Аннотация: О моём родном городе Орле и немного обо мне)
љ Юлия Мельникова, 2013-2014-2015
<Это серия о не самых известных уголках родного города>
Мой Орёл. "Старый универмаг" на улице Пушкина.
http://avit-al.livejournal.com/95082.html
Сейчас, когда водитель 3 трамвая объявляет (а чаще не объявляет) остановку "Старый универмаг" на улице Пушкина, его редкие пассажиры удивляются - разве в этом тихом частном секторе был когда-то универмаг? Но это не ошибка: в конце 1980-х, в начале 1990-х годов здесь действительно существовал старый универмаг, вокруг которого вились длинные очереди. Маленькой меня тоже часто брали туда за покупками, только добирались мы не трамваем, а шли пешком через Семинарский парк. На обратном пути еще заворачивали в рыжую кирпичную школу (Љ31), куда хотели записать, но так и не взяли. Наверное, поэтому я хорошо помню все, что там было, и кто там был.
В отделе канцтоваров на 1 этаже справа, нам, первоклассникам, в 1989 году продавали то ли 15, то ли 20 тонких тетрадок по справке из школы. На справку продавщица ставила синюшную размазанную печать, чтобы кто-нибудь хитрый не отхватил по второму кругу. Учиться мне не хотелось, предсентябрьские сборы не радовали, и я плотоядно поглядывала на терпко пахнущие деревянные линейки, угольники и транспортиры. Ими не чертили ни линий, ни квадратов - их грызли, стачивая уголки до основания, как молодые бобрики хлипкую осинку. То ли целлюлозы нам не хватало, то ли совести, но привычка точить клыки о древесину осталась.
Слева на 1 этаже - вечно переполненный народом продуктовый отдел. Продавалось ли в нем еще что-то, кроме компота из слив в больших банках и яблочного пюре, не припомню. Может, иногда завозили пошехонский окаменелый сыр, мороженую мойву или даже колбасу по 2.20, да мы никак не попадали на этот праздник - дефицит мгновенно расхватывали окрестные жители. Хотелось ли что-нибудь стащить оттуда? Разве что двузубую вилку, которой щупали батоны. Она висела на грязной серой бечёвке, прилепленная к стыку деревянных поддонов, а потом исчезла - сразу, отовсюду, чуть ли не в один день, из старого универмага, из булочной в нашем доме тоже.
На 2-м этаже - галантерея, одежда, обувь, косметика, бижутерия. В застекленных кубах лежали расчески, мыльницы, носовые платки, футляры для зубных щеток, все бледных расцветок, а на стеллажах пылились чиновничьи портфели из кожзаменителя и дамские сумки устаревших моделей. Косметику обычно представлял вазелин "Норка" - его брали ради изящно изогнутой черной норки на коричневой крышке: голышам они заменяли тарелки. Попадалась плохонькая губная помада, тянувшая прогорклым животным жиром, тени для век, липкая тушь, румяна в плошечках. Из бижутерии больше всего мне нравились заколки с огромными зубатыми "пастями", как у глубоководных рыб. "Пасти" были совсем маленькие, средние и огромные. Еще продавались украшения из неблагородных металлов - у меня до сих пор валяется посеребренный перстень с финифтью, который я расплющила, задев рукой край стола. Мама стояла за ним в очереди на открытии старого универмага полдня.
С одеждой там был полный швах. Не забуду синие ворсистые гамаши, траурные халаты, гигантские спортивные костюмы, серые простроченные ватники. Теперь эти вещи встречаются на аукционах, и очень жалею, что не смогла прикупить что-нибудь, продержать лет 25, а потом выставить на еBay.
Отдельно - люди старого универмага. Скопление в нервозных очередях притягивало, говоря по-современному, всяких фриков и неадекватов. Даже вполне вменяемые покупатели начинали свариться с продавщицами, а те прятали жалобную книгу, подвесив ее высоко, чуть ли не под самый потолок. Появлялись первые ласточки перестройки - политические сумасшедшие. Очередь их старалась обогнуть с жалкой улыбкой на лицах, так как они либо разговаривали сами с собой, бубня под нос о коммунизме, либо встревали в чужие разговоры и переводили все на политику.
Являлись фантастические старухи. Все в черном, в синем, в мужниных пиджаках, в разбитых башмаках, с котомками и серыми заштопанными мешками, с клюками и в скорбных платках. С этих старух было можно рисовать картины народных бедствий. Мне почему-то чудилось, будто все они приезжают спозаранку из глухих сёл, а в мешках лежит краюха серого хлеба и затертый добела нищий кошелечек. На самом деле это были в основном городские бабушки из частных домиков неподалеку, регулярно "дежурившие" - вдруг привезут мясо или масло. Добрая весть заставала их порой в домашнем затрапезе, в запачканных фартуках, в стоптанных тапочках, с мешками для свежескошенной на Семинарке травы, и старухи летели застолбить место.
Агония старого универмага растянулась до середины 1990-х. Эпоха всеобщего дефицита неожиданно кончилась. Госторговля умерла. Частная лавочка и бильярд в нем не прижились. Несколько лет он стоял с огромным замком на двери. На запыленные, забитые досками окна прохожие прилепляли яркие обертки и писали черными маркерами разные слова.
Старшеклассницей, прогуливая школу, я изредка забредала в этот некогда обожаемый район - и мало что там узнавала. Громадина старого универмага казалась мне совсем мелкой. Лестница за створками дверей была не настолько уж высокой, чем когда по ней поднималась с мамой или бабушкой. Сиреневая штукатурка слетела с соседних домов, они стали бежевыми, рамы выгнулись, балки провисли, никто не решался залезть на чердак. Деревья в палисадниках разрослись, кусты ощетинились, и я ощущала себя какой-то чужой девочкой, приехавшей сюда из иного города, будто это не Орёл, а параллельный мир. Красно-желтые бока трамваев облезли, только номера были все те же. На меня грозил упасть забор с тяжело прибитым рядом почтовых ящиков, давно не глотавших писем.
Наискось от старого универмага стали продавать гробы и стройматериалы. Буйные травы пробивали в асфальте дырки, сквозь которые виднелись гладкие серые булыжники. Трамвайные рельсы зарастали сухими сорняками. Любимые места детства выглядели печально.
Теперь в бывшем старом универмаге магазин "Магнит", и он не представляет никакого интереса. Даже фотографировать его неохота. Обветшалый фасад невразумительного цвета, облупленная штукатурка фундамента, разрущаемая непослушными одуванчиками, смешные рога антенн на прохудившейся крыше. Остался лишь беловато-серый ледяной пол первого этажа, ступая по которому, невольно погружаешься в далекие воспоминания. Совершенно не верится, что там, где теперь одиноко стоит заблудившееся такси, когда-то кипели споры и драки; что на самом деле были такие люди, товары и цены. Зато теперь обращаешь внимание на все то, что раньше ускользало. На улицу Пушкина, на ее старинные деревянные домики с резными наличниками, истертыми каменными ступенями. На колючие древние боярышники, на раздвоенные липы, на лиственницу, обветренную флагом. И на пестрых кур, выгуливаемых хозяйкой по узкой полоске зелени, прямо у трамвая - хорошо, пока еще без шлейки и намордника. Город все-таки.
Сейчас трамвайную остановку "Старый универмаг" переименовали в "Железнодорожный техникум". Но и она устарела - теперь это ж/д институт. На улице Пушкина давно другие точки притяжения. Магазины, кафе "Маг" с лягушкой, киоск с фруктами и шоколадками у 31-й школы, зверски рекламируемые резиновые шланги. Несколько лет назад на одной калитке красовался золоченый герб - лев держит в лапах извивающуюся змейку. Старый универмаг еще иногда всплывает в разговорах местных жителей, но пройдет время, и этот фантом тоже исчезнет.
Семинарский парк.
http://avit-al.livejournal.com/96229.html
В детстве меня водили гулять в Семинарский парк - другого ближе не было. Шли почему-то не напрямик, а окольными тропами: мама сворачивала с 1 Курской в конце улицы Русанова, тащила вверх по склону, засыпанному размытыми осколками старых рыжих кирпичей. Я хваталась руками за одиноко стоящее дерево или цеплялась за колючие ветви древнего шиповникого куста. Дальше уже виднелась пыльная дорожка - сразу от нее начинался Семинарский парк. Его заложили еще в середине 19 века при Орловской духовной семинарии, но и после ее упразднения в 1918-м этот парк оставался местом спокойных прогулок. Деревья, разумеется, росли уже другие, в здании семинарии располагался железнодорожный техникум, но Советы сохранили Семинарскому парку и Семинарской улице "клерикальные" названия. То ли о нем забыли, то ли сказалось, что орловские железнодорожники в предвоенные годы обихаживали другой подшефный парк - Витебский сад, считая "железнодорожным" его, а не Семинарский.
Когда-то Семинарский парк мне казался огромным. Высокие черные стволы вздымались в небо, а когда дул сильный ветер, верхушки качались, словно живые. Под деревьями росла шелковая яркая зеленая трава, Попадались мелкие белые цветочки- звездочки, пышные метелки, даже, наверное, в темном сыром углу таилась пара-тройка ломких папоротников. С краю парка, перед техникумом, тогда стояли учебные траншеи, дзоты и непонятные сооружения, очень напоминавшие препятствия для триеровки служебных собак - горки, лабиринты, барьеры. Висели еще стенды по ГО и ЧС - хари в противогазах, силуэты атомного гриба, убежищ и т.п.
Еще около Семинарского парка в 1980-е была база потребкооперации с расценками на сушеные фрукты, грибы, ягоды, травы, прибитые к ржавому железному листу. Мне тоже захотелось насушить летом в деревне сноп продырявленного зверобоя, привезти и сдать его сюда. Но сказали, будто база ничего не принимает у детей - нужен паспорт. Так во мне удушили Чичикова, о чем, наверное, жалеть не стоит, но немного обидно.
Места эти всегда воспринимались настолько личными, домашними - "приватными", как сказали бы теперь, что, увидев в первый день каникул свой 1 "б" класс, шагающий строем по семинарским дорожкам, я расстроилась и перепугалась, ревнуя "свой" парк. К счастью, учительница не стала втаскивать меня в эту муравьиную массу, крича - а что ты здесь делаешь, Мельникова?
..... Теперь Семинарский парк смотрится старым и заброшенным. Громадных деревьев, посаженных еще семинаристами, уже почти нет. Да и те, что наскоро воткнули в 1940-е годы после немецкой вырубки, тоже уже не молоды и больны. Зимой на белом снегу бросается в глаза черная осыпь отлетающей коры. Летом в деревья-великаны подозрительно часто попадают молнии, и они медленно тлеют, не загораясь от накопленной сырости. Давно засыпаны траншеи, убраны дзоты, на краю у оврага растут гаражи, некогда густые заросли поредели, чернеют кострища.
Семинарская аномалия (станция, улица, овраг)
http://avit-al.livejournal.com/97839.html
Кроме Семинарского парка, про который уже рассказывала, в нашем городе есть: глубокий, разветвленный Семинарский овраг; Семинарская улица; а еще на форуме orel-story прочитала, что у Семинарского оврага имеется "своя собственная" железнодорожная станция, тоже Семинарская. Она еще фигурирует в расписаниях РЖД то станцией, то платформой, но останавливаются ли на ней поезда или только притормаживают на полминуты, не знаю. Зато в 19 веке здесь был орловский вокзал Љ2 (Елецкий, или Орёл-2), для поездов, идущих в Елец. Ст. Семинарская существовала с конца 19 века до 1970-х годов. Затем ее заменили Лужки, лишние рельсы убрали, здание вокзала развалилось, и в наши дни о том уже мало кто помнит.
На этом форуме в "Умерших железных дорогах", вот что написано о ст.Семинарской ".... под ж.д. мостом на 1 Курской до конца 1990-х можно было увидеть два пути. Один из снятых путей это была соединительная ветка между станциями Кромская и Семинарская. Она начиналась у ж.д. моста через Оку, шла рядом с существующей веткой Орёл-Брянск вдоль Курских улиц. В районе Элеваторного переулка поворачивала в сторону элеватора, вдоль оврага и выходила к станции Семинарской. ...... В походе по ней в 2008 году обнаружены остатки шпал, светофоров, кабельного оборудования....."
Теперь "овражная" Семинарская - переферийный загончик у кольца 3 трамвая в конце улицы Пушкина. Там неожиданно доносятся из громкоговорителя строгие женские голоса и лязг поезда. Уже пахнет раскаленными рельсами, нефтью, шпалами, но путей не видно - их загородили белеными кирпичными постройками. В них открыта дверь (сыро, проветривается) в черноту и пустоту. Стоишь и не знаешь, что выбрать, куда лучше свернуть. Направо - Новосильская улица, которая ведет назад (?), к жасмину, особнякам, лужам. И к котам с тараканами (рисунки на заборе центра детского творчества в середине Новосильской).
Дарья daria_iz_orla потащила меня налево, где пришлось проходить под тремя железнодорожными мостами. От них идет Семинарская улица (официально - в честь станции, которая в честь оврага, а овраг в честь семинарии и парка). Тут-то мы попали не в Семинарский овраг с колючками, а пришли к "Похоронному дому". Да, именно так называется склад ритуальных принадлежностей! За решетками выставлены образцы надгробных плит. На стенах развешана веселенькая реклама гробов. Простых, лакированных, инкрустированных, обшитых и необшитых. Зеленых, голубых с золотинками, фиолетовых с белой бахромой, красно-черных. Ошалев от гробов, как мастер Безенчук у Ильфа и Петрова, споткнулись о...... настоящую человеческую кость. Ребро Адама аккуратно обглодано. Рядом лежал обрывок траурной ленты с надписью "любимой". Видимо, он ее не любил и, купив венок, ленту оторвал. Дополняли готический антураж свинцовые нависшие тучи, ветер, колышащий метёлки, материализовавшиеся черные коты......
Поднимаешься по наклонной тропинке на насыпь, перепрыгиваешь две желтых трубы и у шпал трогаешь нежные хвощики, растущие прямо из гравия. Заканчивается все это четвертым (!!!!) железнодорожным мостом, через который страшно проходить (дырки!). Дальше уже - Выгонка, завокзальный микрорайон, где когда-то местные жители пасли скот, а вчера блеяла коза у шашлычной.
Мост над рельсами.
Страшноватым местом казался мне раньше высоченный переходный мост у железнодорожного вокзала. Я его ужасно не любила. Это действительно была неудобная конструкция с множеством железных ступенек, сквозь просветы в которых угрожающе блестели отполированные рельсы, завывал волчий, пронизывающий ветер и торчали колючие ветки вокзальных ёлок. Казалось: боишься - не ходи! Но в эпоху тотального дефицита 1980-х годов частенько приходилось мотаться по привокзальным магазинам - их лучше снаюжали от железной дороги. Еще нужно было завернуть за билетом на знаменитую "колбасную электричку". Купить медовых коржиков и пирожных - в буфете под большими буквами "ОРЁЛ". Помню, плакала, отказывалась взбираться на эту громотуху. Ведь она того гляди рухнет на высоковольтные провода! Есть же обходные пути! Но папа был неумолим. Только через мост! Надо же воспитывать характер!
Иногда я все же туда залезала, но стремилась поскорее уйти, ни разу не посмотрев вниза. Порой мне снились кошмары: как падаю с этого моста прямо перед поездом или ноги соскальзывают со ступенек, зависаю между проводов. Получив свои 600 вольт, просыпалась. Потом никто больше меня чере мост переходить не заставлял, но я этому нисколько не огорчилась.
Теперь переходный мост вобновленный, крепкий и.... не настолько уж высокий. Я выросла, а может, его нарочно снизили, не знаю. Но только он совсем не такой. Даже грозная надпись - СТОЙ! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ! с желтым зигзагом молнии смотрится неубедительно. Какие-то придурки закрасили слово "опасно", молнии облупились сами собой. Да и внимания он особо уже не привлекает. Мало кто его фотографирует - все бегут к антикварному черному паровозу "овечке" и к статуе орла из веников (пл. Прикокзальная, напротив ДК ЖД). "Овчечка" времен гражданской войны выкрашена в бодрые красно-черные цвета и на нее (при желании) можно даже залезть.
Набережная Дуьровинского и железнодорожный мост.
http://avit-al.livejournal.com/124686.html
Скоро обещают замуровать в гранитные тиски часть набережной Дубровинского. Пока это не случилось, спешу вспомнить ее дикой, заросшей, какой она была в восьмидесятые-девяностые. Меня вели на речку по улице Русанова, мимо железнодорожной больницы с толстыми зелеными тумбами ворот и бесконечным повторением жирной буквы Ж в черном узоре ее облупившейся ограды. Мимо маленьких деревянных домиков с кривыми яблонями и куцыми плисадниками. Мимо пожарной части. Ее зеленовато-бледная каланча в стиле суровых 30-х былаа видна из окна нашей девятиэтажки, и я могла рассмотреть в бинокль дежурного, лежа на подоконнике в зале. На асфальте у пожарных сушились мокрые плотняные удавы-шланги, открытые двери гаража показывали отмытые бока оранжево-белых машин со сложенными яркими лесенками. Проверив, не прохудились ли "змеи", шли дальше, к дому на улу улиц Русанова и Фомина. На крыше его и сейчас прилеплена маленькая, всего в пару-тройку квадратных метрах, будочка-пристройка. Мне всегда хотелось туда взобраться. У бледного дореволюционного здания 27-й школы начиналась река Ока. Почти наискось от школьного двора с берега в воду уходили узкие, скрипучие деревянные мостки. С них, еще не сгнивших, не обвалившихся, удили рыбу и даже пытались полоскать белье в серой воде. Вскоре это стало невозможно - швейная фабрика "Радуга" сливала в реку разноцветные отходы красилен. День вода у набережной Дуьровинского была красная, день синяя, день зленеая или филиолетовая. Пятна краски зимой не рассасывались. Они долго плавали, окаймляя границы прорубей. Носиться по мосткам, прыгать и подходить к самой последней дощечке детям категорически воспрещалось - а то утонем. Некоторые особо мнительные мамы держали своих непослушных чад за края одежд и грозились привязать, если им казалось, чтомы неосторожно ступаем по подпрыгивающим деревяшкам. Сидеть на мостках, свесив в реку босые ноги, тоже почему-то не разрешалось.
По всему низкому берегу рыбаки вырыли уступы - их глинистые срезы защищали спины от холодных утренних ветров, а в утрамбоанных углах лежали забытые консервные банки с разсползающимися розовыми червями, корки хлеба, пустые бутылки и бумажки.
Вода в Оке была еще не заболоченная, не тинная, без кувшинок и ряски. Сквозь нее виднелись мелкие черные рыбки, осколки гранита, кусочки спресованных углей и размолотый в щепы рыжий кирпич. С углем все ясно - ближайшие частные домики топились углем, крошки его смывались со дворов в Оку. А кирпичи, вероятно, остались от "быков" взорванных в войну мостов. Современные мосты были построены на тех же местах, и под ними плавали куски ржавеющей арматуры. Между этими двумя воссозданными мостами тянулся третий - мост Дружбы. Под ним, на гладкой серо-бежевой печаной отмели, шныряли длинные узкие ужи, плавали черные, в крапинку и в сеточку, раздутые пиявки. На песок маленькие волны выкидывали пустые плоские серые ракушки- двузубки. Внутри их раковины отливала тоним слоем натурального перлмутра и я их собирала, надеяясь нарезать себе пуговиц. Но ракушки ничем не удавалось расщепить. Уже большой, лет в 11-12, хулигански вскрыла живую двузубку, выковыряла пласт розоватого мяса, пощупала "ногу" и отшвырнула убитый моллюск в тростники.
В девяностые веселые компании их ели - раскалывали створки плоскогубцами, вынимали мякоть и жарили на костре, наткнув на тонкие веточки растущих рядом ракит. В те же 90-е на берегу Оки пастух водил небольшое, голов в 7, понурое коровье стадо. Буренки лениво обмахивалисьхвостами и громко мычали, пережевывая истоптаную загорающими траву. Кто придумал водить их пастись прямо около набережной - не знаю, но потом стадо исчезло.
У железнодорожного моста, притягивающего своими бордово-бурыми мощными железками и лязгом проходящих электричек, начинался известняковый, желто-серый обрыв Оки. Внизу его, огроженная натянутой на шаткие столбы колючей проволокой, была прорубленная в известняке дверь (!!!), закрытая на амбарный замок и расписанная непонятными цифрами. Раньше мне мерещилось, будто за ней секретный склад - бочки с ядом, например. Что там на самом деле - не знаю и сейчас. Скорее всего эта дверь прикрывала люк водозабора или выдолбленную пустоту. Однажды от выдуваемой толщи отвалился серо-желтоватый камень размером с хороший валун. На его боку просматривался тонкий отпечаток доисторического папоротника. Камень медленно, но неуклонно сползал к берегу и крошился.
Забираться на железнодорожный мост было страшно интересно даже после того, как одного мальчика убило током, когда он додумался разматывать маггнитофонную ленту, зацепив ее о контактный провод. Несмотря на эти страшилки, в начале-середине 90-х я туда частенько лазила. К нему вела с улицы Магазинной тонкая тропинка под бетонным забором, а на сам мост нужно было медленно подниматься по разломанным бетонным ступенькам без перил, стараясь удержать равновесие на пугающей высоте. В те годы эта ветка была позагруженней, но все равно редко доводилось очутиться на мосту, когда по нему несся поезд.
Пару раз пробегала электричка или медленно тащился древний товарняк с прицепленными к хвосту черными помятыми бочками. Слезать с железнодорожного моста оказывалось еще неприятней, чем взбираться - глаза сами опускались в развернутую пропасть, ослепляли солнечные блики, отражающиеся от реки. Упадешь - костей не соберешь. Сейчас РЖД заботливо избавит вас от этой опасности: со стороны Козьего парка, на том берегу мост стерегут охранники и овчарка. Длина ее цепи равна ширине моста, клыкастая пасть досанет всякого, кто рискнет пройти, почти вжавшись в ограждения. На мосту так же запрещено прыгать, кричать, плеваться, есть, курить и фотографировать (?????!!!)
Мой Орёл. 36 меридиан улицы Ливенской и Афанасьевское кладбище.
http://avit-al.livejournal.com/126390.html
Стоит только приблизиься к развилке дорог на 1 Курской, у женского монастыря- будь осторожен! Ты попадаешь под 36 меридиан, проходящтй, если карты не врут, где-то здесь. Меридианы - линии условные, но мысль о том, что они режут земной шар, словно нож - апельсин на дольки, беспокойна и неприятна. Это, получается, стоишь на вытоптанном пятачке остановки, на голову твою угрожает упасть ржавый железный цветок с забытой вывески, одной ногой еще на 35-м, а другой - уже на 36 меридиане? Мимо пробегает незримо "разрезанная" собака - хвост ее там, голова и уши - тут, а где пребывает ее вертлявое туловище - ни один навигатор не подскажет. Беги, собачка, дальше! Тут много странного. В советское время цех резинового завода "Вулкан" располагался ..... в монстырской церкви. Адское шипение варящейся резины раздавалось под высокими почернелыми сводами. Церковь потом открыли не сразу - ее долго, мучительно отбеливали. Да и сейчас еще торчат в начале улицы Ливенской гигантские металлические резервуары, чуть прикрытые тополями, цепляются обветшавшие производственные конструкции а ля "Метрополис" - рудименты советской промышленности. Остались спиртзавод, хлебкомбинат, элеватор, крупорушка. Есть на Ливенской супермаркет, автозаправка, автодром, спецавтобаза, эвакуатор, стойбище поломанных машин, в чьи дырявые бока хитрые граждане втыкают после нового года мертвые ёлки. Был даже магазин конской упряжи. Купи себе хомут с седлом, встань на четвереньки и скачи галопом, соперничая с транзитными грузовиками! Так же на Ливенской можно полностью экипироваться в камуфляж любой армии мира, устроить понарошную войнушку (предложение отменяется - идет настоящая война).
Ливенская улица упрямо ползет в гору. Внизу ее тянется узкая лента железной дороги - ст.Семинарская, а за ней сползает в овраг старинное Афанасьевское кладбище. Сколько раз мое сердце прыгало от страха, когда оттуда мелькали маленькие красные огоньки! Я думала, это светятся огнём св.Эльма металлические кресты на могилках или горят невыспанные глаза оборотней. Потом оказалось - это свет железнодорожных семафоров. Весной и осенью со стороны улицы 5 августа Афанасьевское кладбище выступало черным островом голых ветвей, грачей и синих колючих решеток. У нас оно считалось местом сборищ сатанистов, я туда ни разу не спускалась. Особенно жутким стало оно после того, как на этом кладбище сгорела деревянная часовня. Молва приписывала это злодеяние ребятам из моей 11 школы, классом старше. Якобы это было жертвоприношение дьяволу. Местные жители байкам не верили, преспокойно ходили, огибая кладбище, на Леввовражную оптовую базу за колбасой, бананами и белорусскими глазированными сырками. Супермаркета на Ливенской тогда еще и в помине не было. Левоовражная его вполне заменяла. Затем в Семинарском овраге построили гаражи, почти соседствующие с могилами. Это тоже никого не отпугнуло. Только я одна все еще трусила. Впервые пошла посмотреть на Афанасьевское кладбище в 2011, выбрав преркрасный день бабьего лета. Оно оказалось безлюдным, с побуревшими свернувшимися папоротниками, яркими осенними цветами - и неожиданно всплывшим в низине оврага жилым домом. Единственный ход к нему пролегал через кладбищенскую тропинку, а огород отмежевывался старыми могильными оградками. Картошка и помидоры росли прямо среди крестов. На деревьях выскочили склизкие грибы.
Дом на Старо-Московской..
Почти у каждого есть свой любимый дом. У меня - тоже. Он невысокий, из белого кирпича с красноватым окаймлением окон. Втиснут между забором бывшего детского сада и ссохшимся деревянным домиком неопределенного цвета. У него почти нет двора, только мини-дворик около осыпающейся известняковой стены. Окна его выходят на чужие огороды или смотрят на заросшие травой трамвайные пути. Около дома - дряхловатое дерево, раскидистный ясень с яркой, раньше всех желтеющей листвой. Ботаники уверяют, что это - клён ясенолистный, но для меня он все равно ясень. Почти напротив - почерневший дореволюционный амбар со мхом на крыше и порослью чистотела у просевшего фундамента. Летом на Старо-Московской вымахтвают полутраметровые ничейные мальвы. Их верхушки можно рвать с балконов первых этажей, раскрыв отсыревшие лакированные рамы. Возвели этот дом в 1990-е, когда строилось мало даже в центре, и он невольно приковывал к себе внимание. Мне приходилось часто проходить мимо него, прогуливая школу или спеша на остановку. С этим домом на Старо-Московской я непонятно почему связывала свои подростковые надежды на счастливое (и несостоявшееся) будущее, на размен и разъезд, на другую школу ...... Понимала, что это глупо, но, как бы то ни было, старо-московский дом от меня не уходил. Хотела того или нет - постоянно пробегала рядом, боясь долго на него смотреть, словно запоминая в последний раз. И все равно этот дом оставался недостижим.
На той же улице, чуть дальше, перед "утюжком", в 1990-е появился стихийный мини-рыночек. В 13-15 лет специально ходила, сначала поглядев на дом, пялить заревнные глаза в большую витрину одного киоска. Рассматривала остроколье заточнных ярких помад, баночки, флаконы и тюбики, карандаши и коробочкм, всевозможную бижутерию. Очень хотелось поскорее вырасти, ходить не в темно-зеленых первых джинсах "Джордаш Бэйсикс" с тинейджерскими синими кросовками, не в водолазке под джинсовую жилетку с крупными "панковскими" булавками - а быть взрослой, кудрявой, носить черную бархотку с черным сердечком на шее. Джинсы эти были чудовищно длинные, поэтому, не рассчитав, очень коротко подрезала штанины, которые пришлось пришивать обратно и уже по новой подрезать. Зеленый бархатистый клок и пыльная бархотка с черным пластмассовым сердецком валяются у меня до сих пор. Неизвестно почему я тогда была этой бархатистой удавке очень рада. Вот так мне это запомнилось отрочество - Старо-Московская, дом, в котором мечтала жить и не была никогда, соблазнительный киоск у "утюга"....
Мой Орёл. Лужки и около Лужков.
Пересекаяясь с железной дорогой на Брянск, улица Гагарина превращается в Городскую, а после нее, за унылым мостом, начинаются уже Лужки. Это - бывший пригородный поселок, давно включен в черту Орла. Но все равно многие не считают Лужки законной частью города. Дичайшая даль сталепрокатного микрорайона - город, Новая Ботаника - город, даже Зареченский - город, а Лужки - нет? Несправедливо, но все потому что Лужки близки и далеки. 9 автобус, известный своим пессимистическим перечнем остановок (школа-железобетонный комбинат-кладбище - озеро) - ходит редко. 16 автобус исчез. Маргрутки вечно забитые, а вся улица Городская - сплошная пробка. На Городской стоит высокий металлический стул-трон, изящно выкованный, с удобными ступеньками. Летом он раскаляется, немного не добирая до температуры электрического стула. Так же на Городской есть хозяйственно-строительная база "Лесоторговая", где можно обзавестись муляжем крокодильей пасти, декоративными статуями, обмотаться колючей проволокой, запастись обоями, красками и прочими атрибутами ремонта; утащить литую тяжеленную пушку, выбрать камни для сада камней.
Кроме Городской, к Лужкам можно подобраться в обход ее, по узким раздолбанным улочкам за железнодорожной насыпью. Эти архипелаги частного сектора возле бывшего завода шестерен и не знаю, бывшей ли или действующей фабрики ёлочных игрушек "Победа" - проезжие условно. Асфальт им заменяет крупная щебенка, закупаемая и разравниваемая домовладельцами за свой кошт. Придется продираться, задевая чьи-то палисадники, падая в забор или получая в морду колючей веткой. Автомобилитам под ноги - вернее, под колеса - кидаются взбудораженные курицы. Солнце жителям этих улиц заслоняет насыпь. Оно появляется из-под нее, словно стесняясь осветиить гигантские свалки, разросшиеся кусты и скамейки из ошкуренных поваленных деревьев. Это одно из самых свалковых (свалочных? Сволочных?) мест в Орле. Чего там только нет! Кровати с продавленными матрасами и спинками, дырявые тазы, остовы машин, лысые покрышки, недоехавшие до Грушевского, всевозможные строительные отходы и отбросы, пластиковая хрень - все служит чудесной инсталляцией обеим сторонам железной дороги. Свалки иногда убирают, но они вырастают вновь. Такие они, улицы Линейная ( с тупиком), Заводская (без тупика), Скульптурная, Игрушечная, Стеклянный переулок - и Стеклянный тупик!
Таинственная башня на Грузовой.
Для меня одной из ее достопримечательностей была миниатюрная булочная на Грузовой улице. Хорошо помню ее, занимавшую узкий деревянный дом с закрытыми на железные засовы рыжими ставнями. Булочная была настолько тесна, что покупатели смиренно ждали машину со свежим хлебом на вытоптанной трамвайной остановке, не заходя внутрь. Хлеб разгружали через специально открывавшееся отверстие, сразу же запиравшееся на засов.
В конце Грузовой улицы вагончик трамвая неизменно проезжал в считанных сантиметрах от развалин кирпичной башни. Маленькой я всегда ждала этого экстремального поворота, поражаясь, что трамвай не слетает с рельсов и преспокойно едет дальше. Кирпичная башня с покосившимся куполом, чьи кирпичи облюбовали вороны, в моем воображении быстро превратились в обиталище ведьм и привидений. Детские фантазии рождались неспроста - им способствовали разговоры пассажиров и окружающий пейзаж. Башню они называли то монастырем, то заброшенной мельницей или железнодорожным складом. Пока я ломала голову над тем, что же находилось в этой башне раньше, трамвай благополучно объезжал ее и шел дальше мимо развалин Иверской церкви. Ее потемневший кирпичный контур выплывал из хмурого тумана огромным пятном. За этими печальными руинами прятались высокие тополя с уходящими в облака черными точками грачиных гнёзд. Зимой, в метель, было неуютно проезжать мимо этой башни и развалин церкви. К резким скрипам трамвая добавлялась унылая, воющая "песнь" ветра, загнанного в пустоты и выщерблины старинной кладки. Ветры, снега и ливни год за годом вымывали труху из середины кирпичей, оставляя соединения в целости и сохранности.
Позднее, в 1990-е, я уже нечасто бывала в том районе. А когда все-таки оказывалась там, удивилась, насколько все переменилось. В середине 1990-х отреставрировали и побелили казавшуюся безнадежной Иверскую церковь. Год за годом растущие новостройки, теснили старинные домики бывшей Предвокзальной слободы. Лишь одна таинственная башня на повороте Грузовой улицы оставалась неизменной вплоть до конца 1990-х. Но на рубеже веков пришел и ее черед - торчащую на углу башню снесли вместе с соседними постройками, чтобы освободить место для возведения новой многоэатжки. Зато часть пристроенной к ней стены не поддалась - кирпичи оказалось невозможно оторвать друг от друга даже сто лет спустя. Стену оштукатурили, покрасили и оставили в покое.
Исчезнувшие объекты всегда кажутся загадочными. Они не пропадают без следа, но остаются фантомами в коллективной памяти города. Так вышло и с давно несуществующей башней на повороте Грузовой улицы. Очень долго для меня оставалось неизвестным даже ее вероятное предназначение, не говоря уж об истории! Чем меньше достоверных фактов, тем больше экстравагантных версий она порождала. Монастырская темница?! Кузница?! Часовня?! Водокачка?! Оружейный арсенал соседнего военкомата?! Потом, правда, выяснилось: судя по всему, эта башня - образец рядовой хозйственной постройки начала 20 века и относительно недавно была мельницей.
Валявшиеся вокруг нее металлические круги, скобы, решетки остались, по-видимому, от брошенного мелькомбината (мельзавода). В послевоенные годы это было небольшое производство рядом с грузовым двором товарной станции. Мелькомбинат приспособил участок с дореволюционными строениями под свои нужды. Пригодился и старый, но еще крепкий забор, и кирпичная полая башня с обваливающимся верхом - в ней разместились всевозможные механизмы. Мельзавод на Грузовой улице входил тогда в систему снабжения орловской железной дороги. Он обеспечивал свежепомолотой мукой хлебозавод у Семинарской станции и пекарню-кондитерскую в переулке Багажном. Кто знает, может, это был один из секретов удивительного вкуса "железнодорожной" выпечки? Когда-то мельзавод дал название Мельничному переулку, но переулок был упразднен еще в самом начале 1970-х годов. В 1980-е годы это предприятие уже закрылось - маломощное производство не шло ни в какое сравнение с гигантским комплексом на Ливенской улице. О мельнице вскоре забыли.
В 1990-е тут вспыхнул пожар, уничтоживший последние остатки мельничного имущества. Как это выглядело всего несколько десятилетий назад, теперь возможно представить только по воспоминаниям и архивным фото. "Таинственная" башня, жестоко "разжалованная" в обыкновенную мельницу, находилась примерно там, где сейчас открыта частная стоматологическая клиника.
Странные улицы города Орла.
Автогенный переулок. Режет? Не бойтесь, это еще только начало списка!
Автогрейдерная улица - весной 14 года по ней носилась на автогрейдере бешеная лиса
Банный переулок
Бетонный переулок - пока никого живьем не забетонировали. Но могут.
Ватная улица
Восход переулок
Высоковольтная улица - вся под жутким напряжением!
Деревообделочная - нет, там никого не обделывают до древесного состояния, но неподалеку- мебельная фабрика.
Детский переулок
Зеленый ров - вообще-то улица, а не ров.
Игрушечный переулок
Кинопрокатный обходится без кино.
Кирпичный проезд
Крутой переулок!
Курганный проезд живет без кургана
Левоовражная улица - овраг справа (смотря, конечно, в какую сторону идти)
Лесная - ни лесинки
Металлистов переулок
Нижний переулок - примостился на верху обрыва
Орбитный
Охотный
Поперечный
Почтовый переулок без почты
Прожекторная улица не освещается прожекторами
Ракетный переулок
Свободы улица - уже ликвидирована
Скульптурная улица - без скульптур
Солнцевская улица - солнце ей заслоняет водонапорная башня и высотки
Стеклянный переулок - как по нему ходить, не поранившись?!
Тракторный проезд отродясь не видел ни одного трактора.
Транспортный переулок, по которому ходит мало транспорта.
Угловой
Шахматный проезд, не имеющий ни малейшего отношения к шахматам.
Шпагантный переулок без шпагата
Хлебный переулок, где не выпекается и не продается хлеб
Хвойный без хвои
Ягодный - без ягод (правда, вдали маячит плодово-ягодная станция)
Попадаются в Орле и вполне правильные наименования: Автовокзальная - у автовокзала; Дорожный переулок и Придорожная улица - у дорог; Гористый и Холмистый переулки действительно спускаются под уклон. Керамический переулок, где была (есть ли?) керамическая (и кондитерская!) фабрика. На Лесоторговой улице торгуют стройматериалами. Маслозаводской и Пищевой переулки - у маслозавода; Парковый переулок - на пути в Семинарский парк; улица Приовражная близка к оврагу. Рыночный переулок - на центральном рынке; улицы Станционная и Узловая - у ж/д.
Интересна коллекция орловских "железнодорожных" названий. Большая часть их присвоена улицам, расположенным рядом с ж/д вокзалом: Привокзальная улица и площадь, Старо-Привокзальная, Багажный переулок, Грузовая улица, Грузовой двор, Электровозная улица. Или за вокзалом, на Выгонке (Деповская, Паровозная, Семафорная, Рельсовая). Но не все. С улицы Железнодорожной или с Локомотивного переулка до железной дороги - топать и топать.
Неизвестно и то, откуда взялись в Орле "географические" названия? Почему их так много?! Да, есть исторически сложившиеся - четыре Курские улицы (было пять, но 5-я Курская стала Фомина), улица Ливенская. Никто не оспаривает законность существования Болховского шоссе, Карачевского, Кромского, Московского и Старо-Московского, Новосильского - и точно таких же улиц с переулками. Все они ведут куда написано. Или вели раньше, оставаяясь историческими дорогами. Улица Брянская - действительно тянется вдоль ж/д на Брянск. Но другие! С Ростовской улицы не уедешь в Ростов. С Молдавской не попадешь в Молодову. С Кавказской улицы вряд ли отправишься на Кавказ, а Украинская на Веселой слободе ведет к Сибирской, сразу навевая невеселые мысли о лагерях и ссылках. Есть у нас переулки Балтийский. Белгородский, Волгоградский, Клинцовский (Клинцы - город в Брянской области), переулки Крымский, Мценский, Рижский, Самарский, Харьковский. Улицы Елецкая, Калужская, Кромская, Минская, Нежинская, Севастопольская, Серпуховская, Смоленская, Тамбовская, Тульская, Челябинская, Черкасская, Черниговская. В этом пестром наборе трудно отыскать хоть какую-ту логику. Наверное, тыкали пальцем в карту - так, что у нас тут рядом? Зато города-побратимы Орла отсутствуют напрочь. Только Козий парк иногда официально именуют Разградским, в честь болгарского города, да магазин был в Рядах.
Судя по всему, многие названия в Орле давались (и даются) наугад. Бывают такие, от "логики" которых впадаешь в ступор: у кольца трамвая Љ4 - переулок Янтарный. Янтарей там никогда не добывали и не обрабатывали. Почему назвали? Да пришло в голову! Раздобыла официально утвержденный в прошлом (2013) году список городских наименований. Почерпнула из него немало удивительного. Не знала, что в Орле осталась еще улица Чекистов (можно ли по ней ходить? Не арестуют?), Конная улица. Лебединый переулок и т.п. Такого абсурда, скажете, везде полно. Соглашусь. Но мы все равно отличаемся.
К примеру, в 1990-е в Орле вернули исторические названия нескольким центральным улицам - Васильевской, Карачевской. Покровской, переулку Воскресенскому. Остальные остались советскими. Не дожидаясь решения властей, местные жители сами устанавливают на своих домах недешевые таблички. Если им это нужно, конечно. Уже несколько лет по улице Розы Люксембург обозначено - бывшая Большая Мещанская.
Многие наши улицы носят имена писателей и поэтов, связанных (и не связанных) с Орловским краем. Но даже здесь просматривается советский идеологический подход. "Прогрессивные" обличители старого режима получали важные магистрали, "идейно невыдержанные" - довольствовались окраинными проулками. Где улицы Пушкина, Тургенева, Лескова - знают почти все. Хотя и с ними не все в порядке: дом, где жил Лесков - на Октябрьской улице. Здание, стоящее на месте рождения Тургенева - относится к улице Салтыкова-Щедрина! А отыскать улицу Тютчева, Бунина, Андреева или проезд Фета, проезд Чехова - мало кто сумеет. Некоторые наименования граничат с измывательством. То, с чем боролись литераторы или то, что им к концу жизни смертельно надоело, превратясь в шаблон - то они и получили. Улицы Гоголя и Достоевского - недалеко от старинного мрачного кладбища с разваливающейся оградой и черепом в церковных витражах. Улица Льва Толстого, вегетарианца - очутилась в районе мясокомбината, где немилосердно умерщвляют и разделывают животных. Неистовому критику Белинскому, ненавистнику мещанства, приходится мириться с улицей имени себя, сплошь частнособственной, в историческом мещанском районе Орла. Авторам советского периода достались не слишком благоустроенные уголки. Посмотрите, как выглядит улица поэта Блынского или краеведа-подвижника Афонина, улицы поэтессы Благининой, композитора Калинниникова! Менее известен горожанам другой орловский уроженец - классик советской цыганской литературы Германо. Дороги на улице Германо и соседних раздолбаны неимоверно. Кажется, на них только что потеряла колесо цыганская кибитка....
Отдельная песня - это трехзначные номера кварталов, самый известный из которых - 909. Орёл - город небольшой. Откуда могло образоваться под тысячу кварталов - не представляю. Про новые районы Орла тоже можно поспорить. В каждом городе непременно найдется название вроде Бульвара Молодежи (Бульвар Молодых Дарований?) или Зареченского? За улицы огородно-овощной тематики для новых микрорайонов чиновников уже однажды раскритиковали, но ничего не изменилось. Следуя последним веяниям, улицы новых орловских микрорайонов получают имена деятелей дореволюционной России, неизвестных пока большинству населения. Почему в одних документах улица имени математика Киселева, а в других - графа Киселева? А как отнестись к улицам имени компаний - Алроса, Орелстроевской? Или рекламируется новый микрорайон "Солнечный", на картинках противопоставляется тесному центру - но неясно, где он вообще находится! Нравится ли вам пригородный коттеджный поселок с латинским, но совершенно невыговариваемым названием Субурбия?
Или взять пресловутую улицу Ляшко. Это не то, о чем вы подумали. Она носит фамилию человека, освобождавшего Орёл. Более чем достойно. Но недавние выходки его однофамильца - скандального украинского депутата Олега Ляшко придали ей ореол непотребств. Нет, крокодилов на шлейке еще не водили. Но теперь на Ляшко - шабаш. Не частный тихий сектор, а прям филиал "Правого сектора". То ночные гонки "до столбов", то многотонные трейлеры едва не влетают в пыльные окна, то неадекваты стоят на повороте, застывши мумией, с иконой на веревке, перекинутой через шею. Около Ляшко, почти спускаяясь в Семинарский овраг, на одном из домов виднелся украинский флаг.......
Переулок Дарвина ставит жирную точку в эволюции городских названий.
В Тупиковом переулке.
Еще в Орле оказалось многовато тупиков, тупичков и тупиковых улиц. Но тупик тупику - рознь. С ними еще можно смириться, если старинный район перестраивался, а потом вдруг оказывается, что дальше река или овраг. Так рождается настоящий тупик. Его не всегда украшает табличка с грозной надписью - ПРОЕЗДА / ПРОХОДА НЕТ (а есть ли пролёт, пробег, прополз?) Местные о нем знают, а неместных зачем предупреждать?
Зато часто попадаются тупики рукотворные. "И все, что строим мы - все в стену упирается". Орёл загонял себя в тупик веками. Кварталы частных домов разрастались по принципу "где хочу, там и строю". Даже высочайше утвержденный Регулярный план 1779 года нарушался, о чем свидетельствуют многочисленные отклоненные от линий улиц. Некоторые "не вписавшиеся" здания сохранились до сих пор (разумеется, сильно перестроенные).
Вдобавок уйму орловских тупиков породила в конце 19 века железная дорога, буквально перерезавшая старую сетку городских улиц. 2-я и 3-я Курские заканчиваются ей, а 1-я Курская, напротив, продолжается и после. Есть Линейный и Стеклянный тупики около железной дороги - в Заводском районе, в сторону Лужков, там вообще тупиковое царство. Едешь брянской электричкой и думаешь - сколько хламу может вместить в себя один маленький тупичок, зажатый частными строениями, ржавыми гаражами и "железкой"! Неужели нельзя остановить тупиковую эпидемию? Или это уже традиция? Позже советский индустриальный бум построил "временные" страшенные бараки, жильцы коих попадали в тупик - если не в уличный, то в жизненный.....
Но самый железнодорожный из всех рукотворных тупиков - улица Рельсовая на Выгонке. Она загнана в промежуток между несколькими железнодорожными путями. Со всех сторон - поезда, а сверху еще для полного "счастья" натянуты высоковольтные провода. Можно ли вообще там строить?! Иные улицы постигла неприятная участь раздвоиться: до ж/д - Гагарина (бывшая Безбожников), а после - Городская!
Не застала я ни двух Скульптурных тупиков, ни самого диковинного - тупика Карьерного. Будь он сейчас, наверняка нервировал менеджеров среднего звена. Эти забавные названия просуществовали недолго и были либо переименованы либо ликвидированы по мере застройки.
История тупиков - тоже история города, пусть не слишком парадная. Скорее - летопись градостроительных ошибок )): Тупики самовоспроизводятся: скажем, Тупиковый переулок (около кольца трамвая Љ3). Он в самом деле тупиковый, но сильно сомневаюсь, что так было всегда. Лет 45-50 назад там располагалась хаотичная послевоенная застройка. С тупиками. В начале 70-х годов, вместо того, чтобы устроить ровные, прямые улицы - поступают наоборот. Снесли ветхие сараи, изничтожили несколько старых улиц и переулков. И для чего? После кучу разрозненных строений автоматически приписывают к разным адресам. Переулочек вновь застраивается частными домами, поневоле превращаясь в Тупиковый. То же самое происходило с соседними. Влияет ли название на стоимость домов в Тупиковом переулке - спросите у риэлторов.
Не столь далеко - крамольный Медведевский тупик. Многие даже не догадываются о его существовании. настолько он маленький, запрятанный. Медведевский тупик, и улица, и переулок, и многое другое медведевское - это в честь коммуниста Медведева, погибшего в гражданскую войну.