Алешка открыл глаза, едва заслышав легкую возню в коридоре. Наконец-то! Как давно он ждал этого дня! Мальчишка спрыгнул с кровати и подбежал к окну. Ранее утро встречало его легким туманом, ползущим по земле. Улица была тиха и пустынна в этот час. Он посмотрел на большие настенные часы в виде кота - они показывали пять часов утра. Дверь в комнату приоткрылась, и голос тихо позвал:
- Алешка... Внучек, просыпайся.
- Я уже проснулся, деда, - мальчишка подбежал к мужчине и взял деда за руку. - Доброе утро, дедушка.
- Взаименно, внучек. Ну что, ты готов?
- Да, дедуль, пойдем уже! - мальчишка от нетерпения приплясывал на месте.
- Обожди малость. Я пока пойду червей накопаю, а ты иди в кухоньку, баба тебе поесть даст, - дед ухмыльнулся в бороду.
- Деда, я с тобой! Я тоже хочу червей копать! - запросился Алешка.
- А завтракать?
- На речке поедим, деда! Подожди, я только оденусь, и кровать заправлю, - мальчик кинулся к стулу, на котором еще с вечера лежала загодя приготовленная одежда.
- Пойду пока лопату наточу, выходи потом, постреленок, - произнес дед и зашагал из дома.
- Хорошо, - крикнул ему в ответ Алешка. Он быстро одевался. Так, носки, бриджи, футболка, легкие кроссовки - готово. Мальчишка заправил кровать, как учил его дед - по-армейски, с отбивами, которые ему смастерил тоже он, и, прихватив с собой кепочку, выскочил во двор. Утренний морозец слегка охладил пыл мальчонки, но Алешка, наскоро помахав руками и попрыгав на месте, пересек просторный двор и пошел в огород, к куче, где дед уже приноравливал лопату к земле.
- Деда, погоди, я хочу посмотреть! - мальчишка от восторга прыгал на месте. Все было радостно ему в этот момент. И это хмурое пока утро, и ранний подъем, и холодный воздух, и запах сырой земли. Мальчишка задрал голову - высоко в небе летел косяк птиц. - Деда, а что это за птицы? - Алешка потрепал деда за рукав.
- Это-то? - дед приложил руку к глазам и подслеповато прищурился. - А не видать, сынок, высоко летят, - тут, словно бы в помощь, одна из птиц высоко и звонко крикнула: "Храюк, храюк", - а-аа, это, Алешка, чирок-свистунок. Это у них такой клич. Накось, подержи-ка баночку, да землички туда подсыпь, - дед протянул внуку жестянку из-под бычков, а сам копнул. Из земли показались длинные и толстые розовые червяки, они извивались и не хотели покидать излюбленное местечко. Алешка ловил их по одному и кидал в банку; всякий раз, когда он брал червячка в руки, на лице у него мелькало выражение восторга и одновременно легкой брезгливости.
- Деда, а чего они мокрые?
- Так в земле же живут, внучек. А земля тут сырая, чувствуешь? Вот они и мокрые. Ну, хватит. Я еще хлебца возьму, тесточко и кукурузки. Айда умываться.
Плескались они долго, мыли руки пахучим мылом, умывались ледяной водой из-под рукомойника, пока бабушка собирала им рюкзак в дорогу, положив туда холодных пирожков с капустой: "Их в первую очередь съедите", отварных яичек и картошки, хлеба, зеленого лучка и чай. Дед уложил приманки в маленький Алешкин рюкзачок, взяли удочки, и, наконец вышли из дома.
- Ох, деда, а не поздно вышли? - переживал внук. - А вдруг рыба уйдет?
- Не уйдет, Алешка. Ты, главное, когда удить начнем, громко не разговаривай. Рыба говорливых не любит. Спросишь меня шепотком, а я отвечу тебе, - они вышли за деревню, и пошли по дороге в сторону леса. Дед старался идти не слишком быстро, но внук все равно часто останавливался, чтобы рассмотреть прутик или цветочек. Это было первое в его жизни лето в деревне. Да и вообще первое настоящее лето в его пока еще короткой последетдомовской жизни. Он многого не знал, и все ему было интересно, в новинку. Он хотел спрашивать обо всем, но иногда стеснялся. Видя такую душевную борьбу, которую отражалась у мальчишки на лице, дед принялся за рассказ.
- Вот смотри, Алешенька, скоро уже и солнышко взойдет, - дед махнул рукой в сторону леса. Лес был светлый, нарядный, утопающий в зелени. Деревья были невысокие, и откуда-то из-за горизонта едва-едва было видно восходящее солнце, самый краешек его.
- А долго нам до речки идти, деда?
- Так знамо дело - около сорока минут. Не устанешь?
- Не устану, деда. А скажи, в лесу медведи водятся?
- Водятся, сынок. Правда, мы их не увидим, они ушли глубоко в лес. Может, зайчишку увидим, может, лисоньку. Волки тоже водятся, но они тоже далеко. А может уточек увидим, на гнезда посмотрим.
- Уточек? Хоть бы, хоть бы. Деда, а что за деревья здесь растут? - они подошли вплотную к лесу. Он ласково встречал их прохладой, дорога сужалась в тропинку и уводила вглубь.
- В этой части растут березки, осины, дубы. Дальше, на север, хвойные леса. У нас же мягколиственный лес - листики мягкие, не игольчатые, как у сосны или елочки. Вот осинку еще называют тополем дрожащим.
- Дрожащим? Она от страха дрожит? - недоуменно вопрошал мальчик.
- Нет, - хохотнул в бороду дед. - От ветра она дрожит, у нее длинная ножка по отношению к листику. Знаешь, у осинки ведь семья есть.
- Семья? Как это?
- А растет она парно, дерево-мальчик и дерево-девочка. А еще у осинки сережки растут. Красные у мальчика, зеленые - у девочки. И для здоровья она полезна. От кашля, от язв, от ран. Вот такие у нас деревья растут, внучек.
- Деда, а растения какие здесь растут?
- И растения у нас замечательные. У нас столько редких видов растет! А целых девять занесены в Красную книгу. Но это, внучек, скорее недостаток, чем повод для гордости.
- Деда, а есть в лесу злые растения?
- Злые? Может, ядовитые? - уточнил дед. - Есть, внучек. Но и от них польза есть. От всей природы польза есть.
- Чем же они полезны, деда, если они ядовиты?
- А в лекарствах они используются. Вот посмотри на него, - дед шагнул в сторону от тропки и присел около кустарника. - Это короста, или черная белена. Она ядовита. Но если в определенное время собрать ее листья, они помогут, когда болят суставы. А сок ее используют для создания краски. Так что и от ядовитых растений польза есть. Главное - правильная дозировка и время для сбора.
- Дедушка, а откуда ты все это знаешь? - спросил мальчишка.
- Так живу же я в приРоде, вот и знаю. У нас и книжки дома есть, по растениеведению. И про животных. Мы с тобой их почитаем. Лето у нас впереди длинное.
- Деда, а красивые у нас леса...
- Красивые, внучек. Ночи здесь светлые, а леса дремучие. Сказки хранят в себе. Расскажу как-нибудь на досуге. А ну, отдайся маленечко, - дед погодил внука рукой, - не наступи, Алешка, на солодашки. Все в природе важно. Нельзя обижать ее. Она мать наша, а мамка и осерчать может, - солнце меж тем приятно вызолотило верхушки крон деревьев, легкий ветерок упруго раскачивал ветви, сладкий сон, которым был наполнен лес, постепенно уходил, уступая место новому дню. Новый день обещал быть прекрасным - ведь все дни лета восхитительны! Все листочки, травинки, капельки росы трепетали, купались в лучах утреннего солнца. Для всего сущего в этом лесу нашлась капелька солнечного света и тепла; солнце, поднимаясь, обласкало всех и вся, не забыло оно и про деда с Алешкой - оно пересчитало все веснушки на лице у мальчишки, обозначило новые и встало во всей своей красе. Легкий утренний туман растаял, как дымка, просочился в землю и был таков.
- Вот и солнышко. Встало, родимое.
- Сооооолнцеееее! Здраааавствуууууй! - весело крикнул Алешка. Крик его туго разорвал лесную тишь, и стыдливо молчавшие до этого птицы разразились веселым стрекотом.
- Эка заголосили, родимые, - улыбнулся дед в бороду. - Видать, понравился им твой клич жизни, Алешка.
- Наверно, деда. Деда, а скоро речка?
- Почти пришли, Алешка, - ответил дед, бодро идя по тропинке. Внук семенил рядом, маленькими шажками идя во взрослую жизнь, шаг за шагом. - Вот мы и на месте, внучек. Смотри-ка, чирки прилетели, - и действительно, сделав пару кругов над головами людей, утки аккуратно приводнились и вальяжно поплыли.
- Дедааа..., - восхищенно прошептал мальчуган, - а чего они так летают?
- А у них крылышки более узкие, чем у обычных уток, потому они взлетают почти вертикально. Вообще они бесшумные, чирки эти. Видишь, Алешенька, они в рогоз поплыли? Любят они его. Пройдем потом вниз, я тебе местечко покажу, где гнездышки их. Ну, расчехляемся, - дед сноровисто приготовил свою удочку, потом поставил ее в стойку и принялся обстоятельно готовить удочку внука. - Смотри, Алешка, вот это - удилище. На нем - катушка с леской, к леске крепится кручок и поплавок с грузиком. Понял?
- Понял. Деда, а для чего грузик?
- А для того, малыш, чтобы кручок с наживкой не уплывал далече. Течением его иногда сносит, для того и нужен. Ну-ка, червяка сам будешь насаживать?
- Не, деда, я не умею. Ты мне покажи, а я как рыбку поймаю, сам потом прицеплю.
- А не забоишься?
- Не забоюсь, деда, - бесхитростно ответил ребенок, наблюдая, как Антон Палыч насаживает червяка на крючок и плавно закидывает снасть.
- Держи, внучек, - дед передал удочку в маленькую ручонку. Алешка стоял и не мог поверить своему счастью. Это самая настоящая рыбалка! Река спокойно и неторопливо текла, прекрасная в своей поре. Солнечные блики играли в воде, серебря ее поверхность, делая ее почти белой, иногда кое-где возникали небольшие ленивые водовороты, которые нехотя засасывали упавший листочек, а потом так же лениво исчезали. Вода была относительно чистой, у берега был виден каждый камушек, дальше же Алешка не мог рассмотреть, ибо был всецело поглощен мерным покачиванием поплавка, как научил его дед. Иногда легкий ветерок шаловливо трепал вихор на лбу мальчишки и так же легко уносился прочь. Солнышко поднималось все выше, прогревая речку. По небу вальяжно проплывали кучевые облака. Алешка задрал голову вверх и залюбовался - небо было лазоревое, облака снежно-белыми, и все они были да на что-то похожи. Вот проплыл барашек, а вот облако в виде зайца. Вот пролетел почему-то пирожок, а вон там - ромашка.
- Облака...белогривые лошадки, облака...что вы мчитесь без оглядки, - невольно запел Алешка, вспомнив, как в детдоме по праздникам включали эту песню.
- Эх ты, рыбак, что ж ты ротозейничаешь? У тебя так и рыба вся уплывет, объест червяка, и все, - ласково пожурил внука дед.
- Ой, деда, - громко воскликнул Алешка, затем, вспомнив наказ, сбавил тон, - а что, клевала рыбка?
- Нет, сынок, не клевала, - дед обнял себя руками за плечи и уставился на поплавки.
- Деда, а почему ты меня сынком иногда называешь, я же внук тебе? - спросил Алешка.
- А ты и есть мне и внук, и сын. Ты же плоть моя, и кровь моя, - погладил дед внука по голове.
- Деда, ну как же так? Я же приемный? Как я могу кровью твоею быть? - удивился внук. Дед подсек удочки, проверил наживку. Помолчал немного, пожевал губу, потом, глядя прямо в чистые жемчужные глаза мальчишки, начал говорить:
- Понимаешь, Алешка, семья - это не только кровнородственные связи. Семья - это тепло. Родство душ. Семья - это место, где тебя ждут и любят. Куда ты приходишь, и чувствуешь, что именно здесь твое место. И совсем необязательно быть родными по крови. Кровь-то...она разная бывает. Вот ты, Алешка, любимый и желанный внук. Мы так долго ждали тебя! И когда ты появился в семье, ты занял свое место. Ты - маленькая частичка большого рода. Теперь ты - наша семья, мы будем оберегать, хранить и защищать тебя. Но и ты должен делать в ответ то же самое. Вот вам рассказывали притчу о прутьях? Помнишь, как там? Пока вы порознь, легко вас побить, будете едины - нет вам печали. И это правда. Семья - это те же прутья. Пока мы сплочены, нет нам беды никакой. Так что, Алешка, семья - это там, где благополучие других ставят выше собственного эгоизма. Понял?
- Не совсем, деда... Ой, смотри! Кажется, клюет! Клюет! - мальчишка дрожащими руками схватил удочку, - что делать, деда?
- Резко подсекай, внучек, и резко тяни вверх, - мальчишка неловко оступился, дернул удочкой. В воздухе серебристым боком блеснула рыба, вывернулась и сорвалась с крючка.
- Ооо, ты чего, внучек? - заглянул ему в лицо дед.
- Деда, понимаешь, я рыбу поймать хотел, хотя бы одну, - мальчишка поднес руку к глазам и неловко зашмыгал носом. Он старался встать так, чтобы дед не видел маленьких предательских ручейков слез, которые медленно текли по веснушчатому лицу, - одну-единственную, для Васьки! Я желание загадал, что если я поймаю сразу рыбку, то мы много ее наловим!
- Эээ, Алешка, да разве стоит рыбка та слезок твоих? Да и утри ты лицо - не пристало мужчине слякоть разводить, это бабская угода, - дед вытащил из куртки большой скомканный платок, неловко его сложил и протянул внуку, - ты, Алеша, уже пережил и выдюжил самое большое горе в жизни своей - предательство. Да не абы кого, а мамки родной. И ведь смотри, какой хороший человек получился, - дед угловато обнял внука и погладил его по льняной голове. - А из-за рыбки не переживай так, купим на обратном пути в магазине. Я обещаю, - приложил ладонь к сердцу дед.
- Ну ладно, - Алеша высморкался и огляделся по сторонам, - смотри, опять чирки прилетели! - и правда, по глади речки неторопливо плыли штук шесть маленьких утят и утка.
- А где же папка у них?
- А папки у них нет, внучек. Он уходит навсегда, как только уточка отложит яички.
- Бедные утята. Деда, как хорошо, что у меня есть семья. Нет, - задумался внук, подумал и продолжил, - у нас.
Дед улыбнулся. Кажется, мальчишка был толковый. Все понимает. Он исподтишка наблюдал за внуком - ему нравилось видеть, как солнце ласково щекочет лицо мальчишки, ему нравилось находиться здесь и сейчас в лесу на речке, и вот так запросто удить рыбу. Он чувствовал, как его немолодое сердце наполняет нежность. Одинокие впредь походы на рыбалку, кажется, были забыты. Теперь-то он расскажет и покажет, и обучит внука всему тому, что знает он сам. Он смотрел на Алешку, и словно переносился на несколько десятилетий назад, в пору своего детства. Этот постреленок был его проводником в мир счастья, простого человеческого счастья. Они пробыли на речке до одиннадцати, съели пирожки и картошку, вдоволь напились чаю и наудили рыб. Алешке все-таки удалось поймать своего пескарика, и этому обстоятельству он был рад необычайно. Он радовался так бурно, что перевернул ведро с рыбами, стоявшее у самой кромки воды, и все рыбы уплыли обратно. Потом они купались в речке, успевшей прогреться, дед учил внука плавать, и Алешка почти научился плыть по-собачьи, потом ходили смотреть на утиные гнезда, потом дед показывал ему вереск и рассказывал про вересковый мед, показывал кустики ирги: "Вот созреет она в июле, насобираем ягодок, да несколько баночек варенья закатаем" пообещал он. Дошли до опушки леса, видели толокнянку: "Смотри, Алешка, ее легко спутать с брусникой", на обратном пути вышли на луг, где смотрели на ястребинку, трогали белоус, искали четырехлистный клевер...
- Дед, а расскажи сказку, - попросил Алешка. Они с дедом лежали на лугу, смотрели в небо. Дед задумчиво жевал травинку.
- Сказку? А расскажу-ка я тебе, внучек, про клад один. Есть у нас деревня Большое Темерево на берегу Которосли. Сейчас, кажется, она зовется Большим Наговицыным. Так вот - три больших клада находили там. И все с земли арабской, и все красивое такое - старинные арабские серебряные дирхемы - это монеты такие, Алеша, и вещи, и утварь. И находки эти были аж за 9 век!
- Как же они попали сюда, дедушка, арабы-то? - недоуменно спросил Алешка, перевернувшись на живот.
- Наверно, Алеша, в те времена по Волге проходил торговый путь из арабов в варяги. А в Темереве был перевалочный пункт для обмена товаров на деньги. А потом начались междоусобицы, властители начали бороться за власть, и местные мерянские старейшины перестали хорошо относиться к соседям, которые угрожали людям. Тогда пришельцы ушли. Но, отходя, сделали клад, чтобы потом вернуться на старое место. И так себе и лежал этот клад до прошлого века, а потом его нашли археологи. Там было почти три тысячи дирхем! А потом два остальных клада нашли жители местные, и припрятали у себя. Так что у кого-то, Алешенька, дома лежит целая история, целая машина времени.
- Почему, деда? Почему машина времени?
- А потому что держишь ты в руках вещичку какую-то, а она старая, на ней земличка, или налет, али еще чего - держишь ты ее, и время в руках держишь. Самую маленькую его застывшую частичку. Время-то...оно везде, - закончил свой рассказ дед. Они еще помолчали некоторое время, а потом засобирались дальше. Гуляли они по лесу до самого вечера, и в семь часов засобирались домой. Обратная дорога была долгая, и на краю деревни они оказались только к девяти вечера. За этот долгий день у Алешки успел обгореть кончик носа. Они так и шли со своими рюкзаками за спиной и удочками наперевес.
- Деда, жалко, зайца не углядели, - завздыхал мальчишка.
- Успеется, - обмолвился дед.
- А хорошо, что мы пескарика отпустили. Он же тоже чей-то ребенок, да, деда?
- Да, Алешка, - улыбнулся дед.
На деревню спустились сумерки. Мычали коровы, идущие в свои дворы, стрекотали сверчки, откуда-то доносился дразнящий запах жареного мяса; бабушки и дедушки сидели у своих ворот на завалинках, лузгали семечки. В окнах кое-где танцевала тень от телевизора, кое-где от ужинающих людей. Трава сырела, к этому запаху ночной летней сырости примешивался запах цветов, которые росли в палисадниках. Детвора бегала по дороге с прутиками наперевес, подростки уже чинно и благородно прогуливались под ручку.
- Ну вот и пришли. Здравствуй, Аленушка!
- О-о-о, рыбаки пришли! А где ж ваша рыба? Проголодались, поди? Ах ты господи, целый день ходили! Ну а у меня уж все готово. Алеш, расскажи бабушке, что видел в лесу, чего узнал нового?