- Мне кажется, что тебе лучше не принимать чьи-то приглашения на танец, кроме как Борины, - сказала мне Катерина, когда мы шли к зале.
До нас уже долетали звуки струнной музыки и голоса людей, ожидавших начала бала и о чём-то беседовавших.
- Мы слишком плохо танцуем, да?
- Ну... Нет... Не только в этом дело, - Катя смутилась. - Вы просто другие. Я боюсь, что за разговором или просто во время наблюдения за вами кто-то почувствует, что вы из другого времени. Вы ведь сами говорили, что это должно оставаться тайной.
- Ты права, - кивнул Боря. - Но предположит ли кто-нибудь, что наш век не восемнадцатый? Мне кажется, причина нашего отличия от остальных совсем не "лежит на поверхности" и вряд ли кто-то докопается до неё.
- В вашей речи немало слов, о значении которых мы даже не догадываемся. К примеру, недавно вы говорили о вашей встрече.
- Пикник?
- Да, именно так. И там вы что-то делали...
- Шашлык?
- Нет, фо... фото...
- Фотографии?
- Да, да. Вот видите: я хотела вспомнить одно незнакомое слово, а вы нашли ещё два. Поэтому вам лучше общаться между собой. Или вообще побольше молчать... Ну, всё. Заходим. Вы мои друзья. Александра и Борис. С Невского.
Мы прошли в просторную светлую залу. Должно быть, в похожих танцевали Печорин и Мери из "Героя нашего времени", Наташа Ростова и Болконский из "Войны и мира" и прочие литературные персонажи. В сиянии огромных хрустальных люстр, в "облаке" инструментальной музыки восемнадцатого века, в окружении галантных кавалеров в парадных смокингах и прекрасных дам в роскошных бальных платьях я тоже чувствовала себя героиней какого-нибудь красивого романа. Для меня реальностью стала мечта, наверное, любой девочки. И от этого было очень легко на душе, и хотелось радоваться.
Меня переполняли просто невероятные эмоции. Казалось, я чувствовала странное, но почему-то приятное смущение и вместе с тем самую настоящую эйфорию. Точь-в-точь как Наташа Ростова. И ведь танцевать я тоже собиралась с Борисом. Только не с Друбецким, а с Герасимовым.
Мне интересно было наблюдать за тем, как Боря реагирует на всё происходящее. Не осталось и следа от его былой уверенности и иронии. Он больше молчал и глазел по сторонам, о чём-то задумавшись. Герасимов с особым вниманием слушал французскую речь, постоянно наслаивавшуюся на русскую, и вздыхал - то восхищённо, то с сожалением. В конце концов он выдал:
- Вот она, смесь французского с нижегородским.
- Не думаю, что Грибоедов уже написал "Горе от ума", - улыбнулась я. - Никто ещё не высмеял это "дворянское" явление, оно ещё не стало признаком дурного тона. Так что, Боренька, отмотай время назад и наслаждайся.
- Интересно, что будет, если я вон того важного господина спрошу: "Do you speak English?"...
- Боря, даже не думай! - вскрикнула я, но затем опомнилась и повторила шёпотом. - Даже не думай.
Герасимов снова замолчал. Казалось, ему стало скучно. Наверное, была бы его воля, он бы подошёл ко всем присутствующим на балу, каждого озадачил каким-то словом или фразой, совершенно не характерными для восемнадцатого века, а потом удовлетворённо наблюдал бы за их реакцией, улыбался их недоумению и радовался вниманию к нам.
Боря, если сам не попадал в какое-то приключение, то непременно создавал его для других - такой уж у него был характер. На мгновение я представила, что в прошлое со мной перенёсся именно он, Борис. Усмирить его я точно бы не смогла, и мы, наверное, до Петербурга бы просто не дожили. Я не сомневалась, что он не сумел бы стать простым зрителем в театре в Древней Греции, он бы вряд ли ограничился просмотром спектакля. От него можно было ожидать всего, что угодно: милой беседы со зрителями, появления на сцене, спора с охраной... Боря вёл бы себя ещё более "бешено", чем Саша, но совсем не из-за исторического азарта. Если Меншикову сносила голову возможность увидеть то, о чём он читал в учебниках и книгах, то Герасимова интересовало исключительно движение, исключительно приключенческая суета.
Я понимала, что с каждым из моих друзей, до начала восемнадцатого века остававшихся в двадцать первом, путешествие в прошлое что-то да потеряло бы. Боря сломя голову бежал бы к приключениям, Лёша, напротив, старался бы избегать их, но ни с тем, ни с другим я не узнала и не заметила бы столько, сколько узнала и заметила с Сашей. С девчонками, которые (я точно знала) "отличались умом и сообразительностью", мы, если бы и обратили внимание на загадки, подготовленные прошлым, то вряд ли бы взялись всерьёз разгадывать их, проводить параллели между, казалось бы, никак не связанными явлениями, да и вообще, не мучились бы вопросом о том, для чего нас зашвырнуло настолько далеко. Я прекрасно знала, что их (а особенно Вику, любительницу детективов) всё это могло заинтересовать, но надолго раскрытие секретов прошедшего их вряд ли бы удержало.
Я в который раз пришла к выводу, что совсем не просто так улетела из своего времени именно с Меншиковым. С ним нам удавалось находить удивительный баланс (я "отрезвляла" его, когда он находился во власти исторического азарта), а в какой-то момент мы приноровились вместе рассуждать, строить какие-то предположения, подтверждать или опровергать их.
Мы дополняли знания друг друга, и мне уже не казалось, что Саша эрудит, а я всего лишь "бесплатное приложение". Проведя несколько "суточных" часов в прошлом, мы научились действовать сообща, доверять друг другу и как будто бы даже распределять обязанности. Мы были на равных, прекрасно систематизировали информацию, которую получали постоянно...
Я сотни раз доказывала себе выгодность, удобность и даже идеальность нашего положения и постоянно возвращалась к одному вопросу. Зачем в прошлом появились наши друзья? Безусловно, я была очень рада встрече с ними. Но почему они оказались в нужное время и в нужном месте спустя одиннадцать часов наших "скитаний"? Почему не раньше и не позже? Да и вообще... Появление Ани, Бори, Лёши и Вики влекло за собой ряд неудобств. К примеру, они ничего, совершенно ничего не знали о моём сне, не представляли, что было до нашей встречи. Конечно, мы могли бы легко всё им рассказать, но... У меня не было сомнений, что наша история станет для них не более, чем словами, ведь их с нами не было.
Я боялась, что они почувствуют себя лишними или, того хуже, будут лишними. Вдруг, отвлекшись на общение с друзьями и объясняя им, что происходит, мы упустим какую-то очень важную деталь? Вдруг их появление - ловушка, затуманивание глаз? А может быть, то, что на наш взгляд, мы должны узнать, разгадав все хитро переплетённые и запутанные тайны и загадки, мы знать вовсе и не должны?
Ожидание момента, когда в зале, наконец, грянет музыка, сотворило в моей голове что-то совсем мне не нравившееся. Я опять успела задать себе несколько новых и очень важных вопросов, ответы на которые хотелось получить здесь и сейчас. Хотя, я понимала, что сразу раскрыть все карты не удастся и мне... нам, всей компании, только предстоит это сделать. Эту мою мысль оркестр одобрил торжественным аккордом полонеза.
Все гости бала разбились на пары (Катерина была с незнакомым нам молодым человеком - должно быть, с братом). Мы с Борей, испуганно переглядываясь, тоже "соединились" и вместе с остальными чинно прошлись по зале. У меня в голове проскользнула мысль о том, что если остальные танцы будут такими же простыми, то мы, возможно, и не слишком выделимся на фоне Кати и её современников. Однако следующим танцем был вальс.
Конечно, с ним я была знакома намного лучше, чем с какой-нибудь там мазуркой или кадрилью. Более того, в мае мы должны были начать разучивать вальс для выпускного бала, но... Но танцевать-то я всё равно не умела. В памяти ещё был свеж "экспресс-курс" Катерины, но я также прекрасно помнила, что практически ничего путного у нас с Герасимовым не получилось.
- П-пойдём? - неуверенно предложил Боря, видимо понимая, что, сидя в сторонке, мы можем привлечь ещё больше внимания, нежели неважно танцуя.
- Пойдём... На платье только не наступи - чужое же.
- Ой-ой-ой. Ты сама мне ботинки не затопчи. Тоже, знаешь ли, казённые.
Мы, удерживаясь от смеха и ужасно волнуясь, присоединились к танцующим парам. Раз-два-три, раз-два-три... Я чувствовала напряжение. Мне казалось, что все смеющиеся и лукавые взгляды обращены непременно на нас и в частности на меня (этим я ещё больше напомнила себе Наташу Ростову). Постоянно я хотела что-то исправить в нашем танце - может быть, заставить Борю больше кружиться или добавить какое-нибудь па вроде "лодочки", но меня останавливало то, что на нашем уровне всё и так шло довольно хорошо, а нововведения могли всё испортить.
Раз-два-три, раз-два-три. Поймав одобрительный взгляд пользующейся популярностью среди гостей бала и оттого действительно счастливой Кати, я успокоилась и попыталась то самое "очаровательное достоинство", которое читалась в лицах других женщин и девушек. Видимо, у меня это не слишком получилось, потому что Герасимов не очаровался, а только усмехнулся. В конце концов я бросила эту затею и решила быть самой собой, надеясь, что выставлю напоказ таким образом свою "породу будущего".
После вальса мы с Борисом решили сделать паузу и переключиться на "светскую беседу". Так же поступила ещё одна пара, из чего мы сделали вывод, что это явление вполне обычно для балов и мы не сотворили ничего противозаконного.
Снова заиграла музыка, гости готовились к следующему танцу. В очередной раз разделившись на пары, все встали в большой круг и начали танцевать - абсолютно одинаково, будто в кордебалете. Я следила за Катериной и, на секунду отвлекшись, обнаружила, что она танцует уже с другим партнёром. Сначала я совершенно не поняла, что произошло, а потом заметила: через определённое время, после определённых движений, "старые" пары рассыпались и образовывались новые. Причём, "обмен партнёршами" происходил по кругу - то есть, в конечном счёте все вернулись в исходное положение.
Я была безумно благодарна случаю за то, что он оставил нас с Борей на местах. Что бы было, если бы мы вышли танцевать эту, как пояснила потом Катя, падеспань?.. Думаю, ничего хорошего. В лучшем случае мы бы просто создали толкучку во время первой перегруппировки и отдавили ноги всем своим партнёрам. А в худшем... Хотя, даже в лучшем случае Катерине за нас было бы стыдно, ибо мы не только не выполнили бы её просьбу танцевать в паре исключительно друг с другом, но и здорово опозорили бы её. И это без учёта того, что наша тайна могла бы раскрыться...
В общем, мы не зря доверились моей интуиции и решили передохнуть после вальса. Катя тоже оценила нашу тактику, когда пришло время всеобщего перерыва. Она сказала также, что при желании мы можем тихо покинуть бал и вернуться в её комнату, так как никто из её родственников не собирался туда заглядывать. Однако мы решили остаться в зале до конца, потому что попросту не запомнили дорогу, а просить кого-то проводить нас туда и тем самым привлекать внимание не хотели.
Остаток вечера мы с Герасимовым перебрасывались короткими и отрывистыми фразами, наблюдая за другими гостями, следили за тем, как мужчины играли в карты. Пару раз меня приглашали на танец и я отказывала, воображая, что "предпочитаю общество этого кавалера (Бори, то есть)". "Этот кавалер" не изъявил желания вновь изобразить в паре со мной что-то, смутно напоминающее танец, а потому мы всё время видели на одном из небольших белых диванчиков, предназначенных, наверное, для таких же ленивцев.
Вопреки моим опасениям, Катя ни с кем не знакомила своих друзей и никто не общался с нами "по доброй воле". Чудесным образом мы были вроде бы вместе со всеми, но вроде и совершенно отдельно от остальных. Мне нравилось это наше положение.
Когда бал закончился и гости начали расходиться, Катерина как-то незаметно прошмыгнула в наш "уголок" и отвела нас в свою комнату. Очень довольная тем, как мы себя вели, и тем, как вообще прошёл бал, она в очередной раз нас похвалила и снова удалилась, попросив аккуратно снять "заимствованную" одежду, переодеться и не показываться из комнаты.
На "месте встречи" нас ждал лишённый возможности потанцевать на балу квартет. Я ожидала, что они (по крайней мере, девчонки) сразу бросятся ко мне и начнут расспрашивать о том, как всё прошло, но этого не случилось. Когда мы с борей зашли в комнату, друзья явно были чем-то заняты и увлечены, и даже Меншиков не поспешил узнать у меня, нет ли каких-то любопытных новостей.
Поначалу мне даже стало немного обидно. Казалось, что Саша искал возможности продемонстрировать свою эрудицию и рассказать о наших приключениях в прошлом тем, кто о них ещё не знал. Я уже начала жалеть о встрече с друзьями, так как Меншиков словно бы потерял концентрацию на нашей с ним главной загадке и сосредоточился на коллекционировании восхищённых взглядов и открытых ртов.
Вернув свой привычный внешний вид, мы с Борей молча подошли к "кучке" друзей и сели рядом. И мне, и ему было интересно, как скоро нас заметят. Саша не заставил долго себя ждать.
- О, Саня! - воскликнул он. - У меня тут такое! Ты просто упадёшь!
- Что на этот раз? - нарочито равнодушно спросила я.
- Лучше один раз увидеть, чем я тебе сто раз тут буду разжёвывать, - Меншиков на цыпочках подбежал ко мне и, буквально ослепляя своим "горящим взглядом", положил мне на колени какую-то книгу.
- Что это? Вы продолжили переводить "Апостола"? - недоумевала я, между делом заметив, что книга была написана более молодым языком, нежели церковнославянский.
- Не-ет, Саня. Это не "Апостол". Это об "Апостоле". Прочитай-ка, - Саша ткнул пальцем в середину страницы.
- "Первая печатная книга была украшена драгоценными камнями и золотом. Обложку изготовили из мягкой кожи..." И что?
- Дальше читай. "Переплёт "Апостола" был золотым".
- И что?
- Да ничего. Просто всё совсем по-другому, - друг показал мне своё недавнее приобретение. - Где золотой переплёт? Ты его видишь? Конечно, не видишь. Он же сафьяновый. Далее. Золото. Тиснение вроде золотое, да. А застёжки и вовсе похожи на... Не знаю, что это. Латунь, что ли. Но не золото, понимаешь?
- Ну... Может быть, тут говорится про другое издание? Может быть, мы купили не одну из первых книг?
- Или автор в своей научной статье допустил ошибку, воспользовавшись не фактами, а информацией ещё из чьего-нибудь труда?
- Это возможно? - я всегда была уверена в том, что знания, накопленные нашими предками, достоверны.
- Всё возможно. Даже то, что автор этой книги - твой родственник.
- Меншиков, о чём ты?
- Да вот о чём, - Саша показал мне обложку. - Бе-ля-ков. Видала?
- Почему он обязательно мой родственник? Ты думаешь, если фамилии совпадают, то мы обязательно не чужие люди?
- Пока я не говорил, что вы точно родственники, - голос Меншикова стал загадочным, - но если бы это было так, то очень многое нам стало бы ясно.
- Что, например? - Саша говорил настолько уверенно, что мне хотелось усомниться в правдивости его слов, найти какой-то подвох: в прошлом, мы уже знали, лучше ничему не доверять на сто процентов.
- Например, твои "травмы" во время перелётов, странное поведение часов в твоих руках, намёк на "ошибку прошлого"...
- То есть, ты хочешь сказать...
- Да, да, да. Я хочу сказать, что часы упорно "тыкают" на тебя, потому что ты Белякова, а какой-то там ещё Беляков допустил ошибку в книге о прошлом.
- Но... Всё это слишком фантастично.
- А то, что ты в прошлом, не фантастично? Ты как хочешь, но я остановлюсь пока на этой "теории". Согласись, она и объясняет цель твоего визита в прошлое, и даже определяет область наших дальнейших действий. Получается, что ты должна исправить оплошность своего родственника, обратившись по нужному адресу в двадцать первом веке, но предварительно, до возвращения, мы должны доказать то, что вы с этим Беляковым не чужие люди.
- И как мы собираемся всё это сделать?
- С помощью моего языка, который доведёт нас до открытия, и чужих книг... Кстати, как думаешь, Катерина не будет против, если я позаимствую у неё это произведение некоего Белякова?
- Это что, её книга? Ты рылся в её вещах, пока мы были на балу?
- Да ничего я не рылся. У неё этот учебничек на полке стоял, и я просто корешок увидел. Тем более, я же совсем ненадолго возьму... Всего-то навсегда.
Я ещё долго отчитывала Меншикова за его поведение: человек отнёсся к нему со всей душой, пустил не только на порог, но и в свою комнату, спрятал целую ораву. Разве можно было позволить себе беспардонно рыться в Катиных вещах и надеяться что-то из них забрать?.. Саша в ответ на мои нравоучения только отшучивался.
- "Беспардонно"... Ну давай я пардонно возьму эту книгу. Скажу: "Пардон, можно мне, пожалуйста, присвоить себе этот почти идеальный учебничек?"
- Саш, ну я же серьёзно!
- А я как?
Когда в комнату вернулась Катерина, нам не пришлось долго извиняться перед ней и упрашивать о том, чтобы она подарила нам книгу моего якобы родственника. Девушка только улыбнулась и сказала, что сама хотела что-нибудь отдать нам на память. Меншиков тогда окончательно разошёлся.
- А можно нам ещё автограф?
- Что?
- Ну, вы можете книгу подписать? - уточнил Александр. - Например, "С любовью из восемнадцатого века" или то, что вам хочется.
- Хорошо, - Катя засмущалась и, взяв в руки перо, старательно вывела: "Александру, Александре и их друзьям от Катерины Разумовой. Санкт-Петербург, 1715 год".
На Меншикова было больно смотреть: он сиял так, что хотелось надеть какой-нибудь головной убор с козырьком или солнечные очки, чтобы глаза не слезились. Он, казалось, был абсолютно счастлив.
- А можно поинтересоваться, - снова заговорила Катя, - как вы будете перемещаться во времени? Можно мне посмотреть? Хоть одним глазком...
И тут меня словно током ударило: как мы будем перемещаться? Одно дело - взять Сашу за руку, сжать покрепче часы и перелететь, как обычно, неизвестно куда, а другое... перенести туда же ещё четверых человек. Действительно, как в этот раз будет протекать перелёт?
В голову лезли самые разные мысли. Что, если мы перенесёмся в разные отрезки ленты времени и встретимся потом только через несколько часов, если встретимся вообще (вдруг и они будут двигаться дальше)? А если у часов "грузоподъёмность" два человека, и друзья так и останутся в восемнадцатом веке? Секундочку... А как они сюда-то попали без часов?
Я попросила ребят рассказать обо всём помедленнее и поподробнее.
- Мы просто искали ответы на вопросы из контрольной в учебниках истории и увидели вас на картинке с первобытными людьми, - объяснила Вика, до этого молча наблюдавшая за мной, Сашей и Катериной.
- А потом?
- А потом Питер, - она пожала плечами.
Это что же получается, учебник сыграл роль портала? Интересно... Только почему Питер, если на картинке был Каменный век?
- Сань, без пяти, - прервал мои раздумья Саша, пообещавший всё оставшееся время таскаться с часами, чтобы они меня не "били".
- Без пяти... - повторила я, толком не понимая, что происходит.
- Без пяти семь. Утро уже! Сейчас начнётся...
- Что делать?
- давай в круг и за руки.
- А книги?
- Ну как-нибудь... - Александр задумался. - Аня! Это что, сумка?
- А? - Шашкова, казалось, тоже о чём-то замечталась. - Это? Ой, точно, сумка. Как же я её сразу не заметила? Саш, её не было...
- Неужели опять часы нам помогают? - Меншиков посмотрел сначала на светящийся циферблат, потом на среднего размера сумка-конверт, висевшую через плечо у Ани, а потом на меня. Я пожала плечами.
В тот момент думать было уже некогда. Мы быстро убрали книги в непонятно откуда появившуюся сумку, взялись за руки. Часы Саша повесил на шею (вот зачем нужна была цепочка - чтобы руки не занимать) и, попрощавшись с восхищённо-удивлённой Катей мы закрыли глаза и приготовились к перелёту.
Перемещение произошло намного быстрее, чем обычно, и ничем сверхъестественным не отличалось: просто белый свет, просто тихий шелест волн. Не было каких-то странных явлений, звуков, загадочных мыслей и снов. Обычный, я бы даже сказала, банальный перелёт.
Единственным, что сбивало меня с толку, был шелест волн, не прекра-щавшийся даже тогда, когда мы прибыли на место назначения. Обычно "безвременье" и очередная точка нашего маршрута чётко разделялись, и я понимала, когда можно открыть глаза. В этот же раз я долго колебалась: мало того, что звуки, сопровождавшие нас во время перелёта, не затихали, так ещё и по времени перемещение не походило на предыдущие.
Первой "очнулась" Вика, начав что-то говорить, а вслед за ней глаза открыли все остальные. Мы с Сашей продолжали думать о "позаимствованной" им книге, Аня и Боря постоянно смотрели на нас и, казалось, не собирались ничего делать, если мы стоим на месте. Лёша, как обычно, спокойно наблюдал за остальными.
Пронина сразу же вырвалась из круга (только через несколько секунд после прибытия меня осенило: вся наша компания переместилась в одно время!) и через всю почему-то шатающуюся деревянную комнату бросилась к окну.
- Ну надо же! - воскликнула она. - Опять Питер!
Аня вздохнула, предвкушая ещё целые сутки общения с особенно, петербуржски эмоциональной Викой.
- И, по-моему, мы на корабле, - добавила Пронина, сияя от восторга.
- Это что же получается, - усмехнулся Боря, - с бала на корабль?