Аннотация: Автор приступает к публикации романа "КИНЕКОТ"
ИСТОРИЯ МОЕГО ЛЕВОГО ЯИЧКА (главы из романа "Кинекот")
Когда-то было у меня два яичка.
Их и теперь два, просто нужно было как-то начать рассказ об одном из них. О левом.
Маленьким мальчиком было мне быть трудно: жопа широкая, плечики узенькие, определяемые под одеждой сальные сисечки, голова нестрижена вплоть до бабьей моды.
- Девушка!
И я приседал от ужаса: наверняка меня окликнули!
-Девушка!
Да, это точно меня. Слепая что ли, сволочь старая?
Но и лицо не помогало: кругло, нежно, сероглазо, без признаков растительности.
Что же делать с этими бедрами, с этим, прошу прощения, тазом?
Я ушивал джинсы, сокращая их именно в этих местах. Уже не шагалось от тесноты, но из-за спины снова:
-Девушка, вы где сливки купили?
На, матуха, тащи свою дурацкую сумку сама!
Чаще плакал, чем злился. Ну почему, ну почему же, Господи? За что, собственно?
Мама купила мне магнитофон "Карпаты". "Сан Ремо" дарило мне шикарные записи "Рикки и Повери". Вот под них-то я и делал свои "дын-дын-дын". Похудательная гимнастика...
- Девушка, передайте за проезд!
Едь, сука, зайцем! Все равно - крыса...
Я еще ушивал джинсы, снова вставал перед зеркалом. Лучше, но...
Ушив, выходил на улицу: проверить. Внимательно прислушивался.
- Вот смотри, прошла девушка, от парня не отличишь почти!
...и доушивался. Зажатые в тесноте и обиде, едва покрывшиеся юношескими волосиками яички заболели у меня очень. Вернее - одно. Еще вернее - левое.
Сначала просто болело. Стал носить трикошки даже на улице. Не помогало: с каждым днем оно увеличивалось в размерах и с каждым шагом дергало раскаленными щипцами за кишки.
Придется сказать маме. Но как? Как это сказать маме?
Я промучался еще неделю. Скоро стало так плохо, что я мог только плакать.
Яичко стало огромным, что казалось, может лопнуть.
Я выл, сидя на унитазе, когда постучала мама.
- Не заходи! Не заходи!
Но она зашла.
Пап у нас не было. Я имею в виду себя и сестру. У нас биологически разные папы.
Мама не ставила задвижки ни на ванную комнату, ни на туалет. Каждое "посрать" давалось мне со стрессом. Каждое "помыться" заканчивалось ором: сестра непременно заходила в ванную, забыв.
-Я задвижку поставлю! - орал оскорбленный намыленный младенец.
-Я тебе, блядь, поставлю! - возражала мама.
Мама не хотела, чтобы мы, закрывшись, дрочили или... Может быть соблюдала какой-то запрет, полученный ею в детстве.
Но мама сочла возможным подождать еще три дня, чтобы может само пройдет.
-У него болит вот низ живота и еще ниже...
Вот как выкрутилась-то, подумал я тогда, на кушетке врачебной.
-Что же вы, мамаша! У него же заражение крови может уже началось! Такое страшенное воспаление! Я вызываю скорую!
-Не-е-е-е-ет, Ма-а-а...
-Может быть можно таблетками, мумием, медом?
Ничего не ответила маме врачиха, только отправила меня на троллейбусе в хирургический корпус первой горбольницы...
"Острое воспаление гетотиды левого яичка" написано было в моей медицинской карточке.
Прооперировали быстро и аккуратно. Было удивительно как это так быстро сработал наркоз, как безболезненно прошла операция, как небольно было после нее.
Что-то мне там отрезали, но внешне это было совершенно незаметно.
Яичко продолжало болеть, запакованное в бинтовый мешочек.
Молоденькие медсестренки совершенно спокойно делали мне перевязку, никак не реагируя на половой характер оперированного органа.
Дни шли, но ничего не менялось. Боли не было, было чувство огромного облегчения: все уже позади.
Я гулял по лестничной клетке, тяготея, по старой привычке, к подвалам и однажды увидел как молоденькая медсестренка ласкает ртом "низ живота еще ниже" немолодого уже врача.
Я знал, что такое бывает, но чтобы такое бывало на самом деле!
Мне почему-то очень захорошело в том месте, где недавно оперировали, я подлез под бинты и крепко сжав в кулаке свой тогда еще совершенно не детородный орган, сделал несколько движений, имитирующих движение рта медсестры.
Не излилось и не выпрыснулось: шибануло вверх под углом 45% мощной струей спермы, смешанной с кровью и гноем.
Мне стало страшно и приятно: что же это было? Хорошо ли это было?
Утром отек с моего яичка спал настолько, что поддерживающие бинты стали не нужны. Врач удивился, не предполагая причины и сказал, что через четыре дня меня выпишут.