Аннотация: Государство вполне может обойтись без того, чтобы обдирать народ налогами. У налоговой системы есть замена. Почему же мы с ней миримся?
Это довольно старая статья, но думаю, она сохраняет свою актуальность, пока жива налоговая система.
В.Мерцалов
Забудьте слово "налог"
Нынешнее состояние нашей экономики, несмотря на обнадеживающие заверения руководителей страны, не вызывает оптимизма. Откуда взяться подъему, если продолжает действовать все то, что обусловило упадок?
По общему мнению, одна из главных проблем, требующих неотложного решения, - проблема наполнения бюджета. Он пуст по многим причинам. В частности, потому, что плохо работает налоговая система и велики расходы на содержание госаппарата. Можно ли в корне изменить эту ситуацию? Думаю, да. Об этом и пойдет речь.
Давно известно, что организовать поведение людей так, чтобы оно было направлено на достижение одной, заранее обозначенной цели, можно только одним из двух способов: либо заставить, либо заинтересовать их в ее достижении. Известно также, что второй способ несравненно эффективнее и надежнее первого.
Наша налоговая система построена на принципе принуждения. Следовательно, для достижения цели, ради которой существует эта система, нужно взамен нее создать такой механизм общения государства с гражданами, который сделал бы платежи в бюджет предметом личной заинтересованности каждого человека. Причем, заинтересованности не моральной, а денежной, материальной.
На первый взгляд эта идея кажется абсурдной. Разве можно материально заинтересовать человека в том, чтобы он расстался со своими деньгами? Точнее, расстался в пользу государства? Человек готов платить только за то, чего иначе, бесплатно, он получить бы не мог. Но в отношениях с государством господствует иной порядок: человек платит, ничего не получая, и получает, ничего не платя. Именно этот вековой порядок воспринимается как единственно возможный и безусловно правильный. А всякая мысль о его изменении -- как вздорная фантазия. Поэтому и кажется, что идея личной заинтересованности в применении к отношениям с государством нереальна. Ко всем прочим отношениям она -- и с этим, пожалуй, все согласны -- применима без ограничений, применима более плодотворно, чем любая другая, -- но только не к отношениям с государством! В итоге сознание возвращается в привычную, "реальную" колею: что еще изобрести, чтобы заставить человека платить?
Разруха, как известно, начинается в головах. Пока в головах царит абсурд, только здравая идея может казаться абсурдной. Поэтому попробуем отвлечься от привычных "истин", попробуем забыть, что иной порядок вещей невозможен, что "если его нет нигде, то его не может быть никогда", и попробуем его себе представить.
Итак, что может предложить государство гражданину в обмен на его деньги? Очевидно, только самое себя. То есть государственную, правовую защиту его интересов. Ничего другого гражданин от государства, в сущности, и не ждет, и не требует.
Как в таком случае должны строиться их отношения? Все мы являемся участниками так называемого "гражданского оборота". По смыслу ст. 2 Гражданского кодекса РФ, "гражданским оборотом" именуется совокупность правоотношений людей, которым сопутствует возникновение (утрата, передача) права собственности. Отдельный эпизод гражданского оборота именуется "сделкой". Сделки, то есть "действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей" (ст. 153 ГК РФ) могут иметь юридическую силу (влечь за собой правовые последствия) или не иметь ее. Не имеющими таковой признаются "недействительные сделки" (ст. 167 ГК РФ). Разница между действительными и недействительными сделками заключается не только в том, что первые из них отвечают требованиям закона, а вторые нет, но и в том, что гражданский оборот, совершаемый в форме недействительных сделок, является гораздо более рискованным, а следовательно, и дорогим, нежели оборот в форме сделок, имеющих юридическую силу. Заключая недействительную сделку, человек лишается защиты закона, а защита со стороны "братков" заведомо обойдется ему (если он не один из них) в сумму, лишающую саму сделку всякого смысла. Именно этим обстоятельством и создается заинтересованность людей в совершении юридически действительных сделок. Поэтому и в теневой экономике сделкам почти всегда придается законная форма. Или форма, хотя бы имитирующая законную (мнимые, притворные сделки).
Однако содержание правоохранительной системы государства, обслуживающей юридически действительную сферу гражданского оборота, требует денег, и эти деньги государство вынимает из карманов граждан в виде налогов. Почему же гражданин отказывается их платить? Потому, что между его платежом и ответным вниманием к нему со стороны государства нет никакой связи. Во всяком случае, она никак не ощущается. Не ощущается ни государством, не чувствующим себя обязанным добросовестно служить каждому налогоплательщику, ни налогоплательщиком, видящим в государстве лишь "халявщика", бездарно транжирящего его деньги. Но отсюда становится ясна и задача: превратить государство из "халявщика" в ответственного "партнера", сделать связь между платежом государству и его вниманием к человеку зримой и явной.
Решение ее возможно лишь в сочетании двух согласованных мер. Во-первых, следует ввести порядок, в соответствие с которым сделкой, имеющей юридическую силу, признавалась бы только та, по которой произведен платеж в бюджет. Объектом платежа в этом случае становится всякий эпизод гражданского оборота, всякий случай приобретения человеком права собственности. В качестве его расчетной базы может быть принята цена сделки. Разумеется, в соответствие с духом частного права, такой платеж должен быть исключительно добровольным.
Посмотрим, как будет действовать этот механизм. Допустим, два лица (юридических или физических) договариваются о сделке купли-продажи. По условиям сделки лицо А поставляет товар лицу Б, а Б по получении товара оплачивает его А. Пусть при этом они решают сэкономить на платеже с оборота (предположим, что ставка его равна 5% от цены договора -- цифра, подчеркну, совершенно произвольная). Станет ли Б, получив товар, платить за него А? Такой поступок окажется для него исключительно делом совести. Но голосу его совести придется преодолеть доводы рассудка, который подскажет, что, отказавшись платить, он ровным счетом ничем не рискует. Ибо А, не получив денег и вознамерившись востребовать их (или поставленный товар) через суд, в суде встретится прежде всего с просьбой предъявить свидетельство оплаты сделки государству. Без подтверждения этой оплаты суд не станет заниматься его жалобой. Сознавая это, Б может и не устоять перед соблазном безнаказанно присвоить себе товар А. Конечно, А может обратиться "за справедливостью" и к какой-нибудь криминальной группе. Но такая "справедливость" обойдется ему заведомо дороже 5%. С учетом этих обстоятельств он едва ли согласится на сделку с Б без внесения платежа с оборота. В свою очередь и Б будет заинтересован в этом, поскольку иначе, хотя бы товар А и перешел безвозмездно в его руки, он не имел бы государственной защиты своего права собственности на него, а следовательно, был бы подвержен высокому риску его утраты.
Таким образом, в глазах обеих сторон платеж с оборота будет иметь по меньшей мере два достоинства: во-первых, создаст юридическую гарантию исполнения договора и, во-вторых, послужит чем-то вроде пошлины за получение государственного свидетельства о праве собственности на вновь приобретаемое имущество. Поскольку обе стороны заинтересованы и в том, и в другом, они едва ли откажутся от этого платежа -- хотя и будут иметь на это никем не оспариваемое право.
Другой пример -- наем на работу. Трудовой договор или контракт также представляет собой документ, подтверждающий сделку гражданского оборота, цена которой определяется размером заработной платы. По этой сделке, согласно воле сторон, также может быть внесен или не внесен "платеж с оборота". Но нетрудно понять, что стороны -- наемный работник и работодатель -- пребывают и в этом случае в ситуации, аналогичной той, в какой находились А и Б из предыдущего примера: в случае неплатежа работник рискует тем, что не получит зарплату, работодатель -- тем, что не получит государственной защиты права собственности на результаты труда работника. Надо полагать, и они сочтут неразумным рисковать подобным образом. Иначе говоря, ни работник не подпишет договор, не предусматривающий платеж с оборота, ни работодатель.
Рассматривая иные сделки -- подряд, аренду, кредит, мену, дарение и т.п., -- легко убедиться, что и для них будет справедливым тот же вывод: платеж с оборота сделается предметом личной заинтересованности всех их участников и поэтому будет ими производиться. Быть может, исключение из этого правила составят лишь сделки, не содержащие элемента риска (родственные, внутрифирменные и т.п.). Но и в этом случае они могут быть неудобны сторонам в той мере, в какой будут ограничивать возможности использования вновь приобретаемого имущества из-за отсутствия юридического признания права собственности на него.
По сути дела этот порядок не меняет причины, заставляющей людей и сегодня совершать сделки в правовой форме. Он лишь позволяет провести отчетливую границу между двумя сферами гражданского оборота -- рискованной, а следовательно, дорогой, в которой человек не имеет защиты государства, и сравнительно дешевой, в которой государство страхует его отношения с другими людьми, -- и тем самым делает понятным смысл платежа: это плата за вхождение в правовую сферу. Плата, составляющая часть выгоды от разницы в цене ведения дел в этих двух сферах.
Но тот уровень защиты, который в настоящее время предлагает нашим гражданам государство, едва ли сможет оправдать в их глазах даже мизерный платеж. Поэтому, во-вторых, одновременно с упразднением налоговой системы на государство должна быть возложена реальная ответственность за исполнение своих обязательств, возникающих по бюджетным платежам граждан. Предложение государством своих правоохранительных услуг, заявляемое путем издания законов, следует рассматривать как вид публичной оферты, а внесение платежа с оборота -- как форму заключения договора гражданина с государством, на который распространяются нормы ст. 124 ГК РФ, ставящие государство вровень с любым юридическим лицом, в частности-- все нормы обязательственного права. Так, всякий иск по нарушению оплаченной государству сделки должен быть безоговорочно принят в суде, рассмотрен в регламентированный срок и решение суда должно быть исполнено. В противном случае гражданину не только возвращается внесенный им платеж с оборота, но выплачивается пеня и возмещаются убытки за счет государства. Причем, порядок принятия решений по недобросовестному исполнению государством своих обязательств должен быть предельно простым и безусловным -- не сложнее, например, порядка вменения ответственности по неоплаченному векселю. (Само собой разумеется, что распространение на государство гражданской ответственности по платежам в бюджет не должно рассматриваться как освобождение чиновников от других видов ответственности -- уголовной, административной, дисциплинарной).
Вместе взятые, эти две стороны одной реформы позволят и гражданину, и государству ясно осознать, за что гражданин платит государству и что государство обязано ему предоставить. Так будет воссоздана та самая связь между платежом гражданина и вниманием к нему государства, отсутствие которой в условиях действия налоговой системы является главной причиной скудости казны.
Какие следствия могла бы повлечь за собой такая реформа? Назову лишь некоторые из них.
А. "Самонаполнение" бюджета. Платежи в бюджет станут в этом случае делом личного, причем, не абстрактного, а материального интереса каждого участника гражданских отношений. Без этих платежей гражданский оборот станет невозможным. Связав напрямую заинтересованность человека в совершении и исполнении сделки с необходимостью такого платежа, закон и сам платеж превратит в предмет заинтересованности человека.
Каков должен быть его действительный размер? Это можно рассчитать, исходя из потребностей бюджета и суммы гражданского оборота. Наверное, он будет существенно ниже той нормы платежей, которая заложена в ныне действующей налоговой системе. При этом условии бюджет -- как ни сказочно это звучит -- будет наполняться "сам собой", "самотеком". Будет наполняться, поскольку, платя такой "налог", люди, в сущности, будут просто покупать у государства, как у особого рода фирмы, тот его продукт, без которого всякая сделка станет либо невозможной, либо слишком рискованной и дорогой -- услугу ее государственной поддержки и защиты, услугу ее юридического страхования.
В. Роспуск налоговой инспекции, полиции, служб финансового контроля. В них отпадет нужда так же, как в свое время отпала нужда в Госплане советского образца при переходе к рыночному хозяйству. Это сделает государство заметно более дешевым, а следовательно, уменьшит бюджетные расходы и поможет еще более снизить ставку "платежа с оборота".
Однако главное достоинство этого следствия заключается в том, что государство, тем самым, утратит господство в сфере гражданских отношений. (Кстати сказать, в полном соответствии со ст. 1 Гражданского кодекса РФ, в которой декларируется "недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела"). Государство лишится возможности контролировать осуществление гражданами "своей воли и в своем интересе" (там же), лишится права незримо присутствовать при заключении любой сделки, требовать предъявления бухгалтерской документации, заглядывать в карманы и в банковские счета граждан -- за исключением случаев исполнения судебных решений по искам конкретных лиц, т.е. случаев, когда подобные действия государства были бы инициированы самими гражданами и обусловлены их законными требованиями. Иными словами, государство вернется в этом случае (хотя вернется еще не полностью) к своему естественному назначению -- быть служебным институтом общества, а не его демиургом.
С. Избавление от налоговой преступности. Диктуя людям законы, противоречащие их интересам (а кто из налогоплательщиков иначе расценивает сегодня налоговые законы?), государство тем самым побуждает их к нарушению этих законов. Оно выступает силой, объективно провоцирующей определенный вид преступности. Более того, оно превращает в правонарушителей всех своих подданных, ибо ни один человек, даже очень того желая, не в состоянии соблюсти все требования этих запутанных и противоречивых законов до последней буквы. Их отмена означала бы упразднение самой возможности такого рода правонарушения, а, следовательно, избавила бы людей от страха перед ним и придала бы им, наконец, достоинство правопослушных граждан. (Мне кажется, одного лишь этого следствия, очищающего правовую атмосферу в обществе, достаточно, чтобы оправдать интерес к предлагаемой реформе).
D. Выход на свет теневой экономики. Скрывать доходы и уклоняться от платежей государству станет в новых условиях делом бессмысленным и даже опасным. К тому же доходы и не от кого будет скрывать, коль скоро не останется контролирующих их учреждений. Тот сектор экономики, который оказался загнан в "тень" разорительными ставками налогов, неизбежно вновь выйдет "на свет". В "тени" останется лишь "криминальный бизнес", борьба с которым составляет предмет не налоговой реформы, а реформы уголовного и административного права.
(Отдельно стоит заметить, что снизится, видимо, и градус коррумпированности должностных лиц -- и вследствие сокращения их численности, и вследствие сужения границ теневого сектора, наконец, и вследствие того, что получение доходов, не имеющих юридической защиты государства, станет весьма рискованным занятием).
E. Трудно пройти мимо еще одного следствия -- восстановления чистоты бухгалтерского учета. Бухгалтерия фирмы перестанет быть инструментом контроля за ее деятельностью со стороны государства, перестанет быть "формой отчетности" и останется лишь средством учета, зеркалом состояния фирмы. Вести ее всякий хозяйствующий субъект станет лишь для себя. А значит, ему не придется в ней лгать. Не придется и беспокоиться о своевременной подаче искусственно сведенных балансов. Бухгалтерия обретет прозрачность, когда прекратится липовый и бессмысленный документооборот, фальшивое документослужение фирмы государству.
Перечень следствий этой реформы можно продолжать и далее. Однако ограничимся упомянутыми и обратимся к другому вопросу: что может мешать ее осуществлению? Конструктивных изъянов в ней самой, в ее замысле, как мне кажется, нет. Помехи на этом пути могут быть обусловлены лишь причинами иного порядка.
Прежде всего -- непривычностью ее идеологии. Ко всякому новому нужно хоть немного привыкнуть, чтобы согласиться с ним. Первой же реакцией на незнакомое чаще всего оказывается отрицание и отторжение его. Человека, привыкшего к сложившемуся порядку вещей, может поставить в тупик мысль о том, что для наполнения государственной казны следует упразднить налоговую систему, что казна будет полна лишь тогда, когда платежи в нее станут делом доброй воли плательщика. Но вдумаемся, так ли уж необычна эта идея? Всякий, кто владеет навыками "рыночного мышления", хорошо понимает, что здоровая и эффективная экономическая система может быть построена лишь на принципе самоорганизации. А именно этот принцип и положен в основу данной идеи. Так что в этом смысле в ней нет ничего нового.
Может показаться вздорным предложение отдать платежи в бюджет на усмотрение самого плательщика. Ну, а кто занимается этим при нынешней налоговой системе? Кто определяет размер платежа, кто оформляет, документирует его и перечисляет в бюджет? Разве не сам плательщик? Налоговые службы лишь контролируют, когда их на то хватает, его расчеты и под угрозой наказания требуют от него уплаты. Но решение в конечном счете принимает все же сам человек. Поэтому единственное, что будет изменено -- это то, что причиной платежа станет не страх перед государством, а стремление к личной выгоде. Какая из этих причин более действенна?
Может смущать мысль о том, что государственные услуги станут платными. Но разве сегодня они бесплатны? Тезис о бесплатной юридической помощи государства напоминает советский догмат о бесплатной медицинской помощи или бесплатном образовании. Платить, как известно, приходится все равно, и более того, именно за "бесплатную помощь" платить приходится втридорога. Подчеркну, однако, вот какое обстоятельство. Переход к платному здравоохранению и образованию поставил перед необходимостью платить даже тех, у кого денег нет. Предлагаемая же реформа делает платными не все юридические услуги государства, а только те, которые необходимы для сопровождения гражданского оборота. Иначе говоря, платить придется только тем, кто получает реальный доход, и из этого дохода -- гораздо меньшую его часть, чем требует государство сегодня. Нетрудно предвидеть, что превращение дорогого "обезличенно платного" права в сравнительно дешевую "персонально платную" юридическую отрасль даст возможность гражданам не только дозировать меру вмешательства государства в их частные дела, но и влиять на качество оказываемых им услуг. Можно ожидать, что результат будет аналогичным тому, какой мы наблюдаем на примере платной медицины.
Как видим, замысел реформы имеет много общего с тем, что давно было или с недавних пор стало для нас привычным. Но то новое, что она в себе несет, может внушать сомнения относительно ее исхода. Пусть на бумаге все выглядит хорошо, но будет ли на практике новый механизм работать лучше, чем нынешний? Будет ли он вообще работать? Сомнения такого рода вполне естественны. Однако спросим себя: а чем мы, собственно, рискуем? Налоговая система работает так скверно, что девять десятых поступлений в бюджет приносят доходы лишь нескольких государственных монополий (Газпром, РАО ЕС, железные дороги и т.п.) и акцизы (в первую очередь на водку). Так давайте поначалу оставим эти платежи такими, как есть, и попробуем по-новому наполнить ту одну десятую бюджета, которая содержится за счет всей остальной экономики страны. Давайте, если есть сомнения, рискнем лишь этой долей казенных поступлений. Ведь все равно сохранение налоговой практики не сулит в ближайшем будущем ничего, кроме сокращения этой доли! К тому же, может быть, хоть за счет этого удастся сосредоточиться на контроле поступлений из этих источников и добиться установления государственной монополии на производство спиртного.
Следующим препятствием к осуществлению реформы может оказаться то обстоятельство, что сама по себе она является лишь частью более широкой задачи преобразования отношений государства и общества, государства и гражданина, задачи, суть которой можно было бы охарактеризовать словами "разгосударствление власти" или, пользуясь более привычным оборотом, "демократизация общественной и частной жизни". Поэтому ее проведение может потребовать принятия и ряда других, не менее радикальных решений. Прежде всего -- об упразднении государственной собственности и признании за государством лишь прав распоряжения и пользования гражданским имуществом. (Я употребляю эти понятия в том смысле, в каком они определены в моей книге "Рождение сознания"). А кроме того, понадобится внести поправки в Конституцию, пересмотреть многие нормы публичного права, весьма существенно обновить Гражданский кодекс и т.п. Лишь в комплексе с этими мерами реформа налоговой системы может принести полноценные плоды. Но эта задача, именно в силу ее широты, может быть признана сегодня не срочной, не актуальной.
Наконец, нельзя не видеть и того препятствия, которое ей создаст сам государственный аппарат. В ее итоге этот аппарат окажется беспрецедентно сокращен. Но причина его сопротивления будет связана не с угрозой безработицы массы чиновников -- их трудоустройство при эффективно наполняемом бюджете, пожалуй, не составит слишком серьезной проблемы, -- а с потерей "хлебных" мест, особого, бюрократического, властного статуса, с нежеланием терять те источники доходов, ради которых большинство из них и стремились на государственную службу.
Такова суть предлагаемой реформы. Я убежден, что осуществление ее неизбежно. Не сегодня -- так завтра. Не нынешним правительством -- так одним из следующих. Она нужна обществу, потому что избавляет его от страха перед государством. Она нужна и государству, поскольку оно только выиграет, когда сменит кнут на пряник. Ее неотвратимость вытекает из природы общества, из логики его развития. Но именно сегодня едва ли не самый подходящий момент для ее осуществления. Государство именно сегодня, как никогда, нуждается в доверии и уважении общества. Пока что оно пытается завоевать его, демонстрируя убывающие остатки силы и твердости. Между тем, что может лучше и скорее служить приобретению общественного доверия, как не оказание доверия самому обществу, т.е. как не такого рода реформа? Кто сегодня не поддержал бы ее, если потерпевшим от невыплат зарплаты она дает реальную надежду на ее получение, с предпринимателей снимает налоговое бремя, пенсионерам обещает регулярную выплату пенсий, армии -- надежное финансирование, если в целом она действительно способствует подъему национального производства и избавлению от внешней и внутренней кредитной зависимости? Трудно представить, какие общественные силы (включая даже коммунистов и "патриотов") именно сегодня могли бы выступить против нее, -- кроме, повторю, самого государства.
Итак, два способа наполнения бюджета: действующий (а вернее, бездействующий) в настоящее время и альтернативный. С характерными признаками первого из них мы хорошо знакомы: наличие многотысячного хорошо оплачиваемого инспекционного аппарата; жесткий контроль над доходами граждан и фирм; наложенный на всех долг заполнения и регулярного представления специальных отчетов и т.п. Суть этого способа -- заставить граждан платить, платить столько, сколько от них потребует государство, а нерадивых и уклоняющихся-- выявлять и карать, в том числе лишением свободы. Согласно альтернативному варианту, государственное кормление за счет конфискаций гражданской собственности упраздняется. На государство распространяется принцип "оплаты по труду". Оно финансирует себя само путем продаж услуг юридической защиты сделок, связанных с приобретением собственности и его бюджет наполняется в зависимости от качества этих услуг и от того, насколько полно они отвечают интересам людей.
Если государство -- слуга общества, то вправе ли оно силой отнимать у общества деньги на свое содержание? Если общество нуждается в государстве, то откажет ли оно ему в оплате его трудов, соразмерной своей потребности в них? Здесь мы возвращаемся к поставленному ранее вопросу: можно ли обойтись без налоговой системы? Но теперь он приобретает и другой смысл: нужно ли мириться с нею и впредь?
04.11.1999
PS. По поводу этой статьи мне за минувшие шесть лет довелось услышать и прочесть, помимо выражений согласия и поддержки моей позиции, также и ряд критических замечаний, суть которых, если оставить в стороне чисто эмоциональные ('Утопия! Это очевидно, поэтому и обсуждать тут нечего!'), сводится к двум пунктам.
Во-первых, в статье говорится, что 'одновременно с упразднением налоговой системы на государство должна быть возложена реальная ответственность за исполнение своих обязательств, возникающих по бюджетным платежам граждан', и эта 'реальная ответственность' заключается в том, что в случае нарушения условий сделки партнером 'гражданину не только возвращается внесенный им платеж с оборота, но выплачивается пеня и возмещаются убытки за счет государства'. Но как возмещаются? Какова процедура этого возмещения? Из каких средств и в каком объеме государство будет покрывать убытки потерпевшей стороны? Пока нет ясности на этот счет, подобного рода суждения звучат как пустые декларации, которым никто не поверит, а следовательно, исходя только из них, никогда не станет добровольно платить государству. Поэтому вся предлагаемая конструкция, хотя и 'изящна', как выразился один из моих критиков, но фантастична и нежизнеспособна.
Во-вторых, какова могла бы быть действительная ставка гражданского платежа? В статье об этом говорится совершенно невнятно. Ее, дескать, 'можно рассчитать, исходя из потребностей бюджета и суммы гражданского оборота'. Но как это сделать и кто этим мог бы заниматься? Все то же государство? Но тогда оно возьмет ее, как берет и ставки налогов, с потолка, а следовательно, она заведомо будет равна отнюдь не пяти процентам, условно названным в статье, а такой величине, что люди скорее всего предпочтут этому платежу привычный налог. Так что и в этом смысле моя идея нереалистична.
Когда я писал статью, у меня не было других ответов на эти вопросы кроме тех, которые я привел в ней. Я даже и не задумывался всерьез над ними, ибо мое намерение состояло вовсе не в том, чтобы разработать систему финансирования государства, альтернативную налоговой, а в том, чтобы оспорить одну из 'сорных истин' (В.Набоков), которая в экономической науке и общественном сознании почитается за вечную и неоспоримую аксиому - мысль о том, что 'налоги неизбежны как смерть'. Я всего лишь хотел этой статьей сказать: 'У налоговой системы есть альтернатива. Вот принцип, на котором она может быть построена: оплата гражданином государству услуги юридического и коммерческого страхования своей сделки. Конкретный платеж в обмен на конкретный страховой продукт'. А развитие этого принципа в реальную модель - задача, конечно, непосильная для одного человека. Это настолько очевидно, что меня не смущало незнание ответов на многие вопросы, и я полагал, что человек, усомнившийся в налогах, осознавший их губительную и преступную природу, заинтересованный в избавлении от них, сам мог бы включиться в эту работу и предложить либо иной принцип безналоговой экономики, либо такое продолжение изложенного принципа, которое мне и в голову бы не пришло.
Надо сказать, за прошедшее время я лишь укрепился в своем мнении насчет налогов. Два года назад я написал небольшую статью, в которой постарался ответить на названные выше вопросы. Эту статью - 'Безналоговая экономика' - я теперь публикую на этом же сайте.