Я тяжело засыпаю. Чтобы добраться до сна, уходит полтора часа.
2
Утро.
Я тяжело просыпаюсь. Выходить из сна не хочется - там забвение, тихая утроба матери.
Граница сна и пробуждения, как кнут необходимости, то есть - надо!
И, чем раньше надо, тем - больней кнутом по телу.
3
Утро начинается для меня в час дня. Солнце светит в окно, ослепляя глаза, только что открытые, заспанные и отёкшие; ветер шумит, бьёт в стекло разлапистой веткой черёмухи. Я продолжаю спать, но с открытыми глазами.
С трудом поднимаюсь с постели. Иду в ванную, чищу зубы, умываюсь.
На кухне закипает чайник. Пью чай.
После - опять чищу зубы, сажусь на унитаз, сру. Дурная привычка: понимаю, что большинство, наоборот, вначале срёт, чистит зубы и после умывается.
Как всё необдуманно у меня.
4
Курю сигарету на балконе. Стою в трусах.
С противоположного дома, с верхнего этажа, за мной наблюдает то ли девушка, то ли женщина в возрасте - не разобрать, плохое зрение. Мне это не нравится, но я продолжаю курить. Она пристально рассматривает меня. У неё нет бинокля, но я чувствую пронзающий взгляд. Хочется прикрыться, но нечем. Странное ощущение...
Раньше я не замечал, чтобы за мной подглядывали. Кого-то, может, возбуждает подобное? Я быстро докуриваю сигарету, ухожу.
5
Принято считать, что окружающее воздействие на внутреннее ощущение времени сугубо индивидуально. Кому-то кажется, что время остановилось, когда он посещает места своего детства, кому-то мысли о вечности приходят в музеях или в горах...
Я остановился на тридцати пяти годах в своей квартире. Мне сорок, но я считаю - тридцать пять. Если кто-то спрашивает мой возраст - я говорю эту цифру. Мне верят. Если смотрят паспорт - тоже верят. Я внушаю доверие.
Природа наделила мою оболочку сначала мозгом пресмыкающегося, затем млекопитающего, а потом уже собственно человека. Вот и получается, что, укладывая меня на операционный стол, врач одновременно располагает рядом с собой человека, обезьяну и крокодила.
Моё имя Виктор. Я - победитель. Только над кем? Чаще я ощущаю себя проигравшим. Физически я слаб, умственно - недалёк. Со школьной скамьи. Природа щедро дала телесность (избыточный вес), уродливую внешность (я похож на орангутанга), слабое здоровье (проблема с желудком), животный темперамент, безнравственность и маленький мозжечок, который заменяет мне ум и степень его развития, - это первый компонент, называемый личностью в широком смысле слова. Второй компонент - это то, что я приобрёл в качестве члена общества: из чинов - старший в охране, из богатства - ничего, из имущества - квартиру по наследству от давно умершей бабушки. Вот и всё.
Кто прошёл общеобразовательную школу, беря во внимание первый компонент, заключительную её часть, - подобны мне. Именно там необходимо много запоминать. Значит, надо читать, что само по себе безвредно и даже полезно, но, в совокупности с зубрёжкой и каждодневным повторением пройденного материала, пагубно для наиболее эффективной памяти, как эйдетизм. И так почти во всём. Очень мало кому удаётся стать взрослым, не отупев.
Стало быть, тупой говорит для тупых. Моя фамилия соответствует сказанному (дрянное наследство отца) - Виктор Петрович Тупица. Во угораздило!
По второму компоненту - школа не играет никакой роли. Там влияют богатые родители, родственники, умение лизнуть, отсосать, подмахнуть...
На основе изложенного абсолютно становится ясно, что перед вами типичное несостоявшееся животное, биологически ущербное, которое не должно размножаться. Как у Ницше. Но я, к сожалению, а может быть к большому счастью, имею невиданную мужскую силу, которая переворачивает горы и даёт возможность хотя бы для этого существовать, но не оставлять следов, заботясь о моральном будущем планеты, не плодя себе подобных. То есть инстинкт размножения работает по полной, а вместе с ним реклама презервативов.
Даже в таком нужном деле, как демография, я против, как Баба Яга из детского мультика (она не хотела, если помните, проведения олимпиады в Москве, - но это так, к слову). Все кинулись размножаться, я кинулся предохраняться вдвойне: на толстый член натягиваю два презерватива, первый легко, второй, бывает, рвётся.
Не сомневаюсь, скоро Россия догонит Китай. И блефуют те, кто говорит, что китайцы сожрут россиян. В недалёком будущем - всё будет наоборот. Китайцев так много, что они сами уже не хотят лишний раз трахаться, да и правительство не даёт. А когда количество особей перевалит критическую отметку - они начнут самоуничтожаться. Обычный суицид. Как всё просто!
Принципиально иное понимание от моего у христиан, похожее на материнскую любовь, от которой исходит всепрощение и милосердие. Но я уважаю чувства верующих, но не самих верующих, ибо все они - фанаты, а такие твердят одно и то же, что разговаривать с ними фундаментальный труд для любого ненормального, отличного от них. Моя связь с ними минимизирована - я рублю с плеча, моё сознание - авторитарно, как у любого мужика, если он не тряпка перед женщиной, которая является воплощением матери и которая несёт то самоё, свербящее душу, даже самому отъявленному цинику.
Итак, часы показывают один и тот же час. Ничего не изменилось. Моя квартира не переместилась в другое измерение, а вместе с ней и я, разглагольствующий о житие-бытие.
Я тут, остальные - там. Одни у власти, другие в опале. Потом они меняются местами. А я по-прежнему остаюсь в своей квартире. Здесь я могу говорить подобные вещи. Стены, скорлупа, разделяют меня, защищают... Сказать вслух, когда выйду? Невозможно! Но мне терять нечего, я стал... кем стал. Сам себя настропалил. И хочу получать от этого кайф. Выговориться.
6
Первые часы рабочего дня - самые неприятные. Я работаю в охране на мясокомбинате.
Каждый день - одно и то же, каждый день - одно и то же...
Что может вывести из себя самого стойкого человека? Однообразие. Это как у заключённого, помещённого в одиночную камеру. Холодные стены, бетонный пол и надзиратель - бешенная собака. Причём надзиратель - сам заложник обстоятельств, приведших работать в тюрьму, заложник выпавших ни в его пользу карт. Он исполнитель чужой воли сверху.
В течение суток (мой график работы) возникает состояние тоски, уныния, равнодушия, которое зачастую выражается в виде скуки, а скука становится невыносимой, и я, одно дело, постоянно смотрю на часы, тороплю время, что само по себе сделать невозможно.
Мясокомбинат - фабрика, или машина, способная накормить город с населением в сто тысяч человек за раз. А может, и больше...
Здесь трудятся две тысячи человек технологов, инженеров, бухгалтеров, водителей, забойщиков скота, холодильщиков, обвальщиков, жиловщиков, грузчиков и, конечно, - куда без них! - два десятка охранников.
Последнее звено, не сомневаюсь, не даёт кормиться двум тысячам человек за один заход вместо ста тысячам...
В иерархии я - второй. Первый - начальник охраны, Жулькин Степан Захарович, старый пень, бывший мент, в звании майора ушедший на пенсию только недавно, потому что попросили. Ему пятьдесят шесть лет, строг с подчинёнными, жаден и, как следствие, слаб на мелкие взятки. Именно поэтому многие несуны продолжают работать, отделавшись небольшой суммой денег и слабым вонючим испугом.
Если происходит ЧП, первым от директора мясокомбината, Тихомирова Платона Михайловича, получает Степан Захарович. Вторым получаю - я, Виктор Тупица, но из вторых рук, то есть от Жулькина. Что лучше? Не знаю точно. Потому что директор мясокомбината - самодур ещё тот, как и начальник охраны. Я их про себя называю местячковыми диктаторами. Случай был. В одну зиму трубы разморозились в одном цеху. Такое происходит, понятное дело, не по вине одного человека... Ну, крайним сделали одного инженера, молодого совсем (его, я думаю, подставили). Короче говоря, Тихомиров прямо на планёрке руку стал выкручивать несчастному, потому что оправдание из уст этого самого инженера выглядело неубедительно. В конечном итоге - рука сломана. На следующий день пострадавший уволен. По собственному желанию. Инженера звали, кажется, Андрей Валерьевич. Я к нему подошёл (его рука была в гипсу, подвешена на грязной марлевой повязке), говорю:
- Сними побои, напиши заявление в прокуратуру.
Он уставился на меня.
- Я сказал что-то не то?
- Ты хочешь, чтобы меня ещё и убили? Я думал, в охране работают умные люди.
Я всё понял, но не сразу. День прошел - к вечеру дошло. Это было правдой. Тихомиров Платон Михайлович, заслуженный работник пищевой промышленности; его детище - самый крупный мясокомбинат в стране; его гордость - цех по производству детских мясных консервов, лучших не только в России, но и в Европе; его вторая гордость - награда от президента; его последняя гордость - единственная дочка, вышедшая замуж за сына самого губернатора края, что само по себе является самым главным фактором в цепи всех звеньев, составляющих плотную композицию непоколебимой структуры выстроенной системы.
Так вот, директор в бешенстве - достаётся всем; каждый стремится спрятаться в нору, как мышь, не попадаться на глаза взбесившемуся буйволу. Влитая негативная энергия после передаётся на меня в кабинете у Жулькина. Я всасываю, обтекаю - и иду разносить инфекцию дальше.
Такое бывает редко, но периодически. В остальном - всё элементарно. Моя обязанность простая. Я слежу за охранной, охрана следит за работниками мясокомбината, работники мясокомбината, недовольные, следят за теми же самыми охранниками, бывает - доносят (прощай, бедняга, тебя заменят другим); за мной следит Жулькин, за Жулькиным следят все.
Обстановка не здоровая. Страх.
А страх потерять работу, потерять постоянный источник небольшого дохода - приводит к порядку.
Но довольных не существует.
7
В восемь утра пересмена. Домой. На три дня. Но время, предоставленное самому себе, не останавливается, как в рабочие часы. Жаль!
8
Этот пристальный взгляд с противоположного балкона убивает! Я снимаю трусы, показываю зад. Разворачиваюсь, смотрю туда, откуда смотрели на меня - нет никого...
Страшно.
А мне стыдно. За свою прыщавую жопу.
глава вторая
1
Иду в бар выпить пива.
Заведения, подобные этому, имеют один и тот же запах: кисло-рыбно-прокуренный.
Я беру два бокала пива, фисташек.
Вечер только начался, а уже почти все посетители - дрова! Интересно, это зависит от некачественного дешёвого пенистого напитка или от состава посетителей?
Много женщин. Полупьяных. Все - затасканные. Таких - я называю бабами. Они ищут грязного секса, а иначе - разве можно появиться уважающей себя даме в таком обществе?!
Но на них мало кто обращает внимание. В последней стадии опьянения - некоторые из посетителей мужского пола начнут приставать к ним, какая потом уже разница!
Часто сам бываю в подобном состоянии... Но у меня оправдание - трезвый пьяного не понимает. В данный момент.
Пока я не в форме, чтобы напиться. Литр пива - это не показатель.
Допиваю остатки, выхожу на улицу, закуриваю. Чем бы заняться?
Достаю сотовый телефон, звоню Ленке.
Ленка - проститутка. Работает в "Эскорте" - элитное агентство продажной любви. Раз элитное, значит лучшее, значит дорогое. Но за хорошее обслуживание - денег не жалко.
Возвращаюсь домой.
2
Я заказываю только Ленку. Она мне нравится. Можно сказать, она красавица. Описывать внешние данные не буду - это всё равно, что алкоголика выводить из похмелья заочно, рассказывая ему басни о водке и не давая выпить; у каждого свои представления о красоте, как и о вреде алкоголизма.
Ей двадцать пять лет. Как она говорит. Я даю больше, но это не важно.
Дома делаю уборку, жду.
Сутенёр привёз девушку в назначенное время. Я открыл дверь. Он зашёл первый, она - следом. Ленка остановилась возле меня, он, не разуваясь, пошёл через прихожую в одну комнату, в другую, выискивая, как ищейка, непонятно что.
- Всё нормально, шеф, - говорю. - Ты не в первый раз здесь. Я живу один.
- Положено.
- Ты, как ментяра, - смеюсь.
- Я - он и есть.
- Бывший, - шепчет Ленка в моё ухо. Возбуждает.
Он выныривает из кухни, смотрит на часы:
- Время пошло. В два часа ночи я звоню в дверь.
Уходит. За ним запираю дверь на все замки.
Ленка сидит в кресле, нога за ногу. Длинные тонкие ноги оголены выше колен до неприличия. Я любуюсь ими какое-то мгновение. Она улыбается. Редкое явление для проститутки. У неё ровные белые зубы - пока никто не бил, видимо. Это - такая же редкость, как гроза в Антарктиде.
- Витёк, с тобой я отдыхаю. Уморили меня сегодня. Давай чуть позже, а?
- Как скажешь, - говорю. - Мне не горит.
- Не ври. Горит, ещё как! Иначе - не вызывал бы.
- Угадала. Но ты заметила, что третий раз я хочу только тебя. Не знаю, что буду делать, если уйдёшь из агентства. Не дрочить же!
- Я девушка красивая, - она оголяет сиськи и два тёмных соска нагло смотрят на меня, - знатная... Короче, хватит разглагольствовать - я жрать хочу!
- Проголодалась, девочка, - я целую соски поочерёдно, - еда на кухне.
Ленка отталкивает меня, вырывается из рук.
- Чуть позже, Витя.
Она сама открывает холодильник, достаёт ветчину, майонез. Я отрезаю хлеб.
- Чай заваришь? - просит.
- Могу водки предложить.
- До утра ещё успею набраться. Не стоит!
Включаю электрочайник.
- А я выпью.
- Для храбрости? - она издевается надо мной с забитым ртом. Но не зло.
- Шутка неудачная.
- Неприкасаемый! Шутка может быть и неудачная, но, когда твоё чудовище входит в мои дырочки, здесь не до шуток, - она смеётся заливным обаятельным голоском. - Тебе нужна лоханка. У нас в "Эскорте" есть Жанна. Могу посоветовать.
- Жанна из тех королев, кто любит роскошь и ночь... Учтём на будущее. Она хоть ничего?.. Внешне...
- Тебе понравится. Я и Жанна - самые востребованные.
- Посмотрим. А не боишься, что Жанна придётся мне по вкусу?
- Я не ревнивая, Витя, - голос Ленки завибрировал.
Разговор ни о чём продолжается ещё минут тридцать. Я даю девчонке отдышаться от предыдущих клиентов.
- Этот урод, что с тобой приехал, - где он там стоит, внизу? - что он ищет, что ему нужно?
- Ты заказываешь девушку для себя, один. Бывали случаи, что в подобных ситуациях некоторых из нас ждала групповуха. Шесть, а то и семь человек. Поверь, это страшно. Обычно без побоев не обходится. Дважды сама попадала в подобные ситуации. Живого места нет. Неделя потеряна. И для меня. И для маман.
- Понятно. - Я закуриваю сигарету.
- Ещё он смотрит, пьян ты или трезв. К пьяным нас не пускают. Но в процессе работы - можно, и нам, и клиентам.
- И всем руководит женщина?
- А ты не знал, что ли?
- Откуда мне знать.
Ленка и я идём в душ. Первый выхожу я.
Я раздеваюсь, ложусь в постель.
3
У нас с ней всё по-домашнему, как у мужа с женой. Разница только в том, что, в конце сексуальной гонки, я достаю рубли, отсчитываю положенную сумму, расплачиваюсь. Сделка совершена. Каждый остался довольным. И продавец, и покупатель.
А там, внизу, под балконом, сидит сутенёр в машине. Он ждёт Ленку. И он готов по первому зову, наверное, прийти ей на помощь. Получится?
Но я её и пальцем не трону. А вот его побил бы. Морда лица сутенёра просит кирпича! Есть люди, которым желание помочь возникает безвозмездно, так они выглядят; или излучают флюиды жертвы, если за ними наблюдает психически нездоровый человек. А есть такие, которым выписать пиздюлей как за здрасти хочется.
Теперь я понимаю, почему маньяки редко ошибаются в выборе жертвы. Она, жертва, сама притягивает насильника: то ли поведением, то ли внешностью, то ли чем-то ещё... Ленка - уже жертва тех обстоятельств, вогнавших её в древнее ремесло.
От злости я сжимаю челюсти. Звук скрежещущих зубов приводит в себя. По спине бегут марашки.
4
После секса - как разбитый арбуз, с тебя течёт, ничего не хочется. Я удивляюсь в работоспособности рабынь любви - ведь это не в кайф! Несколько раз в день с кем попало! Я у Ленки не последний за сегодня. А кто следующий? Конь в пальто?
Сверх положенной суммы кладу три сотки.
- Нормально?
- Витенька, ты мой любимчик. А Жанночка - она не достойна такого клиента. Она, понимаешь, дура: ей подавай мальчика с обложки!
- Я тебя не променяю, не боись. Но ты сама меня заинтриговала.
В оставшееся время мы выпили чаю. Я накатил ещё три рюмки водки.
Ровно в два часа раздался требовательный звонок в дверь.
- Мне пора, Витюля!
- Вали. Как зовут-то твоего сутенёра-мента?
- Вадик, - она идёт на выход.
- Почему я не люблю это имя, а? Ленка, ты не знаешь?
Меня целуют - это новенькое что-то. Я открываю дверь, выпускаю девушку.
- Вадик? - обращаюсь к долговязому пареньку. - Мне тебя так представили. Эээ... значит, ты мне не нравишься. В следующий раз приедешь вместе с Ленкой, то получишь... - и я его бью в лицо, прикладываюсь изо всех сил, он летит по лестничному маршу вниз, - ...точно так же!
- Что ты делаешь! - орёт Ленка на весь ночной подъезд. Эхо, исходящее от стен, усиливает крик.
Она подбегает к Вадику, который не двигается, опускается перед ним на колени.
- Брось его, сам очухается.
- Ты меня подставляешь, - она смотрит бешенными глазами. - Обслуживания больше не будет, дурак. Не в моих силах сделать невозможное - тебя накажут!
Подхожу к Вадику. Он потерял ориентацию и не может подняться. Я его ещё разок пинаю ногой в рёбра, он хрипит.
- Убьёшь, успокойся!
- Таких не жалко, - я завожусь от того, что Ленка пытается остановить меня.
Я бью его второй раз кулаком в нос и чувствую хрустящую мягкую кость переносицы. Вот теперь он теряет сознание - точно. И в этот момент получаю ощутимый пинок в пах.
- Сволочь, ты!
Ленка тут же получает леща! Секундная пауза - и она ревёт, захлёбывается слезами, выступившими из больших красивых глаз.
- Он ничего не сделал...
- Уверена?
- Да!
- И что ты хочешь этим сказать? Он - хороший, а я - плохой, так что ли?
- Я говорю - ты безмозглое животное, зверь...
Взваливаю пострадавшего на плечо, спускаю к машине - он тяжелый, хотя и худой. Ленка находит ключи в карманах его брюк, открывает дверь. Сажаю бесчувственного Вадика за руль старенькой "шестёрки".
- Сиди с ним. Придёт в себя, скажи, если привезёт тебя ко мне опять - получит, как я обещал. Он, думаю, всё прекрасно усёк. Поняла? - и ухожу.
- Следующего раза не будет, - говорят мне вслед. - Не надейся.
- Шлюха! - не выдерживаю.
5
Дома допиваю бутылку водки.
Не нахожу себе места. Блядво, нашла кого жалеть! Себя уважать надо в первую очередь. Я удивляюсь... Правда заключается в жёсткости слов и в силе кулака, а чем жестче слова и костлявей кулак, тем правдивей сказанное в лицо.
"Шестёрки" под окном нет. Значит, будет жить... Вадик...
Я закуриваю сигарету из пачки, забытой Ленкой.
Откуда у меня взялось столько силы для удара? Это от злости. Нет злости, нет поставленного удара. Иногда я плохо о себе думаю.
глава третья
1
Небо заволокло чёрными тучами, клубящимися, как дым бушующего пожара; потоки обжигающего воздуха тащат пыль и мелкие предметы; я стою у обочины дороги, пытаюсь бороться с порывами взбесившегося ветра; спрятаться невозможно. Сломанная ветка дерева ударила по лицу; я чувствую, как выступают капли крови на щеке; страх сковывает; время остановилось, убежать от стихии нет сил. Я скован по рукам и ногам - живая статуя, наблюдающая за беснующейся природой. Слева прорисовывается фигура; во мгле она кажется бесформенной; это человек, большой, метра два ростом, он приближается в мою сторону. Я оцепенел; состояние близкое к помешательству, но не страх, другая форма чувства, граничащая с потусторонним миром, неведомая мне. Тело, ощущаю, - кусок мрамора. Призрак приближался, лица не видно, - что ему надо от меня? Он увеличивался с каждым шагом; крик не мог вырваться из горла, я онемел... И вот он передо мной: толстый, неуклюжий, большой - каменная глыба, нависшая над пропастью, в которой находился я... Ветер стихает, но тучи продолжают сгущаться чугунной массой. В призрачной фигуре прорисовываются знакомые черты - это успокаивает, как ни странно. И вот лицо приобрело знакомые очертания - это Артём, друг детства, умерший от инфаркта лет десять назад; он смотрит на меня безумными глазами, в них нет жизни - откуда ей взяться после стольких лет забвения... я про него уже не вспоминал. Он молчит. Я хочу его спросить, что он делает в этом мире, но язык не поворачивается... и слышу ответ - мыслеформу, исходящую от него, что, мол, это я ступил в его владения. Прежние жуткие ощущения возвращаются снова, я на грани нервного срыва, меня начинает трясти, дрожь не унять, мысли огненной строкой бегущей рекламы проносятся мимо глаз: почему? для чего всё это? возможно ли такое?.. Ветер поднимается снова, теперь он несёт не просто пыль и частицы органики - это настоящий ураган, торнадо, поднимающий к небу автомобили, вырывающий с корнем деревья; и всё это укладывается в одну огромную кучу мусора, теперь уже мусора, рядом от меня. Ураган прекращается так же резко, как и начался. Рука Артёма поднимается в сторону наваленной кучи барахла; в этой свалке виднеются предметы: сотовые телефоны, золотые украшения, сверкающие для человеческого взгляда в любую непогоду, остатки мебели, бытовой техники - груда металла, дерева и пластика, - всё скручено, искорёжено... Вторая рука призрака сжимается в кулак, щелчок пальцев - и таинственная сила бросает меня в кучу хлама... Я тону в обломках предметов, задыхаюсь, исчезаю в пучинах ненужности... наконец крик безумия вырывается наружу - и я просыпаюсь в своей постели. Ночь продолжается. Утро ещё далеко. Мысли возвращаются к Артёму. Он всегда был жаден, и не скрывал этого. Смертный грех - не причина смерти, лишь повод... А я причём? С этой мыслью засыпаю снова.
2
Пустота.
Вакуум.
Это осязаемо. Во сне.
И что-то ещё в этом новом необычном сновидении присутствовало. Что-то такое, что хотело прорваться наружу, в реальный мир.
Я плаваю в этой среде, как рыба в воде, неосознанно. Мне не по себе, в то же время скучно. И страшно. Один на один с самим с собой.
Звуконепроницаемость.
глава четвёртая
1
Серёга пришёл с бутылкой водки. Ему хотелось выпить, мне - нет. Но раз пришёл - компанию надо поддержать.
- Артёма помнишь? - говорю.
- Ну?
- Приснился сегодня. Надо помянуть. Повод будет.
- Хороший пацан...
Серёга и Артём учились вместе. После окончания школы оба поступили на юридический. Артём состоялся сразу - повезло, но не повезло со здоровьем, а у Серёги было всё наоборот: нигде не держался долго, ни на одном предприятии, где работал юристом. Профессионал он был хороший, но и любил бухнуть. То друзей пригласит выпить в свой кабинет - сдали, то с директором поругается - уволили, то секретаршу вначале напоет, после - трахнет: слухи разнеслись из уст самой секретарши.
На сей момент ему не давали покоя другие проблемы: развод. Я его понимал, или пытался понять: сам-то узами брака связан не был.
- Наливай, - говорю.
Выпили молча.
- Что будешь делать?
- Витя, мне всё равно, оставим эту тему.
Раз уж ему безразлично, то мне и подавно. Всё равно помочь не смогу. Ни чем.
Вторую выпили молча. За ней следом пошла третья. Разговор не вязался.
По радио передавали новости. Я добавил звук. Чушь собачья! Серёга находился в какой-то прострации, безучастный ко всему. В самом конце послышалось из динамика: "Час назад на расстоянии в двести пятьдесят тысяч километров от Земли пролетел астероид размером в сто семьдесят метров и весом двадцать миллионов тон. Американские ученые обнаружили астероид три месяца назад и вычислили его траекторию полёта. По астрономическим меркам такое расстояние очень мало...".
- Опять повезло! Шарахнуло бы как, а! Такая новость - первой должна звучать... А не последней. Хорошо, что водку допил, не подавился, - оживился Сергей. Наконец-то его хоть что-то тронуло, и я догадывался, что в большей степени три стопки водки на старые дрожжи.
- Сила случайности - в её непредсказуемости.
- Ты не врёшь?
- Не понял...
- Не гони, Витёк! Наливай.
Бутылка кончилась за четыре захода. У меня дома запасов алкоголя не осталось, и я решил не пить. Завтра в смену.
Сергею было мало. Он достал деньги, начал отсчитывать. Я его остановил.
- Хорошо, хватит, - сказал он как-то обречённо. И стукнул кулаком по столу так, что разлетелись все тарелки с закуской.
- Успокойся, - говорю ему. - Пошли спать.
- Не успокоюсь, Витя.
В дверь позвонили.
- К тебе гости ходят?
- Тише, ты!
На пороге стояла Ленка. В руке у неё был цветной пакет с рекламой сигарет "LM". В такие обычно кладут что-либо в маленьких торговых магазинчиках.
2
Она вошла, толкнув меня плечом.
- Ты не один?
- Как видишь.
Сергей, завидев хорошенькую девицу, встрепенулся, подошёл к нам.
- Как зовут милейшее создание?
- Это Ленка, проститутка, - сказал за неё я.
Взгляд Сергея изменился. Он готов был меня убить.
- Грубиян, - сказал он ей. - Хотя Витенька мне и друг, но порой хочется его ударить. Больно. Я - Сергей Николаевич.
Гостья, которую я не вызывал, по-моему не обиделась на мои слова. Зачем обращать внимание на то, что есть на самом деле.
- Я пришла к тебе, Витюша. Там я не работаю, кстати. По твоей милости. Вадик преподнёс всё в тёмных тонах, обвинив меня. Я легко отделалась... А вот тебя могут сильно наказать. И это произойдёт скоро.