Как-то после войны я расчищал заросли малинника возле дома. Это были настоящие авгиевы конюшни... Чего только не оставила война.
Там же нашел и охотничье ружье (двустволку) без приклада. Отец починил, сделал приклад, и даже ходили с ним на охоту...
Перед погромом
. Это был знаменитый 1953 год - "дело врачей". Какая-то врач-патриотка "раскрыла" группу врачей-отравителей. Якобы, они долгие годы убивали важных государственных деятелей, членов ЦК партии и добирались до вождей. "Странным образом" более 90% фамилий "отравителей" в прессе оказались еврейскими, а если нет, то раскрывали их новые фамилии-"псевдонимы".
Наступила страшная пора. Евреев выбрасывали с работы, позорили на собраниях, появлялись погромные статьи против "космополитов". Увольняли с работы евреев-профессоров и доцентов. В воздухе пахло погромами.
В Речице тоже была страшная, напряженная атмосфера, хотя евреев тогда еще там было немало. Целые семьи сидели по домам, дрожали, боялись ночных стуков, старались быть "тише воды и ниже травы".
Вот в такой атмосфере наступал мой шестнадцатый год. Хотя еще всей правды я не знал, был слишком советским комсомольцем и даже думал, что не зря выловили этих "врачей-отравителей".
-Только почему так много евреев? Разве все евреи отвечают за них?
Был вечер. Рано погасили свет, заперли ставни на окнах на железные запоры, все двери на всевозможные задвижки и запоры...
Все уже спали, как вдруг в дверях раздался сильный стук. Я проснулся первым и полураздетый хотел выйти в сени, чтобы выяснить кто это. Отца, как обычно, дома не было. Он работал с Зямой Дрицем в деревне, заведовал столовой.
Затем - сильный стук в ставню одного окна, через некоторое время - вновь в двери, а потом серия диких ударов во все окна подряд.
Не зажигая свет, я нащупал двустволку, вложил два патрона с картечью на волков, и стал потихоньку босиком входить в дощатую пристройку - сени...
И вот прямо напротив меня бешеный стук в дверь, да так, что она, казалось, вот-вот сорвется с петель. Молча, не гремя железками, я открыл все запоры и оставил только крючок, чтобы мог его сбросить ногой.
-Кто там? Что нужно?..
Я был уверен, что пришли "патриоты-погромщики" проучить (убивать!) евреев.
Дома была мама, старая бабушка, пожилая тетя Соня, двенадцатилетняя Зина и четырехлетняя Аня. Все они каким-то образом продолжали спать, кроме мамы, спросонку требовавшей
зажечь свет и никуда не выходить.
Мать в темноте провалилась в открытый люк погреба, и откуда-то из подземелья кричала, угрожала мне, требуя не приближаться к двери.
Проснувшиеся девочки заверещали.
А я в темноте стоял у входной двери с наведенными на нее двумя стволами охотничьего ружья.
В ответ на мой вопрос прозвучал неясный, недовольно-угрожающий мужской голос, и вновь начался стук в дверь.
-Ну, просто так вам не удастся! - промелькнуло у меня в голове. Ногою я подбил крючок на двери кверху, и с наведенным ружьем, пальцами на двух спусковых крючках был готов стрелять в первого, кто ворвется внутрь.
И вдруг руки мои с взведенным ружьем упали, меня затрясло, рыдания вырвались из горла.
Я увидел отца, которого чуть было, не дай Б-г, не застрелил...
И в деревне была ужасная атмосфера, и они с Зямой решили закрыть столовую и выяснить, что происходит дома в Речице. Телефонов тогда у нас не было.
Когда после настойчивых стуков ему не открывали, отец решил, что уже что-то произошло с семьей...