростове. Господи ! Да я таких трущоб, в жизни не видел ! ( И судя по печальной славе здешних налётчиков, такое, здесь было всегда. )
   Из первого же автомата, звоню по всем телефонам. Безрезультатно. Директорский телефон не отвечает вообще, а переводчица, с которой я должен работать, уволилась. Пытаюсь узнать где находится фирма ( у меня нет её адреса ) - о такой, никто и не слыхивал. Пробую разыскать пароход, о котором мне сообщили ( стоит на пристани а в нём гостиница ), но судна, с таким названием, у них нет вообще.
   Прочёсывание всей набережной, тоже ничего не даёт. Потратив полдня на бестолковые поиски ( вот уж точно, пойди туда не знаю куда, найди то, не знаю что ) я возвращаюсь к вокзалу, и оформляюсь в гостиницу на одни сутки - утро вечера мудренее.
   На следующий день, я набредаю на контору диспетчера пассажирского порта, за неплотно прикрытой дверью с надписью "Вход воспрещён". Естественно, на моё "Здрасьте" мне говорят : " Выйдите отсюда ! ". Я иду с козыря, и называю женщине фамилию директора, которому я вчера так безуспешно звонил - знает ли она такого ?
   - А чего ж не знать - знаю, - отвечает она, - а ты чей будешь ? Я отвечаю чей, и слышу в ответ долгожданное - А Вас тут уже давно ждут, - отмечая про себя перемену в обращении. Ну, слава тебе Господи, разобрались.
   Выясняю, что директор уже неделю как в отпуске, что все вопросы решает его заместитель, и что мне сейчас нужно попасть через реку, в затон судоремонтного завода, или, как они говорят, "в ковш". Я узнаю, как туда добраться, и двигаюсь в нужном направлении. То, что напрямую через речку находится в двухстах метрах, в обход, занимает полтора часа. Прохожу через облезлую проходную, и иду по территории. Пока не натыкаюсь на три "Метеора", стоящие на стапелях, на суше. Один из них мой - сто восемнадцатый.

Вот и всё. Проще пареной репы.

   Поднимаюсь на борт. Там шустрят какие-то мужики, изо всех сил изображая трудовой энтузиазм. Убедившись, что я не начальник, они бросают это грязное дело, и присаживаются на перекур. Я объясняю, что ищу голландцев. После этого, мужики вдруг падают мне на грудь, и по очереди норовят пожать руку. ( Если я и удивлён, то не показываю этого.)
   - А мы-то Вас ждали-ждали, - хором голосят они, - нам давно сказали - должен приехать механик, который знает английский !
   - И который, сделает за вас, всю вашу работу, - продолжаю я мысленно. Нет братцы, шалишь ! - Неохота вас разочаровывать, но придётся, - отвечаю я, - в судах я не разбираюсь, это не мой профиль.
   На мужиков, жалко смотреть. Потрясённые, они расходятся в разные стороны.
   - Hello, Viktor ! - слышу я. Это приехал Тайс. С ним, ещё двое : Ян, покупатель судна, и Мартин, мальчишка-практикант, из навигационной школы. Мы обмениваемся новостями. Оказывается, они здесь уже третий день. Тайс и Ян живут в гостиннице, в центре, а мальчишка, обитал на "Метеоре", охраняя его, от злобных туземцев. Готовых, по словам Яна, стащить всё, что плохо лежит. Правда, ему это удавалось с трудом. Поэтому мне предложили его сменить, а мальчишку забрать в отель, для восстановления сил. А потом, поменяемся.
   Голландцы, уезжают. Я, остаюсь. К этому времени, появляются "бугры" бывшего плавсостава - капитан и механик. Капитану скоро на пенсию, но у него, ещё во всех местах ветер играет. Он из тех идеалистов, которые шли на фундамент всех совковых начинаний. Отпахал всю жизнь, а нажил грыжу, камни в почках, и ещё сорок восемь болезней. Механику же, палец в рот не клади - он совершенно другой породы. Основной вопрос для него - "А что я с этого буду иметь ? " Зовут их Дмитрий Степанович и Виктор Михайлович.
   Механик скрывается в машинном отделении, и начинает греметь железяками, таким же металлическим голосом, костеря всё вокруг в Бога и в мать. Капитана же, разбирает старческое любопытство. Он сначала, долго задаёт вопросы мне. Потом, плавно и незаметно переходит на своё собственное героическое прошлое. И с большим воодушевлением, говорит о нём, несколько часов подряд. Сегодня суббота, но их вытащили из дома, "чтобы помочь иностранным гостям". Капитану всё равно, где ничего не делать, а механик разъярён, за посягательство на его свободу. Но к обеду, они оба заявляют, что в одиночку, здесь всё равно не управиться. И уж если начинать, то с понедельника. ( Даром, что ещё утром они уверяли нас, что к понедельнику, спустят судно на воду, и заведут двигатель.)
   Оставшись один, я обхожу ещё раз "Метеор", и выбираю себе каюту для жилья. Судну больше двадцати лет, и оно выглядит так, словно все эти годы, его никто не мыл и не красил. Везде кучи мусора и хлама, какие-то старые матрасы, сапоги, прелые робы, три сотни пустых бутылок, и просто обычная грязь.
   Голландцы, привезли с собой продукты. Большей частью, это консервы, но я нахожу и ящик со сладостями. Расчищаю место на камбузе, включаю жуткую советскую электроплитку, с торчащими во все стороны обрывками проводов, и ставлю готовить кофе. Содержимое ящика, быстро тает. Наконец мою посуду, убираю всё на место, и иду в здешний магазин. Мне оставили деньги - нужно купить хлеб, кока-колу и минеральную воду, так как на ней, голландцы готовят кофе. Пить нашу обычную воду, они под пулемётом не станут. Правда, пить кофе на той воде, что купил Мартин, я тоже не хочу - она мало того, что газированная, так ещё и ощутимо солёная.
   В крохотном магазинчике, в километре от завода, стоят рядом резиновые сапоги, и конфеты " Золотой ключик", образца первых пятилеток. Тут же, предметы первой необходимости : хлеб, водка, селёдка. Спрашиваю продавщицу, какая вода у них обычная, родниковая, и беру десять бутылок. Обратно иду нагруженный, но с чувством выполненого долга.
   На следующий день, часам к девяти приезжают голландцы, и мы начинаем генеральную уборку. Так как поблизости нет ни одного мусорного бака, всё ненужное тащим на корму, и сбрасываем оттуда вниз. Вчетвером, без перекуров, мы работаем до обеда. Наконец, высыпав последнее ведро мусора, идём мыться и пить кофе.
   - Это совсем другой вкус ! - говорит Ян. Ему, восторженно вторит Мартин. Я скромно купаюсь, в лучах славы.
  
   Зато понедельник, начинается с показательного скандала. С самого утра, две здоровенные бабищи ( уборщицы ближайшего цеха ) орут так, словно их режут. Причина банальна - у "Метеора", гора мусора. А наш человек, жутко не любит делать собственную работу, и всё норовит её кому-то свалить. Поэтому, когда бабам подсказали, что на судне ошивается голландский представитель, они прилетают ко мне, как на крыльях.
   С красными от натуги рожами, они берутся доказать мне, что "вы накидали - вам и убирать". И были дико удивлены, когда я послал их очень далеко. Оторопев от такой наглости, они пригрозили пожаловаться директору завода, чтобы тот научил меня, уму-разуму.
   - Не сомневаюсь, это будет великое зрелище, - отвечаю я.
   И эта фраза, подействовала на милых дам, как пинок в задницу. Кипя от негодования, и матерясь в десять этажей, они с грохотом скатываются по трапу. Правда, директора, я так и не дождался. Зато появился капитан, с физиономией школьника, пойманного в процессе мочеиспускания, у двери учительской.
   - Виктор, ну что же вы так, - говорит он с укоризной и душевной болью, - надо же убрать это всё, если разбросали. Да и женщины обиделись - до вечера не успокоишь !
   У меня, глаза лезут на лоб. Значит вы, красавцы, продаёте это судно иностранцам, и за полгода переговоров, никто ещё не оторвал от стула свою задницу, чтобы изменить в нём хоть что-нибудь, к лучшему. И по договору, на сегодняшний день, судно должно быть технически исправным и готовым к работе. О чистоте и красоте, даже говорить не стоит. Но ничего этого, нет и в помине ! Мало того, нам вчера самим пришлось наводить порядок, не ожидая милостей от природы. И теперь, после всего этого, я ещё должен убирать здесь мусор, и извиняться перед бабами ? Так неужели вы способны лизать только те сапоги, которые вас пинают, и не понимаете нормального отношения ???
   Капитан кривится, и побитой собакой идёт докладывать уборщицам, о результатах. Минут через пять, он находит их в дальнем углу цеха, и до меня, оттуда, доносятся их крики и вопли. Вскоре он возвращается, и начинает убирать мусор сам.
   Печальное зрелище. Но если человек с опытом и дипломом капитана, поставил себя ниже бабья, с интеллектом дворовых шавок - ему уже не поможешь.
  
   Судно спустили на воду, только в среду. И я оставил его на попечение Мартину, и уехал в гостинницу. Правда, уехал - не означает, что пропал. У меня были, наверное, самые напряженные дни, так как приходилось работать и руками, и головой, и ещё молотить за переводчика. В принципе, у них была переводчица ( новая ), но трудно требовать от девчонки сразу после института, определённых технических знаний. Она и в русском-то варианте, не отличала молоток от зубила, а про нерусский, и говорить не стоит. Так что я, неожиданно для себя, стал очень прилично говорить по-английски. Правда, мой рабочий день, был с восьми утра, до девяти-десяти часов вечера ( в лучшем случае, с одним перерывом, на лёгкий полдник ). За десять дней, я потерял шесть килограммов. Но мне, такая жизнь нравилась.
   Мы много ездим по заводам и фирмам, договариваясь о сиюминутной помощи, и о длительном сотрудничестве. Правда, назвать эти действия ездой, наверное, нельзя. Мы трясёмся на сплошных ухабах, и проваливаемся в ямы и выбоины, так как даже десяти метров дороги без подобных прелестей, в Ростове не сыщешь.
   Я уже говорил о том, что город лежит в руинах. Но стоит об этом сказать, ещё раз. Мне кажется, что на любой улице, можно без особой подготовки снимать фильмы о разрухе гражданской войны, или об ужасах дореволюционного времени - до того все здания старые, в пятнах ободранной штукатурки, с выбитыми зубами кирпичей, упавшими заборами и ржавыми крышами. Плюс ещё к этому, тротуары, никогда не знавшие асфальта и дворников. И кучи мусора, под окнами. И стойкая вонь, от дохлых кошек на пустырях. Это и чудовищная грязь, и неописуемая бедность. Это затхлые унылые магазинчики, и базары, напоминающие помойку.
   Десятилетия советской власти, ничего не изменили к лучшему. Но надо сказать, что и люди, мало чем отличаются от окружающей среды. Потому что везде видишь только алкашей, проституток, хулиганьё всех мастей, дешёвую базарную рвань, и просто уродов. В лучшем случае - раздавленных жизнью работяг, которые ведут такой же образ жизни, но пока ещё, как любители.
   Тайс уже много раз был в России, и его трудно чем-то удивить. А Ян и Мартин, здесь впервые, поэтому часто задают мне вопросы. И фотографируют всё, что видят, направо и налево. Я сам плююсь и ругаюсь от того, что нас окружает, но голландцам говорю, что у нас есть, не только самое плохое. Есть и новые дома, и нормальные люди.
   Сам не пойму - то ли воспитание наше дурацкое, так глубоко засело. То ли я ещё, во всё это верю. Видимо, и то и другое.
  
   Как-то в центре, мы встречаем человека в форме казачьего войска.
   - Это настоящий казак ? - спрашивают меня голландцы.
   Я, внимательно смотрю на него. Тому, за сорок. Опухшая, от постоянной пьянки, морда. Свиное брюхо, которое не могут удержать никакие штаны. Трёхдневная щетина, и грязные поломанные ногти. На нём, сшитая недавно форма, в мешанине кожаной сбруи, явно позднего периода. На боку, шашка. На груди - купленый "Георгий".
   - Это настоящий казак ? - повторяют голландцы.
   - Нет, это пьяный идиот, - отвечаю я.
  
   Ещё одно достойное зрелище я вижу, когда возвращаюсь на " Метеор". По всему судну, стаей павианов, бродят мои соотечественники. Они заглядывают во все каюты, роются в вещах, открывают все ящики, щедро пряча в бездонные карманы, их яркое содержимое. На прогулочной палубе, стайка наших проводниц, объедается голландскими конфетами ( а ведь их прислали сюда, чтобы вымыть полы ). В машинном отделении, механики, старательно ели консервы. По судну, беспомощно бродит Мартин, на замечания и призывы которого, никто не реагирует. Я разгоняю эту идиллию, пользуясь глубоко народными выражениями.
   Вечером Ян замечает, что русские, могут только пить, врать и красть. И ещё, не выполнять своих обещаний. И уж если что-то сделают, то обязательно плохо, и не вовремя. Я долго убеждал его, в обратном.
  

Но, не убедил.

  
   Теперь, мы остались с мальчишкой вдвоём. Хотя мальчишка, он только по уровню развития, и по паспорту. А так - на голову выше меня, худой, голенастый, и очень нескладный. Весь вечер мы говорили "за жизнь", и пришли к выводу, что все люди - братья. ( А у нас, на это нужно полчаса, и литр водки. ) А под занавес, я добил его окончательно. На "Метеоре", погас свет. Видно, порывом ветра, выдернуло кабель. А когда Мартин увидел, в какой ржавой коробке находятся присоединительные клеммы и рубильник на 380 вольт, ему стало плохо. И когда я присоединил оголённые концы проводов, и опустив рубильник, включил освещение - он стал смотреть на меня, как на шамана. Ну не будешь же объяснять ему, что у нас абсолютно всё, так подключается.
  
   И снова, был день, и было утро. И снова разговоры о том, что того нет, этого нет, начальство не чешется, а нам некогда. Наш народ, обидевшись за свою дерьмовую жизнь, решил взять реванш за всё сразу, с подвернувшихся капиталистов. И нам, начали делать интересные предложения. Приходит, например, механик и говорит, что водяная помпа, у нас ни к чёрту. А заменить её, нечем. И на складе, их уже давно нет. Но он нам друг, и за какие-то 500 баксов, он принесёт из дома свою. Ян ответил, что не собирается платить пятьсот за то, что стоит, от силы десять. Загорелся сыр-бор. Ян никак не мог понять, почему прошли уже все обещанные сроки, а судно, до сих пор напоминает старую развалину ? Почему ему пытаются продать по бешеной цене запчасти, если он и так платит за всё судно "в исправном состоянии" ?
   - Так ты же не мне платишь, а начальству ! - возмущается механик, - вот пусть они тебе и делают, всё что ты хочешь !
   Ян миролюбиво говорит, что он не в состоянии изменить нашу систему, и что нормальные люди, всегда стараются договориться.
   - А мы ненормальные !!! - отрезает механик и уходит. Но чтобы не идти с пустыми руками, он снимает в рубке "Метеора", большие часы, с приборной доски. Мы обнаружили это, уже вечером. А утром, механик клялся и божился, что эти часы - его собственные. И он переставил их туда, со своих "Жигулей" ( ! ) Это про часы-то, размером с большую тарелку. Да ещё, со своего транспорта, на казённый. Ну-ну. После этого, обычно невозмутимый Ян взорвался, и начал орать. Я перевёл Михалычу - или возвращаешь часы, или у тебя будут неприятности. Тот, ещё с полчаса размахивал руками и кричал про иностранный беспредел, наконец рванув на себе рубаху с воплем "На, подавись ! ", пошел ставить их обратно.
   Мнения разделились. Работяги считали, что с часами, Михалыч перегнул, но за помпу, ему можно было и заплатить. "А чего там, от них не убудет "

Я, думал иначе.

  
   Потом, нам предложили аккумуляторы, за три сотни, "...потому что на этих, вы и до Азова не дойдёте. " Потом, запасной редуктор. Процесс пошёл.
   Попутно, мы искали капитана с механиком, чтобы идти с ними, до Стамбула. Но предложив такое Михалычу ( ещё до скандала ) услышали : "Плати мне пять тысяч баксов - пойду. А нет - так и не лезь !" За три дня работы, это условия для идиотов. Мы, такими не были. Но все остальные мужики, называли ту же сумму. И напрасно Ян говорил, что заплатит по международному тарифу, плюс питание, страховка и авиабилет из Стамбула, обратно. При всём том, что за таким человеком, остаётся зарплата, и выписываются командировочные и премия. А результат - No pasaran !
  

Вот тогда я понял, что наш человек, ни за какие деньги

работать не будет.

  
   Отчаявшись взять механика, мы стали искать капитана. Откликнулся, только один. Но забегая вперёд, скажу, что когда мы ехали вместе с ним к директору, чтобы оформлять документы, он нас оставил "на пять минут", и попросту исчез. Хотя перед этим, я его два дня уговаривал, и он дал согласие. После этого, у меня появились сомнения, что у кого-то здесь, явно не в порядке с головой. Я ещё не знал точного ответа, но подозревал, что не у меня.
   Кроме того, мы посетили ещё одно заведение, находящееся в полуразрушенном подвале - там, можно было купить морские карты. Хозяином, оказался мужик моих лет, бывший штурман дальнего плавания, списаный на берег по здоровью ( он хромал, и волочил ногу ). Он нам очень обрадовался, сказал по-английски "хелло" и "битте". И слупил за очень потрёпаные карты, по двадцать долларов за лист. Ян посвистел, но деньги отдал.
   И ещё, мы договорились о покупке трёх спасательных плотов, за которые тоже выложили, немалые деньги.
   Короче, наличные таяли, дело стояло, время шло, а визы заканчивались. С грехом пополам, через неделю после спуска на воду, вытолкали судно на ходовые испытания. За полтора часа, что они длились, судно не развалилось. И то ладно. Но всё вокруг чихало и кашляло, как проклятое. Михалыч предпринял вторую попытку, продать нам запчасти. Ян отказался. Но как-то вяло, и уже без злости. Сунув три сотни заместителю директора, мы заменили аккумуляторы. Правда, для нас, их сняли с работающего судна. За что, капитан которого, клял нас, на все лады. В принципе, мы на этом не сэкономили, но лучше покупать начальников, чем исполнителей.
   В завершение всего выяснилось, что расход топлива, и без того не маленький, намного превышает паспортные данные. И если идти через море, то ёмкости обычных баков, нам не хватит. Срочно заказали дополнительные. Директор соседнего завода ( кстати, единственный порядочный мужик ), взялся изготовить их у себя, за двадцать четыре часа. Это, ему удалось И даже, в меньшие сроки.
   А еще, мы бегали в поисках топлива. Так как все имеющиеся фирмы по продаже горючего, могли выставить его в количестве от нескольких ведер, до нескольких бочек. А нам нужно было, четырнадцать тонн.
   А еще, нужно было снимать судно с регистрации, оформлять на него новые документы, на право собственности. А еще, раздолбаи-водники, умудрились ошибиться в номере своего расчётного счета, и все деньги, ушли черт знает куда...
   Много было всяких "еще". Мы забыли, когда нормально ели, спали, одевались. Но самое хитрое было в том, что проблемы, не уменьшались, и не решались. Они росли с каждым днем, как снежный ком. При всём том, что все вокруг - и купленные, и на окладе, уверяли нас, в своей любви и преданности.
   Механик, сделал третью попытку, и сорвал приз - 200 баксов за всё. Поздно вечером, он привёз на своем " Жигуле" кучу железа, сам перетащил его в машинное отделение, и в трюм. И замаскировал. Чтобы свои, не обнаружили.
   А на следующий день, у Яна заканчивалась виза. Поэтому мы собрали вещи, и отчалили. До Азова, нас сопровождал кэп с механиком
   ( на Метеоре ), и заводское начальство ( на машинах ), так как там нужно было решить последние формальности, связанные с Ростовской фирмой. Больше, они нас знать не желали.
  

Признаться, мы их тоже.

  
   В последний момент, кэп отвел меня в сторонку.
   - Ты действительно собрался идти с ними ? - спросил он так, словно я летел на Луну. Услышав мое "да", он сказал: "Никто не верит в то, что вы туда дойдёте. И еще, запомни - у вас четыре человека, и три спасательных плота. Тебе, не хватит."

Ну что же, успокоил.

   Механика согревали полученные доллары, поэтому он дошел до того, что пожал мне руку, и пожелал удачи. Хотя его взгляд, говорил лучше всяких слов : "Ну и дурак же ты".
  
   На всякий случай, справка для несведующих : "Метеоры"- суда, предназначенные для экплуатации по рекам ( в крайнем случае, по озерам, и то, после специальной подготовки). На судне, имеется команда - двенадцать - четырнадцать человек. И максимум пробега без остановок - не больше тридцати - сорока километров. Это при том, что ты идешь по реке, где в худшем случае, пятьдесят метров до берега. А мы, собирались идти вчетвером, через открытое море.
  
   Вскоре приезжают Ян, Тайс и Мартин, и мы уходим на территорию грузового порта. Там, начинаются игры в "защиту Отечества" - к нам на борт поднимаются пограничники, проверяют документы, осматривают судно, и запрещают нам сходить на берег. У трапа, ставят бойца с автоматом - для надёжности. Но тут выясняется, что в трюме течь. Ян просит меня, раздобыть пару ведер цемента. Я договариваюсь с погранцом, и потом ношусь по соседним судам. Приношу только одно ведро, затем четыре ведра песка, и снова ухожу на поиски. Второе ведро, нам продал портовый чиновник, за двадцать баксов. Но выбора, у нас не было.
   Пока Ян и Мартин заделывали трещины, я пошел к пограничникам - напомнить о себе. Оказывается, наши бумаги еще никто не смотрел, хотя мы, единственное уходящее судно. Мужики, охренев от того, как и куда мы собираемся плыть, выписали нам все документы, за полчаса. А одна женщина - прапорщик, поведя глазками, спросила, не нужна ли нам спутница ?
   - Нас четверо, - сказал я, - одной не хватит.
   - Ну, с этим проблем не будет, - заверила она, сразу похорошев.
   - Я не об этом, - отрезаю я, - нас трудно прокормить, и у каждого, по мешку грязной одежды.
   Женщина обиженно замолкает, а мужики ухохотались.
  
   Зато представитель судового регистра, подложил нам свинью. Он был последним, в нашем списке. И, видимо из-за этого, нагадил больше всех.
   Этакий, старый морской волк - вальяжный бородатый мужчина, лет тридцати семи, любимец женщин, в белоснежной форме. Меня, в грязных джинсах и в майке, он не видел в упор. А так как я был ещё и сухопутной крысой, он, хорошо поставленным голосом, начал мне объяснять, как последнему дебилу, разницу между рекой и морем. А также, что он не имеет никакого морального права нас выпускать, ради нашей же собственной безопасности. Не говоря уже, о полном запрете подобных действий, согласно действующих инструкций.
  

А инструкции нарушать, не позволено никому...

  
   Я был готов загрызть его зубами, но ещё сдерживался.
   - И что же нам делать ? - спрашиваю я.
   - Ну, не знаю, - отвечает он томно, - попробуйте подать рапорт, на моё имя. Я, рассмотрю его. Сообщу начальству. Оно - своему начальству. Те, обратятся в Москву. Этот вопрос, может решить только Москва.
   - И сколько на это понадобится времени ?
   - Недели три-четыре, не меньше.
   - Большое спасибо, мы так и сделаем. До свидания.
   Выйдя из кабинета, я саданул кулаком в стену, ногой в дверь, и только после этого, немного успокоился. Придя на "Метеор", я прошу Тайса и Яна, пойти со мной. Смотримся мы, довольно живописно. Обычно элегантный Тайс, уже устал от российского маразма, и выглядит неважно. А Ян, еще грязнее меня - я вытащил его, из трюма.
   Когда мы заходим в кабинет, морской волк изящно прихлебывает чай, и рассказывает какой-то девице ( как и мне, полчаса назад ), как он был в Гамбурге. Похоже, это единственное место, где он был, и его рассказ, отшлифован до мелочей. Но девица, этого не знает. На неё веет ароматом дальних странствий, и запахом одинокого мужчины. И глаза у нее, уже шалые...
   Ну что ещё делать людям, в ночное дежурство? Поэтому наше появление, их не радует.
   - Что вы себе позволяете? - повышает голос морской волк, картинно повернувшись к девице, своим гордым профилем.
   - Мне очень жаль, но нам, нужно решить еще один вопрос, - отвечаю я.
   Мой тон удивляет его, и он кивает девице, с извиняющимся видом :
   - Дорогая, я разделаюсь с этими хамами, за две минуты, - говорят его глаза.
   В восторженном взгляде девицы, ясно читается ответ :
   - Выгони этих грязных уродов. Я горжусь тобой ! Боже, какой мужчина !
   - Ну, что вам еще нужно? - капризно начинает он, когда мы остаемся одни.
   Как это было у Печорина : "Вся желчь моя, взбунтовалась. Я начал шутя, и окончил искренней злостью." Со мной, произошло то же самое. Отыграв первый акт овечкой, я вернулся серым волком. И отвечаю этому болвану, что во-первых, так как судно является частной собственностью Голландии - то на все наши законы и инструкции, надо наплевать и забыть. Что, во-вторых, весь процес купли-продажи, проходил через Министерство Торговли, Иностранных дел и Водного транспорта ( тут, я приврал ). Что присутствующие господа, являются : крупным бизнесменом, инвестирующим огромные суммы в российскую экономику ( Ян ), и советником Голландской торговой палаты, бизнесменом с огромным опытом работы на российском рынке, лидером в этой области
   ( Тайс ). ( Всё правда, кроме инвестиций. ) Что все вопросы, находятся на контроле Москвы ( а это, вообще бред собачий ).
   - А вы как думали ? - вдохновляюсь я, - кто попало пришёл, купил и ушел ? Так что ли ?!! ( И хотя дело обстоит именно так, эта фраза, на него действует ). - И неужели вы считаете, что кто-то, вам позволит самоуправствовать ? Вы хотели перекрыть нам кислород? Давайте. Но помните, что время - деньги. И любой арбитражный суд, решит дело, в нашу пользу. А кто тогда будет платить убытки? Вы, что ли? Так у вас, нет таких денег. И никогда не будет. Мало того, ваше руководство, вместе с извинениями добавит, что виновник всех этих безобразий, уволен с работы. И больше, никогда не будет принят в эту систему. Это, вам понятно ?!!
   Сейчас у красавца, лицо, цвета спелой вишни. У него, дрожат руки. На рубашке, выступили пятна пота. Он пытается растегнуть верхнюю пуговицу, но ему, это не удается.
   - А как же быть, с вашими документами, - сдавленным голосом спрашивает он, - вы же указали, что следуете, как частная яхта. Какая же это яхта? Это пассажирский теплоход.
   А сюда, я забиваю фразу, услышанную два часа назад, у пограничников :
   - Но вы же должны знать, - доверительно говорю я ( это тебе реванш за выпендрёж, и за морского волка ), - что статус судна, определяется не формой и размерами, а степенью его использования. Это могут быть танкер, или ракетный крейсер. Но если у них нет груза, вооружения и пассажиров, они также могут считаться, частными яхтами...
   После этого, мореман достаёт коробочку с печатью, и штампует все наши бумаги. Он молчит.
   - Большое спасибо, - ядовито говорю я, и мы выходим.
   - Это было здорово, - говорит Ян, когда мы спускаемся во двор. Я машу рукой. В другое время, я бы наверняка висел на люстре, и визжал от гордости, за содеянное. Но сейчас, это меня не радует. Мало того, мне даже жаль этого дурака.
   - Был бы ты человеком, не имел бы сейчас неприятностей, - бормочу я.
   Придя на судно, заваливаемся спать - чуть свет выходим.
  
   Звенит будильник. Подъём ! А кажется, только что легли. Мы снимаем швартовы. Машем на прощание погранцу, и уходим.
   Какое-то время, идём по реке и, наконец, выходим в Азовское море. Я начинаю понимать, почему его называют "стиральной доской". Оно покрыто рябью мелких волн, и мы прыгаем по ним, с гулким стуком. Яну, это надоедает. Мы наконец-то вырвались из страны Советов, и он выжимает газ "до упора". Максимальная скорость нашего "Метеора" - 62 км / час. На воде, нас никто не догонит. Разве что, военный корабль.
  

Это у нас, еще впереди.

   Но сейчас, мы ни о чем не догадываемся, и радуемся жизни, как дети. Я напоминаю Яну, что наш Степанович советовал не газовать, и не выходить на крыло, пока не выработаем одну из дополнительных ёмкостей ( из-за полной загрузки топливом, "Метеор" имеет крен, на корму ). Ян, машет рукой. "Это хорошее судно," - говорит он. Но дело, даже не в этом. Просто он сам, сейчас должен выпустить пар после того, что было с ним, за последние три недели. ( Иди Ян сейчас малым ходом, он сохранил бы судно, но тогда бы, сорвался сам .)
   И мы летим вперед, поднимая брызги, рассекая жёлто-зеленую воду моря, опьянённые свободой, и не сдерживаемые никем. Мы радостно болтаем, смеёмся и фотографируемся, во всех ракурсах. Так как мы - частная яхта, у нас отменены все запреты техники безопасности, существующие на пассажирских судах, ведь на полном ходу, мы ходим по крыше, выходим на корму, стоим, и даже сидим на боковых площадках, предназначенных для посадки-высадки.
   Мы дурачимся. Мы пьём этот воздух свободы, пополам с сонцем, и водяной пылью. Нам так, этого не хватало!
   Снова забегая вперед, могу сказать, что больше уже никогда, за всё время рейса, за три с лишним тысячи километров, мы не чувствовали себя, так легко и радостно. Так беззаботно и непринужденно. Мы считали, что все наши главные проблемы, уже позади. А ведь всё, еще только начиналось...
  
   К вечеру, когда мы прошли основную часть пути до пролива, у нас начинаются неполадки. Повреждена, система охлаждения двигателей. Из неё уходит вода, и её приходится доливать. Мы набираем пресную воду, из питьевой цистерны. Сперва, одно ведро в час. Затем, всё чаще и чаще. И наконец, вода заканчивается. Ян командует - лейте морскую. Мы рискуем, угробить двигатели. Но у нас, снова нет выбора.
   Становится темно. Впереди, Таманский пролив. Нам нужно пройти его предельно аккуратно, чтобы не попасть в лапы пограничникам. ( Последнее время, за прохождение пролива, наловчились брать деньги - что россияне, что украинцы. ) Но, как нам сказали в Азове, держаться лучше российского берега, и если нарвемся на кого, то обьяснить, что заплатили противоположной стороне. Хотя, на мой взгляд, это элементарно проверяется. Потому что, если наши доблестные воины увидят голландское судно, они сдерут такие деньги, что на них в прежние времена, можно было бы отправить целую экспедицию, вокруг света.
   В полной темноте, с погашенными огнями, мы проходим пролив. Моему патриотическому "Я", немного не по себе, из-за того, что мы скрываемся от наших родных, Вооруженных сил.
   Вскоре, двигатели перегреваются окончательно. Ян глушит один из них, и мы шлёпаем на малых оборотах, на втором. Но в Черном море, качает гараздо сильнее, чем в Азовском. И мы, практически сразу же, превращаемся в игрушку ветра и волн. Яну, с трудом удается маневрировать, чтобы не ставить судно, под их удары. Из сливных отверствий системы охлаждения, на бортах судна, валит пар. В завершение всего, в трюме снова открывается течь. А тут, ещё мальчишка, куда-то пропал. И я стою его смену, потом снова свою. Под утро, он появляется с виноватым видом - дрых, мерзавец. Я отдаю ему ведро, дохожу до своей каюты и засыпаю, не успев снять с себя мокрой одежды.
   Когда я просыпаюсь - вижу в иллюминаторе, скалистые очертания берега. До него, рукой подать - метров пятьсот. А ведь мы, должны были уйти в нейтральные воды. В чём же дело ?
   Дело, оказывается в том, что наше положение, мягко говоря, хреновое. Движки раскалились, как сковородки. Даже четыре ведра воды за десять минут, не спасают положения. Вдобавок, сгорел генератор, и отключилась электрическая система. В рубке, не работают приборы. Звонок аварийной сигнализации, заклинили старым бортовым журналом, чтобы он, сволочь, не звонил постоянно. Но видимо это единственное, что сделано надёжно, потому что время от времени, его сигнал выбивает журнал на пол, и он трезвонит, как сумасшедший.
   По идее, в такой ситуации, мы должны были идти по кромке нейтральных вод - это около двадцати километров от берега ( двенадцать морских миль ), и оттуда, дать запрос по рации. Но Ян с Тайсом, управляя судном по очереди, сорвали голоса, вызывая помощь по всем
   каналам - и нашим и международным.
  

В эфире - ни души.

   Ян, сознательно пошёл вдоль берега, чтобы хоть на кого-нибудь нарваться. Но, и это бесполезно. Грубо говоря, мы уже несколько часов нарушаем государственную границу вдоль, поперёк, и ещё кругом, а на наши действия - ноль внимания, и никаких ответов, на запросы.
   Феодосия. Судак. Развалившаяся на холмах, старая крепость. Чёрные зубцы Кара-дага. Сердоликовая бухта. Алушта. Артек. Медведь - гора. Нависшая вершина Ай - Петри. Воронцовский дворец. Ливадия. Ялта. Ласточкино гнездо - я вижу это всё урывками, не успев толком рассмотреть, и даже лишний раз поднять голову.
   Мы, медленно тащимся мимо. Всё это мелкие городишки, и мы вряд ли сможем отремонтировать "Метеор", на месте. Идём дальше. Благо, берег недалеко. Доплывём, если что.
   Подходим к Форосу. Это участок, закрытый для судоходства. И здесь, уже десятки лет, не плавали даже рыбацкие лодки. Тут, и президентская дача - особый режим. И район учения подводных лодок, и затопленные суда, и многое другое.
   Мы идём вперёд, тяжело ныряя в волнах, запрашивая по рации, все имеющиеся каналы. Чёрт возьми, может хоть что-нибудь разбудить эту страну, с её "границей на замке " ?
   Проходим Форос. Я осознаю, что я, может быть единственный штатский, который видит президентские апартаменты, с такого расстояния. Внешне, ничего особенного - четыре коттеджа, расположенные в шахматном порядке, взбегающие вверх по склону горы. Помещения, для прислуги и охраны. Всё, утопает в зелени. Внизу пляж, ограниченный двумя волноломами. На берегу, как и везде - ни души. Погода пасмурная. Идёт дождь. Дует резкий, холодный ветер.
   Огибаем мыс, и поворачиваем на северо-запад. Вскоре, начинает проясняться. Уже, около двенадцати часов дня. Судно, давно идёт, на пределе своих возможностей. Мы тоже. Это напоминает ночной кошмар, который никогда не заканчивается. Ты хочешь проснуться, и не можешь этого сделать.
   Тут, я слышу сирену, и голос, усиленный громкоговорителем :
   "Немедленно остановитесь, или мы откроем огонь !" Я бросаю всё, и бегу в рубку - ведь русский, знаю только я.
   Нас взяли в клещи, два пограничных катера. С одного, доносятся команды. Другой, держит нас на прицеле. Нереальность происходящего, уже не волнует. Одним кошмаром больше - одним меньше. Над головами, слышится автоматная очередь.

Ну всё, ладно, убедили. Сдаёмся.

   Первый катер, малым ходом подбирается к нам. Когда остаётся метра полтора, на нашу палубу, горохом сыпятся ребятки, из группы захвата. За ними, следуют два офицера. Морячки разбегаются, согласно штатному расписанию - на палубу, в салон, в рубку, в машинное отделение, на корму.
   Я объясняю ситуацию. Нам, тут же начинают шить дело, о нарушении государственной границы, и нахождении в специальной зоне, закрытой для судоходства.
   А мы, и не знали.
  
   Ян, по-голландски и по-английски доказывает, что у нас неполадки с двигателем. Ему возражают, что неполадки, можно инсценировать.
   - Капитан, - вклиниваюсь я, - вы что, решили поймать американских шпионов, и уйти на пенсию адмиралом ?
   - Молчать ! - взрывается капитан.
   Какое-то время я молчу, потом снова спрашиваю : Это вам с Фороса, тревогу забили ?
   - А то как же, - заглатывает крючок капитан, - вы хоть представляете, куда полезли ? Если бы вы на такое же расстояние подошли к объекту
   ( то есть, к президентскому дворцу ) по суше, по вам бы открыли огонь, из всех видов оружия. И только потом, по остаткам, определяли бы, кто вы такие. Если бы, были остатки... - самодовольно оканчивает он.
   Я, перевариваю услышанное. Ну, теперь всё понятно. Значит нас заметили с Фороса, и то, скорее всего случайно - какой-нибудь охранник, вышел отлить на природе ( ну, не верю я в нашу бдительность - - хоть караул кричи ). Ясное дело, подняли шум. И обгадились доверху, пока не сообразили, что раз мы в воде, то рожи за это, надо чистить пограничникам. Дали знать куда следует - стуканули на морячков. И конкурентов заложили ( это, первое дело в армии ). И себя, не обидели.
   А морячкам, уже видно хвосты оборвали до самой задницы, раз они примчались на двух катерах, и все в мыле. И всё бы паршиво, да вытащили они, золотую рыбку. Кто бы мог подумать, что сюда придёт топиться, голландское судно ? Нашли бы они здесь старую рыбацкую шаланду - отрубили бы морячкам, хвосты дальше. По самые уши. За такое дело, ведь не звёзды - погоны снимают. А иногда, и вместе с головой. Чтоб другим, неповадно было.
   Теперь же, им надо сыграть по-умному. Чтобы по всем документам, комар носа не подточил. Чтобы и нарушение границы было, и себя похвалить, изо всех сил. Дело это тонкое, непривычное. Поэтому оба офицера, то и дело сигают на свой катер - связываться для доклада обстановки, и получения инструкций. Ведь ситуация такова, что вместо разгона на всю жизнь, можно отхватить очередное звание - это, уж как повезёт.
   Зато наше положение - как в том анекдоте : Что бы вы ни сделали, вас всё равно поимеют.
   Интересное дело, почему-то когда тебе паршиво до невозможности, тебя окружают либо красоты природы, либо ещё что-нибудь совершенно потрясающее, на что ты, уже не обращаешь внимания, либо и хотел бы, да не получается ( как мышь, попавшая в мышеловку, уже не восхищается кусочком сыра ). Этой ночью, я видел самые красивые звёзды, за всю свою жизнь. А сейчас, мы стоим в таком месте, что мне было бы не по себе, если бы не всё, что с нами случилось. Мы уже, возле самого берега - снесло течением. Вода вокруг, изумительно чистая. И настолько неправдоподобного сине-фиолетового цвета, что кажется, специально подкрашенной. Прямо из воды, почти отвесно поднимаются скалы, не оставляя даже намёка на такие шалости, как пляж, или хотя бы узкую полоску берега. Скалы, сами по себе, тоже выглядят, как произведение искусства. По их безжизненной поверхности, там и тут, разбросаны крохотные островки зелени. Это так трогательно : красно-бурые обветренные камни, которым уже миллионы лет, и нежные побеги, в их первую весну. Совершенно непонятно, как что-то может вырасти на таком месте, и там удержаться. Слышно, как стрекочут кузнечики. А над всем этим - лазурно-синее небо, чистое над морем, и в белых пятнах облаков, над скалами. И в небе - белоснежные силуэты чаек.
   К сожалению, стоящий рядом морячок, в застиранной робе и автоматом наизготовку, несколько портит пейзаж. И навевает, совсем другие мысли.
   Я понимаю, что офицерам нашей доблестной армии и флота, думать, очень трудно. Даже вдвоём. Даже, сняв фуражки. Но, не до такой же степени ! Ведь прошло уже больше шести часов, как нам предъявили обвинение, а мы выразили готовность уладить все формальности и зайти, наконец, в порт, для ремонта. Но, ничего не происходит. И мы, в конце-концов, стали на якорь, возле скал. Вернее, на якоре - пограничный катер. А мы, к нему пришвартованы. У нас, всего двадцать метров якорной цепи. ( На реке-то, больше и не надо. ) А здесь, прямо под скалами, глубина пятьдесят семь метров.
   Начинает темнеть. Позади, десять часов ожидания. Когда мы наконец начинаем требовать прекратить эту волынку, или же мы поставим в известность голландского консула ( хотел бы я знать, как - но это, тоже срабатывает ) - оба капитана, снова исчезают на свой катер. Вскоре, они возвращаются.
   - Значит так ! - говорит один из них, - за то, что вы нарушили Государственную границу суверенного государства Украины, при отягчающих обстоятельствах...
   Я молча показываю на часы - короче ! Капитан продолжает. Но уже, без дурацкого пафоса:
   - Если короче, то с вас штраф. А за то, что мы вас задержали - ещё один. И строго, по таксе !
   - Это как же ? - интересуюсь я.
   - Расчёт делается, исходя из количества наработанных моточасов у двух кораблей, и использованного горючего, - отвечает капитан. И сует мне в руки какую-то бумажку - вот они.
   - Да что мне на них смотреть, - отвечаю я, - сколько это будет стоить, в долларах ?
   - Сейчас, - говорит он, и умножает в столбик.
   Считает он долго, шевеля губами и наморщив лоб. Наконец объявляет - три тысячи долларов. Я беру бумагу, и умножаю сам. Получается, тысяча восемьсот пятьдесят.
   - Ну ты что думаешь, мы вообще что ли дураки ? - кричит он, и считает снова. На третий раз, у него тоже получается тысяча восемьсот пятьдесят.
   - Ну, хер с ним, - ворчит он, - пусть будет так.
   Я перевожу это всё голландцам. Они тоже устали и вымотались - дальше некуда. Это, конечно, откровенный грабёж и паскудство наших защитников. Ведь штраф, они поделят между собой - и ежу понятно. Но после того, что мы пережили за последние сутки, было бы неплохо, для начала выспаться. А потом, заняться ремонтом.
   - Спроси, что будет с ремонтом, - советует мне Тайс. Я спрашиваю.
   - Никаких проблем - отвечают они. Здесь рядом, в Балаклаве - ремонтное предприятие. Там, и починитесь. Там, и гостиница есть.
   Упоминание о гостинице, нас доконало.
   - Хорошо, - отвечает Ян, - поехали в банк за деньгами.
   Офицеры, недоумённо переглядываются.
   - А зачем вам, в банк ? - наконец спрашивает один.
   - А за наличными, - отвечаю я.
   - Что у них, с собой что ли, нет ? Ты чё, они же капиталисты, - спрашивает он меня.
   - Кретин безмозглый ! - хочется заорать мне, - ты что думаешь, ты здесь первый, что ли ? Сколько же денег нужно тащить с собой иностранцу, в нашу долбаную страну ? Чемодан бери, и всё будет мало !
   Но вслух я говорю, что наличных денег, уже нет. Есть кредитные карты, по которым можно снять, доллары в банке.
   - Да ладно врать, капиталисты ведь ! - обрывает меня капитан, и исчезает на свой катер. Вскоре, он возвращается.
   - Значит так, - говорит он мне, - должны быть, у них деньги. Ясно ? Должны !!! Пусть платят ! И точка.
   Когда я снова говорю о том, что у нас есть и чего нет, он, глядя на меня как на салагу-первогодка, чеканит : - Значит, будем тут стоять, пока не найдёте ! После чего отворачивается, и смотрит в море.
   Ну, что же. Они боятся, что если мы поедем за деньгами в Севастополь, то, оказавшись на суше, испортим им биографии. ( Я бы, конечно, очень этого хотел. Но боюсь, что сие невозможно. )
   Возвращаюсь, к своим. "Ладно, будем искать" - говорит Ян. И мы, расходимся по каютам. Возвращаемся, со всеми запасами, и заначками. И высыпаем деньги, на большой стол в салоне. Мы выворачиваем сумки, кошельки и карманы. На столе, лежат американские доллары, голландские гульдены, британские фунты, немецкие марки, польские злотые, турецкие лиры, австрийские шиллинги, российские рубли, и украинские купоны. Мы пересчитываем их. Получается, чуть больше тысячи долларов. "Ищите - ищите" - подбадривают нас пограничники. Они ходят рядом, как коты возле сметаны.
   - Больше нету, - отвечает Ян. Внезапно он спрашивает : - А дорожные чеки возьмёте ?
   - Возьмём, - миролюбиво соглашаются защитники Отечества.
   Ян, приносит на четыреста долларов дорожных чеков. Ещё на триста - Мартин. Теперь всего - тысяча восемьсот двадцать ( по курсу, предложенному морячками ).
   - Ну вот, а говорили нету ! - обрадованно восклицают офицеры, - ёщё тридцать долларов осталось !
   - Да неужели не видно, что больше нет ! - ору я.
   Они, снова уходят на доклад. Уже двенадцать ночи. И двенадцать часов, как мы здесь. Я ловлю себя на том, что строю планы на будущее : в таком состоянии, нам до Балаклавы, два часа ходу, не больше. А там - сон. А потом, может быть, даже завтрак. Кстати, сегодня, был день рождения моей жены. И год назад в этот день, у нас были гости, шумно, весело, полный стол, конфеты, цветы, шампанское...
  
   А сейчас, у нас на "Метеоре" три буханки хлеба,
   и литр пресной воды.
  
   Мои размышления, перебивает пришедший капитан.
   - Ну вот, всё в порядке, - радостно говорит он, потирая руки, - пусть уж будет столько, сколько есть. Что ж мы, не люди что ли ? Люди конечно !
   - Спроси о ремонте, - напоминает Тайс.
   Я спрашиваю. Капитан, снова уходит. Я, клюю носом.
   - Никаких проблем, - это вернулся капитан, - в общем, вас и накормят и починят, и всё будет, как в лучших домах !
   - А сколько это будет стоить ? - спрашивает Тайс.
   - Сейчас, - говорит капитан, и уходит. Я отключаюсь. Вскоре, меня будят.
   - Передай своим, - говорит кэп, - так как предприятие режимное и строго секретное, стоянка у пирса, вам обойдётся, всего в десять тысяч долларов. Плюс, ремонт.
   Немая сцена. Все, долго молчим. Слышно, как рушатся наши надежды. Наконец, Ян говорит :
   - Мы уходим.
   Я перевожу.
   - Да куда ж вы пойдёте-то ? - удивляется капитан, - вы же утонете, через полчаса !
   - Мы уходим, - повторяет Ян.
   - Вы же шли, только вдоль берега, - продолжает возмущаться капитан, - а впереди, открытое море. Вам что, жалко отдать десять тысяч долларов ? - наконец, кричит он.
   - Капитан, у нас нет воды, - отвечает ему Ян, - вы сможете с нами поделиться ? Ведь платить нам, всё равно уже нечем.
   Капитан подзывает матроса, мы отдаём ему, пустые пластиковые бутылки. Нам их возвращают, полными. Ну что же, десять литров пресной воды - это уже хорошо.
   - Это самая дорогая вода в мире, - говорит Ян.
  

Мы, уходим.

  

Я смотрю, на быстро тающие в темноте, пограничные катера. В голове, у меня каша. Если я не ошибаюсь, то русских моряков, всегда отличала редкая порядочность, к терпящим бедствие.

Кто же вы ?

Стоит ли называть вас моряками ? Русскими ? Людьми ?

Не знаю.

  
   Как ни странно, но движки чувствуют себя неплохо. Они отдохнули, за полдня. И остыли, на вечерней прохладе. Но генератор, молчит. И в трюме, вода.
   - До Стамбула, мы не дотянем, - говорит Ян, - пойдём в Румынию, и дальше, по Дунаю.
   Ну что же, прощай берег, сон, завтрак, и Страна Советов.
   Снова всю ночь, мы дежурим с Мартином, возле двигателей. Меня, распирает злоба. Я ношу воду, и ору знакомый мотив, из "Юноны и Авось" :
  
   В море соли, и так до чёрта,
   Морю, не надо слёз.
   Наша вера, вернее расчёта -
   Нас, вывозит "Авось"
  
   Нас мало, нас адски мало.
   А самое главное - что мы врозь.
   Но из всех кошмаров, из всех притонов
   Нас вывозит "Авось".
  
   Вместо флейты подымем флягу
   Чтобы смелее жилось
   Под Российским небесным флагом,
   И девизом "Авось" !
  
   Ору потому, что уже не могу молчать, потому что сам себя плохо слышу за рёвом двигателей, и потому, что мне тоже, надо выпустить пар.
   ( Позже, я скажу, что мы не утонули, только от злости. Это, правда.)
  
   В очередной раз, меня будит Ян. Уже светает.
   - Иди порули, - говорит он мне, - а я буду воду носить.
   Я поднимаюсь в рубку. Там, за штурвалом, сидит Тайс.
   - Смена пришла, - говорю я.
   - Держи курс 270 градусов, строго на запад, - отвечает он.
   Я сажусь на его место, а Тайс пристраивается тут же в рубке, и сразу же засыпает. Сперва, мне кажется, что управлять судном намного легче, чем таскать воду, рискуя каждую минуту, вылететь за борт. Но вскоре, у меня слипаются глаза, а стрелка курсоуказателя, начинает двоиться. В тепле, в тишине, под мерный шум двигателей, я засыпаю. Мне с трудом удаётся держать себя в руках, усилием воли крича себе :
   - Держи курс !!!
   Я засыпаю, просыпаюсь, снова засыпаю. Судя по движению судна, я сплю не больше двух-трёх секунд. И вот, в таких чередующихся вспышках сна и сознания, я веду судно вперёд. Тайс спит. А, исходя из того, что он рулил с Яном две ночи подряд, он вымотался больше меня. Поэтому, не стоит его будить.

Курс - двести семьдесят !

   А море, тем временем, разгулялось. Тяжелые серые тучи, низко нависли над головой. И даже вода, стала какого-то чугунного цвета. Всё вокруг, мрачное и угрюмое. Сильный ветер, срывает с валов клочья грязной пены. Высота волн, больше двух метров. Мы режем их, под углом. Но каждая девятая-десятая из них, попадает нам прямым ударом, в корпус.
   Ощущение такое, словно ты со всего размаха, налетел на стенку. "Метеор", дрожит. Всё скрипит и качается. Палуба, проваливается вниз. Вот, ударило сбоку. Вот, по касательной. Вот, опять в корпус.
   Я не знаю, сколько прошло времени, но меня снова меняет Ян. Я вспоминаю, как когда-то на морском трамвайчике, мы катались возле Алушты. Так половина пассажиров, умудрилась заблевать всю палубу, и даже море вокруг. А ведь тогда, стояла тишь да гладь ! Мне становится смешно - уже несколько часов мы идём так, словно следующий удар, развалит всё судно на кусочки...
  
   Внезапно до меня доходит, что если по сравнению с нынешними волнами, тогдашнее море было ровным как зеркало, то и по сравнению с океанским штормом, эти волны, тоже покажутся ерундой. Как ни странно, это успокаивает меня настолько, что я иду на камбуз, нахожу корку хлеба, и начинаю её грызть.
  

Война войной - а обед по расписанию !

  
   Волны, вроде бы ещё усилились, но на меня, слава Богу, это уже не действует. Мы взлетаем и падаем. Тонны воды лупят по корпусу, и обдают нас солёными брызгами. Но мы, движемся !
  

И ещё, не утонули.

  
   После обеда ( по времени ), волнение начинает стихать. А к трём часам, мы видим впереди чёткую границу - между кристально-прозрачной водой моря, и грязной, глинисто-жёлтой массой, выносимой в море Дунаем. Как проведённая по линейке, она идёт, от горизонта до горизонта. Мы, у берегов Румынии. Ещё через час, подходим к маяку, и заходим в Сулинское гирло Дуная. Медленно ползём мимо каменных волноломов, бакенов, вышек и, наконец, заходим в порт.
  

Дошли.

  
  
   Мы стоим, на берегу Дуная. Его грязные волны, очень сильно отличаются, от прозрачных вод моря. Вернее, то, что течёт по реке, трудно даже назвать водой. Это, жидкая грязь. Правда, это не мешает куче голых румынских пацанят, визжать и плескаться в ней, с дикими воплями и брызгами. Наше появление отвлекло их, но ненадолго. Зато взрослые, на нас таращатся, как на марсиан. На берегу, такая же грязь и жуткая бедность. То есть, всё так же, как у нас где-нибудь на Урале, или в средней полосе России. Единственное отличие - стоящая неподалеку церковь. Весь её внешний вид, купола, отделка - уже не такое, как наше. Но и она, не поражает ухоженностью.
   Странное дело. Почему-то все западные церкви, выглядят как достойные женщины. А вот совдеповские, почему-то - как шлюхи. Или богатые, валютные, или пропившиеся догола. Может быть потому, что они уже давно утратили то главное, что у них было ?
   Кстати, большинство наших женщин, одевается и красится так же крикливо и безвкусно, как европейские проститутки. И это, к слову сказать, очень даже глубоко взаимосвязано. Потому что глобальный духовный кризис, прогрессирующий как гангрена, с октября семнадцатого года, уничтожил всё лучшее, и действительно красивое и возвышенное. Потому что всё это время, мы не поднимали народ, к высотам культуры, а опускали культуру, до уровня народа. ( И слово "опускали", здесь можно употребить, и в его тюремном значении. ) А совковый менталитет, не в силах подняться, выше уровня дикаря.

Сон разума, рождает чудовищ.

  
   Но, как говорили в старину, вернёмся к нашим баранам. Поднимая клубы пыли, к нам движется группа людей. Это двое таможенников, пограничник и трое штатских. Когда они забираются к нам на борт, то начинают все вместе кричать, яростно вращая глазами, и жестикулируя. Но так как мы ничего не понимаем, это не производит никакого эффекта. Немецкого и английского, они не знают. По-русски, говорят с трудом. Мы показываем им документы. И когда они узнают, что судно голландское а не русское ( а на корпусе, у нас до сих пор нарисован российский флаг ), то быстро становятся вежливыми и предупредительными. Вот тебе и русский с румыном, братья навек !
   Мы, быстро решаем все вопросы. Выясняем, что починиться здесь, мы не сможем. Надо идти выше - в Тулчу или Галац. Мундиры, уходят.
   Остаётся только один человечек, лет сорока, с угрюмой рожей запойного пьяницы. ( Остальные двое были, видимо, знакомыми таможенников, и пришли сюда только чтобы увидеть что-то новое и загадочное. Они слиняли, ещё раньше. ) Это, врач санитарной службы. Приличия ради, он надел шляпу и сандалии. Но, и то и другое, его смущает. Кроме того, он не знает, куда девать руки. И трубы у него горят, уже с самого утра. Он спрашивает, имеем ли мы документ о дератизации судна ? Ян, о таком, и не слыхивал. Зато я, начитавшись всяких книжек, уже знаю, о чём речь. И говорю Яну, что Эскулапу, надо дать пять долларов. Ян, недоверчиво смотрит на меня. Такие расценки, его смущают.
   - Может быть двадцать ? - предлагает он.
   - Хватит и пяти, - отвечаю я, - это международный тариф.
   Врач, наблюдая наши долгие разговоры и отсутствие долгожданных наличных, понимает это как торг, и предлагает со своей стороны выписать нам документ, об этой самой дератизации, на всё протяжение нашего пути - до Роттердама.
   - За пять долларов, документ до Роттердама ! - хохочет Ян, - я снова в Европе !
   Но нехорошо смеяться над официальным лицом, да ещё при исполнении им служебных обязанностей. Глаза врача, становятся злыми. И он заявляет, что во избежание распространения кишечных инфекций, он вынужден конфисковать все имеющиеся на борту продукты, и алкогольные напитки.
   Ян хохочет ещё громче, и хлопает себя рукой по большому животу.
   - Все наши продукты - здесь ! - говорит он. Затем протягивает врачу десятку со словами : - Этот документ, нужен нам через час - рано утром, мы уходим. Конфликт исчерпан.
   Когда врач исчезает, Ян спрашивает у меня : - А что такое дератизация ?
   - Уничтожение крыс, - отвечаю я.
   Ян смеётся.
   - У нас, никогда в жизни, такого не делают, - говорит он.
   - Ничего удивительного, - отвечаю я, - у нас тоже.
  
   Вскоре, возвращаются таможенники с пограничником. Нам надо заполнить въездную декларацию, Crew - list и Food -list, то есть список команды, и список имеющихся на борту продуктов. Я сажусь оформлять, эту бумажную карусель. Со списком команды, выходит заминка. Ну, с Яном понятно - он капитан. А остальные кто ?
   - Я, капитан и хозяин судна - говорит Ян, - Тайс - самый опытный капитан, Мартин - самый начинающий капитан. Ну а ты, будешь боцманом.
   Именно такой шедевр, я и вручаю пограничникам. Так как всё это написано от руки, на мятых листах бумаги разного формата, официальные лица качают головами и сомневаются.
   - Что Вы хотите ? - спрашивает Ян, - оттиск моей печати, такой же надёжный, как банковский документ.
   - А почему у Вас нет стандартных бланков ? - спрашивает пограничник.
   - Потому что мы из России, - отвечает Ян.
   - Тогда понятно, - вздыхает пограничник, - я принесу Вам бланки.
   - Сколько это будет стоить? - машинально спрашиваю я.
   - Ничего, - удивляется он, - у Вас же их нет !
   Ян хлопает меня по плечу : - Виктор, ты в Европе !
   ( Кстати, снова забегая вперёд - на румынских бланках, мы писали, до самой Вены.)
  
   Возвращается врач. По его лицу видно, что он успел оказать себе срочную медицинскую помощь, разменяв десятку, полученную за убитых крыс. Он, уже без шляпы. Но сандалии на ногах, ещё подчёркивают его высокое служебное положение. Мы же, со своей стороны, становимся обладателями документа, который гарантирует, что отныне, наше судно яляется таким же чистым перед санитарной службой, как праведник, стоящий перед вратами Рая.
   Последними, уходят румыны, принадлежность которых к какой-либо официальной группе, так и не удалось установить. Они осмотрели все закоулки и долго шептались, восхищённо закатывая глаза : "Фрумосе ! Фрумосе !". Насколько я знаю румынский, это означает "Красиво, прекрасно !"
  

Господи, как же они живут, если старый убитый "Метеор",

им кажется прекрасным ?

  
   Да, мы ещё хотели пополнить наши запасы, но судовой агент, только разводил руками - хлеб в магазине, уже закончился. А других продуктов, у них не бывает. Колы, тоже нет.
   - Ничего, - утешает он нас, - будете в Тулчу, там всё купите.

Ну что же, и на этом спасибо.

   Вечером, приводим в порядок себя и судно. Ян устроил импровизированный душ, пользуясь помпой и забортной водой. Правда мылся, только он один. Тайс сказал, что после такой воды, станашь ещё грязнее, чем был. Мы были, с ним согласны.
   Заходит солнце. Расходимся спать - впереди, первая ночь без дежурств. Только сейчас, придя в себя и успокоившись, я понимаю, на какие грабли наступили мы все, и я в частности. ( Вообще, если бы проводились международные соревнования по наступанию на грабли, то украинцы, были бы в призовой тройке. ) И даю себе честное слово, что больше никогда в жизни, я не то, что вызовусь плавать на судах - к воде не подойду. И даже руки мыть не буду - мрачно думаю я. С такими мыслями, и засыпаю.
   Рано утром, уходим в Тулчу. Это город, километрах в семидесяти, от Сулины. Проходим, через знаменитые Дунайские плавни. Вокруг только вода, стена камыша, и птицы. Я вижу огромные стаи, розовых фламинго. На поваленых деревьях, сидят бакланы и пеликаны. Я не отрываюсь от бинокля. Птицы, выглядят изумительно.
   А вот Дунай, уже не тот, что был прежде. Помню в детстве, я собирал почтовые марки. И мне запомнилась одна из них : на голубой глади реки - крупные белые цветы, не то кувшинки, не то лотоса. Рядом, рыбацкая лодка. И над всем этим небо - такое же синее и чистое, как и вода. И подпись - дельта Дуная.
   Мы же, плывём в какой-то бурой жиже.
   - Как у негра в заднице, - ворчу я.
   Хотя, с другой стороны, так оно и есть. Если всю реку сравнить, образно говоря, с пищеварительной системой, и наложить её на карту Европы, то территория Румынии, попадает на прямую кишку. Я, начинаю хохотать.
   Вскоре, приходим в Тулчу, и швартуемся в центре города, у стенки набережной. Так как большинство судов, ходящих под румынским флагом - наши, отечественные, то мы без особого труда находим специалистов, которые знакомы с советской техникой. Половина из них, сейчас возится в машинном отделении, а с остальными, я разбираюсь с огромной, в простыню величиной, схемой электрооборудования. Но вскоре, появляется судовой агент. И я уезжаю с ним, за провизией.
   Так как мы находимся на территории чужого государства, то не имеем права шляться по берегу, самостоятельно. И всё, что нам необходимо, должен предоставить специальный чиновник - судовой агент. Но в реальности, их функции такие же, как и у наших продавцов, эпохи застоя. Другими словами, они здесь только для того, чтобы сказать, что ничего нет.
   Но нам, ещё повезло - наш агент, оказался человеком обеспеченным. У него, есть машина. Потому что колесить, приходилось по всему городу - то в банк, за деньгами, то, по магазинам. Хотя выбирать в них, было особенно нечего. Город тоже, мало чем отличается от наших - типовое строительство, во всём его безобразии. Правда, одна интересная деталь : 99% всех машин - это румынские "Дачии". Такого, я ещё не видел нигде. Куда ни посмотришь - одни и те же "лица ". Так как выпускалась всего одна модель, в двух вариантах - универсал и седан.
   Мы возвращаемся с покупками, хотя взяли только хлеб, сахар и масло. Консервы, выглядят ещё хуже, чем наши килька и тюлька. Колбаса - большая редкость, и только варёная. ( Наш холодильник тоже загнулся, поэтому хранить её негде.) При всём том, что мы были, в очень крутых заведениях. А так, народ стоит толпами за голыми костями, или молоком. Впрочем, за чем угодно.
   Нам нужна ещё кола, и минеральная вода. Но агент сказал, что их можно купить, прямо на пристани. Позарившись на эту простоту, за ними пошёл Мартин. Но пришёл ни с чем - обе стороны, не поняли друг друга.
   Иду я. Тоже проблема. Русского, они не знают вообще. Пытаюсь вспомнить румынский.
   - Апэ - говорю я, - и кола.
   - Кола нуй - отвечают мне. - Кыт апэ ?
   - Ну штиу, - отвечаю я. - Шассе, шапте.
   Забираю бутылки и говорю - "Мулцемеск фрумосе - большое спасибо !" Исчерпав почти весь словарный запас, возвращаюсь на "Mетеор".
   Близится вечер. Всё-таки, приходится мыть руки.
   - Ты зря вчера не мылся - говорит мне Ян.
   - Почему ? - спрашиваю я.
   - Потому что мы в большом городе, - отвечает он, - и лично я, пойду искать женщину. А лучше, двоих сразу. Это будет, великолепно !
   Я не разделяю его восторгов, хотя бы потому, что уже видел, какие здесь женщины. Независимо от возраста, они вполне могут играть в фильмах ужасов, без грима. Но Яна, это не останавливает. Ночью, все кошки серые.
   Возвращается он, через час. Мрачный и угрюмый. И один.
   - Ваша система, - говорит он, - производит только лозунги. Ни еды, ни развлечений, ни девочек !
   И идёт спать.
  
   А вот Мартину, повезло больше. Он познакомился с местной Лолитой, даже не отрывая задницы, от парохода. Их взгляды встретились, когда он меланхолично плевал в воду, сидя на палубе, а она, проходила мимо.
   Неисповедимы пути Господни...
  
   Эти подробности, я выясняю уже утром, когда вижу в салоне девицу в мини-юбке, и с жестким, оценивающим взглядом. Мартин, не ударил в грязь лицом, напоил её шампанским, и они проговорили всю ночь. Под самое утро, силы покинули их, и они уснули. Мартин - в своём спальном мешке. Она - сидя в кресле.
   Я не знаю, то ли у них ещё не все мужчины делают "это", то ли была другая причина, но дальше, он идти не стал. А девица, утром могла зажигать спички, одним только взглядом. Но надежда, умирает последней. И она, всё ещё здесь...
   - Ты хоть знаешь, сколько ей лет ? - спрашиваю я у Мартина.
   - Она сказала, двадцать семь, - честно отвечает он.
   Хотя, по-моему, эти двадцать семь, она отсчитала от своего совершеннолетия.
   Ян, глубоко страдает.
   - В следующий раз, буди меня, - советует он Мартину. И начинает объяснять ему что-то, по голландски. Но нас перебивают - приходят ремонтники, и мы уходим, оставляя сладкую парочку наедине.
   Запускаем двигатель. Я снова лечу на крышу. И стою со шлангом, у заливной горловины бака водяного охлаждения. По команде Яна, я то заливаю воду внутрь, то вынимаю шланг. Они внизу, смотрят на результаты. Но людей не хватает, и Тайс идёт в рубку, а Мартин, бежит в машинное отделение. В пылу работы, нам не до нашей гостьи. Но в очередной раз подняв голову, я вижу, как она спрыгивает с палубы на набережную, перемахивает через парапет, и исчезает в толпе. Поспешность, с какой она это делает, наводит меня почему-то, на мрачные мысли.
   "Предчуствия, его не обманули". Оказывается, Мартин решил быть джентельменом до конца. ( Хотя, как сказал бы поручик Ржевский : "Только до конца. Но не дальше..." ) А видя, что после ночных излияний салон загажен до предела ( его подруга, и не подумала навести там порядок ), он не посчитал возможным, оставить в нём даму. И отвёл её туда, где было чисто - в мою каюту.
   Мои вещи лежат, как и положено, в сумке под полкой. На вешалке висит куртка, в кармане которой, были двести долларов, полученные вчера от Яна - компенсация за инцидент с пограничниками.
   Сейчас, их там нет.
   Я поднимаю шум. Но меня останаливает, реакция голландцев.
   - Она не могла их взять, - говорит Мартин, - мы же с ней не спали. Зачем ей брать деньги ?
   В его представлении, это логично. Раз так, то объяснять что-либо, ему бесполезно. Но я вижу, что Ян и Тайс, думают так же. Во всяком случае, твёрдой уверенности, у них нет.
   - А ты не мог их положить в другое место ? - спрашивают они меня, подтверждая мои догадки. Я мотаю головой и выхожу, давая понять, что разговор окончен.
   Мысль о том, что голландцы подозревают меня в лучшем случае в разгильдяйстве, если деньги найдутся, или же в том, что я собрался удвоить полученную сумму, пользуясь их доверчивостью, доводит меня до бешенства. То, что я увидел за последний месяц, меня потрясло. Мои собственные представления о нашей стране, были разбиты вдребезги. И то, что вытворяли соотечественники, мне было глубоко противно. Но так поступали, все и всюду. Когда мы уходили в море от пограничников, я сказал, что мне стыдно, за таких русских. Но чем я отличаюсь в глазах голландцев, от остальных ?
   И сейчас, я сам стою весь в дерьме, и не знаю, как отмыться. Из двух событий : потеря денег и потеря лица, меня больше волнует второе. Хотя остаться за границей без гроша - это тоже очень серьёзно.
  
   До конца дня, возимся с двигателями. Потом, проверяем работу всех систем. На судне, появляются ещё двое человек. Это лоцманы. Они берутся довести нас до Регенсбурга - это в Германии. Одному из них, под сорок. Он худощавый спокойный и молчаливый. Второй, лет двадцати пяти, толстый, подвижный, и никогда не закрывает рот. И неплохо говорит по-английски. Во всяком случае, намного лучше, чем по-русски. Когда он видит, с какими сложностями мы запускаем двигатели, то удивлённо спрашивает :
   - Как вы собираетесь идти в такую даль, в подобном состоянии ? Ведь Дунай - это очень большая река.
   Услышав в ответ, что мы в гораздо худшем состоянии пришли из России, он медленно садится на стул. Его оживлённое до сих пор лицо, застывает. Он уже жалеет, что связался с нами. Потому что таким, как мы, уже всё по фигу.
   Вечером, прощаемся с Тайсом. Свою часть работы, он выполнил. А сейчас, должен быть в другом месте - у него свой бизнес. Он едет поездом, до Бухареста. И дальше, на самолёте. Всего хорошего, Тайс !
  
   Перед сном, ко мне приходит Мартин, и протягивает две сотни.
   - Возьми, - говорит он, - ведь это я привёл её, в твою каюту.
   Я не знаю, что мне делать.
   - Но ведь не ты же, забрал их у меня, - бормочу я.
   - Возьми, - отвечает он, - так будет лучше.
   Не уверен, что это лучше, но деньги беру. На душе настолько паскудно, что случись это всё снова, я бы лучше промолчал, о пропаже.
   Хотя, как показали дальнейшие события, не возьми я эти баксы - я бы не выкрутился.
  
   Рано утром, уходим. За очередным поворотом, мы снова видим наше государство - здесь, Румыния, граничит с Украиной. А там, где в Дунай впадает Прут - ещё и с Молдавией. Какое-то время, мы наблюдаем три страны сразу. Правда, в этих местах, они нисколько не отличаются, друг от друга.
   Но река снова поворачивает, и мы теперь, полностью на территории Румынии. Если на нашей стороне, вообще никого не было видно, потому что пограничная зона, то на румынском берегу, деревни стоят у самой воды - им на это, наплевать. Снова, грязь и бедность. Высокие кручи, от жалких мазанок наверху, до самой воды, завалены мусором. Тощие козы, грязные дети, бездомные собаки.
   Хотя справедливости ради, надо сказать, что при всей румынской нищете, весь берег Дуная, от границы до границы, на сотни километров, обсажен деревьями, для предотвращения эрозии почвы и сохранения природного равновесия, в самом деликатном месте - пойме реки. И ширина посадки, была, как минимум пятьдесят-семьдесят метров. И леса вокруг, не рубились.
   Что-то подобное у нас, я видел только в одном месте - на большой картине, висящей на стене кабинета, на кафедре лесоводства, в моём Институте. Так как настоящие леса, по берегам рек, мы вырубили уже давно. Потому что в целом по стране, это давало значительный экономический эффект - ведь брёвна сплавляли по рекам ( из-за отсутствия дорог ), и не нужно было далеко ходить.
   Правда лес извели, и на том месте, он больше не вырос. Реки обмелели, и забиты гниющей древесиной. Рыба, сдохла.
  

Но разве такие мелочи, могут остановить строителей

коммунизма ?

  
   Я помню, как был потрясён увиденным, когда первый раз, проехал через всю Польшу. До этого, в моём представлении, поляки были хилой нацией, а Польша, ничего интересного не представляла. Я был в шоке, когда увидел, как они живут. Да, у нас тоже можно найти нормальные дома, во многих сёлах и городах. Но село из сплошь нормальных домов, мне не попадалось ни разу. А поездил я, по нашей стране немало. А чтобы построить четырёхэтажный дом, у нас нужно быть серъёзным бизнесменом или депутатом. И те дворцы, что выросли вокруг Москвы или Киева, мозолят всем глаза как раз из-за того, что очень сильно отличаются от негритянских бараков вокруг.
   В Польше, таких домов хватает везде. И те, что стоят рядом, могут быть меньше. Но, не хуже.
   Про румынов, я тоже знал только то, что они мамалыгу ниткой режут. И у них, я тоже увидел то, чего у нас не было, нет, и не будет. И живность у них, тоже не сравнить с нашей. В своё время, я катался на пароходе по Днепру - вверх до Киева, вниз до Херсона. Но такого количества водоплавающих птиц, как здесь, я не видел никогда. А так как многие из них питаются рыбой - значит, есть чем кормиться.
   Так ведь Польша и Румыния ( насколько я помню ), были самыми слабыми звеньями, в социалистическом лагере. Чехи, немцы и венгры, стояли намного выше. Про югославов, я уже не говорю.
   Получается, что таких придурков как мы, больше нигде нет ? Что осваивая космос, и побивая мировые рекорды, мы живём на уровне африканских зулусов - что по голозадости, что по умственному развитию ? Что все наши достижения, так гордо демонстрируемые на различных выставках, существуют лишь в нескольких экземплярах ? Что массового производства чего-то добротного, мы так и не начали ? Да по большому счёту, такая задача, и не ставилась никогда...
   Что ещё сказать ? Слава КПСС !!!
  

Хрен с ним, что у румынов нет хлеба и колбасы. У нас, нет будущего.

Это, страшнее.

  
   Кстати, мои дилетантские, сильно отдающие шовинизмом представления об окружающем мире, тоже весьма показательны. Так как я, сын трудового народа. И не я один - все так думали. А свою страну, считали самой лучшей. И сейчас, у нас все знают обо всём, не покидая дивана. А истеричные пенсионерки, на московских манифестациях, до сих пор поют дребезжащими голосами Интернационал, и готовы кольями забить инакомыслящих...
  

В мирное время, мы тупы, ленивы и нелюбопытны.

В буйное - бессмысленны и беспощадны.

   А пределом заветных желаний, являются : водка по три шестьдесят две, и колбаса по два двадцать. Бабе - ситцу на платье, себе штаны в полоску, и червонец премии, по итогам года.
  

Веселись, дурачина !

  
   От этих мыслей, меня отвлекает резкий бросок судна в сторону. Оказывается, мы на всём ходу, чуть не налетели на бревно. И отвернули, буквально перед ним. А на такой скорости, оно бы пробило днище. Поэтому, у меня появляется новое задание. Я сижу с биноклем на крыше, и разглядываю фарватер. Кстати, это бинокль Яна - японский. Также из Японии, и суперсовременная навигационная аппаратура. Её установили, ешё в Ростове. И когда наши речники её увидели, то сперва не хотели верить, что такое возможно, а потом, собирались удариться в запой. Ведь маленькая коробочка, размером меньше обычной книги, работала через спутник связи, и выдавала на дисплей наши координаты, в любой точке земного шара ( с точностью, до двадцати метров ! ), указывая направление движения, и нашу скорость.
   Те же громадные ящики, которые были установлены для таких же целей на наших судах, показывали, по словам самих капитанов, только цену на дрова, в ближайшем порту.
  
   Тем временем, проходим Галац, затем Брэилу. Река, часто петляет. Много островов и притоков. Нас, постоянно пытаются обогнать бакланы. Видимо, всем местным судёнышкам, они уже показали, кто здесь хозяин. А с нами, этот фокус не проходит - скорость не та. Но каждая стая, которая попадается на пути, поднимается в воздух, и летит за нами следом, размахивая крыльями так, словно собираются установить мировой рекорд. Но даже догнать, не в состоянии. Постепенно, их ряды редеют. И вот уже из последних сил, за нами плетутся пять-шесть птиц. Потом двое, и, наконец, одна. Но вот и она сворачивает в сторону, и в изнеможении плюхается в воду.
   А мы, поднимаем новую стаю...
  
   Когда я ходил по Голландии на сухогрузе, тамошние пернатые, вытворяли то же самое. Только там, они обгоняли судно, пролетая вдоль борта, и сворачивали впритирку, перед самым носом. Затем, гордо возвращались обратно, и спрашивали своих сородичей :
   - Ну, как мы обули эту галошу ?
   Местные же летуны, ещё долго будут в шоке, от своего позора.
  
   К концу дня, подходим к болгарской границе. Снова пограничники, таможенники, проверка паспортов, заполнение анкет. Остаёмся ночевать. Так как здесь тоже жрать нечего, нам советуют с утра пойти дальше, и закупить продукты или в Джурджу, или в Русе. Соответственно, или на румынском, или на болгарском берегу. Может потому, что на румынов мы уже насмотрелись, становимся в порту Русе. Но местные водники, узнав, что судно голландское, начинают активно требовать деньги за стоянку. Мы пытаемся разобраться, но крайних, найти невозможно. В конце концов, я иду в кабинет генерального директора, и разговариваю с ним. Там становится понятно, почему всё здание управления облезлое до предела - потому что на него, уже не хватило денег. Зато у директора, импортная кожаная мебель, деревянные панели, большой холодильник, бар, цветной телевизор, и многое другое. В общем, Русе, тоже город контрастов...
   Директор объясняет мне, что мы не являемся частной яхтой, поэтому обязаны платить. Иначе и нас, и судно, арестуют. В ответ, я говорю ему то, что говорил в Азове, морскому волку. Результат аналогичный - мы уходим победителями. Но, не больше. Так как потеряли четыре часа, а приобрели взамен шесть буханок хлеба, от нашего агента.
   Толстый лоцман ( его зовут Георге ), в замешательстве. По секрету он говорит мне, что такого, у него ещё не было. На каждом судне, хватало еды.
   - А у вас, только хлеб и вода, - жалуется он.
  
   А хлеб, он может и дома есть...
  
   Но Георге, решает бороться с этим злом. И долго рассказывает Яну о том, какие дураки болгары, и что у них, совершенно нечего есть. Поэтому надо стать в Румынии, и закупить всё необходимое.
   Это, не помогает. Потому что Ян убеждён, что если он только попробует совковые продукты, то его, через пару часов сбросят в Дунай, завёрнутым в простыню, и с грузом в ногах. В лучшем случае, закопают на берегу. Поэтому он упорно ест голландские консервы, предпочитая из местных продуктов любой страны, только хлеб и воду. Уверенный в том, что если отравится ими, то его, ещё можно будет спасти. Румыны же, едят эти консервы, с трудом. А я вообще, за всё время плавания, съел только одну банку, да и ту, пополам с Тайсом.
  
   Хитрость Георге, не увенчалась успехом, но он не слагает оружия.
  
   Сейчас, мы идём по очень красивым местам. Здесь начинаются, южные отроги Карпат. По горам, там и тут, рассыпаны старые крепости. А двести с лишним лет назад, их брали штурмом солдаты Русской армии. Здесь были Суворов и Румянцев, Потёмкин и Кутузов. А неподалёку отсюда, в замке под Брашовом, обитал знаменитый граф Дракула. Как писал об этом Брем Стоукер, владения графа, находились в наименее известном регионе Европы - на границе Молдавии, Валахии и Трансильвании.
   Сейчас, здесь тоже глухомань. Хотя после книги Стоукера и фильма Копполы, иностранцы начали интересоваться Дракулой. А румынские власти, начали строить дороги, отели и кемпинги.
  
   Красота вокруг - удивительная. Периодически, я выбегаю на прогулочную палубу, чтобы осмотреться. К сожалению, я не могу там находиться постоянно. Потому что с помощью ручного насоса, перекачиваю топливо из одной дополнительной цистерны, в другую. Чтобы сравнять уровень, и не допускать перекосов судна. Ко всему прочему, эти ёмкости, ещё и подтекают. И линолеум салона, покрытый соляркой, превращается в скользкий каток. Ян с Мартином, уже убедились в этом. Мартин, со всего размаху, растянулся посреди салона. А Ян, споткнулся на ступеньках трапа, ведущего на корму. И тоже ударился так, что сейчас, еле ходит. Меня, пока что Бог миловал. А лоцманы, вообще перестали выходить из рубки. Поэтому, приходится регулярно мыть палубу, с порошком или мылом. Кстати, ещё одна интересная деталь : любую грязную работу на судне, Ян выполняет, наравне со всеми. А иногда, и больше остальных. Несмотря на то, что он и капитан, и хозяин. ( Наши же бизнесмены, разбогатев настолько, что в состоянии нанять себе хотя бы одного подчинённого, зачастую, прекращают что-либо делать совсем. )
   Я объясняю Яну, что он не прав. И что настоящий шеф, должен сидеть в кресле, когда другие работают, и плевать, на вымытый ими пол. Он мне не верит. Говорит, что если так будет, то все работники тогда разбегутся.
   - Но у нас же, не разбежались ! - возражаю я. ( Хотя семьдесят с лишним лет, у нас всё происходило, именно так. )
   - Может быть, - соглашается он, - но зато, вы и не создали, ничего хорошего.
   Впору, прикусить язык.
   - У вас всё, не как у людей, - продолжает Ян, - ведь в любой нормальной стране, опорой общества, является средний класс. А у вас, его нет вообще. У вас, маленькая группа людей, обладает огромными богатствами, ограбив собственный народ. А всем остальным, просто нечего есть. И так как несмотря на все выступления ваших лидеров по телевизору и в прессе, у вас ничего не меняется ( во всяком случае, в лучшую сторону ), то я не верю, что вас ждёт, что-нибудь хорошее. Этого, не будет. Это, просто невозможно.
   У вас нет, не то что хорошего плана развития, а плана вообще. Вы до сих пор не знаете, куда идёте. Вы отказались от социализма ( вроде бы), но и к чему-то другому, не двигаетесь.
   Вы снова отрицаете, частную собственность. А пока её нет - вы все будете считать праздником покупку штанов, или килограмма мяса.
   Вы не развиваете у себя, ни одну отрасль. Но кричите на весь мир, чтобы вам дали денег. Потому что вы не просто голодная страна, но ещё и держава, с ядерным потенциалом. И только поэтому, вам предоставляют кредиты. Но ваши бизнесмены и политики, строят на эти деньги личные дома, и покупают супердорогие автомобили. В одной Москве, за прошлый год, было продано Мерседесов и БМВ престижных моделей, больше, чем по всей Европе.
  
   А производить что-либо у себя, вы так и не начали.
  
   Во всём мире спорят, чьи чиновники более продажные - то ли итальянские, то ли штатовские, то ли латиноамериканские.
   Они просто не знают, какими могут быть русские. Здесь, вы точно перекрыли всех.
   И тот беспредел, что у вас творится, вы называете демократией. А воровство сверху донизу - становлением экономики. Но рано или поздно, вы съедите всё, что вам дали, и окажетесь, как обезьяна на дереве - только с голым задом.
   А в той же Америке, которую вы всё время ругали, - продолжает он, - сейчас один миллионер, на тысячу человек населения. Но там, и все остальные, живут неплохо. А уровень среднего голландца, даже выше, чем там. Хотя миллионеров, у нас меньше. У нас делается всё, чтобы человек с самым низким доходом, мог жить достойно. Чтобы всем, было хорошо.
   А у вас в стране, и раньше хорошо было только правящей верхушке. А сейчас, стало ещё хуже.
   Так что, лучше тебе учиться у нас, - заканчивает Ян, - а, не наоборот.
  
   Горы становятся, всё величественнее и выше. Они захватывают меня, целиком. Ведь раньше, я видел только Крымские вершины. Но их, даже сравнивать невозможно. А как на грех, день серый и пасмурный. И небо, затянуто тучами. Поэтому, можно даже не пытаться фотографировать, это великолепие. Это действительно горы, огромные до такой степени, что перехватывает дыхание. Их стремительно вздёрнутые снежные вершины, круто обрываются в узкие ущелья и долины, покрытые тёмной зеленью лесов, сбегающие к реке.
  
   Уже темнеет, когда мы приходим в Неготин - пограничный пункт Югославии. Там, долго объясняем здоровенному сержанту, кто мы такие, и куда направляемся. Я, понимаю его язык. И ему ясно, что мы из России. Но слова "Голландия" и "Роттердам", для него, по-моему - пустой звук. Потому что, уверенный в том, что именно его страна самая большая и главная, он всё время переспрашивает нас, куда же мы идём - "За Београд ? За Вуковар ? За Нови Сад ?" Наконец, ему приходят на помощь, и мы выясняем, что голландцам, как представителям чуждого нам мира, надо уплатить за транзитную визу. Лоцманы и я, проходим бесплатно, так как мы свои.
   Мы снова заполняем анкеты, и затем идём в контору местной полиции. Сразу же становится видно, что это не Болгария с Румынией - на узких улочках маленького городишки, стоят новые иномарки. Старых или совковых машин, просто нет. Идёт дождь. Мы прячемся от него под навесом подъезда, так как господа офицеры отсутствуют, и контора закрыта. Совсем рядом, за распахнутым окном, ссорится семейная пара. Они кричат и ругаются, на чужом языке. По крыше, барабанит дождь. И я задумываюсь, лишний раз - куда же меня занесло ?
  
   Утром, мы отправляемся дальше. Видимо, голодный Георге был особенно красноречив, потому что вскоре, мы останавливаемся на румынском берегу - в Турну-Северин, для закупки продуктов. Но местные полицейские власти, ведут себя очень агрессивно, не желая, чтобы иностранцы, шастали по их территории. В конце концов, нас выпускают, ограничив во времени, пространстве, и свободе передвижений ( только на два часа, под надзором полиции, и в их патрульной машине ). Мы с Георге, берём рюкзаки, и едем. Город маленький, весь разбросанный по холмам. Он был бы красивым, если бы не жуткая бедность. Худые румыны, с затравленными взглядами, стоят в длинных очередях, возле каждого магазина. Хотя полицейские, выглядят абсолютно иначе - здоровые, но уже порядочно заплывшие жиром мужики, с властными взглядами хозяев. Но удивляться нечему - такая разница между народом и теми, кто его охраняет, характерна для любого совдеповского государства.
   Когда мы выходим из машины, каждый житель стремится сжаться до ещё меньших размеров, и опустить глаза вниз. Продавщицы, разговаривая с нами, напрягаются так, что я слышу, как у них внутри всё звенит и вздрагивает. На вопросы Георге : "А этого нет ? А того нет ?" отвечают, что вчера было, или только что раскупили. Три полицейских бугая, стоящие за нашими спинами, молчат. Но их присутствие, действует на окружающих, гипнотически. Как воздействие змей, на кроликов.
   - Что, у вас вообще, что ли, есть нечего ? - спрашиваю я у Георге.
   - Да нет, - отвечает он шёпотом, - это просто город такой попался. А так, у нас можно найти всё, что хочешь.
  

Я смотрю на него, и вспоминаю

свои разговоры с голландцами, в Ростове...

   Наконец, в какой-то частной мясной лавке, он находит то, что искал - различные колбасы и копчёности. И на радостях, забивает ими полный рюкзак. После этого, мы едем за хлебом. Но его, нигде нет. И только в пятом или в шестом по счёту магазине, мы покупаем невзрачные, как сырые кирпичи, буханки.
   - Господи Боже ! - думаю я, - ведь это мы навязали им, этот хренов социализм. И что мы все, с этого имеем ? А ведь наша пропаганда захлёбывалась, описывая, как нам благодарны, и как нас, везде любят. Что братья-славяне ночами не спят, всё выглядывают - нет ли где поблизости русского ? Чтобы обнять его, и заплакать от счастья.
   Да ведь нас ненавидят везде и всюду, за ту жизнь, в которую мы их загнали. И каждый из нас, уехав за границу, хочешь не хочешь, оказывается в ответе и за мировую систему социализма, и за "Пражскую весну", и за события в Венгрии, и за Анголу с Египтом, и за многое другое...
   Ведь они все, ещё не забыли, как было раньше. И видят, как живут сейчас те, кто не клюнул на удочку коммунистов. А мы, отгородились железным занавесом, и расстреливали тех, кто говорил о наших недостатках. Пока не погибли все, кто мог или думать, или ещё что-то помнил. Пока не остались, одни придурки и вырожденцы. Которым с детства было вбито, что белое - это чёрное. Или что чёрное - это красное...
  
   Мы, приезжаем в порт. Полицейские докладывают своему надменному шефу, и провожают нас до " Метеора." Под их бульдожьими взглядами, мы отплываем.
   Зато с югославской стороны, никакой нищеты не наблюдается. Во всяком случае, пока. Добротные трёхэтажные дома, в окружении садов и огородов. ( Двухэтажные - такая же редкость, как у нас глиняные мазанки. ) А время от времени, появляются такие сооружения, которые я могу назвать, только дворцами. Это огромные трёх-четырёх этажные поместья, с балконами, террасами и каменными лестницами, спускающимися прямо к воде. Каждое из них, решено в своём стиле - классическом, романском, испанском, модерн, барокко - только по ним, можно изучать архитектуру.
   Правда, пристать к берегу негде. С другой стороны - не очень-то и хотелось. Хотя официально, особых военных действий сейчас не наблюдается, но, как говорят поляки : "Щаженого, пан Буг щеже."
   А через несколько поворотов реки, мы натыкаемся на очевидное свидетельство происходящих здесь событий - в тихой речной заводи, наполовину скрытый деревьями, серой акулой, притаился военный корабль. Расчехлённые пушки и пулемёты, направлены в нашу сторону, и провожают нас, пока мы не скрываемся из виду.
  
   А может, нам только кажется, что провожают.
  
   Сейчас, уже никто не шляется по судну, и тем более по крыше. Потому что выстрелить с берега, могут просто так - ради интереса. Мало того, мы до сих пор идём, под российским флагом.
   И пока мы шли по пограничным местам - с одной стороны Югославия, с другой - Румыния, всё было, ещё более-менее спокойно. Но вот земли любителей мамалыги закончились, и мы оказались внутри страны, маршала Тито.
   Действительность, всегда бывает страшнее, чем рассказы о ней : мы проходим через город, наполовину разрушенный взрывами и обстрелом. Судя по пробоинам и шрамам на стенах, стреляли тут из всего, что было. Вплоть, до тяжёлой артиллерии. Но среди этого хаоса, встречаются дома, не задетые ничем. То есть, здесь была не слепая ярость, а планомерное уничтожение, конкретных людей. И все знали, кого трогать, а кого нет. И вот эта избирательность, посреди смерти и разрушений, наверное, страшнее всего.
   С берега, нам машут руками. Я отвечаю. Но вскоре, ловлю себя на мысли : - А что делали эти приветливые люди, вчера ? А неделю назад ?
   Кто из них прав, кто виноват ? Трудно сказать. В гражданской войне, не бывает невиновных. Но в возникновении любой войны, прежде всего, виновато правительство - раз уж не смогло решить все вопросы, мирным путём. Но почему-то не оно, а народ, вынужден с оружием в руках, защищать чужие ( а то и чуждые ) интересы и амбиции.
   На душе, тягостно. И жалко их - это ведь люди. И страшно смотреть на то, что они совершили. И зло берёт, что не могут просто, по человечески, ужиться друг с другом. И какое-то телячье, российское удивление - Господи, ну им-то, чего не хватало ?
  
   Вскоре, подходим к Белграду. ( Югославы, его называют Београд. ) Город, как город - те же совковые пятиэтажки, строительные краны ( что им сейчас делать ? ), грязные улочки. Всё какое-то серое, как штаны пожарного. Ныряем под мостами, и уходим дальше.
   Мы летим, на максимальной скорости. Лозунг "Промедление смерти подобно", сейчас актуален, как никогда. Я поднимаюсь в капитанскую рубку. Обмениваемся впечатлениями.
   - Это страшно, - говорит Ян, - они идиоты.
   - Это точно, - соглашается Георге, - между нами, югославы считаются, самыми большими идиотами.
   Я молчу. Потому что по мысли Георге, есть только одна великая нация - румыны, проживающая в таком же, Великом Государстве. Все остальные - идиоты.
   Но в чём-то, они конечно, правы.
  
   Позже, я жалел, что не сделал в Югославии ни одного снимка, в районах боевых действий. Я прилипал к биноклю, и начисто забыл о своих фотоаппаратах. И впитал всё происходящее, гораздо глубже. Но вот передать это другим только на словах - пожалуй, невозможно.
  
   Проходим Нови Сад. Роскошь и достаток, чередуются с пепелищами. Подходим к границе. Останавливаемся. Идём с Яном, по длинной тропинке, к зданию таможни. Светит солнце. Поют птицы. Всё вокруг, зелёное и красивое.
   И мирное.
  
   И трудно поверить, что всё, что мы видели, было правдой. Мы идём через сад, и я, на ходу, обрываю сливы. Они ещё зелёные и терпкие. Рядом с солидным Яном, я веду себя ( да и чувствую ), как мальчишка. Хотя я старше его, на целых два месяца. Мы разговариваем, хотя мне и трудно говорить, с набитым ртом.
   В большом двухэтажном здании таможни, долго ищем нужный нам кабинет. У входа стоят бойцы, в пятнистой форме с автоматами. Внутри, их тоже немало. На дикой смеси славянских языков, я объясняюсь с таможенниками. Нам ставят очередные печати, в судовых документах, и мы уходим.
   На обратном пути, я забиваю все карманы сливами.
   - Туалетной бумаги не хватит, - ехидно замечает Ян.
   - Ничего, - говорю я, - в Венгрии купим.
   - Я лучше, там сливы куплю, - отвечает он.
  
   Мы покидаем Югославию, и останавливаемся у первого венгерского городка. Moshache - ( Мохач ) написано на пристани. ( К слову сказать, это первое место на нашем пути, которое имеет такую визитную карточку. ) В отличии от своих отвязанных братьев по социализму, венгры повели себя, достаточно жёстко. И мы, битый час решали все вопросы. В конце концов, нам было предписано сидеть на судне, никуда не высовываясь, под страхом немедленного применения полицейских мер, к нарушителям. А так как уже поздно, судовой агент, будет только на следующий день.
   - Но мы, хотим есть, - говорит Ян.
   - Это, ваши проблемы, - отвечают они.
   Будь она проклята, эта система социализма, вбившая в голову каждой шавке, с ителлектом на уровне плинтуса, что на любом рабочем месте, нужно гадить, и хамить клиентам. И давить их, сволочей, как клопов на обоях. Чтобы знали, кто здесь начальник. Даже если этот начальник - всего лишь уборщица, в платном туалете. Пусть редко, но и у неё бывает звёздный час. А ведь всё это - от осознания собственного ничтожества, и абсолютной невозможности изменить хоть что-нибудь, в этой паскудной жизни. От того, что каждый, выворачивающий наизнанку подчинённых и клиентов ( да и членов семьи ), не садист от природы, а стал таким ублюдком, в процессе созидательного роста, под мудрым руководством, нашей коммунистической партии. И хотя тупость, бюрократизм, развал, анархия и так далее, свойственны любой нации, но при условии рыночных отношений, ты их сам запрячешь куда подальше, и начнёшь улыбаться. И будешь любить клиента, как самого себя. Потому что не будет его, подлого, не будет и тебя. И только социалистическая система, поставила всё с ног на голову. Если, не сказать хуже.
  

Образно говоря, совковая идеология, вырубила и прополола, всё действительно нужное и полезное. Засадила поле сорняками. И любовалась ими, изо всех сил.

   Во всём цивилизованном мире, клиента ( избирателя, налогоплательщика, наконец, просто человека ), принято уважать. Там, например, никто не остановит машину на трассе, и не заставит водилу дышать в трубочку ( а то, и кулёк из газеты ), чтобы определить, выпил он или нет. Все понимают, что это оскорбление, и что чудовищно подозревать человека, если он, ещё ничего не совершил. Там будут принимать меры, уже после случившегося. Зато так, чтобы потом, подобное не повторялось.
  
   А нас, так долго втаптывали в грязь, так старательно месили сапогами, поколение за поколением, что мы воспринимаем всё происходящее вокруг, как само собой разумеющееся. Поэтому, именно в нас всех, корень того зла, что так прочно осело, на территории коммунистов.
   Пока есть рабы - будут и повелители.
  
   А рабство, униженность, угодничество, были в нашей стране всегда. И задолго, до Октябрьской революции. Начнём, хотя бы, с религии. В Западной Европе, в Америке, католики, протестанты и иже с ними, разговаривают с Богом на равных - сидя. Но только в православной церкви можно либо стоять, опустив очи долу, либо ползать на коленях, отбивая лбом поклоны. Похожая ситуация, и у мусульман. А вообще, это тенденция : Чем дальше на Восток, тем энергичнее падают в пыль, перед божеством...
   Не без того, европейцы тоже могут опуститься на колени. И я видел, как они это делают. Но происходит такое, очень легко, естественно и изящно. С чувством собственного достоинства. Не теряя себя. Они приходят к Богу, но знают и себе цену.
   Цены же российскому достоинству, попросту нет. Хотя бы потому, что давно нет, и самого достоинства. Конечно, в семье не без урода. Что-то, может и бывает. Но, в специально отведённых местах, у отдельных людей, в особые периоды жизни, в определённых ситуациях, при наличии благодарных зрителей, и так далее.
   О том, чтобы достойно прожить жизнь, нет даже разговора. Очень трудно - неимоверно, чудовищно - достойно прожить день. Потому что каждому из нас, приходилось ( и приходится ) подличать, лгать, изворачиваться, интриговать самому, и отвечать на происки друзей и коллег. И этот Бедлам, мы называем жизнью.
   И если в монархической России, с её патриархальным укладом и пудовыми истинами, пределом совершенства власти ( неважно, мирской или церковной ) было довести человека до состояния тряпки, тупого животного, пресмыкающегося у твоих ног, то коммунисты подхватили, расширили и укрепили этот принцип, проведя его через всё бесклассовое общество, и интеллигентскую прослойку.
   И если Пётр Первый, несмотря на славословия вокруг его имени и деяний, в административно-государственном отношении остановил развитие России, на сотни лет ( Другими словами, он не привёл страну к европейскому уровню прогресса. Ведь кафтаны и бороды - не показатель. А Пётр, имея возможность выбирать, остановился опять-таки, на восточной системе власти - абсолютном господстве одного человека. Тогда как на Западе, говорили уже о парламентах, о выборах, о Республике. Кстати, именно в это время, там поднималось Солнце демократии. Или, будет вернее сказать, рассеивалась тьма, перед его приходом. ), то коммунисты, отбросили страну ( не только в государственных вопросах, но и в разрушении национального менталитета ), по крайней мере, до уровня татаро-монголов. Доведя процесс оглупления, как отдельных личностей, так и всего населения, до некоего эталона, именуемого в своё время, "Советский народ ".
  
   Но я, не осуждаю людей. Я, осуждаю идеи.
  
   Хотя, и идеи и взгляды - это тоже миф. Это то, что приходит и уходит. Это что-то, схожее с переменой погоды, или сменой сезонов ( в нормальной жизни, конечно ). Стоит вспомнить одну фразу : " Нет такого консерватора, который в молодости, не был либералом. " Да и мы сами, меняем свои взгляды несколько раз в жизни, в зависимости от занимаемого положения.
   Но когда идеи охватывают всех, и становятся абсолютными, вред от них, получается неизмеримый. По логике событий, невозможно охватить всех людей, одной идеей. Потому что сколько людей - столько и мнений. И это понимали даже жандармы царской охранки, мирно сопровождавшие какого-нибудь слишком учёного студента, в Сибирь.
   Но только коммунисты доказали, что учение Маркса-Энгельса- Ленина единственно возможное, и потому верное. ( Впрочем, если оно единственное, ему нетрудно быть верным. ) Они не стали размениваться по мелочам, отправляя инакомыслящих, куда подальше. Их, попросту, расстреливали. И с каждым залпом, у оставшихся в живых, стремительно росла вера, во всепроникающее учение.
   Трудность вторая. Даже если заставить всех людей думать как один человек ( то есть, не думать вообще ), то с течением времени, это всё равно чревато, рецидивами сознания. Но справились, и с этим. А продолжая нехитрую тактику расстрелов ( а позднее - психушек ), дошли до полного и единодушного одобрения линии партии, с чувством глубокого морального удовлетворения.
  
  
   - Виктор, собирайся. Пошли в ресторан, - говорит Ян, отвлекая меня от размышлений.
   - А как же полиция ? - спрашиваю я.
   - Ну и чёрт с ними. Не посадят же, они нас в тюрьму, - смеётся он.
  
   ( И снова - два мира, два образа жизни. Я сижу и думаю, как жить дальше. А Ян уже живёт, и не забивает себе голову. )
   Я, иду умываться. ( Вода здесь, уже значительно чище. ) Достаю новые джинсы, чистую рубашку, туфли. Выхожу в салон, чертовски привлекательным. Но выгляжу, белой вороной. Потому что Георге, просто поменял мятые шорты, на мятые брюки. А майка Яна, лишь немного чище той, в которой он лазил в трюм. Сейчас их, похоже, не волнуют эти условности, так как я не услышал в свой адрес ни одобрения, ни упрёков.
   Совсем рядом с нами, находится большой отель, с приличным рестораном. Мы идём туда, и располагаемся на террасе, под открытым небом. Приносят большую корзину только что выпеченого хлеба, и меню. Хлеб - бесподобный. Мы умяли его раньше, чем определились с заказом. В еде я жуткий консерватор, поэтому выбираю бифштекс и салат. Суп, не хочет есть, никто. А Ян, делает широкий жест, и заказывает французское шампанское.
   Нам приносят, ещё одну корзинку хлеба. Она исчезает так же быстро, как и первая. Есть больше нечего, и я осматриваюсь по сторонам. Народу много. Ресторан полон. В углу, на небольшой эстраде, сидят музыканты. Но это не наши кабацкие лабухи, ожесточённо мотающие потными патлами, под козлиные вопли солиста-неудачника.
   Это, скрипачи. Они в национальной одежде, и сейчас играют что-то народное и жалобное до такой степени, что из глаз у меня, катятся слёзы.
   А может, просто я так есть хочу...
  
   Но вот, приносят заказ. Мы разбираемся : что - кому. Официант разливает шампанское, и мы пьём за удачу нашего безнадёжного дела, за хождение за три моря, за победы в схватках с мировым социализмом, за чистый фарватер, за женщин, и за многое другое. ( Да простят меня милые дамы, что о них вспомнили не в первую очередь, но на войне, как на войне. )
   Скрипки, начинают играть что-то весёлое. Мелодия нарастает. И наконец, взрывается ураганом огня и эмоций. Я вспоминаю своё многолетнее мучение в музыкальной школе, и с немым восторгом замираю перед этим проявлением, настоящего таланта. Мало того, что музыканты играют чудовищно сложную вещь, и в бешеном темпе, но ещё и с таким потрясающим накалом страстей, что кажется обвались сейчас потолок - этого не заметит никто.
   Наконец, они исполняют то, название чего, знаю даже я - " Венгерские танцы " Дворжака. И тот, что мне нравится больше всего - номер пять. Но он нравится не только мне, поэтому, когда при абсолютной тишине в зале ( уже никто не ест - все смотрят только на музыкантов ), они заканчивают свою потрясающую игру, секунду стоит тишина. А затем, всё вздрагивает от шквала аплодисментов.
  
   Уже поздно вечером, когда всё выпито и съедено, мы уходим. Но если уж нарушать, то нарушать. ( Как говорят у нас - горел сарай, гори и хата ! ) И мы, отправляемся бродить по городу. Он чистый, красивый, опрятный, и уровень жизни здесь уже дошел до того, что все отдельно взятые магазины, срослись в одно целое ( по крайней мере по замыслу и по фасаду - первые этажи домов, заняты только ими ) . И улицы из-за этого, выглядят совершенно по-другому. И почти все они, выложены ( улицы, разумеется ) тротуарной плиткой - как в Европе. Это только мы, придурки, даже не знаем, что испарения асфальта, вредны для здоровья. Хотя мы, даже до асфальта, подняться не можем. А уж если он и есть, то и тот, пополам с грязью. Россия ! Нищая Россия ! ( Это уже не я. Это Лермонтов. )
   Мы находим несколько магазинов, в которые надо будет зайти завтра, и возвращаемся на "Метеор". В отличие от Югославии, возле судна не поставили бойца с автоматом, и мы обходимся без скандалов.
   Утром приходит агент, и мы с Яном собираем рюкзаки, чтобы идти за продуктами. К нам, присоединяется Мартин.
   - А можно, и я с вами ? - встревает Георге.
   - Я бы с удовольствием, - отвечает Ян. - Но кто-то должен оставаться на судне, а ты лучше других, знаешь местную обстановку.
   На Георге, жалко смотреть. Его большое лицо, в страшной тревоге. Он отлично понимает, почему его не берут с собой, да ещё и нахваливают. Потому что в прошлый раз, он набрал целый рюкзак копченой колбасы, грудинки, балыка и прочих деликатесов. После чего, Ян взвыл от перерасхода. И добавлю от себя - от зависти. Потому что есть всё это, он ещё боится, а смотреть, как едят другие - очень сложная задача. Правда, мучился, он недолго. После длительного воздержания, Георге уделал всё это великолепие, меньше чем за сутки. А сейчас, в глазах лоцмана застыла мучительная боль - он уже видит себя, питающегося одним чёрствым хлебом, до самого конца рейса.
   У Георге, дрожат руки. Но Ян, почему-то, даже не смотрит в его сторону.
   Мы, уходим.
  
   Как я и подозревал, ( и, как впоследствии оказалось, не зря ), он сразу же, отправился на камбуз. И с горя, начал есть то, что было - голландские рисовые консервы, которые до смерти ненавидел.
   Нам же, хватило зайти только в один супермаркет, чтобы купить абсолютно всё, что было нужно - две банки краски, кисти, резиновые перчатки, кассеты для бритвенного станка, стиральный порошок и продукты. Это была, уже не просто Европа. Это, Запад. И всё, что здесь продавалось, по количеству и качеству, ничем не отличалось от того, что можно приобрести в Германии, Франции или Голландии. И если в ободраных забегаловках Румынии, на нас, покупающих местную колбасу, смотрели как на миллионеров, то здесь, всё население ходит за покупками в супермаркет. Просто уровня ниже этого, у них нет.
   Днём, городок выглядит ещё красивее. Мы прошли по нему вдоль и поперёк, прежде чем вернулись обратно. Да, чуть не забыл. Когда Ян увидел, чем здесь торгуют, он, наверное, согласился считать Венгрию, цивилизованной страной. И теперь, уже сам набил рюкзак ветчиной, окороком, салями, копчёными рёбрышками, карбонатами, и так далее.
   На "Метеоре", мы застали Георге как раз в тот момент, когда он выбрасывал кучу опустевших консервных банок, в мусорный ящик. Обиженный лоцман, окинул нас безразличным взором. Теперь, ему тоже всё по фигу.
   Но надо было видеть его лицо, когда мы с отрешённостью фокусников, доставали из рюкзаков свёрток за свёртком, и складывали их на стол. Сказать, что он был потрясён, шокирован, убит горем - это не сказать ничего. Надо же было, давясь и ругаясь, слопать пять банок консервов и две буханки хлеба, чтобы сейчас, смотреть на всю эту красоту, сходить с ума от потрясающих запахов и чувствовать, что последняя корка, стоит у тебя уже в горле - ведь ниже, ей просто некуда упасть.
   Георге, всё-таки съел, один кусок ветчины. Но на второй, его уже не хватило. Чтобы не видеть наши гнусные рожи, он уходит в рубку. А "Метеор", не такое уж большое судно, чтобы запах и чавканье, туда не долетали...
   Ситуация, повторяется один к одному. Но теперь уже мы, съедаем практически всё, и сразу. А Георге, окончательно разочаровался в жизни.
   После этого, начинаем чистить и драить судно. А Мартин, идёт закрашивать флаг, на борту "Метеора". Когда я заканчиваю мыть салон и прогулочную палубу, то поднимаюсь, к нему наверх. Мартин, весь в пятнах краски, обшивка тоже, зато флаг уже не российский, а голландский.
   - Здорово ! - говорю я, - у тебя явный талант. А я и не знал, что Рембрандт - твой родственник.
   Когда до голландца доходит мой юмор, сказанный на плохом английском, он чуть не падает в воду, от хохота. ( До этого, у нас с ним были только серъёзные беседы. А Ян, так ещё в первый день рассказывал мне скабрезные голландские анекдоты. Правда, часть из них, я так и не понял, а те, что дошли до меня во всех деталях, известны у нас, уже давно. )
   Наконец всё готово, и мы, получив благословение пограничников, отплываем. Река здесь, уже совершенно нормальная. Скорость течения, сумасшедшая. Мы тоже идём, достаточно быстро. Но, не на пределе.
   Мимо проплывают, зелёные холмы Венгрии. Опять-таки, всё вокруг ухоженное, чистое, богатое. Я бы даже сказал, что очень. И здесь тоже не увидишь маленький домишко, или покосившийся забор. И если каждый взятый в отдельности дом, может не напрягать воображение
   ( или скажем так, не очень напрягать ), - что-то подобное, можно найти и у нас, но чтобы абсолютно все жили хорошо - такого, у нас ещё не было. ( Я повторяюсь ? Нет, это повторяется жизнь. )
   Вообще-то нас, ещё со времён первых пятилеток, с их параноидальной страстью к рекордам, приучили к тому, что мы живём не хуже других, и что-то умеем сами. И отдельно взятый герой, на отдельно взятой шахте ( фабрике, в колхозе ) выдавал стране угля, в сорок раз больше, чем положено. И никого это не удивляло, и не настораживало. И когда где-нибудь в Москве, строили новое здание, то вся страна, живущая в бараках с видом на помойку, радовалась так, словно это было, для них самих. И говорили : "Ну, вот и слава Богу, скоро и у нас такое будет."
   Никто не хотел понимать, что это основной принцип Советского государства. Что правительство, будучи не то чтобы не в состоянии обеспечить должный уровень везде и для всех ( у них такого, и в мыслях не было ), бросало все силы и средства, чтобы добиться потрясающих результатов, в одном-единственном месте. После чего, остальным говорили : "Это что же получается ? Этот вот, смог. А вы, не можете ? Или не хотите ? "
   И народ замирал, пристыженный и озадаченный. И думал только о том, что скорей бы вечер, да завтра снова на работу. Потому что в нашей родной державе сказать "не могу" было невозможно, и очень опасно. А сказать "не хочу" - ещё хуже.
   Поэтому все вкалывали, как ломовые лошади, весело ходили на субботники, и мечтали уже не о чём-то глобальном, а о мелких житейских радостях. Как это, у Есенина : "Теперь бы ситцу, да гвоздей немного..."
   Уже этому, были рады. Нищета, становилась нормой жизни. Но это было нищета пролетарская, социалистическая. Поэтому ею, надо было гордиться. И воспевать, везде и всюду. Зато остальных, объявить буржуями и кулаками. И отстреливать всех до единого, пока вокруг не поймут, что так, как буржуи, жить нельзя. Народ гоняли, как крыс по подвалу, загнав в результате туда, куда хотели - никто ничего не имел ( и уже не хотел иметь ), все работали, и все молчали.
   Сказано радоваться - радовались. А чтобы никто не сомневался, что такая жизнь прекрасна, развязали войну. И после того, как народ морили голодом, растреливали в тылу и на фронте, и даже по официальным данным истребили своих в два раза больше чем немцев, все сообразили, что жить до войны, было хорошо.
   Этот принцип, не забыт и сейчас. Коммунисты, до сих пор говорят : "Вам хреново ? А как было здорово, до перестройки ? Так вернёмся же, к светлым завоеваниям социализма !" Но всё это говорится, на фоне тех же бараков и помоек...
  
   Тем временем, мы швартуемся у маленькой пристани. Нам, нужно заправиться. И я, иду договариваться об этом. Хотя венгерский язык, уже не является славянским. И я, говорю по-английски. Мне объясняют, что надо пройти по дороге метров триста, и там, будет офис компании.
   Я иду. Жара. Солнце. Пыльная дорога. Рядом, какой-то карьер. Шеренгами, стоят здоровенные грузовики. Возле них, офис. Это два маленьких, стандартных модуля. ( А у нас бы, стояли вагончики. ) Зато внутри, всё сделано по последнему слову техники. Я даже ошалел, от такого контраста - кондиционеры, компьютеры, европейская мебель, чистота, и даже нарядные сотрудники. В соседней комнате - небольшая кухня. Там стоят газовые плиты, холодильник, микроволновка, две кофеварки. И всё это новое, без намалёваных на видном месте инвентарных номеров, и похабщины на стенах.
   Ведь что интересно - за окнами пыль. ( А пройдёт дождь, будет и грязь. ) И нет, даже асфальтовой дороги. Но сотрудников офиса и стоящей рядом заправки, снабдили всем необходимым. Я заглянул во второй модуль - там была раздевалка для рабочих, ещё одна кухня, душ и туалет. Всё, на уровне мировых стандартов.
   Почему-то каждый раз, в новой для меня стране, когда я вижу заботу о людях со стороны правительства, начальства, наконец просто со стороны, от незнакомых людей, у меня ком стоит в горле, потому что я твёрдо знаю, что у нас такого нет, не было, и не будет.
   Когда-то Лев Толстой сказал, что все счастливые семьи, похожи друг на друга. Наверное то же самое, можно сказать и о государствах. Почему-то в одних странах, люди обеспечены и уверены в себе. И могут улыбаться друг другу, на улице. А в других - забиты и закомплексованы. И проедены насквозь, ржавчиной зависти и злобы. Поэтому, видя одни и те же лица в Восточной Германии, Болгарии, Румынии, Молдавии, Украине, России - я могу, не читая газет определить, кто мы есть, на самом-то деле.
  
   Я договариваюсь о покупке топлива, и обратно, мы идём с оператором. Вскоре, нас догоняет один из инженеров офиса. Он решает с Яном все вопросы по оформлению документов ( кстати, на великолепном английском - я даже позавидовал.) Мы загружаемся, и уходим.
   Сейчас, нас ничего не беспокоит, и можно снова "придавить газу". Что, мы и сделали. Оно, вообще-то негоже - с полной загрузкой, выходить на максимальную скорость. Но, видно, у Яна уже рефлекс, на подобные действия. Я вспоминаю, что в армии, у нас устраивали все кроссы и марш-броски, тоже исключительно, "после очередного приёма пищи". И бежать с полной выкладкой, когда у тебя в животе всё булькает и мечется из стороны в сторону - не самое приятное занятие. Но видимо, это делали в высших интересах, обороноспособности Родины. И всё это было не просто так придумано пьяным писарем, а предложено солидным стадом отцов-командиров с большими звёздами, и очень большими ряхами.
   Во всяком случае, Ян сейчас мыслит, точно так же. Это говорит о том, что чему-чему, а плохому, мы научим всегда.
   Правда, заканчивается это тоже по-нашенски - аварией. Когда я в очередной раз спускаюсь в машинное отделение - посмотреть, всё ли там в порядке, то вижу, что воды в нём, чуть ли не по пояс.
   Оказывается, вырвало патрубок системы охлаждения ( будь она неладна ), и вся вода, вместо того, чтобы уходить за борт, хлещет внутрь. Появись я здесь чуть позже, и уже трудно было бы что-то исправить. Вода могла попасть в двигатели, и вызвать гидроудар. А после такого, нам пришлось бы либо очень долго ремонтировать движки, либо ставить новые. Я жму на кнопку аварийной сигнализации, пока не прилетают взмыленные Мартин и Ян. Им удаётся устранить неисправность. А я в это время, выношу вёдрами воду - помпы у нас нет. После этого, мы ещё целый час выбираем воду, прежде чем там можно было ходить, не хлюпая по лужам. Наконец всё закончено. Ян протягивает мне руку.
   - Спасибо - говорит он.
   - Пожалуйста, - отвечаю я. А про себя думаю, что уж за такое дело, мог бы и пивом угостить.
   Я переодеваюсь и поднимаюсь наверх. Скоро Будапешт. И я раскладываю под руками, оба моих фотоаппарата и бинокль.
   Об этом городе, стоит сказать особо. Он, не просто красив. Он потрясающе красив. Из всех мест, где мы были, его даже нельзя ни с чем сравнивать. Он величественно раскинулся по берегам Дуная, обращая к нему, свои лучшие здания. ( В том же Белграде, возможно, и было что-то хорошее, но мы его не увидели. А дома, стоят к воде задом. ) В Будапеште же, самые красивые виды города, именно со стороны реки. Архитектура здесь, даже и не напоминает нашу. Дома и дворцы старинной постройки, сменяются зеленью скверов и ажурными арками мостов. Я верчу головой, не успевая разглядеть всё, что нас окружает. Наконец впереди, справа по курсу, вырастает здание Парламента, известное по многочисленным фотографиям и плакатам. Это шедевр, не то что местного - мирового масштаба. Я не могу поверить, что когда-то, его не было. Что кто-то смог увидеть это чудо, сперва в своём воображении, затем перенести его на бумагу, а спустя годы, воплотить всё это так, как мы видим его сейчас. Практически каждый из нас, может спроектировать и построить хоть какое-то, пусть даже самое убогое жильё.
  
   Но кем надо быть, чтобы построить ЭТО ?
  
   Здание, не просто огромное. Оно грандиозное. И любая, даже малая его часть, вызывает восхищение. А всё вместе - весь ансамбль, с улицами, оградой, набережной, деревьями, водами Дуная, с городом, раскинувшимся вокруг, оставляет в памяти на всю жизнь, ощущение чего-то сказочного и нереального...
  
   Я торопливо щёлкаю фотоаппаратами направо и налево, перебегая с места на место в поисках лучшей точки съёмки, как и все фотографы, ругаясь при этом, что приходится работать с тем, что есть, а не с той аппаратурой, которую хотелось бы иметь.
   От увиденного, я ещё долго не могу прийти в себя, даже когда город, скрылся позади нас. Мимо проносятся аккуратные поля, богатые венгерские сёла, стада племенного скота, ухоженные хозяйства. Уже вечереет, когда мы подходим к Словакии. Граница между ними, проходит по Дунаю, и на одном из мостов - пропускной пункт. Мы проскакиваем под ним, и уходим дальше. Но поблизости, нет ни одного места, где мы могли бы остаться на ночлег. А скоро, будет темнеть. Поэтому мы подходим ближе к берегу, и бросаем якорь. Это, конечно, не лучший вариант. Но что делать ? Как говорил мой знакомый наркоман : "После каждого кайфа, наступает ломка." Вчера мы сидели в ресторане, а сейчас плюхаемся, окружённые сельским пейзажем. Вчера, ели мы. А сегодня, едят нас - комаров, здесь тучи. Се ля ви.
   В шесть утра, сонные и невыспавшиеся, мы поднимаем якорь. Электропривод не работает, и мы крутим лебёдку, вручную. Нас пятеро, и все не маленькие. Но мы умудохались начисто, пока его вытянули. Наконец, уходим.
   Впереди - Братислава. И я ждал от неё, чего-то выдающегося. Но был, здорово разочарован. Даже посмотреть, не на что. А вскоре, мы подходим к месту слияния Дуная и Моравы. Дунай, уходит налево. Мы тоже - в Австрию. Здесь уже нет, пограничников и таможен. Как объяснил Ян, всё необходимое, мы сможем сделать в Вене.
   С первых же метров видно, что мы попали, во что-то качественно иное, чем всё, что было раньше. Человеческое жильё встречается нечасто, но природа вокруг выглядит, словно в волшебной сказке - чистый песок, изумрудная зелень лугов, зелёные холмы, потрясающей красоты леса, раскинувшиеся на них. Их прорезают ручьи, уступами сбегающие вниз, к реке. Красота вокруг нереальная, сумасшедшая. Такая, что ею хочется, не просто любоваться.
   Хочется выть.
   - Это что, - говорит Ян, - в Германии, будет ещё красивее. Там сплошные скалы, замки, крутые повороты и перекаты.
   Я смотрю на карту - впереди, десятки немецких городов. И среди них, Бонн и Кёльн. Мама мия ! Я буду проходить, мимо Кёльнского собора ! Я не могу в это поверить.
   Но впереди, открываются новые красоты, и у меня, захватывает дух. Я вспоминаю, как студентом проходил практику в Воронежском заповеднике - месте, тщательно охраняемом от народа, для его же, обкомовских избранников. И при всех заповедных достоинствах, я не могу, даже сравнивать увиденное. Здешние леса, при всей их дремучести, всё же ухитряются выглядеть, ещё очень ухоженными. И абсолютно здоровыми. Видимо это, поражает больше всего. Потому что даже в заповеднике, было предостаточно больных и засохших деревьев. Мёртвые, сухие сучья ( и целые вершины ), попадались на глаза регулярно. А зараженность дубрав грибными болезнями ( трутовиками ), местами доходила, до 90 % . ( Правда эту цифру, мой руководитель мудро посоветовал в дипломе не указывать, и снизить процент, хотя бы до приемлемого уровня. )
   Я понимаю, гораздо легче попасться на удочку, восхищаясь какой-нибудь заокеанской экзотикой : " Крокодилы, пальмы, баобабы и жена французского посла..." Но чтобы стало не по себе от таких привычных ёлок и сосен ?
  
   Это, должно быть Нечто.
  
   Я вспоминаю, как один из наших юмористов, читал байку о человеке, впервые попавшем на Запад. И просившем там политического убежища, хотя бы даже в общественном туалете - после всего советского, это воспринималось, как счастье. Может, я ушёл ненамного дальше, но если бы у меня была возможность остаться здесь лесником, и ходить по этим горам с биноклем и собакой - я бы больше ничего не хотел.
  
   Вскоре, леса становятся реже. Одинокие фермы, сменяются небольшими деревушками и городками, и вот уже впереди, показывается Вена.
   Мы идём, гордо рассекая волны, на совершенно невиданной, в этих местах, технике. За очередным поворотом реки, видим катер водной полиции ( есть, и такая ).
  
   Нет, это не катер. Это мечта. Это пестня.
  
   Лёгкий, аккуратный, самого современного дизайна, очень скоростной
   ( видно по обводам ), ярко раскрашеный, с сиреной, мигалками и антикрылом ( чтобы на высокой скорости прижимало к воде, а не отрывало от неё ). В нём, важно раскинувшись, сидят двое полицейских в форме. Они заметили нас только тогда, когда мы поравнялись с ними. От удивления, у них даже фуражки поднялись дыбом. А через секунду, их заболтало как котят, на волне от "Метеора ". Этого, они уже не смогли вынести. Врубив максимальные обороты ( судя по буруну за кормой ) и включив мигалку, они ринулись за нами. Но, даже выжав всё, из своего мотора, они смогли, всего лишь, висеть у нас на хвосте. Не догоняя, но и не отставая.
   - Чего им надо ? - спрашиваю я у Яна.
   - Не знаю, - отвечает тот, - мы ничего не нарушили. Если им что-нибудь потребуется, они объявят, по громкой связи.
   Мы идём, так минут пять. Полицейские молчат. Но видимо, начали топать у себя ногами по палубе, а может, производить ещё какие-нибудь звуки или движения, чтобы увеличить скорость. Потому что медленно-медленно, с огромным усилием, они стали к нам приближаться.
   - С этим, надо кончать, - говорит Ян.
   И отжимает газ, до упора. Мы вылетаем вперёд с такой скоростью, что полицейский катер остаётся далеко позади, и снова начинает клевать носом, на нашей волне. Ошеломлённые блюстители порядка, выключают мигалку, и по плавной дуге уходят к берегу с таким видом, словно они туда и направлялись с самого начала, а не гнались за нами, высунув язык, на протяжении нескольких километров. На прощание, Ян дёргает гудок. К нему, присоединяется наш неуважительный смех. До скорого !
   Начинается Вена. Здания, самой различной архитектуры. От старинной, до суперсовременной. Мы подходим к речному вокзалу, и становимся у причала. К нам идут пограничники и таможенник - пожилой мужчина ( под семьдесят ), с офицерской выправкой. Они разбираются с нашими документами, и таможенник, преподносит мне сюрприз - оказывается, я не могу находиться на территории Австрии, не имея визы и специального разрешения. ( Австрия, не входит в Соглашение.) Правда, и Шенгенской визы, у меня тоже нет - Ян с Тайсом поклялись, что при следовании на судне, это не нужно. Ситуация, идиотская. Стоило пройти через всё, что было, чтобы упереться носом в стену, и узнать, что ты - лишний.
   Видимо я выгляжу очень мрачно, потому что старичок, начинает крутить, свои холёные усы.
   - Ладно, - говорит он наконец, - я могу пропустить Вас, но при условии, что Вы больше нигде не будете останавливаться на территории Австрии. Сколько Вам нужно времени, чтобы достичь границы с Германией ?
   - Шесть часов, - отвечает Ян.
   - Так быстро ? - поднимает глаза таможенник.
   - Да, у нас очень скоростное судно, - хвалится Ян.
   - В таком случае, сейчас половина второго. Если выйдете в два часа, то пересечь границу, Вы должны в восемь вечера. Не так ли ?
   - Именно так, - соглашается Ян.
   - Если так - всего Вам хорошего. Счастливого пути !
  
   Я стою ошалевший, не в силах поверить в то, что произошло. Я уже приготовился к тому, что меня вышвырнут отсюда. И не рассчитывал, на снисхождение. Но чтобы вопрос мог решиться подобным образом, я себе даже не представлял. Ведь в нашей стране, частенько запрещено даже то, что разрешено. А чтобы наоборот ?
   Мы получаем свои документы, и уходим. Понемногу, я прихожу в себя. И через какое-то время, начинаю верить, что всё это, не сон. Но вскоре, меня начинают одолевать сомнения. Я поднимаюсь наверх и спрашиваю у Яна - почему же мне выдали совершенно другую информацию ?
   - Что я могу тебе ответить ? - говорит он, - нам объяснили, что это не нужно. Так, мы тебе и передали.
   Не могу сказать, чтобы этот ответ, меня успокоил. Просто, когда мы были на территории страны Советов, я был очень нужен, и может быть, даже незаменим. Но на благословенной земле капитала, я, уже ни к чему. В самом деле, что я могу делать на судне, в пределах Западной Европы ? Мыть полы ? Двигатели отлажены, мой русский язык и мои способности, здесь уже не нужны. В конце концов, подвожу я итог, их экономика, тоже должна быть экономной.
   - Виктор, успокойся, - говорит мне Ян, - всё будет хорошо. Я очень рад, что в этом плавании, с нами был ты. Выше нос !
   Я перестаю хмуриться. Может и вправду, всё не так плохо ?
   А нас, окружают австрийские пейзажи. Вдали на холме, я вижу огромный дворец.
   - Это, родовой замок Габсбургов, - говорит мне Ян.
   Я лишний раз удивляюсь, продуманности европейских действий. Замок стоит не прямо у реки, где он был бы более естественным, но, и более открытым, к нападению. Нет, он расположен на втором от Дуная холме. То есть, в случае атаки неприятеля, ему придётся либо лазить с горы на гору ( а это, не очень приятное занятие, если идти по суше на штурм ), либо бросать свои корабли, и всё равно тащиться около километра, по очень пересечённой местности. То есть, эффект внезапности, пропадает начисто. Кроме того, в замок ведёт одна единственная дорога ( и очень узкая ). Которую, легко блокировать, в любом месте. А если убрать подвесной мост, замок оказывается неприступным, так как от стен вниз, уходят почти отвесные склоны. Ну, и сам замок огромен. В нём может расположиться не только королевский двор, но и приличный гарнизон. И наверняка, куда-нибудь в сторону, вырыт подземный ход, километра на два. Стоит ли добавлять, что и внешне, всё это выглядит потрясающе ?
   Я зависаю на палубе с биноклем, до тех пор, пока замок не скрывается из виду. Снова леса, фермы, маленькие сельские гостиницы. Затем опять замки, соборы и ратуши, небольших городков. Всё это, посреди изумительно красивой природы.
   Наконец, мы останавливаемся, ещё у одного замка. Эта громадина - легендарный замок Нибелунгов. И шлюз, который лежит за ним, тоже называется шлюзом Нибелунгов. Но шлюз закрыт, и нам надо ждать.
   Яну, ещё в Венгрии пытавшемуся дозвониться к своим, по сотовому телефону, наконец удаётся это сделать, в Австрии - аппарат, уже попал в зону действия. Он целых полчаса говорит со своей женой, друзьями и коллегами. Затем, напросился звонить Мартин. За ним - Георге. Я не стал ждать, когда меня попросят, и стал следующим.
   И вот, я звоню жене в Кременчуг. Я в восторге, от крутизны события - стоя на палубе судна, посреди реки, я разговариваю со своей половиной, находящейся Бог знает где. Я небрежно уточняю : "Звоню, из Австрии."
   Наконец, мы заходим в шлюз. Затем ждём, когда он наполнится судами - а он, не маленький. Затем - наполнения водой. И где-то часа через полтора, выходим наружу. Мы потеряли много времени, и Ян, пытается его нагнать. Но мы не успеваем дойти до границы в указанный срок, и снова остаёмся ночевать, где-то в поле.
   Утром выбираем якорь, и двигаемся дальше. Часам к восьми, приходим в Пассау - это, уже Германия. Мы медленно идём вдоль реки, застроенной с обеих сторон домами красного кирпича, с яркими окнами, дверями и ставнями. Проходим мимо городской ратуши, и наконец, останавливаемся у стенки набережной. Через пару минут, на борт судна поднимаются двое полицейских. Они проверяют наши документы. И когда доходят до моего паспорта, то просто кладут его в карман. А мне объясняют : собирайте, пожалуйста, ваши вещи.
   - А в чём дело ? - спрашиваю я.
   - Вы арестованы.
   Я начинаю, сбивчиво объяснять ситуацию. Подключается Ян. Но полицейские, непреклонны. "Ваши документы в порядке - закрывают они рот Яну, - а его - нет. Не мешайте нам."
   Я ещё верю, что всё может закончиться по-хорошему. Потому что вообще не представляю, что я могу здесь делать, без визы. Пока я
   собираю вещи, полицейские вызывают машину. Ко мне, подходит Ян.
   - Ты извини, - говорит он, - но наличных у меня, только пятьдесят марок. И протягивает мне бумажку.
   Мне кажется, что мне с размаху врезали в челюсть, и я стою на ногах, только по недоразумению.
   - Я попробую что-нибудь сделать, - говорит Ян.
   Я уезжаю в полицейской машине, имея в кармане, кроме этого, только две сотни, полученные от Мартина. Про то, что я думаю, и как себя чувствую - лучше не говорить.
   В участке, начинаются стандартные вопросы : имя, фамилия, страна проживания, почему Вы прибыли без визы ?
   Что я могу ответить ? Что мой шеф, обещал устроить для меня всё, в лучшем виде ? Но где сейчас он, и где я ? Что поверил людям, которым верил и до этого ? Кого это волнует ? Что если бы я даже сомневался, то всё равно, не имел возможности получить исчерпывающий ответ. Просто, неоткуда.
  
   У меня у самого, много вопросов - намного больше, чем ответов.
  
   Мне официально объявляют, что я задержан за нарушение австрийских законов ( хоть, и германской полицией ), и для последующей выдачи, австрийским властям. Приехавшие вскоре австрийцы, предлагают мне заплатить штраф, и сваливать, к чёртовой матери. Я отказываюсь, хотя бы потому, что денег, действительно не имею.
   - Тогда, Вы будете задержаны до выяснения всех вопросов, - отвечают мне.
   Я плохо понимаю, что они говорят, потому что и немцы и австрийцы, убеждённые в своей значимости, английского либо не знают, либо не желают на нём разговаривать, всё время, переходя, на свой немецкий.
   В это время, появляется Ян. Он пытается, что-то рассказать. Но, бесполезно. Тогда, он просит разрешения поговорить со мной. Власти, не против. Он отводит меня в сторону, незаметно суёт что-то мне в ладонь, и шепчет на ухо : "Здесь, тысяча марок. Больше, я не смог получить - банкомат выдаёт, только по пятьсот. Я нашёл, два. Искать третий не стал - тебя могли увезти. Мой тебе совет - не плати штраф." Затем жмёт мне руку, и уходит.
   Я молчу. Ну что же : русский сделал своё дело, русский может уходить. И когда мы, дураки, чему-то научимся ?
  
   Полицейские забирают мою сумку, и просят меня подождать. Я отхожу в сторону. Рядом со мной, стоят трое сирийцев - муж, жена, и девочка лет пяти. В отличие от измождённых работой и жизнью родителей, ребёночек выглядит, как маленький ангел. Девочка и вправду, очень красива. Но, видимо испугана, и тихо плачет. Я спрашиваю взрослых, по-английски - что с ней ? Отец, молчит. Мать, медленно подбирая слова, отвечает, что у девочки, что-то болит. Я спрашиваю - где именно ? Мать, показывает себе на живот - здесь. Я кладу ангелу руку на живот, и объясняю матери, что сейчас, всё пройдёт. Девочка, недоверчиво смотрит на меня огромными глазищами, затем на мать - можно ли ? Та ей кивает, и ребёнок успокаивается. Я прижимаю к ней руку, другой глажу её по голове. И действительно, через несколько минут, у ребёнка появляется улыбка. Сначала слабая, робкая. Потом - до ушей.
   Она тихо отстраняется от меня, и зарывается носом, в платье матери. Та кивает мне, улыбаясь одними глазами - спасибо.
   - Герр Мелникофф, - слышу я за спиной. Я, подхожу к полицейским.
   - Принято решение, - говорит их начальник, - что до выяснения вашего вопроса, Вы будете задержаны, и отправлены в тюрьму.
   - Куда-куда ? - переспрашиваю я.
   Мне повторяют, куда.
   - А продукты, у Вас с собой есть ? - снова спрашивают они.
   - Нет, а зачем ? - задаю я, не очень умный вопрос.
   - Чтобы есть, - объясняют мне.
   - Но ведь если я задержан официальными властями, то меня должны кормить, - возражаю я.
   - Нет, - отрезает он, - кормят в тюрьме только тех, кто находится там, по решению суда. А до суда - это Ваше частное дело.
   - А мать вашу так ! - хочется сказать мне. Но по-русски, они не поймут. А скажи я это по-английски - я рискую, застрять здесь надолго.
   Ладно, подождём другого момента.
  
   Теперь уже австрийцы, вызывают свою машину. Мне объявляют - через пять минут, едем.
   - Я успею побриться ? - спрашиваю я ( с утра, было некогда ).
   - Да - несколько удивлённо, отвечают мне.
   Приносят мою сумку. Я достаю всё необходимое, и иду в туалет. Но следом за мной, идёт полицейский, и внимательно наблюдает, за всеми моими действиями.
   Когда я возвращаюсь обратно, в сопровождении того же полицейского, ко мне с двух сторон, подступает по амбалу, а третий подходит, вертя в руках наручники.
   - Руки ! - командует он.
   Я молчу, обдумывая происходящее. Затем тихо говорю : "Это
   обязательно ?" И смотрю в глаза, этому служаке. Тот слегка тушуется, и отвечает, что можно и без них, если я гарантирую, что всё будет хорошо.
   - Я гарантирую это, - так же тихо, обещаю я.
   Мы выходим. Внизу стоит полицейский "Опель", с мигалкой. Я сажусь, на заднее сиденье. Амбалы, устраиваются рядом. Возле шофёра, присаживается ещё один, демонстративно расстёгивая кобуру. На крыльце, стоит ещё человек десять. Шофёр включает мигалку и сирену, и машина срывается с места.
   - Да, братцы, скучновато же вы живёте, - думаю я, - если из
   такой ерунды, устроили целый спектакль. А потом, небось, бабам своим хвалиться будете, как задержали опасного преступника. Тьфу !
   Вскоре, мы тормозим у супермаркета. И выходим, за продуктами. Полицейские, как местные жители, покрыли себя при этом, неувядаемой славой - в магазинчике, все шарахались в стороны, а возле машины ( мигалку, они не выключили ) собралась толпа. Моё лицо, явно не местного вида, короткая стрижка, и увеличенная свободной курткой фигура, сразу же привлекали к себе внимание. И давали понять окружающим, что только в соотношении один к четырём, я могу быть не опасен.
   Снова садимся, в той же последовательности. Сидеть мне неудобно, и я говорю полицейскому впереди - может ли он подвинуть, своё сиденье ? Тот внимательно смотрит на меня, но сиденье двигает. Я выпрямляю ноги.
   Мы едем, минут пятнадцать. Наконец приезжаем в маленький городок, с очень длинным названием, и подруливаем к полосатому шлагбауму. Но поблизости, никакой тюрьмы не видно. Вокруг цветы, деревья, подстриженные газоны. За шлагбаумом, по обе стороны - два одноэтажных здания. И мы останавливаемся, и выходим, у одного из них. Внутри здания, сразу в дверях - вертушка, как на наших проходных. За нею, большой стол. Возле него, стоят полицейские.
   - Все вещи, клади сюда, - говорят мне.
   Я кладу пакет с едой, и часы. Больше, ничего нет. Меня, тщательно обыскивают. Я стою спокойный, как танк. Будь у меня сейчас автомат - я выпустил бы весь магазин, в этих уродов, ведь внутри меня, всё дёргается от бешенства. Но внешне, это не проявляется.
   - Пошли, - говорят мне.
   Я забираю свои вещи, и иду следом. Меня сопровождает ещё один - сзади. Мы открываем дверь, и оказываемся в лифте. Он плавно опускается вниз. Выходим. Вот оно что - оказывается, тюрьма, у них под землёй. Интересно, на сколько этажей ?
   Идём по длинному бетонному коридору, справа и слева которого, тянутся одинаковые пронумерованые двери. Наконец, останавливаемся. Полицейский открывает дверь, и мы заходим внутрь. Камера, размером где-то два с половиной на четыре метра, разделённая решёткой вдоль, на неравные части. В большей - нары. В меньшей - умывальник и окно, вернее проём в стене, имитирующий окно - в него, уходит шахта вентиляции. Проём, добросовестно закрыт решёткой. Вверху, горит лампа.
   - Если что-то будет нужно - звони, - говорит полицейский.
   Он отпирает дверь в перегородке и пропускает меня внутрь - туда, где нары. Лязгают замки запираемых дверей - стража уходит.
   Я хмыкаю - попал в одиночку. Потому что в камере, где уже сидит человек двадцать, было бы круче. Во всяком случае, без драки, не обошлось бы. Разглядываю стены - они сплошь исписаны, моими предшественниками. Но все они - арабы, африканцы или пакистанцы. Нет ни одного славянина, не то, что русского. Я начинаю жалеть, что не взял с собой ручку. Забираюсь на кровать - сперва, прямо в кроссовках. Потом, когда убеждаюсь, что здесь тепло, я их снимаю. Так как делать мне абсолютно нечего, я отворачиваюсь к стене, и засыпаю.
   Сквозь сон, я несколько раз слышу лязганье дверного глазка - за мной, наблюдают. Когда просыпаюсь, не могу понять, что сейчас - утро или вечер. На часах, половина девятого. Сверху, так же светит мощная лампа. Так же, шелестит вытяжка вентиляции. Но я не ломаю голову над этими загадками, и снова ложусь спать. Предварительно, монеткой нацарапав на свободном участке стены, слово Russia.
   Просыпаюсь, от звуков открываемой двери. У входа стоят двое полицейских. Смотрю на часы - семь часов. Чего ? Полицейские, с любопытством, разглядывают меня. Наконец, что-то спрашивают, по-немецки. Я говорю, что лучше бы по-английски. Без проблем.
   - Ты действительно из России ? - спрашивают они меня.
   В другое время, я бы поднатужился, и выдал им пару жутких историй, про нашу реальность. Но сейчас, я сдержанно говорю : "да".
   - Кофе пить будешь ?
   - Нет.
   - Да брось ты, - говорят они, - это, от нас.
   - Ну, если так, - отвечаю я.
   Они приносят кофе, в пластиковом стаканчике. Я пью. Хотя сейчас, лучше бы тяпнул такой же стакан водки - всё бы стало, на свои места. Я возвращаю пустой стаканчик, и благодарю.
   - Теперь забирай свои вещи, и пошли.
   Я беру пакет, и иду за ними. По пути, заглядывая в очень необходимое заведение. Снова, едем на лифте. И возвращаемся в ту же комнату, где всё начиналось. Там, ждёт комитет по встрече. Меня передают, из рук в руки. Плюс, какие-то бумаги. У выхода, я поворачиваю голову, и так же тихо и медленно, говорю : "Спасибо за гостеприимство. Всего хорошего. " И закрываю дверь.
   Снова сижу в машине, между двумя амбалами. Но впереди, на этот раз сидит, в буквальном смысле мальчишка - худой, лохматый, в джинсах и джинсовой куртке. На вид, ему лет двадцать-двадцать два. Но он, изо всех сил изображает бывалого вояку. Так как я совершенно не обращаю на него внимания, он старается, всё больше и больше. Но ему, явно не везёт - мы уже подъезжаем.
   В участке, на меня снова набрасываются с претензиями, о нарушении визового режима. Я по опыту знаю, что сейчас проще заплатить штраф, чем стать невыездным. Тем более, что сумма штрафа, вполне приемлемая - 150 дойчмарок. Но я делаю последнюю попытку, и прошу разрешения, позвонить Тайсу, в Роттердам. Мне, разрешают. Я набираю номер, но дома никого нет - похоже, уже уехали. На работе же, ещё никого нет. Я говорю это, полицейским. Мне начинают объяснять, что прямо сейчас, идёт поезд на Вену. И если я заплачу, то уеду без промедления. Если нет - мне придётся возвращаться в тюрьму.
   - Хорошо, - говорю я, - ещё один звонок.
   Но снова, никого нет. Я набираю ещё раз, и ещё. Наконец, решительно кладу трубку, и достаю из кармана деньги. В обмен, я получаю официальную бумагу ( на немецком языке ), в которой, решительно ничего не могу понять. Мне объясняют, что это свидетельство о депортации. Здесь указано, кто я, и что в двадцать четыре часа, я должен покинуть пределы Австрии, иначе у меня будут неприятности. Я спрашиваю, даёт ли эта бумага мне право, находиться здесь, в течение этих двадцати четырёх часов ? Ответ очень интересный - нет.
   - Так что же это, - продолжаю я, - любой полицейский может меня остановить и всё начать сначала ?
   Начальник, только разводит руками.
   Я забираю свои вещи и спускаюсь на улицу. На этот раз, мы едем не в служебной машине, а в чьей-то частной "Тойоте". И всего лишь, с двумя блюстителями порядка. Вскоре, мы подъезжаем, к небольшому вокзалу. Отдают, мой паспорт. Эти мужики, не скрывают своего отрицательного отношения, ко мне. Значит, целоваться на прощанье, мы не станем.
   - Fuck you ! - бормочу я, вслед уезжающей машине.
   Затем беру сумку, и иду на вокзал. Оглядевшись и изучив расписание, выясняю, что поезд на Вену, будет только через два часа. После этого, матерю на все лады австрийскую полицию вообще, и лиц непосредственно мне известных, в частности.
   Поменяв марки на шиллинги, иду покупать билет. Но здесь, заминка. Мой английский, не понимает никто. Все говорят, только по-немецки. ( В самом деле, в австрийской глубинке, на границе с Германией - зачем здесь нужна, такая роскошь ? ) Наконец, среди персонала находят одного старого хера ( в смысле, по-немецки - господина ), который когда-то ездил в Англию, и мы с ним, через пень-колоду, приходим к взаимному соглашению. То есть, я получаю билет, а он - деньги. Ещё два часа, я болтаюсь по вокзалу, в ожидании поезда. И чем меньше времени до прибытия, тем больше я нервничаю. В английском варианте, я бы хоть как-то, но разобрался. Но абсолютно всё вокруг, на немецком. Я не постеснялся, и два раза подошёл к тому же херу, за разъяснениями. Но честно могу сказать, что из его ответов, ничего не понял. ( То, что с поездами, вагонами и местами, у них всё абсолютно не так, как у нас, я убедился уже давно.) И сейчас, меня очень серъёзно, донимают различные сомнения. Потому что причина для этого есть, и очень весомая - двадцать четыре часа. Это, как горящий бикфордов шнур. А ты должен успеть проскочить через лабиринт, найти выход, задавать вопросы на чужом для тебя языке, и слышать ответы, уже вовсе на незнакомом. И успеть к указанному сроку, не имея права на ошибку.
  

С той лишь разницей, что всё это, не в электронной игре.

А в жизни.

  
   Немного проясню детали : В билете, у меня указано 8 ( восемь ! ) различных цифр, обозначающих время. А после некоторых из них, стоят ещё какие-то немецкие сокращения, которые мне тоже, ничего хорошего не сулят. Номер вагона, я не могу найти вообще. Сами вагоны, здесь не подписаны, как у нас ( например : "Москва - Сочи" ), а так как вокзал небольшой, путь и перрон не указываются совсем, а объявляются перед приходом. В завершение всего, эти самые пути и перроны, расположены не подряд, как в стране Советов, а раскиданы, по разным местам.
   Я снова и снова задаю вопросы, немногочисленным отъезжающим. Но никто из них, не знает английского. Чёрт бы вас всех побрал !
   Наступает, критический момент. Я слышу, как гитарными струнами, рвутся мои натянутые нервы.
   Наконец приходит поезд, который можно отнести по времени к первой, из указанных цифр ( разве что, на две минуты позже ). Я спрашиваю у кондуктора в форме : Это поезд на Вену ? В ответ слышу долгожданное английское "Yes".
   Выясняю у него, в какой вагон мне идти. В ответ слышу - в любой. Оказывается, это электричка. А снаружи, не скажешь. Ещё раз, чёрт бы вас всех побрал.
   Захожу внутрь. Вскоре, поезд трогается. Стоянок по тридцать-сорок минут, как у нас, здесь нигде нет. Максимум, три минуты. Я устраиваюсь у окна, и облегчённо вздыхаю. Получилось !
  
   Мы едем мимо чистеньких маленьких домиков, окружённых невиданным для нас, количеством цветов. Но если в той же Голландии, цветы у каждого хозяина разные, то здесь, почти у всех одинаковые - везде герань. В крайнем случае что-то другое ( не знаю что ), но тоже, красного цвета. Как ни странно, но красный - национальный цвет австрийцев. А вот домики и фермы, здесь не самые большие ( по европейским меркам, разумеется ). Во всяком случае, мне кажется, что Венгрия, выглядела более зажиточно. Хотя с другой стороны, каждая австрийская семья, наверняка обладает, ещё и банковскими счетами. А вот венгерская - вряд ли.
   Пейзаж за окнами, в основном сельский. Изредка, попадаются небольшие городки. В каждом из них, по несколько церквей, и один-два больших собора, потемневших от времени. Острые черепичные крыши. Окна и двери, окружённые цветами.
   Эту идиллию, перебивает появление контроллёра. ( Вообще в Европе, билеты проверяют возмутительно часто.) Он ставит отметку на моём, и говорит что-то, по-немецки. Затем, по моей просьбе, переходит на английский. Но чтоб я был здоров, если я его понимаю. Наконец, моё сознание ухватывает знакомое слово и, прогнав его по волнам памяти, выбрасывает на берег - пересадка. Я вглядываюсь в билет - вот что означало, это проклятое сокращение. Реальность раздваивается : внутри я психую, ору и матерюсь. Снаружи - вежливо и спокойно благодарю за информацию. Значит, через десять минут, у меня пересадка. Очень хорошо. И главное, вовремя. Ведь можно было, поехать дальше. До следующей тюрьмы. ( Ха-ха-ха ! )
   Сейчас же, у меня только восемь минут между поездами - на то, чтобы выяснить, на какой состав надо пересаживаться, и откуда он отправляется.

Кошмар, продолжается.

  
   Мы, прибываем в Линц. Поезд останавливается. Я выскакиваю наружу. Время пошло !
   Я успел, за семь. Целую минуту я стою на платформе, переводя дух. Новый состав, любой вагон, открываю двери, сажусь.
  

Поехали !

  
   Здесь, в Линце, я понял, почему на вагонах, нет табличек, типа : "Пассау - - Вена. " У них, всё по-другому. Небольшие поезда местных линий, идут просто под номерами. А соединяющие крупные города экспрессы, имеют собственные имена. Например, поезд Вена - Париж, называется "Иоганн Штраусс." ( Не надо забывать, что в течение многих лет, Вена была музыкальной Меккой Европы. Отсюда, пошли кантаты и оперетты, оперы и симфонии. И Вальсы. ) Поезд Вена - Варшава, носит имя Фридерика Шопена. Вена - Будапешт - Белы Бартока. Вена - Берлин - Вольфганга Амадея Моцарта. Кстати, я сейчас еду, на поезде Зальцбург - Вена. И если бы не горящий бикфордов шнур, я бы обязательно поехал, в другом направлении - ведь в Зальцбурге, в течение многих лет, жил и творил Моцарт. И ехать туда, каких-то два часа.

Но у меня, их нет.

   Я довольствуюсь тем, что вспоминаю мелодии моцартовского "Реквиема". Особенно, мою любимую часть - "Лакримозу". ( Не спрашивай, по ком звучит "Лакримоза", она звучит по тебе - говорит мой внутренний голос. Да, если с чёрным юмором у меня нормально, то и с остальным, должно быть тоже хорошо.)
   Я рассматриваю своих соседей : семейная пара, путешествующая на велосипедах. Это не значит, что у них нет денег. Это, здоровый образ жизни. А судя по их внешности - с финансами, у них всё обстоит, очень хорошо. Мужчина - по виду либо хозяин фирмы ( и не малой ), либо управленец высшего звена. Велосипеды, они оставили в тамбуре - он намного шире наших, и специально приспособлен, для таких целей. ( А иногда, на проходящих мимо поездах, я вижу целые вагоны, предназначенные только для парковки велосипедов. ) Сейчас, пара блаженствует, откинувшись на сиденья. Оба они, только в шортах, майках и кроссовках. Но у мужчины, потрясающая фигура. И тело, в буквальном смысле литое. Хотя ему - за пятьдесят. Его половина, чуть моложе. Но если она выглядит на свой полтинник на все сто, то у него, физическая форма, великолепная. И будучи сходными по возрасту, они абсолютно разные внешне. Они дисгармонируют !
   Понятно, что при таких кондициях, глава семейства, будет проводить много времени, с молоденькими девчонками. А свою старуху, взял с собой сейчас только для того, чтобы она, в следующий раз, категорически отказалась, и отпустила его одного. И отпускала потом...
  
   Тем временем, ландшафт меняется. Начались холмы и горы. Мы, ныряем в туннель. Затем в следующий. Затем, ещё в один. Наконец, мы забираемся во что-то очень длинное, и едем по нему, минут десять. Подобного, я тоже ещё не видел. Такое ощущение, что мы движемся, к центру Земли. Зато, когда вылетаем наружу, я облегчённо вздыхаю - нет, мы всё-таки на поверхности.
   Вскоре, дикие холмы сменяются фермами и городками, а через полчаса, мы прибываем в Вену. В здании вокзала, я ищу справочную службу, и первым делом выясняю, как проехать в аэропорт. Оказывается, это очень просто - с привокзальной площади, каждые полчаса туда отправляется рейсовый автобус. Перед тем, как уйти на его поиски, я захожу в супермаркет. Ничего хорошего, мне в глаза не бросается. Но есть, что-то надо. И я, беру сетку абрикосов. ( У нас-то, ещё не поспели. ) Но удовольствия, не получаю совсем - ни вкуса, ни запаха. Впечатление такое, что ешь вату. Или траву, с косточками.
   На площади, действительно стоит автобус с надписью : Вена - Аэропорт. Я плачу семьдесят шиллингов за билет, и захожу внутрь. Видимо, предыдущий автобус только что ушёл, потому что я жду, достаточно долго.
   Хотя в огромном автобусе сидит всего семь человек, мы в указанное время трогаемся, и отправляемся в путь. Проезжаем, через весь город. Теперь, я могу рассмотреть его, не только с воды. В общем-то, довольно скучно. Дома, все однообразные. Везде прямые линии - никаких украшений. Все здания стоят, как солдаты на плацу. И если в Париже, Наполеон приложил свою руку к строительству Рю де Риволи ( и доказал тем самым, что стратег из него, получался лучший, чем архитектор ), то Вену, перестраивали на свой лад многочисленные Иосифы и Фердинанды - наследники Марии-Терезии. И результаты - плачевные. Во всяком случае, венская музыка, куда лучше венских улиц и площадей. Единственное, что мне здесь понравилось - огромный собор святого Стефана. Это, действительно гордость Вены. И его изображения, запечетлены на десятках открыток, в любой сувенирной лавке. Кстати, в последние годы жизни, Моцарт жил где-то рядом, с этим собором. И в нём же, занимал не слишком почётную должность, третьего капельмейстера. Первым, разумеется, был Сальери. Но, не будем отвлекаться.
   Мы долго едем в лабиринте улиц, затем выбираемся за город, и через час с лишним, попадаем в аэропорт.
  
   ( Ну шо вам сказать, за венский аэропорт ? Таки, не Амстердам. )
  
   Он действительно, намного меньше. Осмотревшись, я иду в центральный терминал. В нём шестьдесят представительств различных авиакомпаний, со своими рейсами и расписаниями. Ищу наши, совковые, но не нахожу. Наконец, где-то в самом конце, после Индии и Пакистана, натыкаюсь на представительство Аэрофлота. Но в нём, никого нет. А украинского, нет совсем. Ну что я могу сказать ? Совки, они и в Африке совки.
   Возвращаюсь обратно, и в службе информации узнаю, как я могу сегодня попасть в Киев ?
   - Никак, - отвечают мне.
   - А в Москву ?
   - На сегодня, рейсов нет.
   Мне, в очередной раз, становится тошно. Я отхожу в сторонку, и после недолгих раздумий, спрашиваю третий вариант : а в Варшаву ?
   - На Варшаву, будет рейс в 18-20, - отвечают мне, - подойдите к окну номер тридцать восемь, и оформите всё, что Вам нужно.
   Я благодарю и иду. Действительно, в моём положении, лучше убираться подобру-поздорову. Пусть, и не по прямой. Во всяком случае, в Польше, безвизовый режим, и при наличии загранпаспорта, я без особых проблем смогу уехать домой. Вопрос второй - хватило бы денег. Ведь вместо полного расчёта, я получил только тысячу марок. А этого, может не хватить, даже на дорогу. Хотя лететь в ту же Прагу или Бухарест ближе, но я не знаю, как у них обстоит с визами. За поляков же, я спокоен.
   Я прихожу к окошку польских авиалиний и узнаю, сколько стоит лететь до Варшавы. Затем меняю деньги, и оформляю билет. Когда я вынимаю свой паспорт, мне кажется, что сейчас все начнут смотреть - есть ли в нём виза или нет. А после этого, мне уже ничего не светит. Но девчонку интересует только, как пишется моя фамилия.
   У-у-у-ф. Отлегло.
   Наконец, с билетом в кармане, я сажусь на скамейку, в зале ожидания. Бросаю рядом сумку, и расслабляюсь. Осталось только выяснить, как мне пройти пограничный и таможенный досмотр. Повторяю : бумага о депортации, не даёт мне права находиться в стране. Тут я вспоминаю, что у меня в Европе, есть родственники. И ещё, есть время. Я покупаю телефонную карту, и иду звонить из автомата. Но мне снова, никто не отвечает. Дома, никого нет. А в офис, звонить бесполезно - сегодня суббота. От нечего делать, я шатаюсь по залу туда-сюда. Наконец, в очередной заход, отмечаю, что в клетке Аэрофлота, кто-то появился. Иду туда, в надежде хоть поговорить, на понятном языке. Но натыкаюсь, на тот же немецкий, с английским. Эта женщина - местная. Но она мне подсказывает, что можно улететь в Киев, на самолёте Австрийской авиакомпании.
   - Это правда ? - не верю я.
   - Да, конечно, - убеждает она меня.
   Я снова бегу в службу информации. Там действительно подтверждают, что это возможно. Но не сегодня, а завтра.
   - А во сколько рейс ? - спрашиваю я.
   - В девять пятьдесят утра.
   А моё время - до одиннадцати утра. Я снова думаю пару минут, раскладывая все варианты. Затем спрашиваю, могу ли я обменять билет ?
   - Обменять нет, - отвечают мне, - а сдать и купить новый - пожалуйста.
   Я оформляю всё необходимое, и через двадцать минут, у меня в кармане, лежит прямой билет до Киева. Правда, за него пришлось очень хорошо доплатить - всё таки западная авиакомпания, а не народной демократии. Денег у меня, почти не осталось. Но теперь, ещё надо где-то провести ночь. Я снова иду в справочную. Мне объясняют, что надо спуститься в нижний этаж, там находится офис компании, по бронированию мест в отелях.
   Иду вниз. Нахожу офис. Там сидит молодой балбес, лет двадцати пяти. Его чёрный галстук, оттеняет большие розовые уши. Я заказываю одноместный номер на сутки, уточняя - самый недорогой.
   - Самый дешёвый, что ли ? - переспрашивает эта скотина.
   - Самый недорогой, - терпеливо поправляю я.
   Он набирает что-то на компьютере, затем просит мой паспорт. Я отдаю и снова замираю в ожидании. Но пока ничего не происходит. Он отдаёт паспорт и называет цену : 1540 австрийских шиллингов.
   - А сколько это будет в долларах ?
   - Сто тридцать девять.
   - Это за сутки ?
   - Да.
   - Самый недорогой номер ?
   - Это самый дешёвый.
   Чёрт бы вас всех побрал. Я забираюсь, в задний карман джинсов. Рву его. Доставая на свет Божий, зашитую туда сотню. Я никак не рассчитывал, что за гостиницу, с меня сдерут такие деньги. Но, даже отдав последний резерв, у меня остаётся не более двадцати долларов, на всё остальное. Я бреду в отель, отнюдь не в лучшем настроении. Деньги, кончились. Как обычно бывает в таких ситуациях, дико захотелось есть. И запахи пищи, из кафе и ресторанчиков, на которые я раньше не реагировал, вихрем ворвались в моё сознание. Аромат горячих бифштексов, жареной картошки, свежих тёплых булочек, и запах хорошего кофе - всё это зримо стояло передо мной. А ещё, я видел большую запотевшую кружку холодного пива. А рядом, ещё одну.
   Но вместо ужина в ресторане и приятного вечера, меня ожидало лежание на кровати, в гостиничном номере. Не менее тоскливое, чем вчерашнее, а может и более.
   В отеле, у меня снова спросили паспорт. И снова, только для сверки фамилии. В конце концов, утешаю себя я - оно им надо ?
   Главное, что я деньги плачу.
   Но, не всё коту масленица. ( Об этом, тоже впереди. ) Когда я, оставив сумку, приняв душ и переодевшись, выхожу на улицу, то снова попадаю в здание терминала. Просто больше, идти некуда. Я брожу по его закоулкам, стараясь не попадаться на глаза, полиции и охране. А охрана, здесь ещё та. Видимо, специально призванная противостоять действиям террористов - здоровенные двухметровые громилы, в пятнистых чёрно-малиновых комбинезонах, чёрных беретах, тяжёлых ботинках, и с автоматическими винтовками наперевес. ( А не в походном положении, как у нас. ) Патрули усиленные - по три человека. ( Полицейские, ходят по
   два. ) Первый раз, я столкнулся с ними нос к носу. После чего, очень резво отвернулся, и начал серъёзно изучать, расписание ближайшей авиакомпании. Зато потом, я вначале разглядывал всю территорию, куда собирался идти дальше, и лишь убедившись, что всё чисто, продвигался вперёд. Либо садился на скамейку, ожидая, пока не пройдут эти гориллы - ведь начинать всё сначала, мне уже не хотелось.
   И хотя выглядывать из-за угла или из-за колонны, я себе позволял лишь тогда, когда рядом никого не было, но я, не знал главного. Уже гораздо позже я выяснил, что в каждом, мало-мальски цивилизованном аэропорту, созданы такие системы слежения и контроля, с помощью которых, можно заглянуть в буквальном смысле, во все уголки. И в специальном помещении, толпа операторов, постоянно дежурит у мониторов, вычисляя по поведению пассажиров, подозрительных лиц.
  

Понятное дело, на экране монитора, мои действия, выглядели очень подозрительно...

   Так вот, когда я так же сидел на скамейке, ко мне подсели очередные соседи - ведь никто не бывает здесь, с утра до вечера. Все приходят, и уходят. Это были парень, и две девушки. Все в чёрной коже, заклёпках и шипах. На шее у одной девушки, была собачья цепь. И парень вот так, за цепочку, водил её за собой. Вторая, тоже выглядела неслабо. Они сидели рядом, люди как люди, обсуждая какие-то свои проблемы. Так прошло, минут пятнадцать-двадцать. Наконец, одна девица достала фотоаппарат и стала перед нами. А оставшиеся двое, начали улыбаться. Она щёлкнула блицем один раз, потом второй, третий. Меня, что-то в этом удивило. Я ещё не понял что, но насторожился. Троица, тем временем, собрала свои пожитки, и отвалила. Я осмотрелся. Сам занимаюсь фотографией, но здесь бы, сниматься не стал. И темно, и ничего интересного. Наконец, до меня дошло - они фотографировались так, чтобы в кадр, попал и я. Причём, трижды. ( Если уж такое случается, то люди стремятся отойти в сторону, или стать иначе - ну зачем в кадре чужие лица ? ) Я сидел, на краю скамейки. Они - рядом со мной. В этой ситуации, им вполне возможным
   ( и логичным ) было бы сдвинуться к другому концу - там было пусто. Но они, этого не сделали.
   Значит, весь смысл был в том, чтобы сфотографировать именно меня ! Отсюда следует, что они такие же панки, как я испанский лётчик. Мало мне было полиции, так теперь ещё и фото на память, для австрийских спецслужб!
   После этого ухожу в отель, и торчу там весь вечер, в тяжёлых раздумьях, пока не засыпаю. Поднимаюсь утром, с головной болью, но вовремя. События последних суток, включили во мне какой-то таймер. Я сказал себе, проснуться без десяти шесть. И проснулся, минута в минуту. Собираю вещи, и ухожу. Осталось последнее, но самое главное. Пройти таможенный контроль.
   Я вспоминаю ситуацию в Азове - самое последнее, оказалось самым тяжёлым. Жизнь, повторяется.
   Дико хочется есть. Всё, в порядке. Значит, я ещё не умер - успокаиваю я себя. Так, и должно быть.
   Нахожу стойку Австрийских авиалиний. Прохожу регистрацию. Симпатичная девочка в красной форме, сверяет мои данные, со своим списком. Отдаёт мой билет, и просит пройти к помещению таможенного контроля. Я благодарю и иду - внешне спокойный.
   Но чуда, не происходит. Всё опять упирается, в наше совковое прошлое. Так как Австрия - страна закрытая, и никого ненужного здесь быть просто не может, таможенный контроль, сведён до минимума - все отъезжающие, проходят мимо чиновника в форме, просто показывая ему свой паспорт ( даже не раскрывая !!! ). Он никого не останавливает, и народ идёт, сплошным потоком. Но в каждом правиле, есть и свои исключения. Увидев мой серпастый и молоткастый документ, чиновник тормозит меня решительным жестом, и начинает проверять всё, от А, до Я. Несколько раз пролистав паспорт, и не обнаружив там австрийской визы, он достаёт из кармана свисток, и свистит на весь зал. Тут же, появляются двое полицейских, затем тройка охранников. Чтобы не задерживать остальных, мы отходим в сторону.
   Снова те же вопросы : фамилия, имя, страна проживания, гражданство, домашний адрес, почему без визы ? ( кстати, никто из австрийцев не мог понять, почему это я живу на улице 50 лет Октября ? ).
   - А что, до этого, у вас октября не было ? - говорят их
   взгляды. Но они не опускаются до того, чтобы спросить об этом.
   Пока они изучают моё свидетельство о депортации, и звонят по указанному там телефону в Пассау, я заполняю кучу бланков, самой различной формы. Потом, они связываются с кем-то по рации, и к нам приходит пожилой мужчина, в штатском.
   Ему, я ещё раз рассказываю, что произошло и как. Он внимательно слушает меня, затем задаёт вопросы. По сути, я выкладываю ему всё, что было за последний месяц. Украдкой, поглядывая на часы. Мой самолёт, улетает в девять пятьдесят. Сейчас, уже девять тридцать. А конца разговора, пока что не видно.
   Да, похоже, не вышло.
   Так как я уже знаю, чем это всё закончится, я снова спокоен. Мой рассказ, деловит и сух. Мне, не до эмоций.
   - Другими словами, тебя подставили ? И в этой ситуации, ты оказался жертвой ?
   - В этой ситуации, - отвечаю я, - решение принимаете вы.
   Он замолкает, затем спрашивает, сколько у меня с собой денег. Так как я должен заплатить ещё один штраф, и пошлину, за оформление документов. Я честно отвечаю, что у меня осталось двадцать долларов, с мелочью.
   - Слушай, парень, - говорит он совершенно другим тоном, - а как ты думаешь добираться дальше ?
   Я хочу ответить, но не могу. В горле, что-то перехватило. И слова, не идут с языка. В первый раз у меня спросили, как же я буду выкручиваться ? Первый раз, за всё это время, кого-то заинтересовали мои собственные проблемы. И меня спросили, как человек человека, а не как представитель власти - преступника.
   Я прошёл три с половиной тысячи километров. Пересекая границы, десятка государств. Общаясь с целой оравой пограничников, и таможенников. И везде, это были скоты и ублюдки. Хотя всё происходило, на нашей советской территории. Но почему же только в Австрии, я увидел на этих постах людей ? ЛЮДЕЙ ! ! !
  
   Мужчина смотрит на часы : девять сорок два. Он встаёт и уходит, резко бросая мне - идём ! Сперва я не понимаю, что происходит, затем вижу, что мы направляемся в обход таможенного контроля, через служебные помещения. Его видимо здесь хорошо знают, потому что не останавливают, и не задают вопросов. Пару раз, на чьи-то взгляды, он кратко роняет : "Это, со мной."
   Наконец, хлопает последняя дверь. Мы оказываемся, в зале предполётного ожидания.
   - Поторопись, парень, - говорит он, - ты ещё можешь успеть, на свой самолёт, - и протягивает мне билет и паспорт.
   - Спасибо, - выдавливаю я из себя, - большое спасибо !
   Он поворачивается, и так же быстро уходит. Я же, иду в другую сторону. К своему самолёту. Глаза у меня, почему-то мокрые.
  
  

Что-то произошло, за последнее время. Мир стронулся с места, и

всё живое переменилось.

Те, кто были великим народом, стали скопищем свиных рыл.

Те, кто были врагами, оказались людьми.

  
  
   Я подбегаю к посадочному пункту, на свой самолёт. Здесь это называется, Выход С - 52. Улыбаюсь стюардессе, грохочу по пустому коридору, и влетаю в салон, в последний момент.
   - Ваше место 11F, - с милой улыбкой говорит мне девочка в форме, отдавая корешок билета.
   Я прохожу через полупустой салон, и сажусь у окна.
  

Получилось.

  
  
   Всё дальнейшее, происходило уже с другим настроением. А следовательно, гораздо быстрее : и полёт в шикарном самолёте Австрийских Авиалиний, и немыслимый комфорт, плюс техническая навороченность, по сравнению с нашими убогими рейсами. И дорога домой.
   Прошло всего две недели, как мы вышли из Азова. И чуть больше месяца с тех пор, как я покинул родные пенаты. Но событий этого периода, мне хватит надолго. Я начинаю соглашаться с Альбертом Эйнштейном, об относительности времени и пространства. Действительно, здесь прошёл месяц. У меня - годы.
  

Но я надеюсь, что такие годы, делают нас лучше.

  
   И последнее. Когда моя жена, услышав далеко не полную версию моих приключений, заявила : Больше ты плавать не будешь ! И к воде, даже близко не подойдёшь ! - я возмутился. Вернее, реальность, снова начала двоиться : внешне я вздохнул, и согласился. Но зато внутри, я точно знал, что если мне сегодня-завтра позвонят, и предложат что-то аналогичное - я соглашусь. Потому что уже не могу без воды, судов и моря.
   Потому что авантюризм, неизлечим.
  

Потому что дорога - это жизнь.

  
  
   P.S. Уже позднее я узнал, что судно, болеее или менее благополучно добралось до Голландии. Там его привели в порядок, отмыли, покрасили. Вместо колченогих табуреток в салоне, установили кресла от "Боинга", обтянутые бежевой мягкой кожей. Заменили иллюминаторы. Через весь борт, с обеих сторон, метровыми буквами нанесли надпись : "Flying Dutchman" - Летучий Голландец.
   И когда этот белоснежный красавец идёт по реке, многие тормозят от удивления. Сам видел.
   Причитающиеся мне деньги, я получил уже осенью, вместе с извинениями и небольшой компенсацией, за моральный ущерб и издержки. Подобных предложений, я ещё не получал. Но я, не расстраиваюсь. Ещё не вечер. Жизнь, не заканчивается. Будем жить.
  
   Вена. Август 1997 - Рыбинск. Февраль 1999.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   21
  
  
   2
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"