- Давай, заходи! - отдав долг, принялся приглашать друга Ринат.
- Нет-нет. Я домой.
- Ты что? Проходи!
- Не-ет, Ринат, я поеду. Скоро Оля с работы вернется, - с виноватым видом проговорил Юрий.
- Бро-ось! Приехал и даже не посидишь что ли?
- Не могу. Правда.
- Проходи, - запирая дверь, категорически сказал Ринат.
- Только ненадолго, - умоляюще взглянул на друга Юрий. Как не хотелось ему проходить, он вынужден был согласиться, почувствовав, что уйти сейчас и вправду было бы некрасиво.
Он не был у Гатауллиных с прошлого года, но с тех пор в квартире друзей мало что изменилось. Стены в коридоре оставались голыми, лишь шпатлеванными, лампочка свисала с потолка на двух проводах, отверстия для розеток зияли торчащими наружу обмотанными изолентой контактами; детский стол все также стоял при входе, напротив двери, и за ним все также играл в какую-то компьютерную игру Артур. В зале, правда, появились обои, большая люстра и красивый дорогой кухонный гарнитур из массива; ремонт здесь был в целом закончен, но вынесенные из детской кровати, шифоньер, куча коробок, тюфяков, мешков по-прежнему занимали значительную часть свободного пространства, создавая впечатление, что и в гостиной тоже все еще идут какие-то работы. Помимо этого всюду, где только возможно - на полу, креслах, диване - были разбросаны одежда, полотенца, игрушки, использованная посуда и множество других самых разных вещей и предметов.
- Присаживайся, - кивая на диван, сказал другу Ринат, сам устраиваясь на кресло возле журнального столика.
Следуя приглашению, Юрий подошел к дивану, но не смог найти на нем ни одного свободного участка, на котором получилось бы разместиться. Ему вдруг стало неловко и он на мгновение смешался, а затем аккуратно сгреб рукой в сторону раскиданные вещи и, очистив себе таким образом небольшой уголок, присел на нем, опустившись на самый край, весь понурясь, ссутулив плечи, склонив голову, будто стесняясь, смущаясь чего-то. В воздухе повисло неуютное молчание и Юрию показалось, что это он своим присутствием, скованными движениями, неловкой позой напрягает обстановку. Молчала и Вика: ответив на приветствие гостя безмолвным кивком головы, она еще некоторое время пробыла у кухонного гарнитура, разбирая какие-то предметы на столешнице, а закончив, быстро вышла из комнаты.
- Как дома дела? - спросил Ринат, когда жена ушла.
- Все по-старому, - оживился было Юрий, но, подняв глаза, увидел, что друг вовсе не смотрит на него, а набирает что-то на стоявшем перед ним ноутбуке. - Ты что там печатаешь?
- Да-а, в аккаунте общаюсь... Как жена? Дочка?
- Нормально.
Снова образовалась безмолвная пауза. Ринат сосредоточенно глядел в ноутбук.
Чувствуя себя зажато, скованно, будто находясь на собеседовании или экзамене, Юрий с силой потер друг о дружку ладони, а увидев рядом игрушечный автомат, взял его и принялся разглядывать с разных сторон, чтобы только занять себя чем-нибудь.
Вдруг с коридора раздался быстрый топот детских ног и в зал вбежал Артур. Выскакав на середину комнаты, он стал кружиться, вертеться, как зверок, производя телом сколь невозможные столь и нелепые движения, заваливаясь на диван, выворачиваясь и брыкаясь в воздухе; после чего отпрыгнул к окну, разбежался и, упав на колени, прокатился по линолеуму, остановившись в метре перед Юрием. Раскрасневшееся лицо мальчика было преисполнено ярким неудержимым весельем, грудь приподнималась от частого дыхания, а черные как смоль глаза сверкали озорными огоньками, смотря прямо на гостя и будто говоря: "Вот как я могу! Зацени!".
Смутившись еще сильнее этим внезапным несуразным представлением, Юрий неловко улыбнулся в ответ.
- Пойду переоденусь, - вставая с кресла, сказал Ринат.
Артур ушел за отцом, и Юрий остался в комнате один. Еще некоторое время он продолжал вертеть автомат в руках, а когда положил его, то увидел рядом с собой Дашу.
- Смотри, что у меня есть! - звонко сказала девочка, протягивая вперед ручки, в которых был зажат попугай.
- Красивый... Как его зовут?
- Кеша.
- Он умеет разговаривать?
- Нет. Он летает! - ответила Даша и, опустив ручки, со всего маху подбросила птицу вверх.
Шумно захлопав крыльями, разбрасывая перья в страшном количестве, попугай описал по комнате несколько кругов и сел на гардину.
- Вот где он! - воскликнул Ринат, входя в зал в одних плавках и поднимая с дивана халат.
Одевшись, он вернулся в кресло и включил телевизор. Тут же к нему подбежала Даша.
- Ты моя сладкая, - тепло проговорил Ринат и, усадив дочку на колени, стал слегка подбрасывать ее ногами, глядя на светящееся счастьем детское личико и веселясь вместе с ней.
Наблюдая за другом, Юрий невольно подумал о своих отношениях с дочерью, и ему стало завидно. Он понимал, что никогда уже не сможет вести себя с Сашей подобным образом, не сможет говорить такие слова, играть с ней, ласкать, как понимал и то, что все это было необходимо ей, и потому завидовал другу, у которого это получалось так легко, естественно.
Поиграв с дочкой, Ринат опустил ее на пол и принялся переключать каналы в телевизоре, а Юрий пошел в уборную.
В крохотном туалете в полтора квадратных метра было ужасно накурено. Топор, конечно, не повис бы, но перо, наверное, очень долго колыхалось бы в воздухе, прежде чем гравитация смогла бы притянуть его к полу. На полу же возле унитаза по соседству с ершиком и рулоном туалетной бумаги Юрий увидел толстую книгу в четыреста страниц, которую он подарил Ринату на последний его день рождения. Он очень ценил данное произведение, сильно повлиявшее на него, и перед тем как вручить перелистал и отметил некоторые из особенно запомнившихся ему мыслей, желая поделиться с другом частичкой своего мировоззрения и при случае обсудить изложенные идеи; найдя же сейчас книгу в туалете, рядом со сборником анекдотов, который, судя по степени истрепанности страниц, открывался здесь не в пример чаще, ему стало обидно и грустно. Обидно за себя, за свой подарок, посредством которого он искренне желал приоткрыть Ринату собственный внутренний мир; и грустно за их дружбу, навсегда обреченную остаться на уровне отношений шестнадцатилетних подростков.
Вернувшись в зал, Юрий нашел свое место занятым (на нем сидела Вика, заплетая дочери волосы) и, освободив новый участок дивана, разместился с другого его края. Ринат уже лежал в кресле в излюбленной своей позе, выставив вперед ноги, облокотив на спинку только плечи и голову, и смотрел клипы по музыкальному каналу. Все молчали, и Юрий тоже уставился в телевизор. Глядя в экран, он некоторое время силился придумать какую-нибудь тему для разговора, но в голову ничего не приходило, и, оставив бесплодные попытки, стал просто слушать песни.
- Меня манили ее губы.
Я ее встретил и замер.
Меня манили ее руки.
До скорой встречи глазами.
О боже, мама, мама, я схожу с ума!
Ее улыбка, мама, кругом голова.
О боже, мама, мама, пьяный без вина.
Ее улыбка, мама-а - самая-самая!
- Ха-х! Вот умора! - вдруг пришел в особенный восторг Юрий. - По идеи мужик поет про любовь к девушке и слово "мама" имеет не буквальное значение, а как бы подчеркивает силу его чувств. Но до чего же явно проявляется здесь бессознательное желание автора стихов. "Ее улыбка, мама-а - самая-самая". Ха-ха. Жаль, что Фрейд не слышит этой песни - он хохотал бы как ребенок.
- Насчет Фрейда это как раз к Вике. Она изучала в колледже, - заметил Ринат.
- Я знаю. Поэтому-то и говорю, - сказал Юрий, посмотрев на жену друга в ожидании ее мыслей.
Но вместо того, чтобы ответить, Вика напряглась всем телом и с растерянно-испуганным видом потупилась в голову сидевшей перед ней дочери, с каким-то нервическим усердием продолжив расчесывать ей волосы.
Поняв, что ненароком выявил абсолютную некомпетентность супруги товарища, поставив тем самым и ее и Рината в неловкое положение, Юрий вдруг устыдился за созданный им прецедент, и скорее вновь уткнулся в экран телевизора. Несколько минут прошли в полном молчании. Заплетя дочь, Вика ушла из зала, а Даша принялась играть с лежавшими на диване куклами, но быстро заскучав, вскочила, подбежала к Ринату и, остановившись возле его ног, распахнула в разные стороны обе полы халата.
Юрий совсем смутился, чувствуя, как лицо его густо наливается краской. Даша продолжала стоять перед Ринатом, держа в руках концы халата и в упор разглядывая рельефно выпирающее сквозь узкие плавки достоинство отца. Юрий перевел взгляд на друга, ожидая от него какой-нибудь реакции, но тот лежал в кресле не шевелясь и, будто ничего не замечая, смотрел в телевизор.
В случившемся для Рината не имелось ничего необычного, и поначалу он вовсе не обратил внимания на действия Даши, но почувствовав направленный на себя недоумевающий взгляд товарища, тоже сконфузился. Сознание смысла происходящего пришло к нему столь неожиданно, что привело в замешательство, и он, не зная как и реагировать-то на это, заметно напрягся, продолжая в нетерпении ожидать, пока дочь сама не прекратит свои наблюдения.
Оставив, наконец, отца в покое, Даша выбежала из комнаты, а Ринат тут же поднялся и позвал сына, чтобы отправить его в магазин.
- Вы Артура одного в магазин посылаете? - спросил Юрий, когда мальчик, получив деньги и выслушав поручение, побежал обуваться.
- Да. За хлебом, за молоком, за сигаретами.
- А сигареты как восьмилетнему отпускают?
- Так в магазине все продавцы знакомые.
- А если он для себя начнет покупать?
- Я записки пишу. Расписываюсь - все как положено, - значительно заметил Ринат.
- И Вика не против?
- Нет. Что тут такого?
- Как что? А если потеряется? Мало ли дураков на свете? Педофила же того так и не поймали.
- Ты шутишь что ли? До магазина идти двадцать метров, - усмехнулся Ринат. - Пойдем лучше в подъезд, покурим, - встав с кресла и сняв халат, принялся он одевать лежавшие тут же трико и футболку.