Меркульев Алексей Валерьевич : другие произведения.

Этюд О Пчелинной Инфлуэнции, Взятый С Потолка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Предисловие автора.
  
  Данная повесть-сказка состоит из двух почти самостоятельных произведений, которые постепенно "сходятся" к одной точке. Одно из них написано по мотивам "Гадких лебедей" братьев Стругацких. А пронумерованные главы являются продолжением повести П.Давыдова и А.Кирюнина "Дело Блэквуда или Этюд о Крысином Смехе".
  Что я могу сказать о своем произведении? Да ничего хорошего. "Этюд о пчелиной инфлуэнции" представляет собой коллаж из всякой всячины, с элементами прямого плагиата, да еще вперемежку с порождениями больной фантазии, навеянными созерцанием потолка. Ссылки на первоисточники в "Этюде..." даны не везде. Нехорошо, конечно, но вообще-то для художественных произведений это является обычной практикой. Например, братья Стругацкие, цитировавшие в "Гадких лебедях" отрывок из статьи Шерлока Холмса (Статья называлась "Книга жизни"), даже не указали, что это чужая цитата. И ничего. И вообще, поисковые системы Интернета позволят читателю найти любой источник по отдельной фразе.
  Следует также предупредить, что здесь читатель встретит множество несоответствий - и англо-бурская война началась после Викторианской эпохи, и ... Да что объяснять! Читатель сам поймет, что все действительно взято с потолка. И то, что "Этюд о пчелиной инфлуэнции" называется повестью-сказкой, говорит само за себя: - когда автор не имеет никакого представления о том, что пишет, он называет свое произведение сказкой. Читатель может спросить: - "Неужели вам не стыдно за свою антихудожественную мазню?". И я отвечу: - Мне настолько не стыдно, что иногда даже стыдно становится за свою бесстыжесть. А кому не нравится - может не читать.
  Примечание: Поскольку описываемые события происходили в другой грани этого мира, любые совпадения с историческими личночстями этой грани мира являются случайными.
  
  
   ПРОЛОГ.
  
  В качестве эпиграфа к "Этюду..." мне изначально хотелось использовать следующий отрывок из стихотворения Роберта Брауна:
  
  Вожди, поджав хвосты, усы склонив и ушки,
  младые стервецы, и старенькие клюшки,
  обрюгзшие мамашки с гурьбою крысенят...
  Все сразу позабыли, кто враг кому, кто брат.
  Да что других - себя, себя не помнят крысы,
  бегут за Крысоловом, лишь шелестят вибриссы.
  Он их ведет по улицам, спокойно, не спешит.
  И вот они у Везера, что к Бремену бежит.
  Не понимая музыки, не вникнув в ее суть,
  бросались в воду крысы, с мечтою утонуть...
  И лишь хромую крысу, что в воду шла с опаской,
  Флейтист за шкирку вынул, чтоб написала сказку...
  
  К сожалению, этот текст не подходит для эпиграфа, поскольку он представляет выполненную мною переделку стихотворения Роберта Брауна. А канонический текст Роберта Брауна выглядит так:
  
  Древние сидни, молодые пострелы,
  Вожаки-хвостоносцы, усы-колючки,
  Семьи по десятку, по дюжине целой,
  Братья и сестры, жены, мужья
  Шли за флейтистом, забывая себя.
  С улицы флейтист идет на другую,
  И крысы следуют за ним, танцуя;
  Так он привел их на реку Везер,
  Туда они бросились, там и остались,
  Спаслась лишь одна, словно Юлий Цезарь,
  Отважно переплыла теченье,
  Затем чтобы (прозе и она предавалась)
  В Крысландии описать свои впечатленья.
  
  Но этот вариант меня не устраивает. Я не люблю классические верлибры, к тому же стих Брауна мало соответствует реальным фактам. Крыса не переплывала Везер и на тот момент не была замечена в пристрастии к прозе. Кроме того, описывать свои впечатления крысе пришлось в Лондоне, а Лондон находится не в Крысландии, а в Британии.
  В моем варианте тоже имеются расхождения с фактами. Во-первых, Крысолов вынул меня не за шкирку, а за хвост. Это было больно и унизительно. Мой знакомый кот рассказывал, что даже в самых худших случаях его брали только за шкирку (про лучшие случаи он не говорил. По-моему, у него их раньше не было). А вот нас, крыс, берут за хвост почти всегда - и в худших, и в лучших случаях. Но попасть в рифму со словом "хвост", не нарушая ритмической композиции, у меня не получается. Конечно, можно было бы написать "за хвостик вынул". Но на это я пойти не могу, потому что у нас, у крыс, хвост является предметом гордости. Ни одна крыса не скажет про свою гордость уменьшительно - "хвостик". Вот "ушки" и "лапки" - это да. Но только не "хвостик". Вам, людям, это сложно понять, поскольку у вас нет хвоста. Но я могу привести аналогию... Хотя нет, такие аналогии понятны только взрослым, а сказка рассчитана на детей. В общем, просто знайте, что у меня - хвост. Не хвостище, конечно, но тем не менее, вполне солидный хвост.
  Во-вторых, никаких крысенят там не было. И в третьих, слово "хромая" в моем стихотворении тоже появилось исключительно из-за желания сохранить ритм. На самом деле у меня был подпален хвост. И вот за него держал меня Крысолов. Мой многострадальный хвост! К тому времени он еще не успел зажить, хотя между купанием в Везере и тем нелепым судом, где мне его подпалили, прошло две недели. Две недели тысяча двести восемьдесят самого страшного года в моей жизни. Шестьсот лет минуло с тех пор, не оставив в моей памяти ничего, достойного упоминания. А вот эти две недели...
  Если быть точным до занудства, то я - не "она", а "он". Впрочем, большинство людей в эти детали не вникают, а от тех, кто вникает, я стараюсь держаться подальше. Однажды ночью я пробрался в странное помещение с кафельными стенами, где эти люди работают, и увидел подозрительную запись в оставленном на подоконнике журнале: - "Контроль ?15 - половозрелый самец линии Вистар. Из расчета веса дали два кубика нембутала". Я не знаю, что это означает, но не хотел бы, чтобы про меня сделали подобную запись. Я не хочу кубиков! И мой знакомый кот тоже не хочет. Однажды эти изуверы отловили его на помойке, когда он занимался изучением пузырька из-под валерианки. Но он улизнул от них, сумев открыть форточку в камере, которую они называют "Виварий". Да ни одно здравомыслящее существо не станет называть "комнатой жизни" то помещение, где... Извините, я увлекся. Так вот, я - половозрелый самец почти исчезнувшего вида Mus rattus!
  Другие крысы возмущаются: - "Как ты можешь общаться с котом?", "Зачем ты его сюда водишь?". Ну и пусть возмущаются. Глупым Лондонским крысам бесполезно объяснять, что мы с ним оба - из Гаммельна. Лондонские крысы даже не знают, что такое Гаммельн. Они вообще ничего не знают. А мы - знаем.
  
  В городе Гаммельне дешево шить:
  Только один покрой в нем.
  В городе Гаммельне дешево жить
  И помирать спокойно.
  
  Русская поэтесса Марина Цветаева ошибается. Гаммельн - город страха. Единственное мое светлое воспоминание о Гаммельне - это ночь после вышеупомянутого суда, ночь, когда я отомстил этому мерзавцу, судье Каспару Геллеру. Я пробрался в судейскую комнату, разорвал в клочки мантию Геллера, а его судейскую шапочку утащил в свою нору. Я сделал из нее довольно уютное гнездышко, но оно прослужило мне всего две недели.
  Недоумок Геллер думал, что я передам решение суда Крысиному Королю. Щас! Да ни за какие коврижки я не пошел бы к нему. Я всегда испытывал отвращение к этой кучке крыс, сросшихся еще в утробе матери. Если бы я умел рисовать, то обязательно написал бы большую картину маслом, как целая дюжина крыс волочет к Везеру Крысиного Короля. Но многие мои собратья действительно считали его своим Королем. Его жалобные свисты оказывали на них прямо-таки магическое действие - они тут же мчались исполнять его приказы. Именно приказы, а не просьбы, что всегда возмущало меня.
  На меня свист этого социального паразита не действовал, чем я гордился. Я считал это доказательством своей ярко выраженной индивидуальности. Но когда на улице раздались звуки флейты, я поплелся за Крысоловом, как и все остальные - поджав хвост и опустив усы...
  Безумие, охватившее людей, перешло и на нас. Вначале я этого не замечал, и только удивлялся, почему это у моих соплеменников возникла потребность собираться в кучи. Нам это не свойственно, мы не стадные существа. Встретились, быстренько обменялись информацией, и разбежались. У нас нет вожаков, нет родственных отношений между взрослыми особями, отсутствует такое явление как привязанность к кому-либо. Каждая крыса - сама по себе.
  Поначалу эти кучи быстро распадались, что было естественно. Но со временем мне все чаще и чаще стали попадаться устойчивые стайки крыс с постоянным составом.
  Однажды я рыл подкоп под одним из амбаров бургомистра, и уже достаточно углубился, когда почуствовал запах посторонних крыс. Меня это не интересовало - уже прошло полгода, как в Гаммельне не осталось котов, и потому нашего брата в городе стало много. Я продолжал рыть, но меня прервали, требовательно куснув за хвост. "Какое свинство. Неужели не видят, что я занят?" - сердито подумал я, выбираясь задом из подкопа.
  - Что ты делаешь? - требовательно спросила одна из пяти крыс, окруживших меня.
  - В каком смысле? - удивился я такому странному для крысы вопросу (Только у людей есть глупая привычка - спрашивать "что ты делаешь?").
  - Мы спрашиваем, что ты делаешь для нашего Короля? - вступила в разговор другая крыса.
  Я понял, что эти крысы наелись отравы и свихнулись. Нормальные крысы не говорят "Мы", "Наш". Ну что же, свихнулись, так свихнулись.
  - Я ищу для Короля волшебный корень мандрагоры - ответил я самым серьезным тоном.
  - Это хорошо. Продолжай, - сказала третья крыса, и вся компания побежала дальше.
  Я принялся рыть дальше, посмеиваясь над этими недоумками. Но скоро мне стало не до смеха - за ночь ко мне трижды подходили такие же психи. А на следующий день я увидел, что стайки крыс, задающие глупые вопросы, выбегают из подвала, где располагалась тушка Крысиного Короля. Одни стайки выбегают, другие выбегают. Получается, что Крысиный король создал отряды, которые занимаются выполнением его поручений! А ведь раньше его обслуживали только случайно пробегавшие мимо него крысы, да и то не все, а лишь те, на кого действовал его свист.
  Настоящий страх ко мне пришел тогда, когда на моих глазах одна из таких стай разорвала крысу, заявившую, что ей нет никакого дела до Короля, этой безобразной ошибки природы. И такие расправы стали происходить каждый день. Крысиный Король избавлялся от тех, на кого не действует его свист. От таких, как я. А меня в ту ночь спасло лишь то, что я ошибочно принял прихвостней Короля за сумасшедших. С сумасшедшими не спорят, с ними надо соглашаться. Так говорил ваш Аристотель, и даже ввел это правило в свою "Логику". Это правило действует у крыс. Поэтому я и сказал тогда, что ищу волшебный корень мандрагоры.
   Признаюсь честно - я понятия не имею, что из себя представляет этот корень. Просто однажды ночью я закусывал крупой в одном странном доме, обитатели которого завесили все окна, расставили повсюду зажженные свечи и варили какое-то зелье в детской ночной вазе, зачитывая громким шепотом, переходящим в завывание, рецепт из очень толстой книги с металлическими застежками (После я попробовал переплет книги на зуб. Так себе, старая телячья кожа):
  
  Жабья желчь - вам, демоны Севера;
  когти летучей мыши - вам, демоны Юга;
  толченый зуб дракона - вам, демоны Запада;
  волшебный корень мандрагоры - вам, демоны Востока.
  А тебе, о, великий Князь Тьмы
  - крысиный хвостик!
  
  Помнится, я тогда сердито подумал про этих завывающих "шептунов", не отрываясь от крупы - "Идиоты! Хвост, а не хвостик. Хво-ост!".
  Разумеется, с "хвостиком" у них ничего не вышло. Князь Тьмы не вылез из ночной вазы. По моему глубокому убеждению, у них ничего не вышло бы и с "хвостом". И вообще, у детской ночной вазы есть более достойное применение, чем быть вместилещем какого-то Князя какой-то Тьмы. А все эти "Лети-лети лепесток", "катись-катись колечко" - всего лишь сказки. Мне впоследствии приходилось неоднократно наблюдать забаву Лондоских детишек: - набьются гурьбой в темную туалетную комнату, зажгут свечу перед зеркалом, и напряженно вглядываются в него, пока кто нибудь, самый впечатлительный, не заорет - "Вижу! Черная Королева!!". После этого испуганные детишки с криками и визгами вываливаются из комнаты, чтобы прийти в нее завтра. За впечатлениями. Но когда взрослые люди начинают заниматься этой галиматьей, невольно на ум приходят мысли, что они объелись крысиного яда, либо их в детстве уронили из люльки вниз головой. Интересно, а если бы Князь Тьмы действительно появился? Да я более чем уверен, что в этом случае... как бы это сказать по-приличнее, сказка-то детская... В общем, у "шептунов" возникла бы острая потребность воспользоваться ночной вазой по назначению. Впрочем, это все лирика.
  Постепенно были истреблены все "инакослышащие" - так, оказывается, нас прозвал Крысиный Король. Остался лишь я, благодаря своей спасительной отговорке про поиски волшебного корня. У некоторых из читателей может возникнуть вопрос: - а пытался ли я спасти своих товарищей по несчастью? Отвечу: - не пытался. Я смотрел со стороны, как убивают других "инакослышащих", и даже не думал подсказать "товарищам по несчастью" воспользоваться случайно открытым мною способом. Вас это шокирует? Меня тоже многое шокирует в людях. Вы кичитесь наличием у себя таких свойств, как "честь", "рыцарское поведение". Но ведь все это - ваши выдумки. Вы видели когда-нибудь настоящих рыцарей, которыми так восхищаетесь? Это малограмотные дворяне, которые убивали, насиловали и грабили по велению ваших Крысиных Королей. Рыцари отличаются от разбойников тем же, чем флибустьеры отличаются от пиратов - каперской грамотой. Бумажкой. Вот и все.
  А известно ли вам, что большая часть средневековых рыцарей погибла не в войнах, а на дуэлях? Рыцарская честь... Ну, ну. На самом деле, дуэли возникали по любому поводу или без повода. "У тебя перо на шлеме зеленого цвета? А я ненавижу зеленый цвет! Значит, ты меня не уважаешь!". Рыцарям просто было нечем заняться в перерывах между крестовыми походами, в которых они занимались убийствами и грабежами.
  Что касается Турниров в честь Прекрасной Дамы - это вообще ни в какие ворота не лезет. Вы почему-то связываете турниры с какой-то Любовью, но при этом приводите в качестве примера нас, "братьев ваших меньших" - оленей, баранов, глухарей, козлов. Да, почти у всех животных практикуются турниры. Но наши турниры производятся именно потому, что никакой любви у нас нет! У нас в крови заложена потребность в сохранении вида, поэтому самки выбирают победителя.
  У крыс принято так: самец-победитель уходит, а самка без него выкармливает детей. И у вас половина матерей растит детей без их родного отца. А если бы вы ваши женщины, как наши самки, рожали бы каждый раз после встречи с самцом-победителем, то дети, воспитиваемые без родного отца, составили бы абсолютное большинство. Но если вы копируете нас, то зачем вся эта болтовня про любовь? Может быть, она у вас и встречается, в одном случае на миллион. Но это такое ничтожное количество, что рассматривать любовь как видовой признак нельзя.
  Черт подери, как сложно писать для детей! Я же говорил Крысолову, что не справлюсь.
  Если человеку нравится заниматься в свободное время греблей - это еще можно принять (понять это бесполезное занятие я не могу). Но большинству из этих людей почему-то не хочется просто плыть, им хочется соревноваться с другими. Тоже из-за любви? Да ничего подобного - победитель получает всего лишь кубок. А если вдруг соревноваться запретят, греблю покинет большинство людей. С турнирами в честь Прекрасной Дамы - то же самое. Их основной мотив - почувствовать свое превосходство над более слабым противником.
  В общем, прежде чем порицать крысу, покопайтесь в себе. А я строго придерживался тех правил, которые у меня в крови, которые я впитал с молоком матери. Каждая крыса - сама по себе. Это - основа. Разумеется, мне не составило бы труда рассказать другим "инакослышащим", как следует отвечать на вопросы прихвостней Крысиного Короля. Но у нас это не принято. Мы не даем друг другу советов, а лишь обмениваемся информацией - "В амбаре на полу рассыпано отравленное зерно, вчера неподалеку отсюда пробегал кот...". Вот и все.
  Не знаю почему, но я чувствовал, что дальше будет еще хуже. Поэтому я решил найти безопасное убежище. Но где? Мое племя стало вездесущим с тех пор, как люди истребили котов. Котов... Кот! Я даже подпрыгнул от радости. Я знал, что в Гаммельне остался один кот. Однажды у помойки, что находится за дощатым забором, прямо за зданием городского суда, я наткнулся на почти позабытый мною запах кота. Более того, этот запах был составным, он представлял собой смесь запахов, оставленных котом в разное время. То есть, я наткнулся на его охотничью тропу. А это значит, что по ней я смогу выследить его убежище, и оборудовать в нем нору. Другие крысы туда не сунутся...
  Стоп! Что означает "другие крысы"? Какие еще "другие"?
  Я долго не мог уснуть, размышляя о себе и о своем месте в изменившемся мире. Похоже, что всемирное безумие задело и меня - я нарушаю правила крысиного поведения. "Вчерашний ты - еще не ты. Завтрашний ты - уже не ты. Ты являешься собою только сегодня, сейчас" - так гласит основное правило, запрещающее нам думать о прошлом и будущем. Крыса должна жить только сегодняшним днем. А я думаю о своем будущем и о прошлом. Я строю планы на будущее, и сожалею о прошлом.
   "Не верь, не бойся, не проси". А я прошу (но кого?), чтобы коты вернулись: - когда были коты, нас было меньше, и еды хватало всем. Я боюсь, боюсь своих же собратьев. А ведь правило "не бойся" означает "не бойся крыс", оно не распространяется на котов, собак, людей...
  И я лгу про корень мандрагоры. У крыс отсутствуют такие понятия, как "ложь" и "вера". У нас не принято лгать-верить. Мы обмениваемся фактами, а не предположениями. Мы оперируем знаниями (это правило не распространяется на общение со свихнувшимися крысами). Если мне другая крыса сказала, что в таком-то амбаре лежит отрава, я не верю, а знаю, что это - факт. Но я теперь подсовываю прихвостням Короля дурилку картонную, а они мне верят, думая, что знают.
  И еще у нас не принято делить крыс на "своих" и "чужих", а я - делю...
  С другой стороны, самое главное правило крысы - быть осторожным. "Дают - бери. Бьют - беги". Я строю планы на будущее, лгу, боюсь для того, чтобы спасти свою черную шкурку. А делить крыс на "своих" и чужих" начал не я, а Крысиный Король. Это он поселил во мне страх перед собратьями, это он вынуждает меня лгать и прятаться...
   Убедив себя, что я - нормальная крыса, живущая по крысиным законам, я принялся осуществлять свой план. Выследить убежище кота не составило большого труда. Запахи для нас - что открытая книга, и я без труда определил, что кот прячется в подвале здания суда. Я также установил время, когда кот уходит на охоту и возвращается с нее. Но прежде чем перебираться в подвал, я решил посмотреть на кота.
   Даже глупая землеройка догадалась бы, что кота нужно караулить в тот момент, когда он возвращается с охоты, а не отправляется на нее. Разумеется, я его подкараулил в нужное время. И как же мне стало страшно! Сидя в старой шкатулке с треснувшей крышкой, я трясся, наблюдая проход Великого и Ужасного Кота. Таких котов я раньше не видел - он был огромен, а характер подрагивания его чрезвычайно пушистого хвоста выдавал в нем Самого Великого Охотника на крыс. Однозначно, в его подвал ни одна крыса не сунется.
  А я? Поменять один страх на другой, шило на мыло. Стоит ли игра свеч?
  Оказалось, что стоит. Уже на следующий день прихвостни Короля начали задавать более сложные вопросы: - к какому сроку мне было велено найти корень мандрагоры, укладываюсь ли я в график, не нужны ли мне помощники. К тому же они организовали перепись, чтобы сосчитать всех крыс и дать каждой номер. Я не хочу, чтобы меня сосчитали!... И я перебрался в подвал суда.
  Я трудился целую неделю, не покладая лапок. Опережая график, я вырыл в подвале самую глубокую норку в своей жизни, безо всяких помощников я провел несколько тоннелей в помещения здания, и даже начал делать запасы еды, хотя это тоже не предусмотрено крысиными правилами.
  Пока кот охотился, я работал, а в остальное время сидел в вырытой норке. Тяжелее всего было в самом начале: вернувшись с охоты, кот сразу же учуял меня, и весь следующий день он терпеливо просидел у входа в мою норку. К счастью, ночью голод заставил его вернуться к прежнему расписанию. Ну посудите сами - какой смысл сидеть у норы, если вся округа просто кишит крысами?
  И вот настал тот самый первый из самых страшных дней в моей жизни - 5 апреля 1284 года.
  Я тащил домой луковицу, украденную на монастырской кухне, когда меня остановил отряд крыс. За неделю, что я работал над обустройством своего убежища, произошли изменения, которые сразу же бросились мне в глаза. Теперь со мной разговаривала только одна крыса, а остальные стояли цепью в отдалении.
  - Куда бежим, что несем? - спросила меня крыса.
  - На кудыкину гору - огрызнулся я. - Ты слепой? Это лук.
  - Я вижу, что лук. Но Королевские хранилища уже закрыты.
  - Королевские хранилища? Я не знал о хранилищах. Я целую неделю работал за городом по приказу нашего Короля, искал волшебный корень мандрагоры.
  - Но это лук! - сказала крыса и прищурилась.
  - Конечно лук. Я бегу домой отдохнуть и перекусить. А завтра опять пойду искать волшебный корень. В график я укладываюсь, и помощь мне не нужна.
  - Допустим, ты не знал о хранилищах, куда все крысы обязаны сносить провизию, и откуда все крысы два раза в день получают свою нормированную порцию. Допустим, ты не участвовал в переписи, и у тебя нет номера. Ведь нет? Нет. Я хочу получить от тебя ответ только на один вопрос: - кто тебе передал приказ Короля?
  - Что значит "кто"? Сам король. Лично.
  - Да неужели? - изумилась крыса - Ты получил приказ неделю назад, а вот уже как две недели Его Крысиное Величество передает приказы через вожаков, на которых пала сень Его благодати.
  - Это был секретный приказ. Я не могу разглашать детали - нашелся я.
  - Это правильно - согласилась крыса. - Стража! Не спускать с него глаз. Я сбегаю к Его Величеству за инструкциями.
  Я не стал дожидаться его возвращения с инструкциями, и рванул что было сил к зданию суда. Стража, естественно, бросилась за мной. Я заскочил в открытую дверь и понесся по коридору, даже не глядя по сторонам. Я знал, что Стража не сунется в подвал, их спугнет запах кота, а моя цель - потайной вход в подвал, находящийся под статуей Фемиды - была совсем рядом. Но я не успел: - открылась дверь зала заседаний, оттуда вышел какой-то человек, схватил меня за хвост - и в стойло... простите, в клетку. Клетку поставили на стол перед судьей.
  Пометавшись, я забился в угол и затих в покорной тоске. - "Все кончено. Даже если я сбегу из этой клетки, мне не жить. Я не смогу отсиживаться в своей новой норе вечно".
  Вот тогда я впервые осознал смысл крысиной заповеди, запрещающей думать о прошлом и будущем. Страх. Страха не испытывают те, кто живет сегодняшним днем, текущим моментом. Они даже смерть принимают без страха, потому что им не свойственно чувство ожидания смерти и сожаления о прошлом. Да, вот тут Цветаева оказалась права:
  
  Лжец и трус
  Тот, кто в будущем видит гуз,
  Мертв и сгнил
  Тот, кто, идучи, видит тыл.
  
  Мне стало ясно, что я - уже не крыса, а трусливое создание без роду и племени. Но и эти прихвостни Короля - тоже не крысы. Они нахватались человеческих привычек. Вы знаете, для чего "шептуны", варившее зелье в ночной вазе, вызывали Князя Тьмы? Они хотели, чтобы пришел властелин, который будет вытирать об них ноги, и которому они будут беззаветно служить. "Шептуны" хотели стать его рабами. Зачем? А лишь за тем, что это даст им возможность вытирать ноги о других людей. Это и есть Главная Человеческая Мечта - помыкать другими! И турниры всего лишь одно из самых безобидных проявлений этой мечты. Я всегда презирал людей за такое свойство их натуры, но в тот злополучный день увидел, что оно перешло и к крысам. Почему эта так называемая "Стража" подчиняется какому-то "Вожаку"? Разве он умеет свистеть так, как это делает Крысный Король? Нет. Просто у нашего племени теперь появилась иерархия. И крысы перестали быть "сами по себе".
  Вспоминая впоследствии ахинею, которую нес тогда в мой адрес судья, я понял, что безумие, охватившее мир, пробудило и в людях крысиные привычки. Как еще объяснить человеческую ненависть к кошкам? Только страхом, который испытываем к ним мы, крысы. Кошек люди жгли, а вот с нами боролись совсем иначе. Как? А вы почитайте Брэма:
  
  Перед таким неодолимым, кровожадным врагом были бессильны обыкновенные средства, и вот средневековые набожные люди прибегли к чрезвычайным мерам - к помощи церкви, но все было тщетно. Напрасно некоторые высокие сановники папского престола громили крыс проклятиями с кафедр - лукавые животные оставались глухи к громам церкви. Напрасно Отенский епископ публично объявил крысу "отлученною от церкви", - отлучение, по-видимому, совсем не оказало должного действия: крыса презрела проклятия почтенного каноника и, как назло, еще усилила свою кровожадность.
  Видя неуспех проклятий папистов, протестанты отнесли его к грехам католиков, и считая себя истинными христианами, думали избавиться от назойливого врага другим способом - именно, по образцу древних, постом и молитвой. По приглашению пасторов верующие, с сокрушенными сердцами, толпами наполняли свои кирки - просить у Всевышнего избавления от зла и напасти. Но, увы! - последователей Лютера постигла такая же неудача, как и папистов...
  
  Очевидно, люди увидели в нас своих собратьев, поэтому и обращались с нами как с равными себе. Более того, вы даже окрестили нас. Не верите? Тогда задумайтесь, как Отенский епископ мог отлучить нас от церкви, если мы к ней не пренадлежали? И меня, как вы уже знаете, выпустили после суда на волю. Правда, подпалили мой хвост...
  Я вернулся в свою нору, откуда не вылазил две недели, если не считать набега на судейскую комнату. Когда мои скудные запасы еды закончились, я решил выйти к коту - пусть лучше он меня съест, чем разорвут мои же собратья. И я вылез из норы. Но кот исчез.
  Немного о коте. К тому времени ему было уже больше сорока лет! Обычные коты столько не живут, но он и не был обычным. Обычные коты не умеют улыбаться, не умеют открывать щеколды сараев и шпингалеты погребов, снимать с банок пергаментные крышки, аккуратно развязывая удерживающие их бичевки. Обычные коты не могут вписаться в интерьер обстановки так гармонично и быстро, что у стороннего наблюдателя возникает ощущение, будто кот растворился в воздухе.
  Он - кот Чеширской породы, которых когда-то разводили в Альбигойских землях. Чистопородным его назвать нельзя: - чистопородные чеширские коты были гладкошерстными. Размерами и окрасом они напоминали черную пантеру, только они были более грациозны (точнее сказать, они были тощими - катары держали их на молочной диете). А этот кот чрезвычайно пушист, имеет белые "перчатки" и белое пятно на горле. Впрочем, эти особенности не бросаются в глаза, поскольку опрятностью кот не отличается. Так что его породу следует считать нечистой во всех смыслах.
  Но во всем остальном он являет собой образчик Чеширского кота. А быть котом, да еще необычным, в то время было очень опасно. Всех Чеширских котов перебили, и мой приятель бежал из одного города в другой, спасаясь от идущего с юга безумия, заставляющего людей расправляться с котами. Но нельзя бегать бесконечно, и когда безумие накрыло Гамельн, кот остался.
  Он надеялся, что его способности помогут ему переждать напасть, оставаясь незамеченным. И действительно, его очень долго не замечали. Но однажды жена горшечника застукала его в погребе за поеданием грудинки, которую он умудрился снять с длинного крюка, подвешенного к потолочной балке. Жена горшочника тут же приперла дверь поленом и побежала звать народ.
  Посмотреть на казнь последнего кота Гаммельна пришло много людей. И кот чуть не погиб: когда он пытался открыть крышку корзины, болтавшейся над кучей разожженого хвороста, его огромный пушистый хвост уже вспыхнул. Но кот все же открыл корзину, а боль придала ему силы - с диким мявом он перемахнул через головы палачей, и канул во тьме. Не прекращая истошно орать, он пронесся гигантскими скачками по ночной улице, задрав дымящийся хвост. Проскочив мимо ошарашенных стражников в раскрытые ворота, он бросился к реке, чуть не сбив с ног... Крысолова, который вел нас! Крысолов на мгновение даже прервал мелодию.
  Этот момент я помню отчетливо. Как только умолкла флейта, ко мне вернулось сознание, и меня окатила волна ужаса. Я смотрел вслед плывущему по лунной дорожке коту, и мне смертельно захотелось назад, в прошлое, где не было безумия, где были коты. - "Кис-кис" - тихонько пискнул я. Но вот Крысолов заиграл на флейте, и я снова погрузился в восторженное, веселое ощущение необходимости идти в воду.
  
  Не думай, а следуй, не думай, а слушай.
  А флейта все слаще, а сердце все глуше...[1]
  
  Я был совершенно здоров, но шел последним, даже позади процессии крыс, волокущих Крысиного Короля. В моей опустевшей голове стучало в такт биению сердца одно-единственное слово: "Зачем? Зачем? Зачем?". Это слово обладало какой-то непонятной силой - от него заплетались мои лапки, а хвост цеплялся за все, за что только можно уцепиться. Тем не менее, я зашел в воду. Мое сознание опять вернулось ко мне, когда крысолов взял меня за хвост. Я окунулся в ужасный черный омут его глаз.
  - "Почему ты хочешь возвращения прошлого, глупая крыса?" - спросил меня Крысолов.
  - "Там не было страха".
  - "Застывшего прошлого не бывает. Страх опять вернется. Твой хвост цепляется за прошлое, что довольно странно для крысы, но ты воротишь нос от будущего. Почему ты так боишься будущего?".
  - "Я - крыса. У крыс нет будущего".
  - "Но у крыс нет и прошлого".
  - "Мне страшно. Очень страшно. Прошлое, будущее - мне все равно, лишь бы ушел страх. Убей меня. Только если это возможно - без боли и мучений".
   - "Ты глуп. Страх сидит в тебе, и ты готов умереть, вместо того, чтобы избавиться от него".
  - "Я не могу избавиться от него! А если избавлюсь, то меня просто разорвут! Выйду без страха из норы - и мне конец".
  - "Тебя разорвут, если ты останешься крысой. Что со страхом, что без страха. А тебе не хотелось бы стать кем-то другим?".
  - "Я крыса, и не хочу быть котом или кем-то еще".
  - "Ты не понимаешь. Ну да ладно - это разговор трезвого с пьяным. Отложим его напотом, когда ты протрезвеешь. А пока запомни: - когда Часы Времени пойдут назад, а это произойдет, рано или поздно, ты напишешь сказку. И мы продолжим наш разговор".
  - "Я не умею писать и читать!".
  - "Уже умеешь".
  И вот я оказался на судне каких-то контрабандистов, которые плыли на Альбион. Я попал туда вместе с тем самым котом, с которым мы делили подвал, и которого я видел на Везере. Как получилось так - совершенно не помню.
  Все время путешествия мы с котом молча сидели в трюме, прижавшись друг к другу, дрожа от страха за пережитое и страха перед неизвестностью. Впрочем, ничего страшного с нами в Британии не произошло. А когда мы добрались до Лондона, то решили, что попали в рай. Лондонские помойки - просто мечта кота и крысы с подпаленными хвостами. Конечно, первые четыреста лет нам приходилось прятаться, поскольку безумие докатилось и до Британии. Но здесь оно проявлялось гораздо слабее, да и спрятаться в большом городе гораздо проще.
  Теперь я точно не мог считать себя полноценной крысой, потому что у меня появилась превязанность не к одному, а к двум живым существам - к себе и к коту. Да, я к нему привязан. И я искренне обрадовался, когда у него наконец-то появилась хозяйка. Интересно, сколько моящих средств она на него извела? Я его даже не узнал, когда он пришел проведать меня в первый раз после переезда. Конечно, мне было грустно - я боялся, что больше его не увижу. Но я ошибся - кот приходил ко мне так же часто, как и прежде. Иногда он возил меня "на пикник". Он знает, что я люблю сыр и масло. Когда ему удавалось обнаружить погреб с нужным содержимым, он приходил за мной, я мертвой хваткой вцеплялся в его хвост, и мы летели... Вы бы видели, как он вскрывает немецкие замки!
  Впрочем, я пишу не о сыре. Шестьсот лет я ждал, когда придет предсказанное крысоловом время. И вот оно пришло. В светлой ночи повеяло холодом. Черная тень легла на город. "Дон", - последний раз прозвенели часы на Тауэре, и раздались совсем другие звуки, будто кто-то ножом скреб по стеклу. "Тжарч-тжарч-тжарч", - хрипели часы. Вы, люди, не можете слышать этих звуков, как и не можете видеть, что часы пошли назад. Вам кажется, что они идут как положено, а на самом деле они теперь ведут обратный отсчет.
  
  ***
  Я уже говорил, что крысы не читают книги, они лишь грызут их. Но меня Крысолов научил читать за те несколько мгновений, что я висел на хвосте в его ледяной руке. В соответствии с инструкциями, данными мне Крысоловом, я облазил множество библиотек, архивов... Я читал все подряд (и грыз, разумеется). Я готовился к написанию сказки.
  Когда Время пошло назад, я уселся на своем любимом вентиле, возвышавшемся над изогнутым и ржавым коленом трубы общесплавного коллектора, и принялся внюхиваться в темноту канализации. Мой хвост трясся от страха в ожидании неминуемой встречи. Вот-вот прийдет Крысолов, он обещал.
  И вот я почувствовал Крысолова, хотя и не ощущал его запаха. Он здесь, он идет! Мои собратья в ужасе! Они бегут прочь, они пронзительно пищат, толкаются, лезут по головам друг друга. А я не могу убежать, ведь Крысолов идет ко мне. Он все ближе и ближе. А кто это с ним? Да это же запах моего приятеля-кота! Я догадывался, что Крысолов и его заставит писать сказку. Не зря же он свел нас...
  Когда они показались из-за поворота тоннеля, я чуть не упал с вентиля от удивления - Крысоловом оказалась семилетняя девочка! Подумать только - девочка-Крысолов. Настоящий Крысолов, я это чувствую.
  - А здесь довольно миленько, - сказала Крысолов, осматриваясь по сторонам.
  - Королева в восхищении! Я - в восхищении! Мнэ-э-э, - сказал кот.
  - Не паясничай!
  Крысолов щелкнула кота по уху и подошла ко мне. В отличие от глаз Гамельнского Крысолова, ее серые глаза светились ровным изумрудным светом. Но ее взгляд был не менее ужасным, чем у Гамельнсского Крысолова. Я оцепенел.
  - Здравствуй, Клаус,- сказала Крысолов.
  - Я не Клаус! - пискнул я. - Проспер Мериме все перепутал в своей "Хронике...". В Везер тащили не меня, а Крысиного Короля, которого звали не Клаус, а "Номер Один". Имен у крыс вообще не было, только номера.
  - Ты предпочитаешь, чтобы тебя называли по номеру?
  - Контроль номер пятнадцать,- заулыбался кот.
  - Я предпочитаю, чтобы меня называли крысой, без имени и без номера.
  - Как угодно. Ну что, ты готов писать сказку?
  - Я не имю представления, о чем писать. О событиях, произошедших в Гаммельне? Гаммельнская история входит в сотню Великих Загадок Истории, поэтому о ней писали все, кому не лень. На фоне произведений всемирно известных авторов сочинение выжившей крысы никто и не заметит. И вообще, гаммельнский Крысолов не дал мне конкретной темы.
  - Может, взять за основу другую легенду, скажем, поэму о Нибелунгах? - задумчиво произнесла Крысолов и посмотрела на кота.
  - Мнэ-э-э, - брезгливо произнес кот и принялся скрести лапой, как будто что-то закапывает. В последнее время я стал часто замечать у него проявления вульгарных манер. И откуда он их набрался?
  - Ты прав. Вся эта поэма про Небилунгов - сопли с сахаром, сплошная ...
  (Слово, которое произнесла Крысолов, позволило мне понять, от кого кот набрался дурных манер).
  - Пусть остается гаммельнская история, но на современный лад и с современным антуражем. Крыса, ты читала "Этюд о крысином смехе"?
  - Читал. Типичный образчик маргинальной литературы.
  - Вот и напиши продолжение в том же стиле и с теми же персонажами. Скажем, "Этюд о крысином плаче". Пусть это будет оптимистическая, веселая повесть о том, как живет на свете человек, любит свое дело, не дурак, любит друзей, и друзья его ценят, и о том, как ему хорошо.
   - Я его часто видел в канализации. Один раз он был здесь со своим туповатым другом, который написал "Этюд о крысином смехе". Я думаю, что если использовать похождения этой нелепой парочки в качестве антуража для гаммельнской истории, то получится чепуха. Если уж писать такую сказку, то надо разобраться, почему же этому хорошему человеку, Шерлоку Холмсу, хорошо? Я давно пришел к выводу, что ему хорошо только потому, что у него любимая работа, а на все прочее ему наплевать. И тогда какой же он хороший человек, если ему на все наплевать, кроме любимой работы?
  - Вот об этом и напиши.
  - Сюжета нет. А раз нет сюжета, значит, скучно. Придется сочинять, брать с потолка. А ведь крысы не умеют сочинять. К тому же "Этюд..." относится к произведениям юмористического жанра. Этот жанр не подходит для гаммельнской истории.
  - Попробуй использовать два жанра.
  - Так никто не пишет. Только читатель настроится на серьезный лад - и тут начинается маргинальный юмор. И наоборот. Два разных жанра в одном произведении будут раздражать читателя.
  - Твоя сказка нужна именно для того, чтобы раздражать, а не развлекать читателя.
  - Но писать сказку за доктора Ватсона при его жизни...
  - Разве ты еще не понял за все это время, что сказки пишут только люди-крысы?
  - Но я не человек, а просто крыса.
  Крысолов немного помолчала, а потом тихо спросила меня: - Как ты думаешь, зачем гаммельнский Врач утопил твоих сородичей?
  - Он же Крысолов.
  - Ну и что? Я тоже - будущий Врач. А крыс я люблю, как и всех животных. Я даже этого обормота люблю, - сказала Крысолов и опять щелкнула кота по уху. - Гаммельнский Врач, кстати, его зовут Герберт, тоже любит крыс.
  Я застыл в недоумении.
  - Как, по-твоему, Отенский епископ мог отлучить некрещеных крыс от церкви?
  - Церковь всех живых тварей считает крещеными.
  - Не всех. Церковь всегда считала, что крысы, наряду с жабами и змеями, созданы дьяволом. Ты не думал, почему в Гамельнской летописи ничего не говорится о крысах образца 1284 года?
  - Не знаю. О нашествии крыс в следующем столетии гамельнские власти все же написали.
  - Попробуй соединить в единую, логически непротиворечивую картину три факта: Церковь не считала крыс крещеными, и, тем не менее, отлучила их; Герберт любит крыс, но утопил твоих собратьев; В летописи Гаммельна не говорится о нашествии крыс в 1284 году, хотя Гаммельн пострадал от них. Ты это видел сам. Что бы это все значило?
  - Ну, если опираться на эти факты, тогда следует признать существование двух принципиально различных разновидностей крыс. Одних крыс Крысолов топит, а других - любит. Одних крыс, образца 1284 года, власти Гаммельна не считали крысами, в отличие от других крыс, которые заполонили город в следующем столетии. Одних крыс Церковь считает христианами, а других - порождением дъявола... Нет, какая-то чепуха получается. Ведь крыса - и в Африке крыса!
  - Все получается правильно. Есть необычные крысы, которых отлучали от церкви, поскольку они уже были крещеными с момента своего возникновения. У тебя есть дети?
  - Нет. Почему-то у меня атрофирован инстинкт продолжения рода. Такое, хоть и редко, встречается у крыс.
  - Этот инстинкт был атрофирован у всех крыс, которых утопил Герберт.
  Я похолодел и вжался в вентиль. А Крысолов продолжала говорить, не обращая внимания на мою реакцию: - Из каждого ребенка Герберт вывел по нескольку сотен крыс. Вот почему тогда в Гаммельне стало много вашего брата.
  - Мне не нравятся такие аналогии, - пробурчал я. - Вещи следует называть своими именами. Процедуру, которую осуществляет Крысолов, лучше называть извлечением больной человеческой сути.
  - Так ты об этом знаешь? Тем лучше. Тогда ты должен понимать, что у каждой сути должно быть воплощение. Информация не может существовать без носителя. Поэтому превращение больной человеческой сути в крысу осуществляется Врачом в буквальном, а не в переносном смысле. Вот почему нас, Врачей, называют Крысоловами.
  - Этого не может быть!
  - А ты не задумывался, почему в Гаммельне тогда не стало котов?
  - Потому что люди уничтожили их!
  - Мнэ-эчего подобного, в Гаммельне котов не уничтожали. Не успели. Коты ушли из города сами, от греха подальше. Выведенные крысоловом больные участки человеческой сути очень уж похожи на обычных крыс, а мы не людоеды. В Гаммельне я промышлял исключительно кражей запасов из погребов жителей, за что они и собирались меня казнить. Ма-ао! После Гаммельна я вообще не воспринимаю крыс в качестве пищевого объекта, так что твои соплеменники напрасно разбегаются во время моих визитов сюда.
  - Но это же ... это жестоко! Больную человеческую суть нужно развеять в пыль и пустить по ветру, а не превращать в крысу!
  - Жестоко, говоришь? Ты слышал о двух гаммельнских мальчиках-"отказниках"? - спросила Крысолов, внимательно рассматривая меня.
  - Да. Судя по-всему, в основе легенды о Крысолове лежат рассказы этих детей.
  - Совершенно верно. Герберт специально оставил им воспоминания, чтобы возникла сказка. Вот это - жестоко, и я бы так не смогла поступить. Всю оставшуюся жизнь они провели в тоске.
  - Чего тосковать-то? Если им так захотелось...
  - Им очень хотелось в Страну Полудня. Но они отказались от дальнейшего лечения.
  - Дальнейшего? Разве Крысоловы отпускают тех, кто передумывает уже в процессе лечения?
  - Конечно. Нельзя никого принуждать, у каждого человека должен быть выбор. Слепой мальчик сделал свой окончательный выбор после того, как Герберт изгнал из него первую крысу, крысу Эгоизма. Этого мальчика звали Клаус...
   - Что?!
  - Проспер Мериме перепутал тебя с Крысиным Королем, но не ошибся с именем. Ты был первой и последней крысой, которую вывел из Клауса Герберт.
  Я свалился с вентиля, но Крысолов подхватила меня на лету за шкирку.
  - Клаус был крещеным, следовательно, ты тоже христианин. Церковь и власти знают о нашей деятельности, поэтому тебя и тебе подобных, в ком воплотилась больная человеческая суть, они не считают настоящими крысами. Вот таких крыс и топил Герберт, потому что они очень опасны. Но согласись, это делалось гуманным способом - крысы тонули с радостью, а не в страхе и мучениях.
  У меня началась истерика. - Я самая обычная крыса! Крыса!! Крыса!!! Himmeldonnerwetter! Der Teufel soll den Kerl buserieren!! (Как же это перевести? Если дословно, то получится только так: Baszom az istenet, baszom az aty?dot, baszom a vil?got!! Но это по-венгерски. А вот перевести на английский язык не получается).
  Успокойся, сейчас ты самая настоящая крыса. Но раньше ты представлял собой одну из больных частей человеческой сути мальчика Клауса. А у него, между прочим, был писательский талант. Впоследствии он писал веселые истории о бароне Мунхгаузене, которые пользовались популярностью. Через своего литературного героя Клаус утверждал, что все глупости на Земле делаются с самым серьезным выражением лица, и призывал читателей улыбаться. Но сам Клаус никогда не смеялся...
  В общем, тебе не составит труда написать сказку. Много сочинять тебе не придется. За основу возьмешь реальные события, я тебе предоставлю нужный материал. А потом сделаешь коллаж - разбавишь свою сказку тем, что наскреб из разных книг. Правильно? - Крысолов посмотрела на кота, который сразу же проиллюстрировал процесс "наскребания", то есть опять принялся закапывать. Разумеется, получил щелчок по уху.
  - Ты, пылесборник, тоже что-нибудь напишешь для этой сказки.
  - Я? Мнэ-э-ау! Я не умею сочинять! - сказал кот и "растворился".
  - Научишься. Должна же быть от тебя хоть какая-то польза. Сочини что-нибудь по мотивам Альбигойской ереси. В ней есть много забавных моментов, хоть она и глупа до невозможности. А тебя, крыса, я забираю с собой.
  - Зачем?!
  - Во-первых, канализация подходит только для сочинения верлибров. Во-вторых, топить крыс - это средневековая дикость. Поэтому мы с ребятами разрабатываем методику по превращению крысы в человека. И нам нужна крыса. Мы уже спланировали эксперимент, и если не напортачили в расчетах, то...
  - Что?! Меня - в человека?!
  - Контроль номер пятнадцать! Два кубика нембутала, - снова заулыбался кот от своей глупой шутки.
  - Мы будем превращать тебя в человека в фигуральном смысле, если тебя так больше устраивает. Твой хвост останется при тебе. Если захочешь.
  - Но я не хочу в человека!!!
  - Я не принужаю тебя. Но учти - Темные Века возвращаются, вместе с твоими страхами. Все повторится. Ты опять будешь искать корень мандрагоры. Но недолго. Тебе это надо? Ну так что ты выбираешь, глупенькая крыса?
  - Меня зовут Клаус, - обреченно пробурчал я.
  - Вот и отлично. А я - Эллис.
  - А где гаммельнский Крысолов?
  - У Герберта полно дел, поэтому он препоручил тебя мне. Так что собирайся. Где твои пожитки? Тащи их сюда... Фу, какая гадость! Что ЭТО? Постелька?!
  - Королева в восхищении! - снова завыл кот. - Я в ...
  - Королева НЕ в восхищении, королева в ужасе! Немедленно выкинуть! До чего же вы, крысы, не аккуратны! Сейчас заедем в зоологический магазин, купим тебе "постельку" и "туалетик". Только не вздумай потом путать "ИЛИ-ИЛИ" с "И-И"! Запомни: "постелька" и "туалетик" - это не одно и то же! Я не люблю схоластику.
  Что у тебя еще? Кладовочка? Не беспокойся, я умею видеть сквозь стены. Интересно... Ничего себе! Ну ты и куркуль! Оставь свои запасы собратьям... Что? С чего ты взял, что она у них слипнется? Вот как? "Облезут и неровно обрастут"... Это тоже надо запомнить... Какой же ты эгоист, Клаус! Слушай сюда: - вся эта еда останется здесь. Я приказываю. Не волнуйся, свежей и хорошей еды у тебя будет вдоволь.
  - Я не понял, "свежей" или "хорошей"? Ты же "И-И" не любишь, - сказал кот и поджал уши.
  - Не собирай ерунды. Понятия "свежее" и "хорошее" не являются взаимоисключающими, они дополняют друг друга.
  - Мнэ-э... Эллис, ты уж с расчетами будь повнимательнее, - серьезным тоном сказал кот, с тревогой глядя на меня.
  - Будь спок, кошара. - С этими словами она пересадила меня на хвост кота.
  - Слушай, а зачем ты меня караулил у норки в подвале суда, если ты уже тогда отказался есть крыс? - негромко спросил я кота.
  - Мне-э было скучно, хотелось хоть с кем-нибудь поболтать. Мнэ-э. Держись крепче!
  
  
   ЭТЮД О ПЧЕЛИННОЙ ИНФЛУЭНЦИИ, ВЗЯТЫЙ С ПОТОЛКА
  (повесть-сказка)
  
  Эпиграф: Хорошо бы написать оптимистическую веселую повесть... О том, как живет на свете человек, любит свое дело, не дурак, любит друзей, и друзья его ценят, и о том, как ему хорошо, - славный такой парень, чудаковатый, остряк... Сюжета нет. А раз нет сюжета, значит, скучно. И вообще, если уж писать такую повесть, то надо разобраться, почему же этому хорошему человеку хорошо, и неизбежно придешь к выводу, что ему хорошо только потому, что у него любимая работа, а на все прочее ему наплевать. И тогда какой же он хороший человек, если ему на все наплевать, кроме любимой работы?
  А. и Б. Стругацкие. Гадкие лебеди.
  
  
   []
   Предисловие доктора Джона Г. Ватсона, капитана военно-медицинской службы в отставке.
  
  Предлагаемое произведение неминуемо вызовет у большинства читателей сомнение в его подлинности. Так уже было с написанным мною ранее "Этюдом о крысином смехе". Поэтому я счел необходимым сделать разъяснения по поводу обоих "Этюдов". Читателю, не любящему предисловия, я рекомендую перейти непосредственно к произведению.
  Будучи не просто биографом Шерлока Холмса, но еще и писателем-беллетристом, я постоянно испытывал жесточайшее давление с двух сторон - как со стороны самого Холмса, так и со стороны моего литературного агента, Артура Конан-Дойля. Первый хотел, чтобы мои рассказы представляли собой руководство по развитию дедуктивного мышления, и требовал от меня стенографических отчетов, выполненных в хронологическом порядке. Я пытался ему объяснить, что законы детективного жанра требуют держать читателя в неведении до конца произведения, поскольку раскрытие всех цепей логических рассуждений аналогично фокусу, секрет которого объясняется перед его демонстрацией. Все было тщетно. С другой стороны, Холмс почему-то не хотел раскрыть мне основные положения своей Общей Теории Преступлений. Ему было бесполезно объяснять, что без ссылки на эту теорию рассказы превращаются в описание индуктивного, а не дедуктивного метода.
  Не легче было с моим литературным агентом. Он хотел, чтобы мои произведения подстраивались под интересы массового читателя, который представлялся ему в виде семейства, сошедшего с рождественской открытки. Этому читателю не интересны различия между дедуктивным и индуктивным методом, правила формальной логики. Все, что ему нужно - зловещие преступления, головокружительные погони, душевные переживания героев и счастливый конец. Конан-Дойль постоянно настаивал на включение в мои рассказы романтических историй. С его точки зрения, каждый рассказ должен заканчиваться женитьбой Холмса на ослепительной красавице. Я объяснял, что холодному рассудку Холмса чужды романтические чувства, но мой агент упирал на законы жанра. Я доказывал, что женя Холмса в каждом рассказе, я выставлю его как ветреного субъекта. Но Конан-Дойл предлагал, чтобы в начале каждого рассказа предыдущая жена Холмса умирала от неизлечимой болезни, попадала под поезд, срывалась с пропасти или тонула.
  Находясь между молотом и наковальней, я вынужден был идти на уступки и Холмсу, и Конан-Дойлю. В результате получалось нечто несуразное. Я внушал читателю, что дедуктивный метод сводится исключительно к построению цепей логических рассуждений. Я умалчивал, что дедуктивная цепь должна начинаться не с окурка сигары или со следа башмака, а с Общей Теории Преступлений. Я связал себя узами брака (женить Холмса я не решился), а потом безжалостно сгубил свою жену посредством неизлечимой болезни. Я додумывал либо даже менял события, нагнетая атмосферу таинственности там, где ее не было. И поэтому я постоянно слышал упреки то с той, то с другой стороны. Наконец мое терпение лопнуло, и я решил назло им обоим написать серию рассказов об уже знакомых читателям событиях, заменив то, что было выдумано, на то, о чем я ранее умолчал. Но раскрытая Холмсом беспрецедентная кража пирамиды Хеопса натолкнула меня на другую идею.
  Собственно, Холмс не собирался искать пирамиду, поскольку испытывает отвращение к постройкам подобного рода. Мы занимались расследованием другого дела - пропажей денег у сэра Дениэла Блеквуда. Но в ходе следствия мы вышли на пирамиду, которую преступники спрятали в угольных кучах под Лондоном. Вот тогда у меня и родилась идея создать произведение, полностью противоположное по духу требованиям Шерлока Холмса и Конан-Дойля. Дело о краже пирамиды идеально походило для моих целей, и я написал повесть, совершенно не похожую ни на что из написанного мною ранее - "Этюд о крысином смехе". Я понимал, что "Этюд..." может вызвать крайне негативную реакцию со стороны Шерлока Холмса и Конан-Дойля, поэтому я не стал им говорить о произведении, и опубликовал его самостоятельно, под иностранными псевдонимами.
  Я имел все основания полагать, что у читателей "Этюд..." вызовет шок, и мужественно готовился принять шквал разгромных рецензий. Но шок после публикации "Этюда..." возник у меня - его приняли за пародию! А впоследствии вышло несколько скупых рецензий, относящих "Этюд..." к разряду произведений из серии "Прочитал и забыл". Я долго анализировал свой провал. Первым делом я отмел мысль, что роковую роль сыграли псевдонимы и отсутствие имени моего литературного агента. Есть множество подражаний моим рассказам, авторы которых не прикрываются моим именем или именем моего агента, и тем не менее, многие читатели рассматривают эти произведения как своего рода апокрифы, то есть подозревают меня в их авторстве.
  Вторым делом я отбросил предположение, что читателей смутило отсутствие в "Этюде..." намека на дедуктивный метод. Большинство читателей и писателей не видят разницы между дедукцией и индукцией, не различают логические цепи и диалектические сети, и даже не имеют представления об особенностях такой рутинной процедуры, как осмотр места происшествия. Я не могу не упомянуть насмешивший меня апокриф одного американца, некоего мистера Стивена Кинга, где Холмс расследует убийство в запертой комнате. Смею заверить, что бригада Лестрейда не производит осмотр места происшествия через замочную скважину, а скрупулезно и аккуратно переворачивает все вверх дном! Так что Лестрейд с этим делом справился бы сам, опираясь исключительно на индуктивные методы (Я не снимаю с себя вины за невежество читателя в этих вопросах, и потому в предлагаемом произведении отчасти попытался загладить свою вину). А в "Этюде..." дедукции не было по объективным причинам. Как выяснилось уже по завершении дела, деньги у сэра Дениэла никто не крал, просто он их засунул в другую книгу. Дедукция опирается на теорию, а Общая Теория Преступлений дала сбой, поскольку она не распространяется на мнимые преступления. Поэтому Холмсу пришлось обходиться без своих дедуктивных методов, что, в свою очередь, давало и мне законное право обойтись без них в своем произведении.
  И, наконец, я отбросил версию о том, что мой читатель действительно сошел с рождественской открытки. Конечно, расследуя дело Блэквуда, мы сталкивались с людьми и ситуациями, описание которых совершенно неприемлемо для возвышенных натур. Это и путешествие по лондонской канализации, и навозная куча, и выходки пьяного сэра Дениела, и многое другое. Но любой здравомыслящий человек должен понимать, что все мои предыдущие произведения тоже базировались не на пасторальных картинках, и лишь контроль со стороны сэра Конан-Дойля заставлял меня скрашивать действительность.
  Итак, я отбросил все невозможное. Холмс говорил, что все оставшееся, каким бы оно не было неправдоподобным, и есть истина. Но в этот раз мне не хотелось с ним соглашаться, поскольку последняя оставшаяся гипотеза была слишком уж неправдоподобной - читатели "Этюда..." не узнали Холмса! Почему я счел эту версию неправдоподобной? Представьте себе ищейку, целенаправленно несущуюся по следу, и эту же ищейку, потерявшую след. Это одна и та же собака, хотя и выглядит она по-разному, в зависимости от ситуации. Про человека, который станет утверждать, что это две совершенно разные ищейки, говорят, что он страдает агнозией. Холмс, ведя расследование индуктивными методами, то есть путем проб и ошибок, оказался в непривычной для себя обстановке. Поэтому в расследовании дела Блэквуда он наиболее полно раскрыл те черты своего характера, которые в других ситуациях старался не выпячивать. А я их просто отобразил. Так неужели читатели моих произведений страдают агнозией?
  Я неоднократно подчеркивал в своих рассказах многогранную природу личности великого сыщика. Я указывал на такие черты его характера, как несдержанность, нервозность, язвительность, раздутое самолюбие, мелкое тщеславие, эгоизм, цинизм. Я писал о своеобразном чувстве юмора своего друга, которое смело можно назвать извращенным, о его любви к чтению занудных поучительных лекций, о его невероятной неаккуратности... Конечно, я впервые упомянул в "Этюде..." о страсти Холмса к собирательству пузырьков и сочинению верлибров, которые можно охарактеризовать как абсурд, разбитый на строки. И я не упоминал раньше о крысином смехе, от которого волосы встают дыбом (Холмс не только открыл существование такого смеха у крыс, но и выучил его, и даже иногда применял шутки ради). Но ведь никого не смущала раньше любовь Холмса к сочинению и исполнению в самое неподходящее время суток скрипичных опусов весьма сомнительного характера!
  Тем не менее, мне пришлось признать справедливость этой версии. Да, все люди страдают агнозией, в той или иной степени. Все понимают, что человек многогранен, но редко кто задумывается о своей способности воспринимать все грани. Можно прожить с человеком всю жизнь, но если вдруг нашему восприятию откроется его другая грань, мы перестанем узнавать этого человека. Увидев непривычную грань Холмса, читатели решили, что речь идет о совершенно другом человеке. А ведь у Холмса граней много!
  Я понял, в чем была моя ошибка. В своих предыдущих произведениях мне следовало не УКАЗЫВАТЬ на другие грани личности великого сыщика, а ПОКАЗЫВАТЬ их. И потому я решил написать еще один "Этюд...". Впрочем, это произведение разительно отличается от "Этюда о крысином смехе". Во-первых, я решил, что читателю все-таки следует объяснить разницу между дедукцией и индукцией, между логикой и диалектикой. Во-вторых, по просьбе инспектора Грегсона я вставил в "Этюд..." несколько глав, написанных им (Хорошо, что хоть у Лестрейда не проснулась тяга к эпистолярному творчеству). Мне не очень-то хотелось это делать - слишком уж отличаются эти главы от основного текста. Но отказать просьбе моего друга я не мог, а читатель может смело пропустить эти главы (я их даже нумеровать не стал).
  Мне глубоко безразлично, как воспримут новый "Этюд..." читатели и рецензенты. Мое дело - дать описание событий в реалистическом стиле. А любителям выискивать в моих произведениях хронологические и фактические нестыковки я хочу сказать одно - мир многогранен, а время может ждать. Понимайте, как знаете.
  
  
   Заместитель начальника отдела расследования преступлений Скотланд-Ярда, старший инспектор Тобиас Грегсон.
  Четверг, 20 апреля 188.. - пятница, 21 апреля 188...
  
  - Страшная? - спросила маленькая Джинни.
  - Не знаю, Джинни, - ответил инспектор Грегсон, раскрывая сборник сказок, взятый в библиотеке. Сам он раньше не читал этих сказок, но мисс Диана, библиотекарь, уверяла, что эти сказки понравятся его дочери. Грегсон пробежал глазами содержание и выбрал сказку с названием, показавшимся ему необычным: - "Гаммельнский крысолов" [2].
  
  Славен и богат город Гамельн. На главной площади подпирают небо башни ратуши. Ещё выше тянутся к небу шпили собора святого Бонифация. Перед ратушей фонтан, украшенный каменной статуей Роланда. Мелкими брызгами покрыт доблестный воин Роланд и его знаменитый меч.
  Отзвонили колокола святого Бонифация. Пёстрая толпа выплывает из высоких стрельчатых дверей собора, растекается по широким ступеням. Идут богатые бюргеры, один толще другого. Блестят золотые цепи на бархатной одежде. Пухлые пальцы унизаны кольцами.
  Зазывают, заманивают покупателей купцы. Прямо на площади раскинулся рынок. Горами навалена снедь. Сало белее снега. Масло желтее солнца. Золото и жир - вот он каков, славный, богатый город Гамельн!
  Глубоким рвом, высокой стеной с башнями и башенками со всех сторон окружён город. У каждых ворот стражники. Если пуст кошель, на колене заплата, на локте дыра, копьями и алебардами от ворот гонят стражники.
  Каждый город чем-нибудь да знаменит. Знаменит Гамельн своим богатством, золочёными шпилями своих соборов. А гамельнцы знамениты скупостью. Умеют они, как никто, беречь свои запасы, множить добро, отнимать у бедняка последнюю денежку...
  
  Каждый вечер Грегсон читал дочке сказки на ночь, если, конечно, был дома. Жене он не доверял это ответственное дело с тех пор, как она напоила дочку разбавленным виски. Мать Джинни, миссис Сьюзен, не любила читать дочке сказок. Она вообще ее недолюбливала. А у Джинни были проблемы со сном. Она очень тяжело и долго засыпала, что еще больше выводило из себя миссис Сьюзен. Вот поэтому в один из вечеров она и дала девочке разбавленное виски, по совету своей подруги. Тогда Грегсон совершенно случайно заглянул в спальню своей младшей дочурки: - у него возникло какое-то недоброе предчувствие. И предчувствие его не обмануло...
  Джинни страдала аутизмом. Это заболевание у девочки проявлялось, прежде всего, в нарушениях речи. Словарный запас пятилетней Джинни явно не дотягивал до самых нижних границ нормы, соответствующей ее возрасту. Общение с ней затруднялось и тем, что немногочисленные слова из ее лексикона имели несколько значений. Например, слово "страшно" у Джинни являлось синонимом слова "интересно". Слыша от окружающих словосочетания "страшно красиво", "страшно обидно" и тому подобные, она морщилась, как от зубной боли. А если кто-то при ней произносил "страшно интересно", девочка зажимала ладонями уши. Ее старший брат и старшая сестра, Том и Джерри, частенько подшучивали над ней, вставляя в свои реплики подобные фразы. Впрочем, они любили свою сестренку, а вот миссис Сьюзен...
  
  Наступил засушливый, неурожайный год. В округе начался голод. А гамельнцам до этого и дела нет. У них амбары полны прошлогодним зерном, гнутся столы от яств.
  Уже с осени потянулись толпы голодных крестьян в город. Решили хитрые купцы попридержать зерно до весны. К весне прижмёт крестьянина голод, ещё выгодней можно будет продать зерно. Всю зиму у стен Гамельна, у закрытых ворот, стояли толпы голодных. Лишь стаял снег на полях, приказал бургомистр раскрыть все городские ворота и беспрепятственно пропускать всех. Встали в дверях лавок купцы, руки заложив за пояс, животы выпятив, брови строго нахмурив, чтобы сразу поняли: дёшево здесь ничего не купишь.
  Но тут случилось невиданное дело. Пока ослабевший люд тащился в город, внезапно со всей округи, из голодных деревень, с пустых полей в Гамельн хлынули крысы.
  Показалось поначалу: не так велика беда. По приказу бургомистра подняли подъёмные мосты, все ворота наглухо закрыли и завалили камнями. Но крысы переплывали через ров и через какие-то ходы, дыры проникали в город. Открыто, среди бела дня, шли крысы по улицам. В ужасе смотрели жители на страшное крысиное шествие.
  Голодные твари разбежались по амбарам, подвалам и закромам, полным отборного зерна. И начались крысиные пиры!
  Крепко призадумались бюргеры. Собрались на совет в ратуше...
  
  Роды у миссис Сьюзен протекали очень долго и тяжело из-за неправильного положения плода. На консультации у врачей и медикаменты ушли все сбережения Грегсонов. Конечно, ситуацию облегчили деньги, собранные коллегами Грегсона (Лестрейд даже не пожалел своей неофициальной премии, полученной от сэра Генри за участие в раскрытии дела о собаке Баскервиллей), а также бесплатная помощь доктора Ватсона и акушерок Красного Креста, проводивших бессонные ночи у постели роженицы.
  Дверь родильной комнаты распахнулась так резко, что Грегсон вздрогнул. Из дверей пулей выскочила помощница акушерки - тощая девчонка-подросток. Выскочила и вжалась в стену возле двери. По всей видимости, она первый раз в жизни присутствовала при родах, и совсем не так представляла себе "чудо рождения" - ее лицо по цвету почти не отличалось от ватно-марлевых тампонов, которые она зачем-то крепко прижимала к груди одной рукой. Второй рукой она зажимала рот.
  - Что случилось? - встревожено спросил Грегсон.
  Сестра посмотрела расширенными от ужаса глазами на Грегсона, замотала головой и побежала по коридору к туалетной комнате, роняя тампоны.
  Когда наконец-то в дверях родильной комнаты показалась вторая сестра милосердия с ребенком на руках, Тобиас Грегсон испуганно замер, увидев слезы на глазах женщины.
  - Мистер Грегсон, мне очень жаль... У вашей девочки явные признаки аномалии психического развития - печально произнесла акушерка.
  - А что это такое? - севшим голосом спросил Грегсон - и почему вы так решили?
  - Простите, дорогой Грегсон, я всего лишь отставной хирург - начал оправдываться доктор Ватсон, выходя из родильной комнаты. Его глаза были красными от усталости - Но она не кричит. И это только один из признаков...
  .- Признаков чего?
  - Того, что ей всю свою жизнь придется жить на чьем-то попечении.
  - Но так живут все женщины!
  Акушерка залилась красной краской - Мистер Грегсон, мы говорим про другое. И ваша жена согласна отдать девочку в приют при нашем монастыре.
  - Это преждевременное решение, - возразил доктор Ватсон. - Нормальная семейная обстановка позволит минимизировать...
  - У нее же взгляд нечеловеческий! - вдруг закричала монашка, и затряслась.
  Грегсону стало плохо от этой вспышки истерики, и большой красный крест на фартуке акушерки в его восприятии слился в неровное кровавое пятно.
  - Прекратите, сестра! - грозно прикрикнул доктор Ватсон и выхватил ребенка из рук истерично плачущей монашки.
  Грегсон принял у доктора Ватсона дочку и взглянул в ее бесцветные глаза. Тогда все и началось. Грегсон вдруг почувствовал мысли этого беззубого куска плоти. Конечно, эти мысли не были заключены в надлежащую оболочку из понятных слов, и выражали скорее дискомфорт, чем просьбы. Но Грегсон не только вник в эти мысли, но и понял существование обратной связи с младенцем. После слов Ватсона Грегсону хотелось только одного - чтобы ребенок закричал. И девочка закричала...
  
  Хоть и был бургомистр Гамельна изрядно толст и неповоротлив, но ничего не скажешь - умом крепок. Порой только руками разводили гамельнцы: до чего ж умён, хитёр! И вот, поразмыслив, приказал бургомистр: чтобы избавить Гамельн от нежданной беды, свезти в город со всей округи котов и кошек.
  Скрипят телеги по дорогам в Гамельн. На телегах наспех сколоченные деревянные клетки. А в клетках не откормленные гуси и утки на продажу, а коты и кошки. Всех мастей и пород, худые, голодные.
  Въехали телеги на площадь перед ратушей. Стражники открыли клетки. Во все стороны побежали коты, серые, рыжие, чёрные, полосатые. С облегчением вздохнули бюргеры и, успокоившись, неспешно разошлись по домам.
  Но ничего из этой мудрой затеи не вышло. Коты испугались столь обильного угощенья. В страхе бежали они от крысиных полчищ. Прятались кто куда, забирались на островерхие черепичные крыши. Худой чёрный кот залез на кровлю собора святого Бонифация и мяукал всю ночь напролёт.
  Наутро был вывешен приказ: котов в город заманивать лаской и салом, а из города не выпускать ни одного. Но куда там! Уже через три дня в Гамельне не осталось ни одного кота.
  Что ж, одно не помогло - надо придумать другое. Не сидеть же сложа руки, глядя, как гибнет добро, любовно скопленное, сбережённое, столько раз считанное!...
  Над Гамельном плывёт звон колоколов. Во всех церквах служат молебны от засилья крыс. На папертях монахи продают амулеты. Кто обзавёлся таким амулетом - живи спокойно: крыса не подойдет и на сто шагов. Но ничего не помогало: ни молебны, ни амулеты.
  
  Девочка осталась в семье, хотя этому предшествовал большой скандал между мистером Тобиасом и миссис Сьюзен, которая была весьма религиозной женщиной. Она требовала сдать девочку в приют в знак смирения перед господом богом. Она искренне считала, что ребенок с таким взглядом является результатом происков дьявола.
  И действительно, почти у всех, кто смотрел в глаза Джинни, возникало безотчетное, непередаваемое чувство страха. Из-за этого Грегсонам пришлось отказаться от услуг няни.
  
  С утра на площади глашатаи трубят в трубы, вызывают на суд крысиного короля. К городской ратуше стекается народ. Идут купцы со слугами и домочадцами, мастера со своими подмастерьями. Весь город собрался перед ратушей. Сегодня суд над крысами. Ждут, что прибудет в ратушу сам крысиный король. Говорят, пятнадцать голов у него и одно тело. На каждой голове искуснейшей работы золотая корона размером с лесной орех.
  В ратушу набилось столько народу - яблоку негде упасть. Один за другим вошли судьи и расселись под балдахином на золочёных креслах. В чёрных бархатных мантиях, в чёрных шапочках, лица у всех важные, строгие, неподкупные - дрожи крысиный король и вся крысиная братия!
  Писцы очинили перья. Все ждали. На малейший звук, даже на шелест упавшей перчатки, разом поворачивались все головы. Не знали, откуда появится преступный король: из дверей, из тёмного угла или из-за судейского кресла.
  Ждали до вечера. От жары и духоты пожелтели лица судей. Но крысиный король так и не явился.
  Делать нечего. Тут же за дверьми изловили большущую усатую крысу. Посадили в железную клетку, а клетку поставили посреди стола. Крыса, пометавшись, затихла в покорной тоске. Забилась в угол...
  
  А вот собакам и кошкам ее взгляд нравился. Джинни легко удавалось найти общий язык с животными. Они понимали ее без слов. И только Грегсон знал, что дочь не играется, а разговаривает с собаками и кошками. Грегсону это было известно на собственном опыте. По-настоящему Джинни разговаривала с ним именно так, глядя ему в глаза.
  Похоже, что во время такого общения Джинни использовала его словарный запас. Во всяком случае, она могла вполне нормально говорить именно в те моменты, когда смотрела в глаза отцу. Врачей-логопедов это обстоятельство приводило в замешательство. Но девочка предпочитала мысленный разговор, что приводило в замешательство всех остальных, кроме домочадцев: - не говоря ни слова, Джинни вдруг выходила из комнаты, а потом несла отцу газету или оставленный в прихожей портсигар, приносила грог или поднос с печеньем, хотя Грегсон ее об этом не просил, как казалось гостям.
  По воскресеньям Джинни гуляла с отцом в Гайд-Парке. Для прогулок Грегсон старался выбирать самые немноголюдные аллеи, прекрасно понимая, как нелепо со стороны выглядит их общение. Извечные детские вопросы: - "Почему трава зеленая?", "Почему дует ветер?" Джинни задавала ему мысленно, глядя в глаза. И так же, мысленно, он давал ей извечные взрослые ответы: "Я не знаю". Конечно же, Грегсона это не устраивало, и он специально записался в общественную библиотеку, здание которой располагалось неподалеку от Нового Скотланд-Ярда. Там он обкладывался журналами и книжками, и искал в них ответы на те вопросы, на которые не смог ответить Джинни
  Еще врачей поражало, что девочка уже с трех лет умела читать, хотя ее никто этому не учил. В те вечера, когда отца не было, она сама читала сказки. И только Грегсон знал, что Джинни научилась читать от него.
  Да, странный взгляд был у Джинни, потому она и старалась не смотреть окружающим в глаза...
  
  Главный судья Каспар Геллер поднялся с места. Вытер платком взмокшее лицо. Пять амбаров с зерном подчистую разграбили у него крысы, опустошили все погреба.
  Долго громовым голосом обличал крысиное племя судья Каспар Геллер. Протянув руку над клеткой с крысой, перечислял все преступления, злодеяния и козни проклятых крыс. После него встал судья Гангель Мун, похожий на разжиревшую лису: длинный нос, масленые глазки. Был он хитрее всех в Гамельне. Всё, чем владел, хранил в сундуках, обитых железом, недоступных крысиному зубу. И теперь смотрел он на всех лукаво, под сочувствием скрывая злорадство.
  - Ах, милостивейшие судьи! - сказал Гангель Мун голосом сладким и печальным. - Строгостью к виновным, милосердием к безвинным должен прославить себя судья. Потому не следует забывать нам, что крысы тоже божьи твари, и к тому же не наделены они человеческим разумом...
  Но главный судья Каспар Геллер резко оборвал его: - Замолчи, судья Гангель Мун! Всем известно, что блохи, крысы, жабы и змеи сотворены дьяволом.
  Долго совещались судьи. Наконец Каспар Геллер встал и громким голосом огласил приговор: - "Мы, милостью божьей судьи города Гамельна, повсеместно прославлены своей неподкупной честностью и справедливостью. Среди всех иных тягот, кои великим грузом лежат на наших плечах, озабочены мы также бесчинствами, учинёнными в нашем славном городе Гамельне мерзкими тварями, носящими богопротивное имя - крысы Mus rattus. Мы, судьи города Гамельна, признаём их виновными в нарушении порядка и благочестия, а ещё в воровстве и грабеже.
  Также весьма нам прискорбно, что его величество крысиный король, нарушив наш строгий приказ, на суд не явился, что, несомненно, свидетельствует о его злонамеренности, нечистой совести и низости душевной.
  Посему приказываем и повелеваем: всем упомянутым крысам, а также королю всего крысиного племени к полудню завтрашнего дня под страхом смертной казни покинуть наш славный город, а также все земли, принадлежащие ему.
  Дано в Гамельне 5 апреля 1284 года".
  Потом крысу, подпалив ей хвост, отпустили, чтобы передала всему своему роду строгий приказ гамельнского суда. Крыса мелькнула чёрной молнией и пропала. И все опять, успокоившись, разошлись по домам...
  
  Пару месяцев назад Грегсон решил проконсультироваться со своими друзьями, Шерлоком Холмсом и Джоном Ватсоном, по поводу странностей поведения своей дочери. Конечно, они не специалисты в вопросах нарушений психики, но если специалисты опустили руки, то к кому еще обращаться? И Шерлок Холмс пригласил его к себе на Бейкер-стрит, вместе с дочкой.
  Джинни мечтала познакомиться с Великим Сыщиком и доктором Ватсоном - она очень любила рассказы об их похождениях, и всегда с нетерпением ждала очередного оттиска (доктор Ватсон дарил друзьям типографские оттиски рассказов, снабженные своими автографами). Тем не менее, когда Грегсон привез ее в штаб-квартиру Гения Криминалистики, Джинни поначалу вела себя так же, как и всегда - глядя в пол, она невнятно поздоровалась с миссис Хадсон и ее квартирантами, и принялась гудеть себе под нос какую-то однообразную мелодию. Но вот Шерлок Холмс взял ее за руку и вкрадчивым голосом спросил:
  - Утром манная каша была с комочками, а один башмачок утащила кошка, и его пришлось долго искать?
  - Да - ответила удивленная Джинни, подняла глаза на Холмса и... звонко рассмеялась.
  Поведение девочки резко изменилось. Пока Грегсон изливал Холмсу и Ватсону душу, она успела:
  - изучить стол для химических опытов, разбив при этом паровую баню;
  - не сняв башмачки, забраться с ногами в кресло;
  - заняться просмотром оставленного там доктором Ватсоном атласа по патологической анатомии;
  - прервать несколько раз исповедь своего отца вопросами, обращенными то к миссис Хадсон, то к Холмсу, то к Ватсону. При этом она смело глядела им в глаза (!);
  - съесть манную кашу без комочков (!!), искусно приготовленную миссис Хадсон, и выпить целый графин клюквенного морса;
  - закапать клюквенным морсом пять страниц атласа по патологической анатомии...
  
  На другой день с утра нет-нет да и подходили к окнам жители. Ждали, что двинутся крысы вон из города. Но только напрасно ждали. Солнце стало уже клониться к закату, а проклятое племя и не думало исполнять судебный приговор.
  А тут вдруг пронеслась страшная весть! Неслыханное дело! В ночь, как состоялся суд, сожрали крысы у главного судьи Каспара Геллера судейскую мантию и шапочку в придачу. От такой наглости все только рты пооткрывали. Быть беде!
  И в самом деле, крыс в Гамельне всё прибывало и прибывало. По ночам во многих окнах мигали свечи. Догорит одна свеча - от огарка зажигали другую, и так до утра. Сидели бюргеры на высоких пуховиках, не решаясь спустить ноги с постели.
  Уже никого не боясь, шныряли крысы повсюду. Привлечённые ароматом жаркого, пробирались на кухни. Выглядывали из углов, поводя носами, принюхиваясь: "Чем тут пахнет?" Прыгали на столы, прямо с блюд норовили утащить лучший кусок. Добирались даже до окороков и колбас, подвешенных к потолку. Чего ни хватишься - всё сожрали, проклятые. И уже в двери многих домов костлявым пальцем постучал голод.
  А тут ещё приснился бургомистру такой сон: будто выгнали крысы из домов прежних хозяев. Он, почтенный бургомистр города Гамельна, бредёт с нищенской сумой. За ним жена, дети. Робко постучал в дверь своего дома. Дверь распахнулась - на пороге крыса в рост человека. На груди - золотая бургомистрова цепь. Махнула лапой - набросились на них другие крысы в шлемах, с алебардами: "Вон отсюда! Нищие! Голодранцы!"...
  
  - Вам, дорогой Грегсон, следовало обраться ко мне раньше - сказал Холмс, когда инспектор закончил свой рассказ. - Тогда вашей жене не пришла бы в голову мысль о приюте. Ватсон, что вы можете сказать по поводу способностей Джинни?
  - Чрезвычайно тонкая, дифференцированная чувствительность к идеомоторным реакциям собеседника.
  - Вот именно! Вы читали мою статью под названием "Книга жизни", Грегсон?
  - Я читал, но мне не понятно, какое отношение дедуктивные способности...
  - Прямое, - прервал Грегсона Холмс. - Я писал, что способность к построению логических умозаключений является врожденной.
  - Но у меня ее нет!
  - Есть, Грегсон, есть. Просто вы об этом не думаете. Способность к построению логических цепей размышлений имеется у всех, но не у каждого она проявляется сразу, иногда необходимы тренировки. Кроме того, в подавляющем большинстве случаев они распространяются на что-то одно. Например, я знаком с двумя слепыми, которые без труда могут определить пол и возраст человека по скрипу половиц. Вас их способности удивляют?
  - Да.
  - Но вас же не удивляет, что я по внешнему облику человека могу определить его профессию и привычки?
  - Ну, к вашим способностям я привык.
  - Допустим. А вот я не смог бы автоматически определить по скрипу половиц пол человека. У каждого свой конек. У меня эта способность проявилась в детстве, но лишь позднее я научился распутывать логические цепи рассуждений, которые автоматически приводят меня к правильным выводам. А слепые, о которых я сказал, вообще не могут объяснить, как они делают свои догадки. Образно говоря, нам, людям с таким даром проще решить задачу, чем объяснять решение. И многие из тех, у кого эти способности проявились сами по себе, опрометчиво начинают считать себя ясновидящими. Так ведь, Ватсон?
  - Так. Известно много случаев, когда человек, потерявший зрение, перестает ощущать себя слепым. Мозг на основании информации, полученной от других органов чувств, синтезирует реалистичную зрительную картину. Разумеется, эта картина несколько отличается от настоящей - например, больной неправильно описывает одежду своих собеседников, и не может угадать буквы на таблице, с помощью которой определяют остроту зрения. Тем не менее, такая способность оказывается весьма полезной для человека - ведь его остальные органы чувств обостряются, и потому мозг использует для построения зрительной картины дополнительную информацию, которой не пользуется обычный человек. Я видел таких людей во время студенческой практики. Они прекрасно ориентируются в знакомой обстановке, и даже могут обходить препятствия. По ним не скажешь, что они - слепые . Да они и сами не верят, что являются слепыми.
  - Да, Грегсон. В этом нет никакой мистики. А еще есть люди, чьи дедуктивные способности проявляются в поразительно точной интерпретации мимики человека, едва заметных изменений цвета его лица и других признаков. В самом начале моей профессиональной деятельности мне пришлось расследовать исчезновение ассистентки фокусника в цирке-шапито. Женщина исчезла прямо во время представления - ее посадили в коробку, а когда коробку открыли, ее там не оказалось...
  - Так это же был фокус.
  - Нет. Это был фокус со шпагами, и по сценарию ассистентка не должна была исчезать. Я ее быстро нашел. Оказалось, что она приревновала своего мужа-фокусника, мистера Гудвина, к одной из акробаток, и решила отомстить ему, испортив номер. Банальная история. После того, как я нашел женщину и помирил ее с мужем, мы все вместе пили чай в гримерке. Я показал им несколько трюков, которые используют карманные воришки, а они рассказали мне массу интересного по поводу своих фокусов. В частности, коронным номером мистера Гудвина была телепатия - он угадывал мысли зрителей, причем не подсадных, а настоящих. Оказывается, эта его способность проявилась еще в раннем детстве.
  Гудвин вдумчиво подошел к своему дару - прочитал массу книг, консультировался с врачами и коллегами, и даже провел несколько экспериментов. Он пришел к выводу, что мысли любого человека отображаются в его моторных актах, и прежде всего - в мимике. А мозг может автоматически "расшифровать" мысли, отобразившиеся в идеомоторике. Так вот, Гудвин считает, что этими способностями обладают многие животные, да и у наших предков они были развиты повсеместно. Но у животных, как и у наших предков, мимика не могла играть ведущую роль из-за шерсти. А вот глаза... Не зря же их называют "зеркалом души".
  Гудвин считает, что тончайшие изменения диаметра зрачка и едва заметные переливы радужки являются настолько же информативными, как мимика. Поэтому многие животные и не любят, когда кто-то незнакомый пристально смотрит им в глаза. Они боятся выдать свои мысли. Но у людей эти способы общения, через мимику и глаза, ушли на задний план с появлением речи. К тому же в Средние Века инквизиция уничтожала тех, у кого сохранился этот дар. Их считали колдунами и ведьмами.
  - А почему у большинства людей, которые смотрят в глаза Джинни, возникает чувство страха?
  - Потому что я - ведьма! - гордо заявила Джинни, пытаясь разрезать карандаш с помощью сигарной гильотины.
  - Дорогой Грегсон, а как на вас действует звук ножа, которым скребут по стеклу?
  - Мороз по коже. Омерзительный звук.
  - Да, но заметьте - никакого физического воздействия, помимо обычного давления на барабанную перепонку, он не оказывает. А у некоторых людей возникают неадекватные реакции на определенные слова или словосочетания. Кто-то падает в обморок при виде мыши. Но никому не приходит в голову приплетать для объяснения этих феноменов мистику. Кстати, я не испытал чувство страха, когда смотрел в глаза Джинни.
  - Я тоже, - сказал Ватсон.
  - Просто вы мне нравитесь, и я на вас не злюсь - прокомментировала Джинни, гордо демонстрируя Холмсу половинки карандаша.
  - А вот я сейчас начну злиться - сердито произнес Грегсон, пытаясь отобрать у Джинни обломки карандаша - Кстати, зачем ты злишься на остальных людей?
  - Смотря на кого. На Тома и Джерри я не злюсь, потому что я их люблю. Маму я тоже люблю, но злюсь на нее из-за того, что она меня не любит. А ее подруги и эта нянька, которая потом ушла - дуры.
  - Нельзя так говорить!
  - Можно. Они считают меня каким-то овощем, я видела в их глазах.
  - Если способность читать в чужих глазах существовала, то она должна была сочетаться со способностью к выражению мыслей. Скорее всего, у Джинни эта способность очень хорошо развита, и поэтому ее мысли чувствуют даже те, у кого способности к чтению мыслей не проявляются - предположил доктор Ватсон. - Это можно проверить. Сейчас я напишу кое-что в блокноте, и дам прочитать Джинни. Ты, Джинни, подумаешь то, что было написано, когда миссис Хадсон посмотрит в твои глаза. А вы, миссис Хадсон, расскажете нам, о чем подумала Джинни.
  Эксперимент пришлось повторять - когда миссис Хадсон посмотрела в глаза Джинни в первый раз, она сразу же отвела девочку в туалетную комнату. Еще бы - выдуть столько морса! Но со второго раза все прошло как по нотам - миссис Хадсон безошибочно процитировала рецептуру изготовления противоревматической мази.
  - Будет лучше, дорогой Грегсон, если вы во всех подробностях расскажете своей жене о визите к нам - резюмировал по окончании эксперимента Холмс. - Объясните ей, что никакой мистики здесь нет, просто у вашей девочки хорошо развиты способности, которые человечество утратило с появлением мимики, речи и письменности.
  - И не забудьте сказать, что эти способности Джинни являются важным компенсаторным элементом ее адаптации к обществу. Они важны для ее будущего, - добавил доктор Ватсон.
  И вот тогда Джинни заявила самым серьезным тоном: - У меня нет будущего!
  
  Наутро собрал в ратуше бургомистр всех советников, рассказал свой сон. С тревогой переглянулись бюргеры: "Ох, не к добру это!" Хоть и были бюргеры один скупей другого, но тут решили: ничего не жалеть, лишь бы избавить город от страшной напасти.
  По всем улицам Гамельна прошли глашатаи. Шли они, нарушив строй и порядок, сбившись в кучу, друг к другу поближе. Город как вымер. На пустынных площадях, на пустынных улицах, на мостах в полной тишине странно и зловеще звучали трубы и голоса глашатаев: - Кто избавит славный город Гамельн от крыс, получит от магистрата столько золота, сколько сможет унести! Но прошло три дня, а в ратушу так никто и не явился.
  На четвёртый день колокол снова собрал всех бюргеров в ратушу. Бургомистр долго тряс рукавами, подбирал края плаща - не забралась ли крыса? Осунулись, побледнели бюргеры, под глазами чёрные круги. Куда девались румянец и толстые щёки?
  Если уж не помогает обещанная награда, видно, больше ждать спасения неоткуда. Не выдержав, закрыл лицо руками бургомистр и глухо зарыдал. Всё, конец! Погибает добрый, старый Гамельн!
  И вдруг все услыхали какие-то голоса, шум и движенье внизу, на площади. В зал вбежал стражник и крикнул: - Крысолов!
  В дверь, прихрамывая, вошёл странный человек. Был незнакомец высок и худ. Лицом тёмен, словно хорошенько прокоптили его над огнём. Взгляд пронзительный. От такого взгляда холод пробегал по спине...
  
  Грегсон невольно вздрогнул, прочитав эти строки, и посмотрел на Джинни. "Что с тобой?" - молча спросила дочка. "Ничего, малышка" - успокоил ее Грегсон, и принялся читать дальше...
  
  ***
  И когда кончил слепец свой рассказ, услышал он старческие вздохи, глухие рыдания, идущие из самой глубины души. Глухой кашель и стоны. Тогда понял странник, что вокруг него одни старики. И весь город показался ему мрачным, печальным и сложенным из тёмного камня.
  В волнении, прерывающимися от слёз голосами стали спрашивать старики: - Но где же, где же, в какой стороне лежит тот юный, светлый город?
  Но ничего не мог им сказать нищий, слепой странник.
  
  Был уже час ночи, когда сказка закончилась. Грегсон закрыл книгу, и уставился в черное окно. Сказка произвела на него гнетущее действие, пробудила в нем какую-то смутную тревогу.
  - Стра-ашная! - с удовольствием протянула Джинни.
  - Да, очень интересная сказка - кивнул Грегсон, не глядя на дочку, а про себя подумал: "Вот именно, страшная".
  - Погляди! - потребовала Джинни.
  - Нет, малышка, я устал. Спи! - Грегсон поднялся со стула, поцеловал дочку, старательно избегая ее взгляда. Но Джинни обхватила его голову руками и пристально уставилась ему в глаза.
  - "Что с тобой? Ты испугался сказки?".
  - "Нет, я просто устал".
  - "Не обманывай. Я же вижу. Ты думаешь, что это не совсем сказка, или даже совсем не сказка".
  - "Это сказка".
  - "Нет. Ты думаешь, что для сказок характерна неопределенность времени и места действия, а здесь все указано. И у этой истории должно быть продолжение. Разве полиция не искала тот город, который построили дети?".
  - "Тогда еще не было полиции".
  - "А сейчас Скотланд-Ярд может найти этот город? Ты ведь занимаешься старыми нераскрытыми делами, которые произошли давно и не здесь".
  - "Я занимаюсь старыми нераскрытыми делами только тогда, когда наш отдел наказывают за какой-нибудь просчет".
  - "А ты сделай просчет, вас накажут, и ты можешь заняться этим делом".
  - "Нет. Когда нас наказывают, я занимаюсь строго определенными старыми делами. К тому же у меня нет заявления от потерпевших".
  - "А если я напишу заявление?".
  - "Ты не потерпевшая".
  - "Потерпевшая! У меня нет будущего, а человек без будущего - это потерпевший".
  Грегсону опять стало не по себе. Уже второй раз на его памяти дочка думала о странных вещах. Одно дело - пользоваться словарным запасом отца или даже его мыслями, но совсем другое, когда у девочки вдруг возникают свои мысли, которым в принципе не откуда было взяться. Грегсон никогда не думал, что у Джинни нет будущего, а точнее, он просто боялся думать об этом. И его жена тоже не разговаривала с дочкой о ее будущем, это Грегсон знал точно. Сьюзан боялась Джинни, и разговаривала с ней только в присутствии гостей, изображая любящую мать. И что это были за разговоры! Гули-гули, уси-пуси, пи-пи - сплошное сюсюканье.
  - "Кто тебе такое сказал, Джинни?".
  - "Никто. Просто мне показали сон про мое будущее. И еще мне показали сон про Детский Город".
  - "Что значит "показали"? Не собирай чепухи. Сны не показывают. Все у тебя будет хорошо, я обещаю".
  - "Ты опять обманываешь. У меня все будет хорошо, если только я уйду в тот город, к тем детям. Я знаю, что Детский Город существует".
  - "А как же мы?".
  - "Тебя я возьму с собой. Том и Джерри погрустят и забудут, и я им оставлю свою коллекцию рождественских открыток. А маме мы с тобой не нужны. Она тебя считает неудачником. А может, попросить мистера Холмса и доктора Ватсона, чтобы они нашли Детский Город? Давай пойдем к ним в гости, и я их попрошу. Они хорошие".
  - "Ты плохо себя вела у них в гостях".
  - "А ты, между прочим, радовался. Я видела".
  - "Да, я радовался. Я бы все отдал, чтобы ты вела себя так же, но только дома, а не в гостях".
  - "Там была другая обстановка и другие люди. Поедем туда, и я снова буду такой, как тебе нравится".
  - "Но Холмс и Ватсон не занимаются сказками, если за ними нет конкретных фактов".
  - "А ты их найди!".
  - "Я попытаюсь. А теперь спи".
  - "Не хочу. Расскажи сказку о пирамиде. Ты обещал сходить в библиотеку и прочитать про нее".
  - "Про пирамиду в библиотеке нет сказок, Джинни".
  - "А ты придумай сам. Ты же ее видел".
  Грегсон вздохнул. Пирамида Хеопса вот уже год находилась под Лондоном, и ее за это время облазили всевозможные специалисты и не специалисты, включая экспертов Скотланд-Ярда. Британский музей после бурного обмена "любезностями" с Каирским музеем получил часть прав на проведение экскурсий в пирамиде, и теперь туда снова потянулись толпы зевак. Ничего особенного за все это время не произошло, если не считать некоторых мелких правонарушений.
  Так, в сентябре прошлого года гид японской группы, осматривавшей пирамиду снаружи, сообщил, что в течение всей экскурсии из пирамиды были слышны какие-то ритуальные песнопения, а затем раздался грохот. Охрана британского музея подняла тревогу, вокруг пирамиды выставили оцепление. Администрация музея принесла свои извинения посетителям за временные неудобства. А потом оказалось, что неподалеку от пирамиды группа студентов из Кембриджа отмечала начало сессии. После трехчасового распития спиртных напитков компания решила продолжить свой праздник в большой гробнице пирамиды Хеопса, где она распевала фривольные песенки, рисовала на стенах неприличные фрески углем, а под конец выбила из северной стены гробницы каменный блок весом в две с половиной тонны в качестве сувенира. Вот, собственно, и все. И какую сказку можно придумать из этой глупой истории?
  Грегсон уставился в потолок, и принялся выдавливать из себя "сказку":
  
  Следователь государственной безопасности Каира капитан Забу-Хал получив в 02 час. 55 мин. сообщение от заместителя начальника службы охраны памятников архитектуры Гизы о чрезвычайном происшествии, в 15 час. 50 мин. прибыл на место происшествия. С участием эксперта-криминалиста комиссариата полиции Восточной префектуры г. Каира, начальника службы охраны памятников архитектуры Гизы и двух понятых, погонщиков верблюдов 4-го парка извозчиков Гизы, в соответствии со статьями. 141,182 УПК Каира, был составлен протокол.
  До начала осмотра вышеуказанным лицам было разъяснено их право присутствовать при всех действиях, проводимых при осмотре, и делать заявления, подлежащие внесению в протокол, а также объявлено о применении в процессе осмотра фотокамеры.
  Понятым в соответствии со ст. 135 УПК Каира была разъяснена их обязанность удостоверить факт, содержание и результаты осмотра места происшествия. От понятых и других участников осмотра места происшествия заявлений, жалоб и замечаний по поводу порядка проведения осмотра и других действий следователя не поступило.
  Была составлена схема места происшествия, которая прилагается к протоколу (приложение ?1)
  С места происшествия изъяты:
  1. Пробы песка, упакованные в плотный бумажный пакет (Упаковка ?1, опечатана печатью следователя ?37 и подписана следователем и понятыми).
  2. Образцы крошки песчаника, упакованные в картонную коробку (упаковка ?2, опечатана печатью следователя ?37 и подписана понятыми и следователем)...
  
  - Бяка! - с чувством прокомментировала Джинни, и добавила мысленно, когда Грегсон посмотрел на нее - "Это не сказка, а ваша полицейская история про кражу пирамиды Хеопса".
  - Нет, малышка - сказал Грегсон вслух. Это история не про пирамиду, а про Сфинкса. Сегодня вечером нам сообщили из Каира, что его тоже украли. Завтра с утра об этом начнут шуметь в газетах.
  - "И Шерлок Холмс с доктором Ватсоном будут его искать? И Скотланд-Ярд?".
  - Не знаю. Засыпай, у меня завтра будет тяжелый день.
  - "А про крысолова ты не забудешь?".
  - Не забуду - Грегсон поцеловал дочку и вышел из комнаты, забыв на столе свечу. Джинни воспользовалась этим, и схватила принесенную отцом книгу. Ей хотелось еще раз прочитать абзац, где слепой странник рассказывал про Детский Город:
  
  Слышал я вокруг себя только молодые голоса. Как птица летал вокруг меня смех. В этом городе больше бегали, чем ходили. Кто-то вприпрыжку обгонял меня. Кто-то бежал мне навстречу. Слышал я, как мяч ударялся в стену. Все голоса были звонкие. Все шаги лёгкие, быстрые. И тогда понял я, что этот город населён одними юношами и девушками. И показалось мне: сложен весь этот город из светлого камня и солнечных лучей...
  
  А Грегсон долго ворочался, пытаясь отогнать от себя тревогу. Концовка сказки про крысолова казалась ему знакомой, он уже читал что-то похожее недавно, в библиотеке, когда собирал информацию о пирамидах. Но при чем тут пирамиды - он так и не смог вспомнить. А уже под утро Грегсон провалился в тяжелый полусон-полубред, навеянный сказкой.
  
  Из всех дверей выбегают дети. Бросив игру, бросив прялку, на бегу подтягивая чулок, дети бегут за крысоловом, жадно ловя звуки дудки. Из каждого дома - дети. На каждой улице - дети.
  Падают, разбивают коленки, потрут, подуют и бегут дальше. Весёлые, с липкими пальцами, за щекой сласти, в кулаке горсть орехов - дети, сокровище Гамельна.
  По улице бежит дочь бургомистра Марта. Розовое платье раздувает ветер. А одна нога не обута, только один башмачок натянула в спешке.
  Вот уже городские ворота. Дети с топотом пробежали по подъёмному мосту. А крысолов уводит их по дороге, мимо вересковых холмов всё дальше, дальше...
  
  
   Глава 1. Первые улики.
  21 апреля 188...
  
  Солнечным весенним утром я завтракал, погрузившись в приятные размышления о предстоящем вечере: в кармане у меня лежал купленный еще в понедельник билет на очередную премьеру в Ковент-Гарден, а миссис Хадсон час назад принесла от прачки отутюженный фрачный костюм и накрахмаленную сорочку. Краем глаза я просматривал передовицу "Таймс", пытавшуюся объяснить очередной провал англо-бурской компании эпидемией ящура в Австралии и грядущим повышением пошлин на зерно, но делал это автоматически, не вникая в смысл прочитанного.
  Внизу хлопнула входная дверь, и вскоре в гостиную ворвался Холмс, которого так и распирало от смеха. - Доброе утро, Ватсон! Вы тут все проспите! Выгляньте в окно ... ну что скажете, а? Какие идиоты!
  Я не понял, кого имел в виду Холмс, поскольку картина за окном мало отличалась от той, что я видел вчера, позавчера и месяц назад. Единственно, увеличилось число людей в рабочей одежде и с лопатами, что, по всей видимости, объяснялось ведущимися где-то неподалеку земляными работами.
  Что вас так развеселило, Холмс? - спросил я, пожав плечами.
  - Как, вы не читали утреннюю "Таймс"? - изумился гений дедуктивного метода.
  - Читал. Про ящур.
  - Какой ящур?! Я говорю не про прошлогоднюю "Таймс", в которую вы пялились за столом по причине своей патологической невнимательности, а про сегодняшнюю, которую я унес с собой еще до вашего пробуждения. Ранняя птичка носок потирает, а поздняя - читает прошлогоднюю "Таймс". Вот сегодняшняя газета, читайте!
  Пройдясь по заголовкам, я похолодел. "Очередное похищение века!", "Вчера пирамида, сегодня Сфинкс, что завтра?", "Власти Пизы уже опутали падающую башню колючей проволокой!", "Паника на бирже вольного города Черноморска: цены на лопаты выросли вдвое!".
  Меня до сих пор пробивает дрожь каждый раз, как я вспоминаю прошлогоднее дело с похищением пирамиды Хеопса, поэтому сообщение об исчезновении Сфинкса вызвало у меня самые нехорошие предчувствия. Статья о задержании некоего чиновника, под покровительством которого в Гизе велась подпольная торговля просроченным урюком, не внушала оптимизма. А награда в миллион фунтов, обещанная нашедшему Сфинкса, свидетельствовала об отсутствии у следствия каких-либо зацепок.
  - Представляете, Ватсон, сколько дураков по всему свету ринулось с утра раскапывать угольные кучи? Миром правят стереотипы и глупость. У вас есть трубка? Нет? Так я вам дам трубку. Еще дам китель забулдыжного матроса, вы поедете в порт, встанете у любой баржи с углем, и будете брать деньги с желающих поковыряться в ней. Обещаю - к полудню вы наскребете на потрясающий ужин в ресторане "Феррари".
  - Я не поеду!
  - Да ладно вам, уже обиделись. Я же шучу. Всем этим дуракам с лопатами за окном даже не приходит в голову, что Сфинкса физически невозможно было привезти в Лондон сегодня. Неделя - не меньше! И не будут похитители прятать Сфинкса в уголь, они не станут повторять ошибки своих предшественников.
  - Но куда же еще его прятать - в солому?
  - Ватсон, вы меня поражаете! Солома - это еще большая глупость, чем уголь. И вообще, прежде чем что-то спрятать, нужно это что-то сначала привезти в Лондон.
  - Но почему именно в Лондон, а не в Дели или Париж?
  Холмс посмотрел на меня, так, как будто я стоял перед ним в порту в кителе забулдыжного матроса, но в цилиндре и в белых перчатках. - Это такая простая дедукция, Ватсон, что мне даже стыдно вам ее объяснять! Представьте, что во время своей афганской экспедиции вы украли, ну скажем, ковер...что вы покраснели, Ватсон? А-а, я так и знал.... Ну не важно. Куда вы его повезете, или правильнее сказать, привезли?
  - В Лондон... сказал я, опустив глаза.
  - Понятно, или нужно еще объяснять?
  Честно говоря, я ничего не понял. Но меня больше беспокоила страшная перспектива участия в дурацких поисках не менее дурацкого куска песчаника с отколотым носом. Неужели опять все повторится - канализация, замок с призраком и леди Гудгейт? У меня на время пропал дар речи, и потому я промолчал.
  - Конечно, теперь, когда я развернул перед вами всю цепь причинно-следственных рассуждений - продолжал разглагольствовать Холмс - вам стало понятно. А когда вы видели только начало цепи, мой логичный вывод казался вам необоснованным. Изучайте дедуктивный метод, и у вас не будет возникать глупых мыслей. А то придумали тоже, Дели... Теперь ...
  Дар речи вернулся ко мне, и я перебил Холмса: - но почему, черт возьми, в Лондон?!
  Холмс поскучнел. - Все-таки вы ничего не поняли. Ну хорошо, Ватсон, объясню на более понятном вам мещанско-бытовом языке. Житейский опыт, Ватсон, не логика, а практика, свидетельствует, что если кто-то украл о-очень много, он обязательно везет украденное в Лондон, где становится уважаемым политиком, общественным деятелем или меценатом. Те, кто украли не много, но и не мало, едут в Америку, и становятся уважаемыми бизнесменами. А в Париж, Дели, Шанхай, Мадрид, Стамбул и прочие помойки мира едут в основном политэмигранты, где они становятся официантами, лакеями, извозчиками и так далее.
  - А те, кто украли мало?
  - Ватсон, вы меня удивляете. Они получают заслуженное наказание, и лучшее, на что могут рассчитывать - это попасть на страницы ваших рассказов.
  Я сначала поперхнулся, вспомнив ковер, а потом возмутился: - мои рассказы освещают самые ...
  - Не надо, Ватсон. Помните рассказ о деле, которое вы назвали Пестрая лента"?
  Я опять покраснел.
  - А помните анонс этого рассказа, который вы разместили в "Гардиан", чтобы привлечь читателей? "Самое коварное и жестокое преступление, какое только мог изобрести преступный ум в 19 веке...".
  Мне захотелось провалиться сквозь землю.
  Холмс продолжал издеваться: - Лестрейд, прочитав этот анонс, смеялся до боли в печени, из-за чего на следующий день слег.
  Я нашел в себе силы возразить: - Вообще-то осложнения на печень у Лестрейда возникли по другим причинам...
  - Дорогой друг, полицейские ищейки всего мира пьют при исполнении, потому что работа у них адская, а ничего интересного в ней нет. Если бы вы в "Пестрой ленте" описали все так, как было на самом деле, вам сейчас пришлось бы ходить по пациентам. Откуда там взялась змея?
  - Это литературный ход... - слабо отбивался я.
  - Правильно. В Скотланд-Ярде история, где один человек пытается убить другого человека кочергой, расценивается как банальное бытовое преступление. Такое случается каждый день в Южном Лондоне. Причем в бытовых преступлениях зачастую нет логики. То, что полоумный отчим пытался попасть в падчерицу кочергой через вентиляционную отдушину... кстати, Ватсон, у вас уже рассосались швы?
  - Хватит, Холмс...
  - Вы, Ватсон, можете заменить в рассказе кочергу на змею, сделав бытовое преступление логичным и зловещим, но Лэстрейд и его коллеги вынуждены иметь дело именно с алогичной кочергой. Вы можете создать у читателя иллюзию, что преступник покушался на солидный куш. А на самом деле высь куш заключался в ветхой жилплощади и грошовом наследстве. Если бы вас не ранило, а убило под Кандагаром, что получила бы ваша несуществующая вдова, и что бы от этого осталось в наследство вашим несуществующим дочерям? Вы помните, как несчастная падчерица высыпала содержимое своего кошелька на стол, чтобы наскрести мне и вам на проезд? Вот поэтому я работаю в Скотланд-Ярде исключительно в качестве консультанта. Я не хочу расследовать бытовые глупости, поскольку в них нет логики, и не хочу заниматься крупномасштабными преступлениями, где нет законного завершения.
  Преступника, который украл Сфинкса, можно взять только до того, как он приедет в Лондон и получит из рук Ее Величества рыцарский титул. А для этого помимо головы и желания нужны большие деньги и огромные полномочия, чего нет ни у меня, ни у Лестрейда.
  У меня совсем испортилось настроение, и я был вынужден признать - Знаете, Холмс, ваша дедуктивная логика мне нравится больше, чем мещанско-бытовая практика.
  - Отлично, Ватсон! Тогда давайте повторим урок дедуктивной логики. Преступник повезет Сфинкса в Лондон потому, что ... Продолжайте, Ватсон?
  - Потому, что я привез в Лондон ковер, украденный в Кабуле под тлетворным влиянием Омара Хайама.
  Холмс посмотрел на меня как-то подозрительно. - Вы что, Ватсон, вступили в сговор с афганскими сепаратистами?
  Невежество моего друга всегда возмущало меня, поэтому я ответил довольно резко: - Омар Хайам был астрономом и поэтом, не знать о котором стыдно даже выпускнику церковно-приходской школы, у которого чердак забит никому не нужными знаниями о составе грязи на Пикадильи, где давно нет грязи, потому что положили мостовую!
  - Будет вам, Ватсон, не сердитесь. Этот Хайам тоже доказал, что Земля вращается вокруг Солнца?
  Я смутился. - Вообще-то мне не известны его научные труды ... Я читал его лирику:
  
  Ветер ли старое имя развеет,
  Нет мне дороги в мой брошенный край.
  если увидеть пытаешься издали...
  
  - Так он, оказывается, писал верлибры? - оживился Холмс. - А пузырьки он не собирал?
  - При чем здесь верлибры, Холмс?! Он писал настоящие стихи!
  - А причем здесь ковер? Преступление и стихи несовместимы, а преступление и верлибры - совсем другое дело. Например... - Холмс уставился в потолок, пытаясь рассмотреть пример. Похоже, он там действительно что-то разглядел, поскольку уже через минуту выдал свой очередной шедевр:
  
  Стена без ковра - стена,
  Ковер без стены - ковер,
  Но если стена одна,
  Значит, ковер кто-то спер.
  Тот, кто его унес
  Явно был очень силен
  Это не мог быть пес,
  Значит, ковер спер слон.
  
   Моему возмущению не было предела. - То, что вы сейчас прочитали - это пример примитивных рассуждений Лестрейда при осмотре места происшествия, а Омар Хайам писал настоящие стихи!
  
  Вхожу в мечеть в час поздний, час глухой.
  Не в жажде чуда я и не с мольбой.
  Однажды коврик я стащил отсюда,
  А он истёрся - надо бы другой.
  
  - Вы тоже украли ковер в мечети?
  - Нет. Просто меня поставили начальником патруля. Был рейд по центральному рынку Кабула, все продавцы разбежались, ну и ...хватит об этом. Ответьте лучше, Холмс, вы же не собираетесь искать Сфинкса?
  Холмс задумчиво посмотрел в окно. На противоположной стене время от времени проскакивали солнечные блики, отражаемые лопатами. Холмс решительно задернул гардину - Сфинкс и пирамида - два сапога пара. Вы же знаете, я ненавижу пирамиды. Тем более у нас есть другое дело. Когда я подошел к дому, мне передали записку от инспектора Грегсона. Он просит нас приехать и помочь в расследовании убийства. Пишет, дело настолько серьезное, что его взял под свой контроль спикер правой палаты парламента. Так что собирайтесь.
  Ко мне снова вернулось хорошее настроение, но когда мы уже спускались по лестнице, Холмс вдруг остановился, и на лице его отобразилось внутреннее колебание. Мне стало не по себе. В голове крутилась только одна мысль: "Только бы он не передумал, только бы он не передумал ". А Холмс медленно повернулся ко мне и сказал: - Ватсон, давно собираюсь спросить: зачем вам нужна целая груда столовых приборов за завтраком, если весь завтрак состоит из одного яйца всмятку? Это ваша походная привычка? - И перегнувшись через перила, он закатился своим неподражаемым смехом, от которого заходила ходуном вся лестница.
  
  ***
  Кэб привез нас на Парк-Лейн, 25. Пунктом назначения являлся довольно обшарпанный двухэтажный дом в глубине парка, обнесенного высокой решеткой. По периметру ограды было выставлено оцепление. Полицейский у калитки объяснил нам, что в данный момент хозяева дома отсутствуют, так как в доме производится ремонт. Но он не имел ни малейшего представления о том, что произошло.
  Когда мы шли по аллее, ведущей к дому, Холмс не стал, как обычно, прыгать и петлять, вороша прошлогодние листья тростью и ворча под нос о стадах бизонов. Интерес у него вызвала только большая лужа посреди аллеи. Он присел перед ней на корточки, и долго вглядывался в ее глубины. Затем обошел ее с другой стороны, и сделал то же самое.
  - Душераздирающее зрелище, Ватсон! Идите сюда!
  Я присел рядом, но не увидел ничего, кроме наших колеблющихся отражений на фоне синего неба и голых ветвей деревьев. - Что здесь, Холмс?
  - А вы не видите? - саркастическим тоном спросил отец криминалистики. - Сравните свою левую и правую щеки. Вот что означает бриться при неравномерном освещении. Интересно, если я спрошу вас, с какой стороны висит лампа в нашей туалетной комнате, вы ответите правильно или как всегда?
  Проклиная себя за доверчивость, я молча поднялся и направился к дому, с крыльца которого нам махал Грегсон. Холмс двинулся вслед за мной, утирая выступившие от смеха слезы.
  Как ни странно, перед домом и вторым кольцом оцепления стояла толпа зевак. Люди стояли неподвижно, словно манекены, и пялились в запыленные окна дома. Второе от двери окно на втором этаже было разбито. Услышав наши шаги один из манекенов - дородная женщина - внезапно ожил и заголосил, пихнув под нос Холмсу пустую корзину: - Когда вы нас отпустите, ироды! Мне к зеленщику надо!
  Холмс невозмутимо достал из-за пазухи штангель-циркуль и измерил толщину ручки корзины в трех местах, занеся результаты своих измерений в записную книжку. Это вызвало у женщины повторный ступор.
  - Мы специально согнали всех, кто находился поблизости от дома - шепотом сказал Грегсон. - Среди них может оказаться преступник, вернувшийся за оставленной уликой.
  Мы вошли в дом и ведомые Грегсоном стали подниматься на второй этаж по скрипучей лестнице. В лучах солнца, пробивавшихся со всех щелей, клубилась пыль.
  В комнате на втором этаже, куда нас привел Грегсон, кипела бурная деятельность: с треском взрывался магний фотокамеры, а двое полицейских просеивали через сито мусор, огромная куча которого была сметена в углу. Тело жертвы, по-видимому, уже увезли, поскольку его нигде не было видно. Холмс снисходительно покивал головой, а затем повернулся к Грегсону: - Я уже почти раскрыл дело - небрежно бросил он. - А если бы аллею не затоптали, то преступник уже был бы у нас в кармане. Как я понимаю, инспектор, вы ее опять не осмотрели?
  - А зачем? Мы же знали, что вы приедете и все осмотрите - ответил Грегсон, пожав плечами. По лицу Холмса было видно, что такая логика его не очень устраивает. Тем не менее, он взял себя в руки и промолчал.
  - А где же улика, за которой может вернуться убийца? - спросил я.
  - Она там - заговорщицки прошептал Грегсон, и указал на кучу в углу. Увидев, как снова вытянулось лицо Холмса, Грегсон поспешно добавил - А может быть уже здесь... Он вытащил из-под шаткого стола картонную коробку с наброшенным поверх нее платком и водрузил ее на стол. - Мы уже отобрали самые подозрительные предметы, и сейчас составим их опись в вашем присутствии.
  Жестом фокусника Грегсон сдернул платок, и осторожно, двумя пальцами вытащил из коробки первую улику за привязанную к ней пронумерованную бирку. - Номер 1! - четко произнес он, сунув раскачивающуюся улику под самый нос сначала мне, потом констеблю, составляющему опись. - Мышь серая, упитанная, дохлая... - Затем улика была передана Холмсу, который впился в нее взглядом через свою самую сильную лупу. - Номер 2! Гвоздь трехдюймовый, гнутый, ржавый, тупой! Номер три.....
  От монотонного перечисления окурков, пробок, фантиков и прочего хлама я постепенно впал в транс и перестал что-либо соображать.
  - Номер триста двадцать восемь! Перчатка шерстяная, зеленая, на левую руку, потертая, отдам недорого!
  Я сразу проснулся.
  - Извините - сконфуженно сказал Грегсон - я уже начал заговариваться. Перчатку я, конечно же, не отдам.
  - Грегсон, а зачем вам это? - спросил Холмс, указав на упитанную до неприличия мышь.
  - Я не исключаю, что здесь произошло отравление, а мышь могла съесть остатки отравы. Доктор Ватсон, вы не могли бы установить причину смерти?
  Являясь полным профаном в вопросах ветеринарии, я мог лишь предположить, что улика ?1 стала жертвой собственного чревоугодия. Тем не менее, я взял лупу и начал рассматривать хвост грызуна, произнося время от времени для пущей важности латинские названия лекарственных растений, которые доверчивый констебль немедленно заносил в опись. По окончании осмотра я задумчиво потер подбородок и выдал вердикт, который всем поколениям студентов Эдинбургского университета профессора советуют использовать в таких случаях: - Налицо вегетососудистая дистония невыясненной этиологии, но для окончательного диагноза нужна экспертиза ....
  - Ну, теперь картина преступления ясна, Грегсон! - потирая руки, сказал Холмс. Осталось уточнить пару второстепенных деталей, и дело можно закрывать. Во-первых, где тело?
  Грегсон смутился, и начал бормотать что-то неразборчивое про объективные и субъективные обстоятельства, которые вдруг объединились в лице патрульного полицейского Метью, чтобы строить козни следствию и вершить препятствия правосудию. Мы поняли только одно: тело исчезло еще до того, как его увидели.
  Грегсон сел составлять направление мыши на экспертизу, а мы с Холмсом направились за разъяснениями к констеблю Метью, стоявшему с потерянным видом у разбитого окна. Снедаемый угрызениями совести, Метью отвечал неохотно. Во время утреннего обхода он услышал звон разбитого стекла. Подбежав к дому, он увидел, что одно из окон разбито. Метью засвистел, подзывая напарника, и начал стучать в дверь. Увидевшая это какая-то дура с корзиной принялась голосить, извещая окрестности о произошедшем пожаре, ограблении и убийстве. Мгновенно собралась толпа любопытных, среди которых, по-видимому, были репортеры. Телеграф находится за углом, так что скоро прибыла карета из Скотланд-Ярда....
  - А что вы увидели, когда вошли в дом и поднялись на второй этаж?
  Метью недоверчиво посмотрел на Холмса - А откуда вам известно, что я вошел в дом?
  Великий сыщик самодовольно ухмыльнулся - вы держите левую руку в кармане, а на правой руку у вас надета зеленая шерстяная перчатка. Вы потеряли перчатку здесь, в этой комнате, а Грегсон ее нашел. Так что вы увидели, когда поднялись сюда?
  - Да ничего, один мусор. Не было здесь никакого трупа!
  Мне было искренне жаль простодушного Метью. Несомненно, данное дело представляет собой очередной мыльный пузырь, раздутый чересчур богатым воображением Грегсона (компенсирующим, впрочем, полное отсутствие такового у Лестрейда). Но я не был заинтересован в прекращении дела, способного отвлечь моего друга от поисков Сфинкса. Похоже, Холмс тоже не собирался отказываться от расследования несуществующего убийства, чему я не мог не радоваться.
  - Знаете, Метью - резким тоном произнес мой друг - с таким отношением к делу не видать вам сержантских нашивок. Запомните на будущее: за каждым малозначительным происшествием тянется цепь причин и следствий, на конце которой висит зловещее убийство! Здесь был труп, а вы его проморгали!
  В этот момент внизу хлопнула входная дверь, и, перескакивая через две ступеньки, к нам понесся визгливый лай, свидетельствующий о прибытии инспектора Лестрейда и фокстерьера Тоби. - Гав-гав! Грег-сон! Гав-гав!
  - Грегсон, бросайте все и собирайтесь! - запыхавшимся голосом приказал Лестрейд, вваливаясь в комнату. - Дело закрывается по причине отсутствия состава преступления. Хорошо, что вы здесь, мистер Холмс. Вы тоже привлекаетесь к поискам пропавшего Сфинкса. Дело государственной важности!
   - А как же разбитое стекло и пропавший труп? - залепетал я, осознавая в душе убогость своих доводов - мы же еще не провели экспертизу мыши...вот направление...
  Лестрейд быстро пробежал глазами составленный Грегсоном документ, и взял мышь за хвост. - Ну что же, дела надо доводить до конца. Тоби! Экспертиза!! - скомандовал он и подбросил мышь в воздух. Улика ?1 мгновенно исчезла в пасти ненасытного Тоби, и я мысленно пожелал ему таких же результатов экспертизы, как и его литературному собрату Торри. Я люблю собак, но этот фокстерьер вызывал у меня неприязнь своим злобным характером и привычкой грызть ножки стола в нашей гостиной.
  Нет тела - нет дела! - самодовольно произнес инспектор Лестрейд. - А стекло разбил один шалопай из дома по соседству. Его отец сам пришел в участок, добровольно сознался в проступке сынка и заплатил штраф. Что же касается Сфинкса, то об участии в его поисках мистера Холмса, эсквайра, просила Сама ... - и Лестрейд торжественно указал пальцем на потолок.
  Машинально подняв глаза в указанном направлении я обомлел - на потолке копотью был выведен следующий текст, часть которого я не могу привести по причине его крайней непристойности (Если кто-то не может обойтись без грубых выражений, я рекомендую ему проехаться в вагоне третьего класса лондонской подземки, либо посмотреть оперетту "Южный парк". Я ее обожаю, но использовать ее стиль в своих произведениях не хочу):
  
  Мистер Холмс!
  Вы - ........., .........., .............,
  а также ........... и подлая ищейка!
  Берегитесь!!
  
  ФантоМас.
  
  P.S. инспектор Лестрейд - дурак.
  
  Буква "М" в подписи представляла собой хорошо знакомую мне монограмму из четырех перекрещенных сабель, поэтому у меня непроизвольно вырвалось "Но, черт возьми, как?!".
  Все посмотрели наверх. - Вы понимаете, что это означает? Понимаете? - сиплым от волнения голоса спросил я, наивно полагая, что расследование убийства будет продолжено, несмотря на отрицательные результаты только что проведенной экспертизы.
  - Это означает - флегматично заметил Грегсон - что разбивший окно шалопай начитался глупых французских детективов про неуловимого убийцу Фантомаса, мастера переодевания и виртуоза грима. Полицейские участки завалены жалобами обывателей, которым детишки подбрасывают записки подобного содержания. Так что отцу шалопая придется заплатить еще два штрафа. Один за порчу чужого имущества, а другой... - Грегсон покосился на Лестрейда - за оскорбление инспектора Скотланд-Ярда при исполнении им ...
  - Как два?! - взвился Холмс - Почему два?! Как минимум три!!!
  Грегсон достал карманные счеты и принялся щелкать костяшками, шевеля при этом губами. - Вы правы, мистер Холмс - резюмировал он результаты расчетов. Два указанных штрафа плюс уже уплаченный штраф за разбитое стекло дают в сумме три.
  - Сворачивайте вашу бухгалтерию, Грегсон, у нас мало времени! - Лестрейд повернулся к полицейским возле кучи мусора. Те так и продолжали стоять навытяжку с момента его появления, несмотря на тщательную экспертизу их брюк, проводимую злобным Тоби. - Вы двое с лопатами поедете с нами! У меня есть гениальная идея, мистер Блестящий Теоретик - сказал Лестрейд, обращаясь уже к нам. - Но вам я ничего не скажу, у вас же свои методы расследования. Пока вы будете с пинцетом лазить по чердакам, мы будем рассказывать репортерам, как нам удалось найти Сфинкса.
  Бригада Скотланд-Ярда, бренча шанцевым инструментом и визгливо тявкая, устремилась вниз по лестнице. - Вечером приезжайте на Бейкер-стрит, заодно и помоетесь! - крикнул им вслед Шерлок Холмс.
  - Что я вам говорил, Ватсон? Угадайте, куда они направятся со своими лопатами? Кое-что там - Холмс указал на потолок - написано правильно. Пусть роются в угольных кучах, у меня же есть свой план. Вы отправляйтесь на Бейкер-стрит и ждите новостей, а мне нужно проверить одну версию. До вечера, дорогой друг!
  
  
   Глава 2. Визит клиента
  21 апреля 188...
  
  По дороге домой я думал, что мне до самого вечера придется убивать время штудированием учебника фармакологии. Но только я успел расположиться в кресле у камина и налить себе стакан хереса, как вошла миссис Хадсон и сообщила о прибытии посетителей. - "Один из них по виду итальянец, а второй - дуб дубом...".
  Пока миссис Хадсон придерживала посетителей в прихожей разговорами о погоде, я быстро заменил коробку с кубинскими сигарами на дешевые папиросы, забытые у нас одним старьевщиком. Затем я спрятал графин с хересом за зеркало, а взамен достал из-за каминной полки одну из бутылок дрянного бренди. Когда Холмс отправляется в Ист-Энд в образе нищего, он всегда возвращается оттуда с парочкой таких бутылок. Процедура приема гостей у нас отработана до мелочей, и дала сбой только в самом начале, при расследовании уже упоминавшегося дела "Пестрая лента". Тогда доктор Роялд слишком быстро поднялся по лестнице и увидел через стекло двери наши приготовления. От увиденного он пришел в такое неистовство, что миссис Хадсон потом пришлось отпаивать валерьянкой. У меня до сих пор звенит в ушах, когда я вспоминаю его каркающий голос: "Молодые прохвосты!! Старая курица!!". Но на этот раз я управился быстро, несмотря на отсутствие Холмса.
  - Карло Буратини - представился в дверях долговязый старик. - А это мой сын.
  Я не понял, как миссис Хадсон определила национальность первого посетителя, тем более что говорил он без акцента. А вот в оценке второго я сразу же с ней согласился. Во всей внешности Буратини-младшего было что-то деревянное: непропорционально маленькая голова, напоминающая кадушку, рубленое лицо типичного дегенерата, фотографиями которых заставлен письменный стол в комнате Холмса, слишком длинный нос, похожий на березовый сук, увеличенные шарнирообразные суставы. Ассоциация с шарнирами значительно усилилась, когда посетители усаживались в кресла: каждая часть руки или ноги Буратини-младшего могла двигаться при полном отсутствии видимого движения остальных частей.
  - Не желаете ли немного выпить? В это время дня для сосудов хорошо пропустить бокал прекрасного бренди. Или вы предпочитаете швейцарские папиросы?
  - И того, и другого - пробурчал синьор Карло Буратини. - а вот ему рано, он еще школьник. Кстати, можете называть меня просто, как в Италии - папа Карло.
  Я налил Буратини-старшему бренди, а миссис Хадсон принесла для его отпрыска клюквенный кисель.
  - Итак, что привело вас к нам? Мистера Шерлока Холмса пока нет, но я его друг и коллега, доктор Ватсон, и вы можете изложить свое дело мне.
  - Папа, а у доктора в стакане другое налито... Гы-ы-ы.
  - Это лекарство, мальчик - сказал я, проклиная себя за забывчивость.
  - А вы умеете ставить пиявки, доктор Ватсон? - заинтересованно спросил синьор Буратини.
  - Вообще-то да - растерянно ответил я. - Так вы пришли именно ко мне? Но тогда вам надо зарегистрироваться. К сожалению, на этой неделе у меня все время расписано. Да и пока я закажу партию пиявок, пока их привезут...и вообще, пиявки - это шарлатанство.
  - Да про пиявок я просто так спросил, из любопытства. Мы сюда пришли за помощью. Понимаете, я всю жизнь прожил в Италии, честно зарабатывая на хлеб трудом шарманщика. И вот мне улыбнулась удача... Не вдаваясь в детали скажу, что у меня появилось достаточно средств, чтобы уехать в Лондон и начать новую жизнь.
  Я почему-то вспомнил утренний разговор о житейском опыте, о ковре, и спросил, не глядя в лицо посетителю: - вы, наверное, решили стать меценатом, политиком или общественным деятелем?
  - В точку попали! - изумленно воскликнул синьор Буратини. - Впрочем, чему я удивляюсь. Я читал ваши рассказы, поэтому и пришел к вам. Сегодня утром мой оболтус разбил окно в соседнем доме, на Парк-Лейн. Там никто не живет, но я, как честный человек, отправился в полицейский участок, и заплатил за окно. А час назад почтальон приносит две квитанции, и как вы думаете, что в них?
  - Требования заплатить штраф за надписи на потолке и оскорбление должностного лица.
  Папа Карло опешил, а у его сына отвисла нижняя челюсть и почему-то закрылись глаза, из-за чего его голова стала похожа на скворечник.
  - Ну знаете... вы просто волшебник! Значит, вы сможете найти того негодяя, за которого меня заставляют расплачиваться!
  - А вы точно уверены, что ваш сын не причастен к этому?
  - Уверен ли я?! Мой сын в принципе не мог сделать то, в чем его обвиняют, потому что ни писать, ни читать он не у-ме-ет!
  Для убедительности синьор Буратини произнес последние слова, постукивая по голове своего отпрыска набалдашником трости. При этом отчетливо раздавался деревянный звук, а Буратини-младший блаженно улыбался.
  Я задумался. Еще пару часов назад я ухватился бы за это предложение обеими руками, даже несмотря на отсутствие улики ?1. Но теперь все равно придется заниматься поисками Сфинкса. Впрочем, если истинный составитель надписи на потолке не шалопай, начитавшийся дурацких детективов, нам рано или поздно придется с ним столкнуться.
  - Мы возьмемся за ваше дело, синьор Буратини.
  - Огромное спасибо! Уж лучше я отдам те 50 фунтов, которые с меня требуют за порчу имущества, на защиту честного имени нашей семьи!
  - И сы-ыкономим шы-ы-ылинг! - радостно прогудел Буратини-младший.
  - И си-икономим ши-илинг! - раздраженно передразнил папа Карло писклявым голосом. - А ты думаешь, если у папы были залежи сукновальной глины в огороде и гидравлический пресс на заднем дворе, он теперь может транжирить деньги направо и налево? Или ты тоже веришь в сказку о деревце с золотыми монетами вместо листьев, в которую поверили двенадцать глупых присяжных? Иди в угол и подумай над своими иллюзиями, пока мы с доктором Ватсоном составляем договор, и думай вслух, чтобы я слышал!
  Понурый Буратини-младший отправился в угол, и скоро оттуда раздалось монотонное гудение: "Крекс, Пекс, Фекс, Крекс, Пекс, Фекс..".
  ***
  После ухода посетителей я спросил у миссис Хадсон, наливавшей мне кофе: - а как вы определили национальность синьора Буратини?
  - Даже не знаю, мистер Ватсон. Он представился сразу, как только я открыла дверь. Очень вежливый синьор. Сказал, что я напоминаю ему какую-то тетушку из Италии.
  Миссис Хадсон села на стул у окна, и оперлась локтем на подоконник, рассматривая улицу. Я же погрузился в размышления. Прихлебывая кофе и дымя сигарой, я пытался найти объяснение странной надписи на потолке: - "Откуда человек, оставивший ее, мог знать, что Холмс появится в этом доме? Допустим, он знал, что полиция обнаружит эту надпись. Но надпись обнаружил я, а не полиция... Черт подери!!" - я даже зажмурился от досады - "Что же получается? Если бы не я, то синьору Буратини не пришлось бы платить штрафы за надпись и оскорбление должностного лица. А отсюда следует, что Холмс свалит это дело Буратини на меня! Он уже так делал. Я даже знаю, что он мне скажет: "Вы, дорогой Ватсон, эту кашу заварили, вам ее и расхлебывать. Нечего было пялиться в потолок". Ну почему же я сразу об этом не подумал...".
  Мои мрачные размышления прервал голос нашей хозяйки - Мистер Ватсон, вы размешиваете кофе сигарой!
  - Спасибо, миссис Хадсон. Что-то я рассеянным совсем стал - сказал я и бросил подмоченную сигару в огонь.
  - Дело, наверное, сложное - участливо сказала миссис Хадсон - да и посетители странные. Я имею ввиду этого мальчика.
  - Здесь как раз нет ничего странного - начал объяснять я - дети с синдромом Дауна не являются редкостью.
  - Я говорю про другое, мистер Ватсон - Миссис Хадсон стала говорить тише - вам не показалось, что он мелькает?
  - О чем вы? - удивился я.
  - Мне показалось, что он как бы троится. Сначала я его вижу дебилом, потом - нормальным ребенком, а потом - тоже нормальным ребенком, но другим! А потом снова вижу его дебилом.
  - Любезнейшая миссис Хадсон, вы просто переутомились. Я сейчас принесу вам капель, и вы приляжете отдохнуть на пару часов.
  - Я не переутомилась - вздохнула миссис Хадсон - скорее, заболталась. Сегодня встретилась с миссис Фаринктош, так она опять мне столько всяких ужасов рассказала.
  Я рассмеялся - и что на этот раз? Конец света на следующей неделе? Или шлейка ее болонки вышла из моды? А может, ее кузен снова засел в пабе, и она опять его ищет по всему Лондону?
  - Нет, мистер Ватсон. Она конечно, женщина взбалмошная, но сегодня она меня напугала не на шутку. Она своими глазами видела, как молочница рассказывала миссис Лоуренс про улыбающегося кота. Молочница приходит вечером домой, и видит, что люк погреба открыт, а новнький немецкий замок с цифровым набором валяется на земле. Молочница бросилась к погребу, а оттуда выскакивает здоровый кот, вся морда в сметане, и улыбается. Она ему: "Брысь, окаянный!". А тот еще шире улыбается. Молочница хотела швырнуть в него бидоном, а он... растворился в воздухе!
  - Миссис Хадсон, молочнице просто померещилось, это была иллюзия.
  - А две пустые банки из-под сметаны - тоже иллюзия? Этот паршивец снял их с верхней полки, поставил на ступеньки, развязал крышки - именно развязал, а не сорвал - и все сожрал! А потом поставил банки на место. На ступенях остались только крышки.
  Вся эта история веселила меня, как и прочие истории, исходящие от миссис Фаринктош - А почему она думает, что кот снял банки с полки, а потом поставил их обратно? Он мог просто забраться туда, скинуть вниз крышки, и слопать сметану.
  - Нет, мистер Ватсон. Он бы не разместился на полке - она вся была заставлена банками.
  - Ну хорошо, так что же в этом ужасного?
  - Так я же не договорила. Миссис Фаринктош пошла потом на рынок за огурцами. А там ребятишки-оборванцы шныряют, ваши связные, во главе с Хиггинсом. Миссис Фаринктош их сразу узнала, это ведь они нашли ее кузена в тот раз. Так мисс Фаринктош обомлела - Хиггинс шел по овощному ряду, руки в карманах, а потом хвать огурец из корзины! Продавец не видит, а мисс Фаринктош только раскрыла рот, чтобы подозвать Хиггинса и надрать ему уши, как тот вдруг превратился в Картрайта, курьера Баттлера! Как всегда, аккуратный, опрятный... Огурец за пазуху сунул, и пошел себе спокойненько. К забору подошел - и уже на нем! А забор в семь футов высотой! Миссис Фаринктош смотрит, а это уже не Картрайт и не Хиггинс, а кто-то третий. Глаза светятся! Он подмигнул миссис Фаринктош и улетел. Миссис Фаринктош стало плохо, ноги подкосились, а эти, приятели Хиггинса, взяли ее под руки, вывели с рынка, посадили в кэб и даже сказали кучеру адрес. Она смотрит - а у нее в корзине огурец. Тот самый, который Хиггинс стащил!
  - Я думаю, что миссис Фаринктош сначала стало плохо, и тогда ей померещился летающий Хиггинс, превратившийся в Картрайта.
  - А как же огурец? Не сама же она его стащила. А о таких детях-перевертышах мне и другие знакомые рассказывали.
  - А им, скорее всего, это рассказывала миссис Фаринктош. Кстати, при чем здесь кот?
  - Ну, вы же знаете миссис Фаринктош. Она никогда не начинает с сути. Помните, когда она пришла сюда просить мистера Холмса найти ее кузена? Она тогда начала с рассказа о выкипевшем чайнике. Ее очень тяжело слушать.
  - А зачем же вы, миссис Хадсон, рассказывали мне про кота?
  Миссис Хадсон пожала плечами - Привычка. Мистер Холмс всегда говорит, что нужно начинать рассказ с самого начала.
  - Но не в случае рассказов миссис Фаринктош. Холмс это постоянно подчеркивает.
  - Может быть. Она еще рассказала, что скоро все канализационные люки в Лондоне и все железнодорожные переезды в Британии замостят.
  - Зачем?
  - Говорит, это новый способ защиты от молний - Миссис Хадсон поднялась со стула - я, пожалуй, выпью ваших капель, доктор Ватсон.
  
  
   Глава 3. Совещание на Бейкер-стрит.
  21 апреля 188... - 22 апреля 188...
  
  В восемь часов вечера прибыли Грегсон, Лестрейд и Тоби. Все были черные от угольной пыли, и какие-то поникшие. Я даже не стал расспрашивать их о результатах поисков. Спустя час, когда умытые и повеселевшие сотрудники Скотланд-Ярда пили бренди и грызли ножки стола, пришел Холмс. Он был не просто мрачнее грозовой тучи, но еще и чернее ее, поскольку тоже был с ног до головы перепачкан угольной пылью. Помимо этого он еще был обсыпан соломенной трухой. Не сказав ни слова, великий сыщик бросил в угольное ведро детский совочек, прошагал наверх и скрылся в ванной.
  Когда Холмс в домашнем халате спускался по лестнице, его лицо уже светилось самодовольством. Зная привычки своего друга, я понял, что сейчас он начнет сваливать все на окружающих, и потому решил напасть первым. - Холмс, а где вы так испачкались?.
  Холмс проигнорировал мой вопрос - Если я не ошибаюсь, дорогой Ватсон, у нас сегодня были клиенты?
  - А как вы догадались? - подыграл ему я, разгоняя дым дешевой папиросы.
  - Элементарно, Ватсон. - Он подошел к зеркалу, и заглянул за него.
  - Там уже ничего нет, за каминной полкой, увы, тоже - сообщил Грегсон - и сигары мы выкурили.
  - Это говорит о том, что ваши археологические раскопки не увенчались успехом. Я так и предполагал, поэтому по дороге домой зашел к моему брату Майкрофту и попросил его кое-что разузнать. Скоро он будет здесь, и, возможно, ситуация прояснится.
  - Что вы имеете в виду, мистер Холмс?
  - Мы нашли пирамиду? Нашли. А где она сейчас?
  - В Лондоне, конечно. Ее же с места нельзя сдвинуть. Я пробовал - сказал слегка заплетающимся голосом Лестрейд.
  - А вы попробуйте вдвоем с Грегсоном. Впрочем, результат будет тот же. И Сфинкса нельзя сдвинуть, но его все-таки украли. Сфинкса больше нельзя увидеть или потрогать, а потому украденный Сфинкс - это объективная реальность, данная нам в ощущениях. Очевидно, между Сфинксом и пирамидой существует какая-то связь, тем более что мы так и не поймали главного организатора похищения пирамиды. Грегори Блеквуд ничего не знает и не понимает, Айзек Мунлайтнес все знает, но ничего не понимает, Френк Моррел знает, понимает, но прибывает в желтом доме, а леди Гудгейт вы не стали допрашивать, хотя она важный свидетель...
  - Иеговы - перебил Грегсон, потянувшись за принесенным миссис Хадсон графином хереса. - Она Свидетель Иеговы, а также шерстистых носорогов и мамонтов. Мы поговорили с ней только пять минут, и сразу же вытолкали, а она еще полчаса бродила под нашими окнами и завывала: "Прежде меня не существовало бога, и после меня никого не было. Я, я Иегова!" - Бррр!
  - Р-р-р! - согласился из-под стола главный эксперт Скотланд-Ярда.
  - Иегова? Знакомое имя. Ватсон, принесите, пожалуйста, картотеку с литерой "И".
  Миссис Хадсон, раскладывавшая нам по тарелкам яичницу, выронила вилку, а Холмс захохотал над своей идиотской шуткой, упершись лбом в стол и стуча ладонью по ручке кресла.
  - Я вижу, вы не очень-то расстроены, джентльмены! - раздался с порога гостиной голос Майкрофта Холмса. - А дело-то серьезное. У нас в МИДе считают, здесь не обошлось без международного шпионажа. Так что я не советую тебе, мой мальчик, забывать отмычки в замке входной двери, особенно в позднее время.
  Майкрофт Холмс небрежно бросил бренчащую связку на каминную полку и протянул руки к огню. - Как-то быстро похолодало к ночи, не по-весеннему.
  - Тебе удалось что-нибудь разузнать по поводу возможного средства транспортировки, Майкрофт?
  Майкрофт Холмс подошел к столу, выдернул из-за пазухи засыпающего Грегсона графин с хересом и налил себе полный бокал. Внимательно рассматривая бокал на свет люстры, он негромко произнес: - То, что я сейчас скажу, является государственной тайной. Об этом не должен знать никто, кроме присутствующих здесь и, разумеется, ваших читателей, доктор Ватсон - кивнул он в мою сторону. Речь идет о гигантском дирижабле с невероятной подъемной мощностью, достаточной для подъема пирамиды. Проект называется "Желтая подводная лодка".
  - А почему желтая? - спросил Лестрейд.
  - Потому что оболочка дирижабля выполнена в форме луны, имеет соответствующий рисунок и подсвечивается изнутри. Это обеспечивает маскировку при ночных перелетах.
  - Две луны в ночном небе... - с сомнением в голосе произнесла миссис Хадсон.
  - А почему подводная? - не унимался Лестрейд.
  - В этом основная особенность аппарата. Его гондола представляет собой настоящую подводную лодку повышенной обитаемости и живучести, что позволяет ему перемещаться и под водой. Правда, остальную часть необходимо сначала сдуть, разобрать и сдать на склад. Лодка тоже желтая.
  - Ты полагаешь, Майкрофт, что копии чертежей были украдены?
  - Нет, я исключаю такую возможность. Получить копии чертежей невозможно.
  - А настолько хорошо охраняются чертежи? - спросил я.
  По выпавшему моноклю Майкрофта Холмса было видно, что я коснулся самого больного пункта проекта. Брат гениального сыщика подошел к окну и закрыл ставни. Затем вернулся к столу и сказал вкрадчивым голосом: - Никаких чертежей нет! В интересах соблюдения секретности проект остается на стадии общего замысла.
  - В каком смысле?
  - В прямом. Инженеры лишь пришли к решению, что для нашего флота неплохо бы создать такой аппарат. На этом моменте проект был приостановлен, но с сохранением постоянного финансирования.
  - Что же тогда могли украсть шпионы? - спросила миссис Хадсон, удивленно пожав плечами.
  - Идею! - веским тоном ответил Холмс-старший.
  Воцарилось молчание, нарушаемое храпом Грегсона и грызущими звуками из-под стола. Майкрофт Холмс приподнял скатерть и с интересом посмотрел на работу неутомимого эксперта. - Вы не пробовали оборачивать ножки наждачной бумагой?
  - А как насчет убийства на Парк-Лейн? - наконец-то выступил я. Все, кроме спящего Грегсона, уставились на меня, и, судя по выражению их лиц, попытались мысленно классифицировать симптомы моего психического расстройства (не владея нужной терминологией, что меня успокаивало). Я же рассказал про визит семьи Буратини и показал оставленные ими бумаги.
  Первым отреагировал Лестрейд. Точнее говоря, он сразу же начал кричать, тряся перед спящим Грегсоном квитанциями: - Один шиллинг! Вы полюбуйтесь - всего один шиллинг!! Замызганный копотью потолок, который все равно будут белить - пятьдесят фунтов! А сотрудник Скотланд-ярда, не жалеющий своего живота и печени ради Ее Величества - один шиллинг! А эти макаронники еще и не собираются его платить, хотят сэкономить на моих нервах!!"
  - Подождите со своим животом, инспектор, - сказал Холмс. - Это же не частная собственность, облагаемая налогом, а всего лишь личное имущество, облагаемое жировыми отложениями. Что касается потолка, то он уже был побелен. Речь о другом: у нас есть медицинское заключение некоего доктора Ватсона, согласно которому единственное обнаруженное в доме на Парк-Лейн тело, оно же улика ?1, скончалось от вегетарианской дистрофии и непроизносимой этимологии.
  - Да, да! И еще от ... - Лестрейд вытащил из кармана спящего Грегсона опись - та-ра-кса-кум оф-фи-ци-на-лис и план-та-го май-ор...
  - Причем здесь улика ? 1, одуванчик и подорожник? Я говорю об улике ? 329, которой нет в описи! Когда вы все покинули место преступления, и нашел в мусорной куче вот ЭТО!
  Я изначально рассчитывал, что ЭТО произведет определенный эффект на Холмса, но даже не думал о масштабах эффекта. Пузырек уродливой формы с остатками темной жидкости внутри, который мне показался бракованным изделием ученика спившегося стеклодува, привел Холмса в ступор. Он побледнел, протянул дрожащие руки к пузырьку, и со словами: "Бутылочка Клейна! Настоящая!" рухнул на Грегсона.
  - Бутылочка клея? Спасибо, я при исполнении... - пробормотал спросонья Грегсон.
  - Настоящая бутылочка Клейна? Может, очередная подделка? - озабочено спросил Майкрофт Холмс, и присел, рассматривая злосчастный пузырек, который его брат не выпускал из рук, несмотря на потерю сознания.
  У меня возникло ощущение, что я переборщил. Майкрофт Холмс всегда относился к увлечению младшего брата пузырьками равнодушно, а тут он проявил интерес. Неужели эта уродливо изогнутая стекляшка действительно представляет собой что-то экстраординарное для пузырологии?
  - Вообще-то настоящая бутылочка Клейна - это чисто математическая абстракция, реализуемая лишь в четырехмерном пространстве - стал объяснять Майкрофт Холмс храпящему Гергсону - Это все равно, что две ленты Мебиуса в одной. При большом мастерстве можно сделать стеклянный макет бутылочки Клейна, но это будет лишь макет, а данная бутылочка Клейна - настоящая! Это очень тревожный знак.
  - А вы не могли бы объяснить свойства этого пузырька на мещанско-бытовом языке? - спросил я, уже рисуя в своем воображении одну картину страшнее другой.
  - Представьте, Ватсон, что сама бутылочка - это гостиная, горлышко - выход на улицу, а донышко - комната Холмса. Представили?
  - Да - соврал я.
  - А теперь представьте, что вы завтракаете в гостиной, и в этот момент с улицы заходит пакостный старикашка, желает вам приятного аппетита, поднимается наверх, заходит в комнату Холмса ... и исчезает, но потом снова входит с улицы. Согласитесь, это же нонсенс!
  - Вот именно нонсенс, каждую неделю платить штраф за раздавленную на крыше соседнего дома черепицу - заметила миссис Хадсон. - А мистер Холмс думает, что это смешно.
  - Поймите, миссис Хадсон, у бутылочки Клейна нет выхода на крышу. Человек заходит в комнату Холмса и сразу оказывается у входа с улицы. Никакой раздавленной черепицы. Вот смотрите - Холмс-старший перевернул бутылочку вверх ногами, и ... вылил ее содержимое себе на брюки.
  Буркнув что-то короткое и невразумительное, Майкрофт Холмс снял с Грегсона салфетку. Темная жидкость оказалась чернилами.
  - Похоже, там стекло треснуло - объяснил Майкрофт Холмс, возвращая испачканную салфетку на Грегсона. - Если бы не трещина, жидкость пролилась бы обратно в бутылочку сверху.
  - А как же закон гравитации? - удивился я.
  - А как же штраф каждую неделю? - возмутилась миссис Хадсон.
  - Поймите, что мы живем в несовершенном мире с тремя пространственными измерениями. А в четырехмерном пространстве штрафы не платят, потому что...
  - Штраф за административное правонарушение выписывается при наличии у правонарушителя документа, удостоверяющего личность, в присутствии другой личности, удостоверяющей наличие документа удостоверяющего личность правонарушителя, при наличии документа либо справки о наличии документа, удостоверяющего личность, у личности, удостоверяющей наличие... - начал сомнамбулически вещать Грегсон.
  - Примерно так - согласился Майкрофт Холмс.
  Миссис Хадсон вздохнула - Хорошо было бы пожить в таком прекрасном мире.
  - Отнюдь. Ваши социальные пособия вы, любезнейшая миссис Хадсон, там получали бы точно так же: справки на справку, копии справок на справку, и так далее, до бесконечности. Ума не приложу: как там люди живут? А ведь живут же.
  По инициативе Майкрофта Холмса мы решили привнести порядок в сегодняшний абсурд и начали с Шерлока Холмса и Грегсона, воспользовавшись моими запасами нашатыря. Затем Майкрофт Холмс открыл совещание. Он обратил наше внимание на то, что настоящие бутылочки Клейна просто так в мусоре не валяются. Похоже, пузырек имеет отношение к таинственной и зловещей международной организации с гуманитарно-математическим уклоном, возможностями которой несоизмеримы с возможностями любого государства Старого и Нового Света. Если кому и было по силам утащить пирамиду и Сфинкса, то исключительно этой организации, название которой он не может произнести вслух, потому что не помнит.
  - А что это за организация? - с любопытством спросил я.
  - Гениально и непостижимо! Ее организаторов - Пифагора и Платона - знают все, а в саму организацию, которая оплела своей сетью весь мир, не верит никто! - И брат Гениального Сыщика поведал нам леденящую душу историю, которую я вынужден привести с некоторыми сокращениями.
  
  
   Глава 4. Рассказ Майкрофта Холмса
  22 апреля 188...
  
  - Пифагор получил блестящее математическое образование и был принят на государственную службу на острове Самос. Но у Пифагора проснулась страсть к авантюрам. О нем поползли темные слухи, и он вынужден был покинуть остров в знак протеста против тирании ... забыл, как его звали... такое сложное имя, я даже систему придумал, чтобы его запомнить... "Много раз" - "Много крат" .. А! Тирана звали Поликрат.
  Дело было так. Государство выделило большой надел земли, а Пифагор должен был разбить его на участки и организовать продажу. В те времена люди еще не знали, что такое "площадь фигуры", а потому стоимость земельных участков определяли по их периметру. Поскольку участки были прямоугольные, это было разумно. Но хитрый Пифагор предложил покупателям брать не прямоугольные, а треугольные участки.
  - Смотрите, - говорил он и чертил на земле. - Вот два примыкающих участка, размер каждого - два на два ярда, периметр каждого участка составляет 8 ярдов. Теперь объединим эти участки, и снова разделим пополам, но уже по диагонали. Каков будет периметр каждого участка?
  Покупатели измерили и поразились - периметр оказался равным 10,5 ярдов! То есть, участки стали больше.
  - Но ведь нам и платить придется больше, - сказали озадаченные покупатели.
   Пифагор объяснил, что по документам все участки останутся прямоугольными, и продаст он их как прямоугольные, а себе возьмет небольшую плату за труды.
  - За участок с периметром 10,5 ярдов государству вы заплатите только за 8 ярдов, мне - за 1 дополнительный ярд, а оставшиеся 1,5 ярда земли вы получаете бесплатно. Это будет нашей маленькой тайной.
  Покупатели согласились. Поскольку участков было много, Пифагор быстро обогатился, но не остановился на этом. В Египте он возглавил распродажу круглых участков, наглым образом увеличив число "Пи" с 1,14 до 1,16. Затем Пифагор начал подумывать о торговле участками спиральной формы. Но его планам не суждено было сбыться.
  Один из греческих покупателей - заядлый игрок в кости - проиграл свой участок тирану Много... Поликрату. Тот сразу же послал на участок рабочих, возводить летний храм Артемиды с мансардой и открытой верандой. Когда строительство закончилось, Поликрат приехал принимать работу и с ужасом увидел зловонную компостную яму соседнего участка прямо у своей веранды, хотя в соответствии с кадастровым планом граница между участками должна проходить гораздо дальше. Статуя, изображавшая его же собственную персону в масштабе пять к одному, почему-то тоже оказалась на границе с другим участком. При этом тень от статуи попала на соседскую грядку с рассадой и загубила ростки укропа. Размышляя над этой загадкой, тиран вернулся в город, где его ожидал второй неприятный сюрприз.
  Хозяин участка с загубленным укропом - баснописец Эзоп - решил отомстить тирану. Он вытащил на главную площадь города бочку, влез на нее и обрушил на голову тирана свое мастерство. Эзоп обвинял Поликрата в том, что именно с его участка регулярно происходят набеги кротов, налеты озимой совки и даже выпады града. Все обвинения были искусно облачены в иносказательную форму, поэтому речь Эзопа носила выраженную политическую окраску. Например, история со статуей и ростками укропа звучала так: "Этот Многораз губит ростки демократии своим гипертрофированным самолюбием!". Тиран слушал все это, стоя у окна с видом на площадь, и переполнялся злобой.
  Поликрат провел расследование, в ходе которого всплыли махинации Пифагора с земельными участками. Но Пифагор в суде доказал теорему Пифагора, а с ее помощью объяснил, почему треугольные участки стали больше по периметру, хотя их число, как и выделенный государством общий надел, остались без изменений. Народ рукоплескал Пифагору, но переполненный злобой тиран Поликрат не отступился. Он сказал, что недополучение государством прибыли от обмана населения не является необходимым и достаточным условием истинности теоремы. И действительно, теорема Пифагора не давала ответа на вопрос, куда делась выручка от продажи лишних ярдов. Поэтому Пифагор сказал, что пойдет домой и посмотрит под кроватью - наверняка выручка где-то там завалялась - а завтра все принесет. Пифагора отпустили, а он, не дожидаясь завтра, побежал в порт, где его уже ждал корабль с поднятыми парусами и забитым деньгами обманутых землевладельцев трюмом. Из Самоса Пифагор отправился прямо...
  
  - В Лондон - ляпнул я наобум.
  - Правильно... - удивленно произнес Майкрофт Холмс. - А как вы догадались?
  - Просто составил цепь логических рассуждений, началом которой является кража ковра Омаром Хайямом - нахально соврал я. Майкрофт Холмс на какое-то время замолчал. По его сосредоточенному лицу было видно, что он пытается восстановить участок логической цепи между кражей ковра Омаром Хайамом и отплытием Пифагора в Лондон. Впрочем, даже мощному аналитическому уму Холмса-старшего эта задача оказалась не под силу.
  - Какого ковра? Как он выглядел? Что вам известно о его местонахождении? - профессиональным тоном спросил инспектор Грегсон, доставая блокнот и карандаш.
  - Инспектор, подождите со своим ковром, я говорю о важных вещах.
  
  Итак, Пифагор отправился в Лондон. Но, прибыв на место, он увидел, что Лондона еще нет. Темза есть, лондонский туман есть, а Лондона нет! И Пифагор был вынужден уехать в Италию, где основал тайную религиозную секту, куда со всего света начали стекаться самые отпетые торговцы воздухом.
  
  А теперь перейдем к Платону. Платон, как вы все знаете...
  - Не все - перебил я, кивнув в сторону моего друга.
  - Хорошо. Как многие из вас знают,
  
  Платон тоже получил блестящее образование, и организовал в Афинах Академию, где готовил сыновей аристократов к экзаменам на офицерский чин по математике и философии. Но у Платона проснулась тяга к авантюрам. По городу о нем поползли темные слухи, и Платон был вынужден покинуть Грецию в знак протеста против тирании Дионисия Младшего.
  У Платона было раздвоение личности - он ощущал себя конем, причем не одним, а сразу тремя. Однако, в имущественных и финансовых вопросах Платон проявлял самый здравый прагматизм. Он организовал на рынке торговлю идеальными фруктами. Как все люди, страдающие раздвоением личности, он поднаторел в разговорах с самим собой и потому был очень красноречив. Платон объяснял покупателям, что настоящие яблоки червивые, с горькими семечками и от них бывает изжога. А идеальные яблоки лишены абсолютно всех отрицательных свойств. Они настолько идеальны, что лично ему, Платону, тяжело на них смотреть - глаза просто слепнут от их великолепия.
  Иной недоверчивый покупатель спрашивал: - "А почему я вижу только пустую корзину?". Платон объяснял покупателю, что тот находится в пещере разума, откуда нельзя увидеть идеальные яблоки. Идеальные фрукты находятся вне пещеры, в области вечного самотождественного бытия. Эта область имеет больше трех пространственных измерений, а потому чувственно непредставима. Покинуть пещеру можно только одним способом - потеряв разум. Он, Платон, уже давно это сделал, чего желает и всем остальным.
  Всем остальным разум терять не хотелось, но фрукты у него покупали. А его ученики и их родители были в числе постоянных покупателей. Платон объяснил им, что если те не станут покупать у него идеальные фрукты, то аттестата об окончании Академии они не увидят, даже если выйдут из пещеры разума.
  Все бы так и продолжалось, но однажды тиран Сиракуз, Дионисий Младший, объявил конкурс на лучшую статую Себе Любимому. Прослышавший про это Платон поехал в Сиракузы, и заявил тирану, что конкурс завершен, поскольку победитель стоит перед ним.
  - А где обещанная бочка золота? - спросил Платон, озираясь по сторонам.
  - А где самая лучшая статуя Дионисия Младшего? - ответил удивленный Дионисий Младший.
  Платон торжественно указал в пустое пространство и рек: - Откажись от формальной логики, Дионисий, выйди из сумрака пещеры разума, и узри самую величественную, самую идеальную в мире статую! Так где же бочка с золотом?
  Пещерный разум не позволил Дионисию Младшему отказаться от формальной логики, и он выдвинул встречное предложение - если к завтрашнему утру Платон не переведет статую в чувственно представимое состояние, то Платону самому придется отправиться в сумрак темницы, где кормить его будут исключительно идеальными продуктами.
  Платон, как и Пифагор, не стал дожидаться завтра, а с большой скоростью направился в Афины. Но в Академии начался бунт, зачинщиком которого был Аристотель - отец дедуктивной и индуктивной логики...
  
  Не без злорадства я наблюдал, как при этих словах лицо Шерлока Холмса задеревенело и пошло красными пятнами.
  
  Аристотель путем логических умозаключений пришел к выводу, что Платон не только безжалостно завышал цены на свои идеальные фрукты, пользуясь отсутствием конкуренции и антимонопольного законодательства, но еще и обвешивал покупателей, используя подточенные идеальные гирьки. Поэтому Платону пришлось бежать в ...
  
  - Америку - опять высказал свою догадку я, и, похоже, попал в точку.
  - Доктор Ватсон, вы делаете поразительные успехи! Но как вы догадались? Опять ковер?
  - Нет. Махинации с фруктами приносят меньше дохода, чем махинации с земельными участками. А те, кто украли не очень много, едут в Америку.
  - Ну да, в Америку.
  
  Однако, приехав в Америку, Платон увидел, что местное население все еще живет в каменном веке. А призывать пещерного человека покинуть пещеру разума бесполезно, поскольку он там еще не был.
  
  - Но позвольте, у индейцев к тому времени была развитая цивилизация - пирамиды, астрономия, и даже конкурсы на лучший цветок кактуса - возразил Грегсон.
  - У вас устаревшая информация, инспектор. Все это лишь следы египетских экспансий. Вот вы приехали к дикарям, и научили их проводить конкурс на лучший цветок кактуса, исключительно для развития у дикарей эстетических чувств. А после вашего отъезда вся эстетика трансформируется в религию. Раз в год дикари будут совершать культовые конкурсы на лучший цветок кактуса с принесением оного в жертву, причем вместе с хозяином. Дикари будут искренне полагать, что выращенные ими кактусы предназначены в пищу богу, то есть вам, Грегсон, а принесенный в жертву счастливый победитель удостоится чести обслуживать вас за столом.
  
  В общем, после отъезда египтян аборигены Америки надолго вернулись к своему естественному состоянию. Поэтому Платон покинул Америку и направился в Италию, где и вступил в организацию Пифагора. Пифагор работал над математическим, а Платон - над философским обоснованием процесса торговли воздухом. С тех пор эта организация распространилась по всему миру, и пустила корни во все институты власти.
  
  ***
  - Ну как вам эта история? Интересно? - обратился Майкрофт Холмс к нам.
  - Интересно. Для любителей древности - не открывая глаз, выразил общую мысль Шерлок Холмс.
  - Р-р-р-р! - прокомментировал Тоби.
  - Спокойно, Тоби, спокойно! - с этими словами Майкрофт Холмс извлек из внутреннего кармана брошюру, в которой я сразу же узнал новый сборник своих рассказов.
  - А вот что пишут в современной литературе бульварного пошиба - Майкрофт открыл брошюру и процитировал: - "Он получил блестящее математическое образование и кафедру математики в одном из наших провинциальных университетов. Но в нем очень рано проснулась страсть к авантюрам. По университетскому городку о нем поползли темные слухи, и он был вынужден бежать в Лондон, где стал готовить молодых людей к экзаменам на офицерский чин".
  Я попытался незаметно проскользнуть к лестнице, ведущей к спасительной спальне, но не успел.
  - Куда вы, доктор Ватсон? Я понимаю вашу скромность, но мне нужно задать вам вопрос по поводу фактов, не вошедших в это произведение.
  Обреченно вздохнув, я вернулся на свое место.
  - Итак, доктор Ватсон, почему вы не стали раскрывать читателям суть тех авантюр, из-за которых профессор Мориарти был вынужден покинуть университетский городок?
  - Вы же сами знаете подробности этого дела. Я патриот Британии, и не могу писать такие вещи в рассказах, которые читают во всем мире. И вообще, меня цензура не пропустит.
  - Конечно, не пропустит. Деяния профессора Мориарти запрещено предавать огласке, поскольку они бросают тень на статус Великобритании как оплота современной цивилизации. Это - государственная тайна, по сравнению с которой проект "Желтая Подводная Лодка" - просто пшик.
  - Но проект "Желтая Подводная Лодка" и есть "пшик"! - возмутилась миссис Хадсон.
  - Все познается в сравнении, миссис Хадсон. Вы еще не знаете о других секретных проектах военно-морского флота Британии. А профессор Мориарти в точности повторил трюк Пифагора с земельными участками.
  - Это же не оригинально, - сказала миссис Хадсон.
  - Еще как оригинально! Одно дело - морочить голову древним грекам, не знающим разницы между площадью и периметром, а другое дело - повторить все это в наш просвещенный девятнадцатый век, в Англии, и одурачить не кого-нибудь, а весь профессорско-преподавательский состав университета!
  Когда об этом стало известно, было проведено расследование, в ходе которого выяснились страшные веши. Оказывается, подавляющее число населения Великобритании считает, что земля плоская, в Австралии никто не живет, потому что нельзя ходить вниз головой, солнце вращается вокруг Земли, а деревня Париж находится где-то в Шотландии. Если вдруг исчезнет луна, основная масса населения Британии этого не заметит, как не заметит и появления второй луны. Кстати, это обстоятельство и дало идею способа маскировки для "Желтой Подводной Лодки". Большинство людей смотрит в небо только тогда, когда начинается дождь.
  - Все погружены в себя - произнес я свою любимую фразу.
  - Все погружены в невежество, доктор Ватсон! Правительство всерьез обеспокоено тем поразительным обстоятельством, что даже элементарный запас знаний начальной школы моментально улетучивается из головы обывателя. Разве вам не приходилось сталкиваться с такими людьми?
  - Приходилось - ответил я и покосился на своего друга.
  - Но как такое возможно? - всплеснула руками миссис Хадсон.
   Майкрофт Холмс перешел на заговорщицкий шепот - Иоганн Гете в одном из своих произведений написал, что подозревает о существовании тайного союза жрецов, пытающихся совратить человека от направленной на внешний мир деятельности на путь внутренней ложной созерцательности. Иными словами, они хотят всех погрузить в себя, в невежество, чтобы было кому продавать воздух! И у них это получается. Тайный союз жрецов - это организация Пифагора и Платона, членом которой являлся профессор Мориарти!
  - Что-то я не припомню у Гете...
  - А вы, доктор Ватсон, не ограничивайтесь лирикой Гете. "Доктор Фауст выпил яда, в общем, так ему и надо!". Почитайте его научные труды. О секте жрецов он упомянул в одной из своих философских статей, посвященной анализу трудов Канта. Кстати, доктор Фауст тоже входил в организацию Пифагора и Платона: - "Блестящий философ и математик, он получил место преподавателя в школе немецкого города Крейцнахе, но должен был бежать оттуда в знак протеста против..."
  - Все это чепуха, особенно про Аристотеля - прервал своего брата Шерлок Холмс - и вообще, какое отношение весь этот музейный хлам имеет к нашему делу?
  - Я еще не сказал главного. У Платона и Пифагора было общее хобби - они коллекционировали правильные многогранники. Эта страсть вошла в культ их организации. Все члены тайного союза жрецов с философско-математическим уклоном поклоняются правильным многогранникам. А вы знаете, какой правильный многогранник является самым известным и самым большим в мировой истории? Это тетраэдр, именуемый пирамидой Хеопса! Тайный союз жрецов всегда мечтал завладеть пирамидой! Для них пирамида Хеопса означает такую же сверхцель, как Лампа Алладина или Святой Грааль для пузыролога.
  Холмс вскочил. Глаза его загорелись. - А что это за пузырьки? Они как бутылочка Клейна?
  - Они намного лучше бутылочки Клейна, Шерлок. Но никто не знает, где они находятся. Предполагается, что есть некое хранилище Таинственных Артефактов Истории. Бутылочка Клейна, скорее всего, тоже откуда. Есть гипотеза, что Лампа Алладина и Святой Грааль....
  - Это не пузырьки!! - закричал я, напуганный замаячившей перспективой написания рассказа "Шерлок Холмс и доктор Ватсон в поисках Святого Грааля". - Есть гипотеза, что это не пузырьки!!!
  - А зачем им Сфинкс? - спросила миссис Хадсон.
  - Сфинкс - это кошка с женским лицом, и тайный союз жрецов хочет его уничтожить потому, что ненавидит... - и Майкрофт Холмс начал перечислять, заглядывая в записную книжку - кошек, женщин, юмор и ползучую эмпирику.
  - А за что же они ненавидят женщин?- продолжала допытываться миссис Хадсон.
  - Ответ на ваш вопрос, миссис Хадсон, содержится в вашей постановке вопроса. Вы же не спросили про кошек, юмор и ползучую эмпирику. Инспектор Грегсон, о чем вас спросит завтра жена?
  Грегсон, не задумываясь, выпалил - Где ты шлялся, клоп запойный?
  - Вот именно! Она не станет спрашивать какое у вас настроение, какая погода была ночью на улице, не видели ли вы по дороге домой что-нибудь интересное. У нее узконаправленный интерес. Более того, чтобы удостовериться в ваших словах, она может даже прийти сюда...
  - Миссис Грегсон уже приходила после того дела о поддельном джине, когда вы все проводили здесь экспертизу - сказала миссис Хадсон, протирая перила лестницы. - Очень симпатичная женщина. Правда, обещала выцарапать глаза мистеру Холмсу и доктору Ватсону. А ведь я просила вас, джентльмены, не проводить опытов в гостиной. У меня цветы вянут!
  - Вот за это тайный союз жрецов и считает женщин порождением ада - многозначительно произнес Майкрофт Холмс.
  - Так весь этот тайный союз - просто компания собутыльников, скрывающихся от жен? - спросила миссис Хадсон, не отрываясь от своего занятия.
  - Нет, миссис Хадсон. Компания собутыльников - при этих словах Майкрофт Холмс зачем-то провел рукой указующую дугу по всей гостиной - не идет ни в какое сравнение с тайным союзом жрецов. Те именно ненавидят женщин, ненавидят по-настоящему. В Средние века союз жрецов проявил себя во всей красе, и чем это закончилось для кошек, женщин и юмора с ползучей эмпирикой?
  - Мы беремся за это дело! - решительно произнес Холмс, раскуривая трубку.
  - Отлично, мой мальчик, отлично! И Скотланд-Ярду тоже следует возобновить расследование преступления на Парк-Лейн, объединив его с делом о краже Сфинкса:
  Шерлок Холмс был полностью солидарен со своим братом, и даже предложил Скотланд-Ярду свою бескорыстную помощь в расследовании преступления на Парк-Лейн.
  - Не надо меня благодарить, я верноподданный Ее Величества, который выполняет свой гражданский долг перед Короной, тем более что мне все равно придется заниматься делом Буратини - скромно завершил свое выступление корифей дедуктивного метода. Впрочем, благодарить его никто не собирался. Всем было ясно, что альтруизм Холмса был вызван меркантильными соображениями - Холмс понимал, что покопаться на законных основаниях в частном мусоре, где был найден пузырек из хранилища Таинственных Артефактов Истории, он сможет только под прикрытием официального расследования.
  У Скотланд-Ярда предложение возобновить расследование на Парк-Лейн вызвало неоднозначную реакцию. Грегсон был ни "за", ни "против", а Лестрейд и Тоби выразили протест. Впрочем, мы быстро вскрыли эгоистическую подоплеку этого протеста.
  Лэстрейд не желал, чтобы фотография потолка фигурировала в деле - У нас в отделе делопроизводства работают женщины, а постскриптум надписи чрезвычайно непристоен! - убеждал нас он. - Чрезвычайно!
  Суть возражений Тоби взялся перевести Грегсон, якобы понимающий собачий язык. Оказывается, эксперта Тоби смущало то, что де-юре статус улики ?1, то есть жирной мыши, несколько отличается от ее статуса де-факто, и эту разницу ему, Тоби, придется компенсировать из своего кармана в случае возобновления расследования на Парк-Лейн.
  - Помните то кольцо, которое вы обещали вернуть? - скулил Тоби в переводе Грегсона. - Джефферсон Хоуп его проглотил, а платить пришлось мне. Вы же знаете, что жалование у нас маленькое...
  Эти проблемы мы разрешили. Шерлок Холмс с Лестрейдом как-то очень уж быстро договорились, что надпись на потолке никакой художественной или познавательной ценности в себе не несет, и потому ее следует как можно скорее уничтожить. Лично мне такое решение не понравилось - ведь дело Буратини касается именно надписи - но я не стал возражать.
  Тоби получил клятвенное заверение, что к следующему вечеру в несгораемом шкафу Грегсона будет целый склад мышей.
  - Но это была не простая мышь,- продолжал скулить Тоби, - где вы возьмете такую же жирную и вкусную, да еще с вегетарианской дистрофией?
   Я не стал раскрывать Великую Врачебную Тайну об абсолютной безошибочности диагноза "вегетососудистая дистония", вытекающей из его абсолютной неопределенности, и просто пообещал найти именно такую мышь. А миссис Хадсон дала Грегсону кусочек сахара.
  - Грегсон, фу! перестаньте паясничать! - приказал Лестрейд.
  Последней выступила миссис Хадсон. Она заявила, что за всю свою жизнь ей не приходилось слышать столько глупостей, сколько она услышала сегодня за один вечер, и предложила всем идти спать.
  
  
   Глава 5. Новые улики.
  22 апреля 188...
  
  Утром чуть свет кэб мчал нас с Холмсом на Парк-Лейн. Я чувствовал себя не очень хорошо после вчерашнего совещания, закончившегося далеко за полночь. Но мое состояние не шло ни в какое сравнение с состоянием Холмса, для которого возобновление расследования на Парк-Лейн обернулось неожиданной стороной.
  Всю оставшуюся ночь он не спал, хлопоча вокруг бутылочки Клейна. Судя по будившим меня омерзительным звукам, иногда доносившимся из гостиной, Холмс даже играл на скрипке для пузырька свои любимые произведения. А спустившись утром в гостиную я увидел, что в шкафу с пузырьками произошли изменения. Самые ценные из ценных экспонатов всегда стояли на центральной полке с зеркальными стенками венецианского стекла. Но теперь на этой полке находилась только бутылочка Клейна. Она стояла на постаменте, обтянутом черным бархатом, о происхождении которого было нетрудно догадаться по большой дыре в гардине.
  Сам же Холмс кружил с потайным воровским фонарем вокруг шкафа, пытаясь подобрать нужный угол освещения. При этом он с воодушевлением декламировал новый верлибр, начало которого я, к счастью, не услышал:
  
  И когда воспрянет солнце
  гладковыбритым потоком
  "Нет!" - ответим мы шакалу
  "Ржавость с рельс не смоет ветер!"
  И шакал, скрипя снегами
  прочь уйдет цепочкой следа
  вой и плач его коварный
  стихнет в сумерках пещеры.
  ...
  Идиллию прервал инспектор Лестрейд, бодро вошедший с полотенцем на плече в гостиную. Посмотрев на кружения Гениального Сыщика вокруг шкафа, он сказал - Напрасно, Мистер Холмс, напрасно! Поскольку расследование на Парк-Лейн возобновлено, этот пузырек будет храниться в другом шкафу - у Грегсона.
  - Как у Грегсона?! Почему?!
  - Потому, что это улика ? 329, из-за которой, собственно, и возобновлено расследование. Мы уже внесли ее в опись. Найдем Сфинкса - заберете обратно.
  Надо было видеть, как Холмс собирал бутылочку Клейна в казенный дом. Он засыпал опилками большой деревянный ящик и поставил в него коробочку с ватой, куда с большими предосторожностями перенес злосчастный пузырек. Затем он составил подробнейшую инструкцию по уходу за пузырьком, состоящую из большого числа пунктов и подпунктов, и долго выспрашивал заспанного Грегсона об особенностях микроклимата его несгораемого шкафа.
  В общем, настроение у Холмса было просто отвратительное, и я начал его утешать.
  - Удивительно, Холмс, как бизоны из Скотланд-Ярда умудрились вчера не растоптать бутылочку Клейна. А если сегодня они приедут на Парк-Лейн раньше нас, то....
  Холмс даже подпрыгнул: - Кэбмен! Плачу гинею, если долетим за десять минут!
  Мы долетели за пять минут. Правда, у Холмса денег, как всегда, не оказалось, так что платить пришлось мне. Расплатившись, мы быстрым шагом направились к дому по заиндевевшей дорожке.
  Солнце еще не встало над крышами, а небо стало затягиваться сомнительной хмарью. В доме оказалось еще темнее, но Холмс сразу же понесся вверх по лестнице. - Подождите, Холмс, у меня еще глаза не адаптировались к темноте! - крикнул я, ковыляя позади.
  - Некогда ждать, Ватсон! Я вам посвечу! - ответил Великий Сыщик, и зажег фонарь, направив его слепящий луч мне в лицо. На мгновение я потерял всякую ориентацию в пространстве, запнулся и навалился на перила, которые, по-видимому, были совсем ветхими. Все произошло так быстро, что короткую фразу, выражавшую мое искреннее восхищение стилем работы Холмса, я закончил уже под лестницей. К счастью, я упал на что-то мягкое.
  - Вы там нашли что-нибудь, Ватсон? - донеслось откуда-то сверху.
  - Ищу! отозвался я, шаря по карманам в поисках спичек.
  Проклиная Холмса, пузырьки и Сфинкса, я с третьей попытки зажег шведскую спичку. И мне открылась картина, которую я менее всего ожидал увидеть - весь пол под лестницей был покрыт ковром из мертвых пчел. Судя по вмятине, оставшейся после моего приземления, толщина этого ковра составляла не менее двух дюймов. Я быстро зажег еще одну спичку и в ее свете внимательно рассмотрел одну из пчел. Пчела была не совсем засохшей. Это означало, что ее смерть наступила недавно, а мое новое пальто со спины очень сильно испачкано.
  Спичка погасла, а я продолжал стоять, тупо уставившись в кромешную тьму перед собой. "Пчелы живут в ульях и делают мед" - начал выстраивать я логическую цепь рассуждений. Но как-то сразу логическая цепь перешла в ассоциативную. До знакомства с Холмсом у меня была мысль стать детским писателем, и я даже написал книжку "Советы доброго доктора Джона воспитанным мальчикам и девочкам". Книжка состояла из двустиший, причем вторая строка везде была одинаковой, что, на мой взгляд, придавало стихам особый шарм. Но детское издательство отказалось ее печатать. Главный редактор объяснил мне, что воспитанных детей в природе не существует, а по причине своей невоспитанности дети воспримут слово "Советы" буквально. Лично ему стихи очень понравились, особенно стих ? 50, который он перечитывал всю ночь:
  
  "Если мухомор сожрешь -
  в школу больше не пойдешь!"
  
  О своем неудавшемся литературном дебюте я вспомнил из-за другого двустишия, в котором сконцентрировались все мои остальные познания в области пчеловодства:
  
  "Если в улей упадешь -
  в школу больше не пойдешь!"
  
   Очевидно, что на таком скудном материале строить логические цепи бессмысленно. Тогда я решил подойти к проблеме с другого края. "Скорее всего, пчел убил ночной заморозок. Возьмем это за отправную точку. Что обычно советует Холмс? Он советует искать мотив преступления. Отлично!". От предчувствия близости разгадки я потер руки. Теперь осталось найти мотив убийства, которым руководствовался ночной заморозок.
  Ход моих мыслей прервала ужасная светящаяся рожа, которая возникла передо мной прямо из темноты. От неожиданности у меня подкосились ноги. А рожа расхохоталась голосом Холмса - Вставайте, Ватсон, хватит прохлаждаться!
  - Послушайте, Холмс, вам еще не надоела эта глупая шутка с фонарем? Неужели нельзя придумать что-нибудь более оригинальное?
  - Зачем придумывать, если вы каждый раз попадаетесь на одни и те же шутки! - просипел Холмс, давясь от смеха. - Пойдемте, Ватсон, у нас мало времени.
  - Холмс, посветите на пол.
  Великий сыщик направил луч потайного фонаря вниз... - Черт возьми, Ватсон! Пчелы! Ну как же вы могли забыть? Мы должны были на этой неделе отправиться в Суссекс, к сэру Дэвиду Аттенборо. Помните этого джентльмена, у которого сбежал семиметровый древесный удав? Как мы его тогда ловко поймали!
  - По-моему фраза "Мы его поймали" не совсем точно отражает факты - пробормотал я, машинально потирая шею - Я бы даже сказал, что совсем не точно.
  - Пожалуй, вы правы. Учитывая, что вы сыграли в этом деле эпизодическую и, прямо скажем, бездарную роль приманки, правильнее сказать "Я поймал". А сколько раз я предупреждал, что ваша легкомысленность вас погубит. "Смотрите, какая забавная ерундовина свисает с ветвей, давайте за нее дернем!" - противным голосом воспроизвел Холмс.
  Я закипел - Но позвольте, это же сказали вы, Холмс, вы, а не я!
  - Да, но дернули удава за хвост вы, а не я!
  - А зачем нам нужно ехать в Суссекс именно на этой неделе?
   - Сэр Дэвид решил завести новую большую пасеку возле буковой аллеи, на которую выходят окна его кабинета. А маленькую старую пасеку он хочет подарить мне. Но послезавтра сэр Дэвид уезжает на целый год в Бразилию за дикими обезьянами. Поэтому он просил меня приехать, чтобы показать мне пасеку перед отъездом. Так что завтра мы отправляемся в Суссекс.
  - А Сфинкс? Мы же участвуем в официальном расследовании.
  - У нас есть хороший повод - Холмс снова посветил на пол - мы скажем Лестрейду, что поехали консультироваться с профессиональным пчеловодом по поводу этой странной находки.
  - Всего лишь повод? А вас не смущает такое количество мертвых пчел?
  - Меня бы смутило такое количество живых пчел. Вас, впрочем, тоже. Представляю, как вы смутились бы, свалившись в эту шевелящуюся кучу. А сейчас нас ждет другая куча - куча с Таинственными пузырьками! - и Холмс направился к лестнице.
  - Но разве вам не интересно, почему пчел так много, и зачем они здесь, в пустующем доме?
  - Ватсон, запомните простую вещь - ответил Холмс уже с лестницы - вопросы "Зачем?" и "Почему?" не должны волновать сыщика. Сыщик должен искать ответы на другие вопросы - "Что?" и "Как?".
  Я еле поспевал по лестнице за Холмсом, летящим к заветной куче мусора. - Холмс, но поиск мотива преступления относится именно к вопросам "Зачем?" и "Почему?".
  - Мотивы преступления, Ватсон, нужны в суде как смягчающие или отягчающие обстоятельства субъективного характера. А расследование должно опираться на объективные факты. Поэтому я с легким сердцем оставляю пчел Грегсону. Вот интересно, он внесет их в опись улик скопом или поштучно?
  В комнате было светлее, чем на лестнице. Холмс выключил фонарь и бросился к куче в углу.
  - Ватсон! У вас есть платок?
  - Есть, но я вам его не дам.
  - И не надо. Видите эту стремянку? Взбирайтесь на нее и сотрите надпись на потолке.
  Я возмутился - Холмс, это же уничтожение улики, свидетельствующей о причастности профессора Мориарти...
  - Профессор Мориарти сгинул в пучине Рейхенбахского водопада.
  - Но ваш брат...
  - Мой брат является сотрудником МИДа - веским тоном отчеканил Холмс, методично разбивая кучу на квадраты посредством колышков и бечевки. Как и все сотрудники МИДа, Майкрофт занимается выдумыванием несуществующих международных заговоров. Они в МИДе так развлекаются в свободное время, понимаете? А свободного времени у Майкрофта очень много.
  - Разве? - удивился я.
  - Конечно! Просто он умет создавать видимость кипучей деятельности. У него под столом есть педаль. Беседуя с посетителем, Майкрофт нажимает ее и запускает тем самым телетайп. Телетайп начинает печатать белиберду из случайно расположенных букв и цифр. Майкрофт говорит посетителю: - "Извините, пришла шифрованная депеша". Он "расшифровывает" эту депешу, роняет монокль и вызывает секретаря - "Ричард, немедленно сообщите всем начальникам отделов: в Монголии разразился кризис! Экономика на грани краха!". Затем Майкрофт еще раз извиняется перед посетителем и просит того сохранить в тайне услышанное: - "Это может вызвать панику на бирже". Разумеется, посетитель по секрету разбалтывает все своим родным и знакомым. В результате легенды о Майкрофте как о чрезвычайно занятом человеке крепнут. Причем он не рискует быть уличенным во лжи, так как кризис - это естественное состояние Монголии, она из него никогда не выходила.
  - Ну хорошо, допустим, что ваш брат от безделья выдумал тайный союз жрецов. А как вы объясните то обстоятельство, что именно я должен стирать надпись с потолка?
  - А вы предпочитаете проводить расследование? Пожалуйста! Вам дать пинцет?
  - Давайте! - с готовностью согласился я.
  - Нет! С вашей склонностью к индуктивным методам мы здесь застрянем на неделю. Я не могу доверить вам такое ответственное дело, пока вы не освоите дедуктивный метод.
  - А какая разница между индуктивным и дедуктивным ковырянием в мусоре?
  - Принципиальная! Гений дедукции осматривает место происшествия с высоты Общей Теории...
  - Вот и лезьте на стремянку!
  - Не перебивайте, Ватсон. Поэтому он без труда определяет, что в данной куче является уликой, а что представляет собой обычный мусор. Общая Теория Преступлений позволяет также отделить первостепенные улики от второстепенных. Кстати, бесполезность для расследования надписи на потолке я определил именно так. А какой-нибудь недотепа Грегсон вынужден рассматривать все содержимое кучи в качестве улик. "Номер пятьдесят три - пуговица черная, костяная!". Пока он их все переберет, систематизирует, классифицирует... Конечно, так тоже можно воссоздать картину преступления, но сколько на это понадобится времени?
  Возразить мне было нечего. Я начал карабкаться по угрожающе расшатывающейся стремянке ... и чуть не свалился с нее от изумления - надпись на потолке изменилась! К тому, что я уже видел раньше, добавился текст следующего содержания:
  
  P.P.S. Холмс! По вам звонит колокол!
  
  - Холмс! Вам письмо! - крикнул я гению дедукции, ползающему по куче, и бросил ему в спину пробку от бутылки бренди, непонятно как оказавшуюся в кармане моего пальто.
  Великий сыщик поднял голову, и его лицо поменяло сосредоточенное выражение на изумленное.
  - Используя ваш же метод, Холмс, я прихожу к неутешительному выводу, что "Общая теория преступлений" носит такой же общий характер, как проект "Желтая Подводная Лодка". Вероятно, она сводится к банальному утверждению типа "преступления - это плохо, мда-а-а". Надпись на потолке - это улика!
  - Это чья-то шутка - как-то не очень уверенно произнес Холмс - но как шутник узнал про колокол?
  - Что вы имеете ввиду?
  - Колокол - это эмблема тайного союза жрецов. Майкрофт всю ночь мне рассказывал глупые истории об этой бессмысленной организации. Я чуть со смеху не помер.
  - Так это был смех. А я думал, что вы исполняете на скрипке свой любимый опус "Кошка застряла в каминной трубе". Но почему именно колокол, а не пирамида?
  - Пирамида является эмблемой другой организации. Те еще деятели, между прочим. И чего им всем не сидится в пещере разума? А тайный союз жрецов - кстати, Майкрофт вспомнил, что они именуют себя "Лудены" - выбрал в качестве эмблемы колокол в честь какого-то Диогена.
  - А он-то здесь причем? - изумился я.
  - Кое-кто в МИДе, и вы знаете кто, считает, что Диоген был идейным вдохновителем организации Пифагора-Платона:
  
  Он перебрался из пещеры разума в бочку, возомнил себя собакой и стал люто ненавидеть кошек. На ушах у него начала расти шерсть. Когда он злился, а злился он практически всегда, у него менялась речь. "Абыр! Абыр!" - гавкал он прохожих из бочки.
  
  - Что такое "Абыр"?
  - это "Рыба", только наоборот. Диоген любил рыбу.
  
  Воздухом Диоген не торговал, он его сотрясал. Горит дом, пожарные выводят из него людей, льют воду, сыплют песок. А в это время кто-то забирается на колокольню и начинает бить в колокол, сопровождая свои действия истошными криками: - "Пожар! Ограбление! Наводнение! Спасайся кто может! Абыр! Абыр!". В общем, пока одни люди делают что-то полезное, другие поднимают вокруг этого дела звон, всячески привлекая к себе внимание.
  Диоген был мастером по этой части. Даже хлеб насущный он добывал сотрясением воздуха - подрабатывал зазывалой на рынке. "Диоген сидит в бочонке, покупайте все печенку! Абыр! Абыр!". Работать по-настоящему он принципиально не хотел, придерживаясь правила "лучше ломать, чем строить". Этим он и занимался большую часть времени: бил окна, ломал заборы, замазывал глиной замочные скважины, швырял камни в чужие огороды.
  В общем, страсть к дешевым и шумным эффектам, идущая от Диогена, стала надстройкой к философско-математическому базису секты Платона и Пифагора. Еще одной надстройкой стала ненависть к кошкам и шерсть на ушах, которую Лудены вынуждены регулярно сбривать.
  Но учение Диогена послужило причиной раскола секты Луденов. Многие адепты не желали изучать математику и философию, а учение Диогена привлекало их своей простотой. Эти еретики отделились, и стали называть себя "Лумпены". А ортодоксальные Лудены предали их анафеме.
  
  - А почему секта называется "Лудены"?
  - Потому что адепты секты считают себя особой расой людей - Homo Ludens, что означает "Человек обманывающий". Впрочем, сами Лудены предпочитают другой вариант перевода - "Человек резвящийся".
  - Так значит, вы верите в причастность Луденов к краже Сфинкса?
  - Нет, Ватсон, нет! В природе есть все, кроме идиотизма. Идиоты есть, а идиотизма нет. Поэтому секты жрецов не существует. А если бы Лудены и существовали, они принципиально не стали бы создавать устройство, позволяющее перенести пирамиду Хеопса или Сфинкса. Основное положение религии Луденов, как считают в МИДе, заключается в том, чтобы удерживать любой проект на стадии самого общего замысла. Реализованный проект перестает быть идеальным и превращается в ползучую эмпирику - его можно увидеть и потрогать, не выходя из пещеры разума. Так что я скорее поверю в причастность Луденов к замораживанию проекта "Желтая Подводная Лодка", чем к нашему делу.
  - А разве они не могли украсть готовое устройство?
  - У кого? У Монголии? Международный шпионаж! Майкрофт так и считает. Проблема в том, что красть готовое устройство не у кого. Нет такой машины ни в одной стране мира, а в Монголии вообще нет никаких машин, кроме самодельных самогонных аппаратов. Так что версию о причастности Луденов к краже Сфинкса я могу принять лишь как маловероятную рабочую гипотезу.
  - Но может для этой гипотезы оставить надпись на потолке?
  Было видно, что Холмс колеблется. - Ну хорошо, Ватсон, сотрите непристойности, а остальное оставьте - и Холмс снова повернулся к куче.
  
  ***
  Приближался обед. Я давно стёр непристойность стоимостью в один шиллинг, и с неугасающим интересом наблюдал со стремянки, как Холмс с упорством муравья перебирает мусор пинцетом. Куча уже была почти полностью разобрана, а никаких пузырьков Холмс так и не нашел. Время от времени я подбадривал своего друга шуткой: - "Холмс, вон там что-то блеснуло!". Дав Холмсу очередную ложную наводку, я задыхался от сдерживаемого смеха, рискуя свалиться со своего наблюдательного поста. Надо было видеть, с какой скоростью Холмс бросался в указанном направлении, как он аккуратно сметал там пыль кисточкой для бритья, и слышать его недовольное ворчание: - "Купите себе очки, Ватсон!".
  Очередная пробежка Холмса - к основанию стремянки - несколько испортила мое настроение. Я разглядел, что Холмс пользуется моей новой кисточкой для бритья, которую я не смог сегодня утром найти! Но только я собрался выразить свой протест, как рука Холмса с кисточкой вдруг замерла.
  - Ватсон, спускайтесь скорее! - громким шепотом сказал великий сыщик.
  Я быстро спустился, наступив впопыхах на ногу Холмса - Вы нашли пузырек?
  - Вы что, вообще ничего не видите? - и Холмс ткнул моей кисточкой в большой клубок пыли. Клубок шевельнулся, и я с изумлением понял, что это не пыль, а еще одна жирная до неприличия мышь, точная копия улики ?1. Только эта мышь была живой, и, по-видимому, очень нахальной. Она невозмутимо понюхала кисточку, попробовала ее на зуб, а потом уселась на задние лапки и начала умываться.
  - Как вы думаете, Ватсон, у нее есть вегетарианская дистрофия? - задумчиво спросил Холмс.
  - Конечно. У всех теплокровных тварей вегетососудистая дистония - это как экономический кризис в Монголии.
  - Тогда мы ее берем. Надо же Грегсона порадовать - сказал Холмс, беря мышь в руку. Мышь не сопротивлялась, и лишь негромко пискнула, когда Холмс нечаянно защемил ей хвост, укладывая ее в свой саквояж с воровским инструментом.
  За окнами раздался топот копыт, свидетельствующий о прибытии кареты Скотланд-Ярда.
  - Пойдемте, Ватсон. Больше ничего интересного здесь нет - и Холмс зачем-то посмотрел на потолок - Что? Я же просил вас убрать с потолка все непристойности!
  - Но официальное расследование ведет Скотланд-Ярд, а они считают, что непристойность содержится только в первом постскриптуме.
  - Черт бы побрал этого Лестрейда! Ну ладно, может, это и к лучшему. Пусть Скотланд-Ярд возится с дохлыми пчелами и надписями, а мы нанесем визит нашему клиенту. Как, говорите, его звали в Италии?
  - Папа Карло.
  
   Заместитель начальника отдела расследования преступлений Скотланд-Ярда, старший инспектор Тобиас Грегсон.
  22 апреля 188...
  
  Инспектор Грегсон испросил разрешение уйти на обед пораньше, сказавшись Лестрейду простуженным. Лестрейд не совсем понял, каким образом растянутый обед может способствовать выздоровлению от простуды, но возражать не стал.
  - Если вы в библиотеку, Грегсон, то возьмите мне книгу про Фантомаса - сказал Лестрейд негромко, чтобы не слышали остальные сотрудники отдела.
  Лестрейд, прекрасно знавший о положении дел в семье Грегсона, оказался прав - Грегсон направился в общественную библиотеку, находившуюся неподалеку от здания Нового Скотланд-Ярда.
  Библиотекарь мисс Диана, несмотря на свой молодой возраст, была настоящим мастером своего дела. Она просматривала всю периодику, все книжные новинки, и обладала феноменальной памятью. Поэтому Грегсон предпочитал искать ответы на вопросы Джинни именно в этой библиотеке. Он называл тему, а мисс Диана быстро подбирала ему нужные журналы и книги.
  - Здравствуйте - снял шляпу Грегсон. - На этот раз ее заинтересовала легенда о гаммельнском крысолове.
  - Именно о гаммельнском?
  - А разве есть другие легенды? - удивился Грегсон.
  - Конечно. В Германии есть легенды о гаммельнском и браденбургском крысоловах, существуют легенды об австрийском крысолове из Корнебурга, арабском крысолове из города Халаб, китайском крысолове из города Ханг-шу, британском крысолове из Ньютауна...
  - Спасибо, пусть лучше будет гаммельнский - торопливо перебил библиотекаря инспектор и подумал про себя: - "Хорошо, что дочка не знает об этих легендах".
  - Хо-ро-шо - как бы в такт мыслям инспектора протянула библиотекарь, быстро строча карандашом в бланке заказа.
  - И, пожалуйста, дайте мне те же самые журналы и книги, которые я брал на прошлой неделе - попросил Грегсон.
  - Про пирамиды - констатировала девушка, посмотрев в читательскую карточку инспектора - Вам опять в читальный зал?
  - Да, конечно.
  - Я принесу ваш заказ через пять минут. Может, вы хотите горячего чаю с лимоном?
  - Спасибо - смущенно покраснел Грегсон - Если это вас не затруднит...
  Через десять минут, похлебывая чай (что вообще-то не дозволяется в читальных залах), инспектор внимательно, не пропуская ни страницы, читал специальный выпуск журнала Географического Общества, целиком посвященный исчезнувшим цивилизациям Центральной Америки. Этот журнал Грегсон уже просматривал мельком в прошлый раз, когда пытался найти что-нибудь интересное про пирамиды. Именно этот журнал вспомнился ему после прочтения сказки про крысолова, а точнее, той части сказки, где говорилось о дальнейшей судьбе уведенных крысоловом детей. Согласно сказке, дети прошли всю пещеру, которая была сквозной, а затем...
  Как известно, то, что очень нужно найти, обычно отыскивается в самый последний момент, либо совсем не отыскивается. А вот когда это "что-то" было или стало ненужным, оно само бросается в глаза. Но сейчас Грегсону повезло - вселенский закон дал сбой. Инспектор быстро нашел раздел "Байки бывалого путешественника", где между рецептом изготовления глазуньи из яиц колибри и заметкой "Если вас укусила анаконда: индейские способы захоронения" располагался небольшой очерк "Забавные суеверия аборигенов Юкатана". Интересующий его текст повествовал о загадочных карликах с детскими лицами, которые, согласно легендам индейцев, в незапамятные времена вышли из какой-то пещеры. Индейцы использовали термин "карлики", а не "дети" по одной простой причине - они не считали их людьми:
  
  Карлики Центральной Америки занимают промежуточное положение между богами и людьми, являясь скорее мелкими бесенятами. Они, согласно поверьям, заботились о раненых животных и способствовали урожаю и игре. Также они посылали громы и молнии. Существовали их женские и мужские воплощения. Им приписывают способность принимать любой облик по своему желанию, а также колдовские способности, причём характерно то, что маленькие дети в наибольшей степени подвержены их магии [3].
  
  Но больше всего Грегсона заинтересовало следующее:
  
  Всего за одну ночь они могли построить пирамиду или целый город. По легендам, при строительстве камни сами переносились по воздуху.
  
  Это напоминало один из фрагментов сказки о крысолове:
  
  Сначала жили дети в шалашах, а потом стали строить город. И легко поднимали они огромные камни, словно камни сами хотели сложиться в стены и башни...
  
  Инспектор задумался. Ему очень хотелось определить индейские легенды о карликах как продолжение сказки о крысолове. Тогда он мог бы с чистым сердцем рассказать Джинни, что Детского Города больше нет - древние американские города были очень давно покинуты своими таинственными создателями. Впоследствии часть этих городов заселили коренные жители Центральной Америки. Но...
  Пару месяцев назад у Грегсона произошел странный разговор с дочкой. Прослушав сказку про курочку Рябу, Джинни заявила, что здесь не одна, а две сказки; первая не имеет окончания, а вторая - начала.
  - "Почему ты так решила?" - удивился Грегсон.
  - "Ты разве не замечаешь? Если яйцо разбилось, значит, оно не было золотым. Золото не бьется. Поэтому та часть, где дед с бабкой не могли разбить яйцо, взята из одной сказки, а вторая часть, где мышка разбила яйцо - из другой сказки. Просто кто-то их слепил вместе, и получилась глупая сказка".
  - "Почему же глупая?".
  - "Она учит верить в обман".
  - "Но тогда все сказки нужно считать глупыми".
  - "Нет, ты меня не понял. Представь ширму, с одного края которого высовывается хобот слона, а с другого - хвост тигра. Перед ширмой стоит человек во фраке, и уверяет, что за ширмой прячется слонотигр. На самом деле за ширмой два зверя - слон и тигр, но человек во фраке никому не позволяет заглянуть за ширму. Вот это и есть обман. В настоящей сказке должен быть слонотигр, а не ширма, за которую нельзя заглядывать".
  - "Все сказки такие".
  - "Нет. Настоящие сказки на примере несуществующих событий приучают к восприятию необычных вещей, которых человек раньше не видел. Тот, кто всю свою жизнь провел в пустыне и не читал сказок, может испугаться, увидев Ниагарский водопад. А я не испугаюсь Ниагарского водопада, я буду просто стоять с раскрытым ртом и удивляться. Благодаря сказкам. Но сказка про курочку Рябу - другая. Она приучает верить в несовместимое. Невиданное и несовместимое - это разные вещи".
  Грегсону никогда не бросалась в глаза противоречивость простенькой детской сказки, хотя она представляет собой типичный, азбучный пример схоластики. А ведь он прекрасно знал, что такое схоластика, он частенько использовал ее в своей работе, особенно когда ему приходилось заниматься старыми нераскрытыми делами. Объединяя несколько совершенно разных дел в одно с помощью схоластических приемов, Грегсон, как и многие его коллеги, успокаивал себя тем, что фигурантов этих старых дел в принципе нельзя привлечь к ответственности.
  Но обманывать Джинни ему не хотелось, да и смысла в этом не было - если дочка интуитивно чувствует обман, то голословные предположения ее не убедят. Она обязательно потребует факты, подтверждающие связь Детского Города с заброшенными городами Центральной Америки. Значит, ему придется просматривать остальную литературу в поисках дополнительной информации о гаммельнской легенде.
  Мысли Грегсона поползли куда-то в сторону. Его очень тревожили чересчур взрослые рассуждения дочки. Нет, она не могла 'позаимствовать' их в его голове. Но кто, кроме него, мог ей разъяснить суть схоластических фокусов, которыми человечество обманывалось всю свою историю? Покачивая полупустую кружку с уже остывшим чаем, инспектор уставился невидящим взглядом в страницу журнала. На него вдруг нахлынули студенческие воспоминания о провале на одном из семинаров, на котором разбирались архивные дела Священной Инквизиции. Этот провал стоил нищему студенту юридического факультета Тобиалсу Грекгсону стипендии...
  
  ***
  Старенький профессор, мистер Джефферсон, всегда вел занятия в творческой манере. Вот и в тот раз он предложил студентам разыграть небольшую сценку из одного типичного для шестнадцатого века дела. Ход делу дал анонимный донос, где некая женщина обвинялась в том, что выкопала младенца из могилы, и сварила из него колдовское зелье.
  Профессор распределил роли. По странному стечению обстоятельств, участниками импровизированного спектакля стали все те, кто прошлой ночью кутил в кабачке "Веревка и мыло".
  Тобиасу Грегсону выпала роль мужа обвиняемой. Жребий огорчил Грегсона своей простотой - муж мог приводить любые доводы в защиту жены, тогда как члены Священного Трибунала были обязаны строго придерживаться схоластики. Грегсон назубок знал Римское Право, и потому мог с легкостью, как ему казалось, разнести доводы Трибунала в пух и прах. Собственно, так оно и получилось. "Трибунал" привел улики против обвиняемой - донос анонима, родимое пятно на шее женщины и, самое главное, ее признание, полученное под пыткой. А студиозус Тобиас, пошептавшись со своим приятелем Тимуром, потребовал раскопать могилу младенца, чтобы проверить справедливость доноса.
  "Священный Трибунал" озадаченно посмотрел на "Епископа", мистера Джефферсона.
  - Все правильно - кивнул головой мистер Джефферсон - Так оно и было в том деле. По требованию мужа обвиняемой могила была разрыта при большом стечении народа. Так что копайте.
  Члены "Священного Трибунала" подошли к кадке с фикусом.
  - Оставите в покое фикус! - приказал профессор - не надо нам здесь натурализма. Копаться можно и в книжном шкафу.
  "Инквизиторы" открыли книжный шкаф, и, "порывшись" там, извлекли на глазах у "стечения народа" дряхлый фолиант - "гробик".
  - Вскрывайте, - велел "Епископ".
  "Инквизиторы" медленно "вскрыли" книгу и с опаской уставились на титульный лист. Затем один из них поскреб затылок - И что мы увидели, профессор?
  - Согласно архивным документам, вы увидели младенца. А что еще вы рассчитывали там увидеть?
  - А если...
  - Никаких "если". Вы увидели того самого младенца, который должен был там лежать, а не какого-нибудь другого. Ваш вердикт?
  "Трибунал" посовещался и постановил, что факты, изложенные в доносе, не подтвердились, а посему:
  - женщину следует освободить;
  - доносителя привлечь к ответственности за дачу ложных показаний.
  "Доноситель" встал, и полностью признал свою вину: - он оклеветал женщину в отместку за то, что она отвергла его притязания.
  - Отлично, "коллеги" - потер руки "Епископ" - всем членам Трибунала - по "двойке". Да будет вам известно, что суд инквизиции отдал женщину на сожжение.
  Профессор повернулся к Грегсону - Прославляйте милость господню, мистер Тобиас, за то, что живете в девятнадцатом веке, где я всего лишь влеплю вам "кол".
  - Но за что, профессор? - вы же сказали, что муж обвиняемой поступил так же, как и я.
  - Разумеется. За это его тоже сожгли.
  - Но почему?!
  - Да потому, что к средневековой схоластике нельзя подходить с позиций логики Аристотеля. Только диалектика Платона! Все, что мог сделать муж несчастной женщины - это уговорить ее признать обвинения. Тогда бы женщину милостиво придушили перед сожжением, а не отправили на костер живьем. И сам муж стал бы всего лишь нищим бродягой после конфискации имущества.
  - Они что, все были идиотами? - спросил один из членов "Священного Трибунала".
  - Такими утверждениями вы лишний раз подтверждаете справедливость поставленной вам оценки. Кто спал меньше остальных на моей лекции о схоластике?
  Несколько студентов робко подняли руки.
  - Те, кто разгадывал на лекции кроссворды из Дейли-Телеграф и играл в "морской бой", могут опустить руку. Ага, я так и думал. Один конспектирует, а остальные переписывают у него лекции перед экзаменами. Классика. Ну что же, сударь, зачитайте нам пример номер двадцать.
  Прилежный студент прокашлялся и зачитал:
  
   ? 20а. Стол - название непосредственно общежитейское. Предметы по отношению друг к другу будут считаться как бы мертвыми. По сравнению с природой можно сказать, что его делают из дерева, а дерево растет, оно существует в природе. Здесь оно погублено и несуществующее, стоящее неопределенным предметом, оно имеет в виду и качество, и количество.
  ? 20б. Суждение "это - стол" приобретает статус безусловно истинного, если мы отбросим всю предшествующую и последующую процессуальность данного "Объекта" и сфокусируем все внимание на достаточно узком интервале времени существования соответствующего "куска материи". Расширив временной интервал объекта - процесса, мы получаем разные "объекты", такие как, например, дерево или семя, из которого оно выросло; золу (после сжигания отслужившего стола) и т.п.
  
  - Хорошо. Расскажите вашим сокурсникам, в чем суть примера [4].
  - Это рассуждения двух совершенно разных людей. Первый из них - душевнобольной, он страдает шизофренией. А второй - известный ученый, не страдающий психическими расстройствами. Несмотря на различия словарного запаса, оба человека мыслят одинаково. Ученый считает, что научное мышление должно базироваться на диалектике Платона, поэтому его рассуждения не отличаются по своей сути от рассуждений больного человека.
  - Правильно. Платон внес неоценимый вклад в психиатрию - он сумел математически точно описать те правила, которым подчиняется мышление шизофреника. Эти правила и есть законы его диалектики. Человек, выстроивший свое мышление в строгом соответствии с требованиями диалектики Платона, начинает рассуждать как типичный шизофреник. Но при этом он остается психически здоровым! Диалектика Платона - идеальное пособие для человека, симулирующего сумасшествие. Понятно? У инквизиторов с психикой было все в порядке, просто они строили свое мышление по законам схоластики. А теперь рассмотрим ошибки нашего "Трибунала". Кто помнит основное правило диалектики Платона?
  - Мысль, не имеющая эмпирических предпосылок, происходит из Мира Идей, и потому она является истинной - пробурчал еще один "Инквизитор".
  - Конечно! Но вы всего лишь запомнили это положение, не попытавшись перенести его на данный случай. А оно гласит, что любое голословное обвинение продиктовано Свыше. И каково основное следствие из этого постулата?
  - Если факты противоречат мысли, не имевшей эмпирических предпосылок, то факты подлежат пересмотру - ответил несчастный "Инквизитор", не глядя на "Епископа".
  - Так почему же вы тогда пересмотрели обвинение, а не улику? Настоящий Священный Трибунал, который вы так безобразно изобразили, объявил, что младенец в гробике - это всего лишь видение, обман зрения, навязанный Диаволом!
  "Священному Трибуналу" нечего было ответить, а профессор продолжал разбор ошибок - Впрочем, если бы они и признали младенца настоящим, результат был бы тот же. В соответствии с правилами схоластики, вы должны были сконцентрироваться на духе, а не на букве доноса. Согласно диалектике Платона, человек, укравший миллион фунтов, должен нести такую же ответственность, как и человек, укравший кочан капусты. Мотивы не имеют значения, важна сама Идея содеянного, то есть Кража. История с младенцем - всего лишь ползучая эмпирика, мимолетный эпизод, а вас должно было интересовать обвинение женщины в Колдовстве.
  Разумеется, это не все. Диалектика Платона требует, чтобы к голословному утверждению подбирались доказательства, с игнорированием тех фактов, которые ему противоречат. И вы ведь привели нужные доказательства - наличие родимого пятна и признание под пыткой. Так почему же вы ее оправдали?
  - А если бы у нее не было родимого пятна, и она не призналась бы под пыткой в колдовстве? - спросил Грегсон.
  - Из этого я заключаю, мистер Тобиас, что вас на моей лекции вообще не было. Паб "У старого брадобрея"? Вы там отсиживались? Так я напомню вам, и остальным прогульщикам, что писал в 1631 году в своем трактате "Cautio criminalis" иезуит Фридрих Шпе, исповедовавший сотни "ведьм" в Вюрцбурге. Профессор надел очки, и принялся читать из своей тетради:
  
  "Если обвиняемая вела дурной образ жизни, то, разумеется, это доказывало ее связи с дьяволом; если же она была благочестива и вела себя примерно, то ясно, что она притворялась, дабы своим благочестием отвлечь от себя подозрение в связи с дьяволом.
  Если она обнаруживает на допросе страх, то ясно, что она виновна: совесть выдает ее. Если же она, уверенная в своей невинности, держит себя спокойно, то нет сомнений, что она виновна, ибо, по мнению судей, ведьмам свойственно лгать с наглым спокойствием.
  Если она защищается и оправдывается против возводимых на нее обвинений, это свидетельствует о ее виновности; если же в страхе и отчаянии она падает духом и молчит, это уже прямое доказательство ее преступности.
  Если женщина на пытке дико вращает глазами, это значит, что она ищет глазами своего дьявола; если же она с неподвижными глазами остается напряженной, это значит, что она видит своего дьявола и смотрит на него.
  Если она находит в себе силу переносить пытки, это значит, что дьявол ее поддерживает и что ее необходимо терзать еще сильнее. Если она не выдерживает и под пыткой испускает дух, это значит, что дьявол умертвил ее, дабы она не сделала признаний и не открыла тайны".
  
  - И я объяснял на лекции, что это означает - торжественно закончил цитирование профессор - в диалектике Платона запрещено использовать логический принцип "Исключенного третьего". В соответствии с этим принципом, человек может быть ИЛИ жив, ИЛИ мертв. Третьего не дано: он не может одновременно быть И живым, И мертвым. Но в диалектике Платона ИЛИ-ИЛИ заменено на И-И.
  - Простите, профессор - не сдавался студиозус Грегсон - но этот же принцип И-И можно применить против решений инквизиции. Если женщина не признала своей вины под пыткой, то она не виновна. Если же признала вину, то она тоже невиновна, поскольку призналась в колдовстве от боли и страха.
  - Напрасно вы усугубляете свое незавидное положение, мистер Тобиас. Кто-нибудь, расскажите сэру Невеже про второе основное расхождение схоластики с логикой Аристотеля.
  - Какое расхождение? - возмутился отличник Грегсон - схоластика подразумевает использование и диалектики Платона, и логики Аристотеля, так написано в учебниках!
  - Ни один человек, уважающий себя, не станет писать учебник. Учебник, по определению, должен чему-то учить. А кто у нас может учить? Умный человек откажется, а вот осел согласится. Я не учу вас, а всего лишь пытаюсь пробудить у вас способности к рациональному мышлению. Я не могу исправить вам "кол" на "ноль", поскольку такая оценка не используется в нашей системе образования. Запомните: - схоластика использует логику Аристотеля только в обращении с иноверцами и атеистами. Вот типичный пример: - неподалёку от пограничного укрепления франков стояло священное для германцев-язычников дерево - Дуб Донара. В 723 году Святой Бонифаций срубил его, за что и стал впоследствии святым. Присутствовавшие при этом язычники ожидали гнева своего бога, но на Бонифация не обрушилось небо, он не провалился сквозь землю, и его не ударила молния. Язычники были поражены тем, как легко пала их святыня, и приняли христианство.
  Вот здесь и действовала логика - языческие боги обязаны были уничтожить святотатца Бонифация. А раз не уничтожили - значит, языческих богов нет. Этот же прием использовали испанцы при обращении индейцев.
  - Но ведь и христианские святыни неоднократно уничтожались иноверцами, и ни кого из иноверцев не убила молния - возразил Грегсон.
  - Вы думаете, что возразили мне? Ошибаетесь. Для представителя любой религии безнаказанное разрушение их святынь не является доказательством ошибочности религии.
  - Но почему же тогда язычники отказались от своей веры?
  - Да потому, сэр "Оставшийся Без Стипендии", что святого Бонифация окружала целая армия головорезов! Если у вас нет армии, то вам нельзя проповедовать свою религию. Но Бонифаций был слишком самонадеян - уверовав в свою безнаказанность, он в 754 году отправился в очередной поход без вооруженной охраны. И язычники убили его. Любопытно, что сразу после этого церковь причислила Бонифация к лику святых, хотя, согласно правилам, между смертью и канонизацией человека должно пройти не менее двухсот лет. Но самое загадочное в этой истории то, как церковь объяснила поступок Бонифация - дескать, он преднамеренно направился к язычникам без охраны, чтобы принять мученическую смерть. А как вам известно, в христианстве самоубийство считается страшным грехом.
  - Разве это самоубийство? - спросил прилежный студент.
  - Если человек по собственной воле сбросился со скалы, он самоубийца? - спросил профессор у недоверчивого студента
  - Конечно! - уверенно ответил студент.
  - А если он специально сел в муравейник, чтобы его съели муравьи - это самоубийство?
  Студент задумался, а потом тихо ответил: - Да.
  - А если он, желая принять мученическую смерть, пришел в мечеть и начал ругать Аллаха, после чего его вывели из мечети и забросали камнями? Это самоубийство? Что же вы молчите? Не знаете, что ответить? А вы посмотрите на эту надпись, висящую над доской еще с прошлого века: - "Если не знаешь, как поступить - поступай по закону". Как закон определяет самоубийство?
   - Целенаправленное лишение себя жизни, как правило, добровольное, и самостоятельное. В некоторых случаях осуществляется с помощью других людей.
  - Правильно! Если человек знает, что его поступок приведет к смерти, но все же совершает этот поступок, то он - самоубийца.
   И вот мы подошли к главной особенности схоластики. Схоластика использует толкование законов, а не их буквальное значение. Итак, кто помнит второе основное отличие диалектики Платона от логики Аристотеля?
  - В диалектике Платона используется принцип "замены логических оснований", запрещенный в логике Аристотеля - сообщил еще один из проштрафившихся "Инквизиторов" - этот принцип называют также "двойными стандартами". Одним людям закон писан для исполнения, а другим - для управления. Платон считал, что власть дана свыше, поэтому И-И должно служить только тому, у кого в руках власть. Так что крупный чиновник, укравший миллионы, благодаря И-И может отделаться условным наказанием, а бедняк, укравший кочан капусты, может получить пожизненную каторгу. В нашем же случае власть была у Инквизиции. И Бонифация возвели в святые по тому же принципу.
  - Правильно! Законы схоластики помогают только сильным мира сего. Исправляю вам "двойку" на "тройку". А теперь, мистер Тимур, расскажите нам, как ваша мусульманская религия относится к алкоголю.
  Студент поднялся, и, глядя в сторону, ответил: - Отрицательно. Но вы, профессор, обещали, что вопросы религии на ваших занятиях обсуждаться не будут.
  - Конечно! Если вы не полный осел, то уже обратили внимание, что разговор идет не о религии, а о тех, кто нарушает правила, продиктованные их верой. Мы говорим о схоластике. Вы знаете, что я вас тоже видел в кабаке, в компании неуча Тобиаса и этих бездарных "Инквизиторов"? - Старый профессор потер руки и процитировал: - "Ничто не происходит без Его ведома. Аллах видит и слышит всё непостижимым для человека образом, и невозможно скрыть что-либо от Его взора".
  Объясните нам суть того странного ритуала, мистер Тимур, который вы совершили перед возлиянием.
  Студент Тимур понурился. - Я вылил каплю спиртного на пол, чтобы Аллах не увидел.
  - Во-от. Инквизиторы перед вынесением обвинительного приговора выходили за пределы церковной ограды, понимая, что нарушают заветы своего бога. Одно индейское племя, которому их религия запрещает убивать оленей, загоняли несчастных животных на скалу, и вынуждали их сброситься с обрыва. Кто-то из русских писателей описал любопытный ритуал: пробравшийся в дом грабитель, прежде чем зарезать спящих домочадцев, завешивал тряпочкой иконы. А потом часть награбленного он отдавал церкви в виде пожертовования. Почему он так поступал? Неужели он не знал, что бог все видит?
  Студенты молчали, и профессор ответил за них: - Преступник вырезал семью, часть награбленного принес в церковь, и считает, что его совесть чиста. Почему? Да потому, что он считает бога равным себе, преступником, с которым нужно делиться, чтобы попасть в рай. Такие верующие отказывается воспринимать те запреты и заветы своего бога, которые их не устраивают. Такие люди считают бога своей копией, независимо от веры.
  Меня часто называют атеистом. Да, я не верю ни в бога, ни в черта. Но я, в отличие от атеистов, не призываю верующих отказаться от их веры, я категорически отвергаю принцип "будь как я, или сдохни". Кто дал мне право отговаривать вас верить в Иисуса или Аллаха? Никто. Единственно, я хочу, чтобы вы не превращались в стадо баранов, идущее на поводу у богословов, толкующих писания в угоду конкретных лиц. Надо бояться не религии, а ее толкователей. Если уж вы верите, то соблюдайте заветы. Если в писании сказано "не убий", значит, нельзя убивать. Но ведь убивают!
  Религиозные фанатики представляют себе бога в виде капризного русского барчука, который постоянно требует от прислуги проявления почтения. С чего верующие люди взяли, что бог занимается испытанием их веры? Испытаниями занимаются только люди, потому что не знают, что получится в результате. Но бог-то все знает! Он видит каждого насквозь, и ему не нужны испытания. Ему не нужны кровавые жертвоприношеня, поскольку он не питается кровью. Некоторым фанатичным приверженцам своей веры кажется, что бог хочет истребления иноверцев или атеистов. Да с чего они это взяли?
  Вы можете представить себе бога, который катается по полу с посиневшим от злости лицом, дрыгает ножками, трясет кулачками и иссупленно орет: - "Убейте иноверцев, еритиков и атеистов! Мне плохо от них!". Настоящему богу все эти иноверцы доставляют не больше неудобств, чем поденки, вьющиеся над рекой. А вот представить себе человека, ненавидящего иноверцев, очень легко.
  Какой бы вы веры не придерживались, запомните: - существуют люди-барчуки, и прислуживающие им толкователи, которые заменяют бога на символы, и жонглируют ими, манипулируя сознанием верующих. Толкаватели заставляют людей ненавидеть и даже убивать друг друга, нарушая писание, в угоду барчуков.
  Вы, мистер Тимур, можете привести какое-нибудь доказательство существования ведьм из "Молота Ведьм"? Я ведь всем рекомендовал этот опус для самостоятельного чтения. Если вспомните хотя бы одно доказательство, я исправлю вам "двойку" на "тройку".
  - А мне-то за что двойку? - возмутился студент.
  - По сценарию, вы - автор анонимного доноса. Так какого же черта вы подсказывали мужу обвиняемой? Это - юридический нонсенс. Ну что? Не вспомнили? Тем хуже для вас. А я напомню один пример: компания олухов-студентов богословского факультета отправилась в кабак, пить пиво. Между ними был уговор - кто бегает в погребок за пивом, тот не платит. И вот, когда компания изрядно поднабралась, гонец отправился в очередную экспедицию. Но уже стемнело, да еще и густой туман набежал. Постоял гонец на пороге кабака, и вернулся к приятелям: так, мол, и так, ничего не видно. Чертыхаясь, другой студент из этой компании, будущий священник Фрейзингской епархии, встал из-за стола и, пошатываясь, пошел за пивом. В дверях он столкнулся с пьяным кузнецом. Кузнец выронил из рук кувшин с пивом, разъярился, поднял бурсака за шиворот, распахнул дверь и....
  Товарищ этого незадачливого студента, тоже будущий священник селения Обердорф, находился на улице, куда вышел справить малую естественную потребность. Разумеется, потребность он справлял прямо с крыльца, и потому своими глазами видел, как его товарищ с криком вылетел из кабака и плюхнулся в грязь.
  Так вот, эта незатейливая история послужила главным доказательством того, что ведьмы умеют летать. Инквизиторы Шпренгер и Инститорис сделали вывод - нельзя говорить, что ведьмы не летают потому, что этого не допускает бог. Если он допускает это по отношению к праведным и невинным, почему он не должен этого допустить по отношению к тем, кто всецело предался дьяволу?
  Мистер Тобиас, о чем вы задумались? Вероятно, в этой истории из классической серии "Кто пойдет за Клинским?" вас больше интересует недосказанная концовка - принес праведный и невинный бурсак пиво или нет?
  - Нет, профессор. Просто я читал "Молот ведьм", и помню, что никакого кузнеца в этой истории не было. Там говорилось, что студента из кабака вышвырнул дьявол.
  - Правильно, поздравляю с честно заработанной "двойкой". Но не забывайте, что будущие священники, эти ваши братья по разуму, были изрядно нализамшись, и потому не помнят деталей. А ловец душ человеческих имеет много наименований - Кузнец, Гончар, Повелитель мух. Скажите мне лучше, где в этом доказательстве логика Аристотеля?
  - Ее здесь нет.
  - Вот именно. Поначалу приказ Папы Римского об открытии сезона охоты на ведьм не вызвал воодушевления у духовенства, поскольку шел вразрез с почитаемыми христианами книгами. В каноне "Епископи" черным по белому было написано, что ведьм не существует, а вера в них - пустое суеверие, возникающее от помутнения разума. Но Шпренгер и Инститорис доказали, что текст канона "Епископи" следует понимать иносказательно. Я вам продемострировал, как они это доказывали. И ведь люди поверили! И вы, мистер, Тимур, знаете, что Аллах все видит, но тоже поверили какому-то олуху, который посоветовал сливать каплю спиртного.
  Любому здравомыслящему человеку должно быть ясно, что "Толковать" и "Врать" - одно и то же. И я хочу вбить в ваши пустые головы эту простую мысль. Честный человек не станет толковать писание, если у него есть совесть.
  - А что тогда могло спасти эту несчастную женщину от ложного обвинения? - спросил Тимур.
  - Судите сами. С одной стороны - голословный донос. С другой - обвинение женщины в колдовстве. А в середине, вместо веских доказательств - ширма слепой веры, которую нельзя сдергивать. Францисканский монах Бернар Делисье заявил в начале четырнадцатого века в присутствии короля Филиппа Красивого, что инквизиция могла обвинить в ереси самих святых Петра и Павла, и они были бы не в состоянии защитить себя, а всякого, явившегося к ним на помощь, инквизиторы сейчас же обвинили бы в сочувствии ереси.
  Разумеется, если бы за нашу женщину вступился очень влиятельный человек - король, Папа Римский или крупный преступник, тогда И-И сработало бы на нее. Но эта женщина не имела таких связей, как и ее муж.
  - Но ведь известно, что не всех тогда сжигали.
  - Да, далеко не всех. В темницу к арестованному человеку трижды приходили инквизиторы, и трижды предлагали признать свою вину. Вежливо предлагали, без пыток и угроз. И если человек сознавался, его отпускали, наложив легкое наказание - например, сто раз прочитать "отче наш".
  - Так не проще было сразу сознаться?
  - Не проще. Особенность суда инквизиции в том, что человеку не предъявляли обвинения сразу. Он не знал, в чем именно ему нужно сознаваться. Но многие догадывались. Если у человека две жены в разных городах, то он знает свою вину - двоеженство. Значительное число тех, кто писали доносы, старались писать правду, опасаясь возможного наказания за ложное обвинение невинного человека. Но было много и таких, кто ложно обвинял человека из каких-то корыстных побуждений либо из-за мести. Вот такие голословные обвинения и были самыми опасными.
  Если обвиняемый не мог с трех попыток угадать своей вины, к нему применяли пытки. И только после пыток, если он оставался жив, его знакомили с обвинением. А если женщину обвиняли в колдовстве, то она была обязана назвать своих соучастников. Это - обязательно. Понятно, что под пытками женщины называли имена несуществующих "соучастников". В результате начиналась цепная реакция - тех тоже хватали и допрашивали, вызнавая новые имена. Бывали случаи, когда инквизиция полностью уничтожала население какой-нибудь местности. Вместе со служителями церкви и властями. Но мы отошли от темы.
  Итак, после пыток и ознакомления с обвинением, большинство тут же признавало свою вину и выдавало "соучастников". Таких направляли на суд светских властей с рекомендацией помиловать. Но за "упорство" человека лишали имущества. Он и его семья превращались в нищих, которым запрещено покидать пределы общины. И потому некоторые обвиняемые шли на отчаянный шаг: - в светском суде они заявляли, что оговорили себя под пыткой. И формально они имели право обжаловать решение суда Инквизиции в светском суде.
  Но эти несчастные не знали, что за крайне редкими исключениями, светский суд никогда не шел против решений Инквизиции. И после такого заявления обвиняемого дело снова передовалось в суд Инквизиции. А это уже смерть. Человек, дважды впавший в ересь, подлежит сжиганию. Остается маленькая формальность - нужно получить от него повторное признание в ереси. Если человек признается, его милостиво придушат перед сожжением, а если не признается - пойдет на костер живьем.
  К чему я веду? Есть три категории людей, постоянно практикующих замену буквального понимания на толкование - шизофреники, богословы и юристы. Среди вас много христиан, но вы, избрав юриспруденцию, нарушили важную заповедь: - "Не судите". Вы сознательно пошли на поводу ваших родителей, которые искренне желают вам обеспеченного будущего на богопротивном поприще. Запомните: - впоследствии многие из вас, особенно те, кто станут адвокатами, будут придерживаться известного принципа: - Закон что дышло - как повернул, так и вышло. Схоластика станет вашим основным инструментом, и с этим ничего не поделаешь. Я прошу вас только об одном: используя схоластику, вспоминайте иногда эту историю про сожженную заживо женщину...
  
  
   Глава 6. Дом Буратини.
  22 апреля 188...
  
  Рассказав прибывшему наряду о кладбище пчел, и взяв под расписку у одного из констеблей плащ, которым я прикрыл последствия своего падения, мы двинулись через парк. После пыльного дома хотелось свежего воздуха, поэтому, несмотря на пасмурную погоду, мы шли не спеша.
  К Холмсу вернулось хорошее расположение духа, и он предложил мне поупражняться в дедукции - что вы можете сказать, Ватсон, об образе жизни синьора Буратини, о его привычках?
  - Ну, я думаю, что синьор Буратини не снимает угол, как мы. У него, вероятно, свой дом ...нет... Да! Дом, окруженный забором или большой кирпичной стеной, увитой засохшими плетьми прошлогоднего плюща. Все это образует неповторимый ансамбль, который напоминает ...
  - напоминает дом со стеной, увитый плющом. Можете не продолжать. С чего это вас на эпитеты потянуло? А вот я могу добавить следующее: он не пропускает ни одного благотворительного бала, является членом сразу нескольких клубов Лондона и посещает все театральные премьеры. А убранство его дома представляет собой типичный образец мещанского вкуса: в доме очень много ненужных, но дорогих вещей.
  Я был ошарашен. Обычно Холмс дает такие прогнозы в двух случаях - когда его нельзя проверить, либо когда он говорит о том, что уже видел, не желая признаваться в этом. Но сейчас явно был не тот случай.
  - Но как вы догадались, Холмс?
  - Элементарно, Ватсон. Вы использовали индуктивный, а я - дедуктивный метод. Из беседы с Буратини вы поняли, что тот живет где-то рядом с домом, в котором ведется расследование. А в этом районе, как мы можем видеть, стоят дорогие дома, с высокими заборами и стенами, увитыми плющом. Доходных домов, где сдаются отдельные комнаты или квартиры, здесь нет. Конечно, на Парк-Лейн имеются гостиницы, но они настолько дорогие, что проще купить дом. Значит, у Буратини тоже свой дом, а не угол.
  А моя дедукция базировалась на других обстоятельствах. Скажите, Ватсон, как разбогател Буратини?
  - Насколько я понял из беседы, он бывший фальшивомонетчик: сукновальная глина для отвода глаз, гидравлический пресс и абсурдная ложь в суде, которой Папа Карло пытался доказать законное происхождение своего богатства. Удивительно, как присяжные купились на его россказни?
  - А вас не удивляет, как читатели покупаются на ваши россказни? Помните письма, которыми вас завалили после того, как вы "похоронили" меня в Швейцарии? Кстати, я потом прочитал в толковом словаре, что обращенные к вам словосочетания "исписавшийся графоман", "беспардонный плагиатор" и "ложномудрствующий щелкопер" означают совсем не то, что вы мне тогда сказали.
  - Это инсинуации завистников! - холодно прокомментировал я последние слова Холмса, глядя себе под ноги.
  - Возможно. Ну так вернемся к Папе Карло. Те, кто сбегают в Лондон с большими деньгами, первым делом пытаются стать похожими на респектабельных англичан. И везде они высматривают примеры для подражания, для чего ходят по клубам, балам и театрам. Увидят в театре обитые красным бархатом кресла и хрустальную люстру, и тут же заказывают себе такие же кресла и такую же люстру. Здесь увидят одно, там - другое, и в результате - пестрое смешение стилей и эпох, обилие ярких красок. Со временем это проходит, но Буратини здесь недавно - пропыхтел Холмс, пролезая через дыру в заборе на очень узкий поребрик, отделяющий забор от улицы.
  Дальше мы шли молча. Холмс бодро вышагивал впереди по поребрику, отстукивая по прутьям забора какой-то марш тростью доктора Мортимера, которую тот опять забыл ее у нас, когда отправился сопровождать сэра Генри в кругосветное плавание. А я задумался об отличиях дедуктивной логики от житейского опыта. Так мы дошли до края забора, вместе с ним свернули налево, потом опять налево и ... увидели уже знакомую калитку. У ее входа стоял констебль Мэтью с мрачным видом человека, вернувшегося с похорон своей мечты о сержантских нашивках.
  - Ватсон, какого черта вы водите нас кругами? - раздраженно спросил Холмс.
  - Как это я?! Вы же идете впереди! Я думал, вы нас ведете!
  - А вы поменьше думайте, все равно у вас это плохо получается. Адрес Буратини у вас, Ватсон, а не у меня! Где ваша записная книжка?
  Чертыхаясь, я извлек из внутреннего кармана пальто книжку и нашел нужный адрес. Но название улицы и номер дома мне ни о чем не говорили.
  - Я не знаю, где это. Ищите сами! - сказал я, протягивая Холмсу книжку.
  - Ватсон - заговорил Холмс вкрадчивым голосом учителя, собирающегося влепить двойку нерадивому ученику - как долго вы живете в Лондоне? Вы здесь прямо с вокзала Ватерлоо? Или вы думаете, что на стенах домов пишут только всякие глупости? Так вот, запомните: глупости пишут на потолках, а на стенах пишут названия улиц и номера домов! Эх, Ватсон, что бы вы без меня делали в этих каменных джунглях... Конечно, вы можете применить свой индуктивный метод и начать осматривать таблички всех домов в округе, и в конце концов найдете нужный дом. Ближе к вечеру. А я лучше прибегну к помощи дедукции. Учитесь! - с этими словами Холмс подошел к констеблю Метью.
  - Здравствуйте, Метью! Вы не подскажете доктору Ватсону, где находится этот дом? - И Холмс ткнул пальцем в записную книжку.
  - Да вот же он - пробурчал Метью, указав на дом через дорогу.
  - Я так и думал. Спасибо, Метью! И не расстраивайтесь: никакого трупа в доме не было, а дело скоро будет раскрыто, так что свои нашивки вы получите. И перчатку тоже.
  Пожав руку повеселевшему Метью, Холмс вернулся ко мне и назидательно указал на искомый дом. - Ну что, Ватсон, видите? Дом был у вас под самым носом!
  - Но на нем нет таблички - пробурчал я, когда мы перешли через дорогу - одни надписи мелом.
  - Хм, действительно... "Мейбл - крыса канапатая". Да еще с ошибками! Но вас, Ватсон, это не оправдывает - весело произнес довольный Холмс, и взлетел по ступеням лестницы к двери под широким козырьком - Признайтесь, что обмишурились со своими индуктивными методами!
  Холмс начал стучать в дверь, а я, понурившись, стоял на тротуаре. И в это время на меня сверху обрушился поток помоев, сопровождаемый басистым криком: "Убирайся отсюда, полицейская тварь! В роду Буратини никто никогда не платил штрафов!".
  - Я поднял голову и увидел в раскрытом окне разъяренное лицо Папы Карло. Узнав меня, он очень смутился и вцепился в свою шевелюру. - Доктор Ватсон, как же я так... Сейчас, сейчас, доктор Ватсон!
  Лицо Папы Карло исчезло, а уже через десять секунд появилось в открытой двери.
  - Доктор Ватсон, простите глупого старика! На вас полицейский плащ, я обознался, позор моим сединам! Доктор Ватсон, я дам вам новую куртку... нет, десять курток!
  - Ничего страшного, плащ все равно не мой - успокоил я старика. - Познакомьтесь, это мистер Шерлок Холмс. Он помогает мне вести расследование вашего дела - злорадно добавил я. Холмс вспыхнул, но промолчал, поскольку у нас был уговор вести себя при клиентах чинно и благородно.
  - Мистер Холмс! Какая радость! Я так счастлив! - И Папа Карло начал бешено трясти руку великого детектива. - Но что же мы тут стоим, проходите, проходите скорее в дом!
  Поднимаясь по лестнице, я с глубоким чувством удовлетворения заметил отсутствие следов показной роскоши, о которой говорил Холмс. Ковер на лестнице был старым и потертым, и на некоторых ступенях даже не был прижат прутьями по причине их отсутствия. Единственно, что отличало этот дом от дома на Парк-Лейн, так это наличие каких-то больших ящиков вдоль стен прихожей, старых шкафов и отсутствие сквозняков. "Как скверно-то" - тихо пробурчал Холмс по этому же поводу.
  Когда мы поднялись наверх, мой друг обратился к Папе Карло, стараясь не глядеть на меня - Скажите, мистер Буратини, вы только начали обживаться здесь?
  - Да, мистер Холмс. Я еще не успел сменить обстановку, оставшуюся от прежних хозяев. У меня практически нет свободного времени - то театр, то благотворительный вечер, то клуб. Вы знаете, я являюсь членом трех клубов!
  Лицо Холмса посветлело, и он победоносно посмотрел на меня.
  - Но через месяц-другой вы не узнаете этот дом! Вот видите тот ящик, второй от двери? - указал Папа Карло вниз - Знаете, что там?
  - Может быть, кресла, обитые красным бархатом? - быстро высказал я свою догадку, пока Холмс только открывал рот.
  - Это невероятно! Доктор Ватсон! Правда, кресла находятся в третьем ящике, а во втором...
  - Большая хрустальная люстра. Вымолвил Холмс и бросил на меня испепеляющий взгляд.
  - Да это же настоящее чудо! Как я счастлив, джентльмены, что именно вы занимаетесь моим делом! Но держу пари, вам не приходилось видеть такого обеденного стола, как у меня. Я нанял очень расторопного секретаря по имени Гарри Поттер. Он может достать в Лондоне абсолютно любую диковинку! Настоящий волшебник!
  Папа Карло широко распахнул двери в гостиную и с огромным удовольствием посмотрел на наши удивленные лица. Удивляться было чему: нам еще не приходилось видеть, чтобы в качестве обеденного использовался бильярдный стол.
   - Такого обеденного стола нет даже в королевском дворце! - гордо произнес Папа Карло. - Видите эти корзинки по углам и краям? В них можно складывать грязные салфетки и кидать кости. Никто в Лондоне не может позволить себе такой стол - слишком дорого. Чтобы поменять скатерть после обеда, нужно вызывать специально обученного мастера.
  - Скажите, мистер Буратини, а вам не приходилось играть в какие-нибудь игры в тех клубах, в которых вы состоите? - осторожно попытался я выяснить причину столь странного заблуждения нашего клиента.
  - Конечно! Какой же клуб без игры? В клубе "Свет Теософии" играют в вызывание духа Наполеона. Я там играю роль какой-то эктоплазмы: прихожу раньше всех, и председатель клуба сажает меня за большую ширму, так как по правилам игры меня никто не должен видеть. Затем приходят другие члены клуба, все из высших слоев общества - министры, дипломаты, военные. Один раз даже приходил член августейшего семейства! Они гасят лампы, зажигают свечу, садятся за круглый стол и берутся за руки. "Дух Наполеона, приди!" - поют они хором. Председатель клуба начинает раскачивать стол коленками. В этот момент я говорю из-за ширмы басом: - "Зачем тревожите мой покой?". А члены клуба начинают по очереди задавать мне вопросы, на которые я отвечаю все, что в голову взбредет. Очень весело! Только смысл игры я не совсем понял.
  - А как вы стали членом этого клуба? - спросил Холмс.
  - С помощью моего секретаря Гарри Поттера.
  - А чем занимаются в остальных клубах?
  - Во втором клубе - "Свидетели этого, как его ... Иеговы"" игра очень странная. Председатель - очень полная пожилая леди...
  - Гудгейт! - в один голос сказали мы с Холмсом.
  - Точно! Так вот, мы садимся вокруг стола, а председатель наугад открывает псалтырь и зачитывает первый попавшийся псалом. Потом остальные члены клуба делают то же самое по очереди. А в конце происходит чудо. Мы кладем в большой конверт по пятифунтовой купюре, гасим свет, и пускаем конверт по кругу, несколько раз.
  - А в чем чудо?
  - Чудо в том, что когда свет включается, конверт всегда оказывается пустым! Леди Гудгейт говорит, что Иегова принял пожертвование на содержание небесного храма.
  - Вас туда тоже устроил секретарь Гарри?
  - Нет. Леди Гудгейт регулярно ходит по округе с плакатом и приглашает всех вступить в свой клуб. Она даже подарила моему сыну книжку - Папа Карло порылся в карманах и вынул маленькую замызганную брошюрку в мягкой обложке. - Вот, я ее читаю сыну на ночь.
  На обложке размещался черно-белый портрет, изображавший леди Гудгейт в мешковатом балахоне на фоне облаков. Меня насторожило название книжки - "Советы доброй тетушки Гудгейт воспитанным мальчикам и девочкам". Я принялся листать брошюру, и мои подозрения подтвердились - книга состояла из двустиший (по одному на страницу), каждое из которых заканчивалось одинаково: "Если украдешь - в рай не попадешь!", "Если убьешь - в рай не попадешь!", и так далее.
  - Это же форменный плагиат! - возмутился я. - У меня украли идею!
  - А чего еще вы ожидали от этой фурии? - Холмс взял у меня книжку и быстро пролистал ее, брезгливо морщась. - Слабенькая у вас была идея, дорогой Ватсон, всего на десять страниц.
  - Ничего подобного, в моей книге было больше ста советов!
  - Леди Гудгейт сказала, что Моисею было тяжело нести булыжники с советами, - вставил реплику ничего не понявший из нашего диалога Папа Карло - и поэтому большую часть их он выкинул, оставив самые главные.
  Самые главные? - продолжал кипятиться я. - А где профилактика детского травматизма, где мухоморы и дверные ручки в мороз?
  - Не надо так расстраиваться из-за всякой ерунды, Ватсон. Мистер Буратини, а какой клуб третий?
  - Третий клуб - "Клуб любителей шахмат" - самый скучный. Я не люблю азартные игры. Да что я вас все разговорами угощаю? Вы же наверняка хотите промочить горло.
  И Папа Карло важно достал из раскладного бара на колесиках до боли знакомую бутылку с бренди, произведенным в одной из припортовых клоак Ист-Энда. Похоже, что наша скромная холостяцкая берлога тоже внесла лепту в формирование утонченного вкуса синьора Буратинни.
  - Мой секретарь обегал весь Лондон, пока нашел такое же прекрасное бренди, какое я пробовал у вас дома. Как я и ожидал, оно очень дорогое. Вам наверное, бутылку этого божественного нектара подарил какой-нибудь очень богатый клиент? А я приобрел несколько ящиков! - и Папа Карло разлил содержимое бутылки по кубкам гарвардского яхт-клуба. - Кстати, из этих кубков древние греки пили мед.
  Деваться было некуда, и нам с Холмсом пришлось выпить отраву залпом, чтобы как можно скорее избавиться от ее тошнотворного привкуса.
  - Я вижу, джентльмены, вас мучает жажда! - довольным голосом произнес радушный хозяин, и быстро разлил по кубкам вторую бутылку.
  - Спасибо, мистер Буратини. Нам нужно задать несколько вопросов вашему сыну. Он сейчас дома?
  - Да, мистер Холмс, он давно вернулся из школы и делает уроки. Буратино! Буратино!!
  - Его зовут Буратино? - спросил я, опорожнив второй кубок. После первой порции вкус этого напитка становится приятнее, что мне и Холмсу было очень хорошо известно. Поэтому мой друг последовал моему примеру.
  - Да - ответил Папа Карло, снова наполняя кубки - Буратино Буратини. Я думал, он станет мне опорой в старости, и мы вместе с ним будем ходить по дворам. А он ... ну вы его видели, доктор Ватсон. Пришлось мне забросить шарманку и заняться другим делом... Ладно, что говорить о прошлом, теперь у нас началась новая жизнь.- Папа Карло осушил кубок, и незаметно вытер выступившую слезу.
  В дверях появился Буратино. Увидев нас, он расшаркался, и рот его растянулся до самых ушей.
  - Ты сделал уроки? - строго спросил Папа Карло.
  - Гы-ы-ы - жизнерадостно прогудел Буратино.
  - Эти джентльмены хотят задать тебе вопросы. Мы уже не в Италии, так что отвечай честно!
  - Скажи, малыш, зачем ты разбил в стекло? - задал я первый вопрос.
  - Шушера! Ы-ы.
  - Он увидел там крысу - пояснил Папа Карло - и запустил в нее чем-то.
  - Крыса была вот такая? - спросил Холмс, открыв саквояж.
  - Шушера!!! - завопил Буратино, и пулей влетел в открытый бар, захлопнув за собой дверцу.
  - Понимаете, его в младенчестве напугала крыса - стал пояснять Папа Карло, пытаясь открыть дверцу бара. - Не пугайся, сынок! Это мышь, а не крыса. Дай папе бутылку.
  Дверца приоткрылась, и оттуда высунулась рука с бутылкой бренди. Папа Карло принял "божественный нектар", после чего рука мгновенно исчезла, и дверца захлопнулась.
  - Где ваши кубки, джентльмены? Это была мерзкая тварь! Правда, мы ее не видели.
  - Но откуда вам известно, что она была мерзкой?
  - Вы бы слышали, доктор Ватсон, как она смеется! Мороз по коже...
  - Вот так? - спросил Холмс, и издал свой фирменный крысиный смех. Папа Карло упал с вытаращенными глазами в кресло, а бар с огромной скоростью вылетел из гостиной, захлопнув за собой двери. Даже наша невозмутимая мышь испуганно пискнула и нырнула в саквояж.
  - Д-да, мистер Холмс, крыса Шушера смеялась именно так.
  - Вы были на Суматре? - быстро спросил Холмс, пристально разглядывая Папу Карло.
  - Ну откуда вы все знаете? Даже страшно становится. - Папа Карло встал на трясущихся ногах и несколькими судорожными залпами опустошил бутылку. - Я был на Суматре с гастролями.
  - Вы давали с шарманкой концерты на Суматре? - машинально спросил я, вспомнив про загадочное дело о гигантской крысе с Суматры. Дело, о котором Холмс мне не хотел ничего рассказывать.
  - Не совсем - смущенно произнес Папа Карло. Он прошел мимо нас к двери и прокричал в замочную скважину - Буратино! Это была не Шушера!
  Двери приоткрылись, и бар на колесиках осторожно заглянул в гостиную. Папа Карло пошел обратно. Его изрядно качало, поэтому он чуть не упал возле стола. Я еле успел подхватить его под руки, и с помощью подоспевшего Холмса усадил его за стол.
  - Спасибо, джентльмены - пробубнил Папа Карло, и выложил на стол передо мною... мои часы!
  - Вот так, доктор Ватсон, проходили мои гастроли на Суматре, Яве и Калимантане. Я чистил карманы богатых туристов. Но с этим делом я давно завязал, клянусь честью!
  - Мы вам верим, синьор Буратини - сказал Холмс, набивая трубку - Буратино, а ты видел возле того дома кого-нибудь из людей?
  - Гы-ы-ы - утвердительно ответил передвижной бар.
  - А ты смог бы узнать их?
  - Ы-ы.
  - Отлично! Мистер Буратини, если я не ошибаюсь, вы читали рассказы доктора Ватсона?
  - Конечно!
  - Помните рассказ о кровавой надписи, когда мы дали объявление в газете о находке кольца, а потом устроили засаду?
  - Да, это было здорово. Только если мне не изменяет память, преступник смог...
  - Не важно. Теперь мы все разыграем как по нотам. Но нам придется воспользоваться вашим домом. Мы сделаем так - сказал Холмс, и положил поперек бильярдного стола трость доктора Мортимера. - Завтра я дам объявление в газете о том, что здесь открывается антикварный магазин, и что вы продаете одну антикварную вещицу, найденную на Парк-Лейн. Человек, оставивший надпись на потолке, обязательно клюнет на эту приманку.
  .- Здорово! - восхитился Папа Карло. А я буду изображать продавца?
  - Нет, продавца будет изображать доктор Ватсон. А еще лучше, мы выдадим его за вашего секретаря.
  Я понял, что Холмс затевает очередную авантюру только для того, чтобы высвободить из шкафа Грэгсона свой четырехмерный пузырек. Но, помня наш уговор, я ограничился лишь тем, что пнул Холмса под столом.
  От вас, мистер Буратини, требуется две вещи. Во-первых, не распаковывайте пока ящики, стоящие внизу. А еще лучше, снимите с ящиков по одной боковой крышке, а на предметы, лежащие в них, повесьте ценники. Это будет очень убедительно. Во-вторых, вы привезли с собой шарманку?
  - Конечно, я бы ни за что ее не оставил в Италии.
  - Отлично. Вы с сыном будете изображать бродячих попрошаек, как когда-то в Италии.
  Папа Карло покраснел - Мистер Холмс! Шарманщик в Италии - это не какой-нибудь гандольеро, за гроши развлекающий своими завываниями наивных туристов среди зловонных луж Венеции!! Шарманщик - это призвание, это состояние души Артиста с большой буквы, корнями связанного с поэтическим наследием древней Эллады!
  - Извините, мистер Буратини, я не хотел вас обидеть. Вы с сыном будете играть на шарманке, стоя возле входа, изображая уличных артистов, нанятых к открытию магазина. Для вашей безопасности рядом будет находиться полисмен, переодетый в еще одного попр... артиста с большой дороги. Как только ваш сын узнает в очередном посетителе магазина того самого человека, который ошивался возле дома на Парк-Лейн, вы запоете. Это будет условный сигнал. Да! Никто не должен знать о готовящейся операции, в том числе ваш секретарь Гарри. И перестаньте пока ходить в первые два клуба. Ограничьтесь шахматами. Для конспирации. А книжку леди Гудгейт я отнесу в Скотланд-Ярд на экспертизу.
  - Толково придумано, мистер Холмс! - обрадовался Папа Карло - Это дело надо спрыснуть! - и он постучал по бару, откуда тотчас высунулась рука с бутылкой.
  ***
  Прослушав несколько прекрасно исполненных Папой Карло под шарманку арий из итальянских опер, и изрядно опустошив содержимое его бара, мы с Холмсом направились на выход. Семья Буратини провожала нас.
  Возле самой двери у меня в голове зажглась мысль, созревавшая во время всего разговора - Буратино, а чем именно ты запустил в окно?
  - Домашнее задание, Гыы!
  - Какое еще домашнее задание?
  -С-сы-ынок, принеси домашнее задание ... и на посошок - сказал Папа Карло, опускаясь на ступеньку.
  Буратино быстро умчался наверх, и так же быстро вернулся. В одной руке он держал бутылку бренди, которую мы тут же пустили по кругу, а под мышкой другой руки у него была зажата картонная коробка. - Домашнее задание! - радостно поведал Буратино, ставя коробку на ступеньку рядом с отцом.
  Холмс равнодушно приподнял крышку коробки ... и грохнулся в обморок. В ней лежала целая груда бутылочек Клейна!
  - Это домашнее задание?! - спросил я.
  Ага! - подтвердил Буратино.
  - Пониммааете, доктор Ватсон - начал объяснять Папа Карло - мой сын занимается в школе для детей с умств..тв ... ну в общем, в школе для особенных детей с каким-то там уклоном. Их там обучают читать по складам, считать...
  - До пяти! - добавил Буратино.
  - и простым ремеслам. Буратино учится на стеклодуува. И уже целый месяц этот недрсль не может сделать обычную колбу или чернилицуу. Я ему комнату в подвале под стеклод-дувню отвел, а результат - в коробке. На него плохо влива ... влияют его приятели - брат с сестрой, Марина и Пьетро из Украины. Понаехали, понимаешь...- и Папа Карло отхлебнул из бутылки.
  - До пяти!! - восторженно повторил Буратино.
  - Они учатся все вместе - пояснил Папа Карло, отрываясь от бутылки - Марина такая же - и он постучал костяшками пальцев по ступеньке. - Каждое утро выливает себе на голову чернилиицу, и ходит весь день с синими волосами. А Пьетро вообще не вылезает из смирительной рубашки. Когда он хулиганит, ему рукава завязывают за спиной, а когда ведет себя тихо - развязывают, и он так и ходит - с рукавами до полу.
  - Гы-ы-ы - простонал несчастный Холмс, открывая глаза.
  
  
   Глава 7. Первая версия Холмса
  22 апреля 188...
  
  Мы сидели в комнате Холмса. Холмс курил трубку, откинувшись в кресле с закрытыми глазами. Толстая мышь, которую мы назвали Шушерой, грызла сухарик. Собственно, из-за нее нам пришлось перебраться к Холмсу из гостиной, где на диване лежала миссис Хадсон с мокрым полотенцем на голове.
  - Интересно, Холмс, почему некоторые женщины так странно реагирую на мышей? - спросил я, рассматривая фотографии дегенератов на столе Холмса.
  Холмс не отвечал. Его можно было понять - бутылочка Клейна все-таки оказалась бракованной чернильницей.
  Одна из фотографий вызвала у меня определенные ассоциации. Я взял ее со стола и стал рассматривать с близкого расстояния. - Холмс! Так это же вы на фотографии! Сегодня под лестницей у вас было именно такое лицо, когда вы светили на него снизу фонарем!
  - Конечно, Ватсон - вяло отозвался гений криминалистики и приоткрыл глаза. - Давно могли бы догадаться. А все ваша невнимательность.
  Я взял другую фотографию, самую страшную - Черт возьми, и здесь тоже вы, только ракурс освещения немного другой.
  - Это Ирен Адлер.
  Холмс на лету подхватил выпавшую у меня фотографию, и некоторое время любовался ею - На всех остальных фотографиях тоже она. Какая женщина!
  - Ну, знаете, Холмс, это уж слишком. Даже в научных трудах Зигмунда Фрейда я не встречал ничего подобного.
  При упоминании имени молодого венского психолога Холмс разразился очередной отповедью - А я не встречал у него научных трудов, только уголовные и административные дела! Если бы герр Фрейд был англичанином, то он давно бы гремел кандалами на Андаманских островах. Изучив его диссертацию о репродуктивной системе угря, я предупредил Скотланд-Ярд, что выдача икры угря за икру осетра при помощи какого-то либидо приведет к усилению преступного мира. Но меня не послушали, над моим прогнозом посмеялись. А теперь адвокаты любое преступление объясняют этим дурацким либидо и скашивают сроки своим клиентам, выдавая классические мотивы преступлений за проявления скрытых комплексов, уходящих корнями в детство. На самом же деле в детство уходит только один корень преступных мотивов - недостаток розог. Пороли их мало! Но это не может являться смягчающим обстоятельством. Кстати, мой брат считает, что Фрейд тоже входит в секту Луденов.
  - Но зачем вам такие странные фотографии Ирен Адлер?
  Холмс поставил фотографию на место и снова закрыл глаза - Некоторые эксперты утверждают, что узнать лицо человека можно при любом рельефе затенения. Я провел серию опытов и доказал, что это полная чепуха. Вот вы меня узнали лишь после того, как увидели в таком же виде. А Ирен Адлер сама предложила свое участие в этом опыте, Ватсон, ей было это жутко интересно. Она лишена большинства стереотипов, присущих остальным женщинам. А как она смеялась, когда просматривала полученные снимки! - с грустью в голосе объяснил великий сыщик.
  - Ясно. Все-таки вы были в нее влюблены.
  - Нет, Ватсон. Я же прочел вам целую лекцию о природе любви, когда мы сидели в Гримпенской трясине, а вы прослушали.
  - А вам не кажется, что Гримпенская трясина была не совсем подходящим местом для подобных лекций? И вообще, ничего вы там не объясняли, только руками размахивали и оглашали окрестности своим крысиным смехом, который местные жители принимали за вой собаки Баскервиллей. Эта бедная сколиозная такса, обсыпанная мукой, сама, наверное, умирала от страха, слушая ваш смех. Вообще, я планирую написать об этом деле правду.
  - Не вздумайте! - Холмс даже вскочил. Но через мгновение на лице его возникла злорадная улыбка. - А впрочем, валяйте, пишите, но тогда уж пишите ВСЮ правду.
  - Что вы имеете в виду? - озадаченно спросил я.
  - А то, что у местных жителей в лице сэра Генри и вас, дорогой друг, была вредная привычка - бегать по ночам в изрядном подпитии по болоту и искать гнездо выпи. А в изрядном подпитии местные жители находились постоянно. Мне же было надо как-то удержать сэра Генри в замке, пока преступник не будет пойман. Вот я и использовал крысиный смех. Кстати, вы мне так и не объяснили, зачем вы искали выпь?
  Я смутился - мы хотели послушать, как она поет, а зачем - не помню.
  - Вот именно, Ватсон! И когда я объяснял вам суть отношений Степлтона и доброй половины мужского населения Гримпена с суфражисткой Лорой Лайнс, вы лыка не вязали, поэтому все прослушали. Ну что, будете писать правду об этом деле?
  - Нет. Так что там про любовь?
  - Помните похороны сэра Хьюго Блеквуда? Леди Гудгейт тогда произнесла речь над гробом о том, что бог - это любовь. Но это вранье, Ватсон. Если бог существует, то он не исчезнет даже тогда, когда все в него перестанут верить. А вот любовь держится исключительно на вере, причем на слепой и фанатичной. Мне же слепая вера чужда, я предпочитаю знать, а не верить. Поэтому чувство любви мне не знакомо. Ясно?
  - Ясно - сказал я и встал, чтобы размять ноги - А как же называется чувство, которое вы испытываете к Ирен Адлер?
  - У этого чувства нет названия, поскольку оно есть только у одного человека в мире - у Великого Сыщика-Констультанта, то есть у меня!
  - Меня всегда поражала ваша склонность к самовозвеличению, Холмс. Может, Великий Сыщик наконец-то займется делом Сфинкса?
  Холмс удивленно посмотрел на меня - А чем же я, по-вашему, занимаюсь? Дело уже почти раскрыто, осталось...
  - Я это слышу уже второй день, Холмс! Где же оно раскрыто, когда ничего нет? Когда идет расследование, я веду подробные ежедневные записи, стенографирую все как есть...
  - Помню, помню. Очень эффектно смотрелось, когда вы постучали по цилиндру распоясавшегося доктора Роялда со словами "Будьте добры, помедленнее, я записываю".
  - Я тогда был только в начале творческого пути. И речь сейчас не об этом. Так вот, вечером я делаю резюме, выжимку из дневных записей, руководствуясь вашими же словами: - "сыщик должен оперировать глаголами и существительными - он пришел, она сказала, он передал".
  - К чему вы все это мне рассказываете? - пожал плечами Холмс.
  - А вы послушайте резюме первого дня нашего расследования кражи Сфинкса - я достал свою записную книжку и начал декламировать, расхаживая по комнате:
  
  "Украден Сфинкс. Шерлок Холмс отказывается от участия в поисках. Он и инспектор Грегсон расследуют мнимое убийство в доме на Парк-Лейн, 25. Обнаружена непристойная надпись на потолке и куча мусора. Дохлая жирная мышь - главная улика. Инспектор Лестрейд Именем Королевы и посредством фокстерьера Тоби съедает мышь и прекращает расследование убийства. Все отправляются искать Сфинкса в угольных кучах, а Шерлок Холмс помимо этого копается в стогах сена".
  
  Холмс даже поперхнулся дымом - Что за бред, Ватсон! Какой уголь, какое сено?!
  - Те самые - отрезал я и продолжил:
  
  "Чтобы сэкономить один шиллинг на штрафах за надписи на потолке, бывший фальшивомонетчик Буратини нанимает за пятьдесят фунтов Шерлока Холмса и доктора Ватсона. После анализа некоторых моментов древнегреческой истории и распития ящика поддельного бренди, Скотланд-Ярд и Шерлок Холмс возобновляют расследование несуществующего убийства на Парк-Лейн, объединив его с делом о краже Сфинкса".
  
  - Я не понимаю, Ватсон, что вас больше беспокоит - перспектива неудачного завершения расследования или ваш будущий рассказ об этом деле?
  - И то, и другое.
  - Не вижу логики. Если дело будет раскрыто, а так оно и будет, вы напишете неплохой рассказ - сказал Холмс, почесывая Шушеру за ухом.
  - Но я вижу в этом деле один бред, Холмс! И если все резюме по этому делу будут представлять собой бред, то в сумме они не дадут ничего, кроме бреда.
  - Свойства целого не сводятся к сумме свойств его частей, Ватсон - бодрым тоном произнес Холмс и выпрямился в кресле - Есть куча улик и логических цепей, но они еще не связаны между собой, а потому вам все кажется бредовым.
  - Вообще-то я не вижу никакого обилия улик и цепей.
  - А я уже давно не удивляюсь этому. Вы, Ватсон, не способны увидеть связь надписи на потолке с дохлыми пчелами и жирными мышами.
  - Но вы же сами сказали, что пчелы не имеют отношения к нашему делу.
  - Они мертвы, а потому не имеют никакого отношения ни к чему. Но не забывайте, что вчера днем полиция не видела в доме пчел, ни живых, ни мертвых. Вчера вечером пчелы попали в дом еще живыми.
  - И к каким логическим выводам вы пришли из этого факта?
  - Некто решил заманить меня в пустующий дом на Парк-Лейн, кишащий злобными пчелами. Для начала он устроил так, чтобы в этот дом приехала бригада Скотланд-Ярда, которая вызовет меня. Таинственный Некто знал, что Скотланд-Ярд прибегает к моим услугам в самых затруднительных делах. А какое дело сложнее всего расследовать?
  - Кражу Сфинкса - уверенно ответил я.
  - Нет! Сложнее всего расследовать преступление, которого не было. Это был верный расчет! Банальное разбитое окно послужило толчком к расследованию несуществующего убийства. Так что Грегсон не мог не вызвать меня, а я не мог не приехать. Предвидя это, Некто заранее подбросил бутылочку Клейна, надеясь, что я не распознаю подделку. И мне действительно не сразу удалось определить, что она фальшивая...
  - Холмс, но это выяснилось совершенно случайно!
  - Случайностей не бывает. Так вот, Некто вполне резонно рассчитал, что после находки бутылочки Клейна я обязательно приду в этот дом в ближайшее время еще раз, один! Поэтому вечером он завез в дом огромное количество пчел и оставил новую запись. Вдумайтесь в ее смысл, Ватсон! Некто намекал на похоронный звон! Если бы не ночной заморозок, который ничто не предвещало, утром мы с вами попали бы в смертельную ловушку, выстроенную против меня!
  - Подождите, но при чем здесь мышь?
  - Подумайте, Ватсон, откуда в пустом доме могли взяться очень жирные мыши? Мышь - это вредитель, уничтожающий зерновые культуры и вообще любые продукты. Но в доме на Парк-Лейн нет зерновых культур. Возникает парадокс: вредить нечему, а вредители есть! Так вот, Некто знал о страхе Буратино перед крысами, и потому подбросил в дом нескольких откормленных мышей. Некто так же знал, что Буратино делает неправильные колбы, что Буратино, как и большинство прохожих, срезает путь в школу через парк дома на Парк-Лейн. И кто же этот Некто, Ватсон? - спросил Холмс, оценивающе глядя на меня.
  - Сам Буратино! - ехидно ответил я.
  - Браво, Ватсон!! - Холмс даже зааплодировал - Наконец-то вы подключили логическое мышление!
  - Вы что, Холмс, серьезно? - озадаченно спросил я.
  - А вы разве нет?
  - Это была ирония, Холмс. Вы же знаете, Буратино не умеет писать.
  - Во-первых, это не факт. Во-вторых, Буратино мог стать слепым и тупым орудием в руках своего отца - папы Карло. Во всяком случае, Буратино был не один. Я уверен, что он не мог сам сделать надпись на потолке, даже если умеет писать.
  - И почему?
  - Да потому, дорогой коллега, что он не дотянулся бы до потолка даже со стремянки. Я обратил внимание, что вы, с вашим ростом, не доставали до потолка головой. А Буратино гораздо ниже вас.
  Я возразил: - Но надпись можно было сделать и при помощи длинного факела. Она ведь выполнена копотью.
  - Копотью от свечи. Все ступени стремянки забрызганы стеарином, огарок я нашел в куче мусора. Это стандартная свеча, и писать с ее помощью мог только взрослый человек. Кстати, Ватсон, на перчатке, обнаруженной Грегсоном, есть следы стеарина.
  - Констебль Метью? Вы подозреваете и его?
  - Я сомневаюсь в его возможном соучастии в этом преступлении, Ватсон. Но проверить, конечно же, следует.
  - А как насчет секретаря Папы Карло - Гарри Поттера?
  - Он, вне всякого сомнения, относится к категории мошенников, которые вьются вокруг богатых иностранцев. Я обязательно попрошу Лестрейда заняться им. Но я не думаю, что этот кудесник имеет отношение к происшествию в доме на Парк-Лейн. Ему, как и Метью, было бы проще подкинуть в дом настоящих крыс, а не мышей, которых сначала нужно откормить. Следовательно, это сделал человек, боящийся крыс. А кто боится крыс? Семья Буратини!
  - Но зачем такие сложности? - возмутился я - Можно было бы просто разбить окно и убежать. И почему тогда Папа Карло сам сознался в проступке сына. И вообще, откуда вам известно, что Поттер и Метью не боятся крыс?
  Холмс раздраженно махнул рукой - Вашими "Зачем?" и "Почему?" можно развалить любую правильную версию. Может, вам в адвокаты податься? И вообще, если у вас возникло свое непротиворечивое видение картины преступления, так поделитесь со мной, коллега.
  - Мне кажется, что большая часть улик не имеет отношения к делу. Бракованная чернильница была запущена Буратино в мышь без всякого преступного умысла. Это произошло случайно.
  - Почему же мышей две, а не одна? - спросил Холмс.
  - Эти две мыши - родственницы, и обе страдают врожденным ожирением. Пчелы, по-моему, тоже не имеют отношения к преступлению.
  - Они просто прилетели на поминки умершей мыши - вкрадчиво дополнил Холмс.
  Я смутился - нет, конечно. Но их отношение к надписи на потолке кажется сомнительным.
  - Отлично, Ватсон. У вас получается следующая картина: - есть пузырек, не имеющий отношения к делу, пчелы, залетевшие в пустующий дом погреться и отдохнуть после тяжелого перелета с мест зимовки, и, наконец, случайно оказавшиеся на месте преступления две страдающие ожирением мыши-родственницы... кстати, Ватсон, по Шушере не скажешь, что она в трауре.
  Я пожал плечами - Вероятно, мышам не свойственна привязанность. Шушере чужды подобные эмоции, она - грубое и бесчувственное животное без полета.
  - Возможно. Но учтите - мы не имеем права отбрасывать собранные на месте преступления вещественные доказательства. Все улики должны соответствовать единой и не противоречивой картине преступления. Да, моя гипотеза выглядит не самым лучшим образом, и она обязательно будет пересматриваться по мере установления новых фактов. Но на данный момент она объединяет все факты, которыми мы располагаем.
  Но зачем Буратини убивать вас?
  - Например, из мести за какого-нибудь родственника или друга. А вдруг он являлся членом шайки профессора Мориарти?
  - По-моему, Папа Карло честный человек, хотя и бывший фальшивомонетчик и карманник, а Буратино - несчастный ребенок, обделенный судьбой.
  - Это ваше субъективное мнение, дорогой психолог. Я же считаю, что Буратино не выглядит несчастным, скорее наоборот. И в любом случае он является важным свидетелем. Так что запланированная операция по поимке автора надписей на потолке не отменяется.
  - Но у нас нет приманки, Холмс! На бутылочку Клейна, которая является бракованной чернильницей, никто не клюнет!
  - Обойдемся без бутылочки Клейна.
  - Но без нее у нас нет ни одного факта, указывающего на связь гипотетического преступления на Парк-Лейн и кражи Сфинкса! Только из-за необычной бутылочки Скотланд-Ярд согласился возобновить расследование!
  Ну и что? - Великий сыщик снова раскурил трубку и откинулся в кресле - Какая разница, раскроем мы одно преступление или два? Сейчас меня больше волнует другой вопрос: - откуда преступник узнал о моем увлечении пузырьками? Об этом знает очень узкий круг людей - вы, мой брат Майкрофт и миссис Хадсон.
  - А еще весь Скотланд-Ярд и коллекционеры пузырьков по всему миру.
  - Коллекционеры знают меня только под псевдонимом - Нат Пинкертон.
  - А еще есть те, кто читал мою повесть о расследовании кражи пирамиды Хеопса.
  - Но Ватсон, разве вы писали об этом деле? - встревожился Холмс.
  - Еще как писал.
  Холмс побледнел. - И вы написали про пузырьки?!
  - И про пузырьки, и про верлибры, и даже про крысиный смех. Повесть так и называется - "Этюд о крысином смехе". Что с вами, Холмс?
  Графин в комнате Холмса был пуст. Впрочем, даже если бы он был полон, я не рискнул бы прибегнуть к его услугам, поскольку там могло быть все, что угодно. Поэтому мне пришлось бежать за графином к себе.
  Влив через воронку в Холмса добрую пинту неразбавленного нашатыря, я начал его успокаивать - Не волнуйтесь, Холмс, никто из читателей не воспринял повесть всерьез. Во-первых, я взял псевдоним, точнее, сразу два, причем имя моего литературного агента, сэра Артура Конан-Дойля, в повести даже не упоминается.
  - Правда? - с надеждой в голосе спросил очнувшийся Холмс.
  Во-вторых, повесть вышла в сомнительном сборнике "Пасквили на великого детектива Шерлока Холмса". Это два тома произведений самых разных авторов со всех концов света ... Да что сегодня с вами? - Мне пришлось влить еще одну пинту. - И в-третьих, сборник вышел в России, больше нигде.
  - А, ну это еще терпимо - слабым голосом проскрипел Холмс - Но вы должны написать опровержение.
  - Напишу, если вы докажете, что бред - это не бред.
  - Конечно докажу, можете не сомневаться!
  - Не могу.
  - Напрасно, Ватсон. Помните отправленное вами из Гримпена письмо, где вы рассказывали мне о своем посещении дома Степлтонов? Вы написали о своих подозрениях, возникших, когда Степолтон по пути в Меррипит-Хауз поймал какую-то моль.
  - Бабочку Циклопидис.
  - Да. Степлтон, по вашим словам, был очень возбужден. Он заявил, что это - неизвестный науке вид рода Циклопидис, а потом всю дорогу рассказывал вам о ее образе жизни. Вам это показалось странным: - если бабочка неизвестна науке, то откуда Степлтон так много о ней знает?
  - Мне это и сейчас кажется странным.
  - Вот именно, дорогой коллега, вот именно! И вы решили, что Степлтон обманщик. На самом деле ничего странного в его поведении не было. Это был новый для науки вид хорошо известного рода. А у всех представителей одного рода должны быть какие-то общие признаки. Вот о них вам и рассказал Степлтон. В этом суть дедуктивного метода.
  - При чем здесь дедуктивный метод? - удивился я.
  - Общая Теория Преступлений представляет собой подобие системы живых организмов, разветвленное древо классов, отрядов, семейств, родов и видов преступлений. Оказавшись на месте преступления, я ищу улики, позволяющие отнести данное преступление к определенному классу. После этого мне остается вспомнить все детали, характерные для данного класса. И среди этих деталей часто оказываются такие, которым не соответствует ни одна из найденных на месте преступления улик. И когда я рассказываю об этих деталях, вы произносите свое знаменитое "Но черт побери, как?", а Лестрейд саркастически смеется.
  Я рассердился - Но черт побери, почему вы не рассказывали мне об этом раньше?
  - А вы что, школяр-двоечник? Разве медикам не преподают основы систематики растений?
  Я растерялся. Действительно, нам все это объясняли на лекциях. Я до сих пор помню, что у представителей класса двудольных жилки на листьях ветвятся, а корневая система стержневая. Поэтому, встретив незнакомое растение с разветвленными жилками, я делаю вывод, что оно двудольное. Следовательно, оно имеет стержневой, а не метельчатый корень. И мне не надо выкапывать растение, чтобы убедиться в этом. Правда, бывают исключения - например, Вороний Глаз...
  - А как же Вороний Глаз, Холмс?
  - Какой еще глаз? Вы опять витаете в облаках!
  - Я имею в виду исключения из правил.
  - А-а... Вот тут вы попали в точку. Самое сложное - это разделить преступления на семейства и классы так, чтобы свести к минимуму исключения и ошибки. Общая Теория Преступлений не может возникнуть из воздуха, она создается индуктивным путем. Поэтому она несовершенна, что подтверждает наша неудача с делом о собаке Баскервилей.
  - Вы хотите сказать, что ваша Теория дала сбой? Но ведь дело было раскрыто.
  - Да, но оно было раскрыто индуктивным путем. Понимаете, Ватсон, преступление Степлтона не подходило ни под одну из категорий преступлений, существовавших на тот момент в системе моей Теории. Исходя из Теории, я вполне справедливо полагал, что убийство сэра Чарльза, а также подготовка покушения на вашего собутыльника сэра Генри...
  Я даже подскочил от возмущения - Не скромничайте, дорогой Холмс - нашего собутыльника, на-ше-го!
  Холмс в ответ раздраженно махнул рукой - Даже не спорьте. У меня это был лишь эпизод, а у вас, Ватсон - система. Так вот, я полагал, что главным преступником является один из претендентов на наследство, то есть кто-то из рода Баскервилей.
  - Но так оно и оказалось!
  - Так, да не совсем. Теория гласила, что организатор убийства сэра Чарльза, его наследник, находится очень далеко от Девоншира. Скорее всего, за границей, на глазах у множества людей, способных обеспечить его алиби. А на болотах орудует его сообщник, исполнитель.
  - Вы что, подозревали сэра Генри в организации убийства сэра Чарльза?
  - А кого же еще? Теория указывала на него. Сэр Генри считался последним из рода Баскервилей, а покушение на себя он мог инсценировать, чтобы отвести подозрения. Что касается Степлтона, то моя Теория позволяла подозревать его и остальных знакомых сэра Чарльза только как исполнителей. И я был несказанно удивлен, когда узнал, что Степлтон тоже Баскервиль. Получилась абсурдная картина: - предъявив права на наследство после гибели сэра Генри, Степлтон неминуемо стал бы главным подозреваемым.
  - Это, конечно, выглядело бы очень подозрительно, но где доказательства? Презумпцию невиновности еще никто не отменял. Вы забываете об отсутствии состава преступления. Степлтон собирался инсценировать несчастный случай: - сэр Генри падает со скалы, и ломает себе шею. И в случае с гибелью сэра Чарльза следов насильственной смерти не было, сэр Чарльз скончался от остановки сердца. Вердикт суда ...
  Холмс протестующе поднял руку - суда присяжных, Ватсон! Суд присяжных обычно состоит из юридически неграмотных людей. Поставьте себя на их место - один за другим гибнут два представителя рода Баскервилей, а человек, наследующий их состояние, и, следовательно, кровно заинтересованный в их гибели, живет в непосредственной близости от Баскервиль-Холла, да еще под вымышленной фамилией. Ни один присяжный не поверил бы, что все это - лишь случайные совпадения. Суд присяжных принимает решение не умом, но чувствами. И Степлтон не мог этого не знать, как не мог не знать и человека, который подаст на него в суд - местный сутяга, мистер Френкленд.
  - Помню, помню. Он судился с доктором Мортимером из-за того, что тот разрыл могилу доисторического человека без согласия родственников погребенного.
  - Так вот, моя Теория исключала Степлтона, поскольку между ним и наследством лежала непреодолимая пропасть, через которую нельзя протянуть логическую цепь. Оставаясь Степлтоном, он не мог претендовать на наследство, а признав себя Баскервилем, он превратился бы в подсудимого, и вместо наследства получил бы пожизненную каторгу. Это дилемма, Ватсон. Тем не менее, Степлтон, весьма неглупый человек, решился на бессмысленное преступление. Я долго размышлял над этим, дорогой коллега, и пришел к выводу, что столкнулся с ранее не известным классом преступлений. Такие бессмысленные преступления я назвал "крысиными".
  - Почему крысиными?
  - Потом объясню. Крысиных преступлений становится все больше и больше. Теперь-то моя Теория их учитывает, и я могу их раскрывать с помощью дедуктивного метода. Но сколько еще есть преступлений, которые пока не предусмотрены Общей Теорией Преступлений.
  - Я понял. Вы хотите сказать, что кража пирамиды и Сфинкса являются новым видом преступлений, не предусмотренным вашей Теорией. Я предлагаю назвать их Масштабными Кражами Памятников Архитектуры.
  - Не надо путать естественную и искуственную классификации, Ватсон. И вообще, в краже гигантстких памятников архитектуры нет ничего нового. Разве вы забыли про Виктора Люстига?
  - Это тип, который сдал Эйфелеву башню в пункт приема металла, выдав себя за заместителя главы Министерства почты и телеграфа. Кажется, Люстиг смылся в Америку с чемоданом денег.
  - Да. Классический случай. Но вот дальше началось то, что я классифицирую как крысиное преступление. Когда деньги закончились, Люстиг вернулся во Францию и снова понес сдавать Эйфелеву башню во вторчермет! А это уже было глупо. Разумеется, во время получения денег его схватили. Он пытался доказать в суде, что башню ему подбросили на карман полицейские при задержании, но ему не поверили. Спрашивется, на что он рассчитывал? И на что рассчитывали американские мошенники, пытавшиеся повторно сбагрить японским туристам Манхеттенский мост? Такие аферы можно провернуть с успехом только один раз.
  - А если кража Пирамиды и Сфинкса тоже является крысиным преступлением?
  - Не исключено. Но это - не факт. Просто поймите, что при невозможности использования Общей Теории Преступлений расследование ведется индуктивным путем, методом проб и ошибок. Мне приходится идти по следу преступника. Он направо - и я направо, он петляет - и я петляю.
  - Мориарти - с обрыва, Степлтон - в омут, а вы что же? Сбились со следа?
  - Оставьте ваши шуточки при себе, и запомните простую истину: если преступление было глупым, то и расследование выглядит глупо.
  - Но что же мешает вам применить Общую Теорию Преступлений в нашем расследовании?
  - Я не могу классифицировать кражу пирамиды и Сфинкса. Я не знаю, какую ценность для похитителя они представляют.
  Я мысленно потер руки, чувствуя, что поймал Холмса на слове - Ага, значит, мотивы преступления все же имеют для вас первостепенное значение?
  - Второстепенное. Чтобы установить мотив преступления, нужно сначала определить ценность вещи, на которую покусился преступник. Когда крадут деньги, драгоценности или Эйфелеву башню, с этим проблем не возникает. Их ценность мне известна. Когда произошло убийство, я сразу же начинаю искать мотив, поскольку знаю цену человеческой жизни.
  - Честно говоря, я ничего не понял.
  - Помните, премьер-министр извивался как уж на сковородке, не желая говорить о содержании пропавшего письма? Он начитался ваших россказней и тоже думал, что я начну с поиска мотивов. Но письмо могли похитить по самым разным мотивам, в том числе и диаметрально противоположным. Некто, скажем, "А", мог его украсть, чтобы исключить возможность его огласки. Другой, "Б", наоборот, мог похитить письмо именно с целью его оглашения, чтобы раздуть международный скандал. Наконец, "В" мог украсть письмо для последующего шантажа. И только узнав содержание письма, его ценность, я смог определить истинный мотив. Характер письма был таков, что о нем могли знать только "А" и "Б". Но "А" как раз и хранил это письмо, прятал его в своей шкатулке, дома, откуда его выкрали. Остается "Б". То есть, письмо украли именно для разглашения. Понимаете?
  - Но ценность пирамиды Хеопса и Сфинкса известны. - Я немного подумал, и добавил - Антиквариат.
  - Блестящая идея! Подкиньте ее Лестрейду - заявил Холмс язвительным тоном - Для древних египтян пирамиды не были антиквариатом. Строители пирамид были озабоченны единственно сохранностью их содержимого. Они соорудили в них ложные тоннели, оставили смертельные ловушки и замуровали все входы. Они сделали все, чтобы спасти пирамиды от разграбления. Но строители не задумывались о предотвращении кражи самих пирамид, они АБСОЛЮТНО ничего не сделали, чтобы защитить сами пирамиды и Сфинкса от уноса! Какой же это антиквариат, если за его сохранность не беспокоятся?
  - А может быть...
   - Хватит гадать на кофейной гуще, Ватсон. - Холмс встал с кресла и схватил свой плащ. - Нам пора ехать в Скотланд-Ярд, вернуть Грегсону улику ?1. Это хороший повод порыться в бумагах профессора Мориарти, которые хранятся в архиве Скотланд-Ярда. Вдруг там упоминается Буратини?
  - Но позвольте, Холмс, Грегсон не возьмет Шушеру! Де-юре и де-факто не сходятся.
  - Не сходятся лишь по одному малозначительному пункту, Ватсон.
  - Ничего себе малозначительный пункт! В описи улик указана "мышь дохлая", а мы предъявим им живую!
  - Это пустяки. Решить эту проблему очень просто, если воспользоваться оружием врага, - сказал Холмс, надевая каскетку - Я имею ввиду врага, воображаемого моим братом, конечно.
  - Вы что, собираетесь ее убить? Я против!
  - Никто не собирается убивать такую замечательную мышь. Я бы ее даже оставил себе, но миссис Хадсон не позволит.
  - А зачем нам оружие врага?
  - Наше оружие - это логика. Но в данном случае логика требует либо убить мышь, либо переделать опись вещественных доказательств так, чтобы статус улики ?1 де-факто совпал с ее статусом де-юре. Первый вариант бесчеловечен, а второй противозаконен.
  - А как на счет третьего варианта? Если честно признаться, что настоящая улика ?1 была нечаянно съедена во время экспертизы, то ...
  - То что? - Холмс усмехнулся, сажая мышь в саквояж - Третий вариант глуп. Тоби с Лестрейдом не несут ответственности за сохранность вещественных доказательств, поэтому накажут Грегсона, хотя он тут не при чем. Так что логика не предусматривает третьего варианта. Это правило так и называется - "формально-логический принцип исключенного третьего". ИЛИ-ИЛИ, третьего не дано.
  - А в чем заключается оружие воображаемого врага?
  - Лудены, по словам моего брата, отказались от формальной логики в пользу диалектики. Вы слышали о диалектике, Ватсон? - спросил Холмс, заряжая револьвер.
  - Ну-у, какое-то единство и борьба, верхи и низы. Верхи ничего не могут, а низы ничего не хотят. В результате возникает единство - все воруют и никто не работает.
  Холмс удивленно посмотрел на меня - а где же борьба?
  Есть еще прослойка между верхами и низами, которая не ворует. Вот с ней и борются как верхи, так и низы.
  Великий сыщик поморщился - И откуда вы набрались этого леволиберального бреда, Ватсон? Вершки, корешки... Я говорю вам про диалектику Луденов, которая называется диалектикой Платона. Эта диалектика заменяет ИЛИ-ИЛИ на И-И.
  - Как это?
  - Согласно логике, Сократ может быть ИЛИ жив, ИЛИ мертв. А Диалектика Платона утверждает, что Сократ может быть И жив, И мертв одновременно.
  - Сократ мертв.
  - И слава богу. Ватсон, не надо все воспринимать буквально. Я просто привел классический пример рассуждения, по-разному интерпретируемый логикой и диалектикой. В этом примере вместо Сократа мог быть то угодно, хотя бы и вы.
  - Еще чего не хватало! Я еще пока жив.
  - Вы издеваетесь, Ватсон?
  - Да. Но это же чепуха, Холмс! Человек не может быть одновременно жив и мертв.
  - Не торопитесь с выводами, Ватсон. Диалектика требует, чтобы противоречие было снято, то есть скрыто. В диалектике понятия "Снять" и "Скрыть" являются синонимами.
  - И как снимается противоречие?
  - Чаще всего оно прикрывается ширмой веры. Вы должны верить, что Сократ может быть жив и мертв одновременно. Все религии мира держатся на этом. Как говорили древние: - Credo quia absurdum est, что означает "Если дурак, поверишь и так".
  - Вы серьезно? Да Грегсон ни за что не поверит, будто мышь...
  - Дорогой коллега, для убеждения скептиков противоречия можно скрывать и другими способами. Посмотрите сюда, - с этими словами Холмс добавил еще одну пулю в изрешеченную монограммами королевы стену. - Есть документ, где сказано, что данное помещение передано ответственному съемщику, то есть мне, в идеальном состоянии, после капитального ремонта. Возникает противоречие - де-юре никаких дыр в стене нет, а де-факто они есть! Если следовать формальной логике, то я должен либо подделать документ, либо заштукатурить стену. Но первый вариант противозаконен, а второй - бесчеловечен.
  - По-моему, второй вариант как раз человечен.
  - Он бесчеловечен по отношению ко мне, Ватсон. А диалектика Платона предлагает скрыть противоречие между де-юре и де-факто, повесив на стену ваш ковер - И Холмс закатился своим неподражаемым смехом так, что повалились фотографии на столе.
  - Я уже сто раз говорил, Холмс, что не дам вам ковер! - процедил я - Я его лучше отправлю обратно в Кабул.
  - Будет вам, Ватсон, испачкали свое новое пальто и казенный плащ, а теперь срываете свое раздражение на мне! А по какому адресу в Кабуле вы его отправите - "на рынок дедушке с чалмой"? - и гения криминалистики окатила вторая волна безудержного смеха.
  Меня вдруг озарило - Холмс, так Степлтон тоже использовал диалектику! Он тоже собирался прикрыть пропасть между собой и наследством каким-нибудь...
  - Не собирался, в том то все дело. Преступники-крысы считают, что окружающие сами обязаны закрывать глаза на их деяния. Они верят в свою непогрешимость, безнаказанность. А когда противоречие скрывается такой верой, это уже не просто диалектика Платона, это самая настоящая средневековая схоластика.
  - Глупость какая-то. Ну хорошо, а как мы применим диалектику к улике ?1?
  - Элементарно, Ватсон! Данное противоречие снимается точно так же, как и в случае со стеной - мы его прикроем медицинским актом, согласно которому улика ?1 была выведена из состояния клинической смерти в ходе реанимационных мероприятий. Искусственное дыхание, прямой массаж сердца, ну в общем вам лучше знать, Ватсон. Вот вам бумага, перо - пишите. Медицинская печать у вас с собой? Отлично. И поторопитесь, Грегсон ждет.
  
  
   Заместитель начальника отдела расследования преступлений Скотланд-Ярда, старший инспектор Тобиас Грегсон.
  22 апреля 188...
  
  Грегсон углубился в том туристического справочника, посвященного Германии. То, что он вычитал там, всколыхнуло его страхи, вызванные сказкой о крысолове. Оказывается, она имеет историческую подоплеку! В летописи города Гаммельна есть запись:
  - "В 1284 году, в день Иоанна и Павла, что было в 26-й день месяца июня, одетый в пестрые покровы флейтист вывел из города сто и тридцать рожденных в Гамельне детей на Коплен, близ Кальварии, где они и пропали".
  Впрочем, даже эти скудные исторические факты несли в себе следы противоречий. Гресону показалось подозрительным, что соответствующая запись в летописи Гаммельна появилась почти через сто лет после исхода детей. Примерно в это же время в гамельнском соборе появился витраж, посвященный событиям 1284 года. Сам витраж не сохранился, но остался его рисунок. Внимательно рассмотрев репродукцию, приведенную в туристическом справочнике, Грегсон пришел к выводу, что создатель витража был типичным халтурщиком. Художник напрочь забыл про девочек: - на витраже были изображены только молящиеся мальчики в монашеском одеянии.
  Инспектор, читая дочери сказки, давно заметил, что многие иллюстрации кочуют из одной книги в другую, незначительно меняясь в зависимости от сюжета: - то Робин Гуд превращался в Храброго Портного, лишившись пера из шляпы и сменив лук на ножницы, то головной убор Красной Шапочки вдруг линял, и та становилась Золушкой...
  Создатели витражей тоже предпочитали ограничиваться стандартным набором трафаретов, и Гаммельнский халтурщик не был исключением - его витраж очень уж напоминал известные творения других халтурщиков, посвященные Вифлеемским младенцам. Согласно христианской легенде, младенцы были младше двух лет, а на иконах их часто изображают в виде подростков. Гамельнский "мастер" взял один из стандартных трафаретов на тему избиения младенцев, убрал нимбы и втиснул между отроками непропорционально высокого флейтиста в шутовском наряде, грубо нарушив законы перспективы.
  Грегсон отложил справочник и углубился в изучение самой легенды, записанной братьями Гримм во время своей этнографической экспедиции по окрестностям Ганновера. Время от времени он отодвигал "Немецкие легенды" и принимался просматривать сборник сказок братьев Гримм. Там была приведена сказка "Пестрый дудочник", составленная братьями Гримм уже по мотивам легенды.
  Первое, что с облегчением отметил Грегсон: - сказка, которую он прочитал дочери, оказалась далека от изначальной легенды. Никакого города детей, куда так рвалась Джинни, братья Гримм не упоминали. О дальнейшей судьбе детей в легенде ничего не говорилось. В сказке и легенде братьев Гримм ничего не говорилось и о попытках завести в Гаммельн кошек. Было сказано только, что кошек в городе не было. И это обстоятельство, хотя оно и не было отображено в летописи, очень походило на правду. У немцев слово "ересь" являлось производным от слова "кошка". Более того, в эпидемии бубонной чумы, косившей население Европы в Средние века, церковь официально обвинила именно кошек, а не крыс [5]. Между голодом, вызванным крысами, и черной смертью, якобы приносимой кошками, средневековые люди выбирали голод. Но в схоластике нет "ИЛИ-ИЛИ". Изгнав кошек, жители средневековых городов получили "И" голод, "И" чуму. Тем не менее, они ни за что бы не решились завозить в город кошек.
  Грегсон взял книгу Проспера Мериме, где, по утверждению мисс Дианы, был приведен другой вариант легенды. Грегсона это удивило: - он не читал "Хронику царствования Карла IX", но знал, что она посвящена событиям Варфоломеевской ночи. Какое отношение к этой резне имеет легенда о крысолове?
  Открыв книгу на заложенной библиотекарем странице, Грегсон обнаружил искомую легенду. И к нему вернулось тягостное состояние, которое улетучилось по прочтении легенды братьев Гримм. В легенде Мериме был и город, построенный детьми где-то в горах, и завоз котов. Впрочем, эта легенда противоречила скудным историческим фактам. Если верить "Хронике...", крысолов увел детей из Гаммельна где-то в начале шестнадцатого века! Абсурдно выглядело и утверждение, что кошек в Гаммельн завезли на барже из Бремена. Ближний свет, да еще против течения! Гораздо проще и ближе было доставить котов из Ганновера. Получается, что Мериме тоже сделал свою сказку про курочку Рябу, взяв всего понемногу из разных источников.
  От всей этой путаницы у Грегсона голова пошла кругом. Ему приходилось на практике сталкиваться с ситуациями, когда свидетели одного и того же события дают противоречивые показания. В университете будущим юристам это объясняли особенностью человеческого восприятия, - дескать, каждый видит то, что ожидает увидеть. Но профессор Джефферсон не разделял эту точку зрения. Однажды в самом начале одного из семинаров он предложил группе студентов составить опись предметов, лежащих на его столе. Предметов было много - на столе профессора всегда царил хаос. Тем не менее, сравнение описей, составленных студентами, показало их полную идентичность, не считая, разумеется, порядка следования предметов.
  Затем профессор небрежно смахнул весь "творческий беспорядок" в коробку, и начал занятие. А в конце семинара он предложил тем же студентам составить повторную опись, но уже по памяти.
  В результате выяснилось, что большинство "свидетелей" не могло вспомнить и половины предметов, ранее лежавших на столе. Но самое главное, в новых "свидетельских показаниях" обнаружились серьезные расхождения. Например, в половине "показаний" отсутствовала линейка. А несколько "свидетелей", включая Грегсона, почему-то вспомнили штопор, которого на столе не было (этим уникумам профессор пообещал устроить "Варфоломеевскую ночь" на зачете).
  С этого семинара Грегсон вынес важный урок: расхождения в свидетельских показаниях обычно связаны с особенностями человеческой памяти, а не восприятия. И потому ему показалось странным наличие столь серьезных расхождений легенд, изложенных Мериме и братьями Гримм - они ведь описывали гаммельнские события не по своей памяти, а на основе этнографических изысканий, проводившихся в одних и тех же местах.
  Конечно, легенды - это больше художественные, чем исторические произведения. Но художественные описания одних и тех же событий обычно расходятся только относительно вымышленных деталей сюжета. Можно написать совершенно разные повести на тему битвы под Ватерлоо, но указывать в них разные даты этого исторического события или менять фамилии исторических персонажей...
  В прочитанных текстах Грегсона смутил еще один момент. В легенде, записанной братьями Гримм, крысолов потребовал у властей Гаммельна тысячу талеров за свою работу. Но Грегсону, как бывшему нумизмату (сейчас на это занятие у него просто не было средств), было хорошо известно, что первые талеры начали чеканить только в начале шестнадцатого века. И братья Гримм исправили эту ошибку - в тексте сказки "О пестром крысолове" талеры были заменены на флорины, имевшие хождение уже в тринадцатом веке. А Проспер Мериме пошел еще дальше, и произвел перерасчет. Талер - это серебряная монета, стоимость которой значительно ниже, чем у золотого флорина. И в тексте легенды из "Хроники..." вместо тысячи талеров указывается сто дукатов (Мериме, как и многие люди, далекие от нумизматики, ошибочно считал дукат и флорин разными названиями одной и той же монеты).
  Это, на первый взгляд, незначительное обстоятельство указывало, что и братья Гримм, и Мериме провели обработку первоначальной легенды, они пытались ее очистить от шелухи ложных подробностей, которыми все легенды обрастают со временем. - "Но почему тогда братья Гримм и Мериме не разделили легенду на составные части?" - подумал Грегсон.
  Братья Гримм были специалистами в области этнографии и лингвистики, Проспер Мериме был историком, и все они имели юридическое образование. Тем не менее, скрупулезно исправляя мелкие расхождения легенды с историческими фактами, они по непонятным причинам оставили главное расхождение легенды с историей Гаммлена: - согласно летописи, никаких крыс в 1284 году не было, опустошительному нашествию этих грызунов город подвергся через сто лет после исхода детей!
  Прочитав биографии авторов, Грегсон успокоился и мысленно сплюнул. Оказывается, братья Гримм, приехав в очередную деревню за легендами и тостами, сразу же направлялись в трактир, где старший брат, Якоб, начинал угощать выпивкой тамошних завсегдатаев (если быть более точным, он напивался вдрызг вместе с ними). Младший же брат, Вильям, не пил, и записывал рассказы пьяных крестьян. По возвращению в город братья выбрасывали из рассказов все непристойности, а затем сглаживали стиль. Но сглаживать стиль рассказов пьяных крестьян после выбрасывания из них непристойностей - это все равно, что расчесывать лысину. Так что братьям Гримм фактически приходилось сочинять немецкие народные легенды.
  Но в этом отношении братья Гримм значительно уступали Просперу Мериме. Оказывается, рассматривая потолок, Мериме выдумал легенды балканских народов, причем сделал это настолько реалистично, что на его подделку под названием "Гузла" клюнули многие. Перевод "Гузлы" был включен в двухтомник славянских песен, вышедший в Германии, и даже славянин Пушкин, осуществивший перевод нескольких вещей из "Гузлы" не заметил подделки. Вот как описывал сам Мериме процесс написания им легенд балканских народов:
  
   "Оставался только денежный вопрос!... Размышляя о способах, которыми его можно было разрешить, мы нападали на мысль заранее описать наше путешествие, продать свой труд повыгоднее и с помощью вырученных денег убедиться, насколько верны были наши описания... Я выучил пять-шесть славянских слов и в течение каких-нибудь двух недель написал все свои баллады. Сборник был тайком отпечатан в Страсбурге... Тайна тщательно сохранялась...".
  
  Теперь у Грегсона сформировалось четкое представление относительно причин противоречий, содержащихся в прочитанных им текстах. И его последние сомнения улетучились после того, как он просмотрел последний абзац легенды из "Хроники..." Мериме. Там утверждалось, что фон Фалькенштейн разграбил Гаммельн ровно через шестьдесят лет после исчезновения детей.
  Грегсон не очень хорошо знал Новую Историю, но события, произошедшие меньше двадцати лет назад в Ганноверском Королевстве, вызвали такую бурю возмущения среди жителей Британии, что до сих пор остаются на слуху. А оппозиционно настроенные газеты с неустанным рвением регулярно пускают шпильки в британские власти упоминанием об их неблаговидном поступке.
   Произошло вот что: в 1866 году прусские войска под предводительством барона Фогеля фон Фалькенштейна вторглись на территорию Ганноверского королевства. Малочисленный ганноверский гарнизон принял бой, вполне обоснованно надеясь на помощь Великобритании, надеясь, что королева Виктория не позволит захватить свою родину. Но помощь так и не пришла.
  Захваченные города всегда отдавались победителям на разграбление. Раньше этот грабеж носил чисто уголовный характер, но со временем эта процедура была модернизирована. В наш цивилизованный девятнадцатый век военачальника-победителя назначают на очень короткий срок временным губернатором захваченных земель, и он осуществляет грабеж уже на законных основаниях. Затем его заменяют настоящим губернатором, из местных жителей. Так произошло и здесь: фон Фалькенштейна назначили губернатором ганноверских земель, и в этой должности он целых два месяца грабил города Ганноверского королевства, включая и город-спутник Ганновера, Гаммельн.
  До этого Гаммельн выделялся из всех городов Европы тем, что за всю свою историю он не разу не подвергался разграблению, благодаря гибкой политике своих властей. Даже Наполеон не грабил этот город, ограничившись лишь разрушением крепостной стены (что впоследствии благоприятно сказалось для Гаммельна, позволив ему расшириться). Но Фогель фон Фолькенштейн в 1866 году развеял миф о неуязвимости Гаммельна.
  - "Ну и заврался же этот лягушатник Мериме!" - усмехнулся про себя инспектор. - "Получается, что детей увели из города в 1806 году, во время войны с Наполеоном!".
  Еще больше Грегсона развеселила сноска, стоящая у фамилии Фалькенштейн: - "Вымышленный персонаж. Прим. ред.". - "Хорошая компания подобралась! Власти Гаммельна, ведущие летопись с отставанием на сто лет; гаммельнский художник-халтурщик, содравший чужой сюжет о Вифлиемских младенцах; братья Гримм, сочиняющие легенды за крестьян; мистификатор Проспер Мериме, запутавшийся в пространстве и времени; и, наконец, невежественный редактор "Хроники...", считающий вымышленным персонажем прусского генерала Фогеля фон Фалькенштейна!".
  Итак, легенды о крысолове практически не связаны с реальными событиями, и являются плодами воображения их авторов. Следовательно, не было никакого детского города, о котором рассказал слепой бродяга из сказки. Джинни, конечно же, расстроится, но в жизни чудес не бывает...
  Грегсон с облегчением закрыл "Хронику..." и ... замер. На обложке книги была вытиснено: "Париж-Лондон, 1850 г.".
  - Черт подери! - непроизвольно вырвалось у Грегсона. Он принялся лихорадочно листать предисловие книги, и быстро обнаружил интересующий его текст, согласно которому "Хроника..." была написана еще в 1829 году. - Но этого не может быть! - прошептал потрясенный Грегсон.
  Грегсон не верил в мистику, поэтому вынужден был заключить, что упоминание про Фалькенштейна в "Хронике...", написанной в 1829 году, является фантастическим совпадением. Впрочем, как инспектор Скотланд-Ярда, он не верил в такие совпадения. Да еще этот витраж с отроками. В "Хронике..." указано, что из города увели только мальчиков-подростков. Про девочек там не говорится... Грегсон снова перевел взор на репродукцию витража в туристическом справочнике. Чертовщина какая-то! Может, Мериме сочинил свою легенду как раз на основе халтурного витража? Но в "Хронике..." описан совсем другой рисунок витража - высокий черный человек играет на флейте, а за ним бегут ребятишки.
  Опять черный человек. И в сказке, которую он читал дочке, было сказано, что крысолов "Лицом тёмен, словно хорошенько прокоптили его над огнём".
   Вся прочитанная информация упорно не желала складываться в непротиворечивую картину. Инспектор закрыл глаза, и принялся тереть виски.
  - Вам плохо? - участливо спросила библиотекарь, бесшумно возникшая возле столика Грегсона.
  - Нет, мисс Диана - сконфузился инспектор - просто я не выспался.
  - Позвольте, я вам помогу - мисс Диана положила на лоб Грегсона ладонь. Грегсона как молния пробила - его голова стала ясной, а сонливость исчезла без следа.
  - Спасибо, мисс Диана - севшим голосом поблагодарил инспектор.
  - Я принесла вам "Фантомаса" - девушка положила на столик две книги.
  - А разве он в двух томах?
  - Нет. Вторая книжка - для вашей дочери. "Гулливер в стране лилипутов" Свифта - улыбнулась мисс Диана и добавила: - Мне показалось, что вас что-то смутило в прочитанном. Может, я смогу вам помочь?
  Грегсон покачал головой - Боюсь, что не сможете. Вся эта история про крысолова - сплошная каша, абсурдное ассорти из противоречий.
  - Неужели? - девушка придвинула стул от впереди стоящего столика, и села напротив Грегсона - а мне так не показалось.
  Грегсон посмотрел ей в глаза и вздрогнул - взгляд у мисс Дианы был таким же, как и у его дочери, только в нем не было теплоты. Взгляд врача, брезгливо-внимательно рассматривающего нарыв на пальце пациента... Кроме того, глаза у девушки еще и светились слабым изумрудным цветом. Это зрелище было настолько завораживающим, что Грегсон не смог отвести взор. И там, в холодной зеленой глубине, он отчетливо разглядел знакомую сцену, которая снилась ему прошлой ночью. Знакомую, да не совсем...
  
  Рисунок мостовой резко изменился - грубые булыжники исчезли, и вместо них появилась ровная брусчатка. Ведомая старой клячей расхлябанная крестьянская телега, со скрипом выворачивающая из-под каменной арки, вдруг превратилась в не менее расхлябанную тележку с большой бочкой, покрытой натеками креозота.
  Ввслед ушедшим далеко вперед детишкам, прямо по мостовой, бежит маленькая девочка - розовое платье раздувает ветер, одна нога не обута, второй башмачок зажат в руке. Грегсон видит девочку только со спины, но что-то подсказывает ему, что это не Марта, дочь бургомистра. Похоже, это...
  Девочка остановилась и уселась прямо на крышку канализационного люка, по периметру которой идет рельефная надпись: "Лондон, 1874". Она сидит спиной к Грегсону и торопливо, срывающимися пальцами натягивает на ногу второй башмачок, проклиная глупую кошку. Ворчание девочки кажется таким знакомым!
  А девочка не обращает внимания на пролетающие мимо кэбы, на чуть не сбивший ее новенький омнибус, запряженный четверкой упитанных лошадей. К девочке с перекрестка бежит констебль, лавируя между кэбами и каретами. Он грозно кричит что-то возницам пролетающих мимо колясок, грозит им кулаком, дует в свисток. Но девочка, похоже, не слышит криков и пронзительных трелей полицейского свистка. Для нее шум города исчез, растворился в зовущих звуках флейты крысолова.
   Полисмен не может подойти к ней, какая-то сила удерживает его на расстоянии. А вот Грегсон подбежал к девочке вплотную и уже протянул руки, чтобы поднять ее. В этот момент девочка встала, отряхнула платье и обернулась. Глаза Джинни горели изумрудным светом, как и у мисс Дианы, и то, что прочитал в них Грегсон, заставило его отпрянуть:
  - "Я же говорила, что у меня нет будущего. Прощай".
  
  Грегсон с большим трудом вырвался из зеленой паутины и уставился в стол невидящим взглядом - Это всего лишь сказка - процедил он, обращаясь скорее к себе, чем к библиотекарю - дурацкая, глупая байка, рассказанная пьяными крестьянами в деревенском кабаке.
  - Легенду об ушедших из Гаммельна детях рассказала совершенно трезвая двенадцатилетняя девочка. Братья Гримм записали свои первые сказки в Касселе. Дочь местного аптекаря, Генриетта, знала огромное количество сказок и легенд от своей матери, а та, в свою очередь, запомнила множество приданий от своей мамы, то есть от бабушки Генриетты. Этот эпизод обыграл Мериме - историю про крысолова в "Хронике..." рассказывает молодая девушка, которая слышала ее от своей бабушки. Так вот, Генриетта гуляла по саду со своим будущим мужем, Вильямом Гримм, и рассказывала ему местные поверья. Среди них и была легенда про крысолова.
  Грегсон возразил, старательно избегая взгляда девушки - Даже если историю про крысолова рассказал не пьяный крестьянин, она - всего лишь сказка. У Проспера Мериме вся история выглядит как одна сплошная мистификация.
  - Выглядит, но не является. Мериме не был мистификатором, он никого не водил за нос, когда написал сборник балканских легенд. Он всего лишь хотел проверить, заметят ли его мистификацию специалисты. А когда ему стало ясно, что никаких специалистов по балканской этнографии нет, он послал свой сборник Иоганну Гете. В сопроводительном письме Мериме прямо признался в фальсификации, и попросил Гете написать разгромную рецензию, что тот и сделал. Кстати, Гете был первым, кто осуществил литературную обработку легенды о крысолове - еще в 1803 году он написал поэму в стихах, которая называлась "Крысолов".
  Инспектор скептически покачал головой - Вы хотите сказать, что Мериме не выдумал свою легенду? Но почему она так разительно отличается от народной легенды, записанной братьями Гримм?
  - Поймите, Тобиас... простите, мистер Грегсон... Гаммельн - это собирательный образ всех городов мира, где происходили подобные истории. Братья Гримм и Мериме описывали разные случаи. В частности, Мериме описал истории, произошедшие в конце четырнадцатого, пятнадцатого века и в начале нашего столетия. Поэтому в его легенде, в отличие от легенды Братьев Гримм, присутствуют коты. Уже в конце пятнадцатого века отношение к кошкам изменилось, их даже стали брать на корабли, направляющиеся в Америку.
  - Извините, мисс Диана, но указание на начало нашего века - это всего лишь совпадение. Откуда Мериме мог знать про фон Фалькенштейна? Не провидец же он!
  Девушка лукаво улыбнулась - а вы разве не слышали историю про "серого двойника" Гете? Ее упоминают в своих трудах многие корифеи психиатрии, и все они разводят руками.
  - Это несерьезно - Грегсон махнул рукой - у Гете возникло ложное ощущение, будто он уже видел происходящее и....
  - И свое ложное ощущение он занес в свой ложный дневник за восемь лет до этого?
  Грегсон уставился в переносицу девушки - Допустим, мисс Диана, что Мериме не врал. Но лично я ничего не слышал об исчезновении детей в 1806 году. И откуда их увел крысолов?
   - Если вы внимательно прочитали легенду, то можете сами ответить на этот вопрос. Могу подсказать - обратите внимание на крыс.
  - Если обратить на них внимание, то ваша версия про 1806 год развалится. В легенде у Мериме крысы были черными. А черных крыс истребили серые крысы-пасюки еще в прошлом веке.
  - Везде? - Библиотекарь быстро встала и отправилась за стойку. Очень скоро она вернулась книгой, которой оказался один из томов Брэма. Не отрывая торжествующего взгляда от Грегсона, она раскрыла книгу (сразу на нужной странице) и положила ее перед инспектором. - Читайте!
  Грегсон пожал плечами, и принялся читать вслух:
  
  "Ее всюду вытеснил и истребил другой вид - пасюк, серая крыса (Mus decumanus), еще более прожорливая. И теперь Mus rattus существует в Европе только на негостеприимных берегах жалких Британских островов..."
  
  - Чертов колбасник! - буркнул Грегсон в ответ на столь нелестную характеристику своей страны и возмущенно взмахнул руками - Подождите! Вы хотите сказать, что крысолов орудовал здесь, в Британии, да еще в нашем веке?!
  - Да.
  - Я ничего не слышал об этой истории.
  - Не удивительно. Существует негласный запрет Властей и Церкви на внесение подобных случаев в городские летописи и хроники. Гаммельн стал исключением по одной простой причине: об исходе Гаммельнских детей была сделана запись в летописи другого города - Люнебурга, что под Гамбургом. Накладочка вышла. Позднее эта же история всплыла еще раз - Ганс Цайтлос, бургомистр Бамберга, посетил Гаммельн в середине шестнадцатого века, а спустя несколько лет он взял, да и внес в "Хроники Бамберга" содержание своей приватной беседы с властями Гаммельна. Но подобные накладки случались редко.
  - Когда я делал заказ, вы упомянули город Ньютаун. Это его имел в виду Мериме?
  - Нет. Легенда Ньютауна рассказывает о событиях, произошедших в четырнадцатом веке. Эту легенду записал собиратель фольклора Абрахам Элдер, и опубликовал ее в своем сборнике "Сказки и легенды острова Уайт":
  
  - "В тринадцатом веке на месте современного Ньютауна находился город под названием Френчвилл. Однажды этот город подвергся нашествию полчищ крыс. Все испытанные способы борьбы с ними - отрава, крысоловки - оказались неэффективными. Власти Френчвилла закупили огромное количество котов, но и это не помогло - коты в страхе бежали от необычных крыс.
  Но вот в город пришел крысолов, и пообещал очистить город от грызунов за пятьдесят фунтов. Однако, после того как крысолов утопил всех крыс в Соленте, мэрия Френчвилла отказалась платить оговоренную астрономическую сумму..."
  
  - Какая же это астрономическая сумма? - удивился Грегсон - я сейчас работаю над делом, где один тип тоже отказывается платить пятьдесят фунтов, но он делает исключительно по причине склочности своего...
  Мисс Диана махнула рукой и продолжила:
  
  - "И тогда Крысолов пошел со своей волшебной дудочкой по городу. На зов его дудочки из всехдомов побежали дети...
  Крысолов вывел детей из города в лес, и с тех пор их никто не видел. В 1377 году на город, в готором остались одни старики, напали французы. Френчвилл был полностью разрушен. Позднее на его руинах был построен Ньютаун. В память о Френчвилле Ньютаун сохранил планировку прежних улиц, за одним исключением: две улицы - Голд-стрит и Силвер-стрит - восстанавливать не стали. Их просто очертили, и расставили на них указатели. Именно по этим улицам крысолов уводил детей".
  
  - Разве Абрахам Элдер не заметил, что эта легенда содрана с легенды о Гаммельнском крысолове? - задумчиво произнес Грегсон.
  - Абрахам Элдер обратил внимание на ее явное сходство с легендой Гаммельна. Но он был мистиком, он верил, что в незапамятные времена существовала высокоразвитая цивилизиция Вавилонян. Потому любую легенду или сказку, даже если это сказка о трех поросятах, он рассматривал исключительно как доказательство существования Вавилона. Разрушение домиков поросят - это зашифрованное описание разрушения Вавилонской Башни; Спящая царевна, которую несет серый волк - это аллегория Вавилонской блудницы, сидящей верхом на драконе... Элдер сделал вывод, что крысолов увел детей еще во времена существования Вавилонской цивилизации, вот почему легенда о нем вошла в фольклор всех народов, расселившихся по миру после падения Вавилонской башни.
  - Ясно. Элдер является братом по разуму тех нумерологов-криптографов, которые пытаются доказать, что Шекспир - это псевдоним Бэкона, поскольку на одной из литографий в книге Шекспира изображен кабан. Кабан - бекон - Бэкон. Железная логика.
  - Примерно так. Некоторые горе-исследователи утверждают, что детей из Гаммельна увел барон Николас фон Шпигельберг, поскольку на витраже гаммельнской кирхи, тоже изображающем крысолова, имеются три оленя - самец и две самки. Якобы эти олени символизируют трех братьев-Шпигельбергов.
  - Но почему олень и оленухи, а не три оленя? И зачем изображать аллегории всех трех братьев, если детей увел только один?
  - Чтобы понять это, нужно отказаться от формальной логики в пользу схоластики. Только после этого в голову придет бредовая мысль, что человек с удочкой на Везере, тоже изображенный на витраже кирхи - это аллегория апостола Андрея.
  - При чем здесь апостол Андрей?
  - Не при чем, как и барон Шлиссенбург. Но таким людям, как Абрахам Элдер, бесполезно объяснять, что олень - это просто олень, а рыбак - просто рыбак. Такие люди не умеют воспринимать информацию буквально, и пытаются толковать ее. Если бы автор витража кирхи имел в виду барона Шлиссенбурга, он так бы и написал. На витраже кирхи было подписано все, что художник счел нужным подписать.
  - Хорошо, так на что же намекал Мериме? Что случилось в 1806 году в Британии?
  - Вы не слышали о странной истории, произошедшей в Лидсе?
  Грегсон озадаченно потер нос. О событиях 1806 года, когда весь Лидс и его окрестности охватил панический страх, он узнал на одной из лекций профессора Джефферсона. Слушать лекции профессора было интересно, а вот сдавать экзамены по ним - сложно, поскольку Джефферсон частенько разбавлял фактический материал язвительными домыслами. Поэтому бедным студентам приходилось много работать в библиотеке, отделяя факты от старческого сарказма. К сожалению, профессорский сарказм удерживался в памяти будущих юристов лучше, чем факты, поэтому о лидской истории Грегсон запомнил лишь то, что она вошла в анналы мировой психиатрии как один из самых ярких примеров массовой истерии в Новой Истории, и виновных в ее организации установить так и не удалось. А вот вариант этой истории в изложении профессора Джефферсона он помнил отлично:
  
  В деревне под Лидсом жили-были дед и баба, и была у них курочка... ну, скажем, Ряба (к сожалению, история не сохранила имени легендарной йоркширской квочки, насмерть перепугавшей жителей одного из крупнейших городов Великобритании).
  Однажды снесла курочка яичко, да не простое, а пасхальное. До изделий Фаберже, ему, конечно, было далеко - от обычного яйца его отличала лишь корявая надпись, изобиловшая орфографическими ошибками: - "Христоз васкрез, и скора будит здезь!".
  Обрадованные дед и баба побежали сеять панику, которая быстро дала обильные плоды - в городе начались поджоги, погромы, в лавках исчезла соль и крупа, а власти ввели талоны на продукты и комендантский час. А курочка Ряба взяла на себя повышенные обязательства, и принялась штапмовать по нескольку пасхальных яиц в день.
  В ожидании грядущего конца света и Страшного Суда у курятника выстроилась гигантская очередь людей, желавших поцеловать яйцо, исповедоваться несушке-пророку во всех своих смертных грехах и получить от нее рекомендательное письмо к богу. И великодушная Ряба через своих апостолов - деда с бабой - за умеренное вознаграждение выдавала жаждущим охранные грамоты. Курочка Ряба шептала на ухо деду текст, а он выводил его корявым почерком на обратной стороне этикеток от винных бутылок: "Боже, прасти падателя сево, раба тваиво (имярек). Крепко абнимаю, целую, Ряба". А бабка окунала лапу Рябы в миску с куриным пометом, и скрепляла документ печатью пророка.
  Истерия закончилась быстро. Было проведено расследование, в ходе которого специально организованная комиссия изъяла одно из пасхальных яиц прямо из-под несушки, и установила, что оно - не первой свежести, а надпись выполнена обычными чернилами. Было также установлено, что текст на скорлупе выполнен тем же почерком и теми же чернилами, что и текст охранных грамот. Следствие пришло к выводу, что злую шутку с курицей сыграл кто-то из дорожных рабочих, чинивших дорогу, ведущую к деревне из Лидса. Поскольку бригада дорожников еще месяц назад сдала объект и сразу же покинула эти места, установить личность преступника не представлялось возможным, и дело было отправлено в архив.
  
  - Простите, мисс Диана, но какое отношение к событиям в Лидсе имеет крысолов? Людей перепугала банальная глупая шутка а-ля "Курочка Ряба".
  - Скажите, инспектор, вам не приходилось по долгу службы сталкиваться с такими шутками?
  - Конечно, приходилось. Ежегодно в Лондоне регистрируется около десятка подобных случаев. И это только регистрируется. То в курицу расписанное яйцо засунут, то на коже младенцев выведут йодом тексты священных писаний, а некоторые сумасшедшие даже калечат себя - прокалывают ладони и выдают раны за стигматы. И все для того, чтобы привлечь к себе внимание.
  - А как реагируют люди на подобные фокусы?
  - Ну... за исключением набожных старушек и репортеров бульварных газет, основная масса населения относится к таким историям скептически. А церковь осуждает подобное проявление людьми своей религиозности.
  - Почему же в Лидсе этот бородатый фокус с курицей, известный всему миру с допотопных времен, вызвал такую сильную панику?
  Инспектор развел руками.
  - А как вы думаете, почему не нашли виновников лидской истерии?
  - Я не знаю, - признался Грегсон. - Следствие располагало образцами почерка и чернил; а поскольку дело происходило в деревне, установить виновников было проще простого - среди деревенщин грамотных людей не так уж много. Нужно было зайти на почту, побеседовать с лавочником и священником, а первым делом допросить хозяев курицы и их работников, и устроить экспертизу их почерков. Разумеется, еще нужно было бы пройтись по их соседям - деревенские любят совать нос в чужие дела... Нет, я решительно не понимаю, почему виновных не нашли.
  - А теперь попробуйте найти разумное объяснение двум этим фактам: неадекватной реакции населения Лидса на банальное жульничество, и неспособности следствия довести до конца простейшее дело, с которым справился бы и школяр, имея соответствующие полномочия.
  После небольшого раздумия Грегсон произнес, барабаня пальцами по столу: - первый факт можно объяснить тем, что население Лидса уже и до истории с курицей было чем-то серьезно напугано, а пасхальные яйца послужили лишь последней каплей, запустившей истерию. А вот второй факт... Либо виновник откупился от следствия, либо... не знаю.
  - Есть только одно логическое объяснение этим двум фактам - сказка про курочку Рябу была всего лишь инсценировкой, и в пользу этого говорит то, что о хозяевах курицы не упоминают не психиатры, ни юристы, писавшие об этой истории. А ведь хозяева должны были фигурировать в деле, хотя бы как свидетели.
  - Вы хотите сказать, что власти заметали следы чего-то, что нельзя разглашать? Но местные жители все равно проболтались бы, и возникла бы очередная народная легенда...
  - Никто не слышал народную легенду про крысолова, который увел гаммельнских детей 22 июля 1376 года, хотя эта история является реальной.
  - Если мне не изменяет память, эта дата указана в поэме Роберта Брауна, но мне кажется, что он плохо изучил первоисточники.
  -Роберт Браун создавал свою поэму на основе материалов, которые собрал и опубликовал в 1605 году Ричард Вестеган. Вестеган указал, что 22 июля 1376 года крысолов увел из гамельна мальчиков.
  - Вы хотите сказать, что витраж, изображающий крысолова в окружении отроков, был создан в память о втором исходе детей?
  - Да. На этот раз ушли мальчики из приюта при мужском монастыре Гаммельна. Вы же обратили внимание на их одинаковую одежду? Кстати, вы напрасно считаете халтурщиками иконописцев, которые изображают Вифлеемских младенцев в виде отроков. Они делают это в знак протеста - ведь церковь отказалась канонизировать детей, которых сама же послала на смерть, в знаменитый "Крестовый поход детей". Такая форма протеста является обычным делом: - например, на центральной части триптиха в церкви Лувена художник Баутс изобразил рядом с Христом Марию Магдалину, в качестве одного из апостолов. Позднее точно так же поступил и Леонардо Да Винчи. Это - протест против искажения христианской истории.
  - Но почему об уводе отроков не указано в летописи Гаммельна? И что помешало жителям Гаммельна создать народную легенду о втором исходе? Нельзя же было заставить молчать всех, распространение слухов невозможно остановить.
  - А как насчет сказки про курочку Рябу? Она послужила своего рода громоотводом - панический ужас ожидания грядущего конца света отодвинул на задний план историю с уходом нескольких десятков детей. "Метод громоотвода" был использован и в Гаммельне: в памяти жителей отложилась другая история, которая, кстати, вошла и в городскую летопись: - монахов того самого монастыря, при котором был приют, обвинили в злостном и систематическом нарушении всех обетов, и изгнали из монастыря, а монастырь разрушили. Вы же читали об этом в туристических справочниках. Для тихого маленького городка это событие было настолько нетипичным и ярким, что затмило собою уход детей.
  - Признаться, я не понимаю, как можно было в средние века безнаказанно разогнать монахов и разрушить монастырь? Да за такое самоуправство инквизиция стерла бы весь город в порошок!
  - Но не стерла. Разгром монастыря был спектаклем, срежессированным самой инквизицией, поэтому жителей Гаммельна и не наказали за святотатство. Инквизиция не наказывала тех, кого считала невиновными. По аналогичным соображениям в Лидсе не нашли виновных в организации массовой истерии.
  - Но скандал...
  - Скандала не было. Магистрат Гаммельна в спешном порядке принял план реконструкции города, согласно которому все деревянные строения подлежали сносу, как не соответствующие требованиям противопожарной безопасности. И разгром монастыря был задним числом записан как плановый снос. А монахи получили право жить среди мирян. Кроме того, Церковь сняла с них часть обетов, и официально разрешила им жить в роскоши, кутежах и блуде.
  - Этого не может быть!
  - Не может, но было. Как и хозяев курочки Рябы, гаммельнских монахов наградили за то, что они сыграли роль громоотвода. А чтобы окончательно замести все следы, власти Гаммельна именно в 1376 году удосужились внести запись о событиях 1284 года в свою летопись, тем более что о них уже была сделана запись в летописи Люнебурга, а народная молва уже создала легенду. Таким образом, если бы и зародилась легенда об уходе мальчиков в 1376 году, она неминуемо бы растворилась в легенде об уходе детей в 1284 году.
  - Всем рот не заткнешь...
  - Конечно. Но не забывайте, что научная братия делится на две категории: одни пытаются докопаться до правды, а другие стараются исказить правду, по указке Властей и Церкви. Первые по крохам собирают рассказы местных жителей об исходе детей, анализируют эти рассказы и пытаются извлечь из них зерно истины. А вторые вносят в местные легенды ложь. Сделать это просто. Вот ушли мальчики из приюта, а спустя двадцать лет появляются в окрестных кабаках специально обученные агенты, которые выдают себя за очевидцев, и пересказывают пьяным крестьянам и ремесленникам эту историю с заранее продуманными искажениями, сводящими ее к истории прошлого столетия. А народная молва тем и отличается, что впитывает все, не замечая нелепостей.
  - Но ведь у детей, которых увел Крысолов, были родители, родственники... Как же их заставили молчать?
  - Приют при монастыре был сиротским. И вообще, обычно уводят тех детей, чье исчезновение не будет очень уж заметным. Так было и в 1284 году.
  Грегсон почуствовал холодок в груди. В течение нескольких секунд он обдумывал услышанное, а потом выдавил из себя вопрос: - Что вы хотите этим сказать, мисс Диана?
  - А вы вспомните конец народной легенды, записанной братьями Гримм. Двое детей передумали, и не пошли за остальными в пещеру. А крысолов якобы наслал на них проклятье - один мальчик стал глухонемым, а второй - слепым. Поэтому они ничего не смогли показать и рассказать взрослым.
  - Слепой мог рассказать, а глухонемой - показать.
  - Разумеется. Тем более, что, согласно легенде, проклятие на них наслали уже после того, как они побывали у пещеры. Поэтому братья Гримм изменили этот эпизод ввиду его алогичности, и в сказке указали только одного мальчика, который отстал от остальных и вернулся. Братья Гримм не поняли, что вернувшееся ребятишки изначально были инвалидами.
  За несколькими исключениями - такими, как дочери бургомистра, Марта и Гретта, - вся группа детей, ушедших в 1284 году, состояла из больных, увечных и прокаженных. Жители Гаммельна были рады, что те сами ушли. Инвалиды были не нужны ни их родителям, если они были, ни городской общине, на которую ложились расходы по содержанию инвалидов-сирот. Уходят те, кто понял, что у них нет будущего. Так было, так есть и так БУДЕТ...
  Грегсон вскочил так резко, что стул, на котором он сидел, отлетел к стене. Инспектора трясло - Этого не может быть! Вы слышите? Этого не было и не будет! Никто не может знать о своем будущем!!
  - Всем людям в детстве показывают их будущее, и предлагают выбирать, - мягко и спокойно ответила мисс Диана. - Вы зря думаете, что детей уводят силком. Те два мальчика передумали идти, и никто их не пытался переубедить.
   - Но моя Джинни...
  - Это решать ей, а не вам. Поверьте, мистер Тобиас, так будет лучше...
  У Грегсона уже не было сил на возражения. Потрясенный и разбитый, он молча взял приготовленные библиотекарем книги, и направился к выходу, забыв попрощаться. А зловредная память услужливо воспроизводила окончание семинара по схоластике.
  ***
  Студенты тогда спросили профессора о причинах исчезновения инквизиции, на что тот предложил перейти на язык Эзопа: - Давайте сначала определим место и роль инквизиции в отношении церкви. Итак, церковь использует понятия "Пастырь" и "Паства", то есть "Пастух" и "Стадо2. Исходя из этой аналогии, как мы определим инквизицию?
  - Пастушечьи собаки - уверенно ответил "Инкизитор", получивший "тройку".
  - Обоснуйте!
  - Во-первых, инквизицию создали на базе доминиканского ордена, на эмблеме которого изображена собака. Доминиканцы именовали себя милицией Христа, или псами господними. Во-вторых, в уставе Инквизиции было сказано, что их основная задача - примирять отступников с Церковью. Иными словами, возвращать в стадо заблудших овец.
  - Отлично. Но на "четверку" можете даже не рассчитывать, потому что помимо знаний будущий юрист должен уметь логически мыслить. А вы не умеете. Что же это за пастушечьи собаки, которые порой вырезали почти все стадо, вместе с пастухом?
  Студент озадаченно почесал затылок, а остальные задумались.
  - Может быть, Инквизицию следует понимать как волков? - неуверенно спросил Мурат.
  - Тоже неверно. Пастухи обязаны защищать стадо от волков, а церковь не защищала паству от инквизиции. Признаться, я ожидал правильного ответа именно от вас, мистер Мурат.
  - Почему от меня?
  - Ответьте, для чего существует смертная казнь?
  - Для того, чтобы карать преступников.
  - Правильно. И никому в наше время не придет в голову вешать вместо преступника его чучело. А вот инквизиция так часто поступала, если приговоренный смог сбежать, или изначально находился вне ее досягаемости. Заочная казнь - очень сомнительная кара. Значит, основное предназначение костров инквизиции заключалось не в том, чтобы карать отступников. Сжигание - это какой-то культовый ритуал...
  - Я понял, профессор! - У нас на священный праздник КУрбан-Байрам приносят в жертву баранов. Инквизиция приносила в жертву часть "Стада", то есть "Паствы".
  - Ну наконец-то. "Тройка".
  - Простите, профессор, но в христианстве не практикуется культ человеческих жертвоприношений. Мы же не язычники! - возмутился один из "Инквизиторов".
  - Ну при чем здесь христианство? Включите логическое мышление. Инквизиция подчинялась не церкови, а Папе Римскому. Только ему. Следовательно, Инквизиция - это институт, параллельный институту Церкви. Почта и Телеграф подчиняются министерству связи, но друг к другу не относятся. Поэтому обвинять Церковь во всех грехах Инквизиции - это все равно, что предъявлять претензии Телеграфу за пропавшую на Почте посылку или бандероль. Скажу больше - Церковь была обязана подчиняться инквизиции. Инквизиция - это порхающий над крестами злобный упырек, тень крыльев которого падает на Церковь.
  - Кажется, он вчера опять хорошо набрался - прошептал Тимур Тобиасу.
  - С чего ты взял? - тоже шепотом ответил Тобиас.
  - Перегаром несет на всю аудиторию.
  - А может, это от нас несет.
  - От него тоже. Я вчера в кабаке заметил, как официант ему принес что-то, завернутое в полотенце. Профессор это поставил под стол, и время от времени доставал, прикрываясь газетой.
  - Культ человеческих жертвоприношений существовал всегда и везде, - продолжал вещать профессор - Следовательно, инквизиция стара, как мир.
  - Но кому они приносили жертвы? - спросил удивленный Грегсон.
  Средневековые люди, как в Старом, так и в Новом Свете, жили в страхе, и человеческие жертвоприношения практиковались ими как последнее средство, позволяющее умилостивить дьявола. Да, да. Инквизиция, как точно подметил современный русский писатель Достоевский в "Легенде о Великом Инквизиторе", служила дъяволу. Разумеется, не от хорошей жизни. Средневековье - это не просто эпоха, Средневековье - это болезнь природы, которая периодически возвращается.
  Вы все знаете о случаях массовых психозов, имевших место в Средние века. Но мало кто из вас знает о безумии, охватившем живых тварей в это же время. Так уж мы устроены - человека интересует только человек. А между тем, в средневековых летописях есть множество удивительных свидетельств о странном поведении животных - киты выбрасывались на берег, шмели из безобидных собирателей нектара превращались в кровососов, тюлени стадами уходили со своих лежбищ вглубь островов и материков, где и умирали. А уж про крыс и говорить нечего. Про них-то вы все слышали. Я убежден, что из-за этой страшной болезни и возник культ человеческих жертвоприношений. Средневековье еще вернется, а вместе с ней вернется и инквизиция.
  - Но это невозможно, профессор! Человечество ушло далеко вперед, научный прогресс, достижения цивилизации...
  - Тем страшнее будет лик возродившейся инквизиции. Не забывайте, что самые страшные деяния инквизиции относятся к эпохе Возрождения, когда про инквизицию все стали забывать. Возможно, в будущем ей придется искать другую базу, и я не исключаю даже появления атеистической инквизиции, когда церкви будут сносить, иконы и священные книги - сжигать, а верующих людей приносить в жертву. Вместе с атеистами. И опять схоластика будет использоваться для того, чтобы скрыть истинную функцию Инквизиции.
  - Неужели ничего нельзя будет сделать?
  - Никто не знает причин этой странной болезни природы, никто не знает, как ее лечить. Следовательно, возвращение инквизиции неизбежно. Толку от нее - ноль, но обезумевшие от ужаса люди об этом никогда не думают. Утопающий цепляется за соломинку.
  - Извините, профессор, но если эта гипотетическая болезнь природы существует, а лекарства от нее нет, тогда человечество должно было бы погибнуть в Средние века. Но оно не погибло. Следовательно, или этой болезни не существует, или человеческие жертвоприношения являются эффективным средством борьбы с ней. Но жертвоприношения - это глупость по определению. Следовательно, никакой болезни нет. - выдал Грегсон логическую цепь рассуждений.
  - Браво, мистер Тобиас! Похоже, у вас еще есть шанс на получение стипендии. "Тройка". Но вы упустили еще два варианта: Во-первых, нельзя исключать возможность того, что мир вылечивается от этой болезни самостоятельно. На время. Во-вторых, возможен вариант, который я приведу на языке Эзопа - когда обезумевших крыс становится много, а обезумевшие коты разбежались, остается одно - позвать на помощь Крысолова. Понимайте, как знаете.
  
  
   Глава 8. Преступники из общества
  22 апреля 188...
  
  Выйдя на улицу, Шерлок Холмс высвистал кэб, прошептал на ухо кэбмену адрес, и мы помчались вверх по Бейкер-стрит. Когда мы свернули на Оксфорд-стрит и понеслись по ее ярко освещенной газовыми фонарями и витринами дорогих магазинов мостовой в сторону Хай-Холборн, у меня возникло подозрение, что кэбмен выбрал не самый короткий путь.
  - Холмс, а мы точно направляемся в Скотланд-Ярд? - спросил я у своего друга.
  - Мы направляемся к карточному клубу "Багатель" - ответил Холмс, пристально вглядываясь в витрины - Как вы думаете, Ватсон, почему у одних манекенов есть голова, а у других ее нет?
  - Понятия не имею. Лучше объясните, зачем мы едем в "Багатель", когда нас ждут в Скотланд-Ярде?
  - Скотланд-Ярд подождет. Не могу же я ехать к ним с почти пустыми руками. Мне нужны свидетели, которые видели, что происходило вчера вечером в районе Парк-Лейн. А одной Шушеры здесь явно недостаточно.
  - Но причем здесь клуб "Багатель"? Он находится далеко от Парк-Лейн, и к тому же там заседают одни заядлые картежники, которые интересуются исключительно составом карт у своих партнеров.
  - А мы, Ватсон, собираемся идти не в сам клуб, а в его окрестности. Там мы с вами будем ловить преступников.
  - Что? Но я даже не взял с собой револьвер.
  - Нам не нужен револьвер. Сегодня меня интересуют преступники из общества.
  - Что вы имеете в виду? - озадаченно спросил я.
  - Помните наше маленькое приключение со взломом, убийством и поджогом в доме негодяя Милвертона? Мы с вами тогда тоже были преступниками из общества, деяния которых противозаконны, но оправданны с моральной точки зрения - величественно произнес Холмс, набивая трубку. - Мы проникли в дом Милвертона чтобы оградить от шантажа леди Еву Брокуэлл.
  - А мне кажется, что вас интересовали исключительно бумаги Милвертона, а не судьба несчастной леди Евы.
  - Отчасти вы правы, Ватсон - неожиданно согласился Холмс и задумчиво проводил глазами облако дыма - Я бы не пошел на взлом ради спасения предстоящего брака леди Евы, потому что это был брак по расчету двух совершенно незнакомых друг с другом людей. Герцог Доверколл получил молодую красивую жену с хорошей родословной, а леди Ева бросила любящего ее человека ради богатого титулованного старика. Так что если бы мой брат Майкрофт не намекнул про архив Милвертона ... Но вы же не будете спорить, что наш поход был вызван благой целью. Нас не интересовали деньги или драгоценности, мы выступили в роли благородных рыцарей плаща и кинжала, которые ...
  - крадут пузырьки с глазными каплями с ночных столиков своих жертв - закончил я тираду своего друга.
  - Тому пузырьку нельзя было оставаться в гнетущей атмосфере дома Милвертона, его место в пузырологическом музее! - горячо возразил мне Холмс. - К тому же мертвому не нужны глазные капли.
  - Но зачем нам мешать благородным планам преступников из общества?
  - Вы ничего не поняли, Ватсон. Мы же не собираемся сдавать их полиции, а просто поймаем, расспросим и отпустим.
  - А для чего тогда вы взяли револьвер?
  - Он мне нужен для других целей. Кстати, мы уже приехали.
  Кэб подкатил к крыльцу клуба "Багатель", в котором я бывал при расследовании убийства Рональда Адера. Мне сразу бросилось в глаза, что вполне приличную застекленную входную дверь заменили на неполированную дубовую дверь, изуродованную многочисленными пулевыми отверстиями и отщепами.
  - А что, здесь теперь притон? - спросил я у Холмса.
  - Нет, Ватсон, просто здесь теперь работает другой швейцар. По этому типу тюрьма плачет - он продает из-под полы опиум членам клуба. Но поймать его за руку очень сложно, очень уж ловкий. За это руководство клуба его очень ценит. Им выгоднее постоянно менять дверь, чем поменять швейцара.
  - А причем тут дверь?
  - Сейчас увидите.
   От крыльца клуба к нам бросился пожилой швейцар и с угодливой улыбкой на лице отворил дверцу кэба.
   - Добро пожаловать, джен... - начал швейцар, но не закончил, уставившись на Холмса. Улыбка сползла с его лица, он помрачнел и, резко развернувшись, отправился в свое логово, чертыхаясь и сплевывая.
  - А меня здесь помнят! - радостно поведал Холмс кэбмэну - Вот вам крона, а если вы нас дождетесь и отвезете на набережную Виктории, то этот джентльмен заплатит вам гинею - сказал Великий Сыщик, указывая на меня.
  - Ага, держи карман шире! - донесся из полуоткрытой двери клуба "Багатель" каркающий голос швейцара. - Уезжай, приятель, ни шиша эти голодранцы тебе не заплатят! Привезешь их в Скотланд-Ярд, а они тебя там заставят объяснительную писать!
  Холмс вынул револьвер и направился к крыльцу. Толстая дубовая дверь захлопнулись, и Холмс выпустил в нее всю обойму. Затем он подошел вплотную к двери и постучал в нее рукоятью револьвера. - Хопкинс, мерзавец! Ты слышишь меня? Я еще вернусь! У меня на тебя целый ящик материала заведен. Так что суши сухари!
  - Ну все, бунт подавлен! - бодро заявил он мне, спускаясь с крыльца - жаль, что кэб уехал. Теперь вы поняли, зачем мне револьвер?
  - Холмс, но у меня действительно нет с собой денег, они остались в испачканном новом пальто - я демонстративно вывернул карманы своего старого пальто, высыпав на тротуар целую пригоршню сигаретного табака и шелухи от семечек.
  - Это неважно. Деньги на дорогу у нас будут.
  Холмс направился в узкий темный переулок между зданием клуба и соседним домом, и я двинулся за ним.
  - Смотрите по стенам, Ватсон, нам нужна лестница!
  - Но зачем?
  - Затем, что мы полезем на крышу. А вот и лестница! - Холмс вынул из саквояжа потайной фонарь и направил луч в проем между двумя домами, где располагалась глухая кирпичная стена. К стене была прислонена лестница, немного не достающая до ее верха.
  - Видите, Ватсон? С лестницы они забрались на стену, а со стены - на крышу, уже по пожарной лестнице.
  - Кто это "они", Холмс? Преступники из общества?
  - Ну не Санта-Клаус же! Поднимайтесь за мной!
  Когда мы забрались на покатую крышу, покрытую кровельным железом, Великий Детектив вручил мне фонарь и достал из саквояжа лупу. - Ватсон, светите здесь! - ткнул он пальцем под ноги и опустился на колени, внимательно рассматривая поверхность крыши. Проползав возле выхода пожарной лестницы он убрал лупу на место.
  - Все ясно, они пошли туда - сказал он, указав куда-то на север - пойдемте, Ватсон! Только старайтесь ступать тихо. Жаль, что вы не догадались надеть теннисные туфли.
  - А вы догадались? - с сарказмом в голосе спросил я.
  Холмс не ответил, и загромыхал в указанном им направлении, подсвечивая себе дорогу фонарем. Мне не оставалось ничего другого, как следовать за ним, поминутно поскальзываясь и спотыкаясь.
  - Вы знаете, Ватсон, что такое лондонские крыши? Это целый мир, живущий по своим самобытным законам - начал вещать Холмс по своей излюбленной привычке, ловко лавируя между трубами - такой же мир, как лондонская канализация, только здесь не воняет. В Лондоне есть места, где дома расположены настолько близко, что крыши переходят одна в другую, образуя своеобразный лабиринт улиц и перекрестков... Стойте, Ватсон! Видите?
  Холмс указал на слабые пятна света, пробивавшиеся сквозь прорехи чердака, находящегося примерно в ста ярдах от нас.
   - Это на соседней крыше - шепотом сказал Холмс - дальше придется ползти на четвереньках. А саквояж пока оставим здесь.
  Так мы и поступили. Теперь я полз впереди, держа в зубах скобу фонаря, а Холмс полз следом, не прекращая вещать.
  - Как вы думаете, Ватсон - громко шептал он за моей спиной - кого можно встретить на крыше? Молчите? И правильно, потому что ваша скудная фантазия не идет дальше трубочистов, кошек и голубей, которые...
  - Гадят! - сказал я, поставив фонарь и обнюхивая ладонь, влипшую в какую-то гадость.
  - Не отвлекайтесь, Ватсон! Мы уже подползли к краю крыши!
  Минут десять мы ползали по краю крыши, пока не нашли настил из досок, по которому, по всей видимости, перебирались на соседнюю крышу и таинственные преступники из общества. Перебравшись на ту сторону, мы поползли еще медленнее, а рассказ Холмса о мире крыш стал тише. До меня доносились лишь обрывки какой-то галиматьи о гигантских висячих плантациях марихуаны и о людях с пропеллерами на спине, злостно уклоняющихся от оплаты коммунальных услуг. Все это меня мало интересовало, поскольку мои руки и колени окоченели до полной потери чувствительности. Когда мы доползли до нужного чердачного окна, я даже не стал туда заглядывать, а скукожился под ним, обняв колени руками и спрятав онемевшие ладони в рукава пальто. Холмс последовал моему примеру.
  Отогрев свои конечности и опустошив коньячную фляжку Холмса, мы прильнули к щелям чердака. В свете фонаря, поставленного преступниками на стропила, мы увидели натянутые вдоль всего чердака веревки, на которых сушилось белье, и двух человек. Один из них был худым и высоким, а второй - полным и низким. Вне всякого сомнения, это были люди из общества: оба в черных фраках, в которых принято выходить в свет, в цилиндрах, белых перчатках, мягких теннисных туфлях и в черных бальных полумасках с блестками. Но то, что делали эти "рыцари плаща и кинжала", не подходило ни под один мотив, дающий моральное оправдание противоправным действиям. Худой джентльмен разжимал бельевые прищепки, а полный сдергивал кальсоны, наволочки и нижние юбки в большую корзину, держащуюся на большом ремне, перекинутом через его плечо. При этом оба джентльмена глупо хихикали и озирались по сторонам.
  - Руки вверх! - прокричал Холмс в чердачное окно, размахивая пустым револьвером. На преступников наше внезапное появление произвело очень сильный эффект: высокий джентльмен упал в обморок, а его напарник скинул корзину и бросился к чердачному люку, который, к счастью, оказался закрыт снизу. Поняв тщетность своих попыток, полный джентльмен прижался спиной к стене и поднял руки.
  - Ватсон, где наш фонарь? - спросил Холмс, держа полного джентльмена на мушке.
  - Доктор Ватсон, это вы?! Какое счастье!! - всхлипнул полный джентльмен и снял полумаску. С изумлением я узнал в нем одного из своих пациентов - мистера Меррея.
  - А второй, если я не ошибаюсь, сэр Бальмораль - сказал Холмс, и сдернул полумаску с худого джентльмена, который быстро пришел в себя и поднял голову. Догадка моего друга подтвердилась - маска скрывала лицо еще одного моего пациента - лорда Бальмораля. "Но что эти два завсегдатая клуба "Багатель" делают здесь, на чердаке?" - думал я, и не находил ответа на свой вопрос.
  - Ради всего святого, доктор Ватсон, не говорите ничего моей жене, она этого не перенесет! - заламывая руки, взмолился лорд Бальмораль.
  - Мы никому ничего не скажем - с расстановкой произнес Холмс - но при условии, если вы без утайки расскажете обо всем, что видели вчера вечером. Если я не ошибаюсь, вчера после посещения клуба "Багатель" вы занимались этим же делом?
  - Да! - хором ответили пойманные преступники.
  - И вы заметили что-либо необычное вчера вечером, мистер Меррей?
  - Заметил, заметил! - торопливо произнес мистер Мерей - сэру Джону Гарди выпадали одни козыри, но он всю игру просидел на мизере. В результате у всех недобор, у него перебор, а банк так никто и не взял. Пришлось его пропить.
  - Мистер Мерей, нас интересуют необычные вещи, которые вы видели во время своего похода по крышам.
  - Я видел - серьезным тоном произнес лорд Бальмораль - когда мы спускались с крыши, мимо меня пролетело странное гудящее облако. Оно было огромно, размером с дом. К сожалению, я не разглядел, что это такое. А потом я увидел на фоне заката еще с дюжину таких облаков.
  - А куда они летели? - спросил я.
  - Куда-то в сторону Гайд-Парка, ближе к Парк-Лейн.
  - Отлично, сэр Бальмораль! Сейчас мы поедем в Скотланд-Ярд, и вы расскажете инспектору Лестрейду все то, что сказали нам.
  - Только не в Скотланд-Ярд, мистер Холмс! - завопил лорд Бальмораль - куда угодно, только не туда!
  - Ну хорошо, хотя это и нарушение процедуры, мы ограничимся объяснительной - сказал Холмс, вытаскивая из кармана какие-то бланки. - Вы напишите, что вчера вечером при проведении на крыше ... м-м-м ... фенологических наблюдений был замечен любопытный природный феномен в виде гудящих облаков, летящих в сторону Парк-Лейн. Постарайтесь подробно описать параметры этих облаков. А мы с мистером Ватсоном сами отвезем ваши объяснительные в Скотланд-Ярд. Конечно, поездка туда не входила в наши планы, да и концы не близкие, а кэбмены в это время завышают таксу, но ради сохранения вашей репутации...
  - Мы оплатим расходы, мистер Холмс! Вот у меня есть десять фунтов.
  - И у меня есть, двадцать фунтов, возьмите! - поддержал своего коллегу мистер Меррей.
  - Ну, тогда по рукам!
  Два злоумышленника извлекли из карманов паркеры и уселись на стропилах писать объяснительные на тему "Как я провел вчерашний вечер". При написании своего сочинения они заглядывали друг другу в листы, хихикали и пихались локтями. После очередного толчка у лорда Бальмораля из кармана брюк вылетела рогатка и упала под ноги Холмсу, мерно расхаживающему по чердаку с заложенными за спиной руками. В отместку Сэр Бармораль поставил мистеру Мерею звонкий щелобан в лоб, а тот натянул лорду Барморалю цилиндр на уши.
  - Это еще что такое? - возмутился Холмс.
  - Да здесь на крыше ворон много - смущенно отозвался сэр Бармораль и густо покраснел - вот и приходится брать с собой рогатку, для самообороны.
  - Я не про рогатку! Прекратите списывать друг у друга! И не забудьте расписаться в конце!
  ***
  Когда с формальностями было покончено, мы распрощались с преступниками из общества и быстро направились в обратный путь. Спустившись вниз, Холмс повалил лестницу на землю - пусть попрыгают, это будет им хорошим уроком! - злорадно улыбаясь, прокомментировал он свой поступок и достал из кармана свисток для вызова кэбов. Кэб приехал почти сразу. - Набережная Виктории, Новый Скотланд-Ярд, гинея! - громко сказал кэбмену Холмс, загружаясь в кэб. Когда мы проезжали клуб "Багатель", его двери приоткрылись, и вслед нам донеслось карканье швейцара Хопкинса: - "Не заплатят, объяснительную заставят писать!".
  - Скажите, Холмс, а вы часто проделываете эти трюки с объяснительными? - спросил я, дописывая химическим карандашом в свою записную книжку содержание только что увиденных событий. - Очень уж это смахивает на шантаж..
  - Вы же знаете, Ватсон, что я не всегда отдаю преступников в руки правосудия - ответил Холмс, не глядя в мою сторону - так что полученные нами тридцать фунтов можно рассматривать как штраф. Можно сказать, эти два типа легко отделались. И вообще, Ватсон, вы плохо следите за своими пациентами. Почему они у вас по крышам бегают?
  - Я не психиатр! - возмутился я - это вам лучше знать, что они там делали.
  - Что они делали - это и вам известно. Они там наблюдали пролет пчел в сторону Парк-Лейн. Теперь мы точно знаем, что пчел не подбросили в дом. Они сами туда прилетели, понимаете, Ватсон? Сами! Это коренным образом меняет мою первоначальную гипотезу.
   - Я другого не понимаю, Холмс. Когда человек из общества подсыпает яд в кофе своему богатому дядюшке или подделывает векселя - это объяснимо. Но как объяснить кражу белья двумя почтенными и обеспеченными джентльменами?
  - Очень просто, Ватсон, им скучно, вот они и шалят. Вот объясните, зачем вы отшиваете своих потенциальных клиентов? Я сам неоднократно видел, как к вам приходят люди, а вы начинаете нести ахинею про регистрацию, которая состоится только на следующей неделе, про медикаменты и инструменты, которые нужно заказывать и ждать. По моим приблизительным оценкам у вас осталось несколько постоянных пациентов, значительную часть которых мы сегодня имели честь лицезреть на крыше.
  - Я не участковый врач, а семейный доктор!
  - Вы лодырь, Ватсон, лодырь. Вам скучно возиться с пациентами, выслушивать их бесконечные и однообразные жалобы на свои болезни. Помнится, еще в прошлом году вы собирались написать статью в журнал "Ланцет". Как она называется?
   - "Феноменологическое описание новой разновидности патологии развития коленных суставов на материале двух оригинальных наблюдений в условиях полевого госпиталя" - угрюмо ответил я.
  - Ну и где же эта статья? Сознайтесь, Ватсон, вы предпочитаете участвовать в расследованиях и писать об этом. А вам не приходило в голову, почему наша хозяйка, миссис Хадсон, терпит нас? А потому, что за всю свою добропорядочную жизнь она не видела и не слышала того, что ей теперь приходится видеть и слышать за один день. Без нас она помирала бы со скуки. То же самое и мистер Меррей с сэром Барморалем. Как они живут? Сити-клуб-дом, Сити-клуб-дом. А чего стоят все эти дурацкие балы и приемы с разговорами о погоде и сплетнями! Кто-то лезет со скуки на стену, эти фенологи лезут на крышу за бельем, а еще есть натуралисты, которые лезут в болото за выпью. И пока лекарства от скуки не придумали, мы с вами будем иметь дополнительный заработок на объяснительных.
  - Лекарство от скуки существует. Вот пропишу им касторового масла, и у них надолго пропадет желание лазить по крышам! - зловещим тоном пообещал я.
  - Вам виднее, Ватсон. А теперь помолчите, мне нужно обдумать полученную информацию и внести существенные изменения в мою первоначальную гипотезу о готовившемся на меня покушении.
  
  
   Часть 2. Глава 9. Версия Скотланд-Ярда
  22 апреля 188... - 23 апреля 188...
  
  Предъявив двум дежурным сержантам наши удостоверения консультантов, мы вошли в здание Нового Скотланд-Ярда и направились в возглавляемый инспектором Лестрейдом Отдел Расследования Преступлений, который располагался в самом конце одного из длинных коридоров первого этажа.
  - Инспектор Лестрейд, вам удалось что-нибудь обнаружить? - бодро спросил Холмс прямо от дверей.
  - Утром армейские дирижабли облетели все окрестности Лондона, но Сфинкса не нашли. А на Парк-Лейн тоже не было найдено ничего, кроме мертвых пчел, мистер Холмс - грустным голосом ответил Лестрейд, поглаживая сидящего у него на руках Тоби.
  - Ну, про пчел мы уже знаем - махнул рукой Холмс.
  - Вы не все знаете, мистер Блестящий Теоретик. Мертвые пчелы обнаружены во всех пустующих домах в районе Парк-Лейн. А пустующих домов там много - земля очень дорогая, и дома раскупаются с трудом. И как всегда никто ничего не слышал и не видел.
  - И видели и слышали. Вот показания свидетелей - с этими словами Холмс небрежно бросил на стол перед Лестрейдом сочинения "преступников из общества" и начал с невозмутимым видом набивать трубку.
  Лестрейд скинул обиженно тявкнувшего Тоби, схватил бумаги и впился в них глазами. Судя по скорости, с которой его глаза бегали по строчкам, он глотал текст абзацами. А Холмс, в очередной раз утерший нос Скотланд-Ярду, с упоением следил за реакцией Лестрейда.
  - Отлично, мистер Холмс! Отлично! Наконец-то в этом деле появились свидетели! А что такое "фенологические наблюдения"?
  - Фенологи наблюдают за восходом и заходом солнца, температурой, фазами луны, облачностью и отмечают время прилета и отлета птиц - печальным голосом пояснил Грегсон, не отрываясь от каких-то бумаг в толстой папке.
  - Мистер Меррей и сэр Бармораль закоренелые ...гм... фенологи. Так что это не просто свидетели, а профессиональные наблюдатели, что очень важно - добавил Холмс веским тоном.
  - Тем лучше! Только я не понял вот эту фразу - "от удивления я даже уронил корзину с бельем". Какое еще белье?
  Холмс замешкался с ответом, и положение пришлось спасать мне - На крыше становится очень холодно вечером, и потому фенологи берут с собой теплое белье.
  - Да? А как понять вот это - "белье вывалилось из корзины, и юбки, ввиду их высокой парусности, в едином порыве унеслись в даль, подхваченные северо-восточным ветром. Они быстро растворялись в багровом закате, а я с грустью смотрел им в след, как смотрит человек на закате своих дней вслед журавлям, покидающим остывающие под дыханием осени берега туманного Альбиона".
  "Черт бы побрал этого трепача Меррея" - думал я, лихорадочно пытаясь отыскать отговорку.
  - Мистер Меррей имеет шотландские корни - встрял Холмс.
  - Но это писал лорд Бермораль, а его антишотландские настроения хорошо известны в обществе....
  - Недавно он даже потребовал через газеты запретить публикацию в Англии и британских колониях книги Жюль-Верна "Дети капитана Гранта" из-за ее прошотландской направленности - добавил Грегсон.
  - На самом деле он тоже шотландец, хотя стесняется в этом признаться. Забравшись на крышу он надевает шотландскую юбку, поднимает шотландский флаг и начинает наблюдения за погодой, исполняя при этом на волынке шотландский гимн. Я сам видел. Ясно, Лестрейд? - произнес Холмс. Чтобы окончательно увести разговор со скользкой темы, он заглянул через плечо Грегсону в папку с бумагами и спросил - Грегсон, а какое отношение к Сфинксу имеет ковер?
  При слове "ковер" я вздрогнул, а Грегсон тяжело вздохнул. Оказалось, что еще вчера Грегсон и Лестрейд загодя составили рапорт на награждение сотрудников отдела, отличившихся в поисках Сфинкса. Но по ошибке рапорт оказался не под сукном, а в папке с исходящими документами, и пошел по инстанциям Уайт-холла. Изумленные инстанции прислали комиссию по проверке провидческих способностей, которая сегодня утром устроила баню несостоявшимся кавалерам ордена Бани - Лестрейду и Грегсону. В результате Лестрейд получил строгий выговор, а Грегсону в дополнение к текущим обязанностям опять пришлось заняться разбором старых нераскрытых дел разной степени пыльности.
   - Наш отдел постоянно занимается этой ерундой - флегматично закончил свой рассказ Грегсон под неодобрительное ворчание Лестрейда. - Я, например, специализируюсь на делах о краже ковров. Кстати, доктор Ватсон, напомните мне, что сегодня ночью вы говорили о ковре?
  Я честно рассказал Грегсону о том, где и при каких обстоятельствах Омар Хайам украл коврик. Грегсон очень обрадовался - Спасибо, доктор Ватсон, вы нам очень помогли!
  Простите, инспектор, каким образом? - поинтересовался Майкрофт Холмс, неслышно вошедший в помещение.
  - Прямым. Вот смотрите - Грегсон показал нам несколько листков из папки - кто-то украл персидский ковер в одном из медресе Бухары в 1070 году. Закрыть дело нельзя, поскольку к нам регулярно приходят запросы из этого медресе. Когда оно принадлежало суннитам, запросы шли раз в год, а теперь там шииты, и запросы приходят каждый месяц. Религиозные фанатики! А вот это - Грегсон показал еще несколько листков - ковры, украденные двумя годами раньше, из дворца одного персидского шейха. Запросы от его алчных родственничков тоже идут регулярно. А теперь мы всем им напишем, что личность вора установлена - это Омар Хайам. Если он украл один ковер, то кто ему мешал украсть и два, и три ковра? Все равно никто проверять не будет. В результате два разных нераскрытых дела превращаются в одно нераскрытое дело.
  - То есть, все кражи ковров, происходившие в период сознательной жизнедеятельности Омара Хайама, вы теперь свалите на него? - спросил Майкрофт Холмс.
  - Конечно. Ему уже все равно. Впрочем, улучшать показатели раскрываемости старых дел можно и другим образом. Вот, еще одно заявление: несколько лет назад какой-то британский офицер спер ковер на рынке в Кабуле - и Грегсон сунул мне в дрожащие руки бумагу, текст которой разбегался в моих глазах. Голос Грегсона долетал до меня как из бочки - А мы составили акт экспертизы, согласно которому это тот же самый ковер, который был украден из медресе Бухары, только постаревший и изрядно побитый молью. Все равно размер и рисунок ковра из Бухары никто не помнит. Тем самым мы опять объединяем два нераскрытых дела в одно.
  - Ну и методы у вас в Скотланд-Ярде! - веселился Холмс, подмигивая мне - Надо полагать, что если вдруг найдется британский офицер, похитивший ковер в Кабуле, то вы повесите на него все ковры, украденные за последнее тысячелетие?
   - Формально, да. Но мы все равно не найдем похитителя кабульского ковра, так что наша совесть чиста. А зато как повышается раскрываемость!
  - Какого черта всеми этими коврами занимается лондонская полиция? - в сердцах выпалил я - У них что, своей полиции нет?
  - Восток - дело тонкое, доктор Ватсон. Например, у России самая большая полиция в мире, но расследованиями преступлений она не занимается. Основная задача российской полиции - следить, чтобы народ не выходил на улицы, потому что у них медведи по улицам ходят. И так обстоят дела во всех странах Востока.
  - Ну теперь мне понятно, почему Сфинкса ищут в Лондоне и его окрестностях - задумчиво произнес Майкрофт Холмс - кроме как нашей полиции до этого дела никому нет дела. Все остальные только шумят в газетах.
  - Не совсем так, дорогой Майкрофт - мягко сказал Шерлок Холмс - Сфинкса нужно искать именно в Лондоне и его окрестностях, поскольку только членам шайки покойного профессора Мориарти было нужно украсть Пирамиду и Сфинкса. Они копают под меня! Они хотят не только уничтожить меня, но и опорочить мое заслуженное звание Великого Детектива.
  - Мой мальчик, ты ошибаешься. Сфинкса, без всякого сомнения, украла организация Луденов, а копают они под Англию. Не случайно наш МИД постоянно срывает проекты по строительству тоннеля под Английским Каналом. Лудены распыляют по всему миру какой-то газ без цвета и запаха, который способствует выходу человека из пещеры разума. Великобританию от его действия спасает географическое положение и роза ветров, из-за которой наибольшая концентрация этого газа наблюдается на юге и востоке материка. Но иногда ветер меняется. Помните "Спальный кризис", когда вся Британия погрузилась в пучину безвластия после того, как королева Виктория отказалась уволить двух фрейлин, взбивавших ей подушки?
  - Это неправда! - вскричал Шерлок Холмс - Ее Величество здесь не причем!
  - Конечно не причем - спокойно ответствовал Майкрофт Холмс, у которого верноподданнические инстинкты были развиты гораздо меньше, чем у его брата (несомненным плюсом этого являлось отсутствие в доме Майкрофта простреленных стен) - Кризис наступил бы и без фрейлин, потому что роза ветров тогда резко изменилась. В кризисе были виноваты Лудены!
  - Вам бы обоим книги писать в духе Свифта - сварливо проворчал Лестрейд - про полеты на Луну или Венеру. "Братья Холмс: Страна багровых туч", или что-то вроде этого.
  Братья Холмс и я остолбенели, пораженные пробуждением воображения у Лестреда, а тот смутился и отошел к окну.
  - Он сегодня две книжки прочитал - негромко пояснил Грегсон - про Фантомаса и Гулливера.
  - Ну с Фантомасом ясно, а Гулливера-то зачем? - удивился я.
  - Кажется, я понимаю - сказал Майкрофт Холмс. - Инспектор, не могли бы вы изложить официальную версию кражи Сфинкса?
  - Конечно, если вы настаиваете - застеснялся Лестрейд и посмотрел на Грегсона.
  - Может, не надо? - робко произнес Грегсон.
  - А почему бы и нет? - Лестрейд решительно подошел к столу и взял в руки пресс-папье. - Допустим, это Сфинкс. Все видите? - Лестрейд поставил пресс-папье на середину стола и отошел на несколько шагов назад. - Вот он стоял себе десять тысяч лет, стоял ... но однажды наступила роковая ночь... Я сказал "ночь"! - крикнул он долговязому сержанту, подпиравшему стену. Сержант повернул выключатель электрического тока, и свет в отделе погас.
  - Итак, наступила роковая ночь - зловещим голосом произнес Лестрейд, зажигая шведскую спичку. - А теперь смотрите на меня! Я злоумышленник, задумавший украсть Сфинкса! - инспектор согнулся и стал на цыпочках подбираться к столу, освещая себе дорогу спичкой. Подкравшись к столу, он закружил вокруг него, сжигая одну спичку за другой и подозрительно озираясь по сторонам. В отделе висела напряженная тишина. Наконец Лестрейд остановился, резко развернулся и тревожно уставился в темное окно. Все машинально посмотрели туда же, а Лестрейд в этот момент стремительно схватил пресс-папье левой рукой и засунул его в задний карман брюк. Затем с видом немецкого туриста, осматривающего развалины древнего замка, он спокойно направился к двери, насвистывая марш ливерпульского полка.
  - Ну как я вас, а? - резко развернулся Лестрейд у двери - профукали Сфинкса? - и он захохотал, стуча себя ладонями по коленям. Сержант зажег свет.
  - Это все? - спокойно спросил Холмс, равнодушно рассматривая мусорную корзину, заваленную спичечными коробками - Я смотрю, вы долго отрабатывали свою версию о великане.
  - Конечно, наша версия еще нуждается в доработке, но, во всяком случае, она не хуже версии о душевнобольных жрецах с невидимым газом. Или у вас есть более адекватная версия? Так поделитесь с нами, мистер Холмс.
  Шерлока Холмса не пришлось уговаривать, он с охотой поведал присутствующим свою гипотезу о попытке сподвижников профессора Мориарти избавиться от Великого Сыщика. Все "существенные изменения первоначальной гипотезы" Холмса заключались всего лишь в замене завезенных пчел на дрессированных.
  - А как, мистер Холмс, вы объясните присутствие пчел в других домах? - скептически осведомился инспектор Лестрейд, когда мой друг закончил свою пафосную речь.
  - Вот так - Холмс указал на меня - злоумышленники знали, что доктор Ватсон совершенно не ориентируется в городе. Констебль Метью может подтвердить. Поэтому злоумышленники не исключали, что я, ведомый моим другом, окажусь не в том доме.
  Я собрался возразить, но Холмс пихнул меня локтем в бок.
  - Допустим, но как преступники могли рассчитать, что мышь окажется в окне именно в тот момент, когда мимо дома будет проходить Буратино, как? - допытывался недоверчивый Грегсон - для такого совпадения необходима целая орда откормленных мышей, а мы нашли только одну.
   - В том-то и дело, что не одну! - и довольный Холмс выпустил на пол из саквояжа Шушеру.
  - Фу, Тоби, фу! - закричал Грегсон, но было поздно - увидев мышь, ведущий эксперт Скотланд-Ярда метнулся к ней и ... застыл в изумлении. Шушера не бросилась наутек, а осталась на месте, спокойно расчесывая усы. Эксперт Тоби, не привыкший к такому поведению исследуемого материала, начал осторожно обнюхивать его. Шушера вытянулась на задних лапках и тоже обнюхала Тоби. Фокстерьер вильнул хвостом. Мышь направилась к ближайшей ножке стола Лестрейда, и принялась увлеченно грызть ее. Тоби восторженно заскулил, и, припав на задние лапы, бешено завилял обрубком хвоста. Затем он бросился к другой ножке стола и тоже занялся своим любимым делом.
  - Кажется, Тоби нашел родственную душу - прокомментировал эту идиллическую картину Шерлок Холмс - Тем лучше. А это вам, инспектор - и Холмс протянул Грегсону медицинский акт, приписывающий Шушере чужой статус улики ?1.
  Прочитав документ, Грегсон лишь развел руками. Возразить ему было нечего. Зато у Лестрейда возражений было хоть отбавляй.
  - Ну допустим, что вы правы. А что общего между покушением на вас и кражей Сфинкса?
  - Масштаб. С одной стороны - грандиозное по своим масштабам похищение масштабных мегалитических сооружений, пирамиды Хеопса и Сфинкса. С другой стороны - попытка масштабного покушения на единственного в мире Детектива-Консультанта посредством масштабной армады пчел! Кстати, завтра мы с доктором Ватсоном поедем в Суссекс, к мистеру Дэвиду Аттенборо, чтобы проконсультироваться у него по поводу странного поведения пчел. Так что этот момент скоро прояснится.
  - Хорошо, мистер Блестящий Теоретик, но как быть с макаронниками? С одной стороны, вы их подозреваете, не располагая прямыми уликами, а с другой стороны, собираетесь устраивать ловушку с их же помощью. Как это понимать?
  - Вопрос по поводу моих подозрений я собираюсь разрешить сегодня, поработав с бумагами профессора Мориарти. Надеюсь, архив Скотланд-Ярда работает круглосуточно? А что касается ловушки, то особенности ее конструкции могут варьировать в широких пределах. И то, какой она будет, во многом зависит от результатов моей работы в архиве. Вопросов больше нет? Вот и отлично. Вы, дорогой Ватсон, поезжайте на Бейкер-стрит и ложитесь спать. Мой брат вас подбросит до дома.
  
  ***
  Несмотря на усталость, в сон я погрузился только под утро, безуспешно пытаясь объединить в своем разгоряченном воображении имеющиеся детали мозаики - тучи пчел, надписи на потолке и жирных мышей. Каждому из этих фактов, взятому по отдельности, можно придумать рациональное объяснение. А вот если рассматривать их как части единого целого, да еще в свете возможной связи всех этих улик с делом о похищении Сфинкса и подделкой монет синьором Буратини... Конечно, на фоне абсурдных версий о великанах и свихнувшихся Луденах гипотеза о покровительстве, оказываемом издательством детской литературы в отношении леди Гудгейт, выглядит вполне рационально... Но с учетом пропущенной мною театральной премьеры ...
  Незаметно для себя я уснул и оказался в суфлерской будке главной сцены Ковент-Гарден, в самом разгаре первой картины балета "Щелкунчик".
  
  Пьяные взрослые надели маски и разыгрывают перед спящими детьми сказочное представление. Господин Штальбаум приближается к своей супруге Машильде и, улучив момент, срывает с ее лица маску Принцессы. О, ужас! Мгновенно лицо Принцессы становится старым и уродливым лицом леди Гудгейт. Господин Дроссельмейер залпом выпивает бутылку портвейна и бесстрашно бросается к Мышильде, целует ее и надевает сорванную маску на себя. Победа! Былая красота Принцессы возвращается, но к кому?! Гадкая Мышильда царапает лицо Дроссельмейера, предварительно сорвав с него свою маску, и он на глазах у всех становится деревянным уродом с огромным ртом и торчащими вперед зубами. Это Буратино! Занавес опускается.
  Я хотел выбраться из суфлерской будки и занять свое место в Королевской ложе согласно купленному в омнибусе билету, но в рукава моей пасхальной смирительной рубашки вцепились крючковатые пальцы Холмса. - Рано, Ватсон, рано! - уверял меня Гениальный Сыщик - Я еще не прочитал вам свой любимый шедевр ...
  - Я уже слышал его, Холмс, и больше не желаю слышать!
  - Но вы никогда не поймете всего трагизма поисков лампы Алладина в худших традициях наших египтологов. Слушайте еще раз:
  
  Если взять зеленый лапоть
  и облить его зеленкой
  он останется зеленым
  даже если постирать.
  Но последним будет гадом
  кто его покрасит в синий
  это ведь придумать надо
  так над вещью издеваться!
  
  - Это был не лапоть, а абажур, и протирала его миссис Хадсон! А ваш стих даже не тянет на звание верлибра, как и стих про стену с ковром!
  В это время поднялся занавес, и с двенадцатым ударом часов из-под елки появилась жирная мышь с семью подбородками, на каждом из которых весела позолоченная цепочка. Это Принц мышей, а на самом деле - Шушера! Ее мать, злая Королева Мышильда-Гудгейт, хочет сгрызть елку и закрыть дело об украденных подарках!
  Храбрый Щелкунчик-Буратино швыряет в Шушеру бутылочку Клейна, забрызгав чернилами юбку леди Гудгейт. Разъяренная Мышильда взлетает под потолок. - Я Королева пчел! - поет она дребезжащим голосом - Где мои верные трутни?
  Под аккомпанемент марша гномов, который вообще-то не должен был звучать в "Щелкунчике", один за другим из-за кулис вылетают Майкрофт Холмс, Грегсон и Лестрейд. Жужжа пропеллерами на спине, они вьются вокруг хрустальной люстры. - Настал мой звездный час! - восклицает Шерлок Холмс и тоже вылетает из суфлерской будки. Возглавив процессию трутней, он включает потайной фонарь и декламирует:
  
  Верлибр, свободный от жёсткой
  ритмической композиции
  неуловим, как ветер
  для миссис Хадсон.
  Но, Ватсон,
  Вы же не верите в хаос
  солнечных пятен в зените?
  Простите, Ватсон, простите!
  подсознанию Фрейда чужды
  рифмы поползновения
  мелочные амбиции
  и в небе птицы!
  
  - Хватайте Щелкунчика! - Вопит леди Гудгейт и почему-то указывает на меня - мне нужны его идеи!
  - Не-е-ет!! - закричал я и свалился с кровати.
  
  - Доброе утро, Ватсон! - поприветствовал меня Холмс, раскачиваясь в моем кресле-качалке - Вас мучают кошмары?
  - Конечно - буркнул я, увидев в руке Холмса исписанный корявым почерком лист бумаги - Вы опять читали свои вирши вслух?
  - Конечно! Верлибры и либретто к театральным постановкам лучше всего слушать в измененном состоянии сознания, так они легче усваиваются.
  - Так вы и либретто читали? А где вы его взяли?
  - Вот здесь - Холмс постучал трубкой по моей записной книжке, лежащей на письменном столе.
  - Там не либретто - пробубнил я, свесив ноги с кровати - там резюме, я же вам говорил. Я хочу уйти от подробного стенографирования к непосредственному резюмированию событий и потому постоянно тренируюсь - смотрю балет и делаю резюме, читаю книгу и делаю резюме... Понятно?
  - Вы хотите сказать, что это - Холмс раскрыл книжку на заложенной (им, а не мной) странице - резюме балета "Щелкунчик"?
  - Да. Я смотрел его на прошлой неделе.
  - Да ну? А по-моему, там было все совсем не так
  - Но в моем резюме не было никаких пчел, Холмс! Это вы насочиняли.
  - Пчел действительно не было - кивнул Холмс - вероятно, в мое повествование вплелись порождения вашей больной фантазии. Но я говорю не про ваш сон, а про резюме. Сравните его с настоящим либретто - Холмс вынул из кармана и протянул мне сложенную пополам театральную программку, в которой лежал лист с либретто к балету "Щелкунчик" - Очень уж они непохожи. Хотя что либретто, что ваши резюме - один сплошной бред! - и Холмс захохотал, из-за чего магнитуда раскачивания кресла достигла угрожающих значений.
  - Я придерживаюсь реалистического стиля Геродота, Холмс.
  - Вот как? Странное совпадение. Я читал Геродота.
  - Странно то, что вы его читали - съязвил я. - А когда вы успели сходить в театр?
  - Позавчера вы выкинули свой билет в урну, а я его подобрал и по дороге домой обменял его на другой билет. Оказывается, Ковент-Гарден дает спектакли и по ночам, так что я там прекрасно выспался.
  - Это нечестно с вашей стороны - с досадой произнес я - Вы должны были дать билет мне.
  - Простите, Ватсон, но вы слишком громко храпите.
  - А я хожу в театр не для того, чтобы там спать!
  - Не обижайтесь, Ватсон, просто сегодня нам предстоит тяжелый день, так что нужно было выспаться. Я уже купил билеты на поезд, вот ваш билет.
  - Но почему в третий класс? - спросил я, вертя билет в руках.
  - Элементарно, Ватсон! Потому что у нас мало денег.
  - Но позвольте, Холмс, а тридцать фунтов за объяснительные?
  - В театральном буфете очень дорогое шампанское - ответил Холмс уже от дверей - а цены на бутерброды с черной икрой просто заоблачные.
  
  
   Глава 10. Вторая версия Холмса
  23 апреля 188...
  
  Когда поезд на Эстбурн на всех парах отчалил от станции вокзала Виктории, на Холмса нашло его обычное идиллическое состояние. Умиротворенно глядя на залитый утренним солнцем воскресный перрон, на соломенные шляпки с лентами, на ажурные зонтики и кричащих детишек, он повел увлекательное повествование о путях сезонных миграций лондонских дачников и гренландских тюленей. Но мне было не до тюленей. Пока кэбмен пытался сравняться с последним вагоном набирающего скорость поезда, я висел на подножке кэба и при помощи трости доктора Мортимера прокладывал ему дорогу среди толпы на перроне. За происходящим из тамбура последнего вагона с большим интересом наблюдал кондуктор, хохоча и держась за живот. Судя по издаваемым им комментариям, все свое детство и юность он провел в лондонском порту. Наконец мне удалось схватиться за поручень и запрыгнуть в объятия кондуктора.
  - Кидайте саквояж, Холмс, и прыгайте!
  - Не суетитесь вы так, Ватсон! - ответствовал Холмс, повиснув на поручнях и пытаясь конвульсивными движениями высвободить брюки, которые зацепились за дверцу кэба - суетиться надо было при сборах, тогда бы мы не опоздали.
  Мы с кондуктором что было сил потянули Холмса за шиворот. Раздался треск рвущейся материи, и мы все вместе рухнули на саквояж с воровским инструментом.
  - А не надо было торговаться с кэбменом из-за двух пенсов - пропыхтел я, пытаясь выбраться из-под гения криминалистики.
  - Предъявите ваши билеты, джентльмены! - сдавлено пропищал снизу кондуктор.
  Я показал кондуктору наши билеты и поднял с пола саквояж - Идемте, Холмс, в вагон.
  - А зачем вам в вагон? - спросил кондуктор - у вас же билеты без мест.
  - Конечно "без мест"! - гордо задрал голову Холмс и помахал перед кондуктором извлеченным из кармана справочником "Эй-Би-Си Рейлуэй Гид". - Здесь сказано, что с такими билетами мы можем занимать любое место в вагоне.
  - В весенне-летний период на южных направлениях железной дороги "без мест" имеет другое значение - "кто успел, тот и сел". Вы опоздали, джентльмены, и все посадочные места уже заняты.
  - Вот за что я люблю кэбы, так за то, что там нет билетов, а посадочные места есть всегда - недовольно пробурчал Холмс, рассматривая порванные брючины - А все из-за вас, Ватсон! Теперь нам придется сидеть в тамбуре и ждать, пока какой-нибудь олух выйдет на одной из следующих станций.
  - Да вы не расстраивайтесь! На следующих станциях народ будет только заходить, так что вам в тамбуре не будет скучно. А пока тамбур не забился, у вас есть возможность выбрать себе здесь любое место, как и сказано в вашем справочнике. Я рекомендую место под стоп-краном! - с этими словами кондуктор вышел из тамбура в вагон.
  - А больше всего я люблю кэбы за то, что в них нет кондукторов! - крикнул ему вслед Холмс и с досадным выражением на лице уселся под стоп-краном на свой саквояж.
  - А не надо было трескать черную икру в театральном буфете - сказал я, угрюмо рассматривая пробегающий за окнами весенний пейзаж - и вообще, вся эта поездка будет пустой тратой времени. За консультацией по поводу пчел можно было обратиться к какому-нибудь специалисту в Лондоне.
  - Ну и что нам может поведать кабинетный ученый, книжный червь, который видел пчел только на картинках? А мистер Аттенборо настоящий практик. К тому же мне нужна его пасека.
  - Да на кой она вам сдалась, если вы не имеете никакого представления о пчеловодстве? Вы не прочитали ни одну из тех книг о пчелах, которые сами же выписали! Я смотрел - у всех книг страницы не разрезаны.
  - Я пишу, а не читаю, Ватсон - гордо заявил Холмс - и могу хоть завтра написать монографию про пчел.
  - Она будет называться "Верлибризация медоносной пчелы в условиях крайнего Севера"? - огрызнулся я - очень полезная монография. Все пчеловоды Британии будут от нее в восторге.
  - Нет, Ватсон - "верлибризация" - это слишком сложно для пчеловодов. Я начну с более простых вещей - например, придумаю какое-нибудь пчелиное заболевание и первым опишу его. Как вам нравится название "Пчелиный грипп"?
  Чувствуя, что Холмс сейчас сядет на своего любимого конька и начнет цитировать мне избранные главы из своей предполагаемой монографии, я попытался перевести разговор на другую тему - Кстати, Холмс, вы так и не рассказали о результатах ваших поисков в архиве Скотланд-Ярда.
  - Пожалуйста, Ватсон. Прежде всего, я узнал, что в Японии никогда не существовало борьбы Боритсу.
  - Очень ценное наблюдение! Лучше скажите, что удалось узнать о Буратини?
  - Как я и предполагал, они здесь не при чем.
  - Но это предполагал я, а не вы!
  Холмс махнул рукой - у вас было голое предположение, а у меня факты. Оказывается, профессор Мориарти неоднократно подчеркивал в своем дневнике, что никогда больше не будет иметь никаких дел с макаронниками.
  - Но если Мориарти зарекался, значит, имел дело с ними.
  - Имел, но обжегся. Согласно моей "Общей теории преступлений" все преступники делятся на три больших типа, в зависимости от их отношений с законом. Преступники-гроссмейстеры, подобные Мориарти, обходят закон, либо осторожно переступают через него. Преступники-дегенераты идут через закон напролом с дубиной. А преступники-олигархи переделывают закон под себя, используя деньги и связи. Две последние категории преобладают на юге и востоке континента, причем особой разницы между ними нет: деньги и связи добываются там при помощи дубины, это называется "накопление стартового капитала".
  - По-моему, вы перечитались сочинений Карла Маркса.
  - Я не знаю, о ком вы говорите. Так вот, преступники-дегенераты и олигархи очень набожны, но в то же время нарушают божьи заповеди. Профессор Мориарти пришел к выводу, что это противоречие является видимым - преступники просто притворяются верующими. Поэтому Мориарти с Милвертоном смело предложили итальянскому преступному миру провести совместную крупномасштабную аферу - собрать сведения о всех детях Римских Пап и шантажировать этим Ватикан, требуя за неразглашение сведений по сто фунтов за каждого ребенка. Это десятки миллионов фунтов, Ватсон! Но итальянский преступный мир пришел в ярость от такого предложения. Оказалось, они искренне верят в бога, а не притворяются! Так что Мориарти и Милвертон еле ноги унесли из Италии.
  - Но как это понимать? Ведь искренняя вера в бога исключает преступное поведение!
  - Да, так гласит логический принцип "исключенного третьего", я вам о нем рассказывал. Мориарти тоже использовал логику. Но для объяснения этого противоречия надо было применять не логику, а диалектику Платона. В ней же Мориарти не разбирался, в отличие от Ватикана. А тот с самого начала предложил преступникам заменить ИЛИ-ИЛИ на И-И. Помните, как мы поступили с простреленной стеной в моей комнате?
  - Я отдал вам свой ковер, и вы прикрыли им стену.
  - Правильно. А преступный мир прикрывает указанное противоречие индульгенциями, которые выдает церковь.
  - Понятно. Преступный мир вымогает у церкви индульгенции точно так же, как вы вымогали у меня ковер.
  - Не вымогают, а покупают, Ватсон! Они же искренне верят в бога. Вера - это костыли хромой совести. Именно поэтому в преступной среде больше всего верующих людей. И чем меньше совести у преступника, тем больше у него индульгенций и тем чаще он бреет голову.
  - А зачем брить голову?
  - На обратной стороне бланка индульгенции есть совет клиенту - постоянно брить голову, чтобы черти не смогли тащить его за волосы до котла. Так, на всякий случай.
   - Но это же разновидность торговли воздухом! Опять Лудены?
   - Чепуха! Церковь оказывает преступному миру и реальную помощь. Вот украдут у вас ковер, придете вы в церковь поделиться горем и скажете, что знаете преступника. А вам там посоветуют: "не жалуйтесь на него в полицию, смиритесь, бог дал - бог взял".
  - То есть как "взял"? Украл? Но зачем богу мой ковер?
  - Богу не нужен ваш ковер, тем более что его моль побила. Преступления совершают люди, а не бог. Но чтобы понять такую простую истину, нужна хотя бы капля здравого смысла. А церковь предлагает пастве отказаться от здравого смысла, чтобы покрывать преступников.
  - Так вы утверждаете, что церковь заодно с преступным миром? - ужаснулся я.
  - Это утверждают факты, а я всего лишь их констатирую. Вы, Ватсон, когда-нибудь обращали внимание на явное сходство кличек преступников и служителей церкви? Например, кто такой "Джо Кентерберийский"?
  - Ну, это известный медвежатник, вскрывавший сейфы костылем и случайно попавшийся в Девоншире на краже цепей из колодца. Его костыль мы потом подарили сэру Дэниелу Блэквуду...
  - А вам известно, что точно так же величают Митрополита всей Англии? Архиепископ Джо Кентерберийский! Церковь и преступный мир на первом Вселенском Соборе вместе поделили всю землю на одни и те же участки, сферы влияния. При этом они чуть не передрались из-за какого-то русского городка под названием Бобруйск.
  - Но мне кажется, что у синьора Буратини с совестью все в порядке. Да и голова у него не выбрита. Или вы думаете, что он носит парик?
  - Нет, Ватсон - снисходительно ухмыльнулся Холмс - Помните слова того же самого Джо Кентерберийского, которые он произнес в суде, когда на него одевали кандалы?
  - Вы имеете в виду медвежатника или архиепископа?
  - Не помню, да и какая разница! Так вот, он сказал, что в каждом деле, включая преступления, должна быть своя романтика. Буратини, как и профессор Мориарти, был преступником-романтиком, гроссмейстером, а не дегенератом с бритой головой.
  - Мне кажется, Холмс, вы идеализируете таких преступников.
  - Я не оправдываю их. Но согласитесь, с интеллектуалом типа профессора Мориарти гораздо приятнее иметь дело, чем с ослом, который не в состоянии придумать ничего кроме примитивной схемы - "Кошелек или жизнь!". Дегенерат не мог придумать аферу с Золотым Ключом.
  - Каким еще Золотым ключом? Буратини подделывал монеты, а не ключи.
  - В Скотланд-Ярде на синьора Буратини собрано хорошее досье. Он был не только фальшивомонетчиком. Оказывается, он немало заработал на поэме о Нибелунгах. Вы ведь читали эту поэму? Про клад на дне Рейна?
  - Нет - соврал я и уставился на блеклое отражение в стекле своего лица, которое быстро стало пунцово-красным.
  - Точно? - с подозрением спросил Холмс.
  - Точно. Так что там натворил синьор Буратини?
  - Он купил за бесценок тухлое болото и пустил слух, что именно в нем находится клад Нибелунгов. Для убедительности синьор Буратини запустил в болото дрессированную черепаху, к панцирю которой был прикручен медный ключ. Каждую ночь он вызывал черепаху на берег и начищал ключ до зеркального блеска, а днем показывал издалека черепаху газетчикам. Закончилось все тем, что синьор Карабас ... или Барабас? ...в общем, аферист, выдававший себя за доктора каких-то несуществующих наук, за очень большие деньги перекупил у Буратини болото. Для поиска клада Барабас организовал акционерное общество на паях. Пайщики дружно принялись вычерпывать болото ведрами, не задумываясь о том, что Рейн никогда не протекал в тех местах.
  Синьор Буратини обогатился. Но согласно моей "Общей теории преступлений", все преступники, находящиеся на свободе, несмотря на свершенные им преступления - это родственники каких-нибудь влиятельных людей. Пайщики, которым досталось болото, были явными жуликами, но при этом они находились на свободе. Так что когда Папа Римский подал иск на Папу Карло, да еще всплыла история с фальшивыми монетами...
  - Вы хотите сказать, что пайщики были детьми Папы Римского?
  - Возможно. Хотя не исключено, что Папа Римский тоже был пайщиком, через подставных лиц, разумеется. Итак, на синьора Буратини завели сразу два дела, но его спасла специфика работы итальянской полиции и Скотланд-Ярда. Никому даже не приходило в голову, что аферу с кладом Нибелунгов решился провести человек, не имеющий связей в преступном мире или в среде государственных чиновников. А итальянская полиция не может арестовать преступника, пока не убедится, что у того нет влиятельных покровителей. Поэтому итальянские власти избрали самый простой путь - они объявили Буратини в международный розыск, хотя он и не скрывался.
  - И зачем?
  - Преступника объявляют в международный розыск и ждут, когда его арестует Скотланд-Ярд, а возмущенные влиятельные родственники проявят себя. Но мы-то с вами видели вчера, как Скотланд-Ярд ведет международные розыски - они занимаются отписками. И правильно делают. В результате дело о подделке монет просто развалилось - информации о связях Буратини нет, и потому присяжные решили перестраховаться. Буратини наплел им всякой чепухи, а они сделали вид, что поверили.
  - Понятно - сказал я, быстро занося услышанное в записную книжку - А дело о тухлом болоте, вероятно, зависло на неопределенный срок в суде. Буратини был отпущен под подписку о невыезде и благополучно смылся в Лондон. Так?
  - Ватсон! Иногда вы начинаете шевелить мозгами. Конечно же, подписка о невыезде - это билет на свободу для всех крупных преступников, у которых есть покровители. Так гласит "Общая теория преступлений". А Буратини просто повезло.
  - Но почему его не арестовали здесь?
  - Преступления, совершенные за пределами Объединенного Королевства, аннулируются, как только преступник пересекает границу. Богатенькие Буратини - это основная статья импорта Великобритании. Конечно, если здесь они возьмутся за старое, то их накажут. Скотланд-Ярд пристально следит за ними, и на каждого заведено досье. Но обычно Буратини ведут себя в Британии законопослушно. Так что наш клиент не имеет отношения ни к краже Сфинкса, ни к преступлению на Парк-Лейн.
  - Понятно. Значит, расследование опять зашло в тупик.
  - Ничего подобного! После посещения архива Скотланд-Ярда все стало намного яснее. Следите за ходом моей мысли. Итак, в пятницу утром Буратино разбивает стекло, после чего в доме начинается расследование. Но заметьте, к началу расследования привела цепь событий, каждое из которых больше походит на нелепую случайность. Я был прав - вероятность того, что жирная мышь появится в окне именно в тот момент, когда мимо дома будет проходить Буратино, ничтожно мала.
  - Вообще-то это была мысль Грегсона.
  Холмс пропустил мою реплику мимо ушей - Если бы это входило в планы преступника, он обязательно бы привязал мышь к подоконнику. Но он этого не сделал! Явно случайный характер носило и то обстоятельство, что Буратино бросил в окно бутылочкой Клейна - он ведь мог швырнуть и камнем, и палкой. А мог и вообще ничего не швырять. И теперь у меня нет никаких сомнений, что никто не откармливал и не подбрасывал в дом мышей специально. Мыши не имеют отношения к планам преступника.
  - Но почему они такие жирные?
  - А вы обратили внимание на пол и стены комнат в доме?
  Я пожал плечами - Пол как пол, и стены как стены.
  - И вас не смутило, что обои на стенах комнаты не доходят до пола на целый ярд?
  - Нет ... Наверное, рабочие не успели их содрать полностью.
  - Ничего подобного! Куда делись обрывки? Ни на полу, ни в куче мусора я их не нашел. И самое главное, есть график ремонтных работ, копия которого приложена к делу. Согласно графика рабочие поклеили обои в эту среду. Это были новые обои, Ватсон! В четверг рабочие не работали, потому что был рыбный день, а с пятницы по понедельник у них выходной.
  - Ну и что все это означает?
  - Обои клеят к стенам с помощью мучного клейстера. Поэтому мыши их и сгрызли там, где могли достать. Мыши очень прыгучие создания, так что один ярд для них - не высота. И сделали они это всего за две ночи и один день! Потому они такие жирные.
  - Но зачем им было так отъедаться?
  - По каким-то причинам, пока не ясным, на мышей временно напал зверский голод. Заметьте, временно! У нас дома Шушера ела не больше, чем едят обычные мыши. Учитывая все сказанное, я прихожу к выводу, что расследование в доме на Парк-Лейн не было предусмотрено преступником.
  - Подождите, а как же надпись на потолке? Преступник явно хотел, чтобы вы ее увидели.
  - Но не в пятницу, Ватсон, а в один из следующих дней! Преступнику сначала надо было завершить свои планы.
  - Какие именно планы?
  - Зловещие, разумеется. Вот после этого я, по его замыслу, должен был читать надпись и кусать локти от злости и бессилия! Мы не поняли смысла надписи только потому, что план преступника провалился.
  - Но тогда получается, что преступление на Парк-Лейн не связано с кражей Сфинкса, ведь она-то как раз успешно совершена.
  - Совершена, да не завершена! Украденное еще нужно доставить в нужное место, а преступник потерял Сфинкса, и теперь сам кусает локти!
  - Так Сфинкс и есть та "антикварная вещица", на которую вы хотите поймать преступника?
  - Конечно, Ватсон! - самодовольно заявил Холмс.
  Я был ошарашен. После этих слов Холмса в моей голове сразу же возникло множество возражений, но пока я пытался выбрать из них наиболее язвительное, поезд остановился на очередной станции. Двери вагона раскрылись, и к нам присоединилась огромная корзина для пикников. Носильщикам пришлось изрядно попотеть, прежде чем они смогли протащить ее через двери тамбура. Корзина принадлежала чопорной старухе в глухом платье мышиного цвета с капором, которая держала за руку девочку лет семи с ангельским личиком. В отличие от старухи, девочка приветливо улыбнулась нам и вежливо поздоровалась. Ее манеры навели меня на мысль, что мерзавец-редактор из издательства детской литературы является не только вором, но и лгуном - воспитанные дети все же существуют в природе.
  Сажа из трубы паровоза заносилась сквозь дверные щели в тамбур и концентрировалась в области стоп-крана. Но упрямый Холмс не пожелал покинуть насиженное место, поэтому его лицо и руки были в разводах копоти. Копоть, а так же рваные штанины придавали великому сыщику сходство с бродягой. Я встал в углу тамбура и сделал вид, что не знаком с Холмсом. А старуха пялилась на него, презрительно поджав губы. Иногда она нагибалась к девочке, и что-то шептала ей на ухо, бесцеремонно указывая зонтиком на гения криминалистики.
  Надо отдать должное выдержке Холмса - он застыл в гордой позе индейского вождя, и ни один мускул не двигался на его лице, даже когда он закидывал за спину постоянно сползавший полуоторванный воротник. Но багровеющее под испепеляющим взглядом старухи лицо говорило, какими титаническими усилиями воли достигается это спокойствие. Зная вспыльчивый характер своего друга, я молил бога, чтобы мы скорее приехали.
  Когда за окнами появились первые дома Эстборна, я успокоился. Но, как оказалось, преждевременно.
   - Милая тетушка Хелен, можно я дам бедному мистеру бродяжке хлебушка? - нежным голоском пропела девочка, тронув старуху за рукав. Глаза Холмса вылезли из орбит и начали наливаться кровью.
  - Нет, Эллис, он его пропьет! - злобным голосом проскрипела старуха. Я с ужасом закрыл глаза.
  - А если у него сгорел дом и ему нечего кушать?
  - На нем пахать можно! Если захочет, построит себе новый дом. И пропьет!
  - А если ...
  - Пропьет!
  В это время раздался голос кондуктора - Леди и джентльмены! Поезд прибывает на конечную станцию! На первом этаже здания вокзала вы найдете "Книгу благодарностей", где сможете оставить свои впечатления от приятной поездки. Девиз нашей компании - "скорость и комфорт"! - Я с огромным облегчением открыл глаза. Кондуктор вошел в тамбур и обратился к Холмсу - Вечером в Лондон поедет еще больше народу. У вас билет в оба конца, так что если хотите, я зарезервирую вам место под стоп-краном.
  Это было последней каплей. Холмс подскочил как ужаленный и издал на весь вагон великолепнейший и оглушительнейший крысиный смех, после чего благоразумно прижался к стене тамбура. Я последовал его примеру, прижав рукой к стене маленькую Эллис. И вовремя. Ревущая от ужаса толпа пассажиров с огромной скоростью помчалась через тамбур, снесла наружные двери и, подхватив кондуктора со старухой, хлынула на перрон.
  Когда весь поток выплеснулся, Холмс прокричал наружу - Вот вам "скорость и комфорт"! - и начал выпинывать на перрон раздавленное содержимое старухиной корзины - Хлебушка тебе жалко, старая клюшка для гольфа?! Так подавись им!
  Эллис прыгала и хлопала в ладоши - Еще, еще! - пронзительно кричала она.
  - Хватит! - сказал я строгим голосом, когда Эллис ловким пинком отправила на перрон зонтик, оставшийся от ее тетушки. Кажется, мерзавец-редактор был прав. - Холмс, прекратите, вы ведете себя непедагогично!
  - Полиция! Полиция! - скрипела с перрона тетушка Хелен, пытаясь выбраться из-под придавившего ее щита с расписанием движения поездов и кондуктором.
  Словно из-под земли возникли два станционных полисмена. Я думал, что нас заберут в участок, но Холмс показал констеблям удостоверение консультанта Скотланд-Ярда и спокойно объяснил, что, маскируясь под бродягу, он выслеживал карманных воришек, а старуха сорвала операцию.
  - Мэм, вам придется пройти с нами в участок и заплатить штраф - сказал старший констебль, обращаясь к щиту.
  - Вы его пропьете! - каркнула старуха, высвободив из-под щита голову.
  Эллис с разбегу плюхнулась на щит у изголовья своей тетушки - Тетка, а я вот что теперь умею! - и прямо в капор старухе она очень натурально воспроизвела крысиный смех в минорной тональности. Один из полисменов упал в обморок, а у второго отвисла челюсть. Щит начал биться в конвульсиях.
  - Вот так всегда - грустно глядя в небо, произнес кондуктор, с раскинутыми руками лежащий на вибрирующем щите. Здесь море, солнце, птички поют. Но все какие-то нервные, всех почему-то трясет, все зачем-то воют и куда-то бегут. А ведь приехали отдыхать.
  - Вставай, старая клюшка для гольфа! - орала Эллис в капор - Бежим записывать впечатления в "Книгу благодарностей"!
  - Что вы натворили, Холмс! - шепнул я своему другу - Ребенок превратился в чудовище!
  - Нет, Ватсон - так же шепотом ответил мне Холмс - Мы сейчас наблюдаем естественное поведение этого человеческого детеныша. Девочка воспитывается без матери, которая давно бросила ее и мужа ради какого-то авантюриста, который, скорее всего, ее тоже бросил. А старая клюшка - старшая сестра мамаши Эллис - изредка навещает племянницу, и берет ее в ежовые рукавицы.
  - А почему вы так думаете?
  - Потом объясню, Ватсон. Неудобно заставлять ждать сэра Девида. Я предупредил его о нашем прибытии телеграммой.
  Холмс извлек свою записную книжку, и мстительно улыбаясь, что-то записал туда. Зная его привычки, нетрудно было догадаться о характере записи.
  - Ну вот, еще одним подозреваемым стало больше - сообщил гений дедукции, и бросив последний злорадный взгляд на трясущийся щит, быстро направился к зданию вокзала. Я еле успевал за ним.
  
  
   Глава 11 Пчелиная инфлуэнция
  23 апреля 188...
  
  Как и обещал Холмс, нас поджидала карета с гербом сэра Дэвида. Ее кучер был нам хорошо знаком - здоровый детина Джонсон, который во время нашего прошлого визита высвободил меня из объятий древесного удава. Сейчас он нервно расхаживал вдоль тротуара, пристально всматриваясь в лица выходивших из здания вокзала людей. Увидев нас, он радостно взмахнул руками и побежал к нам, ловко лавируя, несмотря на свои размеры, между рвущимися к морю отдыхающими. Подхватив саквояж Холмса, он быстро провел нас сквозь толпу к карете.
  Мы уселись в карету, и Джонсон щелкнул хлыстом, заставив коей в упряжке сорваться в галоп.
  - Мистер Холмс! Мистер Ватсон! - донесся до нас тоненький голосок. Обернувшись, я с удивлением увидел в заднем окне маленькую Эллис, бегущую за каретой по мостовой. В крыше кареты открылся люк, в котором показалась густая шевелюра Джонсона - Остановить карету, джентльмены? - спросил он
  - Не останавливайтесь, Джонсон, это поклонники - высокопарно заявил Холмс.
  Я крикнул, поддавшись импульсу тщеславия - Здорово! Нужно остановиться! У нас еще не было поклонников!
  - Это не удивительно, если учесть стиль и содержание ваших опусов, дорогой коллега. А поклонников нужно игнорировать, так мне советовала Ирен Адлер. Чем ближе вы их подпускаете к себе, тем больше у них возникает претензий к вашей работе. И я не хочу выслушивать слезливые просьбы рассказать о том, женился ли сэр Генри на миссис Степлтон.
  - Откуда вам знать, Холмс? Может, у нее к нам какое-нибудь дело.
  - Может и дело, и я даже скажу какое: - как и у любой семилетней девочки, у Эллис есть тетрадка, которой она терроризирует всех родственников и гостей. Каждая страница тетрадки изрисована сердечками и словом "любовь" на французском языке. Очередная пойманная жертва - родственник или гость - обязана вписать в тетрадку что-нибудь нравоучительное, какое-нибудь банальное высказывание из глупых женских романов. И если мы остановимся, Эллис попросит нас записать туда еще парочку благоглупостей. А еще она предложит нам ответить на вопросы анкеты-гороскопа из этой же тетрадки. В результате выяснится, что в мрачном будущем вас, Ватсон, ожидает масса неприятностей только потому, что вы дали отрицательный ответ на вопрос "Нравятся ли вам бакланы?".
  - Так остановить карету или нет? - деликатно спросил Джонсон - Мне нравятся бакланы.
  - Ни в коем случае не останавливайтесь, Джонсон! Это ужасный ребенок, просто монстр.
  Люк закрылся. Карета помчалась с еще большей скоростью, и уже через двадцать минут мы въехали в ворота Аттенборро-Холла. Его хозяин - крепкий седеющий старик - встречал нас у дверей.
  - Мистер Холмс, доктор Ватсон, как хорошо, что вы приехали! Что с вами, мистер Холмс? Вы как-то странно выглядите.
  - Дорога была тяжелая - скупо ответил Холмс.
  - Ну ничего, мы с вами одного роста, так что одежду я вам подыщу.
  - Нет-нет, спасибо, я уж как-нибудь так! - торопливо ответил мой друг. Понять его было несложно - известный путешественник сэр Дэвид Аттенборро славился своей эксцентричностью в плане выбора одежды. Его достаточно обширный гардероб состоял из одинаковых рубашек голубого цвета и светлых брюк. В этой одежде его видели и в Антарктиде, и в дебрях Уссурийского края, и на Амазонке. Ходят слухи, что даже на светские приемы он приходит в таком же наряде. Впрочем, это всего лишь слухи - мне доподлинно известно, что на светские приемы сэра Дэвида не приглашают из-за отсутствия у него фрака. По схожей причине сэру Дэвиду часто приходится путешествовать в очень узком кругу людей: - большинство коллег сэра Дэвида искренне не понимают, как можно отправляться в джунгли Африки или Индии без костюма с жилеткой, галстука и белой сорочки с запонками на рукавах.
  - У вас все в порядке, сэр Дэвид? - спросил Холмс, когда мы прошли в гостиную - Вы на себя не похожи.
  - Мистер Холмс, мне очень стыдно - сэр Дэвид замялся - я не смогу подарить вам пасеку, потому что мне нечего дарить. Нет больше пасеки!
  - Рассказывайте все как есть - тоном проповедника произнес Холмс и уселся в кресло, убрав под него ноги со рванными брючинами. - У вас пропали пчелы?
  - Да, мистер Холмс! Это случилось в понедельник. Ближе к вечеру я катался на коляске по окрестностям, дышал свежим воздухом. Проезжая мимо своей пасеки, я вдруг увидел зависшее над ней огромное и необычное облако - у меня создалось впечатление, что оно шевелится. Облако издавало гул, а от пасеки к облаку поднимался небольшой смерч. Это были мои пчелы! Я бросился к ульям, но опоздал. Осталась только одна семья - я успел закрыть леток одного улья. А все остальные ульи пусты! Я всю ночь провел на пасеке в тщетной надежде, что пчелы вернутся. Но они не вернулись... А на следующий день я получил ворох телеграмм от других пчеловодов. Мои худшие ожидания сбылись - все пасеки обоих побережий Английского пролива пусты!
  - Простите, сэр Дэвид, а на чем базировались ваши худшие ожидания? - спросил я, быстро строча карандашом.
  - На опыте, доктор Ватсон, на горьком опыте. Прошлой весной приключилась такая же история - в один ужасный день все пчелы исчезли, а через неделю вернулись, истощенные и потрепанные.
  - Но почему об этом не писали газеты? - удивился я.
  - Я обращался в редакции разных газет. Но в солидных издательствах мне объяснили, что их читателям не интересны газетные утки. А в издательствах, специализирующихся на газетных утках, мне сказали, что их читателей больше волнует вопрос о том, в какую сумму казне обходится содержание королевской яхты "Белфаст", и почему наш премьер-министр ходит в дырявых носках.
  - Но про ящур-то все газеты пишут.
  -Ах, доктор Ватсон, о ящуре газеты пишут только потому, что на него удобно сваливать экономические просчеты и политические ошибки. Бедные пчелы, они никому не нужны! А ведь пчелы - это не только ценный мед и воск, они же еще и главные опылители. Без них зачахнет все сельское хозяйство! Я уверен, что они вернутся со дня на день, но когда? Я ведь завтра должен был отплыть в Бразилию. Придется сдавать билет.
  - Мне очень жаль, сэр Дэвид, но вам не придется сдавать билет - произнес великий сыщик печальным тоном - Пчелы не вернутся...
  - Но почему, мистер Холмс?
  Холмс вздохнул, и поведал сэру Дэвиду о страшной находке на Парк-Лейн. Я отвернулся к окну и с болью в сердце слушал рыдания убитого горем старика.
  
  ***
  Мы с Холмсом привели себя в порядок и направились в столовую комнату, где нас ждал печальный хозяин. После лошадиной дозы успокоительных пилюль, которыми я напичкал сэра Дэвида, ему стало несколько лучше. Но лицо его выглядело заметно постаревшим.
  - Я рад, что вы успокоились, сэр Дэвид. Я обещаю, что виновник гибели пчел будет пойман и наказан - сказал гений криминалистки, усаживаясь за стол - но нам понадобится ваша помощь.
  - Конечно, мистер Холмс, я сделаю все, что в моих силах.
  - Скажите, сэр Дэвид, а кто присматривает за пасекой во время ваших путешествий? - спросил я, укладывая салфетку за ворот.
  - Мой старый приятель. Он тоже путешественник и у него, как и у меня, есть пасека. Поэтому мы планируем свои путешествия так, чтобы один из нас оставался здесь и присматривал за обеими пасеками. Завтра мой приятель возвращается... Какой для него будет удар! А как расстроится его дочь, милая крошка Эллис!
  Холмс подавился мидией, и я с огромным удовольствием двинул кулаком по его спине, приложив больше усилий, чем обычно требуется в таких случаях. Холмс окунулся лицом в крабовый салат.
  - Спасибо, Ватсон! - прокашлял Холмс и принялся вытирать лицо салфеткой - очень вкусный у вас салат, сэр Дэвид. Так ваш приятель - это герцог Дрейк? Но ведь он живет не здесь.
  - Да, мистер Холмс, он живет в тридцати милях отсюда, в замке на берегу очень красивого и глубокого лесного озера. А здесь у него есть небольшой домик. Но как вы узнали, что я говорю именно о нем?
  - Мисс Эллис Дрейк со своей старой...э-э-э, тетушкой Хелен, ехала с нами до Эстборна. А лицо тетушки мне хорошо знакомо, я видел ее портрет.
  Сэр Дэвид грустно вздохнул - Они каждое воскресение приезжают в Эстборн за покупками, либо на пикник. Эта тетка Хелен - настоящая мегера. Вы же знаете, джентльмены, что я редко даю такие характеристики людям, но она... Герцог рассказывал, что у его жены, которая сбежала с каким-то военным, вся семья такая. Три сестры, одна другой омерзительнее. Самая гадкая - средняя сестра, я ее никогда не видел. Герцог Дрейк вообще запретил ей появляться у них в доме. Тетку Хелен - старшую сестру - он тоже не особо жалует. Но тетка Хелен души не чает в Эллис, и приезжает каждый раз, когда ее отец в отъезде. А малютка Эллис настолько деликатна, что не приходит ко мне в гости, когда ее сопровождает тетка Хелен.
  - Деликатна? - удивленно спросил Холмс - я бы не сказал. Ну да бог с ней. Скажите, сэр Дэвид, а до трагедии вы не видели каких-нибудь людей, ошивающихся возле вашей пасеки?
  Печальный сэр Дэвид развел руками - Весна нынче теплая и солнечная, так что уже месяц как местные окрестности на уик-энды заполняются множеством отдыхающих. Вы же знаете, я не запрещаю никому ходить по моим владениям.
  - А в этот понедельник вы видели кого-нибудь возле пасеки?
  - Да, мистер Холмс, в понедельник тоже были люди, правда, немного.
  - А вы сможете узнать этих людей по фотографии?
  - Да. У меня абсолютная зрительная память.
  - Отлично! сразу после завтрака и займемся опознанием!
  Дальнейший остаток завтрака проходил в тягостной обстановке. Несчастный старик ничего не ел, а только постоянно вздыхал. Холмс пытался разрядить обстановку увлекательным рассказом о влиянии балянусов на песенные традиции индейских племен мезоамерики, но сэр Дэвид только вежливо кивал головой, думая о чем-то своем.
  Когда с завтраком наконец-то было покончено, мы перебрались в курительную комнату. Холмс сразу же выложил на стол перед сэром Дэвидом коллективную фотографию зевак на фоне дома на Парк-Лейн, сделанную фотографом Скотлан-Ярда в пятницу. Рядом с ней он положил обложку злосчастной брошюры с портретом леди Гудгейт.
  - Холмс, а ее-то зачем? - удивился я.
  - Не мешайте, Ватсон. Итак, сэр Дэвид, вы видели у пасеки кого-нибудь из этих женщин - Холмс постучал пальцем по портрету леди Гудгейт - или мужчин?
  Сэр Девид равнодушно скользнул взглядом по леди Гудгейт и взял в руки фотографию зевак - Пожалуй ... да, вот эта женщина с корзиной! Я видел ее в понедельник днем, только она была без корзины.
  Лицо великого сыщика вытянулось - Вы не ошибаетесь, сэр Дэвид? - спросил он и снова постучал пальцем по обложке с портретом.
  - Точно она. Она с криком убегала от пасеки - ее, по-видимому, ужалила пчела. Я хотел помочь ей, но она очень быстро бежала. Я никогда не думал, что полные женщины могут так быстро бегать.
  - Это многое объясняет - задумчиво произнес Холмс - сэр Дэвид, сейчас нам надо будет осмотреть место происшествия. Я хочу проверить одну гипотезу.
  - Конечно, конечно. Я дам вам коляску, но с вами не поеду - вы уж простите, у меня нет сил смотреть на пустые ульи.
  - Ничего, сэр Девид, ваше присутствие там не обязательно.
  - Постойте, но ведь одна пчелиная семья сохранилась - задумчиво произнес я.
  - Ну и что? - спросил Холмс.
  - Не беспокойтесь, джентльмены - понял меня сэр Дэвид - Я дам вам дымари и шляпы с противомоскитными сетками.
  - Да-да, и если можно - резиновые сапоги с высокими голенищами, рукавицы и плотные халаты с глухим воротом.
  - И еще пожарную каску - ехидно добавил Холмс. Вы перестраховщик, Ватсон. А лично мне ничего не надо.
  
  
   Глава 12. Следственный эксперимент
  23 апреля 188...
  
  Я направился за сэром Дэвидом в приземистый зимовник, где он выдал мне все необходимое. Затем Сэр Дэвид проводил нас с Холмсом до коляски, и указал направление. Коляска бодро затряслась по укатанной дороге, и через десять минут мы оказались на вершине Даунз-Хилл, где остановились, чтобы посмотреть на потрясающую панораму Английского канала.
  - Вот, Ватсон, здесь и закончится карьера великого сыщика-консультанта. Построю себе домик, восстановлю пасеку, и засяду за монографию о пчелином гриппе.
  - Вообще-то грипп - это респираторное заболевание верхних дыхательных путей, сопровождаемое повышенной температурой тела. У пчел гриппа не может быть по определению.
  Холмс озадаченно посмотрел на меня. - Это почему?
  - Да потому, что вы мало читаете. А я пролистал одну из ваших книг. Там написано, что у пчел нет верхних дыхательных путей. Они дышат с помощью системы трубочек, открывающихся наружу по бокам брюшка. А резкое повышение температуры тела, как и ее резкое понижение, является для пчел физиологической нормой, потому что зависит от их уровня активности.
  - Вот как? ... Ну хорошо, пусть будет не грипп, а инфлуэнция.
  - Во-первых, не инфлуэнция, а инфлуэнца. А во-вторых, инфлуэнца - это то же самое, что и грипп.
  - А я придумал инфлуэнцию!
  - А почему бы вам не придумать, где находится украденный Сфинкс?
  В ответ на мое предложение Холмс разразился очередной лекцией, раскрывающей корни моего идеализма и его крайнего проявления - солипсизма.
  - Вместо того, чтобы черпать знания из неистощимого кладезя природы, вы предпочитаете созерцать потолок! Да, да, Ватсон, потолок. Это ваш единственный источник вдохновения! - возмущался Холмс.
  - А разве пчелиная инфлуэнция взята не с потолка? - Что значит "я ее придумал"? Это же обман, и пчеловоды вас быстро раскусят!
  - Никакого обмана - самодовольно произнес Холмс - Вы никак не хотите понять, Ватсон, что многообразие природы превосходит фантазию любого свихнувшегося Лудена. В этом мире возможно все. Помните, как это было с крысиным смехом? В своей монографии я предположил, что крысы могут смеяться, а вчера выяснилось, что наши клиенты Буратини слышали смех крысы Шушеры! Так что я без особого труда докажу потенциальную возможность существования "пчелиной инфлуэнции", которая когда-нибудь обязательно себя проявит. Но Сфинкс - это другое дело. Здесь нужно не доказывать, а показывать, понимаете? И я скоро покажу.
  - Мне кажется, Холмс, что крысиный смех вы не выдумали, а слышали на Суматре. Почему вы не хотите мне рассказать о деле с гигантской крысой?
  - Это было не дело. Найти крысу-оборотня с Суматры требовала моя Общая Теория Преступлений.
  - Почему "оборотень"? Это очередная страшилка из серии "Придания рода Блеквудов"?
  - Придание рода Блэквудов о гигантской крысе-оборотне является чепухой. А вот придания аборигенов Суматры - это не чепуха. Я видел эту крысу. Разумеется, никакой она не оборотень. Она огромна, сварлива, но абсолютна безобидна для человека. И еще она глуповата. Я нахожу ее забавной, а вот жители Суматры панически боятся ее смеха.
  - Зачем же вы ее искали?
  - Это еще рано придавать огласке, Ватсон - уклонился от разъяснений великий сыщик. -Пойдемте вниз.
  Оставив коляску, мы начали спускаться по узкой тропе к пасеке, которая находилась на южном склоне Даунз-Хилл.
  - А где вы возьмете денег на строительство дома? Да и земля здесь дорогая.
  - Элементарно, Ватсон - за найденного Сфинкса обещана награда в миллион фунтов - забыли?
  - За пирамиду Хеопса тоже много обещали, а что мы получили? Булавку для галстука из рук Ее Величества. А эту булавку даже в ломбард не сдать, в ней фальшивый бриллиант.
  - Не будьте таким пессимистом, Ватсон! В этот раз королева не отделается фальшивой булавкой. Вот и пасека показалась. Смотрите, Ватсон, эта тропинка спускается мимо пасеки прямо к пляжу. Я всегда мечтал о таком месте!
  Мы миновали пасеку и спустились к галечному пляжу, где некоторое время любовались заливчиками, каждый из которых представлял собой естественный бассейн для плавания с чистой водой. Затем мы развернулись, и пошли к пасеке. Но на полпути Холмс остановился и уселся на камень. Достав свою фляжку с коньяком, он сделал большой глоток, а затем начал раскуривать трубку.
  - В чем дело, Холмс? Пора за работу.
  - Конечно - почему-то шепотом ответил Холмс - Видите тот улей, у которого вьются пчелы? Идите к нему, снимите крышку и посмотрите, что они там делают.
  - Не хочу я смотреть, что они там делают. Идите сами и смотрите. Я дам вам дымарь.
  - Мне не нужен дымарь, у меня есть трубка - самоуверенным тоном заявил Холмс.
  Меня всегда злит такой тон, поэтому я ответил довольно резко - Тем более. Вот и идите с трубкой. И вообще, пчелы ваши, вы их и смотрите. А я лучше осмотрю пустые ульи.
  - Во-первых, Ватсон, пустые ульи нас не интересуют. Мы должны провести следственный эксперимент, а с пустотой экспериментировать бессмысленно. Во-вторых, у нас разделение обязанностей - вы используете индуктивный, а я - дедуктивный метод. А дедуктивный метод требует получения общей картины, вида сверху. Поэтому я буду сидеть здесь, внизу, и наблюдать со стороны за вашими индуктивными действиями.
  Я вспомнил о предостережении сэра Дэвида, что пчелы не любят запах табачного дыма и алкоголя, и вынужден был согласиться на предложение Холмса.
  - И в чем должны заключаться мои индуктивные действия? - хмуро спросил я.
  - Вы снимете крышку улья и опустите в него свои часы.
  - Но почему мои, а не ваши?
  - Пчелы выносят из улья попавший туда мусор. Я с помощью моего хронометра должен буду определить время, которое потребуется пчелам на вынос ваших часов. А вы постараетесь определить приблизительное число пчел, участвующих в выносе. Потом мы измерим расстояние от улья до того места, куда пчелы отнесут ваши часы, и рассчитаем скорость доставки. А затем мы проведем перерасчет полученных данных с учетом размера и веса Сфинкса, и расстояния до Каира. И если окажется, что ...
  Вы в своем уме, Холмс? - перебил я - Вы всерьез думаете, что пчелы утащили Сфинкса? Да это же полный абсурд! Нас на смех подымут! А мои часы - это не мусор!
  - Так или нет - покажет эксперимент. Нам нужно установить принципиальную возможность или невозможность переноса пчелами Сфинкса из Египта на Альбион. Идите, Ватсон.
  Я вздохнул, и направился к улью. Подкравшись к нему, я осторожно снял крышку, и медленно опустил в гудящий улей свою фамильную реликвию, держа ее за цепочку. Гудение усилилось. Я медленно отошел на несколько шагов и стал ждать. Снизу от тропинки ветер донес до меня запах крепкого табака и коньячный аромат, а также громкие ругательства. "Что он себе позволяет?" - со злостью подумал я и обернулся. Мне открылась потрясающая картина - Холмс с огромной скоростью несся вниз по тропинке, при этом он подпрыгивал, извивался и был себя руками по всем местам. Похоже, что пчелы тоже учуяли запахи его вредных привычек. Хронометр вылетел из рук великого детектива и раскололся, сильно ударившись о камень. Я не знал, что мне делать - бежать за Холмсом или продолжать наблюдения. На свое счастье я выбрал второй вариант.
  Ждать пришлось недолго - гудение в улье быстро достигло апогея, и большой рой вырвался наружу. Похоже, вынос часов не входил в планы пчел - они преследовали другую цель, и этой целью был Холмс. Пчелы помчались вслед за великим сыщиком. Я поежился, представив себя на их пути. Но страх за своего друга заставил меня бросить наблюдения, и я побежал вслед за роем.
  По-видимому, Холмс уже был в воде. Рой сделал несколько заходов над его каскеткой, одиноко колышущейся на волне в одном из заливчиков, и стремительно направился обратно. Я распластался под кустом и принялся молиться. Судя по звукам, пчелы немного покружили над моим убежищем, а потом направились к пасеке. Когда гудение полностью стихло, я вскочил и бросился к морю.
  Холмса не было видно. Я быстро скинул доспехи пчеловода и нырнул в обжигающе ледяную воду. Через десять минут я настолько окоченел, что руки и ноги стало сводить судорога. Но я не увидел в воде никаких следов великого сыщика, если не считать его каскетки.
  - Вам не надоело, Ватсон? - раздался с берега спокойный голос моего друга. Я повернулся на голос и увидел голову Холмса, торчащую из груды сухого плавника, наваленного на берегу заливчика.
  - Вообще то я искал вас. Какого черта вы сразу не удержали меня на берегу? - стуча зубами от холода и злости, сказал я, выбираясь на пляж.
  - Но там же моя каскетка. Спасибо, что вы ее достали, Ватсон. Мне пришлось бросить ее в воду, чтобы отвлечь пчел. - Холмс выхватил из моих онемевших рук каскетку и начал выжимать - Запомните, такие люди как я не тонут. Но я могу простудиться - под плавником были холодные камни. Так что давайте-ка разведем костер.
  Холмс швырнул шведскую спичку в кучу плавника, и пламя мгновенно охватило ее. Я бросился к огню. Было так холодно, что я встал на опасно близком расстоянии от костра, но мне уже было все равно. Я с наслаждением ощущал жар огня сквозь мокрую одежду. От нее начали исходить струйки пара и запах горелой ткани.
  - Что вы делаете, Ватсон!? - Холмс оттащил меня от костра - пожарную каску на себе таскаете, а правил обращения с огнем не усвоили. Идите лучше за дровами, костер сейчас погаснет.
  - Идите сами за дровами, а еще лучше куда-нибудь подальше! - заорал я, и выдал бранное резюме, содержащее сжатый обзор всей известной мне литературы о пчелах, четкую формулировку целей и задач сегодняшней поездки и краткую характеристику методики следственного эксперимента. Описание результатов эксперимента я снабдил иллюстрациями в виде непристойных жестов. А выводы я умудрился изложить одним емким словом. В заключение я поднял и зашвырнул пожарную каску в затухающий костер и зашагал прочь вдоль по узкому пляжу.
  - Подождите, дорогой Ватсон, не надо так расстраиваться - семенил за мной Холмс, собирая по пути плавник и палки. Очень уж вы обидчивый. Ну подумаешь, вымокли... Сейчас я разведу нормальный костер, вы хлебнете коньяка и согреетесь. И вообще, ходить в одних носках по камням в это время года вредно.
  Я свернул с пляжа к холму и уселся на засохшее бревно, угрюмо глядя на воды пролива. Холмс вывалил рядом собранный хворост и быстро развел костер. - Держите мою флягу, Ватсон, а я сбегаю за сапогами и каской.
  Я сделал большой глоток из фляги, и по моим жилам растеклось приятное тепло, что было очень кстати.
  - Вот ваши сапоги, Ватсон, обувайтесь - Холмс поставил передо мною сапоги и уселся на бревно, протянув руки к огню. - Хватит дуться, Ватсон, лучше подумайте о том, как нам отсюда выбираться.
  И действительно, об этом стоило подумать - единственный путь к коляске, оставленной на вершине холма, пролегал через пасеку с освирепевшими пчелами.
  - Может, дождемся ночи? Должны же они ночью спать - предложил я, доканчивая флягу.
  - Нет, Ватсон, тогда мы пропустим вечерний поезд. А завтра в одиннадцать утра у нас запланирована операция по поимке преступника, оставившего надпись на потолке. Мы же сегодня утром дали объявление в газете.
  - Но зачем эта операция, если адрес женщины с корзиной есть в Скотланд-Ярде? Они же переписали данные всех свидетелей.
  - А вдруг эта женщина назвала вымышленный адрес? И даже если адрес не был вымышленным, она наверняка уже с него съехала. Да и где гарантия, что она настоящий преступник, а не одна из его пешек? Одному человеку было бы сложно объехать все пасеки по побережью Английского залива. Где ваш дымарь, Ватсон?
  - Там же, где и мои часы - в лапах злобных пчел.
  
  ***
  У костра мы провели не менее двух часов. Приближался вечер, и тень Даунз-Хилл постепенно накрыла сначала нас, а потом и весь пляж. Положение было безвыходным.
  - Джентльмены! - донесся до нас крик со стороны тропы. Это был сэр Дэвид! Он не по возрасту быстро направился к нам, не прекращая кричать с тревогой в голосе - С вами все в порядке, друзья мои? Вы так долго не возвращались. Слава богу, вы живы! - сэр Дэвид подбежал к костру, радостно улыбаясь - Я начал беспокоиться и все-таки решил приехать на пасеку. А вас там нет, только дымарь возле улья и разбитый хронометр у тропинки! Я побежал вниз ... Что с вами случилось?
  - Простите, сэр Дэвид, но в интересах расследования нам пришлось принять коньяку и выкурить трубку, несмотря на ваше предупреждение - сказал я. - Не могли бы вы пойти наверх первым и закрыть леток улья с пчелами? Как бы не побеспокоить пчел запахом...
  Сэр Дэвид пошел наверх. Когда его голос сверху известил нас, что улей закрыт, мы тоже начали подниматься наверх по узкой тропе. Я шел впереди, а Холмс в москитной сетке и пожарной каске замыкал шествие.
   - Какого черта, Ватсон, вы не предупредили меня о табаке и коньяке? - сердито шептал Холмс сзади.
  - Молчали бы лучше, Холмс - не менее сердито шипел я, опасливо озираясь по сторонам. В шорохе кустов, прошлогодней травы и даже в шепоте моего друга мне мерещилось зловещее жужжание - А если пчелы выбросили мои часы в море? Я вам этого никогда не прощу. Часы - единственная память об отце и брате!
  С предосторожностями мы поднялись к пасеке. Сэр Дэвид стоял возле закрытого улья и махал нам рукой, в которой я с огромным облегчением увидел свои часы. Мы бросились к улью.
  - Отлично, сэр Дэвид, где вы нашли часы Ватсона? - с азартом в голосе спросил Холмс, вытаскивая на ходу свою лупу.
  - В улье. Придется вам, дорогой Ватсон, сдать их в чистку - ответил сэр Дэвид и передал часы мне. Часы и цепочка были сильно измазаны воском, а в нескольких местах на крышке я увидел небольшие группы пчелиных сот. Отверстие для ключа тоже было забито воском.
  Холмс озадаченно уставился на часы - А разве пчелы не должны были их выкинуть из улья?
  - Нет, мистер Холмс. Пчелы выбрасывают только мелкие посторонние предметы, не превышающие их собственного веса. А крупные предметы они замуровывают воском.
  - А разве пчелы не могут вытащить крупный предмет всей гурьбой, как муравьи? - с надеждой спросил великий сыщик.
  - Что вы, пчелам это не свойственно, хотя они с муравьями довольно близкие родственники.
  На Холмса эта новость оказала гнетущее действие - он стоял возле улья как возле урны с прахом, понуро склонив голову и держа на согнутой в локте руке пожарный шлем.
  - Сэр Дэвид, но у них же есть королева - вспомнил я сегодняшний сон - разве она не может приказать своим пчелам вынести часы?
  - Да, да! - оживился Холмс - ведь пчелы должны выполнять приказы Ее Пчелиного Величества! И если часы остались в улье, то лишь потому, что Королева не отдала соответствующий приказ. А вот почему она его не отдала?
  По лицу сэра Дэвида было видно, что он ничего не понимает в терзающей Холмса проблеме, но хочет помочь - Поведение пчел очень сложно для понимания, друзья мои. Мы привыкли объяснять природу через призму своего антропоцентризма, а это ведет к ошибкам. Поймите, если какой-то поступок пчел кажется нам нецелесообразным, это еще не означает, что он является таковым для самих пчел. Вот смотрите - он указал на красивую птицу, усевшуюся на крышку одного из опустевших ульев. - Это вредитель, золотистая щурка. Она ест пчел. Но она съедает в основном больных пчел, к тому же она очень красивая, особенно при солнечном освещении. Так что я не считаю ее вредителем. А как щурку воспринимают пчелы - это вообще тайна за семью печатями. Но, во всяком случае, пчелиная королева не отдает приказа пчелам наброситься на щурку всем роем. А ведь могла бы. В принципе.
  Щурка постучала клювом по крышке улья, и склонив набок голову, уставилась на нас. Во всей позе вредителя читался немой вопрос: "А где, собственно?".
  - Больше нет - виновато развел руками сэр Дэвид.
   - Простите, дорогой сэр Дэвид, но в своей работе я часто ставлю себя на место преступника, и это помогает его изловить. Так что антропоцентризм бывает полезным - возразил Холмс.
  - Холмс, а вы сможете поставить себя на место вора, который залезет в нашу квартиру и не возьмет не единого пузырька? - спросил я.
  Холмс удивленно посмотрел на меня - Вы с ума сошли, Ватсон? Какой же он тогда вор?
  Это эгоцентризм, а не просто антропоцентризм - констатировал я.
  - Какая разница, Ватсон? Почему бы не посмотреть на поведение пчел с позиций антропоцентризма или эгоцентризма? Итак, почему Королева не приказала вынести часы? Да потому, что подобные приказы не предусмотрены Королевским Протоколом! Не королевское это дело - руководить выносом мусора. А поскольку крупный мусор не выносится, то ... Что бы это значило?
  Сэр Дэвид задумался, а потом спросил - Мистер Холмс, а вы на их месте стали бы выкидывать исправные золотые часы?
  
  
   Глава 13. Вечерний поезд на Лондон
  23 апреля 188...
  
  Благодаря карете сэра Дэвида мы не опоздали на вокзал, и даже место Холмса под стоп-краном оказалось не занятым. Теперь мы ехали не в последнем вагоне, а в середине состава. Как и обещал кондуктор, народу в вагоне было больше, чем утром. Поэтому еще до отправления поезда с нами в тамбуре оказались две пожилые монашки.
  Холмс был спокоен - на этот раз он выглядел весьма респектабельно в моем костюме, если не считать перевязанной щеки, опухшей от укуса пчелы. А вот я чувствовал себя неуютно в светлых брюках и голубой рубашке. К счастью, в гардеробе сэра Дэвида оказался теплый походный плащ, в который я закутался сразу же после появления монашек. Впрочем, монашки вели себя гораздо приличнее, чем тетка Хелен, и галантный Холмс даже уступил им место на своем саквояже. Сидели они на нем по очереди, причем стоявшая на ногах монашка всегда настороженно смотрела сквозь стекло двери тамбура то в наш вагон, то в переходную площадку, ведущую в тамбур соседнего вагона.
  Примерно через двадцать минут поездки дежурная монашка что-то увидела в тамбуре соседнего вагона и подала знак своей попутчице, которая вскочила с саквояжа. Из соседнего вагона в тамбур влетело большое семейство, с детишками, собачками, зонтиками и корзинками. Не задерживаясь в тамбуре, эта компания, ведомая почтенным главой семейства, рванула в наш вагон, беспрестанно озираясь назад. За ними таким же образом пробежали еще две семьи. Монашки выпорхнули вслед, тоже озираясь. Я вскочил, обуреваемый самыми недобрыми предчувствиями, и столкнулся нос с носом со знакомым нам кондуктором.
  - А-а, Скотланд-Ярд... - протянул кондуктор - карманных воришек ловите, а зайцев упускаете? А они залезают в карман железнодорожной компании!
  - А полы вам в вагоне не помыть? - язвительно ответил Холмс - За эту вашу "скорость и комфорт без мест" грешно платить деньги.
  Кондуктор погнался за зайцами, а Холмс добавил, усаживаясь на саквояж - Повадились все на Скотланд-Ярд сваливать.
  Только Холмс уселся, как в тамбур ввалился лотошник в форменной одежде - Транспортная торговля желает вам приятного пути! - басовито заорал он Холмсу. По-видимому, лотошник был туговат на ухо.
  Холмс поморщился, как от зубной боли, и махнул лотошнику на дверь. Лотошник открыл дверь и встал в проходе - Леди и джентльмены! Прошу минуту вашего внимания! У меня вы можете приобрести вещи, которые на прилавках города стоят значительно дороже! Итак, лицензионные перфокарты для счетно-вычислительной машины Бэббиджа с обновленной версией полюбившейся всем игры "крестики-нолики" - всего за один шиллинг! Линза Френеля - удобна для чтения мелкого текста и квашения капусты!
  Поезд качнуло на повороте и лотошник выронил линзу Френеля, которую демонстрировал вагону. Линза грохнулась на пол и закатилась в тамбур, привалившись к моим ногам. Это был обыкновенный точильный круг средних размеров.
  - Милейший, что это значит? - громко спросил я у лоточника, подняв круг.
  - Извините, сэр, я ее нечаянно уронил - пробасил лоточник.
  - Я спрашиваю, про другое - почему вы называете это линзой Френеля?
  - Мне так сказали в лавке.
  - И как, по-вашему, с ее помощью можно читать мелкий текст?
  - Не знаю - почесал затылок лотошник - я грамоте, слава богу, не обучен. Но могу объяснить, как ее используют для квашения капусты, сэр. Разминаете нашинкованную капусту с добавлением соли, укладываете в бочонок, накрываете чистой тряпицей, а сверху кладете линзу Френеля.
  В это время с противоположного конца нашего вагона раздался голос, показавшийся мне знакомым - Леди и джентльмены! Только здесь и сегодня - распродажа таможенного конфиската! Вещи, необходимые в домашнем обиходе. Номер один! Иглы для примуса, стальные, вечные. Номер два! Перчатки шерстяные, мужские, зеленые. Номер три ...
  Я заглянул через плечо тугоухого лотошника и изумлением увидел в конце вагона инспектора Грегсона, тоже с лотком. Тугоухий лоточник обернулся и, увидев конкурента, угрожающе взревел. Сбросив свой лоток, он устремился к Грегсону, рыча на весь вагон.
  Грегсон невозмутимо отогнул полу своего плаща и показал лотошнику полицейский жетон. Тот сразу поник, а Грегсон указал ему на противоположный от нас тамбур. Ссутулившийся лотошник молча удалился в указанном направлении.
   - Что здесь делает Грегсон, Холмс? Вы опять что-то затеяли?
  - Ничего я не затеял - проворчал великий сыщик - Вы никогда не задумывались, что делает Грегсон с уликами после того, как дело закрывается?
  - Я думал, он сдает их в казну.
  - Не так все просто, Ватсон. Если улика не являлась орудием преступления или предметом, запрещенным к обращению, она передаются законным владельцам, а при неустановлении последних переходит в собственность Короны. Но Корона хочет иметь в собственность только деньги, драгоценности и произведения искусства. Поэтому часть бывших улик, представляющих интерес для истории криминалистики, оказывается в Черном музее Скотланд-Ярда. Часть остальных предметов отдается заинтересованным лицам. Костыль Джо Кентерберийского попал ко мне потому, что я был заинтересованным лицом, написавшим ходатайство. А вот вся остальная никому не нужная чепуха, вроде вечных игл для примуса, подлежит уничтожению. Но жалование у Грегсона маленькое, жена злая, и еще у него трое детей. Поэтому он не уничтожает улики, а ходит с ними в выходные по вагонам. В этом вся суть "распродажи таможенного конфиската". Поскольку ему все равно где ходить, я вчера предложил ему поезд до Эстборна.
  Холмс нагнулся к брошенному лотку с товаром - пожалуй, я возьму парочку перфокарт - он порылся в карманах надетого на него моего пальто, и бросил на лоток два шиллинга. Купленные перфокарты он сложил в мою же записную книжку.
  - Зачем они вам? У вас же нет машины Бэббиджа.
  - Будет. Она нужна мне для проведения баллистических расчетов.
  - А при чем тут игра "крестики-нолики"?
  - Осваивать сложную вычислительную технику лучше всего с игр.
  Номер двадцать пять! Непроливаемая чернильница. - Произнес Грегсон у входа в тамбур. Похоже, покупателей у него не нашлось, и он вошел в тамбур, закрыв лоток.
  - Здравствуйте, джентльмены! - обрадовался Грегсон - а я уж думал, что вы передумали ехать в Эстборн. Сидел утром в последнем вагоне до самого отправления поезда, а вас все нет - сказал он, пожимая нам руки.
  - Мы немного задержались, Грегсон. И как раскупают ваши непромокаемые промокашки? - веселым голосом спросил Холмс.
  - Как всегда, не очень. Но половина моего жалования за один день - это не так уж и плохо. А почему вы так странно выглядите? Что-то случилось?
  - Пустяки, Грегсон, пустяки.
  - Вы узнали что-нибудь по поводу пчел?
  - Конечно - и Холмс поведал инспектору о массовом исходе пчел, случившемся в этом и прошлом году, аккурат в преддверие кражи главного архитектурного излишества Египта, и дал почитать показания сэра Дэвида по поводу подозрительной женщины с корзиной.
  - Получается, события на Парк-Лейн и кража Сфинкса все же как-то связаны между собой - задумчиво произнес Грегсон - Но как?
  - Скоро узнаем. А вы подготовились к завтрашней операции?
  - Конечно, мистер Холмс, конечно! Я перед отъездом проверил свой костюм человека-оркестра, все в порядке.
  - Зачем оркестр? - удивился я.
  - Грегсон вместе с синьором Буратини будет находится у входа в антикварный магазин. Мы же не можем поставить там наряд полиции, это спугнет преступника.
  - А откуда у вас костюм человека-оркестра, инспектор?
  Грегсон вздохнул - Помните приезд в Лондон Богемского принца Флоризеля? Весь Скотланд-Ярд был поставлен на уши - Его Высочество начитался ваших рассказов, доктор Ватсон, и от безделья решил раскрыть какое-нибудь дело. Пришлось инсценировать кражу алмаза "Око Света" - поддельного, разумеется. Но принц искал алмаз совсем не там, где мы давали ему наводку - все построенные им логические цепи почему-то вели в кабаки и бордели. А нам приходилось охранять его. За ним постоянно ездили две кареты, набитые полисменами, мне же приходилось сопровождать его под видом шталмейстера. Однажды я по прихоти принца всю ночь следил за каким-то домом, изображая человека-оркестра, хотя этот дом никакого отношения к делу не имел. Принц же сидел в ресторане напротив. Время от времени он раскачиваясь выходил оттуда, спрашивал, как меня зовут и что мы тут делаем, и уходил обратно. В общем, пока наш переодетый священником человек не прошелся пару раз мимо принца, громко приговаривая "куда же мне сбагрить алмаз "Око Света"?"... Но принц все равно потом потерял алмаз - по пути в Скотланд-Ярд на радостях упился и свалился с набережной. Принца мы достали, а алмаз утонул. Хорошо, что это была стекляшка.
  - Скажите, инспектор, а откуда у вас зеленые перчатки? - спросил я - Кажется, это перчатки констебля Мэтью.
  - Нет, доктор Ватсон. У Мэтью были свои перчатки, в кармане. До службы в полиции он был мичманом на одном фрегате, а вы же знаете, что такое мичман. Он тащит все, что не привинчено, а что привинчено - отвинчивает и тащит. Причем делает это машинально, зачастую без злого умысла.
  - Понятно. То есть, он вошел в дом, увидел на полу перчатку и машинально взял ее себе. А вторую он просто не заметил.
  - Конечно! И у него еще хватило наглости прийти на следующий день и попросить вторую перчатку. Якобы, это его. Я у него забрал первую перчатку, и приложил к делу.
  - Подождите, но ведь дело еще не раскрыто, почему же вы продаете эти перчатки?
  - Ну-у ... - Грегсон явно замешкался, но ответить не успел, потому что поезд резко затормозил и встал. Нас с Грегсоном отбросило к стене, а Холмс слетел с саквояжа и распластался на полу тамбура. В вагоне поднялся шум.
  - Что случилось? - спросил я, подойдя сначала к одной, а потом к другой наружной двери. Поезд остановился в лесу. За стеклом не было видно платформы, значит, остановка была непредвиденной.
  - Леди и джентльмены, не беспокойтесь! - послышался из вагона голос кондуктора. - По техническим причинам поезд дальше не пойдет. В двух милях отсюда находится станция почтовых дилижансов, которые отправляются в Лондон каждые двадцать минут.
  Сообщение кондуктора вызвало еще большую панику, чем утренняя выходка Холмса. Буквально через минуту вагон был пуст. Кондуктор вышел в тамбур и увидел нас - А Скотланд-Ярду нужно повторять?
  - Скотланд-Ярду нужно объяснять - грозно произнес Холмс - Какие еще технические причины? Рельсы закончились?
  - Вы угадали. Здесь проходит тракт, и сегодня днем пересекающий его участок железной дороги был заасфальтирован, как и по всей стране. Газеты читать надо - кондуктор откланялся и пошел радовать пассажиров в соседний вагон.
  Снаружи заглянул давешний лотошник - Извините, джентльмены, вы не видели мой лоток?
  Опасаясь, что Холмс повторит свой номер с корзиной старухи Хелен, я быстро схватил лоток и передал его хозяину
   - Спасибо, джентльмены, - сказал лотошник и исчез в подступающих сумерках.
  - Какого черта! - злился великий сыщик, спрыгивая с подножки вагона - Кто-нибудь знает, что здесь происходит?
  - Кажется, я знаю - ответил Грегсон - Нас еще вчера предупредили, что на днях в Лондон из России прибывает Рас-Путин.
  - Это русский царь?
  - Нет, он не царь, но что-то вроде этого. Впрочем, если бы приехал царь, рельсы все равно заложили бы.
  - Но зачем!?
  - Говорят, что в детстве русского царя и Рас-Путина наказывали особо изощренным способом. Их не пороли розгами и не ставили в угол на горох, а запирали связанными на несколько часов в детской комнате, и запускали игрушечную железную дорогу. Представляете? Вы сидите один, а вокруг вас часами паровозик катается и гудит, катается и гудит... С тех пор русский царь и Рас-Путин ненавидят железную дорогу. Поэтому в России самые медленные, самые старые в мире поезда и самые дорогие билеты. А когда царь или Рас-Путин приезжают в какой-нибудь город, там обязательно мостят или асфальтируют все переезды. Вот и у нас заасфальтировали.
  - А мы здесь причем? - изумился Холмс
  . Когда Рас-Путин дал согласие приехать с визитом в Лондон, наш премьер-министр обронил неосторожную фразу - "Чувствуйте себя в Британии как дома". Рас-Путин ухватился за это и попросил заасфальтировать все железнодорожные переезды и все канализационные люки в Лондоне. Говорят, что в детстве русского царя и Рас-Путина наказывали еще одним особо изощренным способом...
  - Канализационные люки? Перекрывать основные транспортные артерии Лондона!? - вскипел Холмс, и быстренько внес Рас-Путина в список подозреваемых в краже Сфинкса.
  Грегсон развел руками - Они же наши союзники.
  - Значит, нашего премьер-министра тоже впишем.
  - Может, мы уже пойдем на станцию дилижансов? - сказал я и направился к тракту, по которому уже тянулась длинная вереница пассажиров.
  - Стойте, Ватсон. Нам не туда.
  - А куда же, Холмс?
  Холмс достал из саквояжа справочник "Эй-Би-Си Рейлуэй Гид" и пролистав его, нашел карту нашего участка дороги. - Смотрите, тракт от переезда до станции дилижансов идет полукругом. А напрямик, через лесопарк идет тропа, длиною не больше мили.
  - Так надо сообщить остальным пассажирам!
  - Не надо, Грегсон. Мы же джентльмены. Если даже мы придем на станцию в первых рядах толпы, нам придется уступать места мамашам с орущими детьми. А так мы придем задолго до остальных пассажиров, и спокойно поедем. В конце концов, они тащились сюда из Лондона чтобы гулять, так пусть еще погуляют. Согласны?
  Будучи истинными джентльменами, мы с Грегсоном согласились, и вслед за Холмсом спустились с насыпи к опушке.
  - Вот тропа - сообщил Холмс - торопитесь, солнце уже почти село.
  ***
  Уже час мы быстро шли, а точнее, почти бежали по едва видной в темноте широкой тропе, но никаких намеков на близость тракта со станцией так и не было видно. Наконец Холмс остановился. - Так, необходимо сориентироваться на местности. Возможно, карта не совсем точная, и здесь есть своротки, на один из которых мы по ошибке сошли. Ватсон, дайте саквояж!
  Холмс зажег фонарь и стал рассматривать карту справочника, крутя его в разные стороны.
  - Интересно, здесь водятся медведи? - спросил Грегсон, напряженно вглядываясь в обступившую нас темноту.
  - Скорее всего, нет - подумав, ответил я.
  - Значит, водятся - сказал Холмс, не отрываясь от карты.
  - А волки?
  - Скорее всего, да - ответил я и покосился на Холмса.
  - Нет, конечно - сказал Холмс.
  - А долгоносики?
  - Какие еще долгоносики, Грегсон?
  - У них хобот как у слона, но это не слон. И еще они очень злонравны.
  - Вы имеете в виду тапира, инспектор? Они не водятся в наших широтах... Но у сэра Аттенборо живет в доме тапир - быстро добавил я, опережая Холмса.
  - Я знаю, кто такие тапиры, доктор Ватсон, и говорю не о них.
  - Но о ком? Может, вы имеете в виду слонопотамма? Так они здесь точно не водятся - расхохотался я.
  - Водятся - мгновенно отреагировал Холмс.
  - Да нет же - засмеялся Грегсон - слонопотамм - это вымышленный персонаж одной сказки, которую я читал своей младшей дочурке на ночь. А про долгоносика писали в газете. Он питается плодово-ягодными кустарниками и может уничтожить целый сад. Наверное, он очень большой.
  - Хватит веселиться, джентльмены - обратился к нам Холмс - Теперь мне все ясно, осталось определить положение сторон света. Действуйте.
  - Но как? Солнце уже село, а по звездам я ориентироваться не умею - честно признался Грегсон.
  - Понятно. А доктора Ватсона можно даже не спрашивать.
  Я возмутился - это еще почему?
  - Хорошо. Вы, Ватсон, ориентируетесь по звездам?
  Я посмотрел в небо и попытался найти единственное знакомое мне созвездие - ковш Большой Медведицы. Небо выглядело очень необычно - такого огромного количества звезд я не видел даже над ночными песками Афганистана, хотя звезды там просматриваются гораздо лучше, чем в Британии. Обнаружить на таком пестром фоне ковш Медведицы мне не удалось. Впрочем, даже если бы я его и нашел, то что дальше?
  - Я не ориентируюсь по звездам - признался я.
  - Об этом и речь! - довольным голосом произнес Холмс.
  - Но зато я знаю, что мох на деревьях растет только с северной стороны.
  - Ну так найдите мне север, а уж остальные части света я сам найду!
  Грегсон зажег спичку, в свете которой мы с ним осмотрели несколько деревьев у тропинки.
  - Мох растет везде - доложил результаты осмотра Грегсон.
  - Как много удивительных открытий готовит лес человеку, не умеющему ориентироваться на местности! - с ехидным пафосом сообщил нам Холмс. Стоит только жителям города высунуть нос из освещенных газовыми фонарями улиц, как они превращаются в беспомощных котят. И что вы теперь собираетесь делать? Может вам, Ватсон, поискать табличку с указателем?
  - А может вы, Холмс, примените свой дедуктивный метод и спросите у констебля Метью? - огрызнулся я.
  - Нет, Ватсон, мой дедуктивный метод заставляет меня прибегнуть к помощи содержимого моего саквояжа. Он как моя голова: - в нем множество инструментов, все они в идеальном порядке и аккуратно разложены - с этими словами великий сыщик вывалил инструменты, лежавшие беспорядочной грудой в саквояже, на широкую крышку лотка Грегсона.
  - А вам не кажется, Холмс, что весь этот воровской инструментарий не очень уместен в лесу? Я говорю не про фонарь, конечно, а про все остальное.
  - Вы ошибаетесь, Ватсон. Где же она?
  - Если вы ищете фомку, то вот она - указал Грэгсон, с профессиональным интересом рассматривая содержимое саквояжа Холмса - Скажите, мистер Холмс, а откуда у вас все это? Вообще-то хранение таких вещей незаконно.
  - А торговать уликами еще не остывшего дела - это законно? Лучше помогите найти пилку для лобзика.
  - Нашел - Грегсон выудил из груды воровских инструментов маленькую проржавленную пилку.
  - Хорошо - Холмс закрепил пилку на концах рамки лобзика и начал водить фонарем по близлежащим деревьям - Ага, вот оно! - луч фонаря остановился на большой засохшей осине, торчащей в двух ярдах от тропинки. Холмс зафиксировал луч фонаря на осине и начал разминать плечи - Эх, раззудись плечо, размахнись рука! Ватсон, берите лобзик и пилите эту осину.
  - Это еще зачем? - оторопел я.
  - Вы не поняли, что мы заблудились? Инспектор, подтвердите доктору, что мы заблудились.
  - А мы действительно заблудились? - севшим голосом спросил Грегсон.
  - Да - не прекращая разминать плечи, ответил Холмс. - И наш единственный шанс выбраться отсюда - спилить осину. Вопросы потом.
  - Чертыхаясь про себя и вслух, я подошел к осине и принялся пилить. Для экономии гальванических батарей Холмс выключил фонарь, так что мне пришлось работать в кромешной темноте. Хотя до моих друзей было рукой подать, об их местонахождении я догадывался только по голосам. Холмс читал Грегсону очередную бессмысленную лекцию - кажется, о влиянии творчества писателей-гуманистов девятнадцатого века на историю открытии Америки. А когда Холмс принялся декламировать верлибры, я стал пилить с удвоенной скоростью. Хотя осина была довольно толстой, я не хотел бы поменяться местами с Грегсоном.
  
  
   Заместитель начальника отдела расследования преступлений Скотланд-Ярда, старший инспектор Тобиас Грегсон.
  22 апреля 188...
  
  Когда Лестрейд рассказывал про свои похождения на болотах Девоншира, Грегсону было смешно. Холмс тогда повел своих друзей к Мерипит-Хауз через болото, короткой дорогой. Всю ночь они плутали, а к утру совершенно случайно вышли к логову Селдома, которого Степлтон нанял для покушения на сэра Генри Баскервиля. Полоумный каторжник не оказал сопротивления - он был до смерти напуган слухами о демонической собаке. Размазывая слезы и грязь засаленным рукавом по своему заросшему лицу, он жаловался на ужасающий вой, разносившийся над болотами по ночам. Степлтон пообещал Селдому, что справит ему фальшивые документы, тайком отвезет в Ливерпуль и даже купит билет до Южной Америки. Но Селдом боялся и носа высунуть из своей берлоги. А все из-за Холмса с его крысиным смехом. Грегсону не приходилось его слышать (точнее, он его слышал на вокзале Эстборна сегодня утром, но не знал, что это и был тот самый крысиный смех), но, по рассказам Лестрейда, от него кровь стыла в жилах.
  Да, эта глупая история выглядела смешно. Днем. В городе. Но в ночном лесу зловещая легенда о собаке Баскервилей представала в ином свете. Когда Холмс выключил фонарь, Грегсону стало не по себе. Но он сразу позабыл о своих страхах - Холмс завел беседу о том деле, о котором вчера вечером Грегсон решился рассказать великому сыщику.
  - Я долго размышлял над вашей историей, дорогой Грегсон. Дело очень запутанное. Но всему можно найти рациональное объяснение. Я уже разобрался, как фон Фалькенштейн оказался в книге Мериме.
  После небольшой паузы Грегсон спросил крайне удивленным тоном - Разве это возможно?
  - Конечно. После победы над Наполеоном страны-союзницы провели Венский конгресс, на котором они перекроили карту Европы. В общем и целом все согласились, что Нижняя Саксония должна отойти Пруссии. Но конкретные детали судьбы Нижней Саксонии обсуждались Британией и Пруссией отдельно, за закрытыми дверями, без России, без Австрии и без Франции. И как вы думаете, Грегсон, почему?
  - Из-за Британии, конечно. Ганновер - вотчина наших королей, поэтому его земли всегда находились под покровительством Британии. Нелепо, когда страна-победительница лишается своих земель. Такого в истории еще не было. К тому же это вызвало бы рост протестных настроений в Британии и ее колониях. Поэтому на конгрессе было принято решение о создании независимого Ганноверского Королевства.
  - Правильно. Но почему в шестьдесят шестом году Британия не помогла Ганноверскому Королевству, когда в него вторглись прусские войска? Помнится, об этом много шумели в газетах, и даже консерваторы возмущались, что королева Виктория, последняя представительница ганноверской династии, осталась безучастной к судьбе своей родины.
  - И почему?
  - Есть только одно разумное объяснение - об этом было заранее договорено. Если отбросить патриотические амбиции, то наша страна не была заинтересована в существовании независимого Ганноверского Королевства в условиях, когда вся остальная часть Саксонии отошла к Пруссии. Королевство, находящееся под протекторатом Британии, но при этом со всех сторон окруженное Пруссией, исконным и самым сильным врагом нашей страны, - это пороховая бочка. Любой незначительный пограничный конфликт мог привести к войне с Пруссией. Пруссия тоже не была заинтересована в этом, как и в присутствии вооруженного британского форпоста в своем тылу.
  - Вы хотите сказать, что на Венском Конгрессе между Британией и Пруссией был заключен тайный договор, по которому Пруссия сможет через пятьдесят лет беспрепятственно захватить Ганноверское Королевство?
  - Это гипотеза, Грегсон. Но такой договор снял бы многие противоречия между двумя странами. Зная, что королевство все равно отойдет ей, Пруссия обязалась не устраивать провокаций на границе. А тогдашний король Британии не потерял лицо после раздела Европы, он переложил эту участь на плечи своего приемника. Терять лицо пришлось королеве Виктории, но у нее не было выбора - она была обязана выполнить ранее заключенную договоренность
  - Но при чем здесь барон Фалькенштейн?
  - Юный Фогель фон Фалькенштейн отличился во время войны с Наполеоном. Это исторический факт. Возможно, в качестве вознаграждения ему было обещано, что представитель именно его рода возглавит прусские войска, направленные на захват Ганноверского Королевства. Это означало, что род Фалькенштейнов неплохо наживется на контрибуции. Помните положение о контрибуции? - Нужды войска, находящегося на чужой территории, удовлетворяются не отнятием собственности мирных граждан, а её принудительной экспроприацией.
  - Масло масляное. Тавтология. - проворчал Грегсон.
  - В общем, поскольку невмешательство Британии было заранее оговорено, захват Ганноверского Королевства превращался в детский спектакль. Фогель фон Фалькенштейн дожил до назначенного срока, и сам сыграл запланированную роль.
  - Но где доказательства, что такой договор существовал?
  - У нас есть три гипотезы: мистическая, допускающая существование провидческих способностей у Проспера Мериме; стохастическая, подразумевающая возможность фантастического совпадения; и реалистическая, о которой я вам рассказал. Ни одна из этих трех гипотез не имеет доказательств. Так что мы вольны выбирать. В таких случаях рационально мыслящие люди используют принцип "лезвия Оккамы"...
  - В соответствии с которым ваша гипотеза выглядит наиболее рационально, пока не будет доказано обратного - закончил Грегсон - Но она не объясняет, как Мериме узнал о договоре. Его же на конгрессе не было.
  В голосе великого сыщика послышались торжествующие нотки - Зато на конгрессе присутствовал в качестве одного из прусских дипломатов некто Якоб Гримм. И кто же это?
  - Точно! Я читал о его участии в работе конгресса.
  - Вот именно. Если тайный договор существовал, то при его составлении обязательно должен был присутствовать и Якоб Гримм. А он мог рассказать об этом Мериме - напрямую, либо через Гете.
  - Но зачем Мериме упомянул фон Фалькенштейна в легенде? Из желания предупредить мир о запланированном преступлении? Но это было неразумно.
  - Не просто неразумно, но и невозможно, Грегсон! Предупредить так, чтобы в это поверили, можно было только одним способом - напрямую рассказать все ганноверским властям. Но это неминуемо поставило бы под удар Якоба Гримм. Разглашение секретного международного договора - это не игрушки.
  - Так зачем же...
  - Я всегда подозревал - Холмс перешел на шепот - что у всех писателей что-то не в порядке с головой... Ватсон! Почему вы остановились? Пилите, пилите! - крикнул он и продолжил уже нормальным голосом - Но в данном случае нужно искать другое объяснение.
  - Какое? - хрипло спросил Грегсон.
  - Возможно, что упоминание о Фалькенштейне было предназначено для потомков. До шестьдесят шестого года на него никто бы не обратил внимание. А вот теперь... Многие творческие люди склонны впадать в мистику. Вся эта писательская компания - Гете, братья Гримм и Мериме - представляла собой группу единомышленников, пытавшихся разобраться в истории про крысолова. Они искренне верили в правдивость легенды. Мериме решил привлечь к ней внимание читателей, с помощью Фалькенштейна он как бы указывал, что речь идет о серьезных вещах, хотя они и выглядят необычно.
  - Я не совсем понял - пробормотал Грегсон.
  - Все познается в сравнении, дорогой Грегсон. Например, пилить осину лобзиком - это, наверное, тяжело.
  - А вы сами попробуйте, - сердито отозвался из темноты доктор Ватсон.
  - Но на фоне выпиливания индейцами гранитных блоков медной пилой... - так ведь было написано в географическом журнале, Грегсон?
  - Так.
  - Ну вот, на фоне этого занятия попытка спилить осину лобзиком уже не выгладит абсурдом.
  - По-моему, это занятие выглядит абсурдом на любом фоне - опять прокомментировал Ватсон.
  - Не преувеличивайте, Ватсон. Вы же не пробовали пилить гранит медной пилой. Так вот, уход детей, описанный в легенде, выглядит фантастикой. Но на еще более фантастическом фоне предсказания, которое сбылось...
  - Я понял - повеселевшим тоном сказал Грегсон - Мериме пошел на хитрость, воспользовавшись известной ему секретной информацией, чтобы в легенду поверили.
  - Правильно. Так что волноваться вам нечего. Легенда о крысолове - это просто сказка.
  - А вы уже прочитали ту папку, которую взяли из архива? Завтра ее нужно обязательно вернуть, после обеда начинается квартальная поверка документов.
  - Я прочитал материалы, касающиеся дела Христофора Колумба. - голос Холмса изменился. Похоже, ему не хотелось говорить об этом - мне кажется, Грегсон, что к вашему делу эти материалы не имеют прямого отношения. Конечно, там говорится про американские города, но...
  - Так это же очень важно! Что там говорилось про города?
  - Да ерунда всякая. С делом работает ваш коллега, Перри Мейсон. Как и вы, он объединяет старые нераскрытые дела по внешним признакам. В результате получается всякая чепуха. Члены королевской семьи Португалии пытаются взыскать с потомков Христофора Колумба очень крупную сумму денег. А Мейсон в это дело и инквизицию приплел, и даже черта в ступе.
  - Мейсон не мой коллега, он из адвокатской конторы. Это на втором этаже. Так что же он насобирал по этому делу?
  - Первый вывод, который делает Мейсон - о существовании Америки было известно задолго до путешествия Колумба. Еще Геродот писал, что в войске царя Дария во время похода в Скифию были индейцы.
  - Холмс, я встречал слово "индейцы" в "Истории" Геродота, но мне кажется, что это просто ошибка переводчиков.
  - Нет, дорогой Грегсон. Мейсон пишет, что эта "ошибка" повторяется из издания в издание. Ее никто не исправляет, потому что только перуанские индейцы используют "кипу" - веревочное письмо-счет. В "Истории" говорится, что индейцы записали приказ Дария на "кипу". Кроме того, Геродот писал, что египтяне не признают ячмень и пшеницу, а получают муку из зерен злака под названием "зея". Вы знаете злак, который называют зеей?
  - Нет.
  - Это кукуруза. Откуда в Египте взялась кукуруза? В общем, Америку открыли давным-давно. Но когда одна за другой рухнули греческая, египетская, персидская и римская цивилизации, об Америке на время забыли.
  Мейсон пришел к выводу, что Америка была заново открыта в конце тринадцатого века. Церковь знала из документов о существовании Америки, и направила туда проповедников. Но на новых землях было обнаружено нечто, смертельно перепугавшее Римскую Церковь, поэтому она решила держать в строжайшей тайне открытие Америки. А светским властям было категорически запрещено отправлять экспедиции в том направлении.
  - На основании чего Мейсон решил, что в Америку плавали проповедники?
  - В конце шестнадцатого века испанская церковь отправила в свои американские колонии циркуляр, предписывающий всем священникам собрать информацию об истории доколумбовой Америки. И в Европу хлынули любопытные отчеты. Мейсон ссылается на очень известных деятелей церкви - де Ланда, де Лас Касаса, и других. Многие священники заметили, что индейцев задолго до прихода испанцев кто-то пытался обратить в христианство. Оказывается, индейцы уже знали ветхозаветные истории о потопе, о сорокалетнем путешествии иудеев по пустыне. Индейцы использовали в своих обрядах процедуры крещения и причастия. Они знали о Троице и о непорочном зачатии. В Америке были обнаружены развалины христианской часовни. Кроме того, на некоторых зданиях индейских городов были обнаружены надписи, оставленные европейцами.
  - Непристойные надписи?
  - Нет. Символика ордена тамплиеров.
  - Так это были тамплиеры? - удивился Грегсон.
  - Да. В задачи ордена тамплиеров входило вооруженное сопровождение проповедников. Тамплиеры вместе с проповедниками обнаружили брошенные города, которые не могли быть построены индейцами. Согласно устным приданиям индейцев, эти города представляли собой что-то вроде школ, где обучали наукам и колдовству. Один из самых крупных городов индейцы называют "город, в котором делают богов". Естественно, это переполошило церковь. Колдовству может обучать только дъявол.
  Брошенные города, в которых обучали колдовству, неминуемо должны были породить вопросы - если загадочные строители покинули Америку, то куда они направились? А может, они уже среди нас? И сколько колдунов и ведьм они уже успели выучить? Согласно гипотезе Мейсона, инквизицию и создали по возвращению тамплиеров из Америки. Первым же делом она занялась уничтожением Альбигойской ереси. Вы знаете, кто такие "катары"?
  - В универсиете нам рассказывали эту историю, про катаров. Но я мало что запомнил. Кажется, эти катары любили кошек. И немецкое слово "ересь" произошло от слова "катар". Считается, что инквизицию создали именно для борьбы с катарами. Так Мейсон считает, что этих несчастных кошатников Римская Церковь приняла за строителей Американских городов?
  - Катары всего лишь проповедовали философскую систему, представлявшую собой синтез христианства с буддизмом и культом Заратустры. Кошатники выступали против насилия, призывали жить в мире. Они считали, что не надо устраивать пышные богослужения, а должно вести простую жизнь и говорить решительное "нет" греху, богатству, насилию над другими.
  Но церковь придерживалась другой точки зрения. Мейсон привел текст любопытного донесения, касающегося катаров:
  
  "В Верхней Италии, Южной Франции, на Рейне и в других местах стали появляться секты, распространению которых могущественная римско-католическая Церковь может помешать лишь с помощью силы. Сектанты - не простые вероотступники, как долгое время принято было считать, а участники великого заговора. Предводителем этого заговора является сам Дьявол, наделяюший своих адептов для борьбы с Богом и Церковью особой волшебной силой и подбивавший их на дела неописуемо мерзкие. Не примеченный ни епископами, ни священниками, распространяет он свои еретические учения.
   Проповедников катаров называют ткачами, т.к. именно эту профессию чаще всего избирают они для натурализации на новом месте. Их можно узнать по бледным лицам, изможденному виду и глазам, горящим особым светом. Их называют учителями".
  
  - И в чем конкретно заключалась ересь катаров?
  - Они призывали не рожать детей, поскольку мир сошел с ума. Они порицали поклонение иконам и статуям как идолопоклонство, а про крест говорили, что это не святой символ, а орудие казни. Они выступали за использование логики, а не схоластики. Мейсон привел типичный пример их рассуждений:
  "Если Господь Бог всемогущ и допускает то, что творится в этом мире, значит Он не всеблагой. Если же Он всеблагой и допускает то, что творится в мире, значит Он не всемогущий".
  - Ничего себе. Какие же они тогда верующие, если так рассуждают о боге.
  - Вот именно. Еще катары утверждали, что пришествие Иисуса было второй, а не первой попыткой спасти человечество. Первую попытку предпринял Люцифер.
  - Ну, тогда все ясно. Это же самая натуральная ересь.
  - Не все ясно, дорогой Грегсон. В действиях крестоносцев тоже было много странного. Цезарий Гейстербахский писал, что во время штурма города Безье крестоносцам было приказано убивать всех, независимо от возраста, пола и вероисповедания. После штурма крестоносцы, согнав оставшихся в живых горожан к церкви Святого Назария, перебили 20 тысяч человек. И среди них было много католиков. А параллельно с уничтожением катаров Римская Церковь организовала истребление ста тысяч детей. Вы слышали про "Крестовый поход детей"?
  - Да. Мерзость.
  - Мейсон полагает, что инквизиция решила уничтожить потенциальных "учеников". Точно так же вели себя дикари Центральной Америки. Они в больших количествах убивали своих детей в возрасте до десяти лет. Инквизиция существовала везде. В понимании инквизиторов самая страшная ересь - это когда родители говорят своим детям: - "Не будте такими, как мы и наши предки".
  - Да, нам об этом рассказывали. "Будь таким, как я, или сдохни". Но какое отношение ко всей этой истории имеет Колумб?
  - Плавать в западном направлении было запрещено. Но Христофор Колумб не знал о запрете, и потому удивился, когда король Португалии отверг очень выгодный проект поиска короткого пути в Индию. Вдумайтесь - прорытый египтянами Суэцкий канал давно уже стал непроходимым, и в Индию корабли направлялись окольным путем, в обход Африки. А ведь это очень опасно - мыс Доброй надежды, сомалийские пираты... Но почему-то никто не хотел разведать прямой путь. И Колумб решил организовать экспедицию своими силами, на свой страх и риск. Но чтобы сколотить небольшую флотилию, ему пришлось залезть в большие долги.
  - Но ведь первое путешествие Колумба к Америке финансировала королевская чета Испании.
  - Мейсон пишет о самой первой экспедиции Колумба. Об экспедиции 1480-1484 годов, проект которой отверг король Португалии.
  - А где доказательства, что Колумб плавал в Америку до 1492 года?
  - Нет никаких свидетельств о том, чем занимался Колумб с 1480 по 1484 год. Но известно, что в 1485 он почему-то бежит в Испанию и прячется в монастыре Санта-Мария-да-Рабида в качестве нищего. А в 1488 году Колумб получил письмо от португальского короля с предложением вернуться в Португалию:
  
  "И если Вы опасаетесь Нашего правосудия по поводу некоторых Ваших обязательств, то знайте, что ни после Вашего прибытия, ни во время пребывания в Португалии, ни после отъезда, Вы не будете ни арестованы, ни задержаны, ни обвинены, ни осуждены, ни преследуемы по какой-либо причине, вытекающей из гражданского, уголовного или какого-либо другого права."
  
  - Простите, Холмс, но из этого лишь следует, что Колумб влез в долги, и нарушил какие-то запреты. Больше ничего.
  - Колумб влез в долги, король Португалии их выкупил, и предложил Колумбу сделку, от которой тот отказался. Вот почему родственники португальского короля требуют возмещения убытков. Колумб не принял приглашения Хуана Второго возглавить вторую экспедицию в Америку, он уже вел переговоры с испанской королевской четой. В апреле 1492 г. в военном лагере Санта-Фе, был заключен договор, скрепленный подписями испанской королевской четы и Колумба. Документ этот известен только в копиях, причем во вступлении к нему имеется одно загадочное место: - требования, условно испрашиваемые Колумбом, представляются ему за то, что "было открыто":
  "Условия, просимые и которые Их Высочества предоставили дону Христофору Колумбу в вознаграждение за то, что было открыто в морях-океанах и в плавании, каковое ныне предстоит ему с помощью Божьей совершить на службе Их Высочеств."
  Но испанский историк Мартин Фернандес де Наваррете, впервые опубликовавший договор по копии, хранящейся в архиве герцога Верагуа, заменил слова "было открыто" оборотом будущего времени- "долженствующим быть открытым".
  - Вероятно, именно так и следует читать это место, допуская, что оригинальный текст был искажен переписчиком.
  - Видите ли, Грегсон, характерной особенностью этого странного договора является отсутствие в нем каких бы то ни было упоминаний об "Индиях" и других азиатских землях. В договоре идет речь об анонимном материке. Если это не Азия, то что? Самое интересное, что в экспедиции 1492 года Колумб вполне свободно общался с аборигенами. У него было два толмача - Родриго де Херес и Луис де Торрес. Да и сам Колумб понимал язык тамошних жителей. Еще по дороге домой он написал письмо своим друзьям, Сантанхелю и Санчесу, где было сказано следующее:
  
  "Как только я прибыл в Индию, на первом же открытом мною острове я взял силой несколько человек, чтобы они могли бы давать сведения о том, что имеется в этих краях... объяснялись мы то словами, то знаками, и польза от этих людей была нам немалая. Я теперь их вожу с собой и постоянно веду с ними беседы".
  
  - А он не мог выучить язык аборигенов во время экспедиции?
  - Колумб отчалил в августе, и вернулся в марте. Семь месяцев. На дорогу ушло шесть месяцев. А в оставшийся месяц Колумб занимался исследованиями. Я ответил на ваш вопрос?
  - Интересно, что по этому поводу говорят историки? Мейсон упоминал об этом?
  - Да. Официальная историческая наука, как отметил Мейсон, отрицает возможность переговоров Колумба с индейцами. Историки указывают, что лингвистические познания толмачей Колумба, которые знали еврейский, халдейский и арабский языки, не могли быть полезными в новооткрытых землях. Но главное касается этого письма Сантанхелю и Санчесу. Мейсон писал, что у исследователей есть сомнения в авторстве Колумба. Документ написан на кастильском языке, а Лас Касас в одной из глав 'Истории Индий' говорит, что адмирал плохо писал по-кастильски. Принадлежность письма Колумбу оспаривается еще и потому, что оно скреплено подписью 'Адмирал'. А Колумб стал адмиралом лишь после того как Фердинанд и Изабелла в письме от 30 марта 1493 года подтвердили пожалование адмиральского титула.
  Но Мейсон совершенно справедливо отметил, что историки забывают про договор, заключенный в Санта-Фе.
  
   "Королевская чета жалует Колумбу и его наследникам титул "дон" и подтверждает, что, в случае удачи заокеанского проекта, он будет Адмиралом ...".
  Из этого следует, что Колумб с полным правом носил звание адмирала, когда писал письмо Сантанхелю и Санчесу по завершению похода - ведь экспедиция оказалась удачной. И ни один историк не задался вопросом: - за что нищему Колумбу дали дворянский титул еще до того, как он открыл новые земли?
  - Может быть, ему пожаловали титул авансом? - задумчиво произнес Грегсон.
  - Авансом даже кошки не рожают. Ведь адмиральское звание Колумбу не дали авансом. Где гарантия, что экспедиция окажется выгодной? Я согласен с Мейсоном - Колумб получил дворянский титул "дон" за прошлые, а не за обещаемые заслуги.
  - Ну а почерк исследователи сверили?
  - Нет. Самого письма никто не видел.
  - Но как тогда стало известно о его содержании?
  - Колумб опубликовал свои письма. Он выпустил небольшую брошюру, самую первую книгу об Америке. Но весь тираж таинственным образом исчез, остался только один экземпляр. Полностью исчез и тираж книги, написанной францисканцем Диегой де Ланда, о котором я вам уже говорил. А тираж, судя по всему, был значительным. Большинство священников, которым поручили написать историю доколумбовой Америки, цитировали эту книгу. Труд де Ланда считается самым исчерпывающим. Но лишь недавно совершено случайно удалось найти неполный черновик этой книги, причем черновик оказался рукописной копией.
  - Вы полагаете, исчезновение книг не случайно?
  - Так считает Мейсон. За очень короткий срок были уничтожены все рукописи индейцев. В частности, тот же де Ланда сжег рукописи индейцев племени Майя. Да что там рукописи - сама письменность была уничтожена. Полностью. Осталось только "кипу". Очень странно ведут себя и археологи. Мейсон присоединил к делу Колумба несколько жалоб историков из Мехико на действия американских археологов. В одной из жалоб на руководителя археологических экспедиций, по совместительству исполняющего обязанности консула США, говорится:
  
  "Он приказал рабочим перетаскивать стелы, колонны, барельефы и другие украшения, а то и целые блоки одних древних сооружений к месту расположения других, к которым они, естественно, не имели никакого отношения. Иными словами, он совершенно сознательно стремился все запутать, чтобы после его ухода уже никто не мог с достоверностью определить, что и к чему относится, что и где находилось прежде, до прихода этого гринго. Подумайте только, в результате злого умысла, злой прихоти человека совершается бессмысленная и преступная жестокость по отношению даже не к нам, не к нашему народу, а к истории Мексики. И кто позволяет себе такое?! Консул США! Той самой страны, которая претендует на роль нашего покровителя и благодетеля. Говорят, когда он впервые попал на Юкатан, он был бедным молодым парнем; зато отсюда ушел миллионером. Но ему этого показалось мало, и то, что не смог вывезти, он приказал разрушить." [6].
  
  Но это еще не все. Оказывается, этот тип запретил находящимся в его подчинении американским историкам расшифровывать индейские письмена. Он заявил, что только безумцы, летающие по полуночному небу на помеле своей одержимости, могут заниматься этим бессмысленным занятием. А безумцам нечего делать в науке. По его мнению, расшифровке подлежат только даты и числа.
  - Странная у него риторика. Средневековая. А кто он?
  - Да вы должны были о нем читать в ваших журналах. Он расшифровал календарь Майя и установил, что конец света наступит в декабре 2012 года.
  - А-а, Эрик Томпсон. Но зачем ему разрушать исторические памятники?
  - Затем же, зачем инквизиция уничтожала рукописи индейцев. Все эти Ланды и Томпсоны заметают следы. А власти индейских племен начали заметать следы еще задолго до прихода инквизиции в Америку: - вождь ацтеков приказал уничтожить все рукописи, создававшиеся до него, а вождь инков вообще запретил письменность, объявив ее грехом, за который боги насылают на людей эпидемии.
  - Следы чего они заметали?
  - Того, что происходило в Америке в те далекие времена, когда туда прибыли тамплиеры. Того, из-за чего действовал запрет на поиски западного пути к Индии. Мейсон считает, что создание инквизиции было вызвано паническим ужасом перед будущим, где не будет вражды, корысти и злобы. По мнению Мейсона, города Центральной Америки представляли собой что-то вроде учебных лагерей будущего.
  - Будущего?
  - Да. Мейсон верит в то, что в Средние века, когда людей по всему миру охватило какое-то непонятное безумие, возникли организации, чья основная функция - всячески препятствовать будущему запускать щупальца в наше время, обрубать эти щупальца, прижигать их каленым железом [7]. Без прошлого нет будущего, а потому один из самых важных элементов обрубания щупалец будущего - это уничтожение следов прошлого. По возвращению Колумба церковь узнала от него что-то, заставившее ее снова прибегнуть к помощи инквизиции.
  - Подождите, но если следовать этой гипотезе, тогда придется признать, что по возвращению Колумба церковь узнала от него нечто, заставившее ее снова прибегнуть к помощи инквизиции. Что же именно?
  - Элементарно, Грегсон. За четыре года, проведенные в Америке, Колумб обнаружил новые города, построенные уже после отплытия тамплиеров. А это значит, что крестовый поход против катаров не дал ожидаемого результата. Церковь уничтожила не тех, а потому нужно было начинать все с начала.
  - И кто стал жертвой инквизиции на этот раз?
  - Если тайная экспедиция Колумба имела место, тогда он должен был вернуться в 1484 году, как было запланировано изначально. А вы помните, чем знаменателен 1484 год?
  - Начало охоты на ведьм.
  - Да. Это безобразие до сих пор не имеет вразумительного объяснения. Уже вовсю набирала ход эпоха Возрождения, влияние церкви ослабло, и на этом фоне вдруг происходит мощный всплеск средневековой дикости. В "Молоте ведьм" приведен официально утвержденный инквизицией рейтинг врагов церкви. Вы удивитесь, Грегсон, но дьявол в этом рейтинге занимает не первое, а второе место. На первом месте - ведьмы.
  - Но почему именно ведьмы?
  - Я не знаю, почему ведьмы, почему "дети дождя", почему "город Тумана". Мейсон тоже не знает.
  - Какие "дети дождя"? - спросил Грегсон - что еще за "город Тумана"?
  Холмс смущенно прокашлялся. Похоже, он подошел к ключевому моменту своего повествования - В мифологии индейцев есть бог по имени Тлалок. По официальной версии, исходящей от индейских жрецов, его облик выглядит так: - лицом тёмен, словно хорошенько прокоптили его над огнём, взгляд пронзительный...
  - Что?!
  - От его взгляда холод пробегал по спине, поэтому на фресках его часто изображали с глазами совы или с кругами в виде стилизованных змей вокруг глаз.
  - И .. и чем он занимался, этот бог?
  - Жрецы утверждали, что Тлалок был повелителем всех съедобных растений, покровительствовал сельскому хозяйству, а также повелевал дождями и громом. Но Мейсон считает, что Тлалок занимался чем-то другим.
  - Почему он так считает?
  - Да потому, дорогой Грегсон, что у других народов мира повелителю съедобных растений не принято приносить в жертву детей! Мейсон приводит мнение известных исследователей мифологии, согласно которому религиозные ритуалы являются театральной постановкой, мотивы которой отражают реальные события прошлого, в искаженном виде, разумеется. Поскольку наши предки не понимали сути этих событий, их культовые действия выглядят абсурдными.
  - То есть?
  - После первого посещения Куком одного из островов Тихого Океана тамошние дикари организовали культ поклонения "богам", за которых они приняли Кука и его товарищей. В каждую годовщину отплытия Кука они сооружают гигантский костер из веток, символизирующий корабль, и сжигают на нем несколько человек. Верховный жрец при этом истошно орет: "Я принял слишком много рома на борт! Отнесите меня в нору! Шевелитесь, трюмные крысы, а то отведаете девятихвостых кошек!", а вождь племени ему вторит: "У боцмана опять кнехт срубился, абордажный лом ему в шпигат!". Память у дикарей отменная, они все запоминают с первого раза, но при этом они не понимают смысла произносимых фраз.
  - Зачем же сжигать людей?
  - Кук забрал с собой несколько аборигенов, и увез их в Европу. Сжигание символизирует отбытие человека в страну богов.
  - Но при чем здесь Тлалок?
  - По мнению Мейсона, у Тлалока был реальный прототип, который уводил с собою детей. А индейцы после его исчезновения с исторической сцены посвятили ему жестокий культ утопления детей, извратив реальную историю. В доказательство тому Мейсон указывает на тот факт, что жреческая версия легенды о Тлалоке противоречит народным преданиям. Согласно последним, Тлалок не является единым божеством. Тлалок - это множество карликов с детскими лицами. Их еще называют "дети дождя". Они живут в Тлалокане, городе тумана и изобилия, городе радости и смеха, городе, в котором нет болезней и несчастий. По мнению ученых, индейцы рассматривают Тлалокан как рай. Но в легенде о Тлалокане говорится, что этот город - не обычный рай, а "рай на земле". К тому же практически у всех индейских племен относительно карликов распространено мнение, будто они уводили детей, а не убивали. Поэтому Мейсон пришел к выводу, что "дети дождя" пополняли свои ряды за счет детей, и, прежде всего - прокаженных и калек.
  - Прокаженных и калек?! - Грегсон похолодел.
  - Согласно повериям индейцев, в город Тумана попадали в основном прокаженные и калеки.
  - Дети, у которых нет будущего. Значит, Тлалокан и есть тот детский город, - с тоской в голосе произнес Грегсон. - И каково ваше мнение относительно выводов Мейсона, про лагеря будущего?
  - У настоящей логической цепи есть начало и конец. А у гипотезы о будущем, запускающем щупальца в прошлое, нет ни начала, ни конца. Оглядитесь вокруг, и вы не увидите никаких предпосылок для светлого будущего...
  - Я вообще ничего не вижу - здесь темно, как в угольной яме.
  - Я выражаюсь образно, дорогой Грегсон. Вдумайтесь только - чтобы возникнуть, светлое будущее должно запустить щупальца в настоящее. Но прежде чем запустить щупальца, будущее должно сначала возникнуть. А оно не возникнет, пока не влезет в настоящее и не займется воспитанием детей. Получается сказка про белого бычка.
  Версия о том, что Церковь организовала "Крестовый поход детей" в целях подрыва базы будущего, тоже кажется мне абсурдной. Рациональнее было бы уничтожить всех детей. К тому же в этом случае катаров, призывавших людей отказаться от продолжения рода, следовало бы рассматривать как союзников инквизиции. Какой смысл в уничтожении союзников?
  Нет, Грегсон, здесь все проще. Моя Общая Теория Преступлений гласит, что чем необычнее выглядит преступленее, тем банальнее его мотивы. Поэтому я не согласен с гипотезой Мейсона, хотя с некоторыми его выводами поспорить не могу: - средневековые безумцы действительно уничтожали одни документы, и фальсифицировали другие. Но именно поэтому верить средневековым летописям нельзя. Я уже не говорю про легенды.
  - Но ведь дыма без огня не бывает.
  - Конечно. У легенды о Крысолове есть исторические и культурные корни. Начнем с культурных корней. Еще до знакомства с Ватсоном я разоблачил деятельность секты кришнаитов, обосновавшейся в Дарроуби. Как известно, в молодости Кришна промышлял кражей молочных продуктов и одежды. Сектанты из Дарроуби исповедовали "Путь Кришны", и потому вели себя так же - они охмуряли тамошних фермеров, а потом за бесценок скупали у них молоко и масло. Кроме того, они крали вывешенное на просушку белье. Фенологи чертовы!
  - При чем здесь фенологи?
  - Не обращайте внимания, Грегсон, это я о своем. Так вот, в ходе расследования деятельности секты кришнаитов я услышал любопытный миф о том, как Кришна, играя на флейте, увел всех жителей города Матхуры в новый город Двараку, построенный им всего за одну ночь. Дварака впоследствии исчез в пучинах океана. Между прочим, Кришна, как и Крысолов, был темен лицом. А мифы об Апполоне? Он так искусно играл на флейте, что при строительстве городов камни летали по воздуху и сами складывались в стены. Согласно одному из мифов, подобно Крысолову, Апполон однажды вызвался избавить город Дельфы от злостного сельскохозяйственного вредителя - Пифона, опустошавшего окрестные земли. Власти Дельф пообещали заплатить Апполону, но когда тот уничтожил Пифона, бургомистр и магистрат Дельф указали Апполону на дверь. И тогда разозлившийся Апполон...
  - Мне это известно, Холмс. Таких легенд много во всем мире.
  - В том-то и дело, дорогой Грегсон! В легенде о Крысолове сплелось несколько хорошо узнаваемых сюжетов древней мифологии. Следовательно, мы имеем дело с искусственно созданной легендой, сюжет которой был срисован с древних мифов, понимаете?
  - Но кому и зачем потребовалось придумывать легенду о Крысолове, да еще на таком сомнительном материале, как древние мифы? Какие исторические корни имеет эта легенда?
  Холмс немного помолчал, раскуривая свою трубку, а потом ответил: - легенды и мифы могут использоваться в прагматических целях. Вспомните дело о собаке Баскервиллей. Вы же читали отчет Лестрейда? Приступив к делу Баскервилля, я перед поездкой в Девоншир проконсультировался с мистером Фрейзером, профессором филологии, которому когда-то оказал одну небольшую услугу. У Фрейзера есть гипотеза относительно происхождения легенд-страшилок, которую я считаю весьма правдоподобной. Согласно ей, корни страшилки нужно искать не в ее содержании, а в той исторической картине, на фоне которой она создавалась.
  - И как это выглядит на практике?
  - Очень просто. Вы когда-нибудь слышали легенду о козле-матершиннике?
  - Нет. Что же это за персонаж?
  - Злой дух Аджина, азиатский собрат собаки Баскервиллей. Согласно легенде, в пустынных местах путники иногда встречают домашнего козла, одиноко блуждающего вдали от жилья человека. Легенда предупреждает, что от этого козла нужно держаться подальше, и ни в коем случае не следует его ловить. Пойманный козел начинает материться, а потом вдруг превращается в женщину-великана, которая убивает путника. Любопытно, что все, включая и вас, частенько упоминают прототипа этого злого духа в обиходной речи.
  - Вот как? Я впервые слышу об Аджине.
  - Я дам вам подсказку, инспектор. Легенда о козле-матершиннике возникла у народов Ближнего Востока после принятия ими ислама, но при этом она не имеет никакого отношения к исламу, и почему-то обошла стороной народы, исповедующие иудаизм. О чем это говорит?
  - М-да...
  - Хорошо, даю еще одну подсказку: замените слово "легенда" на слово "обман".
  - Ну, если смотреть с этой точки зрения, тогда... Вы хотите сказать, что легенду о злом духе Аджине придумали иудеи для обмана мусульман? Но зачем?
  - Вы знаете, кто такой "козел отпущения"?
  Грегсон напряг память, но смог выдавить из себя лишь общие фразы о жертвенном животном, на которого возлагались грехи иудеев.
  - Не густо, - прокомментировал Холмс. - Так вот, все грехи иудеев возлагались на двух козлов; одного из них приносили в жертву богу Яхве, а второго - падшему ангелу по имени Азазель. Второго козла и называли "козлом отпущения". Первого козла умерщвляли традиционным способом, а козла отпущения выгоняли в пустыню. Согласно планам жрецов, козел отпущения обязательно должен был умереть не от руки человека, а своей смертью - от голода, жажды, дневной жары и ночного холода пустыни.
  - Странно. Насколько мне известно, предки домашних козлов обитают в горах, где недостаток корма и резкие перепады температуры являются обычным делом. Мне кажется, что козлу не грозила гибель в ближневосточной пустыне. По сравнению с Сахарой или Гоби...
  Холмс перебил инспектора: - Жрецы не знают ничего, кроме содержания своих священных книг, а все священные книги мира, вместе взятые, уступают в плане описания живой природы обычному номеру журнала "Юный Естествоиспытатель". Жрецов волновала другая проблема: - вдруг кто-нибудь поймает козла отпущения и зарежет его, чтобы съесть? Тогда Князю Тьмы достанутся только рожки да ножки, и ни о каком отпущении грехов не будет и речи. А поймать козла отпущения несложно - он ведь ручной. И как иудеям было обеспечить безопасность козла? Ну не посылать же ему в охрану армию.
  - Легенду об Аджине придумали для того, чтобы отпугнуть людей от козла отпущения?
  - Конечно! Но не всех людей, а только мусульман. Банды разбойников, орудующие в пустынях иудейских земель, состоят из местных жителей. Разбойники-иудеи знают, кто такой козел отпущения, и не трогают его, поскольку не хотят лишиться отпущения грехов. А вот поломники-мусульмане, бредущие к святым местам - совсем другое дело. Они могут без зазрения совести поймать и съесть жертвенного козла, предназначенного иудейскому дьяволу. Вот из-за чего была создана легенда об Аджине, которую искусственно распространили среди народов, исповедующих ислам. Азиаты очень трепетно относятся к легендам, даже если они противоречат их религии, поэтому выдумка об Аджине возымела нужный эффект.
  - Но кого и от чего должна была отпугнуть легенда о Крысолове?
  - У язычников проблемы перенаселения и здоровья нации решалась просто - уничтожением детей. Все знают, зачем спартанцы периодически выбрасывали больных и увечных младенцев в пропасть. Но в большинстве случаев прагматические цели этого гнусного деяния прикрывалась религиозными сказками о богах, которые требуют жертв. Согласно Библии, Яхве требует, чтобы все первенцы Израиля посвящались ему. Бог карфагенян Кронос получал в жертву избранных детей своего народа. Культ сирийского бога Хадада требовал крови новорожденных детей. Финикийцы, чтобы умилостивить Ваала и других богов, приносили в жертву самых любимых детей. Гелиогабал перенес этот азиатский обычай в Италию. В Индии принесили мальчиков в жертву богине земли. Про индейцев вы уже знаете. Нужно еще продолжать?
  - Не нужно.
  - Практика уничтожения детей скрывается туманом языческого прошлого, искоренить которое пытается Церковь. Не секрет, что многие общины, особенно сельские, продолжают тайно исповедовать язычество. И не исключено, что легенда о гаммельнском крысолове является одним из орудий в борьбе Церкви с тайным отправлением языческого культа "священной весны", посвященного Марсу.
  - О чем вы говорите?
  - Со времен Римской Империи европейские язычники назначали в жертву Марсу детишек, родившихся в марте определенного года. Когда эти несчастные дети достигали отроческого возраста, им выдавали котомки с сухарями, и изгоняли прочь из общины. Согласно поверию, дятел, вестник Марса, отведет детей в необжитые благодатные края, указав им место для нового поселения. Но дятел еще никого не доводил до добра - изгнанные дети превращались в бродяг и разбойников. Этот культ существует и сейчас - мне приходилось видеть в притонах Ист-Энда европейских "марсоходов", умудрившихся добраться до Лондона в поисках лучшей доли. И подоплека варварского культа "священной весны" мне ясна - прикрытие попытки избавиться от лишних ртов. Я полагаю, что община Гамельна тоже занималась отправлением этого культа. В этом и кроются исторические корни легенды о Крысолове.
  В отличие от общин, государство и Церковь не приветствуют культ Марса. Государству нужны солдаты, а не бродяги и разбойники, а Церковь не любит конкурентов - языческих богов. Поэтому для борьбы с культом Марса могли придумать легенду о Крысолове. Вы же сами сказали мне, что Крысолов в интерпретации средневековых летописцев - сам Дьявол, убивший гаммельнских детей. Этой страшилкой Церковь пыталась образумить родителей, отпугнуть их от языческого суеверия. Мораль проста: - избавляясь от детей в угоду своей жадности, люди помогают Дьяволу, становятся его соучастниками.
  В общем, вам не стоит воспринимать всерьез легенды о детском городе и россказни вашего библиотекаря. Если мне не изменяет память, ее зовут мисс Диана? Многие девушки помешаны на мистике, а некоторые из них, самые глупые, сохраняют это свое увлечение на всю жизнь. Не расстраивайтесь, дорогой Грегсон! Забудьте про эту историю, и сосредоточьтесь на поисках Сфинкса. Сейчас я прочитаю вам свои новые верлибры, и вам станет легче.
  - Я, пожалуй, сменю доктора Ватсона, - сказал Грегсон испуганным голосом. - Он уже устал.
  Нет-нет, Грегсон, спасибо, я не устал - торопливо отозвался из темноты доктор Ватсон.
  
   Глава 14 Заколдованный лес
  23 апреля 188...
  
  Через два часа дерево наконец-то начало потрескивать и клониться. Я с трудом удержал его в стоячем положении. Мои пальцы, сжимавшие рукоять лобзика свело настолько, что я не мог их разжать. Переводя дух, я вслушался в голос Холмса, не затыкавшегося все два часа:
  ...
  Люк поднимается выше и выше
  Канаты трещат и клокочут
  В потолке открывается истина, тише!
  Но что это там грохочет?
  То мыши несутся по крыше гурьбою
  яростный топот становится ближе
  Мыши бегут, Гудгейт, за тобою
  ты чувствуешь, дура, ты слышишь?!
  
  - Холмс, я допилил. Толкать?
  - Подождите, Ватсон! - Вспыхнул свет фонаря, в свете которого Холмс небрежно стряхнул инструменты с лотка Грегсона обратно в саквояж. - Теперь давайте!
  Я толкнул осину, и она с оглушительным треском медленно погрузилась в темноту. Мы с Грегсоном с ожиданием уставились на великого сыщика.
  - Если бы полиция реагировала на преступления с такой же скоростью, как крупные частные землевладельцы реагируют на покушения на их собственность - начал объяснять Холмс, - то раскрываемость преступлений возросла бы в разы ...
   - Вот вы где, мерзавцы! - Раздался хриплый крик, и из-за кустов выскочил какой-то тип с болтающимся на шее фонарем. В руках тип держал направленную на нас двустволку - Попались? Я вам покажу, как валить лес в чужих угодьях!
  - Ну, так ведите нас к хозяину угодий - зевнул Холмс.
  - Вам придется иметь дело со мной!
  - Тем хуже для вас. Придется вам писать объяснительную и платить штраф.
  - Тип с двустволкой опешил: - Мне?
  - А с вами есть еще кто-то? Мы - комиссия министерства лесного и паркового хозяйства - Холмс помахал издалека моим удостоверением консультанта - проводим инспекцию лесных угодий, находящихся в частной собственности. С нами инспектор полиции, на случай общения с одичавшими егерями. Инспектор Грегсон, покажите ему удостоверение.
  Грегсон показал удостоверение, и тип озадаченно опустил двустволку - А причем здесь Скотланд-Ярд? Это же не Лондон. И вообще, нас не предупреждали.
  - Еще чего не хватало! Мы предупредим вас, вы предупредите ваших долгоносиков, а они попрячутся по своим малинам и хазам. К тому же министерство не исключает возможность сговора отдельных несознательных землевладельцев с отдельными несознательными представителями власти на местах. Поэтому мы предпочитаем проводить инспекцию со своей полицией. - Холмс достал из саквояжа уже знакомые мне бланки объяснительных записок и пузырек чернил. Идите сюда, писать объяснительную.
  - Какую еще объяснительную?
  - Не хотите объяснительную - будем составлять протокол. Кстати, вы не представились.
  - Старший егерь Деннис Пью. - А протокол зачем?
  - Чьи в лесу шишки и все остальное, мистер Пью?
  - Герцога.
  - А кто должен следить за состоянием леса?
  - Я.
  - Правильно! А криминогенная обстановка в лесу как минимум на порядок превышает предельно допустимые нормативы. Мы сделали контрольный спил - Холмс направил луч фонаря на пенек - и, проведя анализ годовых колец, обнаружили, что дерево скончалось не своей смертью! Анализ также показал, что крона дерева ни разу не была подстрижена! Я не могу на основании только одного контрольного спила утверждать, что все деревья в вашем лесу ходят нестриженными, но мы будем работать всю ночь ... - Холмс похлопал меня по плечу - да, да, коллега, не надо морщиться, всю ночь... и к утру наберем достаточно улик.
  Холмс достал из кармана мой походный стетоскоп и вручил его мне - Коллега Ватсон, будьте добры, проведите анализ шумов вон у той ели.
  Я подошел к дереву и начал сосредоточенно слушать ствол, совершенно не понимая, чего хочет Холмс. Ни тоны, ни шумы сердца не прослушивались.
  - Ну что, коллега, грызут? - спросил Холмс.
  - Грызут. И даже чавкают - соврал я.
  - Вот! - обличающе указал Холмс на ель. - Они плюют на закон даже в присутствии инспекторов из министерства! А что здесь будет летом, когда криминогенная обстановка обострится? Стада обнаглевших озимых совок будут средь белого дня скакать по ветвям и расхищать пиломатериалы на глазах возмущенной общественности! А теперь перейдем к профилактике преступлений. Где она, я вас спрашиваю? На стволах нет даже следов побелки, мох растет со всех сторон, тропы не освещаются. Просто Булонский лес какой-то! А то, что сухая осина не была спилена раньше - это вообще нонсенс. Бурелом - рассадник преступности! А вы расплодили долгоносиков и ждете, когда приедет министерская комиссия и сделает за вас вашу же работу!
  Холмс извлек на свет злосчастный "Эй-Би-Си Рейлуэй Гид" - И наконец, мистер Пью, кто позволил проводить перепланировку леса без согласования? Де-юре на официально утвержденных картах указана магистральная тропа, ведущая прямо от переезда к станции почтовых дилижансов, не пересекаясь с другими тропами. А де-факто тропа не прямая и явно имеет перекрестки! И как нам лучше снять это противоречие, объяснительной или протоколом?
  - Простите, джентльмены, но эта тропа точно соответствует карте. Герцог специально приказал ее проложить несколько лет назад, чтобы людям не надо было делать крюк по тракту. Тогда у переезда была железнодорожная станция. А потом ее перенесли, но тропа осталась. И она не пересекается с другими тропами.
  - Вы хотите сказать, мистер Пью, что мы сейчас находимся на этой тропе? Да мы целый час сюда бежали от переезда.
  Егерь озадаченно потер лоб, затем его лицо нахмурилось. Он насторожено осмотрелся по сторонам и сказал тихо - Все ясно. Это Она вас кружит.
  - Кто "Она"? Озимая совка? Бросайте пить, Пью, и не забивайте себе голову суевериями. Выбирайте - протокол или объяснительная?
  - Это не суеверие, джентльмены. Если вы не вышли на тракт, значит, Она не хочет вас выпускать.
  - Да о ком вы говорите? - спросил я. Мне стало как-то не по себе.
  - Сэр, мы все стараемся Ее не обсуждать - прошептал егерь Пью - и вам я не советую.
  - А почему вы говорите шепотом, ее же здесь нет? - спросил я.
  - Да вот же Она, у вас за спиной - совсем тихо прошептал егерь и почтительно поклонился.
  Я обернулся и в свете поднявшейся над лесом полной луны увидел улыбающуюся маленькую Эллис, в зеленой накидке с отброшенным капюшоном. - Здравствуйте, джентльмены - сказала она, присев в глубоком реверансе - добро пожаловать во владения моего отца, герцога Дрейка.
  - Я так понимаю, мисс Эллис, вы шли за нами от самой станции - сказал великий сыщик, раскуривая трубку - я видел эту накидку в нашем вагоне.
  - Да, мистер Холмс.
  - Но почему вы сразу не...
  - Хотела посмотреть, что вы будете делать - сказала Эллис и неожиданно захохотала.- У мистера Грегсо-о-она в лотке с товаром лежит ножо-о-овка! Я видела в ваго-о-не! - упав на колени и держась за живот, давилась смехом негодная девчонка. Я торопливо спрятал лобзик за спину и бросил испепеляющий взгляд на Грегсона. Тот виновато развел руками - Я думал, мистеру Холмсу обязательно нужен именно лобзик...
   С трудом подавив смех, девочка снова сделала серьезное лицо и, не поднимаясь с колен, добавила - И еще я очень хотела послушать новые верлибры мистера Холмса. Я знала, что он обязательно будет их читать - и Эллис процитировала загробным голосом:
  
  Грегсон черным платком,
   с лотком,
  вьется над Тауэром.
   Трауром
   веет от Темзы
   и пемзой
   вулканов труб парохода.
   Погода
   дрянь, поглощает фонарь.
   Вдаль
   улетают газеты ветром...
  
  не додекламировав опус Холмса, Эллис повалилась на бок от нового приступа хохота.
  - Откуда ей было известно, что я пишу верлибры? - спросил меня Холмс зловещим тоном.
  - Я здесь не при чем - тихо шепнул я.
  - Джентльмены - утирая выступившие слезы, сказала Эллис - Я приглашаю вас в Дрейк-Холл.
  - Спасибо, мисс Эллис, но мы торопимся. Время не ждет - холодно ответил Холмс.
  - Время подождет. Мне нужно сообщить вам что-то очень важное про Сфинкса. А потом вас отвезут в Лондон на самодвижущемся экипаже. Так что на завтрашнюю операцию вы не опоздаете.
  У Холмса отвисла трубка - Откуда вам все это известно?
  - Вопросы потом - нахально задрала нос Эллис - Пойдемте к коляске мистера Денниса.
  - Идите сюда, джентльмены, я вам посвечу - Деннис Пью направил луч фонаря на кусты, из которых выскочил несколько минут назад - За кустами в десяти ярдах отсюда тропа. Будьте осторожны, смотрите под ноги - между тропами сплошной бурелом.
  - А что, здесь нет нормального своротка? - ворчал Холмс, пробираясь через кусты.
  - Нет, мистер Холмс - ответила откуда-то сзади Эллис. Отец специально сделал тропу между станциями изолированной, чтобы люди не сбивались с пути. Вон там коляска, джентльмены.
  Мы выбрались на широкую укатанную тропу, ярдах в двадцати от коляски, запряженной парой упитанных лошадей.
  - А почему ваш отец не сделал тропу между станциями прямой, как указано на карте? - спросил я, помогая Эллис подняться в коляску.
  - Она прямая, мистер Ватсон - весело ответила девочка.
  - Но мы шли очень быстро, мисс Дрейк, и шли целый час - возразил Грегсон, пытаясь втиснуть свой лоток в багажную корзину.
  - Я вас кружила. Разве вы не слышали слова егеря?
  - Грегсон засмеялся, усаживаясь в коляску - у меня есть дочка, мисс Дрейк, ей пять лет. Так она тоже любит выдумывать всякие странные вещи. Она считает, что когда закрываешь глаза, весь мир исчезает, а когда открываешь - появляется. Я читаю ей книжки, а она думает, будто все вокруг, и она сама являются персонажами книги, которую тоже кто-то кому-то читает.
  - И вы не допускаете мысли, что она в чем-то может быть права, мистер Грегсон?
  - У детей очень богатая фантазия, мисс Дрейк.
  - Поехали, мистер Пью - приказала Эллис. - А у взрослых разве не бывает богатой фантазии? Расследовать несуществующее убийство на Парк-Лейн...
  - Откуда вы об этом знаете?
  - Рассказали... Скажите, а который сейчас час? - Эллис хитро посмотрела на Грегсона.
  Грегсон посмотрел на свои часы и приложил их к уху - кажется, мои часы встали.
  Холмс вынул мои часы, посмотрел на циферблат и начал их трясти.
  - Холмс, что с моими часами? - встревожился я - Они тоже встали?
  - Нет, джентльмены, часы не встали - засмеялась Эллис - я же говорила, это просто время ждет:
  
  И колеса времени
  Стачивались в трении
  (Все на свете портится от трения),
  И тогда обиделось время -
  И застыли маятники времени [8].
  
  - Все-таки у вас слишком богатое воображение, мисс - снисходительно произнес Грегсон. - Часы встали из-за сырости. А если бы остановилось время, то все замерло бы вокруг. И мы тоже. Так что остановки времени мы даже не заметили бы. И как можно, по-вашему, кружить людей на совершенно прямой тропе?
  Эллис вместо ответа посмотрела в небо. Вдруг стало намного светлее. Мы подняли голову, и нам открылось поразительное зрелище - на небе висело пять лун, образующих кольцо! Похоже, все звезды тоже были представлены во множественном числе. Нечто подобное я видел по вечерам из окна Баскервиль-Холла, но там лун было только две.
  - Это Фата-моргана - неуверенно сказал Грегсон. Редкое атмосферное явление, мираж.
  - Пусть будет мираж, если вам так больше нравится - согласилась Эллис. - А про время я говорила не о том, что оно остановилось, а о том, что оно ждет. Это разные вещи.
  - Скажите, мисс Эллис, а куда подевалась ваша тетушка? - спросил Холмс.
  - Ее пришлось оставить в одном из частных санаториев в Эстборне, после поездки у нее немного расшалились нервы...
  - Всего лишь расшалились нервы? - недоверчиво спросил я.
  Эллис смущенно склонила голову - Ну не совсем, доктор Ватсон... У тетушки разыгралась мигрень и ... и эпилептический припадок. Да не волнуйтесь, у нее это бывает. Кстати, спасибо, мистер Холмс, что научили меня крысиному смеху. Я так мечтала его услышать.
  - Что?! - великий сыщик с яростным выражением лица посмотрел на меня. Я лишь развел руками.
  
  
   Глава 15. Дрейк-Холл
  23 апреля 188...
  
  В Дрейк-Холле к нашему приезду был накрыт шикарный стол. Но, несмотря на голод, ел я без аппетита, так как чувствовал себя не в своей тарелке. За время знакомства с Холмсом мне неоднократно приходилось ужинать в самых экстравагантных условиях, но никогда еще не было такого, чтобы во главе стола сидела семилетняя девочка с весьма необычными манерами.
  У меня возникло странное ощущение, будто я попеременно вижу двух разных Эллис. Одна из них сидела с расправленной спиной, аккуратно отрезала от бифштекса ма-а-аленький кусочек, аккуратно нанизывала его на вилку и аккуратным плавным движением отправляла в рот. Другая же цепляла вилкой весь бифштекс, и низко согнувшись над тарелкой, жадно рвала от него куски, засыпая стол крошками. Одна пила апельсиновый сок маленькими глотками, а другая залпом осушила бокал, и я готов биться об заклад, что в бокале у этой паршивки было что угодно, но только не сок. Одна пользовалась салфеткой, а другая - нет. Одна вела непринужденный рассказ о творчестве Диккенса, о чрезмерной лубочности его рождественских рассказов и о своеобразии сатиры "Посмертных записок...". Другая же рассуждала о методах выявления астигматизма у сцифоидных медуз и о важности использования камертона при проверке состояния силосных башен. Я привык слышать подобную чепуху от Холмса, но здесь...
  Я перевел взгляд на сидящего напротив Холмса и обомлел: - тот тоже двоился. Один Холмс, с распухшей перевязанной щекой, слушал щебет хозяйки Дрейк-Холла, сжав разделочный нож так, что побелели костяшки пальцев. Его лицо было покрыто багровыми пятнами. Другой же Холмс, без повязки, поддерживал непринужденную беседу с мисс Эллис.
  Картину абсурда дополнял развалившийся посередине стола странный кот, которого мисс Эллис назвала "Чеширским". Я не слышал раньше о такой породе, и никогда не видел кошек, способных улыбаться. "Кажется, у меня переутомление" - подумал я и протер глаза.
  - У вас не переутомление, мистер Ватсон - сообщила мисс Эллис и процитировала верлибр, авторство которого, скорее всего, принадлежало ей:
  
  Чем шире рот -
  Тем чешире кот,
  Хотя обычные коты имеют древний род,
  Но Чеширский Кот -
  Совсем не тот,
  Его нельзя считать за домашний скот!
  
  - Скажите, мисс Эллис, вы не приезжали на днях в Лондон с котом?
  - Да. Три дня назад, мистер Ватсон. Вы его видели?
  - Я не видел, но слышал. А вы не замечали у него на мордочке остатки сметаны?
  - Да. Он такой красивый и ласковый, что все, кто его видят, дают ему что-нибудь покушать. И у него очень благородные манеры. Он никогда не выпрашивает еду, как другие коты.
  "Это точно, не выпрашивает" - подумал я, вспомнив рассказ молочницы. Не желая развенчивать иллюзии девочки относительно поведения ее питомца, я ничего ей не сказал и перевел взгляд на Грегсона. Единственно, что меня успокаивало здесь, так это он. Инспектор не двоился, а дремал, откинувшись на стуле. Рядом с ним стоял полупустой графин с превосходной ореховой настойкой.
  - Скажите, мисс Эллис, а почему вы ехали в Эстборн третьим классом? - спросил Холмс без повязки.
  - Тетушка Хелен считает, что третьим классом ездит всякий никчемный сброд, шаромыжники. Я попросила ее показать мне шаромыжников. Кстати, я вас сразу узнала, мистер Холмс. Я читаю бульварные газеты, и в одной из них была фотография к статье "Что ищет Великий Сыщик в угольных кучах?". На фотографии вы тоже были в саже, только ракурс освещения был другой. Но я вас узнала!
  Холмс с повязкой заскрежетал зубами, а Холмс без повязки перестал появляться: - Но к чему тогда был этот глупый спектакль с хлебушком?
  - Я хотела пошутить! - и одна Эллис негромко рассмеялась, прикрывая рот ладошкой, а вторая захохотала, распластавшись на столе и стуча по нему кулачком. Стол заходил ходуном.
  - Она мне кого-то напоминает - шепотом обратился я к своему другу - этот своеобразный юмор...
  - Еще бы, Ватсон - сквозь зубы процедил гений криминалистики - дурная наследственность.
  - А что, в ее роду были сыщики-консультанты?
  - Перестаньте юродствовать, Ватсон. Не было в ее роду сыщиков! Все гораздо хуже. - Холмс снял салфетку - Леди Дрейк, спасибо за прекрасный ужин! Не пора ли перейти к делу? Время, может быть, и ждет, но мы ждать не можем.
  - Хорошо, джентльмены, пойдемте в мой рабочий кабинет.
  - Куда? - я даже подавился настойкой.
  - Ну, в детскую. Какая разница?
  Я обошел стол и с силой потряс Грегсона за плечо. "Требую продолжения банкета" - заворочался Грегсон. Я понял, что трясти его бесполезно - Мисс Эллис, у вас в доме имеется нашатырь? Мне нужно галлона два.
  - Что за варварские методы - фыркнула подошедшая Эллис - "Касторка и йод" - на большее наша медицина не способна - с этими словами она положила руки на плечи Грегсона.
  Грегсона затрясло и он в буквальном смысле выскочил из небытия, и как ни странно, выскочил трезвым. - Простите, меня что-то сморило - пробормотал он, протирая глаза.
  Единственно, чем комната Эллис напоминала детскую - так это кавардаком. Никаких игрушек там не было. Были два книжных шкафа, полностью забитых книгами. У многих книг не было корочек. Был закрытый секретер, человеческий скелет без левой ноги (нога стояла в ведерке с углем возле камина), встроенный в стену заросший аквариум с множеством улиток, но без рыб, и большой глобус с пририсованными усами. Пол был покрыт пыльным и засыпанным хвоей ковром, прожженным в нескольких местах. На полу валялись скомканные листы бумаги.
  - Я принципиальный противник уборки - гордо заявила хозяйка комнаты.
  В левом от двери углу комнаты я с изумлением увидел подвешенный к высокому потолку маятник Фуко, который, вопреки всем законам физики, замер под углом, далеким от нормального
  - Я же сказала, время ждет - ответила на мой немой вопрос мисс Эллис.
   В правом от двери углу располагалась жужжащая динамо-машина без видимого привода. А в дальнем левом углу стояла осыпавшаяся рождественская елка. Дальний правый угол был пуст, но изрисован множеством линий, сгруппированных по семь. Каждая группа линий была перечеркнута.
  - Меня папа туда ставит, когда возвращается из экспедиций - виноватым голосом объяснила Эллис, усаживаясь в кресло за массивный рабочий стол, покрытый вековым слоем пыли и заставленный чашками Петри с какой-то засохшей гадостью. Над чашками кружили плодовые мушки. - Садитесь, джентльмены - указала Эллис нам на продавленные стулья, стоявшие около стола.
  - Итак, леди Дрейк, вы хотите сообщить нам что-то о Сфинксе? - спросил Холмс, раскуривая трубку. Я собрался возразить против курения в детской комнате, но Эллис достала из ящика стола пепельницу и коробку с сигарами, которые были предложены мне и Грегсону. Каким-то непостижимым образом само собой открылось окно.
  - Я знаю, где находится Сфинкс! - заявила сияющая Эллис.
  - В озере возле вашего замка - отозвался великий сыщик.
  - Ну вот, а я хотела произвести эффект - надулась Эллис.
  - На меня вы произвели эффект утром. А вообще по эффектам у нас специализируется мой друг и коллега доктор Ватсон. Ватсон, изобразите, пожалуйста, для юной леди эффект.
  - Но, черт побери, как?! - изобразил я, картинно разведя руками. Честно говоря, мое удивление было натуральным.
  -Элементарно! - хором воскликнули Эллис и Холмс. Бросив на мисс Эллис негодующий взгляд, великий сыщик продолжил - Сфинкс - это не иголка в стоге сена. Поскольку преступники не стали прятать Сфинкса в угольные кучи или в стога, им оставалось только одно - погрузить его в какой-нибудь водоем. Но выбор преступников меня, честно говоря, удивляет. В озере у Дрейк-Холла слишком чистая вода.
  - У преступников не было выбора - заявила мисс Эллис, рисуя пальцем на пыльной поверхности стола Сфинкса - Как только исчезли пчелы, я поняла, что преступники используют их для переноски Сфинкса. И когда пчелы вечером в пятницу пересекли Английский пролив, я закружила их и вынудила сбросить ношу в наше озеро. К сожалению, я не могла приказать им вернуться на свои пасеки - их вела чужая воля. Бедные пчелки!
  - Вы нас разыгрываете, мисс Эллис?
  - Нет, инспектор. Вот фотография Сфинкса. - Эллис пошарила в столе и протянула нам снимок. Хотя изображение было нерезким, не было никаких сомнений, что это Сфинкс, заснятый сверху, сквозь толщу прозрачной воды.
  - Но это же бред! - воскликнул я - зачем пчелам Сфинкс?
  Холмс укоризненно посмотрел на меня - Пчелам Сфинкс не нужен. Он нужен тому, кто руководил пчелами.
  - Пчелиной королеве?
  - Чепуха, Ватсон! У пчел монархия, но кто сказал, что она является абсолютной? Я думаю, что кто-то взял на себя роль пчелиного премьер-министра.
  - Но почему вы не сообщили в полицию, мисс Дрейк? - спросил счастливый Грегсон, с любовью рассматривая снимок.
  - Вот я вам и сообщаю. Вам же нужен орден Бани? Или вы хотите, чтобы все лавры достались местной полиции? - ехидно спросила дерзкая девчонка - И вообще, я знала, что мистер Холмс поедет в Суссекс. Это - следствие одной из аксиом моей "Общей Теории Преступлений".
  Холмса передернуло - Что?! Есть только одна "Общая Теория Преступлений"! Моя теория!
  - Мистер Холмс, мы проанализировали вашу теорию и пришли к выводу, что она представляет собой всего лишь набор эмпирических обобщений. Преступный мир меняется, поэтому ценность вашей теории носит сиюминутный характер. Ее нужно постоянно переделывать. К тому же ваша теория не рассматривает вопросы профилактики и искоренения преступности. А моя теория учитывает все. К лету я должна ее закончить - это мой курсовой проект.
  - А, вы, случаем, не собираетесь написать монографию про Пчелиный грипп? - спросил я, злорадно наблюдая за Холмсом.
  - Зачем про него писать? Все уже написано в средневековых летописях:
  
  "Обитатели улья неожиданно исчезают, оставив только матку, яйца и несколько незрелых рабочих пчел. Исчезнувших пчел не находят. Другие пчелы, после того как колония погибает, отказываются селиться поблизости от покинутых ульев. Характерно, что в покинутые ульи, полные кормовых запасов, не залетают другие пчелы и насекомые" [9].
  
  Пчилиный грипп еще вернется - пообещала Эллис - мы рассчитали, что это произойдет в начале двадцать первого века.
  Судя по красным пятнам, которыми покрылось лицо Холмса, девочка разрушила его намерения первым поведать миру о новом заболевании. Но он сдержал себя, и, не выдавая кипящие в нем эмоции, спросил: - Простите, мисс Эллис, а кто такие "мы"?
  - Три раза в неделю я посещаю одну лондонскую школу для детей с умств.. ну, в общем, школу для особо одаренных детей с каким-то там уклоном. "Мы" - это ученики школы.
  - Что?! - ужаснулся я - Вы обучаетесь вместе с Буратино?
  - Ну да. От него я и узнала про расследование на Парк-Лейн. А чем он вам не нравится? В мире очень много дураков, которые уверяют, что человек должен видеть только то, что хочет, а не то, что есть. В результате большинство людей видят в окружающих только ту грань, которая больше всего соответствует их предубеждениям. Я вам показала за ужином всего две свои грани, а вы уже решили, что сходите с ума. А если бы я показала вам все свои грани? Буратино - очень тактичный мальчик, поэтому он не стал вас шокировать. Представляю, каким вы его увидели! - фыркнула Эллис.
  - Но он считает только до пяти!
  Эллис захохотала, упершись лбом в столешницу - У нас пятери-и-ичная система счисле-е-ения!
  - Простите, но ведь он неграмотен!
  Эллис обессилено откинулась в кресле - мы читаем, разговариваем и пишем на всех языках. Этому в школе обучают очень быстро, в первые же дни.
  - И вы тоже обучаетесь на стеклодува?
  - Доктор Ватсон, это у нас игры такие! Например, мы вместе пытаемся сделать бутылочку Клейна. У Буратино бутылочка получается лучше всего. Но это только полдела, нужно еще синхронизировать четвертое измерение с нашими тремя. Синхронизацию проводит Марина, но пока неудачно - возникают паразитные туннели, и чернила из бутылочки выливаются ей на голову.
  - А не проще ли экспериментировать без чернил? - вкрадчиво спросил Грегсон. Похоже, он не верил ни единому слову Эллис.
  - Какой смысл экспериментировать с пустотой? - удивилась Эллис - Без чернил мы не узнаем, произошла синхронизация или нет.
  - А зачем Пьетро ходит в смирительной рубашке?
  -- Это лабораторный хала-а-т! - Отсмеявшись, Эллис добавила - Пьетро фиксирует изменения после синхронизации, а без специального защитного халата при этом можно и без рук остаться. Но пока что у нас ничего не выходит. Пока основание дельта-функции не будет полностью сведено к нулю, будут возникать резонансные гармоники, из-за которых появляются паразитные туннели. Я же говорила им - в математических расчетах напортачили!
  - И какова ваша роль в этой игре, леди Дрейк? - спросил Холмс, пристально рассматривая девочку через клубы табачного дыма.
  - Я провожу математические расчеты - смутилась Эллис - но мне больше нравится другая игра - конструирование миелофона.
  - А это еще что такое?
  - Да так, одна игрушка, которую я придумала - покраснела Эллис.
  - Ясно. А кто вас учит?
  - Наши учителя - бывшие ученики таких же школ.
  - Скажите, а у вас тоже есть какое-нибудь...э-э... заболевание? - спросил Грегсон, почему-то печальным голосом.
  - Было. До учебы в школе у меня была лепра.
  - Что?! - с ужасом вскрикнул я.
  - Проказа. Но меня сразу же вылечили.
  - Но почему Буратино...
  - Его тоже вылечили. Но он не хочет шокировать отца, и потому притворяется. К тому же он любит пошутить.
  - Вы знакомы с женщиной по имени Ирен Адлер?
  - С Иркой? Еще бы!
  - Для вас она - мисс Ирен Адлер! - холодно заявил Холмс.
  - Это для вас она - мисс, а для меня - Ирка. Кстати, мистер Грегсон, Динка, которая для вас мисс Диана, передает вам привет!
  - Мда-а. А где вы еще учитесь, помимо этой школы? - спросил Холмс, покосившись на Грегсона, бледного, как смерть,.
  - В пансионате мадам Жозеффины, в Эстборне. Мне в школе посоветовали туда записаться, чтобы была возможность сравнивать. Скукота! Книксены, реверансы - "Un, deux, trios, Un, deux, trios". А еще эти идиотские тетрадки с сердечками. Потом эти тетрадки превратятся в альбомы, куда ухажеры будет вписывать безграмотные стишки:- "Моя любовь к вам глубока, как иорданская река" . А они видели эту речку-г...течку?
  - Мисс Эллис!! - возмутился я.
  - Извините, доктор Ватсон. Я хотела сказать, "речку с высоким содержанием коллоидных частиц из ассенизаторского коллектора", - отозвалась Эллис и добавила - Я подозреваю, что мадам Жозеффина в Париже тоже была Мадам, но только в другом смысле. С большой буквы. Больша-а-я такая Мадам.
  - Юной леди не пристало говорить такие вещи! - назидательно произнес Грегсон.
  - А что здесь такого - фыркнула Эллис - вы бы видели, чему она учит старших девочек: "В угол, на нос, на предмет, кринолином покачать". И куда полиция смотрит?
  - Мы проверим вашу мадам - проворчал Грегсон, делая запись в блокноте.
  - Хорошо, мисс Эллис - Холмс поднялся и выложил на стол перед ней фотографию зевак и портрет леди Гудгейт - кого из...
  - О, тетка Гудгейт! А мешок ей идет.
  - Что?! Она тоже ваша родственница? - поразился я.
   - Да, доктор Ватсон. Я ее видела один раз, когда гостила у тетушки Хелен. Мы беседовали с ней всего полчаса, после чего тетка Гудгейт убежала. Эта дура сказала, что я - исчадие ада.
  - Нельзя так отзываться о людях, которые старше вас, мисс Дрейк.
  - Доктор Ватсон, если человек дурак, то какая разница, сколько ему лет? Если бы тетке Гудгейт с самого начала сказали, что она дура, то она, может быть, и образумилась. А теперь поздно. Я пыталась объяснить ей суть противоречия буллы Иннокентия Восьмого и канона "Епископи". А она рассуждала как те идиоты, вроде Иодокуса Дамгудера...
  - Вы говорите о нидерландском юристе, написавшем "Практику уголовных дел"?
  - Да, мистер Холмс. Никакой логики, одна диалектика. "Все, что написано в каноне "Епископи" - правда, но тот, кто воспринимает правду буквально - еретик". И ведь в это верили, а Гудгейт верит и сейчас. Она считает, что таких, как я, тоже нужно сжигать на костре, как в Бамберге. А за что? Ну, подумаешь, я полетала над ней на швабре...
  - Вы хотели сказать - попрыгали на швабре? - рассмеялся Грегсон, но как-то невесело - моя младшенькая тоже считает себя ве...
  Девочка посмотрела на нас исподлобья своими серыми глазами, которые вдруг загорелись изумрудным светом, взмыла к потолку, где принялась с хохотом кружить вокруг люстры. Грегсон потерял сознание, а мне уже все было настолько безразлично, что я даже не удивился.
  Холмс довольно спокойно отреагировал на выходку девочки - Знаете, мисс Эллис, в присутствии джентльменов подобные упражнения пристойнее выполнять в брючном костюме, а не в платье с кринолином.
  - Ой! - пискнула из-за люстры маленькая негодница и быстро юркнула обратно за стол.
  - Что это было, Холмс? - слабым голосом спросил Грегсон, приходя в сознание.
  - Это не наказуемо - успокоил Грегсона великий сыщик.
  - Согласно статье 1604 года из "уложения о наказаниях в Британской Империи" ведьмы...
  - Только в случае причинения ущерба людям, а также их движимому или недвижимому имуществу. Ваш лоток не пострадал? Ну и прекрасно. Итак, мисс Дрейк, приходилось ли вам видеть кого-нибудь из людей на этой фотографии?
  - Да, мистер Холмс. Вот эта женщина с корзиной крутилась возле пасеки моего отца. Наша пасека находится по соседству с пасекой дедушки Дэвида. Только это не ...
  - Не женщина - перебил девочку Холмс - а мужчина в женском платье.
  - Но как вы догадались, Холмс? - удивился я.
  - Элементарно, Ватсон. Еще в пятницу утром я обратил внимание на странный вид женщины с корзиной, стоящей в толпе согнанных Грегсоном зевак. Поэтому я промерил ручку корзины этой женщины, чтобы рассмотреть ее руки. Вы же знаете, Ватсон, что отличить мужские руки от женских для меня не представляет сложности. Кстати, зеленые шерстяные перчатки, найденные в доме, принадлежали ей. Так что, Грегсон, вы поторопились выставлять их на продажу. Они - важная улика. У вас есть что-нибудь еще, мисс Дрейк?
  - Да, мистер Холмс - Эллис извлекла из ящика стола блокнот и раскрыла его - Скажите, нравятся ли вам бакланы? - вкрадчиво спросила она. Лицо Холмса пошло пятнами, а негодная девчонка забилась в истерическом смехе.
  ***
  Мы сплавали на прогулочной лодке к месту расположения Сфинкса, полюбовались на него в призрачном свете пяти лун, и вернулись в замок. В Дрейк-Холл был свой телеграф, и Грегсон в сопровождении лакея отправился вызывать бригаду Скотланд-Ярда. В ожидании Грегсона мы с Холмсом сидели в детской и курили.
  - Возьмите меня с собой в Лондон на операцию - канючила хозяйка Дрейк-Холл - мне это нужно для моего курсового проекта...
  - Это не обсуждается - резко ответил Холмс.
  - А папа меня не боится отпускать одну. Мы с теткой Хэлен даже ходили в кабак под названием "Жареный петух скоро клюнет".
  - Куда вы ходили!? - вытаращил глаза Холмс.
  - Туда. Там было весело, но потом пришлось вызывать карету скорой помощи и пожарных. Посетителей кабака пришлось поучить хорошим манерам. А кабак сгорел. Карма.
  - Я не сомневаюсь в ваших способностях, мисс Дрейк, но вам нужно думать об учебе. Вы выучили уроки?
  - В Лондонской школе не задают уроков. А для пансионата мадам Жозефины я уроки уже переделала.
  - Что значит "переделала"?
  - Нам на прошлой неделе дали задание - прочитать поэму "Нибелунги" и написать ее краткое изложение своими словами - замялась Эллис - А я придерживаюсь реалистического стиля Геродота, поэтому мое изложение назвали непристойным и заставили переписывать.
  Холмс хитро посмотрел на меня - А можно взглянуть на ваше изложение, мисс Эллис?
  - Девочка подошла к секретеру и открыла столешницу, петли которой были выдраны с мясом. Секретер был забит под завязку, поэтому ворох бумаг, тетрадок и учебников вывалился на столешницу, и вместе с ней обрушился на пол. Пунцовая от смущения Эллис выгребла из кучи на полу тетрадь в сафьяновом переплете, пролистала и начала декламировать:
  
  "Королевич Зигфрид сватается к Кримхильде, сестре короля Гунтера, которую полюбил из-за распускаемых о ее богатстве слухах. Оказывается, слухи распускал сам Гунтер, желавший сбагрить сестрицу. Гунтер любит бургундское, за что его постоянно колотит жена - форменная валькирия Брюнхильда, а уродливая Кримхильда с ней заодно. Зигфрид помогает Гунтеру в его пьяной драке с Брюнхильдой - он вырывает из рук Брюнхильды половник и связывает ее, тайком стянув с ее пальца кольцо, которое потом дарит Кримхильде. Счастливая дура Кримхильда отдает Зигфриду клад Нибелунгов".
  
  - Какое странное совпадение! - ликующим голосом прервал девочку Холмс и достал из кармана мою записную книжку - А вот что пишет на эту же тему другой последователь Геродота - Холмс раскрыл книжку на странице, переложенной перфокартами:
  
  "На радостях Зигфрид и Гунтер отправляются на охоту, зачем-то прихватив с собой клад. Их сопровождает старый собутыльник короля Гунтера - барон Хаген фон Тронье. Перебрав бургундского, Зигфрид напяливает на голову оленьи рога и взбирается на перила моста, где начинает прыгать и размахивать сундуком с кладом. Не менее пьяный барон стреляет в Зигфрида, приняв того за оленя. Клад Нибелунгов погружается на дно Рейна..."
  
  Ну и как это понимать, леди и джентльмены?
  - Буквально! - буркнул я, пряча глаза от Холмса.
  - Разве? А в досье Буратини было пояснение, что поэма о Нибелунгах представляет собой... - Холмс язвительно прокашлялся и зачитал уже из своей записной книжки:
  
  роман с центральными мотивами рыцарского служения даме, любви, чести и верности. Пышные праздники, пиршества, приемы гостей чередуются с битвами, в которых проявляются героическое мужество и чудесная сила витязей. Широкое и медленное эпическое повествование богато описательными подробностями идеализированного быта и картинами душевных переживаний.
  
  Ну и где в вашем изложении "мотивы рыцарского служения даме", мисс Дрейк? Пьяная драка Гунтера и Зигфрида с Брюнхильдой? Или так вы изобразили "битвы, в которых проявляются героическое мужество и чудесная сила витязей"?
  - Ну и что? - вступился я за собрата по стилю. Геродот описывал троянскую войну в реалистическом стиле, а в школьных учебниках эта же война описана в романтическом стиле.
  - Любите вы все сваливать на других. То у вас Омар Хайам виноват, то Геродот. Лучше бы вы, Ватсон, использовали свой реалистический стиль при написании "Пестрой ленты". Но у вас все шиворот-навыворот - бытовое преступление с кочергой вы окутываете завесой романтической загадочности, а "картины душевных переживаний" превращаете в бытовую попойку. Интересно, как читатели восприняли сочинения Геродота?
  - По-разному. Большинство историков проклинают его за опошление героической эпохи человечества - насупилась Эллис - хотя на самом деле никакой героической эпохи человечества не было!
  - Вас тоже проклянут за такие изложения. А где переписанный вариант?
  - Это он и есть. Наставница забрала первый вариант, хочет показать моему отцу - Эллис печально вздохнула - а у него слабые нервы. И опять мне придется в углу стоять. Доктор Ватсон, а зачем вы пишите изложения?
  - Я пишу резюме для тренировки. Человеческая память несовершенна.
  - Вы не доверяете своей памяти? Напрасно, доктор Ватсон...
  
  Внезапно меня окутал душный зной палатки. Полковник Мак-Дональд сидел за столом над картой и массировал виски. Моя голова тоже раскалывалась после вчерашнего, и у меня даже не было сил подняться с раскладушки. Майор Гаррисон стонал на груде пыльных вещмешков в противоположном углу палатки. Наш полк изрядно потрепали под Кандагаром, причем не столько противник, сколько желудочно-кишечные заболевания. Полк отправили на переформирование, но что-то как всегда не состыковалось, поэтому мы уже целый месяц торчали на распределительном пункте в Кабуле. Время мы убивали тем, что выменивали консервы на выпивку сомнительного качества у местных жителей.
  Полог палатки приподнялся, и внутрь заглянул как всегда жизнерадостный майор Хэрриот - Девчонки! - заговорщицки прошептал он - а можно я буду вашей подружкой?
  - Тебя только за смертью посылать, трепло - проворчал полковник. - Понабрали в полк из деревень. Принес?
  - Конечно! Что бы вы без меня делали? - майор зашел строевым шагом в палатку, держа большую плетеную бутыль на вытянутых руках как винтовку.
  - У Ахмеда брал?- поморщился полковник.
  - Зачем? Взяли арбу и сгоняли тут в один кишлак.
  - Ты что, сдурел?! Я же приказал - ни ногой за город!
  - Да ладно! - Хэрриот выставил бутыль на карту и молитвенно сложил руки - Эти мирные. Они, поклоняются злому духу Шурави.
  - Врут! Это днем они мирные! "Афганистан - страна чудес, пришел в кишлак - и там исчез". Забыл, майор?
  Меня интересовали местные легенды и тосты, поэтому собрав силы, я приподнялся с раскладушки. - А что это за злой дух Шурави?
  - Согласно приданию, однажды он придет с севера, начнет строить университеты и библиотеки, а плантации марихуаны и мака уничтожит. Поэтому местное население считает его злым духом. - пояснил мне полковник и встряхнул бутылку - А ты, Хэрриот, давал это пробовать своему денщику? Вдруг они туда отравы накидали.
  - Денщик уже попробовал. Он у арыка. Ему плохо, его рвет.
  - Раз жив остался, значит пить можно. У какого арыка ему плохо?
  - У западного.
  - Ну это ладно, там штаб бригады воду берет. Капитан Ватсон, тащи сюда свои кости, будем лечиться. Тебе сегодня старшим патруля заступать - и полковник начал разливать мутное содержимое бутыли по алюминиевым кружкам.
  - Черта с два! - пробурчал я, усаживаясь за стол - я медик, и подчиняюсь только начальнику медицинской службы.
  - А он подчиняется мне! - захохотал полковник. - Кстати, где этот клоун?
  - У арыка, вместе с моим денщиком. Он тоже пробовал.
  - Не мог потерпеть? Что ни медик, то пьяница. А тебе, Ватсон, идти придется - сегодня твоя очередь. И вообще, ты тоже виноват, что почти весь офицерский состав полка в лазарете с дизентерией валяется.
  - Руки надо было мыть перед едой - поморщившись, я залпом выпил кружку - и все дезинфицировать.
  - Чем? Вы же с начальником медицинской службы весь спирт вылакали.
  - И какого черта мы здесь забыли? - мрачно спросил я, выпив вторую кружку. Идти в патруль мне совершенно не хотелось.
  - Мы исполняем интернациональный долг! - напыщенно заявил Майор Гаррисон и икнул.
  - Перед кем? Перед ним? - полковник указал на плотоядно облизывающегося пучеглазого геккона Джимми, зависающего на брезентовом потолке над столом во время каждой попойки. - Ватсон прав. Да не расстраивайся, капитан. Пройдешься с солдатами по рынку, может, стащите что-нибудь. Вещей-то у тебя немного.
  - Я не мародер.
  - Да мы все не мародеры. Но мы же не виноваты, что эти басурмане признают только натуральный обмен. Плевать им на наши деньги. А в Лондон с пустыми руками ехать нельзя, столица не любит голодранцев.
  - Ватсон, а ты прихвати с собой пару кружек Эйсмарха, для обмена - захохотал майор Хэрриот.
  - А с чего вы взяли, что я поеду в Лондон?
  - Ты же сам вчера произнес тост: "Выпьем за Лондон, за этот огромный мусорный, ящик, куда неизбежно попадают лодыри и тунеядцы со всей империи!".
  - А я это говорил? - с сомнением спросил я.
  - Говорил.
  - Но у меня нога ранена - выдвинул я свой последний аргумент.
  - Ничего, к Ахмеду ты вчера резво сбегал.
  
  Я вынырнул из глубин своей памяти, кашляя от стоящего во рту вкуса омерзительного пойла.
  - Яркость воспоминаний можно регулировать - посоветовала мисс Эллис и переключилась на Холмса - мистер Холмс, а зачем вам перфокарты? У вас есть ткацкий станок?
  - Какой еще станок? У нас будет машина Бэббиджа.
  - У машины Бэббиджа нет привода для считывания программ с перфокарт. Программы вводятся с клавиатуры и хранятся только в оперативной памяти. На перфокартах работает интеллектуальная машина Корсакова, но ваши перфокарты - от ткацкого станка Жаккарда. - Эллис взяла одну перфокарту - вот тут написано мелкими буквами - узор "Елочка". Видите, какая я полезная? - Эллис взлетела на стол, картинно заломала руки и начала напевать, давясь от сдерживаемого смеха:
  
  Мне так бы хотелось, хотелось бы мне
  Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дому -
  И вдруг оказаться вверху, в глубине,
  Внутри и снаружи, - где все по-другому!
  
  Но что именно - право, не знаю.
  Все советуют наперебой:
  "Почитай!" - Ну, с котом я играю,
  "Поиграй!" - Я сажусь и читаю, -
  Все равно я ужасно скучаю!
  Сэр! Возьмите мисс Эллис с собой!
  
  Пусть дома поднимется переполох,
  И пусть наказанье грозит - я согласна, -
  Глаза закрываю, считаю до трех...
  Что будет? Что будет - волнуюсь ужасно!
  
  Прекрасное далеко, не будь...
  
  - Не подлизывайтесь, мисс Эллис - сказал Холмс - с собой мы вас не возьмем. А на вашем месте я бы занял свое место в углу, не дожидаясь приезда отца. Как гласит моя "Общая теория преступлений", раньше сядешь - раньше выйдешь.
  
  
   Глава 16. Химические опыты Холмса
   23 апреля 188... - 24 апреля 188...
  
  По дороге домой Холмс и Грегсон не выглядели радостными, а наоборот, были мрачны как никогда. Признаться, тогда меня это очень удивило - ведь Сфинкс найден! Но моих друзей что-то беспокоило, а я счел неделикатным расспрашивать их.
  Еще когда мы отъезжали от Дрейк-Холла, Холмс достал свою записную книжку и раскрыл ее на странице с обширным списком подозреваемых.
  - Вы что, Холмс, собираетесь внести в список Эллис? - удивился я.
  - Нет, Ватсон, я собираюсь ее оттуда вычеркнуть.
  - Но когда вы успели ее туда внести?
  - Когда мы приехали в Эстборн, на перроне. Вы, Ватсон, решили, что я вписал в список глупую старуху Хелен?
  - Но не Эллис же! Ребенок не может быть преступником!
  - Еще как может. Вы вспомните нашу нерегулярную армию с Бейкер-стрит под предводительством Хиггинса. Каждый раз, как они приходят за инструкциями, с нашей двери исчезает бронзовая ручка.
  - А я говорил вам, что им нужно давать за работу деньги, а не карамельки.
  - Деньги портят детей, Ватсон - сказал Холмс и, закрыв глаза, откинулся на сидении самоходной коляски.
  Самоходный экипаж герцога Дрейка домчал нас до Лондона очень быстро. Еще не было двенадцати часов, когда мы наконец-то прибыли на Бейкер-стрит. Оказалось, что мои часы и часы Грегсона идут, причем показывают то же самое время, что и часы в нашей с Холмсом гостиной. Не забивая себе голову этой загадкой, я сразу же отправился спать, а Холмс с Грегсоном велели лакею герцога Дрейка отвезти их на набережную Виктории.
  Спал я как убитый, и проснулся в семь утра в довольно хорошем настроении. Когда я открыл дверь своей комнаты, мне из гостиной помахал рукой Холмс, который в защитном фартуке крутился возле стола с химической посудой.
  Выйдя из туалетной комнаты, я сразу спустился вниз и уселся за стол. Пока миссис Хадсон раскладывала столовые приборы, я взял газету.
  - Это вчерашняя газета, мистер Ватсон - сообщила миссис Хадсон.
  - Это хорошо - пробормотал великий сыщик, регулируя пламя бунзеновской горелки - Дорогой Ватсон, посмотрите раздел объявлений.
  Я развернул газету - так, швейцарские патентованные слуховые аппараты "Медведь на ухо", фирма "Клаустрофобия" устанавливает лифты ... ерунда какая-то... А это еще что такое?! "Вот уже десять лет я безуспешно борюсь со своим храпом. Даю советы за умеренную цену. Доктор Ватсон...". У нас же денег мало, а вы их транжирите на свои идиотские шуточки! Это же "Таймс"! - сердито прокричал я умирающему со смеху Холмсу.
  - Не обижайтесь, Ватсон - просипел Холмс держась за живот - смотрите ниже.
  - "Антикварный салон синьора Карло Буратини "Лавка шарманщика"... Открывается в понедельник... с одиннадцати до двадцати... Купим дешево, продадим дорого - картины, фарфор, бронзу и Большого египетского Сфинкса". Холмс, что за ерунда?
  - Это совсем не ерунда, Ватсон. Фраза "Купим дешево, продадим дорого" отпугнет тех, кто захочет продать нам фарфор или бронзу.
  - По-моему ваше объявление отпугнет тех, кого мы ловим. Вы хотя бы определились, продаем мы Сфинкса или покупаем?
  - Ватсон, это же диалектика. Мы его и продаем, и покупаем. А преступники придут к нам не затем, чтобы покупать или продавать, а на разведку.
  - Вот ваш завтрак, доктор Ватсон, и утренняя газета. А я пойду к оружейнику.
  - Спасибо, миссис Хадсон - Я взял газету и сразу же уткнулся в кричащий заголовок:- "Сенсационное признание лорда Бельмораля!". Под заголовком размещалась фотография лорда в шотландской национальной одежде.
  - Послушайте, Холмс!
  - Вы прочитали про нашего фенолога? - спросил Холмс, не отрываясь от созерцания процессов в большой колбе, закрепленной над пламенем горелки - не удивляйтесь, я ночью заехал в "Багатель" и провел с ним профилактическую беседу. Когда он узнал, что его репутация честного фенолога может быть подмочена его же собственными описаниями полета юбок, он сразу согласился отказаться от своих антишотландских настроений. И правильно, нечего разжигать межнациональную рознь.
  - Холмс, но здесь написано, что он теперь выступил с резкими антибританскими заявлениями. Требует признать независимость Шотландии.
  - Неймется ему. Придется взять с него еще одну объяснительную.
  - Интересно, а что фенологи делают с украденным бельем? - спросил я, срезая верхушку яйца.
  - Раньше выкидывали. А теперь будут подбрасывать в приюты. Да чепуха все это, идите лучше сюда, Ватсон, я вам что-то покажу - средство для окуривания пчел!
  Я подошел к столу с ретортами - Холмс, но такое средство давно существует, это дым от древесных гнилушек. И зачем этим заниматься сейчас? Лучше бы сделали что-нибудь полезное, например, почистили мои часы.
  - Я почистил ваши часы, Ватсон.
  Я с подозрением уставился на Холмса - это очередной подвох?
  - Нет, Ватсон. Я должен был почистить ваши часы, иначе их не приняли бы в ломбард.
  - Что?!
  - Не волнуйтесь, Ватсон, скоро у нас будет куча денег, и мы их выкупим. А по поводу средства для окуривания пчел я скажу вам следующее - дым от гнилушек меня не устраивает. Что толку было вчера от вашего дымаря? А вот здесь... - Холмс загадочно улыбнулся и постучал фарфоровым пестиком по выпуклому боку колбы, заполненной густым дымом. Колба тут же лопнула, и Холмс, выругавшись, быстро натянул на себя противогаз, валявшийся на полке под столом. Меня окутал дым, вырвавшийся из колбы.
  - Черт подери, Холмс! - закашлялся я, и вдруг меня озарило!!! Все, что я писал до этого дня - это чепуха по сравнением с тем Великим Произведением, величественный замысел которого раскрылся передо мною во всех подробностях! Диккенс и Стивенсон - просто мальчишки! Я схватил со стола карандаш и принялся лихорадочно записывать на асбестовой скатерти, подсознательно понимая, что озарение скоро пройдет и никакое управление яркостью воспоминаний не позволит его вернуть...
  - Вы в порядке, Ватсон? - донесся до меня встревоженный голос Холмса вместе с волной свежего воздуха из открытого окна. Озарение закончилось.
  - И что же вы там накропали, Ватсон? - Холмс нагнулся над столом и принялся читать:
  
  "Мальчик по имени Дядя Фред завел кота, который питается неправильными бутербродами. Но родители мальчика - Лудены. Они тайно поклоняются Дыре в стене, которую прикрывают картиной в соответствии с диалектикой Платона, и ненавидят кошек. Поэтому Дядя Фред уезжает в Девоншир и поселяется в заброшенном замке с котом и собакой Баскервилей. Глухой ночью они отправляются в темный лес искать клад Нибелунгов. А в лесу бегает начальник почтовой службы Девоншира и ловит шапкой галку, чтобы проводить над ней клинические опыты..."
  
  Ну, Ватсон, вы превзошли самого себя! Пожалуй, я не буду окуривать этим пчел, а то они, чего доброго, начнут делать неправильный мед. А надпись придется стереть - не дай бог, миссис Хадсон увидит. Ей плохо станет!
  - Потрудитесь объяснить, Холмс, что все это значит! - сердито произнес я, разглядывая свою надпись.
  - Все очень просто - Холмс уселся за обеденный стол и принялся за мой завтрак - в бумагах Мориарти я обнаружил тетрадку с описанием любопытных химических опытов. Оказывается, Мориарти экспериментировал с канабиноидами. Вы же штудировали фармакологию, значит, должны знать свойства этих веществ.
  - Я был в Афганистане, Холмс. Поэтому о свойствах марихуаны знаю не только из курса фармакологии. Но этот психофармакологический эффект мне не знаком.
  - Не удивительно. В структуру полученного по рецептам Мориарти вещества не должна входить индольная группировка. Это я уже сам придумал. А Мориарти получал дым марихуаны, повышающий работоспособность.
  - Вы ошибаетесь, Холмс. Вид афганских аксакалов, курящих кальян, никак не ассоциируется со словом "работоспособность".
  - Я знаю, Ватсон. Но дело в том, что даже незначительные изменения рецептуры могут резко изменить эффект дыма марихуаны. Если бы вы вчера вечером вдохнули именно тот дым, который получал Мориарти, то вы бы спилили лобзиком весь лес сэра Дрейка. Именно этот дым использовался для пчел! Их обкуривали в пустующих домах в районе Парк-Лейн, прежде чем отправить на задание. Отсюда, кстати, и жирные мыши. После дыма марихуаны у большинства теплокровных тварей просыпается зверский голод. Поэтому всего две нанюхавшиеся дыма мыши с дьявольской энергией сгрызли большое количество обоев. Одна мышь в результате скончалась от ожирения. А вторая теперь худеет на харчах Скотланд-Ярда.
  - У меня тоже проснулся зверский голод. А вы съели мой завтрак.
  - Ничего страшного, сейчас мы с вами заскочим в одно кафе, неподалеку от дома Буратини. Там засел Лестрейд с целой армией полиции. А в доме Буратини тоже целая армия прячется по шкафам. Ими руководит Грегсон.
  ***
  Не доезжая до дома Буратини, кэб остановился у неприметного здания, за полуподвальными окнами которого виднелись накрытые белыми скатертями столики с меню, салфетками и приправами. От этой вполне тривиальной картины мне еще больше захотелось есть, поэтому я выскочил из кэба первым и сразу направился вниз по лестнице дешевого кафе, не дожидаясь Холмса. Как только я открыл дверь, все посетители кафе, занявшие половину столиков, закрылись от меня продырявленными газетами.
  - В Скотланд-Ярде не любят менять свои затертые методы - шепнул нагнавший меня Холмс. Попробуйте определить, Ватсон, где сидит Лестрейд.
  - Проще простого. Он за столиком слева от стойки. Во-первых, за всеми другими столиками сидят джентльмены в одинаковых брюках и ботинках, а у джентльмена за третьим столиком брюки и ботинки другие. К тому же у него единственного брюки не глажены, а ботинки не чищены. Во-вторых, на всех остальных столиках стоят только чашки с кофе, а этот столик заставлен едой. И, наконец, дыра в газете у джентльмена за этим столиком самая большая.
  - Браво, Ватсон! Ваши выводы как всегда ошибочны. Этот джентльмен - спикер правой палаты парламента. Взяв под свой контроль расследование несуществующего убийства на Парк-Лейн, он сел в большую лужу. Вот почему он здесь - на кон поставлена его репутация. А Лестред сидит за столиком в центральной нише. Оттуда хорошо просматривается весь зал и окна.
  Мы подошли к столику Лестрейда - Здравствуйте, джентльмены! - поприветствовал он нас, положив газету на стол - а что вы здесь делаете? Вы же должны быть в доме синьора макаронника.
  - У нас еще два часа до открытия магазина - ответил Холмс, усаживаясь за столик. - А почему вы не едите, Лестрейд?
  - Вы же знаете, мистер Холмс, в такие минуты у меня пропадает аппетит. Пока я не защелкну кандалы на руках преступника, к еде не притронусь.
  - Секретарь синьора Буратини уже арестован?
  - Да, конечно, мистер Холмс.
  - Вот и хорошо. Мы с Ватсоном с вашего позволения перекусим перед операцией.
  К нам подошел официант и Холмс заказал себе холодную телятину - А вы что будете, Ватсон, яйцо всмятку или гоголь-моголь? - спросил великий детектив и закатился каркающим смехом над своей неуместной шуткой.
  - Принесите мне два больших шницеля и гуляш - попросил я официанта, холодно глядя на Холмса - и гоголь-моголь.
  Получив свой заказ, я набросился на еду, и настолько увлекся поглощением пищи, что не заметил вошедших с улицы трех странных посетителей. И только когда Холмс пихнул меня под столом ногой, я оторвался от шницеля и поглядел в их сторону. Внешность посетителей была незаурядной. Один из них, крупный джентльмен в дорогом расстегнутом плаще и без головного убора, был владельцем самой большой и пышной бороды, какую только мне приходилось видеть. Второй был очень худ и одет в поношенный фрак, рукава которого были явно коротки. На голове у него находилось нечто, очень напоминающее ночной колпак. Третий джентльмен невысокого роста был в черных очках и с тросточкой. Сначала мне показалось, что он слепой. Но когда троица уселась, он первым схватил меню и принялся его изучать, сверкая белками глаз. Его облезшие усы и бакенбарды, а также недельная щетина больше соответствовали облику нищего. Этот облик дополняла его одежда: помятый котелок, короткое штопаное пальто и перчатки без пальцев.
  - Эй, трактирщик! - пробасил джентльмен с бородой. Подбежал официант. Вырвав из лап мнимого слепого меню, бородач быстро пробежал его глазами и швырнул его на поднос официанту - Мошенники! Нам нужна нормальная еда!
  - Если вас не устраивает меню, мы можем сделать блюдо на заказ - официант вынул из кармана карандаш и блокнот.
  - Значит так! Нам нужны спагетти...
  - Спагетти - это вам? - спросил джентльмен в колпаке.
  - Спагетти - это тебе! - рявкнул бородач - А мне мясо, зажаренное на костях, кувшин вина...
  - Какое именно мясо, сэр?
  - Зажаренное на костях, глухой болван! И поставь рядом со столиком корзину, я буду швырять туда кости.
  - А мне, а мне селедки соленой, мелкой, и бутыль молока! - заерзал мнимый слепой.
  Подивившись на эту компанию, я вернулся к своей еде. И лишь спустя полчаса, допив гоголь-моголь, я снова посмотрел на столик странных посетителей, приступивших к трапезе. Следует отметить, что их манера приема пищи значительно превосходила то, что я видел вчера в Дрейк-Холле. Ели они очень жадно, с чавканьем и сопением, причем бородач и слепой не пользовались ни ножом, ни вилкой, а рвали свой заказ (первый - курицу, второй - рыбу) руками. Салфетки и приправы были сброшены в мусорную корзину. Руки все трое вытирали о скатерть.
  Первым с завтраком закончил бородач. Опустошив за один присест кувшин, он швырнул его в корзину и пробасил он довольным голосом: - Да это просто праздник какой-то!
  - Спагетти божественны, синьор! - заискивающе произнес джентльмен в колпаке, с завистью глядя в тарелку бородача, заваленную грудой куриных костей. - Клянусь пиявками!
  - Я не про еду, болван! Еда отвратительна. Я говорю про другое - сегодня этого негодяя Буратини я положу на одну руку, а другою прихлопну! От него останется мокрое место! - угрожающе гудел бородач, тряся зажатым в кулаке левой руки остатком куриного окорока.
  - Нет, синьор - вкрадчиво произнес тип в колпаке - ему нужно поставить дюжину отборных пиявок.
  - Пиявки - это не больно! - отрезал бородач.
  - Пиявки - это очень больно! - настаивал тип в колпаке.
  - Хорошо, пусть будут пиявки. Но сначала...- бородач плюхнул на широкую ладонь своей правой руки кость и оглушительно прихлопнул ее левой ладонью.
  - На кусочки, на лоскутки, на тряпочки! - яростно проурчал мнимый слепой, почти окунувшись головой в тарелку с селедкой.
  - Правильно! А теперь давайте швырять кости! - и бородач с хохотом бросил в корзину измочаленную кость. Тип в колпаке с радостью принял это предложение и принялся швырять кости из тарелки бородача, не забывая предварительно обгладывать их.
  Лестрейт нагнулся к нам - Интересно, о чем говорят эти отвратительные типы? Мне показалось, они произнесли имя Буратини?
  - А вы разве не слышите их разговора, инспектор? - удивился я.
  - Я понял только их разговор с официантом, на ломанном английском языке. А вы что, доктор Ватсон, понимаете итальянский?
  - Нет... ошарашено ответил я.
  - Это последствия посещения Дрейк-Холла, Ватсон - объяснил Холмс. - Лестрейд, вы должны арестовать этих негодяев. Это итальянские мошенники, пайщики, искавшие клад Нибелунгов в болоте. Итальянский преступный мир очень мстителен, и я думаю, они уже давно разыскивают нашего клиента в Лондоне. Полагаю, они прочитали наше объявление в "Таймс".
  - А кто из них Папа Римский? Вот этот мнимый слепой? - спросил я Холмса.
  Холмс укоризненно посмотрел на меня - да будет вам известно, Ватсон, что Папа Римский не прикасается к пище руками. Его кормят с ложечки протертой морковкой.
  Лестрейт жестами дал команду. Бригада долговязых сотрудников Скотланд-Ярда в штатском подскочила к столику итальянских пайщиков, схватила их и поволокла к служебному выходу. Мнимый слепой скрюченными пальцами вцепился в скатерть и потянул ее за собой. Тип в колпаке в процессе выноса не выпускал зажатую в зубах кость.
  Проводив процессию взглядом, Холмс поднялся - пойдемте, Ватсон, здесь больше не будет ничего интересного. А вы, Лестрейд, не проспите моего свистка.
  
  
   Глава 17. Операция "Гы-ы"
  24 апреля 188...
  
  В дом синьора Буратини мы проникли через заднюю дверь, предназначенную для прислуги. - Здравствуйте, джентльмены! Радостно поприветствовал нас Папа Карло, от которого за версту несло бренди, которым он нас потчевал на днях.
  - Гы-ы-ы! не менее радостно прогудел Буратино. У меня вдруг снова началось двоение - нескладный облик Буратино начал чередоваться с обликом обыкновенного улыбающегося мальчишки, который тоже поздоровался с нами, но вполне нормальными словами.
  - Все готово, синьор Буратини? - спросил Холмс.
  - Конечно, джентльмены! Пойдемте, я вам покажу.
  В доме действительно уже все было готово к приему покупателей. Ящики вдоль лестницы стояли со снятыми боковыми стенками, и на их содержимом - люстрах, статуях, креслах - висели ценники. На верху, возле входа в гостиную, стоял массивный стол. Над столом висела табличка с надписью: "Секретарь".
  - Это зачем? - спросил я.
  - Затем, дорогой Ватсон, что вы будете сидеть здесь, расспрашивать посетителей и запускать по одному в гостиную тех, кто интересуется Сфинксом. А там ими займется Скотланд-Ярд. Всем остальным вы будете давать от ворот поворот. Наплетете что-нибудь про регистрацию на следующей неделе, про товар, который еще не завезли... В общем, опыт у вас есть - Холмс повернулся к Папе Карло - А где инспектор Грегсон?
  - Он в гостиной.
  Мы вошли в гостиную и увидели там усиленный наряд Скотланд-Ярда, а также сидящего на полу у стены типа, в котором я с трудом я узнал инспектора Грегсона. Его наряд мало чем отличался от одежды мнимого слепого. Главным отличием были музыкальные инструменты: прикрепленные к коленям литавры, большой потертый барабан на шее и флейта в руках. От Грегсона шел такой же запах бренди, как и от Папы Карло.
  - Здравствуйте, Грегсон! А у вас все готово?
  - Не совсем, мистер Холмс - вздохнул Грегсон - мы еще не определились с синьором Буратини по поводу репертуара. Я уже объяснил ему, что исполнение арий из опер выдаст нас с головой. Все поймут, что мы не настоящие уличные артисты, которых наняли выступать в честь открытия магазина.
  - Но я не знаю других песен - развел руками Папа Карло.
  - Инспектор, но вы-то должны знать песни, уместные для исполнения на лондонских улицах.
  - Я знаю такие песни, доктор Ватсон, но синьору Буратини они не нравятся.
  - А вы не могли бы напеть?
  - Грегсон прокашлялся и затянул противным писклявым голосом:
  
  По улице-е Пикади-илли
  Я шла, ускоряя-а ша-аг
  Когда меня вы-ы люби-или
  Я делала-а все не т-а-ак.
  
  - Какая пошлятина! - возмутился Папа Карло - это полное падение нравов!
  - Но остальное не лучше, джентльмены - Грегсон запел еще более противным и гораздо более писклявым голосом:
  
  Бароне-есса по и-имени Жа-анна-а
  Обожа-аема ты и жела-анна-а...
  
  Папу Карло передернуло, и он зажал уши.
  - Скажите, инспектор, а вы случайно не бывали в кабаке "Жареный петух скоро клюнет"? - поинтересовался Холмс.
  - Бывал. Этот репертуар оттуда. Я сопровождал в этот кабак принца Флорезеля, и у каждого столика мы поставили по полисмену. Но даже в этих условиях посетители кабака приходили в буйство, как только на сцене начинали петь эти песенки. Публика орала, швыряла друг в друга бутылки, ножи. Просто зверинец какой-то. Хорошо, что этот притон потом сгорел.
  - А что там произошло? - спросил я.
  - Не знаю. Но всех посетителей этого кабака пришлось увезти в желтый дом, где они находятся и по сей день. И знаете, доктор Ватсон, криминогенная ситуация в Ист-Энде после этого заметно улучшилась. В этом кабаке собирались самые отпетые негодяи.
  - Простите, инспектор, а где находится Ист-Энд? - заинтересованно спросил Папа-Карло - я искал на карте эту улицу, но не нашел.
  - Это не улица, а припортовый район, криминальный центр Лондона. Там находятся доки, Английский Банк, биржа, Управление Почт и Телеграфа, а также собор святого Павла - пояснил Грегсон. В общем, самый настоящий притон, куда честному человеку лучше не соваться.
  - Ну, хорошо, джентльмены, давайте решим вопрос с репертуаром - прервал Грегсона великий сыщик и вынул из-за пазухи исписанный лист. - Синьор Буратини, а что вы скажете об этом?
  Папа Карло начал читать, и по мере чтения его глаза стали вылезать из орбит. Он смертельно побледнел, затрясся и выронил из рук листок - Я не буду петь ЭТО - просипел он.
  Я поднял выпавший листок. Как и следовало ожидать, на нем был запечатлен верлибр под названием "Эпитафия трубам".
  
  Холод могильный трубы водосточной
   застит потока движение
   без сожаления
   но
  помыслы труб высотой ограничены
   нет в облаках им пощады
   гады
   нет
  Крыльев отсутствие роком отмечено
   Вдребезги трубы разбиты
   квиты
   да!
  
  - Да-а-а - протянул я. - Может, все-таки лучше про баронессу Жанну?
  - Зачем - спокойно ответил Холмс - синьор Буратини, петь этот шедевр будет Грегсон. А вам нужно будет лишь подыграть ему на шарманке.
  - Но у меня шарманка, а не волынка, мистер Холмс - тупо уставившись в противоположную стену, прошептал Папа Карло - к тому же нет такой музыки, которая подошла бы к этим ...э-э-э...
  - Стихам - подсказал Грегсон.
  Папа Карло вздрогнул - Нет! Это не стихи! Этому безобразию нет названия!
  Буратино начал мелькать как-то очень уж быстро, а потом перестал, застряв на нормальном человеческом образе. Судя по удивленному лицу Грегсона, он тоже заметил эту метаморфозу. Полисмены же, как и Папа Карло, по-видимому, ничего не заметили. - Давайте я это спою - предложил мальчик, заглянув в листок - мне нравятся верлибры.
  - Вот-вот, это Выр-Лыр-Быр, другого слова к ЭТОМУ не подберешь! - указал Папа Карло трясущимся пальцем на бумагу с каракулями Холмса - а петь Выр-Лыр-Быр ты не будешь.
  - Да ладно тебе, папа! Воспринимай это просто как набор кодовых слов, которыми мы должны известить полицию о появлении преступника.
  - Это набор бессмысленных слов! И музыка к ЭТОМУ должна представлять собой набор бессмысленных звуков! К Выр-Лыр-Быр музыку написать невозможно, это я говорю вам как специалист, закончивший консерваторию!
  - Синьор Буратини, насколько я понял в прошлый раз, в вашей шарманке установлен валик с выступающими штифтами, который управляет органными трубками? - спросил Холмс, указывая на шарманку, стоящую рядом с Грегсоном.
  - Да, мистер Холмс. Только не один валик, а целый магазин валиков. Смена валиков осуществляется вращением маленькой ручки, а воспроизведение - большой. Моя шарманка - это не какая-нибудь музыкальная шкатулка с одной мелодией, а очень сложный инструмент - с гордостью ответил Папа Карло, поглаживая крышку своего агрегата - а еще она показывает разные картинки в процессе игры.
  - А вы в прошлый раз говорили про какой-то универсальный валик...
  - Он у меня есть, но я им не пользуюсь - Папа Карло открыл крышку шарманки, порылся в ее внутренностях и извлек оттуда ощетинившийся металлический цилиндр - видите, джентльмены? У него выдвижные штифты. На обычном валике намертво записана только одна музыкальная композиция, а этот валик позволяет воспроизвести любую мелодию. Но для этого нужны перфокарты. Вы оборачиваете валик перфокартой с записанной мелодией, часть штифтов валика проходят в ее отверстия, а остальные закрываются. Смена мелодий осуществляется сменой перфокарт. Но люди с тонким слухом, как я, не любят такие мелодии - качество звучания снижается. Хотя есть профаны, которые не видят разницы.
  - В данном случае вам придется играть для профанов, синьор Буратини - и Холмс извлек из своего саквояжа завернутые в газету перфокарты для ткацкого станка, купленные в поезде - вот мелодия "Елочка". Верлибр написан под нее.
  Папа Карло недоверчиво хмыкнул, но намотал перфокарту на валик, а валик установил в шарманку. Затем он достал из кармана беруши, какими пользуются музыканты для защиты слуха на громких концертах, вставил их в уши и начал играть...
  Как известно, классический верлибр - это типичный пример влияния диалектики Платона на эпистолярное искусство. По определению, верлибр - это кусок прозы, произвольно разбитый на строки. Прозой является все то, что не является стихом, но верлибры относят именно к стихам. Холмс, являясь сторонником логики, а не диалектики, отошел от классического определения верлибра. Он считает, что верлибры все же следует писать с соблюдением отдельных, произвольно выбранных правил стихосложения. Но обязательным условием, по его мнению, должна являться бессмысленность или глупость текста. Так вот, звуки, которые издавала несчастная шарманка под управлением перфокарты от ткацкого станка, смело можно было назвать музыкальным верлибром классического, а не холмсовского вида. В нем не было ни одного элемента, отличающего музыку от какофонии.
  - Подождите, синьор Буратино - замахал руками Холмс. Папа Карло остановил шарманку и вынул бируши.
   - Кажется, перфокарту нужно перевернуть вверх ногами - сказал великий детектив - ведь верлибр написан в виде перевернутой елочки.
  Папа Карло перевернул валик, вставил бируши и снова начал играть. Вопреки моим ожиданиям, теперь музыкальный верлибр приблизился к холмсовскому виду, и абсурдность мелодии "Елочка" стала гармонировать с абсурдностью "Эпитафии трубам".
  Довольный Холмс потер руки - Отлично, отлично! Надеюсь, вы, Грегсон, сможете попасть в такт? Тогда все по местам. Начинаем операцию под названием... ну скажем, ...
  - Гы-ы-ы! - прогудел Буратино, снова приняв привычный для нас облик.
  - Хорошо, пусть будет операция "Гы-ы-ы". Итак, вы играете у входа. Как только на горизонте появляется преступник, вы прекращаете играть. Когда он подойдет к двери, обратитесь к публике с приветствием. А когда преступник зайдет внутрь, начинайте песню. Я пошел переодеваться.
  - Зачем переодеваться, мистер Холмс? - обеспокоился Грегсон - Вы что-то задумали вне нашего плана?
  - Не волнуйтесь, джентльмены. Просто я буду разгуливать вокруг дома под видом обычного зеваки и держать связь со всеми.
  Мы все разошлись по местам. Я занял свой пост за столом секретаря, откуда просматривалась вся лестница от входной двери, и раскрыл приготовленную заранее амбарную книгу.
  Часы над дверью пробили одиннадцать часов. Переодетый в швейцара полисмен открыл дверь, под которой столпилась изрядная толпа. Люди бросились наверх, и как-то стихийно образовали у моего стола очередь. - Итак, мистер, что вас привело к синьору Буратини? - обратился я к первому посетителю...
  Шел уже час, как открылся салон, но с улицы раздавались лишь заунывные мелодии в исполнении шарманки и человека-оркестра. Буратино не пел. А посетителей было хоть отбавляй - огромная переругивающаяся очередь растянулась по длинной лестнице от самой двери. Все пришли по поводу Сфинкса, но покупать его никто не собирался - все хотели продать. Вот и сейчас передо мною сидел очередной подозрительный субъект с бегающими глазками, пытающийся убедить меня, что только у него есть карта, где крестиком обозначено местонахождение Сфинкса.
  - Покупайте карту - и Сфинкс ваш - шептал он, низко нагнувшись над столом. - А остальных - субъект указал большим грязным пальцем за спину - гоните в шею. Это мошенники, уж поверьте. Местонахождение Сфинкса знаю только я. Вы купите карту всего за десять тысяч фунтов, а в награду за Сфинкса от правительства получите миллион!
  - Но почему вы сами не расскажете властям о Сфинксе? - лениво спросил я.
  - Мне срочно нужны деньги, понимаете? Сейчас, а не потом. Вы же знаете, какая у нас бюрократия.
  - Хорошо, сэр. Идите в ту дверь, там сидит хозяин салона с нотариусом. Там вы подпишите договор и получите деньги.
  Довольный субъект отправился в лапы Скотланд-Ярда. Я зевнул и поставил галочку в амбарную книгу. Уже более двадцати человек прошло в гостиную, и все с одной и той же глупой историей. Похоже, с фантазией у мошенников были серьезные проблемы.
  Внизу хлопнула входная дверь, и по лестнице начал подниматься Холмс в своем любимом наряде лудильщика Эскота. - Я по записи! - объявил он, пытаясь пробиться сквозь толпу, размахивая шестом с чайниками. Очередь возмущенно загудела и принялась исторгать из себя Холмса.
  - Джентльмены, пропустите его! - крикнул я очереди, подняв вверх амбарную книгу - Этот мистер действительно по записи!
  Толпа на лестнице расступилась, недовольно ворча и отпуская вслед великому сыщику нелестные эпитеты.
  - О чем вы хотели поговорить с синьором Буратини, мистер Эскот? - спросил я слегка помятого Холмса, когда он уселся на стул передо мною.
  Холмс нагнулся и быстро прошептал мне на ухо - Бригада в гостиной просила придержать очередь несколько минут - тюремная карета у заднего входа уже переполнена. Они постучат нам изнутри, когда подъедет вторая.
  - Хорошо, мистер Эскот, но вы должны убедить меня, что ваше ...ммм... предложение интересно для синьора Буратини - громко произнес я, играя на публику.
  - Как я понял, вашему хозяину нужны фигурки экзотических зверушек, всякие там Сфинксы и тому подобное. Поэтому ему наверняка понравится это - и великий сыщик выставил на стол маленького фарфорового слона.
  - Что?! Гоните его! - возмутилась толпа на лестнице - лезут без очереди со всякими слонами!
  Холмс повернулся к лестнице - В лоб - и без выходного пособия! Каждого - в лоб! - прокричал он хриплым голосом и снова повернулся ко мне - купите у меня слона! Всего пять шиллингов.
  - Но нам нужен Сфинкс, мистер Эскот.
  - Но это же слон! У Сфинкса нос отбит, а у моего слона хобот на месте. Купите слона!
  - Нам не нужен слон, с носом он или без носа!
  - Ну, купите, купите слона!
  Меня начал злить этот бездарный спектакль, и я молча выложил пять шиллингов перед Холмсом, злорадно подумав про себя - "интересно, как он выкрутится?".
  Похоже, Холмс знал, как выкрутиться. Он сгреб монеты, и мерзко хихикая, выставил рядом со слоном еще одного, чуть поменьше. Толпа на лестнице яростно взвыла и начала размахивать тростями. В это время шарманка замолкла, и с улицы донесся громкий голос Папы Карло в сопровождении однообразного боя барабана - Леди и джентльмены! Из солнечной Италии мы прибежали к вам в сандалиях! Сандалии стоптались, и мы остались! Ваша острота зрения против моего умения! Шарманку кручу, запутать хочу! Угадаешь - забираешь, не угадаешь - потеряешь!
  - Ну и вступление! Черт возьми, Холмс, он там еще и этим занимался у себя в Италии? - удивленно прошептал я.
  - Странно. Про это в его досье не было сказано - прошептал Холмс - а я то думал, зачем у него там всякие картинки в шарманке меняются...
  - Леди и Джентльмены! Для вас мы исполним песню "Трубам - труба!" - неслось из-под двери.
  - Неужели нельзя было запомнить название! - тихо негодовал Холмс.
  Дверь открылась, и на пороге показалась уже знакомая нам женщина с корзиной. Она сразу вбуравилась в очередь - Мне только спросить! - визгливо кричала она, распихивая всех локтями. Очередь загалдела - Да нам всем только спросить!!
  - Слова великого сыщика Шерлока Холмса! - и шарманка с оркестром грянули музыкальную композицию "Елочка", а голос Буратино затянул:
  Гыыыы гыыыыыыыыы ......
  - Шерлок Холмс?! - ахнула очередь, и покатила вниз по лестнице. Но было поздно. Из старого шкафа, стоявшего неподалеку от двери, быстро высыпалась дюжина полисменов и цепью перекрыла дверь, направив револьверы на лестницу. Толпа отхлынула, но на верхней ступени уже стояла бригада из гостиной. С улицы раздалась трель свистка Грегсона - Все кончено, джентльмены! - довольным голосом произнес великий сыщик, сидя на столе и раскуривая трубку.
  
  ***
  Весь улов был обыскан и расставлен вдоль стен гостиной синьора Буратини - Привести тех, кто уже в карете? - спросил один из констеблей у Лестрейда.
  - Не надо - ответил за инспектора Холмс, расхаживая с трубкой вдоль рядов задержанных - все пойманные - лишь рядовые члены шайки Мориарти, за исключением этого мистера - Холмс резко остановился возле женщины с корзиной и сдернул с нее парик - смойте с него грим!
  - Лестрейд кивнул головой констеблю Метью, тоже принимавшему участие в операции. Констебль взял графин с салфетками с бильярдного стола и принялся за работу. Я ахнул - под смытым гримом скрывалось перекошенное злобой лицо вчерашнего кондуктора из поезда!
  - Позвольте вам представить, джентльмены! Один из верных сподвижников профессора Мориарти - мистер Бартоломью Мердок! Устроившись кондуктором на поезд, курсирующий в южном направлении, он обошел и объездил все пасеки южного побережья. Это он дал пчелам команду покинуть ульи и направиться в Лондон, в заброшенные дома. Это он их обкуривал там дымом перед тем, как отправить за Сфинксом. И это он оставил оскорбительную надпись на потолке!
  - У вас нет доказательств, мистер ищейка! - криво усмехнулся кондуктор - несете какой-то бред - пчелы, заброшенные дома. Сфинкса не нашли, и теперь все пытаетесь свалить на меня!
  - Вы ошибаетесь, мистер Мердок. У нас есть свидетельские показания уважаемых людей, фенологов, которые видели пчел, возвращающихся в Лондон из Египта. У нас есть показания других людей, половина которых тоже заслуживает доверия, которые видели вас в этом же самом наряде возле пасек. У нас есть перчатки, которые вы в спешке оставили в одном из заброшенных домов, и экспертиза покажет, что они пропитаны дымом того самого состава, который разрабатывал Мориарти для окуривания пчел. Описание этого состава есть в бумагах Мориарти, хранящихся в Скотланд-Ярде. И наконец, Сфинкса мы нашли. Вот фотография!
  Побледневший кондуктор схватил снимок, привезенный нами из Дрейк-Холла. Руки его задрожали. Выронив снимок, он начал медленно оглядывать остальных задержанных. Его прищуренные глаза горели яростью. - Слушайте, Холмс - процедил он сквозь зубы - я сознаюсь во всем, что касается меня. Вас же я прошу только об одном - скажите, кто из этих предателей нашел и показал вам местонахождение Сфинкса?
  - Сфинкс был найден случайно, Мердок. Но я убежден, что любой из этих ваших подельников, пойманных сегодня, готов был продать информацию о местонахождении Сфинкса, если бы знал ее.
  - Ваша правда, Холмс. Я был уверен, что пчелы уронили Сфинкса в Английский пролив, и что его еще не нашли власти. Но, увидев вас в поезде, я догадался, что вы идете по следам Сфинкса. Днем в Эстборне я прочитал объявление в "Таймс" и сразу понял, что оно вызовет панику среди этих ничтожных тварей. Меня пугало то, что кому-нибудь из них удалось найти Сфинкса, ведь маршрут перелета пчел был известен всем нам. Поэтому когда поезд встал на переезде, я что есть духу бросился к станции почтовых дилижансов. Пока вы и остальные пассажиры тащились по тракту, я бежал напрямую, по тропе через лес, о которой пассажиры не знали. Всего через пятнадцать минут я добрался до станции, вскочил в полупустой дилижанс и успел к полуночи вернуться в Лондон...
  - Что-то у вас не сходится, Мердок - оторвался от протокола Грегсон - мы тоже приехали в Лондон к полуночи, но перед этим более часа провели в лесу, а затем не менее трех часов в гостях у наших знакомых. Вы что, добирались до Лондона на паровом катке?
  - Грегсон - смущенно прокашлял Лестрейд - этот тип не врет про время. Первые пассажиры с вашего поезда начали прибывать в Лондон на дилижансах только после полуночи. Мы проверили. А скорость бензиновой тарахтелки, на которой вас привезли, ненамного превышает скорость дилижанса. Но самое непонятное для меня - как вы умудрились приехать всего через полчаса после прихода вашей телеграммы.
  - Время ждало, сэр - сказал Буратино Грегсону, приняв нормальный облик. Мне Эллис сообщила.
  - Она что, прислала телеграмму? - удивился Грегсон.
  - Нет, нам не нужен телеграф для общения. Эллис еще сказала, что отец ее амнистировал в честь своего приезда и выпустил из угла.
  - О чем вы беседуете? Вы что, Грегсон, понимаете это гыкание? - спросил Лестрейд.
  - Это не имеет существенного значения, инспектор - поморщился Холмс - продолжайте, мистер Мердок.
  - А что продолжать? Вы и так все поняли, раз решились дать такое бессмысленное объявление. Былой организации профессора Мориарти больше нет, теперь давно каждый сам за себя. Все эти крысы не доверяют друг другу, поэтому и бросились сюда, в надежде получить хоть что-нибудь за свои предположения о местонахождении Сфинкса, пока их не опередили другие. Я же пришел с единственной целью - предотвратить возможное разглашение.
  - Вы решили убить синьора Буратини? - спросил я, рассматривая лежащий на столе перед Грегсоном браунинг "дамский сверчок", изъятый у кондуктора при обыске.
  - Да. Но у меня совершенно не было времени на подготовку. Я даже не знал, как выглядит синьор Буратини. Я всю ночь кружил под окнами этого дома, но окна были занавешены, а лезть сюда вслепую я не решился.
  - И правильно сделали - сказал Лестрейд, с гордым видом расхаживающий по комнате - в доме со вчерашнего утра дежурила полиция.
  - Я надеялся, что синьор Буратини появится утром, до открытия магазина, но он так и не появился. Мне даже в голову не пришло, что это он стоит под дверью с шарманкой. Я думал, это наемные уличные артисты.
  - Мердок, а кто работал на пасеках по ту сторону Английского канала?
  - Вот этого я вам не скажу, мистер Холмс.
  - Вы напрасно отпираетесь, Мердок - сказал Лестрейд - Суд учтет ваше чистосердечное признание.
  - Плевать мне на суд, я не боюсь каторги. Единственно, чего я хочу - так это чтобы профессор Мориарти не думал, будто я его предал.
  - Но Мориарти мертв! - воскликнул я.
  - Мориарти жив, и находится в Южной Америке - сказал Холмс - пойдемте домой, Ватсон, дальше они управятся и без нас.
  Попрощавшись с полицией и с хозяевами дома, мы вышли через парадный вход и медленно направились по Парк-Лейн, любуясь весенним преображением города. Холмс так и не переоделся. Весело насвистывая, он шел в костюме лудильщика, держа шест с чайниками на плече. Я тащил его саквояж с инструментом и одеждой.
  - Холмс, меня терзает один вопрос... начал я.
  - Успокойтесь, Ватсон. Сейчас мы выкупим ваши часы. Сегодня мы богачи! Синьор Буратино, когда обнимал нас на прощание, незаметно сунул мне бумажник в карман. Там даже не пятьдесят, а двести фунтов! Ну что, Ватсон, поедем в ресторан "Феррари"?
  - Да я хотел спросить не про часы - соврал я - меня интересует Мориарти. Вообще с разоблачением его шайки мне многое не понятно.
  - Я вас внимательно слушаю, дорогой друг.
  - Была прекрасная возможность взять Мориарти сразу после гибели Милвертона, но вы отказались под абсурдным предлогом - дескать, это сделает бессмысленным расшифровку бумаг Милвертона.
  - Но, Ватсон...
  - Я не закончил. Допустим, вы не захотели идти легким путем. Но когда платежные ведомости были расшифрованы, вы отказались сразу выдать шайку полиции под еще одним нелепым предлогом - вас беспокоило, что полиция возьмет только крупную рыбу, а мелочь уплывет. Да и пусть бы плыла мелочь!
  - Ватсон, вы не понимаете...
  - Да, я не понимаю! Когда вы наконец-то передали списки шайки в полицию, они взяли всех, кроме Мориарти. Но потом вдруг постепенно начало выясняться, что на свободе остались и полковник Морран, и маркер, главный связной Мориарти, и Френк Моррел, и Бартоломью Мердок. И я почему-то уверен, что если бы леди Хаксли не застрелила Милвертона, он тоже бы гулял на свободе. Получается, что почти вся крупная рыба ушла, и ушла только потому, что вы передали полиции неточные сведения.
  - Это элементарно...
  - Нет, Холмс, не элементарно. Я бы мог еще как-то понять все это, если бы речь шла только о верхушке шайки. Но сегодня выяснилось, что целый омнибус мелкой рыбы все это время находился на свободе, морально разлагаясь в отсутствие руководства. Возникает вопрос: кого же взяла полиция по вашей наводке тогда, когда мы уехали на континент? Не трудитесь, Холмс, я знаю ответ: полиция взяла тех пешек Мориарти, которые забросали наш дом камнями и зажигалками. И я подозреваю, что этих метателей взяли только потому, что один камень попал в шкаф с пузырьками!
  - Но такого прощать было нельзя, Ватсон! А о причинах неувязок с арестами остальных членов шайки вы могли бы догадаться, если бы внимательно слушали рассказ Мердока. Он сказал правду - организация Мориарти полностью разложилась. А я добавлю к этому - разложение началось еще при Мориарти. Он создал слишком большую преступную империю. А моя Общая Теория Преступлений гласит, что чем больше организация, том меньше организованность. Появляются случайные люди, временщики, привлеченные возможностью безнаказанно урвать кусок. Да, Ватсон, в организации Мориарти появились жулики.
  - Холмс, но ведь вся его организация состояла из жуликов.
  - Среди жуликов тоже бывают жулики, Ватсон. Образно говоря, в хозяйстве Мориарти завелись крысы. Там крутились большие финансовые потоки, а крысы делали небольшие канавки, отводки от этих потоков в свой маленький прудик с золотыми рыбками. И крыс было очень много. Так что расшифрованные мною платежные ведомости мало соответствовали действительности - мертвые души, подставные лица... Многие члены организации Мориарти получали суммы, не соответствующие платежной ведомости - значительная масса денег выдавалась им в серых конвертах.
  - Значит, именно поэтому большую часть организации не удалось тогда задержать?
  - Конечно, Ватсон. Тех, кто забросали наш дом камнями, удалось взять лишь потому, что я всех их знал в лицо - это была прислуга Милвертона.
  - Но неужели Мориарти не видел, что происходит?
  - Видел, но ничего не мог поделать. Он прекрасно понимал, что ужесточение контроля приведет к бюрократизации. А это - конец. Надзирающие, контролирующие и инструктирующие структуры имеют обыкновение состоять из крыс. К тому же они ведут к потере оперативности - если каждую спланированную операцию нужно помногу раз согласовывать, утверждать и корректировать...
  - Странно. Говорят, что рыба гниет с головы, а здесь получается наоборот - разрушение началось с временщиков, которые пришли в организацию уже после ее создания, и потому не могли занимать высоких постов в ее иерархии.
  - Гниение происходит после смерти, а организация Мориарти еще была жива. Прорыв канавку к своему прудику, крысы начинают расширять ее, и чем шире канавка, тем больше они хотят ее расширить. Крысы страдают патологической жадностью, они рвутся изо всех сил наверх, лезут по головам. Когда крысы добираются до верхушки, вот тогда и начинается гниение. Они живут только сегодняшним днем, им даже не приходят в голову, что забравшись наверх, они разрушат всю организацию, которая погребет их под своими обломками.
  - Но почему тогда Мориарти так ненавидел именно вас?
  - Сначала я подумал, что из-за страсти к дешевым эффектам. Люди, считающие себя Наполеонами, имеют привычку все свои промахи сваливать на других. У вас, Ватсон, такая же привычка. Но Мориарти прекрасно понимал, что на самом деле ни я, ни Скотланд-Ярд не были виновниками его бед. Поэтому он вместе со своими верными соратниками разработал хитроумный план спасения своей организации от крыс. Кстати, обратите внимание - фамилии всех его соратников начинаются на букву "М". Это вымышленные фамилии. Они взяли их себе в знак преданности Мориарти. Это тоже страсть к дешевым эффектам, которая, впрочем, спасла верхушку организации - в платежных ведомостях все эти Мэрдоки и Моррелы шли под своими настоящими фамилиями, а мы это не сразу поняли. Полковник Морран по возвращении из Швейцарии никуда не уезжал из Лондона, просто он жил здесь под своей настоящей фамилией.
  - Так в чем заключался план Мориарти?
  - Крысы очень пугливы и глупы. Мориарти специально сделал из меня страшный миф для своей организации, демона возмездия, ночной кошмар, ужас, летящий на крыльях ночи...
  - Сказали бы просто - пугало.
  Холмс досадливо отмахнулся - и под занавес он инсценировал свою гибель, причем сделал это в таких драматических тонах, что о нашей схватке у Рейхенбахского водопада узнал весь мир. Крыс испугала не столько гибель профессора, сколько я. Узнав, что я выжил, крысы в ужасе убежали с тонущего корабля, в котором сами же прогрызли дыры. Они покинули организацию Мориарти, точнее, то, что от нее осталось. А он планировал ее восстановить, с помощью своих верных соратников Моррела и Мердока.
  Мориарти был настолько уверен в возможности возрождения своей империи, что даже решил провернуть широкомасштабные аферы с пирамидой Хеопса и Сфинксом. Но Мориарти, как и Моррел с Мердоком, не учли масштабов ущерба, нанесенного крысами. Забравшись на очередную ступеньку, крысы подчищают нижние ступени, устанавливая туда нужных им людей, таких же крыс. Задержанные сегодня нами преступники - это крысы самой нижней ступени. И это все, что осталось от организации Мориарти! Поэтому...
  - Эскот! Вот ты где!!! - раздался крик у нас за спиной. Холмс вздрогнул и выронил шест с чайниками. Я обернулся и увидел какую-то молодую женщину, которая перебегала улицу ярдах в двадцати от нас - Эскот!! Это же я, Агата!
  - Это бывшая горничная Милвертона! хрипло бросил Холмс мне и начал лихорадочно озираться - где эти чертовы канализационные люки?
  - Рас-Путин - объяснил я.
  Кляня Рас-Путина, премьер-министра и жилищно-коммунальные службы Лондона, Холмс подбежал к широкому дереву, вросшему в чугунную ограду гостиницы "Розмарин", мгновенно вскарабкался на него и перепрыгнул на пожарную лестницу гостиницы.
  - Эскот, куда ты? А как же кольцо?- закричала подбежавшая женщина, и начала неуклюже карабкаться по ограде на дерево.
  Я быстро собрал чайники и заскочил в проезжавший мимо пустой кэб - Бейкер-стрит, двести двадцать один, бис!
  
  
   Заместитель начальника отдела расследования преступлений Скотланд-Ярда, старший инспектор Тобиас Грегсон.
  24 апреля 188...
  
  Ближе к вечеру Грегсон вернулся домой, где отсутствовал более двух суток. Конечно, Лестрейд еще вчера прислал с нарочным официальную депешу для миссис Грегсон, с печатями и подписями. В депеше говорилось, что инспектор Тобиас Грегсон задерживается по служебной необходимости, что впоследствии будет скомпенсировано отгулами и премией. Но Грегсон знал, как его жена относится к "служебным необходимостям", и потому мысленно готовился к очередному скандалу.
  На этот раз он чувствовал свою правоту - Сфинкс найден, а потому орден Бани и весьма солидное денежное вознаграждение ему обеспечено. Это значит, что осенью Том и Джерри начнут учебу в пристижном колледже, а летом семейство Грегсонов отправится отдыхать на пляжи Сент-Тропе. Кроме того, они обязательно побывают в Альпах, и Грегсон покажет Джинни тот самый Рейхенбахский водопад. А еще девочку можно будет показать известным специалистам. Говорят, австрийская школа психиатров - самая лучшая в мире...
  Однако, Грегсон оказался не готов к тому, что его ожидало дома на этот раз. Оказывается, Сьюзанн дала согласие отдать Джинни в благотворительный приют при женском монастыре! Жена продемонстрировала ошарашенному Грегсону копии договора и соответствующих медицинских заключений. И когда только она успела все оформить?
  - Да как ты посмела?! - заорал Грегсон на жену. Он крайне редко повышал на нее голос, но в этот раз...
  - Не ори, детей перепугаешь - спокойно ответила жена. - Джинни нельзя оставаться здесь. Она ни с кем не общается, кроме тебя. От нее даже гувернантка ушла! Она.... Ты хочешь, чтобы она всю жизнь просидела в комнате, погруженная в себя, как дикий звереныш? Ты представь ее взрослой: сидит девушка на стуле, раскачивается, смотрит в стену и завывает одну и ту же мелодию, весь день! Ни друзей, на знакомых... Ты, между прочим, не вечный! А в приюте девочка будет жить в окружении себе подобных.
  - Я не позволю...
  - В данном случае достаточно согласия одного из родителей. Так что иди, прощайся, завтра ее увезут - заявила миссис Грегсон, и, язвительно улыбаясь, указала на два небольших чемодана в прихожей.
  Грегсон зарычал от злости и бессилия, и бросился в комнату Джинни. Девочка сидела, забившись в угол кроватки, и затравлено смотрела на Библию, лежащую на столе. Девочка крепко прижимала к груди книжку сказок. Грегсону показалось, что Джинни впала в каталепсию - на появление отца не отреагировала.
  Грегсон схватил дочку на руки и пристально уставился ей в глаза. Джинни висела у него на руках, как тряпичная кукла, не выпуская, впрочем, книгу из рук. В ее переполненных отчаянием глазах отчетливо читалось - "Где ты был?!".
  - "Я искал твой город, малышка. И я его нашел!".
  - "Не обманывай. Мама прочитала сказку про крысолова и объяснила, что все это вранье. И с ней были две женщины, похожие на медсестер. Они тоже сказали, что такие сказки - козни дьявола. Дьявол плохой - у него рога и копыта. А бог меня не оставит, если я не буду ничего читать, кроме той книжки на столе. Я смотрела - там одни глупости! Неужели бог такой дурак? А они хотели забрать у меня сказки".
  - "Не бойся их. Сказка про крысолова - это не вранье. Ты вылечишься, научишься летать по воздуху, как настоящая ведьма, и еще куче всяких интересных вещей. Ты будешь жить в том городе, про который написано в сказке. В Городе Тумана. Сейчас мы с тобой пойдем к одной хорошей женщине, и она отведет тебя в эту школу".
  В глазах у девочки призрачным, зеленым светом загорелась надежда -- "Ты говоришь правду, папа?".
  - "Да. Разве ты не видишь?".
  - "Я вижу, что ты не рад. Ты думаешь, что никогда меня потом не увидишь. А я же сказала, что без тебя никуда не пойду".
  - "Не обращай на меня внимания. Это просто страх перед неизвестным, как у дикаря, который всю жизнь прожил в пустыне, и никогда не видел Ниагарского водопада. Помнишь, ты мне говорила?".
  Зрачки Джинни удивленно расширились - "А разве ты не читал в детстве сказок?"
  - "Читал. Но читать про Ниагарский водопад, живя в пустыне - это недостаточно. Все-таки его нужно видеть. А я не видел, только слышал его шум издалека. Поэтому мне страшно. Ну что, пойдем смотреть на Ниагарский водопад?".
  Глаза девочки повеселели и она выронила книгу - "Пойдем. А почему у дьявола рога и копыта? Он что, козел?".
  - Не знаю - ответил, как обычно, Грегсон, и поцеловал дочку в висок - Нельзя бросать библиотечную книжку, Джинни. Ее будут читать и другие дети.
  - "Сомневаюсь" - Джинни повела плечами и уставилась в окно.
  - Тебе не понравились остальные сказки?
  - "Они не понравятся родителям детей. Такие сказки - не для родителей. А как дети смогут прочитать сказки, которые не нравятся их родителям?"
  - Да кто тебе сказал, что эти сказки не понравятся взрослым?
  - Посмотри сам.
  Грегсон усадил дочь на стул, поднял книжку и наугад раскрыл ее. И действительно, текст, который был на раскрытой странице, ему не понравился:
  
  "Мы миновали аллею каштанов и очутились перед ратушей, очень старым зданием, черепица на котором почернела от времени. Так вот, значит, откуда доносилось неумолчное "донн-донн-донн": часы на башне ратуши с синим циферблатом и знаками зодиака вызванивали секунды.
  В светлой ночи повеяло холодом. Черная тень легла на площадь. "Дон", - последний раз прозвенели часы, и раздались совсем другие звуки, будто кто-то ножом скреб по стеклу. "Тжарч-тжарч-тжарч", - хрипели часы.
  
  Обратно в Слепые, немые века...
  Где солнце не светит и ночь глубока;
  Где правда распята и царствует ложь;
  Где правит законы кровавые нож,
  И сказку на плаху выводит палач.
  ...Слепые, немые века.
  Тжарч... Тжарч... Тжарч...
  
  Часы повторяли и повторяли страшные строки.
  - Что это значит? - испуганно спросила Ахумдус.
  - Не знаю... Может быть, часам кажется, будто возвращаются Средние Века?! - ответил я.
  - Средние?! Хм! - прожужжала Ахумдус обычным своим поучительным тоном. - Не так уж плохо. "Среднее", конечно, хуже "хорошего", но лучше "плохого". Не нужно быть мухой, чтобы додуматься до этого.
  - Нет... Нет! - сказал я, стараясь вспомнить все, что учил в школе об ужасных Средних Веках, - Тогда были такие палачи - инквизиторы. Они сжигали ученых за то, что те смотрят на звезды. Сжигали девушек за то, что они красивые и веселые, больше любят танцевать, чем слушать проповеди. И сжигали добрых людей, которые писали книги, высмеивающие и проклинающие палачей.
  - Странные существа - люди, - прожужжала Ахумдус. - Нет, мухи не сжигают мух..." [10].
  
  - "Крысы, мухи, крысолов, повелитель мух, Инквизиция... Неужели писать больше не о чем?" - подумал Грегсон, изучая оглавление сборника. Авторы сказок там не были указаны. Он снова вернулся к сказке про муху (сказка называлась "Обреченный город"), пропустив пару абзацев:
  
  "Тьма, пришедшая с моря, накрыла ненавидимый инспектором прокуратуры город. Исчезли висячие мосты, идущие в сторону страшного Тауэра, опустилась с неба бездна и залила гребные суда, ожидавшие старта Хенлейской регаты, Королевский дворец, рынки, гостиницы, переулки, Пруды Гайд-Парка..." [11].
  
  Грегсон пожал плечами - Смесь какая-то. Тауеэрский мост с висячими элементами еще только строится.
  - "Я тоже многого не поняла, папа. Там говорится, что когда часы идут назад, все смешивается. В этой сказке говорится про гибель Лондона".
  - Гибель? - удивился Грегсон, и пролистал книгу до конца сказки:
  
   "Таяли и истворялись крыши, жесть и черепица дымились ржавым паром и исчезали на глазах. В стенах росли проталины, расползались, открывая обшарпанные обои, облупленные кровати, колченогую мебель и выцветшие фотографии. Мягко подламываясь, стаивали уличные фонари, растворялись в воздухе киоски и рекламные тумбы - все вокруг потрескивало, тихонько шипело, шелестело, делалось пористым, прозрачным, превращалось в сугробы грязи и пропадало. Вдали башня ратуши изменила очертания, сделалась зыбкой и слилась с синевой неба. Некоторое время в небе, отдельно от всего, висели старинные башенные часы, потом исчезли и они..." [12].
  
  - Бред какой-то! Сказки про апокалипсис - не для детей.
  - "Вот поэтому другие дети и не будут читать эти сказки. Им не разрешат родители. Взрослые думают, что спасают детей, ограждая их от таких сказок. А на самом деле они не умеют спасать, они могут только запрещать. Вот тыумеешь лечить аутизм, ты можешь сделать так, чтобы на мою голову не упал кирпич?".
  - "Нет".
  - "И что же ты можешь?".
  Гресон колебался. От всех этих сказок, снов дочки и школы, в которой учатся Эллис и Буратино, несет откровенной чертовщиной. И что же делать? "Когда не знаешь, как поступить, поступай по-закону". Но закон тебует отдать девочку в приют.
  А что говорит логика? ИЛИ "Город Тумана", ИЛИ - приют. Третьего в данной ситуации не дано. Отдать Джини в приют - значит, принести ее в жертву религиозным предрассудкам Сьюзен. Если принять за аксиому, что человеческие жертвоприношения и есть настоящая чертовщина, тогда идею с приютом следует считать чертовщиной. Следовательно, только Детский Город. "Когда обезумевших крыс становится много, а обезумевшие коты разбежались, остается одно - позвать на помощь крысолова".
  - Я могу отвести тебя к тем, кто тебе поможет - сказал Грегсон и, взяв девочку на руки, пошел в прихожую.
  - Ты куда ее повел? - грозно спросила миссис Сьюзан мужа, завязывающего капор Джинни.
  - Тебя это не касается - отрезал Грегсон. Он подхватил чемоданы девочки, и пинком отворил входную дверь.
  - Да ты что?! Я же сейчас полицию вызову! - миссис Грегсон набрала полную грудь воздуха для крика, но не успела поднять тревогу: - Джинни подошла к ней и пристально уставилась в ее глаза. Даже со стороны Грегсону было видно, что глаза дочери сверкают ярким изумрудным светом. У миссис Сьюзан подкосились ноги, и она сползла на пол по стене, беззвучно открывая и закрывая рот, как живой сазан на столе кухарки.
  - Хватит, Джинни, нам пора идти - приказал Грегсон, и вышел на улицу. Дочка со связкой библиотечных книг направилась за ним.
  Уже сидя в карете, он спросил у дочки - "Как ты этому научилась?".
  - "Во сне. Я не знаю, кто меня научил. Мне сказали, что это нужно делать только в самом крайнем случае. А у нас крайний случай. Мама взаправду хочет вызвать полицию, я прочитала в ее глазах".
  - "Я сам из полиции, так что не бойся. Но нам нужно поторопиться".
  
  ***
  На место они прибыли быстро, так как карета неслась во весь опор - шутка ли, две гинеи! Но Грегсон не хотел, чтобы извозчик видел, куда направляются его пассажиры - он опасался, что жена могла записать номер экипажа, который он неосмотрительно взял прямо под окнами их дома. Поэтому карета с чемоданами осталась ждать за перекрестком, откуда Грегсон направился с дочкой к зданию библиотеки.
  Войдя внутрь, Грегсон удивился произошедшим в библиотеке изменениям: - читальный зал, который всегда был пустым, сегодня был заполнен наполовину, а за библиотечной стойкой находилась незнакомая ему пожилая женщина. Обуреваемый нехорошими предчувствиями, инспектор подошел к стойке.
  - Здравствуйте ... - Грегсон скосил глаза на табличку, стоящую слева от библиотекаря - миссис Смит.
  - Добрый вечер, сэр - приветливо кивнула женщина за стойкой - вы желаете записаться?
  - Но я уже записан здесь - робко произнес Грегсон.
  - Простите, сэр, но я здесь работаю уже пять лет, и всех читателей помню в лицо. У меня хорошая зрительная память. Может, вы не ходили сюда все это время? Давайте ваш читательский билет, и я вас перерегистрирую.
  Рука Грегсона, крепко сжимавшая ледяную ладошку Джинни, моментально взмокла. Он только сейчас осознал странность того обстоятельства, что никакого читательского билета у него нет и не было. Мисс Диана лишь завела на него карточку. Ну конечно! - Миссис Смит, посмотрите, пожалуйста, мою карточку. Меня зовут Грегсон, Тобиас Грегсон. ...
  Женщина выдвинула один из ящиков картотеки, прошелестела карточками, и развела руками: - нет вашей карточки, мистер Грегсон.
  - Но я брал здесь книги! - Грегсон принял из рук дочки тоненькую связку, развязал бечевку и выложил на стойку "Фантомаса", "Гулливера" и сборник сказок.
  Миссис Смит приложила к глазам лорнет, висевший у нее на груди, и просмотрела книги. Затем она удивленно уставилась на инспектора - Но это не наши книги, сэр! На них вообще нет библиотечных штампов. А этот сборник сказок... Странно. Нет ни года, ни издательства, ни типографии....
  Грегсон не стал спрашивать про мисс Диану - все и так было ясно. Он негромко извинился, собрал книги со стойки, и быстро покинул библиотеку, волоча за руку всхлипывающую Джинни. Библиотекарь провожала его удивленным взглядом. Всякие, конечно, бывают посетители, но такого странного миссис Смит видела впервые...
  На крыльце Грегсон остановился, чтобы обдумать свое незавидное положение. Ну и куда теперь? Можно, конечно, переночевать в конторе, но дочку тогда придется отдать в приют - закон на стороне жены. Грегсон прекрасно понимал, что его поступок классифицируется как похищение, хотя он увез не кого-то, а свою собственную дочь. Конечно, он опротестует действия жены в суде, но девочку до этого нужно где-то спрятать. На гостиницу наличных денег не хватит. К Лестрейду тоже нельзя - у него не дом, а самая настоящая берлога. Инспектор Лестрейд жил работой, а потому в его жилище невозможно было отыскать и двух нормальных стульев. Джинни даже некуда будет положить спать. А вот если на Бейкер-стрит...
  Приняв решение, Грегсон взял на руки уже не всхлипывающую, а плачущую дочку. - Перестань реветь! Сейчас мы поедем в гости к мистеру Холмсу и доктору Ватсону. Они нам помогут.
  В этот момент к крыльцу библиотеки подъехала карета, которую Грегсон оставил за перекрестком. Из-за приоткрытой дверцы выглянула улыбающаяся мисс Диана и помахала рукой.
  - Извините, сэр, но эта мэм назвалась вашей женой и приказала доставить экипаж сюда - объяснил Грегсону возница.
  Грегсон представлял себе, какой грандиозный скандал его ждет, если Сьюзен все же записала номер экипажа, и возница впоследствии расскажет про "жену". Но сейчас его это не волновало. Он чувствовал, что с женой у него больше нет ничего общего, и грядущий суд по поводу ее решения отдать дочку в приют будет прелюдией к бракоразводному процессу.
  Джинни перестала плакать сразу же, как только села в карету. Она с нескрываемым любопытством рассматривала девушку.
  - Познакомься, это мисс Диана - сказал Грегсон дочке.
  - Просто Диана - подмигнула девушка Джинни.
  - А это Джинни - представил инспектор дочку мисс Джулии.
  - Просто Джинни. - Девочка вдруг заговорила нормально, не обращаясь за помощью к отцу - а я про тебя знаю. Ты отведешь меня в школу, где учат на ведьм?
  - Если ты захочешь. Только там учат не на ведьм, а на людей - ответила мисс Диана.
  - Учат людей быть людьми? - удивилась Джинни - я не понимаю. Объясни.
  - Сейчас я не могу тебе объяснить, только чуть-чуть показать. Что ты видишь за окном? - спросила мисс Диана.
  - Улицу. А вон собачка бежит, с тележкой. В тележке молоко. Папа, смотри!
  Грегсон тоже выглянул в окно кареты. И вдруг обыденная, привычная картина изменилась.
  
  Исчезли вечерние мартовские сумерки с наползающим холодным туманом. Впереди по ходу кареты, над горизонтом, появилось утреннее солнце, ослепительно отражающееся в поливаемой летним слепым дождем дорогой. Дорогой, по которой шли "дети дождя". Много детей под проливным дождем. Их мысли, а точнее, ощущения, воспринимались так ярко и отчетливо, что Грегсону показалось, будто это его собственные ощущения:
  "Они уходили радостно, и дождь был для них другом, они весело шлепали по лужам горячими босыми ногами, они весело болтали и пели и не оглядывались, потому что у них было только будущее, потому что они навсегда забыли свой храпящий и сопящий предутренний город, скопище клопиных нор, гнездо мелких страстишек и мелких желаний, беременное чудовищными преступлениями, непрерывно извергающее преступления и преступные намерения, как муравьиная матка непрерывно извергает яйца..."
  А взрослые сидели по домам, они не могли выйти и остановить детей, они оцепенели, слушая Голос:
   Вы же прекрасно знаете, что дети ваши ушли от вас по собственному желанию, никто их не принуждал, никто не тащил за шиворот. Они ушли потому, что вы им стали окончательно неприятны. Не хотят они жить больше так, как живете вы и жили ваши предки. Вы очень любите подражать своим предкам и полагаете это человеческим достоинством, а они - нет. Не хотят они вырасти пьяницами и развратниками, мелкими людишками, рабами, конформистами, не хотят, чтобы из них сделали преступников, не хотят ваших семей и вашего государства... [13].
  
  За окном снова возник вечерний лондонский пейзаж. Грегсон потер глаза рукой и взглянул в лицо дочки, все еще обращенное окну. - Ты в порядке, Джинни? - с тревогой спросил он.
  - Да - ответила дочка - кажется, я поняла.
  Мисс Диана, в глазах которой угасал зеленый огонь, внимательно посмотрела на девочку - Этого мало. Понимать может любой, у кого есть рассудок. Настоящий человек - это не тот, кто понимает, что у него нет будущего, и даже не тот, кто искренне хочет другой жизни, где не будет всей этой грязи.
  - А кто? Тот, кто себя хорошо ведет?
  - Ты знаешь, зачем в сказке говорится про крыс? Это - метафора. Например, тебя нужно вылечить. Иными словами, нужно изгнать твою болезнь.
  - Крысу по имени Болезнь?
  - Ее. Но это только одна из крыс. Ты даже не представляешь, Джинни, сколь огромно их количество - Жадность, Зависть, Глупость... Причем люди их совершенно не замечают - ни один жадный и глупый человек не считает себя жадным и глупым. Некоторые ошибочно думают, что если крыса себя не проявляет, то ее и вовсе нет: - "я не ворую, значит, у меня нет крыс по имени Зависть и Жадность". На самом же деле эти крысы есть, просто им мешают проявиться другие крысы - например, Страх или Тщеславие. Каждая крыса - сама за себя, каждая пытается пробраться наверх по головам остальных. Поэтому при огромном количестве крыс человек может казаться окружающим образцом добродетели. А иногда некоторые крысы спят. Но они обязательно проснутся.
  - В Город Тумана с крысами не пускают?
  - Не пускают. Прежде чем отправиться в Город Полудня, нужно избавиться от крыс.
  - А почему такие странные названия? Туман, полдень... Это тоже метафоры? - спросил Грегсон.
  - Да. Просто тени исчезают в полдень, и в тумане нет теней, то есть крыс. Только правильнее говорить не "город", а "страна".
  - Тени исчезают и в полночь - пробурчал Грегсон.
  - В полночь они не исчезают, а заполняют собою все. - Девушка снова повернулась к Джинни - Как ты думаешь, может ли человек самостоятельно избавиться от своих крыс, если он их даже не в состоянии их заметить?
  - Не может.
  -. Правильно. А выведение крыс представляет собой очень кропотливый труд. Это только в сказке Крысолов дует в дудочку, и все крысы уходят. В реальной жизни все гораздо сложнее. Если изгнать всех крыс одновременно, личность человека разрушится, как стена, из которой одновременно извлекли все испорченные кирпичи. Поэтому наши Врачи, которых вы назваете Крысоловами, выводят крыс по одной, в строго определенном порядке. Вынимается одна крысиная сущность, и заменяется на человеческую, вынимается вторая - и снова заменяется на человеческую. Кирпичик за кирпичиком. Это у нас называется "лечением".
  - Значит, это ваши Врачи показывали Джинни сны про будущее?
  - Каждым ребенком у нас занимается несколько человек, а не только Врач-Крысолов. Почтальоны налаживают связь с ребенком, показывают ему сон про его безрадостное будущее, и предлагают помощь. Но большинство детей твердо убеждены, что у них все будет хорошо, и отказываются.
  - И какое будущее напророчили Джинни?
  Вместо ответа Диана прочла небольшое стихотворение, глядя на девочку:
  
  Соломонова пшеница -
  Косы, реки быстрые.
  Что же мнится? Что же снится
  Дочке бургомистровой?
  Запахи, шепоты...
  Все - и еще что-то! [14].
  
  - Мне приснилось, как я умираю в приюте, - тихо сказала девочка.
  Грегсон понял, что потерял дочь: - от такого будущего отказался бы любой. Он погладил Джинни по голове и отвернулся к окну.
  
  Странная эта дорога, по которой уходят дети - не мощенная, но и не грунтовая и не асфальтовая. Со всех сторон в нее впадают улицы и улочки, не похожие одна на другую.
  Одна из улиц - асфальтовая, две ее трети заставлены диковинными экипажами, наполовину вползшими на узкие тротуары. По-видимому, все экипажи - самодвижущиеся. А дома... Разве можно в таких жить? Высоченные башни с огромным количеством маленьких окон, в которых отражается слепящее утреннее солнце. Узенький клочок неба рассекает паутина из проводов, вероятно, телеграфных, и растяжек с аляпистыми транспарантами, похожими на рекламные. Что-то непонятное проплывает в видимом клочке неба. Цеппелин? Нет, это не цеппелин.
  Впрочем, все эти несуразности Грегсон отмечал с небывалым равнодушием. Его не волновало сейчас, что аппараты тяжелее воздуха не могут летать, как это было доказано современной наукой. Ему было безразлично, что нелепой формы стол, именуемый незнакомым термином "компьютерный", продавали вместе с сидящей на нем полуголой девицей. Если верить рекламе на растяжках, полуголые девицы имели отношение ко всему, даже к страхованию имущества от пожара, хотя на погорельцев они не походили. Грегсона интересовала другая улица, не асфальтовая, а мощеная.
  Камни мостовой и по высоте различаются, и выложены небрежно, с большими зазорами, из которых торчат измочаленные стебли травы. Ну, кто так мостит? По улочке бежит маленькая девочка - розовое платье раздувает ветер, одна нога не обута... Платье на девочке - из дорогой материи, но сшито очень уж грубо, да и фасон его не похож на те, что сейчас в моде. А про деревянный башмачок и говорить нечего - в таких вообще невозможно бегать, особенно по этой улочке, мощенной большими округлыми булыжниками. Да это же дочь бургомистра Гаммельна, Марта!
  Но вдруг улица изменилась: она покрылась ровной брусчаткой, и по ней бежит уже не Марта, а другая девочка в розовом платье. Оба башмачка уже надеты...
  
  Власти быстро разогнали рынок, стихийно возникший вокруг установленной на Трафальгарской площади наряженной елки. Но Грегсон успел купить дочке красивое розовое платье на незаконной рождественской распродаже. А вот для покупки очень красивых и удобных башмачков в магазине на Оксфорд-стрит пришлось брать аванс в черной кассе, которой заведовал Лестрейд. Тот ворчал: - "Она же растет, зачем сейчас покупать ей такую дорогую обувь?". Но Лестрейд, как бывший беспризорник и убежденный холостяк, не мог понять то чувство, которое испытывают родители, когда видят своих детишек одетыми лучше, чем... Чем кто? Чем сын несчастной посудомойки Скалли, муж которой скрылся в неизвестном направлении сразу же, как только стал отцом?
  
  Улица принялась мелькать: булыжник-брусчатка, Марта-Джинни. Частота мельканий быстро увеличилась, и Грегсон уже не мог разобрать, где кто и где что. Но вдруг девочка остановилась и обернулась. Может, она что-то оставила, или забыла попрощаться с кем-то? С тем, кто остался в глубине улочки...
  
  - А взрослых тоже лечат? - спросила Джинни, с надеждой глядя на Диану.
  - Лечат. Но чаще берут детей.
  - Почему? У детей крыс меньше, чем у взрослых?
  - Нет. Проблема заключается не в количестве, а в качестве. Многие взрослые не хотят расстаться со своими крысами. Например, человек, пристрастившийся к алкоголю или морфию. Как твой профессор Джефферсон, Тобиас. Когда ты был студентом, ты же встречал его в различных кабаках?
  - Да. Он шнырял по всем питейным заведениям в округе и выслеживал своих студентов. К тем, кого выследил, он был особо строг на семинарах и зачетах.
  - Он не хотел, чтобы вы стали алкоголиками, как он. Но сам он пристрастился к алкоголю еще в юности. И когда ему повтороно сделали предложение, он отказался. А мы помогаем только тем, кто хочет нашей помощи. Сам, без принуждения.
  - Но ведь есть много людей, равнодушных к алкоголю и к другим наркотикам, а также к азартным играм и легкодоступным женщинам - пожал плечами Грегсон, по-прежнему глядя в окно.
  - Усмирить свою крысу - это совсем не то, что изгнать ее. Христофор Колумб заметно отличался от остальных покорителей Америки бескорыстием. В то время, как остальные набивали трюмы своих кораблей дармовым золотом, Колумб категорически запрещал своей команде обменивать на золото стеклянные бусы и зеркальца. Он считал, что такой обмен является обманом, недостойным истинного христианина. В результате люди, финансировавшие экспедиции Колумба, несли убытки. За это его однажды арестовали прямо во время одной из экспедиций и привезли в Испанию в кандалах.
  Однако, Адмирал испытывал к золоту такую же безумную страсть, как и другие конкистадоры. В своем письме испанской королевской чете он писал:
  
  "Золото - это совершенство. Золото создает сокровища, и тот, кто владеет им, может совершить все, что пожелает, и способен даже вводить человеческие души в рай".
  
   И когда Колумбу объяснили, что золото в стране Полдня не нужно, он отказался от такого будущего. Крыса Алчности не отпустила его.
  - Почему же ей не помешали другие крысы? - спросила Джинни. - Ты же говорила, что они постоянно ссорятся друг с другом.
  - У взрослых все сложнее. Даже если вся личность человека состоит из множества крысиных сущностей, он не безнадежен. Но довольно часто бывает, что по мере взросления человека одна или несколько крыс начинают расти быстрее остальных. Существует такая категория взрослых, у которых одна-единственная крыса вырастает настолько, что ее изгнание может привести к разрушению личности человека, поскольку он, по-сути, сам стал крысой.
  По мере взросления человека увеличивается число якорей, мешающих ему оставить свой мир - семья, друзья, работа, обязательства... Но самое главное - человек выстраивает между собой и реальным миром стенку символов, которая мешает ему воспринимать действительность. Стучание лбом об пол, чтение молитв или выполнение других религиозных ритуалов - это всего лишь жонглирование символами, которое ничего не дает. Но большинство взрослых отказываются верить в эту простую истину. Такие люди уже не способны понять, что мы им предлагаем помощь, а не сделку. Они думают, что мы зовем их в рай, и начинают торговаться за то, чтобы попасть туда не меняясь, вместе со своими крысами.
  Религиозные фанатики возмущаются, когда им говорят о необходимости лечения: - "Я молюсь по десять раз на дню, у меня шишка на лбу, я посетил все святые места, я убил пять неверных! За это мне обещали оизис и гурий!". А мы никому ничего не обещали, ни гурий, ни фурий. Те, кто верит в дъявола, предлагают нам душу, причем не только свою, но и души других людей - родственников, подчиненных.
  Мистически настроенные люди ждут от нас какой-то магической формулы, заклинания или рецепта зелья, которое мгновенно превратит их в могущественных титанов. "Я прошел три ступени просвящения, мой мистический опыт оценен самим Магистром!". А чего только нам не предлагают неверующие - деньги, золото, вещи... Некоторые даже угрожают нам своими связями с властями и преступным миром... И когда все эти люди осознают, что мы совсем не те, за кого они нас приняли, они отказываются от помощи. Верующие в бога считают нас бесами, сатанисты - ангелами, атеисты - плодом своего воображения.
   А есть и такие взрослые, у которых все крысы срастаются и превращаются в одного Крысиного Короля. Ты же читала сказку про Щелкунчика?
  - Читала.
  - Крысиные Короли в человеческом обличии становятся самыми страшными злодеями... Изгнать Крысиного Короля, не разрушив личности человека, тоже нельзя. Поэтому крысолов может помочь далеко не каждому человеку.
  - А почему отказываются дети? - спросил инспектор.
  - Из-за своих крыс многие не считают безрадостным то будущее, которое им показали. Оно их устраивает. Ребенок видит, что в будущем станет директором банка или министром, и радуется. А некоторые свято верят, что с ними не произойдет то, что они увидели во сне. "С кем угодно, только не со мной, и бог мне поможет" - думают они. Вот почему основной наш контингент составляют неизлечимые больные и инвалиды. У них меньше иллюзий по поводу своего будущего.
  - В детстве мне никто не показывал никаких снов про мое будущее - заявил Грегсон сквозь зубы.
   - Когда ребенок отказывается, он забывает свой сон. Спустя годы, когда сон сбывается, ему напоминают этот сон, и вновь предлагают помощь. Большинство отказываются и во второй раз, и забывают свой сон навсегда. За редкими исключениями мы всегда так делаем, чтобы человек потом не сожалел о последствиях своего выбора.
  - Подожди, ты хочешь сказать, что и мне показывали сон про мое будущее?
  - Конечно. Но ты, как и большинство детей, отказался. Хочешь, напомню?
  Карета снова наполнилась изумрудным светом, и Грегсон действительно вспомнил. Вспомнил сон, в котором он был взрослым и сидел у кровати своей больной дочки, тоскливо уставившись в черное окно. Вспомнил, как, проснувшись, побежал к маме, и, рыдая, рассказал ей о своем ночном кошмаре. Вспомнил, как мама упокоила его и уверила, что у него все будет хорошо, а сон - всего лишь игра воображения. Вспомнил, как в следующую ночь ему снился Голос, предлагающий выбор. Грегсон даже вспомнил, почему отказался: он убедил себя, что станет хорошим полицейским, и не станет заводить детей. Потому у него все будет хорошо, не так, как во сне.
  Полицейским он стал, вопреки желанию родителей, которые хотели видеть его адвокатом. А вот насчет остального...
  - Я воспитывалась в сиротском приюте, и когда мне в первый раз показали сон про будущее, а рассказала о нем воспитательнице, а та - настоятельнице. Они вдвоем успокаивали меня, объясняли, что ничего необычного в таких снах нет. Они прочитали мне целую лекцию о бесах и сказали, что избавиться от бесовских видений очень просто. В качестве примера они привели мне известную историю из жизни святого Франциска Ассизкого: когда один из его учеников пожаловался на такой сон, Франциск посоветовал ему послать искусителей подальше, используя ненормативную лексику. Послушник последовал совету, и бесы оставили его в покое.
  - А я рассказала свой сон маме, потому-что папы тогда не было дома несколько дней. Мама привела женщину из приюта, и та тоже читала мне про бесов:
  
  "Малодушных людей они запугивают мнимой неизбежностью безрадостного будущего. Видения, инспирированные бесами, вызывают тяжелое чувство тоски, тошноты. Образ, который они принимают, зависит от их выбора" [15].
  
  Только я не поверила маме и той женщине, потому-что видела по их глазам, что меня действительно хотят забрать в приют. И я не видела в своем сне никаких бесов, принимающих разные образы. Я видела только свое будущее. И тоски с тошнотой у меня уже не было, мне просто хотелось поскорее умереть.
  - У тебя неплохая память, Джинни. А я мечтала посвятить свою жизнь богу, и потому поверила воспитательнице и настоятельнице. Многие дети отказываются от помощи, доверяя советам других людей, а не своим ощущениям. И я отказалась, сочтя показанный мне сон кознями дъявола.
  - А что тебе снилось? - спросила Джинни.
  - Мне снилось, что я - сестра милосердия, и помогаю акушерке принимать роды. Твои роды, Джинни.
  Грегсон оторвался от окна и с удивлением посмотрел на Диану - Вспомнил! Ты первой выбежала из комнаты, зажав рот рукой. Тебя тогда тошнило.
  - Да. Во время родов мне напомнили тот сон, я твердо решила стать человеком.
  - А я во второй раз тоже отказался? - грустным голосом спросил Грегсон.
  - Папа, ну нельзя же быть таким бестоловым! Второй раз был сейчас. Диана это сделала только что.
  - Ах, да - инспектор потер лоб - что-то я в последнее время плохо соображаю.
  - Папа, не отказывайся во второй раз - умоляюще протянула девочка.
  - Я поступлю, как ты. Тебе решать, малышка.
  Диана пристально посмотрела в глаза девочки. - Джинни, ты должна понимать, что речь идет об очень серьезных вещах. В твоих руках - твое будущее. Я обещаю, что даже в случае твое отказа мы с тобой останемся друзьями. Я тебя не брошу и вылечу. Ты при любом выборе не попадешь в приют. Обещаю.
  - А так можно? - удивилась девочка.
  - Крысоловы так не поступают - их работа требует определенной жестокости. Но я не Крысолов, я учусь на Учителя.
  - А когда крыс изгоняют, это очень больно?
  - В том, что тебе рассказывала женщина из приюта, есть доля правды. Когда крыса уходит, у человека возникает тоскливое ощущение пустоты. Чем крупнее была крыса, тем сильнее тоска. Она проходит после того, как освободившееся место будет заполнено человеческой сутью, которую мы называем совестью. Но заполнение требует времени. И тоска будет возвращаться вновь и вновь, ведь крыс очень много.
  Когда человек соглашается изменить свою судьбу, его предупреждают, что лечиться очень тяжело. Чтобы человек осознал это, ему устраивают небольшой сеанс позитивной реморализации - процедуры, которая позволяет на время усыпить одну или несколько крыс. Это ОЧЕНЬ неприятно. Недавно один из наших учеников провел в кабаке "Жареный петух скоро клюнет" массовый сеанс позитивной реморализации...
  - Так это он устроил там погром? - перебил девушку Грегсон.
  - Она. Ты с ней знаком.
  - Эллис?! Но что она там забыла?
  - Эллис работает над созданием Общей Теории Преступлений, поэтому она изучает жизнь лондонского дна. Позитивная реморализация является экспериментальной частью ее курсового проекта...
  
  Грегсон вдруг оказался за столиком кабака. Он уже не ощущал себя Грегсоном, он стал преступником но имени Виктор, обмывающим в компании подельников очередное удачное ограбление.
  Какой вой поднялся, когда симпатичная девочка лет семи появилась в дверях кабака с какой-то старой клюшкой! "Ну-ка, цыпочка, иди сюда, к папочке, я тебя буду воспитывать!" - радостно завопил сидевший через стол от Виктора жирный Росшепер. карточный шулер.
  Виктор резко развернулся в сторону Росшепера и яростно прокричал ему: - "Захлопнись, боров беременный! Ты...". И в этот момент началось...
  Ничего не хотелось. Ощущение потери, сначала легкое, чуть заметное, как прикосновене паутины, разрасталось, мрачные ряды колючей проволоки вставали между ним и тем миром, который он так любил. Виктор вдруг почуствовал ужас и тоску, душную тоску. Свет газового рожка померк. Это было похоже на сердечный приступ. Виктор задохнулся и с трудом оттянул узел мятого галстука. "Боже мой", - подумал он - "Какая же я дрянь, какая гадость, бандит, холодный убийца"...
  Словно сквозь черный туман Виктор видел, как его подельник по кличке Квадрига медленно поднял голову, разинул в неслышном крике запекшийся рот и стал судорожно шарить по скатерти трясущимися руками, как слепой, и глаза у него были, как у слепого, когда он вертел головой и все кричал, кричал, а Виктор ничего не слышал.
  - "Я никому не нужный, мелкий человечек, в морду меня сапогом, и держать за руки, не давать утираться, и на кой черт я кому нужен, надо бить крепче, чтобы не встал. Боже мой, на кой черт я живу, и на кой черт живут все, ведь это так просто, подойти сзади и ударить железом в голову... и ничего не изменится, родится за тысячу километров отсюда в ту же самую секудну другой такой же ублюдок"...
  Жирное лицо наводчика, которого в преступном мире звали Големом, обрюзгло еще сильнее и стало черным от проступившей щетины, глаза заплыли, он лежал в кресле неподвижно, как бурдюк с прогорклым маслом, двигались только пальцы, когда он медленно брал рюмку за рюмкой, беззвучно отламывал ножку, ронял и снова брал, и снова ломал и ронял...
  Росшепер решил вдруг покончить с собой и выбросился в окно. Кинулся, как бык, проломил раму, но забыл при этом, что находится на первом этаже...
  А хозяин кабака, Тедди, плакал, поставив локти на стойку, положив костлявый подбородок на костлявые кулаки. Его лысый лоб шафранно блестел под лампой, и по впалым щекам безостановочно текли слезы, и они тоже блестели под лампой...
  - "А все потому, что я - дерьмо. Ненавижу. Страшно подумать, что придется заниматься этим всю жизнь, что уже обречен, что теперь уже не отпустят, а будут требовать: давай, давай. И я буду давать, но сейчас не могу, а то меня вырвет"...
  Чей-то отчаянный оборвавшийся крик, непонятный скрежет, звон, хруст стекла... Певичка Мими вылила на себя и на скатерть целый графин виски, и теперь нервно ломает шведские спички, пытаясь зажечь их трясущимися пальцами. Одна спичка зажигается, и ее горящая головка отлетает на стол. Скатерть вспыхивает... А девочка в зеленой накидке, с откинутым капюшоном, стоит за спиной Квадриги и смотрит на часы - тоненькая, мокрая после дождя, с мокрым свежим лицом, с чудными серыми глазами, которые почему-то мерцают зеленым светом. И от нее, разрывая плотную горячую духоту, идет свежий запах - запах травы и ключевой воды, запах лилий, солнца и стрекоз над озером... [16].
  
  Диана положила ладони на плечи Грегсона и Джинни, и мир вернулся. Отец и дочь моментально успокоились.
  - Мне позитивную реморализацию устроили как раз во время родов. Вот почему я тогда психанула. Я рвала марлю на тампоны, и вдруг вспомнила свой сон, а потом такая тоска на меня навалилась, хоть в петлю. Сунулась я мордой в эту марлю, и реву, да как реву! - в три ручья, с детства так не ревела [17]. Вот и посетители кабака рыдали, бились головой о стены, многие даже попытались покончить с собой...
  - Так им и надо. Такой сброд как в этом кабаке еще поискать надо.
  - Это в тебе говорит крыса.
  - Это во мне говорит инспектор полиции. Я их видел. Они безнадежны.
  - Но они тоже люди, и тоже хотят жить. Эллис считает, что безнадежных случаев не бывает. Но сейчас речь не о ней. Принимая решение, Джинни, учти, что Болезнь - это единственная крыса, которую можно изгнать из человека без неприятных ощущений. Именно по этой причине большинство людей отказываются от помощи и во второй раз.
  
  У самого края дороги, по которой уходят дети, девочка снова остановилась. По ее лицу пробежала тень сомнения. Неужели передумала? Или просто она слегка оробела?
  
  Джинни понимала, что решение нужно принимать здесь и сейчас, что отговорки типа "А можно завтра?" просто неуместны. И все же она тянула время, лихорадочно обдумывая ответ. С одной стороны, это ужасное чувство, которое испытала она, а точнее, певичка Мими, сидевшая на коленях у какого-то посетителя кабака. Но с другой стороны - эти воспоминания Мими. Смысл большинства из них сейчас стал непонятен Джинни, осталось только тошнотворное чувство отвращения. Но Джинни поняла, что все эти воспоминания - правда, Правда этого мира. А вот запах, который шел от девочки, тоже Правда, только совсем другого мира, где как птица летает повсюду смех, где больше бегают, чем ходят, где все голоса звонкие, а все шаги лёгкие. Мира, сложенного из светлого камня и солнечных лучей. Мира, куда с крысами входить нельзя.
  Рассматривая свои башмачки, девочка спросила - А кто такая Эллис?
  
  - "Что это за девочка и где она живет?
  А вдруг она не курит, а вдруг она не пьет?"
  
  - напела Диана. - Эллис - это девочка, с которой я учусь.
  - Ты тоже была в этом кабаке? - спросил Грегсон.
  - Глупые песенки распевают где угодно. Эту песенку я не слышала, я просто знаю, что она когда-нибудь появится. Глупость очень предсказуема.
  - Извини, а вот насчет "не курит и не пьет": - таким... ну... эстравагантным манерам, как у Эллис, тоже учат у вас?
  Диана негромко рассмеялась, красиво и звонко (такого смеха Грегсон никогда не слышал) - Эллис - сама деликатность. Под деликатностью у нас понимают способность повернуться к обычному человеку той своей гранью, которая наиболее ему понятна. Конечно, большинство высказываний Эллис не соответствует ее возрасту как по форме, так и по содержанию. Так иногда разговаривают обычные дети, которым родители уступают свое место в омнибусе. Но эти дети просто бранятся, по причине своего идиотизма и идиотизма своих родителей. А Эллис выражается по существу того, что понимает. Чему у нас не учат, так это манерам.
  Джинни подняла глаза на Диану - а чему у вас учат?
  - Мы живем в мире, где каждое явление имеет множество граней. Но обычные люди этого не замечают, они могут воспринимать только одну грань явлений. Если же человеку вдруг откроется другая грань, ему покажется, что он сошел с ума. Твоему папе так и показалось, сегодня. Правда, Тобиас?
  Грегсон кивнул.
  - А что он увидел?
  Вместо ответа Диана немного "помелькала". Инспектору снова стало не по себе.
  - Здорово! - Сказала девочка, восхищенно глядя на Диану - только ты мне больше нравишься в этом, взрослом виде.
  - А мне, наоборот, не нравится взрослый вид. Но пока я здесь, мне чаще приходится использовать его.
  - Если ты меняешь облик, значит, ты взаправдашний бес?
  Диана опять рассмеялась - Есть огромный и невероятно сложный мир, и есть люди, которые из страха перед этим миром выдумывают себе богов и демонов, ангелов и бесов. А я - человек. Хотя для наших Крысоловов кое-какие аналогии с бесами можно провести, если исходить из египетской мифологии. Египтяне называли бесами неких карликовых богов. Имя "Бес" произошло от нубийского слова "беса", означающим "кот". Первоначально культ бесов был связан с почитанием котов, которые считались покровителями детей и защитниками от крыс. Бес - это Крысолов. Понятно?
  - Зачем же вас учат мелькать?
  - То, что ты называешь мельканием - это одна из самых важных способностей, которые развивают в наших школах. Это - основа безопасности.
  - Я не поняла - призналась девочка.
  - Грани всех явлений закономерно связаны друг с другом, образуя единый многогранный мир. Но грани мира изолированы друг от друга, и у каждой человеческой грани своя судьба и свои воспоминания, соответствующие определенной грани мира. Какой-нибудь мистер Джеймс Гардиан даже не догадывается, что его другую грань зовут иначе, и она не штукатур, а банковский клерк. Впрочем, у среднестатистического человека все грани очень похожи друг на друга. Так что соседние грани мира отличаются друг от друга лишь в деталях. Например, в одной из соседних граней этого мира на часах Тауэра нет знаков Зодиака, а англо-бурская компания начнется только в 1899 году.
  - А если человек погиб на англо-бурской войне в этой грани? - недоверчиво спросил Грегсон. - Что произойдет с ним в других гранях?
  - Там он умрет от инфаркта, инсульта или ему на голову свалится кирпич. Когда в одной из граней мира идет кровопролитная война, в соседних гранях начинаются эпидемии. В природе все взаимосвязано, за редкими исключеними.
  - А как выглядят исключения?
  - В мире нет ничего идеального, поэтому в механизме, изолирующем грани друг от друга, постоянно происходят мелкие сбои. Например, приезжает человек в родной город, где не был много лет, и не может найти улицу, где жил его школьный приятель. Он спрашивает у местных сторожилов, а они разводят руками - не было здесь такой улицы.
  Вообще то этому примеру можно дать другое объяснение - сказал Грегсон. - "Старожил" - это диагноз, по-другому назваемый склерозом. Любой следователь знает, что сторожилы - самые ненадежные свидетели Фраза "старожилы не припомнят такого" говорит сама за себя.
  - Допустим, но я же говорю о другом. Ты заметил, что туристические справочники по-разному описывают Гаммельн?
  - Заметил. Улицу, выстроенную на месте дороги, по которой уходили дети, называют то "улицей потерянных", то - "улицей тишины". Если бы эти расхождения касались только английского перевода, я бы не обратил на это обстоятельство внимания. Но в разных справочниках приводятся разные немецкие названия этой улицы.
  - А еще в разных справочниках приводятся разные тексты одного и того же городского закона - добавила Диана. - В одних говорится, что на этой улице нельзя играть на флейте и тамбурине, а в других утверждается, что на этой улице запрещено играть на барабане.
  - Гаммельн "мелькает"? - спросила Джинни.
  - Сейчас уже нет. Кстати, в ближайшей к нам грани мира, где англо-бурская война еще не началась, есть любопытный пример сбоя механизма, изолирующего грани. Там почтовая служба Лондона озадачена депешами, приходящими на несуществующий адрес несуществующего человека: "Бейкер-стрит, 221 бис, Шерлоку Холмсу, эсквайеру. До востребования". В той грани мира некий мистер Конан-Дойль заинтересовался этой загадкой, и занялся сочинением легенды о Великом Сыщике, собирая по крохам ту информацию, которая появилась в их грани благодаря сбоям. В результате Шерлок Холмс станет самым известным литературным персонажем всех времен, а мистер Конан-Дойль получит рыцарский титул. Во второй половине следующего века в Лондоне будет создан музей Шерлока Холмса, и разные туристические справочники будут указывать разные адреса, по которым расположен этот музей. Музей тоже немного "помелькает".
  Но все эти "мелькания" вызваны мелкими сбоями. А я и остальные ребята можем менять свои грани по собственному усмотрению, и воспринимаем все грани одновременно.
  - Этот фокус с библиотекой ты проделала тоже при помощи "мельканий"?
  - Пустяковое дело. В одной из ближайших граней эта библиотека закрыта на капитальный ремонт. Закрыть-то закрыли, а ремонт не ведут - изыскивают средства. И еще долго будут изыскивать.
  - Я не понял, при чем же здесь ваша безопасность? Это мелькание спасает вас от преследования властей и церкви?
  - Не надо нас путать с катарами. Власти и церковь представляют для нас не большую опасность, чем поденки, кружащиеся над водой. Им разу объяснили, чьи в лесу шишки, так что по отношению к нам они ведут себя тише воды и ниже травы. Все что они могут - это пакостить по-мелкому: скрывать факт нашего существования, отговаривать детей глупыми вымыслами про бесов и давать им советы в стиле святого Франциска. Джинни, ты прочитала до конца сказку про обреченный город?
  - Прочитала, но...
  - Сейчас заканчивается очередная эпоха стабильности, и уже в двадцать первом веке люди на своей шкуре почуствуют, что такое Темные века. А в Темные Века творилось такое... Ты знаешь, Тобиас, почему Темные Века так называют?
  - Конечно. Из-за зверств инквизиции.
  - Ничего подобного. Понятие "Тёмные века" в современной историографии означает отрезок времени с шестого по десятый века. В Темные Века еще не было ни костров инквизиции, ни даже самой инквизиции.
  - Что же там было?
  - В Темные Века происходило второе великое переселение народов. По всему миру, включая Европу, Азию и Америку. Историки характеризуют эти глобальные миграционные процессы, продолжавшиеся несколько веков, как бегство, второй Великий Драп Человечества. Есть две официальные версии причин второго Великого Драпа. Первая версия, самая распространенная, утверждает, что народы бежали от варваров. Сторонники второй версии вполне справедливо указывают, что значительная масса переселенцев осела именно на территориях варваров. Бежать от варваров к варварам - это абсурд. Но сторонники второй версии делают не менее абсурдное заключение - народы драпали к варварам от тирании своих властей. Между тем, народы драпали вместе со своими властями. Уходили все, оставляя свои села и города полностью пустыми.
  - Да, папа, в сказке про Лондон тоже удрали все - встряла в разговор Джинни и прочитала по памяти:
  
   "Город прорвало, как нарыв. Впереди драпали избранные, драпала магистратура и полиция, драпала промышленность и торговля, драпали суд и акциз, финансы и народное просвещение, почта и телеграф..."[18].
  
  - Но почему?
  - Людей гнал ужас. В Темные Века достигла своего апогея эпоха нестабильности. Нарушилась синхронность в работе механизмов, обеспечивающих целостность и изолированность граней мира. Просыпается утром лавочник, выглядывает в окно - а там вместо добротного дома растовщика стоит хибара свинопаса. И свинопас заявляет, что всегда здесь жил. Идет свинопас к пруду, а пруда-то и нет! На его месте возвышается гора. Бежит свинопас в церковь, рассказывает священнику про это чудо, а тот ему говорит: - "Иди и проспись, сын мой занюханный. Не было здесь никогда никакого пруда". Идет священник в лавку за луком, и видит за прилавком совершенно незнакомого человека. "А где сам лавочник, сын мой занюханный?" - спрашивает священник. "Что с вами, святой отец?" - спрашивает лавочник. - "Вы меня не узнаете?".
  Исчезали даже целые города, исчезали так, как описано в сказке. Иногда они появлялись вновь, но не всегда на том же самом месте. У индейцев есть легенда о странном городе, появившемся ниоткуда. Название этого города дословно переводится так: - "Куда нас занесло? [19]". Именно эту фразу чаще всего индейцы слышали от жителей города. Согласно легенде, пришельцы впоследствии построили несколько кораблей и уплыли искать свою родину. А сам город был уничтожен извержением вулкана. А одно немецкое поселение вдруг возникло в Трансильвании. Это дало почву для ошибочных предположений, что гамельнсткий крысолов вывел детей в Трансильванию.
  Нестабильность коснулась всех. Ученых, которые будут исследовать Антарктиду, ждет сюрприз: они обнаружат в глубине материка горные плато, заваленные трупами тюленей. Анализ покажет, что эти тюлени погибли в Темные Века. И ученые будут ломать голову - как неуклюжие ластоногие создания оказались в горах? И зачем? А шмели, превратившиеся из безобидных собирателей нектара в кровососов, колибри-вампиры... Многие до сих пор отказываются верить средневековым летописям, слишком уж невероятные вещи там приводятся.
  - Эпоха нестабильности - это Конец Света?
  - Вот еще! Эпоха нестабильности - тоже обычное природное явление. По человеческим меркам, оно наступает крайне редко, а по геологическим - часто. Современные геологи уже недоумевают: если верить палеонтологической летописи, значительное число видов растений и животных время от времени куда-то исчезали на миллионы лет, а потом появлялись вновь. Потом опять исчезали, и снова возвращались. Пока ученые списывают это на неполноту палеонтологической летописи. Но в двадцатом веке они будут вынуждены признать, что имеют дело с реальным явлением. В учебниках палеонтологии появится понятие "Лазаревы таксоны". Его будут применять к "мелькающим" видам. В начале двадцать первого века нестабильность начнет лавинообразно усиливаться. И ученые своими глазами увидят, как возникают Лазаревы таксоны. Сначала на примере кораллов и пчел, а потом...
  - Прости, ты имеешь ввиду "Пчелиный грипп", о котором рассказывала Эллис?
  - Да. Только это явление будут называть иначе: - "Синдром распада пчелиных колоний". В Америке и Европе пчелы исчезнут в 2008 году. И люди вспомнят странное пророчество одного очень известного ученого двадцатого века: - "Через четыре года после того, как исчезнут пчелы, исчезнет человечество". Сейчас этот ученый пешком под стол ходит. Забавный мальчик по имени Альберт. Он тоже отказался от нашей помощи - ведь его ждет слава великого физика. Он не верит, что слава - всего лишь дым...
  - Значит, Лондон погибнет?
  - Не только Лондон. Это произойдет не скоро, но эпоха нестабильности начнется со дня на день. Время пойдет назад, и механизмы, изолирующие и синхронизирующие грани, начнут давать все больше сбоев. Конечно, наши Часовщики смогут минимизировать последствия и вернуть нормальный ход времени, но не сразу. Так что Темные Века опять вернутся. И погибнет много людей. Представляете, что будет, если исчезнувший в этой грани город появится в другой грани на дне океана?
  Из-за Темных Веков у человечества и возникла мечта о стабильности. Мечта хорошая, но способы ее достижения...
  Чтобы не потеряться в многогранном мире, нужно учиться многогранности. Я научилась ощущать свои грани как единое целое, я могу собой управлять, и я вижу все твои грани, Джинни, хотя ты сама не можешь представить себе даже их количество, не говоря уже о качестве. Для нас эпоха нестабильности теперь представляет собой всего лишь грозовую тучу, которая приходит, шумит, проливается дождем и уходит. Нам она уже не страшна.
  Если бы все человечество стало таким, то Темные Века никогда бы больше не вернулись - стабильность этого мира определяется стабильностью его элементов. А людей очень много. Но люди избрали другой путь, решив, что мир останется стабильным, если не будет изменений. Человек должен жить по заветам блохастых предков, он не должен меняться. Все, что идет вразрез с заветами, подлежит уничтожению.
  Благодаря письменности люди могут узнать, что завидовать предкам не имеет смысла, поэтому любимым занятием всех фанатичных приверженцев "заветам предков" является уничтожение книг: - "Если в книге написано то, чего нет в Коране, значит, она вредна. Если же там записано то же самое, что и в Коране, то она не нужна". Не зря во всех религиях письменность считается злом, хотя и необходимым.
  Еще одна "блестящая" идея испуганного человечества - концепция о богах, которые гневаются. А усмерить гнев богов можно только кровавыми жертвоприношениями. Все эти средневековые зверства представляли собой ни что иное, как попытку откупиться от гнева богов, а культовый характер убийства невинных людей маскировался нелепыми выдумками.
  Джинни вытащила из стопки книг сборник сказок, раскрыла его на последней сказке и протянула Диане: - Вот это тоже нелепая выдумка про вас?
  - Сказка про Черную Мельницу - не выдумка, - ответила девушка, не заглядывая в книгу. Она продолжала пристально смотреть на Джинни. - В этом сборнике нет выдумок.
  - Но зачем учить детей, а потом убивать их? Какой смысл?
  - Кого убивать? - встревоженно спросил Грегсон.
  - В понимании невежественных родителей, работа Крысолова представляет собой самое настоящее убийство.
  - В переносном смысле? Если дети навсегда уходят в свою страну Полдня, то для своих родителей они фактически умерли. Так? - уточнил Грегсон.
  - Почему навсегда? Ушедшие регулярно появляются здесь - Почтальоны, Врачи и Учителя работают здесь постоянно, а Часовщики - периодически. Есть и те, кто навещает своих родителей. Но для большинства родителей их дети умерли. Дочь бургомистра Марта больше не возится с куклами, не подлизывается к родителям, выпрашивая сладости, не молится на ночь. Она уже не нуждается в опеке, советах и нравоучениях. В ней нет той беспомощности, которая так умиляла ее родителей. Она делает то, что считает нужным, и родители не в силах наказать ее. Ребенка будто подменили, и родители искренне верят, что так и произошло: их родную дочь утопили, а вместо нее подсунули кого-то другого.
  Образно говоря, так оно и есть, ведь все то, что любили родители в прежней Марте, исчезло вместе с выведенными из нее крысами, и утонуло в Везере. Именно поэтому в некоторых сказках про Крысолова указывается, что он утопил ребятишек. Индейцы аналогичным образом воспринимали изменение своих детей, вот почему они организовали свой жестокий и бессмысленный ритуал поклонения Крысолову-Тлалоку в форме утопления детей. И вот почему уход детей в страну Полдня обычно происходит незаметно, без эксцессов со стороны родителей - они уже не считают уходящих детей своими.
  - Сказка про Черную Мельницу - из той же оперы?
  - Да. Это собирательный образ наших школ. Весьма утрированный, как и все легендарные образы. Она много где была, в том числе и в Гаммельне, который часто называют "городом мельниц". Лечение и предварительное обучение гаммельнских детей осуществлялось на одной из мельниц, которую местные жители сожгли после ухода детей.
  - Значит, сказка про Черную Мельницу злая, раз она врет! - заявила Джинни. - Зачем она нужна в сборнике?
  - Скажи, Джинни, ты прочитала сказки про рыцарей круглого стола, про Ланцелота, про Грааль?
  - Да.
  - А ты знаешь, что эти сказки обвинили в гибели ста тысяч детей?
  - Может, не надо ей это рассказывать? - попытался возразить Грегсон.
  - Надо, Тобиас - неожиданно жестким тоном отрезала девушка. - Так вот, в 1212 году Папа Римский послал своих прелатов во Францию и Германию. Те рассказали детям, любившим сказки про Грааль и короля Артура, что Грааль действительно существует, но его прячут мусульмане. Забрать и привести его в Европу могут только дети - они невинны, а потому бог будет им помогать. Бог заставит расступиться море, и дети по его дну пройдут в Палестину; бог заставит мусульман сложить оружие; бог заставит мусульман отдать детям Грааль... И дети поверили. Но вернулись из этого похода только единицы. Большая часть детей погибла еще по пути к морю - от голода, холода, болезней и набегов разбойников, которые сопровождали детей до самого моря. Тех же, кто дошел к морю, ждали корабли. Христианские капитаны усадили на них оставшихся детей и отплыли в мусульманские земли. Там они продали детей в сексуальное рабство мусульманам...
  Девочка смотрела круглыми от ужаса глазами на Диану. Отец всегда старался огородить дочь от той грязи, которой переполнена окружающая действительность, а историю про крестовый поход детей и связанных с этим событиями он считал самой большой грязью истории человечества. Но Диана не собиралась щадить чувства Джинни:
  - Пока дети ходили за Граалем, церковь принялась за тех, кто сочинял сказки про короля Артура и Грааль - катаров. Для их уничтожения создали Инквизицию и организовали специальный крестовый поход. Сами сказки церковь объявила вредными и запретила их читать. Вместе с Библией, которую почитали катары. Впрочем, запрет на чтение Библии был вскоре снят.
  Инквизиция принесла богам жертву, но заявила, что в гибели детей виноваты сами дети - перечитались глупых сказок про рыцарей круглого стола, вот их и потянуло на подвиги. А теперь попробуй ответить на мой вопрос, Джинни: являются ли сказки про рыцарей круглого стола злыми или добрыми?
  - Не знаю - неуверенно ответила Джинни - но разве сказки были виноваты?
  - Злых сказок не бывает, бывают злые люди. Сказка нужна, чтобы подготовить ребенка к восприятию действительности, если он, конечно, захочет ее воспринимать. Просто не надо слепо идти за сказкой, как крысы шли за звуками флейты.
  - Но дети, которых ты показала за окном, тоже пошли за крысоловом.
  - Дети, которых ты видела за окном, пошли за своим будущим, а не за крысоловом. Крысолов лишь помогает избавиться от крыс. Но даже за помощью к крысолову дети пошли осознанно, у них был выбор. А у детей, отправившихся за Граалем, выбора не было, они были религиозными фанатиками, и слепо рвались к желанной цели. Причем не к своей. А у тебя есть выбор будущего, и он должен быть осознанным. Учти - эпоха нестабильности только начинается, и Темные Века вернутся лишь в двадцать первом веке. Тебе незачем ее бояться.
  - А учиться многогранности - это тяжело?
  - Долгое время меня не отпускало постоянное чувство тошноты - все вокруг мелькает, голова кружится... очень неприятно. Примерно так себя чувствуют страдающие морской болезнью люди, находящиеся на корабле во время шторма. Точно так же себя чувствуют беременные женщины, страдающие токсикозом. Более лучшую аналогию мне не подобрать, хотя вам обоим она не понятна. А ведь это - далеко не все, чему у нас учат. И каждый предмет усваивается тяжело.
  - Я не понимаю - ты меня отговариваешь?
  - Я хочу, чтобы ты подумала хорошенько, стоит ли тебе принимать наше предложение?
  - Я хочу избавиться от всех своих крыс - негромко, но твердо произнесла Джинни. - Я хочу учиться. Я хочу стать человеком.
  
   - Да! Да! Да! - Звонко и пронзительно прокричала девочка в глубь улочки, решительно стряхнула с ноги деревянный башмачок, и побежала на дорогу к остальным ребятам, босая и веселая...
  
  
   Глава 18. Лавры победителей
  27 апреля 188...
  
  Еще два дня после успешного завершения операции "Гы-ы-ы" пролетели в суматохе. Не было ни одной свободной минуты. Из Букингемского дворца мы на всех парах летели в Уайт-Холл, а оттуда мчались в Новый Скотланд-Ярд. Мы постоянно что-то подписывали, принимали назойливых газетчиков, и вешали им на уши всякую лапшу (некоторые детали этого дела, а точнее, почти все, было решено не предавать огласке). Мы уже забыли, что такое стряпня миссис Хадсон, поскольку питаться нам приходилось на всевозможных торжественных обедах и ужинах, посвященных находке Сфинкса.
  Но всему приходит конец. И вот вечером третьего дня я блаженно развалился в кресле у разожженного камина. Пролистав вечернюю "Таймс" и полюбовавшись на фотографию с церемонии вручения Лестрейду и Грегсону орденов Бани, я налил себе полный бокал хереса и закурил сигару, ожидая Холмса. У меня накопились вопросы к нему, но я хотел услышать ответы на них в спокойной и уютной обстановке нашей гостиной.
  Холмс в домашнем халате спустился в гостиную, тоже налил себе хереса, но не стал садиться в кресло, а подошел к окну. Некоторое время он что-то высматривал на улице из-за занавески, а потом сказал - Ватсон, вы не будете возражать, если я закрою ставни?
  Я засмеялся - Холмс! Только не говорите, что опять опасаетесь духового ружья, я вам не поверю!
  - Дело не в ружье, а в Агате, горничной Милвертона. Это очень назойливая особа. Боюсь, как бы она меня не выследила - Холмс закрыл ставни и присоединился ко мне.
  - Джентльмены, праздничный ужин будет готов через полчаса - известила нас миссис Хадсон, заглянув в гостиную от дверей.
  - Спасибо, миссис Хадсон. Холмс, а зачем Агата вас разыскивает? Вы же говорили, что у вас имеется соперник, истопник Чарли. Вы говорили, что он сразу же займет ваше место, как только вы уйдете со сцены. Ваш персонаж, лудильщик Эскот, давно бросил Агату. Итак, где же Чарли?
  - Истопник Чарли, как и вся мужская часть прислуги Милвертона, входил в шайку Мориарти. Мелкие пешки, исполнители. Чарли был арестован вместе со всеми. Это он попал камнем в шкаф с пузырьками. Так что махать кайлом на рудниках ему придется дольше всех.
  - Вот как... Бедная девушка. А про какое кольцо она кричала?
  - Мы с ней обручились, и она подарила мне перстень. По простоте душевной она называет его кольцом.
  - И вы его до сих пор не вернули? - поразился я.
  - Не вернул и не собираюсь возвращать. Этот перстень она когда-то стащила из кабинета Милвертона.
  - Ну и что? Вы все равно обязаны...
  - Не обязан.
  Холмс вскочил с кресла и помчался в свою комнату. Через минуту он вернулся с одним из ящиков своей картотеки, на котором не было литеры.
  - Смотрите, Ватсон! - Гений криминалистики высыпал из ящика на столик груду каких-то бус, заколок, колечек, серег и тому подобных вещей. Из этой груды он извлек перстень с очень большим камнем, похожим на рубин. - Ну, разве не прелесть?
  Я остолбенел, глядя на всю эту бижутерию. Неужели великий сыщик занимается фетишизмом? Собравшись с духом, я выдавил из себя - Но послушайте, Холмс...
  - Я знаю, Ватсон, что вы скажете. Да, не все пузыроведы считают подобные перстни пузырьками. Я, как один из членов Международной Организации Пузырологов, неоднократно выдвигал требования признать пузырологический статус таких перстней. Но даже среди сторонников моего предложения высказываются опасения, что в этом случае придется менять всю классификацию пузырьков, переписывать все каталоги. И мне приходится считаться. Мы же серьезная организация, а не какие-нибудь собиратели марочек или цифирек, выковыриваемых из сыра. Я вообще не понимаю этих бездумных собирателей, просто прикидывающихся коллекционерами.
  - Холмс, да при чем тут пузырьки? Это фетишизм!
  - Не говорите чепухи! Это не просто перстень, а перстень отравителя. Внутри камень полый. Нажимаете вот здесь, камень раскрывается, и вы сыпете порошок в кофе богатому дядюшке. Ясно? Перстень - это пузырек!
  Я ткнул пальцем в кучу украшений - А все остальное?
  - Эти побрякушки очень важны в моей работе. Если в доме преступника есть женщины, эти вещицы обязательно позволят получить мне нужную информацию или улику без помощи отмычек и стеклореза.
  - Холмс, но это же игра на чужих слабостях и пороках!
  - Нет, Ватсон. Тяга к побрякушкам заложена в женской природе, а то, что естественно, нельзя считать пороком.
  - Чепуха, Холмс. Тяга к украшениям заложена не природой, а социальным окружением и воспитанием. Есть множество женщин, которые равнодушны к кольцам и браслетам.
  - Простите, дорогой коллега, но я встречал только один подобный экземпляр, и то в ваших рассказах. Вы почему-то не захотели писать правду про мисс Морстон.
  Мне стало очень стыдно. Не глядя на Холмса, я пробормотал - но мне кажется, что в этом году она все же согласится стать моей женой...
  - Креститься надо, если кажется. Она же поставила вам ультиматум - пока все сокровища до последней жемчужины не вернутся в сундук, она вас знать не знает. И я скажу больше - если каким-то чудом вы достанете эти драгоценности со дна Темзы, мисс Морстон выйдет замуж, но не за вас, а за мистера Шолто. Ему ведь принадлежит вторая половина сокровищ Агры.
  - И все равно, Холмс, я считаю, что подкуп аморален.
  - А что вы предлагаете? Вот Агату я не подкупал, а слегка приударил за ней в образе развязного лудильщика Эскота. Мы всего лишь прогуливались, а теперь она мне прохода не дает.
  - По моему, вам следует встретиться с ней и все объяснить. Отдадите ей что-нибудь из этой кучи, и заодно свое кольцо заберете.
  - Я не дарил ей кольца. Помолвка была односторонней.
  - Вот видите! А вы говорите, что тяга к побрякушкам свойственна всем женщинам.
  - Ватсон, некоторые женщины любят притворяться, что у них такой тяги нет. Агата из их числа. А ведь она украла перстень у Милвертона.
  - А зачем она его украла? - спросил я, заметив легкое покраснение на лице великого сыщика.
  - Ну... Это я ее попросил. В моей практике такие перстни еще не встречались... Не надо на меня так смотреть, Ватсон. Хорошо, я завтра отправлю ей вот это милое золотое колечко.
  Я с сомнением посмотрел на "колечко", в которое с легкостью могли бы пролезть обе моих руки. - Что это, Холмс?
  - Это кольцо дикаря Тонго, который застрелил отравленным шипом кариуры Шолто-старшего. Тонго носил это кольцо в носу по праздникам.
  - Холмс!
  - Ладно, я отправлю Агате вот эту брошь. Вас устраивает? А еще я напишу ей, что уезжаю, скажем, в Россию.
  - Зачем?
  Холмс ненадолго задумался, крутя на пальце кольцо Тонго, а потом ответил - Лудить Царь-колокол.
  - Нет, Холмс, вы должны написать другое - что все кончено и ... так далее.
  - Ватсон, но вы же лучше разбираетесь в этих вопросах. Придумайте, что мне написать.
  Польщенный таким комплементом, я изобразил задумчивость - Начните так: - Дорогая Агата! ... Эээ... ну-у... - я посмотрел в потолок, но там ничего не было.
  - Ну?
  Я встал и подошел к книжному шкафу - У нас есть пятый том переписки Петрарки со своей любимой... Вот - Я вынул книгу и сдул с нее пыль.
  - Пятый том! - поразился Холмс - Вот это отношения! А сколько всего томов?
  - Пока вышло двадцать. По одному на каждую любимую. Держите - я передал книгу Холмсу - в конце тома должны быть подходящие для вас тексты.
   Великий сыщик надел очки и принялся рассматривать последние страницы. - Ага! Кажется, это... - лицо Холмса вдруг вытянулось - что за чепуха? Причем тут помидоры?
  - Какие еще помидоры? - я заглянул через плечо Холмса и увидел уже знакомую картину - большой и витиевато написанный текст с вкраплениями стихов и цитатами классиков вдруг замелькал, и заменился на короткое двустишие следующего содержания:
  
  "Любовь прошла, к чему раздоры?
  Ботва увяла, сникли помидоры".
  
  - Знаете, Ватсон, после Дрейк-Холла я не могу нормально читать - сказал великий сыщик и снял очки.
  - Вы же ничего не читаете - съязвил я, возвращаясь в свое кресло.
  - Я читаю научную литературу, Ватсон.
  - И там что, то же самое? - удивился я.
  - Да. Я вчера на ночь взял почитать учебник по высшей математике. Я так борюсь бессонницей - ответил Холмс на мой недоуменный взгляд - Открыл наугад - а там большая теорема. Интеграл от "a" до "b", функция с постоянно меняющейся первой производной и какими-то разрывами какого-то порядка... Целых две страницы. И вдруг эта теорема превращается в короткий текст:
  
  "Если поезд выехал из Лондона в Ливерпуль, то с какой бы скоростью он не ехал, и сколько бы раз не останавливался, он рано или поздно приедет в Ливерпуль. Если, конечно, не сломается, что не оговорено в условиях теоремы".
  
  Оказывается, вся теорема - это скрытая сложными формулировками банальщина, которую и доказывать-то бессмысленно.
  - Ясно. Похоже, наше восприятие теперь само составляет резюме. Ну и напишите Агате про помидоры - Мои мысли вдруг приобрели совсем другое направление - Постойте, Холмс! Мы ездили в вагоне третьего класса, сдавали в ломбард мои часы, а у вас в ящике все это время лежали...
  - Инструменты, Ватсон, инструменты. Дело дрянь, если мастеру приходится распродавать свои инструменты. Да и к чему сердиться, ведь ваши часы мы уже выкупили.
  - Да, но на внутренней стороне крышки больше не осталось места, и эти подлецы нацарапали номер квитанции сверху!
  - Да будет вам, Ватсон! Провернуть такое дело и расстраиваться из-за пары царапин на крышке часов!
  На некоторое время мы замолчали, наслаждаясь в клубах табачного дыма хересом и тишиной, нарушаемой лишь треском поленьев и тиканьем часов. Точнее, наслаждался я, а Холмс постоянно ерзал, косясь на меня. Я знал, что он ждет моих расспросов по поводу завершенного дела и восхищенных возгласов, но решил поиздеваться. И лишь когда графин опустел наполовину, я сказал то, что ждал Холмс - Но, черт побери, как?
  - Элементарно! - обрадовался Холмс - Что именно вам не понятно? Ах да, простите, вам непонятно все. Так с чего мне начать?
  - С мнимой гибели Мориарти.
  Холмс запрокинул голову, выпуская кольца дыма - Как я уже говорил, Мориарти пытался с моей помощью сохранить организацию. Поэтому он не собирался убивать меня в Швейцарии, хотя никаких шансов у меня не было - Мориарти, Морран с ружьем, Моррел с камнями, и пчелы.
  - Пчелы?
  - Помните, я говорил вам, что в Японии никогда не было борьбы Боритсу?
  - Я так понял, что и у водопада не было никакой борьбы Боритсу.
  - Боритсу у водопада было. Но я когда-то изучал Боритсу, и понял, что все ее приемы не стоят одного хорошего апперкота. Это не борьба, а танец!
  - Вы что, танцевали у водопада с Мориарти? - засмеялся я - И кто кого вел?
  - Пчелы, Ватсон, общаются между собой языком танца. Боритсу - это танец, с помощью которого можно отдавать команды пчелам! Возможно, он понятен и паукам. Мориарти пытался приказать пчелам унести его. Но я тоже знал Боритсу, хотя и не догадывался тогда об его истинном назначении. И совершаемые мною движения сбили пчел с толку, а Мориарти - с обрыва. Но пчелы вынесли профессора Мориарти из пропасти. Он улетел, но обещал вернуться. Морран прострелил мне руку и ушел. Он планировал убить меня уже в Лондоне, когда их организация очистится от крыс.
  - Но почему вы ничего об этом не говорили раньше?
  - А кто бы мне поверил? И Мориарти знал, что мне не поверят. С таким же успехом я мог рассказать, что он улетел на воздушных шариках. И только сейчас, когда участие пчел в краже Сфинкса не вызывает сомнений, я могу рассказать, как все было на самом деле.
  - Значит, вы с самого начала знали, что пирамиду и Сфинкса похитили с помощью пчел?
  - Нет. Для меня происшествие у водопада долгое время оставалось абсурдной загадкой. Я не знал, почему там крутились пчелы и зачем они потащили Мориарти. У меня не было логической связки между поведением пчел и Боритсу. То, что это набор команд, я узнал только в архиве Скотланд-Ярда. К счастью, в их каталогах используется не только алфавитная, но и тематическая система ссылок. Я начал поиск данных про пчел, и в результате откопал дело, заведенное на вашего любимого Геродота.
  - На кого?!
  - А что вас удивляет? В нашем парламенте есть фракция "Историческая Справедливость", которая ведет борьбу против искажения истории. Они считают, что Британия всегда была сердцем человеческой цивилизации, и подали в суд на Геродота за то, что он в своем учебнике истории не упомянул Британскую империю, а расписал лишь ее колонии - египетскую, греческую, персидскую. Скифы и эфиопы у Геродота есть, а бриттов - нет! Геродот цинично проигнорировал все повестки в суд. Поэтому Скотланд-Ярд под нажимом парламента завел на него дело.
  - А разве они не знают, что Геродот давно умер?
  - Запомните, Ватсон - все, кто состоят в подобных фракциях - глубоко невежественные люди. Это следствие моей Общей...
  - Понял, понял. И что вы нашли в деле Геродота про пчел?
  - Среди прочего, в деле лежал дряхлый папирус с текстом на древнегреческом, и перевод этого документа. Автор не был указан, так что не исключено, что этот папирус принадлежал не Геродоту. Скорее всего, Скотланд-Ярд произвел объединение нескольких дел. Впрочем, если Геродот действительно любил заниматься опошлением человеческой истории, то этот документ мог принадлежать его перу.
  - Так что там было сказано?
  - Геродот пишет о загадке первого Великого Расселения Человечества, которое случилось несколько десятков тысячелетий назад. Это расселение произошло очень быстро, и люди проникли в самые отдаленные уголки планеты. Но ученые не могут понять, как на затерянный в океане остров или материк могли попасть племена, которые не имеют никакого представления ни о чем. Археологические раскопки в местах обитания этих людей не позволили найти никаких следов существования у этих племен культуры и в прошлом.
  ***
   Давным-давно на территории Африки жили первые люди. Целыми днями они сидели под пальмами и молили богов. Просьб у каждого человека было всего две: 1) дайте мне такой же хвост, как у обезьян, чтобы я мог лазить за кокосами; 2) не давайте хвост остальным, они - сволочи.
  Всемогущие боги оказались в затруднительном положении - просьбу каждого отдельного человека выполнить можно, а всех людей - нельзя, хотя просьбы у всех одинаковые.
  Боги обозлились и устроили совещание. Самые радикально настроенные члены Пантеона предлагали вместо хвостов дать людям касторового масла, чтобы отбить у них охоту лазить по пальмам. Умеренно обозленные боги предложили выдать хвосты всем, но кокосовые пальмы уничтожить, чтобы человечеству впредь было неповадно морочить богам голову диалектикой. Боги-гуманисты предлагали избавить людей от зависти, уничтожив всех обезьян, а заодно и мамонтов.
  - А мамонты здесь при чем? - возмущались радикалы.
  - При всем - отвечали гуманисты - Кому они вообще нужны, если есть слоны? А слоны - животные полезные!
  Споры богов продолжались долго. Но единственный пункт, по которому им удалось договорится - это уничтожение мамонтов с помощью ящура. А пока взрослые боги грызлись между собой, их незаконнорожденные детишки (законнорожденных детей у богов вообще не было) - хулиганы Прометей, Люцифер и паршивка Сатана с со своими многочисленными братьями-нартами - приступили к активным действиям. Они призвали на головы людей злого духа Шурави. Тот выгнал людей из под пальм, заставил помыться, подстричься, и начать создавать цивилизацию. Он учил их письменности, математике, астрономии, земледелию, строительству, кораблестроению и прочим богомерзким вещам.
  Люди стенали и взывали к богам с просьбой избавить их от Шурави - Мы же просили хвосты, а не астрономию! - Под гнетом Шурави люди даже временно договорились и согласились изменить свою первоначальную молитву. Теперь она звучала так: "Хвост каждому, и пусть никто не уйдет обиженным!". Но все было тщетно - боги были заняты истреблением мамонтов. Они так вошли в раж, что взялись и за других представителей редкой и исчезающей фауны - шерстистых носорогов, саблезубых тигров и пещерных медведей. Не полагаясь особо на ящур, боги летали на своих колесницах над горами и лесами, и отстреливали животных молниями.
  Когда Шурави выполнил свою работу, дети богов принялись за самое сложное - совершенствование человеческой природы. Начать они решили с лечения. Не испрашивая у людей разрешения, они принялись исправлять дефекты человеческой личности. Хирургическим путем они удаляли пораженные участки человеческой сути, и заращивали их совестью. Но дети богов допустили один серьезный просчет: лечение нужно было проводить до, а не после того, как Шурави обучил людей ремеслам. Поэтому ничего из их затеи не вышло - люди быстро понастроили множество кораблей, попрыгали в них с пожитками и с огромной скоростью бросились врассыпную, куда глаза глядят, проклиная богов.
  Боги, обладая избирательным вниманием, услышали проклятия. Несколько богов, гнавшихся за муфлоном где-то на Алтае, были так поражены, что не справились с управлением колесницы и разбились о скалы.
  Оставшиеся боги собрались на экстренное совещание.
  - Ну и чьих пакостных ручек это дело? - спросила Венера, мрачно глядя на Великий Драп Человечества.
  - Известно чьих - ехидно заметил Аллах, который не участвовал в охоте, и, потягивая кальян, наблюдал за развитием цивилизации от начала и до конца (Обкуренному Аллаху все было до лампадки, поэтому он не вмешивался в шалости детишек, а только хихикал) - Люцифер - это случайно не твой отпрыск, дорогая Венера?
  - А я что, их всех помню? - огрызнулась Венера.
  - Давайте сначала решим, кого именно будем наказывать! - потер руки Иегова.
  - И главное, как именно наказывать! - зловеще прорычала Калли.
  - Где я? - проснулся Бахус, который тоже не участвовал в охоте на мамонтов, но ничего не видел.
  После продолжительного обсуждения боги наконец-то пришли к единым решениям. - Бахусу объяснили, где он. Аллаху сделали выговор за попустительство. Венеру убедили, что Люцифер - это все-таки ее сын, и посоветовали ей нумеровать своих детей. Затем стали спорить о наказании. Бог, имя которого никто не знал, включая и его самого, предложил повесить на кресте всех незаконнорожденных детей.
  - Но это же наши дети! - возмутились все остальные.
  - Вот именно! - многозначительно произнес бог без имени.
  - Ты своих сначала роди, а потом и вешай на крест! - разъярилась Венера.
  - И рожу, и повешу! Пусть научатся уважать Отца своего. Но потренироваться же надо! Кстати, я придумал себе имя - зовите меня просто - БОГ. Только не поминайте всуе.
  Все предложения бога без имени были с негодованием отклонены. Всех детишек позапирали по темным чуланам с пауками во владениях Аида. Прометея, которому не хватило свободного чулана, поставили в угол где-то в горах Кавказа, а злого духа Шурави запечатали в бутылку и спрятали на севере. Было также решено организовать Всемирный Потоп, чтобы уничтожить следы цивилизации, созданной малолетними хулиганами.
  Сложнее всего оказалось с людьми. Боги понимали, что обещания хвоста уже не помогут вернуть их в Африку.
  - А давайте предложим им по хоботу и еще по две пары рук - предложил Шива
  - Нет! Они еще больше воровать будут! - возразил Кецаль-коатль и ударил кулаком по хоботу, незаметно забравшемуся к нему в суму.
  Взвесив все "за" и "против", боги решили считать свершающееся историческое событие не паническим бегством, а заранее запланированным Великим Расселением Человечества. Конечно, когда люди были в одной куче, за ними было легче присматривать. Но делать нечего, и боги разделили людей на народы и со скандалом распределили между собой. Больше всех возмущался Яхве - "Кого вы мне дали?" - ныл он. Но ему пришлось подчиниться большинству.
  Затем был составлен текст Общего Обращения к Народам (сокращенно - ООН). Там говорилось, что единственное предназначение человечества заключается в том, чтобы плодиться и размножаться, а вместо всяких там наук и искусств нужны лишь хлеб и зрелища. Достаточно выйти из пещеры разума и молиться, тогда будет и то, и другое. Совершенствование человеческой природы было объявлено самым страшным грехом, а вместо хвоста людям была обещана земля обетованная, где можно целыми днями валяться на пляже.
  
  Холмс перевел дух и глотнул хереса.
  - Простите, Холмс, а при чем здесь пчелы?
  - Какие пчелы? - Ах, да, я же не сказал самого главного.
  
  При дележке народов боги пропустили один корабль. Но люди на корабле об этом не знали. Поверив резолюциям ООН, они очень обрадовались, когда увидели какой-то островок с песчаным пляжем (это был один из островов в Индонезии). Люди решили, что нашли свою землю обетованную.
  Высадившись на берег, они с огромным удовольствием разломали свой корабль и развели на берегу огромный костер из его обломков. В этот костер они побросали все, что так или иначе упоминало о покинутой ими цивилизации. Точно так же поступили все люди, разбежавшиеся по всему земному шару. Всю ночь люди плясали у костра, выходя из пещеры разума и уничтожая привезенные съестные припасы.
  Когда встало солнце, люди, а точнее, уже дикари, направились вглубь острова. И тут выяснилось, что остров не такой уж райский, как казалось с моря. Он был заселен полчищами свирепых пчел! Дикари бросились к морю и начали молить богов избавить их от пчел. Весь день забытые богом дикари провели в молитвах на пляже забытого богом острова, но пчелы не исчезали, да и хлеб со зрелищами не появлялся, вопреки обещаниям ООН. Пришлось дикарям питаться улитками, которыми кишел берег.
  Осознав тщетность своих молитв, дикари решили использовать самый надежный прием, действовавший всю историю человечества: они договорились, что пчел нет.
  
  - Подождите, Холмс. Почему этот прием назван надежным?
  - Элементарно, Ватсон. Этот прием использовался во все времена. Его даже в современной науке применяют.
  - То есть как?!
  - Просто. Помните про увлечение Платона правильными многогранниками? Платон заявил, что некоторые многогранники встречаются в виде кристаллов только вне пещеры разума. Впоследствии оказалось, что такие кристаллы есть в природе, в виде ползучей эмпирики. И, тем не менее, наши химики не стали включать их в существующую классификацию кристаллов, используя для обоснования своего странного решения двойные стандарты [20]. Они верят Платону. Отрицать очевидное можно до бесконечности, если это не приводит к фатальным последствиям. Ясно? Ну и хорошо. Тогда вернемся на богом забытый остров.
  
  В Африке этот прием срабатывал безотказно. Люди договаривались, что пчел нет, и бросались наутек туда, где пчел действительно нет. Но на богом забытом острове бежать было некуда! Тогда дикари пошли другим путем. Они стали объяснять пчелам, что их, дикарей, здесь нет, и пчелам беспокоиться незачем. Но невежественные пчелы привыкли верить своим глазам, а не чужим словам.
  Доведенные до отчаяния дикари решились на крайние меры. Они начали приносить друг друга в жертву. Но злонравные пчелы чихать хотели на религию с самой высокой стремянки.
  В конце-концов пчелы загнали дикарей обратно в пещеру разума. Оттуда дикари начали наблюдать за поведением пчел, делать обобщения. Дикари досконально изучили язык пчел и придумали танец Боритсу. Но им не хотелось томиться в пещере разума. Освоив Боритсу, они сразу же изгнали всех пчел с острова и несколько дней лопали мед. А потом мед кончился. И дикарям пришлось вернуться к собиранию улиток, а танец Боритсу превратился в элемент их религиозного культа...
  
  Вот так, Ватсон, и возник способ управления пчелами - закончил свой рассказ великий сыщик. - Мориарти, а также несколько его подручных изучили Боритсу.
  - Мне кажется, мистер Холмс, что всю эту историю сочинил ваш брат, Майкрофт - сказала миссис Хадсон, заканчивая сервировать стол.
  Холмс согнулся пополам и затрясся от смеха.
  - Ну, знаете, Холмс! Я-то думал, вы объясните неясные моменты дела, а вы опять валяете дурака.
  - Не обижайтесь, Ватсон - скрипел Холмс - Про Боритсу я рассказал правду.
  - Все готово, джентльмены. Прошу к столу! - позвала нас наша хозяйка.
  
  
   Заключительная глава.
  29 мая 188...
  
  Я стоял у распахнутого окна и, прихлебывая кофе, рассматривал улицу. Был теплый вечер конца мая, и прохожие были одеты по-летнему. Где-то под крышей пронзительно пищали птенцы стрижей, а их родители, то один, то другой, время от времени проносились мимо окна. Но настроение у меня было не весеннее и не летнее.
  Холмс собирался на какой-то званый вечер и крутился возле зеркала - Ватсон, как вы думаете, к какому из моих костюмов подходит галстук, который подарила Ее Величество?
  - Он подходит только к той булавке, которую Ее Величество подарила вам в прошлом году.
  - Пожалуй, я лучше спрошу у миссис Хадсон. Не дуйтесь, Ватсон. Выкупим мы ваши часы.
  - Но сколько можно сдавать мои часы в ломбард, Холмс? - взорвался я - Где этот чертов миллион фунтов? Вам хоть сто миллионов дай, вы все спустите.
  - Я здесь не причем. Во-первых, налоги. Во-вторых, Сфинкса первой обнаружила мисс Дрейк, да и Скотланд-Ярд тоже немало сделал. Так что на нос приходится всего по...
  - Но на мой нос почему-то ничего не пришлось!
  - Ватсон - Холмс подошел к окну и положил руку мне на плечо - вы же знаете, что все наши деньги пришлось вложить в строительство моего коттеджа, возле Даунз-Хилл. Но я вам клянусь, что весь следующий наш гонорар будет ваш. Мы вам тоже построим там коттедж.
  - Не хочу я там коттедж - буркнул я.
  Холмс рассмеялся - Ватсон, да вы же без меня со скуки помрете! Присоединитесь к нашим фенологам и будете бегать по крышам в поисках гнезда выпи!
  - Это вы без меня помрете со скуки. Вам не на ком будет применять свои глупые шутки.
  - Согласен. Так что вам тоже придется переехать...
  В окно влетел небольшой рой пчел и плавно опустил на стол коробку с патронами тридцать восьмого калибра.
  - Где сдача? - строго рявкнул на пчел Холмс. Рой обескуражено начал кружить по комнате, а Холмс захохотал, держась за мое плечо и прикрывая лицо рукой - это шутка - объяснил он мне, не прекращая смеяться - я им дал денег без сдачи.
  - Если вы так будете использовать пчел, Холмс, то меда у вас на пасеке не будет - сказал я, наливая в длинную узкую кювету сахарный сироп для пчел.
  - Да это пока они здесь, Ватсон. Неудобно все время посылать миссис Хадсон за патронами. Вы слишком много льете. Им сейчас лететь домой.
  - Бедные пчелы. Представляю, что там с ними вытворяет Эллис. Нашли тоже, на кого оставить улей.
  - Ничего страшного. Во-первых, она воспитывает моих пчел, и уже отучила их от вредных привычек. Как вы заметили, теперь они спокойно относятся к запаху алкоголя и табачного дыма. Во-вторых, Эллис использует только их творческий потенциал. Сегодня она прислала телеграмму - трутни за нее переписывают изложение про Нибелунгов в романтическом стиле. Итересно, что они там напишут? - расхохотался Холмс.
  - А разве пансион мадам Жозеффины не закрыли? Она же возглавляла в Париже бордель "Небесные ласточки".
  - Закрыли, но Эллис перешла в другой пансион, которым заправляет мадам Софи. А там все то же самое. Поэтому трутням приходится работать.
  - Холмс, а вы сможете перенести Сфинкса с пирамидой обратно в Египет при помощи пчел?
  - Я не стану этим заниматься. Для пчел это очень опасно, к тому же в настоящее время невозможно набрать нужное количество пчел. Транспортировкой будут заниматься Эллис со своими товарищами. Им это поручили в их школе.
  - Но как-то я не очень доверяю им. С бутылочкой Клейна у них получилось, но здесь же более серьезные вещи. А пчелы уже проверены в этом деле. Я понимаю, что пасеки Британии и части Европы опустошены, но ведь есть и другие пасеки.
  - А я не доверяю другим пасекам. Пчелы там - еще те, так и зыркают, где бы что стырить.
  - Но пчелам это не свойственно, Холмс.
  - Ошибаетесь, Ватсон. Пчелы так долго живут с человеком, что переняли у него многие вредные привычки.
  Я сел на подоконник - неужели? И чем вам не нравятся пчелы на юге континента? Да в том же Египте или в Турции.
   Холмс принялся набивать трубку - На юге континента нет пчел. Вы знаете, что такое мимикрия? Так вот, южные пчелы - это саранча, маскирующаяся под пчел. Если их позвать в Англию за Сфинксом, они с радостью прилетят... И останутся здесь навсегда, да еще всех родственников притащат. Мед они делать не будут, а будут только размножаться, и наших пчел постепенно вытеснят из их ульев.
  - Ну хорошо, а как насчет пчел из России?
  - Еще чего! Этим часов в улей не клади, они их...
  - Пропьют?
  - Пропьют. А если и не пропьют, то разберут по винтику, все попрячут по разным местам, а потом не смогут вспомнить, куда спрятали. Вместо меда они делают медовуху.
  - А китайские пчелы?
  - Эти тоже разберут часы, заменят все ценные детали на всякую чепуху, да еще перебьют на часах номер. После сборки такие часы проработают не больше недели. И мед у них разбавленный.
  - А как насчет пчел Нового Света?
  - Эти пчелы - самые наглые. Они если и понесут Сфинкса с пирамидой, то к себе в Америку, а потом заявят, что они там стояли всегда. Собственно, Мориарти на них и рассчитывал. Он решил уйти от дел и обосноваться на Юкатане, а пирамиду со Сфинксом перетащить туда. Там есть, где их спрятать - в Латинской Америке полно своих пирамид. Как говаривал незабвенный сэр Дениэл Блэквуд - "одной больше, одной меньше - никто и не заметит". Правда, правительства стран Латинской Америки решили провести инвентаризацию пирамид, для чего начали интенсивно вырубать джунгли. Но на это у них уйдет не меньше ста лет.
  - А вы не боитесь, что Мориарти реализует свой план?
  - Нет, Ватсон. Никакой приказ и никакое окуривание не заставят пчел лететь через океан. Они даже Английский залив преодолевают с трудом. Кстати, в бумагах Мориарти я нашел намеки на то, что он пытается найти способ управлять мухами. Вот мухи могли бы перелететь через океан. Если бы его планы удались... Я уже говорил вам, что выступать против самого Повелителя Мух было бы слишком самонадеянно с моей стороны. К счастью, Мориарти никогда не станет Повелителем Мух. Для этого нужно не просто выйти из пещеры разума, но и разрушить ее.
  - Холмс, а зачем вам сейчас уезжать в Суссекс? Разве с преступностью уже покончено? Помнится, вы неоднократно говорили, что преступный мир деградирует, но каждый раз после этого нам приходилось распутывать сложные дела.
  Холмс подошел к окну и задумчиво уставился на улицу.
   - Преступный мир деградирует не в лучшую сторону, Ватсон. Вы помните про новый класс преступлений, которые я называю "Крысиные"? Крыса, как вы знаете, довольно сообразительный зверек. Но изредка, из-за каких-то природных флуктуаций, крыса вдруг превращается в стадное животное. При этом она полностью теряет рассудок. Вы слышали про нашествие крыс в Европу, произошедшее в начале прошлого века?
  - Они бежали от землетрясения.
  Холмс снисходительно усмехнулся - нашествие началось после землетрясения, случившегося в прикаспийских районах. После, а не до! Крыс охватило настоящее безумие. И то же самое может происходить с людьми. По каким-то причинам человек начинает жить своими сиюминутными желаниями. Он забывает прошлое и не думает о будущем. Он начинает считать себя господом богом, для которого закон не писан. Испытывая иллюзорное ощущение безнаказанности, такой человек совершает бессмысленные преступления. Он абсолютно уверен, что ему все сойдет с рук.
  - Но при чем тут стаи крыс?
  - Это безумие носит массовый характер, и Степлтон, о котором мы с вами говорили, стал одной из первых его жертв. После дела о собаке Баскервилей я столкнулся с еще несколькими случаями бессмысленных преступлений. Я разговаривал с Лестрейдом и Грегсоном. Они сообщили мне, что в последнее время стало возрастать число преступлений без мотивов, единственным поводом для которых является ощущение безнаказанности либо желание покуражиться. Скотланд-Ярд уже начал захлебываться в таких делах. Люди, считающие себя богами, берут на себя право творить все, что им захочется. И они искренне недоумевают, когда правосудие пресекает их деятельность. В таких случаях некоторые из них испытывают такое сильное потрясение, что даже пытаются покончить с собой, как и Степлтон.
  - Мне кажется, вы преувеличиваете.
  - А мне не кажется. Я более чем убежден, что эпидемия крысиного безумия уже имела место в прошлом, и в частности, в Средние века. И сейчас Средневековье возвращается. По моим расчетам, уже к концу следующего века весь преступный мир будет состоять из одних крыс и дегенератов, отличающихся друг от друга лишь числом индульгенций и размером дубины. А самые кошмарные преступления будут отличаться от обычных бытовых только масштабом разрушений и жертв. Вы можете представить себе, что безобиднейший карманный воришка при попытке его задержания вынет револьвер и начнет палить в пассажиров?
  - Это абсурд - сказал я,пожимая плечами.
  - Сейчас да, абсурд. Но он уже начался!
  - По-моему, Холмс, вы сгущаете краски.
  Великий сыщик вернулся к столу и принялся рассматривать через лупу процесс питания своих пчел.
   - Безобразие, лапами в сироп! Чувствуется воспитание... Понимаете, Ватсон, преступность - это лишь чья-то тень. Я не знаю, кто или что ее отбрасывает, но она становится все длиннее. А есть еще и другие тени, и они тоже удлиняются, потому что наступает закат цивилизации. И мой дедуктивный метод здесь бессилен. Поэтому я собираюсь на покой. Лучше уж я займусь пчеловодством. И золотистой щуркой - с угрозой в голосе добавил Холмс - у меня на нее уже...
  - Заведен целый ящик материала? - предположил я. - Мне не нравится ваш пессимизм, Холмс. Я не психолог, но мне кажется, что вы просто не любите людей и не доверяете им. И к тому же вы забываете про эту странную школу, в которой обучаются Буратино и Эллис. Ведь таких школ много. Они есть по всему свету. Та же Эллис сочиняет свою Общую Теорию Преступлений, и мне кажется, что эти ребята смогут разобраться с вашими тенями...
  - Вы читали ее работу, Ватсон? - резко спросил Холмс, отрываясь от созерцания пчел. - А я читал. Помните, я вам рассказывал про неудачную попытку Мориарти возродить свою организацию? Она была обречена на провал. Есть вещи, которые нельзя переделать или восстановить, можно только создать заново. Так что эти детишки, играющие с измерениями, как мы с вами играем в шахматы, просто уйдут в свой мир. Их школы существуют с незапамятных времен, но при этом никто не видел ни одного выпускника этих школ. Это означает, что они куда-то уходят после окончания обучения. Наш мир для них - всего лишь наглядное пособие по патологии, кунсткамера. Это уж совсем простая дедукция, проще некуда. А мы останемся здесь, с удлиняющимися тенями.
  У меня мороз прошел по коже. Я застыл у окна, осмысливая сказанное Холмсом в поисках оптимистической лазейки. Постояв так немного, я повернулся к Холмсу - А вдруг ее в школе заставят переписывать Общую Теорию Преступлений? Вы же знаете Эллис.
  - Можете верить в это, если вам так больше нравится. А я верить не умею, Ватсон. Я знаю, что в их школе признают только реалистический, а не романтический стиль.
  - Перестаньте, Холмс! А если нам попроситься к ним? По знакомству?
  Холмс рассмеялся, но как-то невесело - Подумайте сами, зачем мы им нужны? Вот вы, дорогой друг, что вы можете им дать?
  - Я врач, - неуверенно пробормотал я.
  - Они уже объяснили вам, что думают о нашей медицине, - отрезал Холмс. - "Касторка и йод". Они сами себе врачи. И вообще, все наши профессиональные навыки для них пустой звук. А меньше всего им нужны сыщики. У них нет преступности, Ватсон, понимаете? А я не представляю свою жизнь без своей профессии. Мне не нужен мир без преступников.
  - Вы, Холмс, рассуждаете как те люди из глупой истории вашего брата, про Великое Расселение. "Нам не нужно совершенствование, нам нужен хвост". К тому же вы противоречите себе. Вы же сами сказали, что уходите на покой! И я вижу, что вы не шутите. Прошло больше месяца после раскрытия кражи Сфинкса, а вы до сих пор ни разу не заглянули в "криминальную хронику". Только и читаете, что книги по пчеловодству. Но настоящего интереса к пчеловодству у вас нет. Мне не кажется, я это вижу. Так может, нам стоит записаться в их школу?
  Холмс вынул из шкафа переписку Петрарки, вырвал оттуда один лист и стал что-то складывать из него на пыльной крышке секретера. Затем он тоже подошел к окну и выпустил в него бумажный самолетик. Провожая его взглядом, он задумчиво произнес - Нас туда не приглашали. Понимаете, Ватсон, мы с вами уже не дети. Нам поздно учиться. Смотрите, легкий крен на левое крыло. Это потому, что я правша.
  - Книжку испортили, намусорили, - прокомментировал я.
  - Намусорил, - согласился Холмс - а в детстве это воспринималось как-то иначе.
  - Это из-за невоспитанности.
  - Может быть, Ватсон, может быть. Невоспитанность, угол, а позже объяснительные, протоколы... Это все звенья одной логической цепи, которой мы повязаны. В соответствии с принципом "исключенного третьего" доктор Ватсон или слушает оперу в Ковент-Гарден, или ищет гнездо выпи на болоте; сэр Бельмораль или сидит в клубе "Багатель", или ворует белье по чердакам; инспектор Грегсон или читает на ночь дочке книжку про слонопотама, или "где ты шлялся, клоп запойный?". Возможны вариации, но третьего не дано.
  - К Грегсону это уже не относится, - возразил я. - После суда и развода он даже помолодел. И пить бросил. А его дочку даже не узнать...
  - Грегсон три года работал без отпуска, теперь взял долгосрочный отпуск и отдыхает. Вот он и помолодел. В логике не бывает исключений.
  - А если применить диалектику Платона?
  - Диалектика Платона ведет в желтый дом. Если вы замените "ИЛИ-ИЛИ" на "И-И", и станете искать гнездо выпи в Ковент-Гарден, во время оперы, то вас отвезут в желтый дом. Если хотите жить по диалектике, но не в желтом доме, то лучше станьте философом. Уникальное прикрытие для сумасшедшего.
  Я понимал, что Холмс в чем-то прав, но признать это мне хотелось - Мы же не виноваты, что нас в детстве не позвали учиться в такую школу!
  - А вы хотели этого? По-моему, в детстве вы мечтали быть пожарником. Я заметил, как долго вы любовались собой в зеркале, когда сэр Дэвид дал вам пожарную каску.
  Я покраснел.
  - Но ведь нам в детстве не объясняли, что можно мечтать о чем-то другом. И я убежден, что Буратино с Эллис до поступления в школу тоже ...
  Холмс меня перебил: - не судите по себе, Ватсон. Вы же сами говорили, что это эгоцентризм. Я убежден, что в такие школы детей отбирают по какому-то критерию, которому мы с вами в детстве не соответствовали. Я не знаю, по какому именно критерию, поэтому предполагать можно все, что угодно, в том числе книгу Ламброзо "Типы преступников". А может быть, у нас носы слишком короткие.
  Я исчерпал все доводы. Настроение у меня окончательно испортилось. Я махнул рукой и отошел к камину. Достав из-за зеркала бутылку, я спросил: - Ну хорошо, Холмс, а как мы купим мне коттедж в Суссексе, если вы отходите от дел?
  - Ватсон, - укоризненно покачал головой Холмс, глядя на бутылку. - Это же наш реквизит.
  - Теперь уже нет, раз вы отошли от дел. - Я разлил бутылку по стаканам, стоящим на столике (наученные опытом, мы решили отказаться от поддельного бренди). Один стакан я подал Холмсу, и выпил залпом свой. Грызущее-тоскливое чувство, от которого холодило в груди, отступило - Не уходите от ответа, Холмс. Как насчет моего коттеджа?
  Холмс тоже опорожнил стакан, и его глаза заблестели - есть еще одно дельце, которое я просто обязан разрешить. Посмотрите туда, Ватсон - и Холмс указал мне на шкаф с пузырьками.
  Я подошел к шкафу. Там, на почетной полке стояла недавно подаренная нам Буратино настоящая, не бракованная бутылочка Клейна. К ее обтянутому бархатом постаменту была приклеена бирка с надписью "Бутылочка Клейна четырехмерная. Стекло, чернила. Новодел, конец 19 в.". Но меня удивило другое: - рядом с бутылочкой стояли два пустых постамента с бирками. На одной было написано "Лампа Алладина", а на другой - "Святой Грааль". Я с упреком посмотрел на довольного Холмса.
  - Об этом, дорогой друг, просила Сама...- сказал Холмс и указал на потолок.
  Я не стал смотреть на потолок, а подошел к столу, и вздохнув, сделал запись в свою записную книжку:
  
  "Шерлок Холмс и доктор Ватсон. Последний крестовый поход".
  
  Холмс заглянул в блокнот и поморщился. - Опять вы за свое, Ватсон? Похоже, ваш реалистический стиль не распространяется на названия. Не будет никакого похода. Хранилище Таинственных Артефактов Истории находятся в Лондоне. Ясно?
  - Не ясно.
  - Это же элементарно, Ватсон! Следите за моей логикой: - предположим, что во время вашей афганской экспедиции к вам в палатку заглянула собака бригадного генерала. Вы, находясь в состоянии глубокого похмелья, приняли ее за ягуара, и застрелили из мушкета, а потом украли на рынке шкуру американского ягуара... Ага-а!
  - Можете забрать шкуру ягуара себе, Холмс, - пробурчал я. - И мою коллекцию оружия, и мое...
  В этот момент сильный порыв теплого ветра из окна закрыл блокнот и плавно опустил на него самолетик Холмса. Я с удивлением заметил, что его крылья исписаны чернильными строками. Холмс быстро схватил самолетик, и осмотрел его со всех сторон.
  - Странно, это почерк Ирен Адлер, - сказал он и, развернув самолетик, прочитал содержимое записки. Потом Холмс передал лист мне. Пристально следя за моей реакцией, он начал набивать трубку.
  Прочитав текст, я положил лист на стол и обескуражено уставился на пчел, пьющих сироп из кюветы. Пчелы оторвались от еды и тоже обескуражено уставились на меня.
  - Послушайте, Холмс, а может быть нам все-таки рискнуть? Что мы теряем? Ну их, этих преступников.
  - Но миссис Хадсон не приветствует проведение химических опытов в гостиной, - задумчиво произнес великий сыщик. - А как она отнесется к изготовлению бутылочек Клейна или этих самых металлофонов? Что вы скажете, Ватсон?
  Я посмотрел на Холмса, и мы дружно расхохотались.
  
  
   Эпилог.
  
  Сказку я написал довольно быстро. Конечно, "написал" - это слишком громко сказано. Я не ползал по бумаге с гусиным пером в лапах. Я думал, а мысли сами ложились на бумагу неровными чернильными строками (почерк был почему-то корявым, как курица лапой писала). Коту тоже пришлось "приложить лапы" к написанию сказки - мифы про Луденов и про Великий Драп Человечества сочинил он, опираясь на верования Альбигойских катаров и свою извращенную фантазию. С этими мифами мне пришлось изрядно повозиться, потому что они были просто переполнены скаберзными подробностями. Да, чувствуется воспитание. Впрочем, чего еще ожидать от котов, особенности "брачных" отношений которых являются притчей во языцех. А миф о Кецаль-Коатле оказался настолько непристойным, что я не рискнул вставить его в основной текст даже после тщательной рецензуры. Поэтому я привожу его в послесловие сказки, полагая, что дети не любят читать послесловий.
  
  Миф о Кецаль-Коатле (по мотивам Альбигойской ереси).
  
  Кецаль-Коатль, которому достались народы, прибывшие в Центральную Америку, не находил покоя. Из его головы не выходила вся эта, скажем прямо, идиотская история с Великим Драпом Человечества. Кецаль-Коатль был либералом, и потому не поощрял безобразную выходку малолетних хулиганов. Но по причине все того же либерализма он понимал, что незаконнорожденные детишки в чем-то были правы. Эта мысль настолько завладела умом Кецаль-Коатля, что в один прекрасный день он оставил своих дикарей и отправился на поиски злого духа Шурави, не понимая, что без изгнания из человека крыс созданная Шурави цивилизация будет обречена на погибель.
  - Где бутылка? - тряс Кецаль-Коатль пьяного Бахуса (Пантеон предусмотрительно поручил спрятать злого духа Шурави именно Бахусу, понимая, что тот никогда не сможет вспомнить местонахождения тайника).
  - Где, где ... в Венере! - захихикал Бахус (он же - Перун) над своей плоской шуточкой Вообще-то Бахус произнес другое слово, которое я не могу здесь привести. Впрочем, между собой боги Пантеона этим словом именовали Венеру (за ее спиной, разумеется), так что я не очень сильно исказил смысл,
  Отхихикавшись и отикавшись, он спросил: - А какая бутылка? - (по ряду объективных причин, которые должны быть понятны читателю и без пояснений, Бахус действительно не понимал, о какой именно бутылке идет речь).
  - Ты сам знаешь, какая! - угрожающе шипел Пернатый Змей.
  - Да у меня их под столом полно. Сдавать же некуда! - слабо отбивался ничего не соображающий Бахус - Слушай! А давай их швырять в ...
  - Я тебя сейчас самого швырну, антабус! Залил глаза амброзией! - (надо отметить, что Кецаль-Коатль был принципиальным противником алкоголя. Возможно, по этой же причине он испытывал к Венере только чистые, трепетные платонические чувства, которых та не понимала. А Пернатый Змей от этого страдал).
  - Ну ладно, ладно. Давай поищем - сказал Бахус, и сдвинул огромный стол, открыв взору Кецаль-Коатля огромную батарею пыльной глино- и стеклотары.
  - Пузырьки! - восхищенно произнес Пернатый Змей, и глаза его заблестели. Он вдруг почувствовал влечение к этой посуде, такое же сильное, как влечение к Венере - Пузырьки!!!
  - Я называю это Хранилищем Таинственных Артефактов истории. Вот, например, амфора Клейна... когда все уже подшофе, я наливаю туда амброзию и предлагаю гостям. Они пытаются лить в чашу, а амброзия выливается им на голову! - икал от смеха Бахус - а вот Грааль. Гость наливает туда вино, а оно превращается в уксус! И вообще, одной больше, одной меньше - никто и не заметит. Правда, смешно?
   - Это глупо! - отрезал Кецаль-Коатль - мне нужна другая бутылка, со злым духом Шурави, которую ты спрятал на севере!
  Бахус даже протрезвел от таких слов - А зачем тебе Шурави? - подозрительно прищурившись, спросил он.
  - Э-э... - Кецаль-Коатль не любил врать, и потому покраснел. Но врать было надо - Шурави знает рецепт напитка под названием "самогон". Одна чаша этого напитка оказывает такой же эффект, как здоровая амфора амброзии.
  - Правда? - удивленно раскрыл осоловевшие глаза Бахус - черт возьми, Шурави нужно отыскать!! Только я не помню, где находится север.
  Кецаль-Коатль уволок Бахуса на север, и они вдвоем буквально перерыли все приполярные области. В результате на месте так называемых "мамонтовых степей" образовалась болотистая тундра. Но бутылку они так и не нашли, да и не могли найти - дело в том, что Бахус, отправляясь выполнять наказ Пантеона, перебрал лишнего. На посошок. В результате он нечаянно обронил бутылку с Шурави где-то над Сибирью. Бутылка разбилась, и злой дух вырвался на свободу. А Бахус об этом забыл.
  Шурави не хотелось обратно в бутылку, и потому он избрал партизанскую тактику. Пользуясь тем, что тот или иной бог отвлекался на время от своего народа (такое случалось часто - то охота, то пьянка, то Венера), Шурави стремительно налетал, вершил свое злое дело и опять исчезал в неизвестном направлении. В Америку и в Австралию Шурави не заглядывал - он не любил летать через большие водные пространства. А в Сибирь и вообще на северные территории он теперь опасался соваться, потому что его там разыскивали Бахус-Перун и Пернатый Змей. Поэтому он сосредоточил свои силы на юге евразийского континента...
  Больше всего от его набегов страдали народы, доставшиеся Атуму, Аллаху и Шиве. Эти три бога долгое время игнорировали свои народы по более серьезным причинам.
  Египетский бог Атум никак не мог закончить тезисы, которые каждый бог был обязан донести до своего народа. Собственно, он написал самое главное - обещание в назначенный срок разрушить всё и превратить мир в водную стихию. Но это была банальщина, о которой писали все боги, и которая присутствовала в резолюции ООН. Заминка вышла с анкетными данными, которые по требованию большинства (но не всех) богов тоже было решено включить в тезисы. Атум как раз относился к тому меньшинству, которое категорически возражало против анкеты. И не случайно. Атум застрял на фразе "Сам себя оплодотворив (зачеркнуто, переписано: "проглотив собственное семя") Я родил, выплюнув изо рта, богов-близнецов: воздух - Шу, и влагу - Тефт, от которых произошли земля - Геб и небо - Нут". Атум боялся, что египетскому народу текст может показаться непристойным из-за имен его потомков - "Может, выбрать другие? Скажем, Шу-Шу, Нут-Нут, Геб-Геб и Тефт-Тефт. А может, вообще заменить на Ниф-Ниф или Наф-Наф? Хотя ... " - думал Атум.
  Шива созерцал свой пупок и размышлял над двумя философскими вопросами вселенского значения - как можно выйти из пещеры разума, не покидая саму пещеру, и что за штуковина находилась в сумке Кецаль-Коатля? Все боги в совершенстве владели логикой, и по одной капле воды могли сделать вывод о существовании Ниагарского водопада. Но Шиве недоставало одного звена, одного кусочка мозаики, чтобы хаос имеющихся у него фактов превратился в целостную картину.
  
  Открою тайну: несчастный влюбленный, Пернатый Змей, носил в сумке надувную каучуковую статую Венеры, весьма реалистично выполненную, хотя некоторые анатомические подробности были несколько преувеличены и слишком уж реалистичны. Когда его никто не видел, он доставал статую, надувал ее и... читал ей стихи, стилизованные под древнегреческий верлибр. Честное слово, что бы там не говорил кот (черт бы его побрал!).
  
  А Аллах курил кальян. Тот, кто думает, что полученный Аллахом от Пантеона выговор как-то повлиял на его привычки, сильно ошибается. Аллаху по-прежнему все было до лампадки. Из всех богов он был единственным, кто еще не приступал к написанию своих тезисов. И он даже видел Шурави, но как всегда ничего не предпринял, ничего никому не сказал, а только смотрел и хихикал...
  Стремительно возрастали на территориях, подвластных Атуму, Аллаху и Шиве, ростки новой цивилизации. Математика, астрономия, ирригация... Конечно, науки и прочая чепуха людям были по-прежнему не нужны. Все вышло случайно - фактором, способствовавшим возрождению цивилизации, стала торговля. Вообще-то Шурави не учил дикарей торговле, он лишь пытался обучить их считать, абстрагируясь от свойств считаемых предметов. Шурави пытался исправить свои ошибки, сделанные при создании первой цивилизации (научишь дикаря считать на яблоках до пяти - "Одно яблоко, два яблока...." - он вроде бы все усвоил, но если дать ему вместо яблок орехи, то он заявит, что умеет считать только яблоки). Для этого Шурави использовал куски металла под названием "деньги", не соответствующие по форме каким-то конкретным предметам. Но человечество восприняло деньги иначе... и начало интенсивно изучать науки, точнее, те ее прикладные аспекты, которые необходимы для ведения торговли. Торговля понравилась всем, поэтому нарождающаяся цивилизация спекулянтов быстро проникла на соседние территории.
  Боги не знали о сбежавшем злом духе Шурави, и все они, и даже бог без имени начали катить бочку на Аттума, Аллаха и Шиву, а больше всего на Яхве, как всегда.
  - Причем здесь я, скажите на милость? - возмущался Яхве - мой народ эту заразу подхватил от других. Вот от этих - и Яхве указал на пирамиду Хеопса и Сфинкса.
  - И что это вообще такое? - спросила Кали у Атума,
  - Понятия не имею, - бурчал Атум.
  - Может, они тебя так изобразили?
  - Я не учил их авангардизму. И вообще ничему не учил.
  - Интересно, как они перетаскивали такие огромные блоки? - задумчиво спросила Венера - по-моему, им кто-то помогал. Из наших.
  - А где это чудо в перьях? - озирался по сторонам Иегова - и алконавта нашего тоже что-то не видно.
  - Они на севере - хихикал Аллах - Ищут. Только зря ищут. Он давно смылся.
  - Шурави?! - ахнули остальные.
  - Шурави.
  - Надо его срочно изловить! - заявила Кали.
  - Поздно - вздохнул Шива, и подумал: "Что же все-таки у Кецаль-Коатля лежит в сумке, такое упругое?". Машинально шлепнув проходившую мимо Венеру по корме, он вдруг все понял, и засмеялся. Последний кусок мозаики нашелся.
  - Хватит ржать, пошляк! - возмутилась Венера - Скажи лучше, почему поздно?
  - Потому, что люди теперь сами создают цивилизацию, без Шурави. Спекулянты. Барахольщики! - ответил за Шиву Яхве.
  - Вы только посмотрите, что они туда поместили - сказал Зевс, пристально вглядываясь в нутро пирамиды - не знал, что у Шурави есть чувство юмора.
  - Какое-то извращенное у него чувство юмора - все входы замурованы. Представляете, что будет, когда... - Кали не договорила и закатилась истеричным смехом.
  - Ничего не будет, если мы устроим второй Потоп, прямо сейчас! - азартно засверкал глазами Иегова.
  - Нельзя - покачала головой Венера - мы же им уже объявили дату второго Потопа.
  - Ну и что? Сделаем для них маленький сюрприз.
  Покричав и поскандалив, Пантеон большинством голосов решил сюрпризов людям не устраивать и считать новую цивилизацию исполнением одного из обещаний, указанных в обращении Пантеона к народам. Торгашество, в конечном счете, направлено на получение хлеба и зрелищ, Что же касается двух кладоискателей, перекапывающих северные территории, то им было решено ничего не говорить про сбежавшего Шурави. Пусть копаются себе.
  Здесь необходимо сделать одно важное примечание, касающееся Пантеона. В Пантеоне царила демократия - все обладали равными правами, и решения принимались большинством голосов. Привычной для нас семьи у богов не было. Иногда они образовывали пары, а чаще целые группы, причем связанные с другими группами. Все эти образования носили временный характер, что обеспечивало монолитность Пантеона. Но после расселения народов ситуация изменилась. Вместо того, чтобы распределить народы в соответствии с жестким критерием "Один бог - один народ", боги избрали более сложный путь, и разделили народы, что называется, "полюбовно", с учетом своих сиюминутных пристрастий.(В Пантеоне понятие "Любовь" имело узко-физиологический смысл. Таких чувств, которые Кецаль-Коатль испытывал к Венере, ни у кого среди остальных богов не наблюдалось. Поэтому его считали белой вороной. А все остальные богини дико злились на Пернатого Змея, поскольку на них он внимания вообще не обращал).
  И получилось так, что одним народом могла править целая группа богов, а один и тот же бог мог быть у нескольких разных народов. В результате вышло, что боги, на тот момент связанные лишь любовными связями, теперь стали связанными друг с другом еще и функциональными обязанностями. Иными словами, распределение народов как бы укрепило те связи, которые раньше очень быстро распадались. И монолит Пантеона покрылся трещинами - в нем возникли микро-пантеоны. Все это неминуемо должно было привести либо к появлению иерархии в Пантеоне, либо к его распаду.
  Думать о будущем - это удел тех, кто не в состоянии им управлять, а боги, как и положено, были творцами будущего. Но творить будущее можно только в согласии. Если же каждый бог будет тянуть одеяло на себя, то будущее становится непредсказуемым. И образование микро-пантеонов было первым шагом к утрате контроля над ним. Но у богов было принято жить только сегодняшним днем, так что об этом никто не задумался, кроме Венеры (как ни странно). Венере настолько не понравились грядущие последствия, что она еще до официального раздела предприняла шаги, за которые остальные боги стали называть Венеру ... э-э... Венерой (ну вы поняли) не только за ее спиной, но и в спину. А Венера всего лишь хотела связать собою всех богов, попав в каждый из будущих микро-пантеонов. А чем еще могла связать богов Венера?
  Одну ночь Венера провела и с Кецаль-Коатлем. Обезумевший от счастья Пернатый Змей всю ночь рисовал Венеру (Он стеснялся читать ей верлибры). Современные археологи изучают портреты богов южноамериканского пантеона и поражаются их обилию. Они не догадываются, что весь пантеон состоял только из Пернатого Змея и Венеры. Просто Кецаль-Коатль отдельно изобразил каждую грань своей возлюбленной, и каждой грани дал отдельное имя. Он использовал необычные ракурсы освещения, поэтому впоследствии ни на одном из рисунков никто не узнал Венеру. А как она смеялась, когда просматривала полученные картины...
  Единственный бог, к которому не пошла Венера, был бог без имени. Следует отметить, что и все остальные богини избегали его. Конечно, у богов не бывает болезней, но то, что творилось в голове этого бога, нельзя назвать иначе, чем паранойя. Бог без имени по вредности превосходил всех остальных богов, из-за чего наотрез отказался от выпавших ему по жребию народов Австралии. По общей договоренности, тот народ, который по каким-то фарсмажорным обстоятельствам лишится своего бога, должен был перейти к одному из тех богов, которые остались недовольны своим жребием. Поэтому бог без имени продумывал варианты фарсмажорных обстоятельств, индивидуально для каждого из своих коллег по Пантеону.
  Больше всего на свете он хотел властвовать безраздельно. Холодная, лютая ненависть настолько неприкрыто читалась в его глазах, что среди богов Пантеона поползли мрачные сплетни. Кто-то даже пустил слух, что боги, гнавшиеся за муфлоном, разбились не случайно, дескать, ось колесницы могла быть подпилена. Конечно, боги не допускали мысли, что их собрат мог пойти на такое. Тем не менее, осадочек был, и женская часть Пантеона объявила ему бойкот.
  Прошло несколько тысячелетий. Пернатый Змей и Бахус-Перун были вынуждены прекратить поиски Шурави. Вернувшись с севера, они поразились: во всем мире, и даже в Монголии полным ходом создавалась цивилизация, а на вверенной Бахусу-Перуну территории (как и в Австралии) все еще царил каменный век.
  - Что это такое? - Негодовал Бахус-Перун - Се есть пустыня, понеже святые веры пусти беша, и иже божественнии апостоли в них не проповедаша!
  - Ты сам-то понял, что сказал?
  - Они должны были водить хороводы в венках из цветов, а не выводить лобковых вшей, прыгая через костер! Откуда у них взялись вши? Почему мужчины постоянно харкаются? Почему они орут на весь лес пьяными голосами? Где красивый женский смех, звонкий, как колокольчик? Почему женщины истерично ржут или глупо хихикают, когда мимо них проходит мужчина? И вообще, я велел им говорить ше-по-том, а не "шел-бы-ты".
  - Ты что, их учил хорошим манерам?
  - Конечно. А чему еще их учить?
  - Можно посмотреть твои тезисы? Спасибо. Та-ак: - "Дорогие россияне! С чувством глубокого удовлетворения..." - Ого, ну ты даешь! - "Жить станет лучше, жить станет веселее..." - Я не понял, а где про то, что они в поте лица своего должны снискивать хлеб свой насущный?
  - А где ты это видел в ООН? Там было четко сказано, что в земле обетованной нужно только молиться. "Просите, и получите".
  - Резолюции ООН не являются обязательными к исполнению по причине их общего характера. Это отличительное свойство всех общих обещаний - внушать надежды, но не более того. Пусть люди верят, что когда-нибудь, может быть, вероятно...Нельзя же людям прямо сказать, что они ни шиша от нас не получат, пока их желания всяческих благ себе будет сопровождаться пожеланием бед и несчастий другим. Если мы признаемся, что не в состоянии выполнять такие желания, они перестанут верить в нас. А если люди перестанут верить в своих богов, то они перестанут следовать их заветам!
  - Но мой народ и так не следует моим заветам! Где кникенсы и реверансы?
  - Это элементарно, Бахус! Ответь: ты был трезвый, когда читал им свои тезисы?
  - Не помню - смущенно ответил Бахус-Перун.
  - Значит, ты обращался к "Дорогим россиянам" в чувстве "Глубокого опъянения". Они тебя не правильно поняли, - сказал Пернатый Змей, вслушиваясь в тоскливую, однообразную и дисгармоничную мелодию, издаваемую с помощью примитивных инструментов группой заросших, оборванных и грязных людей, именующих себя каликами перехожими. - Хотя... Ничего не понимаю! Ты действительно оборудовал для них молочные реки и кисельные берега! Зря... Но зачем же им эти шлагбаумы и берестяные грамоты с пропусками?
  - Вот именно! Ты только глянь - какие-то типы сидят на пнях у шлагбаумов и выдают разрешения на проход! А ведь молочные реки и кисельные берега - для всех! Зачем они создают искусственный дефицит? И посмотри - основная масса допускаемых к молоку и киселю людей относится к другим народам, но не к моему. Они дают этим типам на пеньке куски металла. Зачем?
  - Не знаю. Но меня больше беспокоит вон тот человек, сидящий на самом большом пне. Это он руководит искусственным дифицитом. А вон та компания, которая молится... Кому они молятся? Невероятно - они поклоняются ему! Но это запрещено ООН! Им же говорили: - "Не сотвори себе кумира помимо господа твоего"! И у других народов тоже есть такие же "корольки". Мы с тобой их видели. Похоже, что другие боги не обращают внимания на эти безобразия. А ведь люди нарушают все, что только можно нарушить! Они воруют, завидуют, создают себе кумиров и даже убивают друг друга!
  - А говорили, что ты не любишь врать - укоризненно покачал головой Бахус-Перун. - Ты же считаешь, что резолюции ООН не являются обязательными к исполнению.
  Пернатый Змей покраснел - да, пожалуй, ты прав. Зря мы все это насочиняли в ООН. А Шурави, кажется, уже на свободе... Я полечу к себе, а ты пока разбирайся со своими. Потом обсудим кое-что. Да, - замялся Пернатый Змей и снова покраснел, - ты не выкидывай Таинственные пузырьки, я их потом заберу. Буду обучать своих индейцев химическим опытам.
  Кецаль-Коатль оставил Бахуса разбираться (точнее сказать, напиваться), и устремился в Южную Америку, терзаемый самыми нехорошими предчувствиями. И предчувствия его не обманули. В Америке все было гораздо хуже, чем на территории Бахуса-Перуна. Предоставленные сами себе индейцы регулярно играли в "Зарницу" (У них эта игра называлась "война цветов"): - разбивались на две армии, устраивали шуточную битву с использованием игрушечных копий, а затем приносили в жертву всю проигравшую армию,
  Население Южной Америки стремительно таяло. С помощью настоящих копий с каменными наконечниками, кровожадные индейцы еще и истребили всю крупную фауну. "Культура-Кловис!" - грубо выругался Кецаль-Коатль, глядя на свой народ (это выражение, считающееся одним из самых неприличных среди богов Пантеона, впоследствии стало научным термином в археологии).
  Пернатый Змей решил навести порядок. Поначалу индейцы обрадовались, узнав о возвращении своего бога. Но затем возроптали, когда Кецаль-Коатль разогнал жрецов с князьками и категорически запретил кровавые жертвоприношения.
  - Что вас не устраивает? - удивленно спросил свой народ Пернатый Змей - Зачем мне кровавые жертвы? Богам от людей ничего не нужно, кроме веры. Если уж вам так хочется воздавать мне хвалу, то возлагайте на алтари цветы. Но только не цветы кактуса Вебероцериус! Они воняют.
  - Но мы хотим крови!! - зловеще шептали дикари.
  - При чем здесь вы?! - возмутился Пернатый Змей - Жертвы на алтарь возлагаются для богов, а не для вас! Вы жертву на алтарь кладете, а бог кладет на ... в общем, он, то есть я, выполняет ваши просьбы. Иногда. Может быть.
  - Нас интересует сам процесс жертвоприношения, а не результат! - шептали дикари.
  - Шиш вам! - разъярился Кецаль-Коатль, и взялся за своих дикарей. Конечно, при нем не было злого духа Шурави, но боги обладают способностями, превосходящими способности духов. Пернатый Змей. начал учить индейцев искусствам, наукам, ремеслам... Были и недочеты. Талант-талантом, но злой дух Шурави все-таки был профессионалом, а Пернатый Змей - нет. Научив свой народ делать дороги, Кецаль-Коатль забыл про колесо и про приручение ездовых животных; объяснив индейцам основы навигации, он пропустил такой важный момент, как кораблестроение. Еще он забыл про железо, и дикари были вынуждены выпиливать строительные каменные блоки медными пилами (это намного хлеще, чем пилить осину лобзиком) ...
  Впрочем, на все это можно было бы закрыть глаза, если бы не одно маленькое обстоятельство: южноамериканским индейцам не с кем было торговать! Все племена производили одинаковую керамику, одинаковые украшения, одинаковые инструменты. Конечно, у каждого племени была своя специфика, но товарооборот получался слишком уж хилым. Что касается племен Северной Америки, то они к тому времени еще не вышли из каменного века, поэтому о торговле с ними не могло быть и речи. Двигателем прогресса для народов Старого Света была торговля, а прогресс индейских народов держался исключительно на энтузиазме Пернатого Змея.
  Тем не менее, прогресс шел. Кецаль-Коатль, в отличие от всех остальных богов, жил среди своего народа, и не отвлекался ни на минуту от своей миссии. Он не только учил, но и работал вместе с людьми на самых тяжелых участках строительства - изымал из породы многотонные каменные блоки и переносил по воздуху...
  По мере быстрого становления индейской цивилизации Кецаль-Коатль стал с тревогой замечать возникновение у людей потребностей, не сводимых к утвержденным Пантеоном желаниям. Конечно, потребности основной массы народа полностью ограничивались хлебом и зрелищами, недостатка в которых у индейского народа не было. Спортивные игры, театральные постановки, концерты, выставки, карнавалы, конкурсы на лучший цветок кактуса - этот важный элемент цивилизации Пернатый Змей выполнил без ошибок, мастерски. Но была небольшая группа людей (кецаль-Коатль называл их книжниками), у которых непонятно откуда взялась потребность совать свой нос в суть вещей, постоянно получать новую информацию. Эти люди не просто воспринимали науку Кецаль-Коатля, но и любили ее, и даже развивали.
  Кецаль-Коатль предложил своему народу подсечно-огневой метод земледелия, с которого начинали все цивилизации Старого Света, а эти люди быстро разработали самую эффективную на то время ирригационную систему землепользования. Пернатый Змей предложил народу выращивать кукурузу, а эти люди занялись селекцией, и вывели множество ее сортов. Они самостоятельно ввели в культуру и другие растения, а также одомашнили индюка и ламу. Фактически, эти люди самостоятельно решили проблему голода. Кецаль-Коатль предложил народу календарь, и научил основам астрономии. А эти люди развили астрономию до такой степени, что даже современные ученые приходят в недоумение, как можно было так точно рассчитать цикл Венеры, не обладая оптическими приборами (ученым невдомек, что пристальный интерес к Венере у индейских астрономов был спровоцирован Пернатым Змеем. Астрономы частенько замечали, как их бог часами с грустью смотрит на Утреннюю Звезду. Из этого они сделали вывод, что Пернатый Змей прилетел с Венеры).
  Была еще одна странная группа индейцев. Еще в детстве они не любили играть, а только дрались и все ломали. Они обожали рисовать на стенах половые органы (рисовать что-либо другое они отказывались), и любили издеваться над животными. Вид книги вызывал у них истерику, вплоть до эпилептического припадка. Зато они могли часами сидеть у лавки мясника и, пуская слюни наблюдать процесс разделывания туш. Они под всякими предлогами отказывались учиться, а из всех видов деятельности предпочитали заниматься спекуляцией. Никакого участия в общественной жизни они не принимали. Зрелища они любили, но как-то своеобразно. На выставки и конкурсы они не ходили. Зато на концерты ломились гурьбой, и вели себя там очень некультурно - плевались, ругались, а при виде молодых артисток поднимали вой и свист. Конечно, их выводила стража, и отправляла на исправительные работы, на песчаные карьеры. Но они не унимались.
  Надо отметить, что Кецаль-Коатль был единственным из богов, кто обратил внимание на наличие преступных намерений еще у самых первых людей, вымаливавших у богов хвосты. Остальные боги считали, что люди воруют друг у друга кокосы и орехи шутки ради - при создании людей в них не вкладывали преступные намерения. Когда начала развиваться цивилизация спекулянтов, воровство и даже убийства стали обычным явлением, Но остальные боги решили, что это - побочный продукт торговли, который исчезнет по мере развития цивилизации. А Кецаль-Коатль справедливо полагал, что преступные намерения, как и любовь к спекуляции, имеют какую-то опасную первопричину, не предусмотренную Пантеоном. Чтобы выявить корень зла, он начал разрабатывать Общую Теорию Преступлений. И в отличие от остальных, он с первых же дней обуздал преступность в среде своего народа. Всевидящий и вездесущий, он лично пресекал любые преступления в самом зародыше.
  Но столетия шли за столетиями, а преступные намерения, включая и желание кровавых жертвоприношений, не исчезали в среде индейцев. Общая Теория Преступлений вела себя из рук вон плохо, утверждая, что искоренения преступности можно добиться только одним путем - воспитывая детей отдельно от родителей, и занимаясь совершенствованием их природы. Но пойти на это Кецаль-Коатль не мог. Еще Теория заявляла, что в Пантеоне завелась Крыса, которая тайно от остальных заложила в людей тот корень, от которого произросло торгашество и преступность. С этим Кецаль-Коатль тоже не мог согласиться.
  Кецаль-Коатль называл преступников каменноголовыми. Разнимая их драки, он заметил, что у них не только резко снижена болевая чувствительность, но и на удивление крепкая голова. Они разбивали о головы друг друга кувшины с вином (хотя алкоголь Кецаль-Коатль запретил!) и табуретки, но отделывались при этом синяками. У обычных людей такие удары приводили к тяжелым травмам. Это наблюдение оказалось как нельзя верным - впоследствии хронист Овиедо-и-Вальдес, писал в своей "Всеобщей и естественной истории Индии": "Их главная забота - жрать, пить, поклоняться своим истуканам и совершать животные бесстыдства. Что можно ожидать от людей, черепа которых столь тверды, что испанцы должны оберегаться в сражениях с ними, не бить их мечами по голове, так как мечи тупеют от этого?"
  Но больше всего Кецаль-Коатля удивляла в каменноголовых людях их чрезвычайная религиозность. Как это понимать? С одной стороны, их переполняют преступные намерения. С другой стороны - они много молятся, и заваливают алтари цветами (выдранными с корнем из клумб). Есть только два логичных объяснения этому странному сочетанию - либо они притворяются верующими, либо они имитируют преступные намерения. Чтобы проверить свою гипотезу, Пернатый Змей отправился в Старый Свет, посмотреть на другие народы.
  Он рассуждал вполне логично: 1) Каменноголовые любят заниматься торговлей 2) В Старом Свете торговля более развита, чем в Новом Свете, 3) Если каменноголовые неискренни в своей вере, если корысть для них главнее религии, то их религиозность должна быть гораздо меньше в Старом Свете.
  Как он и ожидал, в Старом Свете религиозность каменноголовых была столь же сильной, как и у его народа. "Не такие уж они барахольщики-спекулянты" - радовался Кецаль-Коатль.
  Но когда довольный Кецаль-Коатль вернулся в Америку, его версия рассыпалась в прах. Оказалось, что за время его отсутствия в нескольких крупных городах произошли массовые погромы - с факелами, масками, криками и прочими атрибутами бесчинства. Было принесено в жертву множество книжников, которых обвинили в выходе за рамки дозволенного богом и в нарушении традиций предков.
  Этот кошмарный факт никак не укладывался в голове Пернатого Змея. Да, книжники вышли за рамки дозволенного, но ведь убийство - это более серьезный проступок. Это уже не просто выход за рамки дозволенного богом, а прямое нарушение его воли!
  Пришлось принять меры. Каменноголовых убийц и зачинщиков Кецаль-Коатль мгновенно выявил, выловил, и поместил их подальше от городов в специальные резервации-лагеря, оцепленные стражей, обнесенные высокой стеной с битым обсидианом поверху (не имея никакого представления, что же с преступниками делать дальше).
  Только после случившегося ему наконец-то удалось нащупать верную дорогу - он понял, что каменноголовые искренне считают себя равными богу, потому и позволяют себе нарушать его заповеди. Но только себе. А книжников они ненавидят так, как, по их мнению, должен ненавидеть бог всех вероотступников. Глупцы! Боги не испытыв... и тут он вспомнил холодные глаза бога без имени.
  Кецаль-Коатль извлек из воздуха огромную инкунабулу с надписью:
  
  "Весь Пантеон
  и область духов".
  
  Чтобы фолиант открылся на нужной странице, достаточно было назвать имя бога или духа. Но у бога без имени не было имени. Генеалогические древа богов были очень запутаны и переплетены, а сами боги были безразличны к своему прошлому. Не удивительно, что Кецаль-Коатль не знал родственников бога без имени. Но глаза, эти немигающие глаза! - Крыса-оборотень Шушера с Суматры! - отчетливо произнес Пернатый Змей.
  Крысу Шушеру Кецаль-Коатль видел неоднократно. Его очень забавлял ее смех, который у неискушенного слушателя мог бы вызвать сердечный приступ. Но повадки крысы-оборотня вызывали отвращение. Она умудрилась выжить всех духов, фей, оборотней и прочих представителей области духов, когда-то обитавших на Суматре. Когда нужная страница открылась, Пернатый Змей принялся распутывать генеалогическое древо крысы Шушеры, вызывая образы ее родственников нажатием пальца на соответствующее имя. И очень быстро наткнулся на знакомый портрет бога без имени. Оказывается, он был близким родственником этой крысы!
  Крыса Шушера обладала способностью создавать глиняных големов, вкладывая им нужные мысли, причем она могла делать это с большого расстояния. Как уже говорилось, Боги, были талантливы, но в плане профессионализма уступали духам. Поэтому людей они создавали из глины вручную, всем Пантеоном. Пернатый Змей вспомнил, что бог без имени уклонился от этого мероприятия. Он стоял в стороне, и только неотрывно глядел своими немигающими глазами... Он глядел на глину.
  Кецаль-Коатль быстро выстроил от установленного факта логическую цепь рассуждений, и перед ним открылась безрадостная картина будущего людей. Ситуация кардинально изменилась по сравнению с тем, что было при первой цивилизации людей. У книжников скоро возникнет еще одна потребность, та самая потребность, отсутствие которой у первых людей привело к Великому Драпу Человечества. Да, эта высокая потребность к изменению своей натуры появится из низменного страха перед каменноголовыми, но она все же появится. И если вдруг незаконнорожденные детишки или кто-либо другой предпримут повторную попытку совершенствования человеческой природы, эти люди уже не побегут. А каменноголовые не захотят терпеть таких людей, они их просто изведут.
  Оставался только один выход - сделать то, что подсказывала Общая Теория Преступлений. И Пернатый Змей принял соответствующее решение. Но было слишком поздно...
  Его напоили вдрызг на одном из праздников, подсунули ему девку, а потом оповестили об этом всю Южную Америку - "Смотрите, что он вытворяет, а нам запрещает!" - и еще показали всем каучуковую Венеру. И это сделал его же собственный народ, напуганный распоряжением бога сдавать своих детей ему на воспитание, и подзуживаемый каменноголовыми.
  У многих может возникнуть вопрос: - как люди осмелились пойти против своего бога? Отвечу: у Кецаль-Коатля был загадочный двойник, которого звали Тескатлипока. Пернатый Змей даже не подозревал о его существовании. А индейцы знали. Каменноголовые покланялись именно двойнику Пернатого Змея! Согласно индейским легендам, Тескатлипока был "богом ночи, покровителем разбойников и жрецов". Его часто называли "капризный владыка", "сеятель разногласий", "Бог наказаний", "бог землятрясений и несчастий", "покровитель банкетов". Легенды гласят, что Тескатлипока первым прибывал на праздники, когда боги собирались на Земле. Индейцы пошли против Кецаль-Коатля по велению этого таинственного бога. Кто же он, бог преступников? Пусть читатель думает сам. Скажу только, что в борьбе с Алибигойской ересью Римская Церковь использовала похожий прием: создала орден доминиканцев, по внешним признакам неотличимый от секты катаров. Из этого двойника катаров и была создана инквизиция.
  Но вернемся к Пернатому Змею. Опозоренный Кецаль-Коатль будет вынужден уйти в добровольное изгнание, и в Южной Америке начнется кровавая смута. Каменноголовые захватят власть, и индейские племена начнут воевать друг с другом. Лестницы пирамид будут залиты кровью приносимых в жертву военнопленных и детей в возрасте до десяти лет. Да, да, родители, ни за что не желающие отдавать своих детей на обучение, с легкостью отдают их на заклание. Так гласит Общая Теория Преступлений. То или иное племя будет на время одерживать верх над остальными, и каменноголовый вождь этого племени будет строить свою империю, объявив себя Кецаль-Коатлем. А книжники будут переписывать историю под нового правителя.
  История с Пернатым Змеем стала известна остальным богам.
  - Ну, Змее-ей, ну, гадюка подколодная... Только попадись мне - перья повыщипываю! - скрипела зубами Венера, глядя на свою каучуковую статую - разве у меня такая... такая...э-э...
  - Венера? - предположил хихикающий Аллах.
  - Пошляк! Я говорю про грудь! - разъярилась Венера, и, щелкнув пальцами, уменьшила грудь статуи на два размера, с неудовольствием отмечая в себе незнакомое чувство - то ли ревность, то ли... - А ну поставь на место, ренегат! - Венера схватила за хобот Шиву, пытавшегося под шумок улизнуть со статуей.
  - Она мне нужна исключительно для философских опытов - загнусил Шива в зажатый железной рукой Венеры хобот.
  - Я тебя сейчас в попугаях посчитаю [21]!
  - Хватит лирики! - рявкнул Иегова - Что будем делать с книжниками? Убивать их мы не имеем права.
  - Зачем их убивать? - удивился Бахус (как ни странно, трезвый) - Самостоятельно люди никогда не смогут освоить приемов совершенствования своей натуры, это исключено.
  - Но само желание представляет собой потенциальную угрозу! - многозначительно произнес бог без имени - А вот убивать их не надо. Я все продумал. Каменноголовые - наша опора! Они разберутся с книжниками. Те будут делать только то, что нужно для развития и поддержания комфорта каменноголовых, которые созданы по образу и подобию, задуманному мной.
  - Ничего себе! - возмутился Шива - В субботнике по выкапыванию людей из грязи участвовал весь Пантеон, ты профилонил это важное мероприятие, а теперь выясняется, что все созданное нами тогда население - твоя параноидальная копия?
  Qui va ? la chasse, perd sa place - в большой семье клювом не щелкают - холодно произнес бог без имени. - И вообще, я не работаю по субботам!
  - Да ты никогда не работаешь! Ты игнорируешь коллективный труд! - кипятился Шива.
  - У тебя много рук и хобот, вот ты и работай - отрезал бог без имени - а я думаю. А потом делаю.
  - Подождите, а если книжники будут распространять идеи о необходимости совершенствования человека? Они же еще книги пишут - озабоченно спросил Яхве.
  - Они будут писать только то, что им разрешат, а если будут ерничать, их обвинят в терроризме. Мы внесем дополнение в обращение к народам, и скажем, что самый большой грех - это терроризм.
  - Что такое "терроризм"? - равнодушно спросил Аллах, выпуская кольцо дыма.
  - Все, что угодно. Вот ты, Аллах, террорист. И Яхве тоже - заявил бог без имени.
  - Шел бы ты - хором сказали Аллах и Яхве.
  - А-а-а... Так вот чьи люди вшей в мой лес занесли, - укоризненно взглянул Бахус на Аллаха и Яхве.
  - Да подожди ты со своими вшами, Бахус - сказала Венера, пристально глядя на бога без имени - поясни-ка, дорогой наш параноик, как это будет выглядеть на практике.
  - Просто. Если в книге есть хотя бы указание на необходимость совершенствования природы человека, то достаточно найти в тексте упоминание про выпивку, и книгу законным образом можно будет запрещать. Выпивка - это пропаганда алкоголизма, алкоголизм - почва для хулиганства, хулиганство - мать экстремизма, - экстремизм - это терроризм. Ясно?
  - Да ты что несешь, аспид пупырчатый?! - взъерепенился Бахус.
  - То же самое и с наркотиками - повысил голос бог без имени, глядя на Аллаха - Наркотик - экстремизм - терроризм.
  - А если в этой книге нет выпивки, если там только про весенний ручеек, поющих птичек и детишек, пускающих кораблики? - наклонив голову и уперев руки в боки, буравила взглядом Венера бога без имени.
  - Детишки - это скрытая педофилия, педофилия - это извращение, как алкоголизм и наркомания, а следовательно - экстремизм - терроризм. Птички - это скрытая зоофилия, тоже извращение и, следовательно, терроризм. Кораблики - скрытый призыв валить за границу, чтобы заниматься там изменой Родине. Это уже "вышка". И не надо на меня так смотреть!
  - Да он же настоящий псих! - удивленно сказала Венера, обращаясь к остальным.
  - А как насчет ручейка? - сиплым от злости голосом спросил Бахус.
  - Ручеек - уверенно произнес бог без имени - то же самое, что кораблики. "Утекай".
  - А может проще вообще запретить книжки? - ехидно спросила Кали.
  - Нет. Основной массе населения надо как-то развлекаться, а хорошая книжка для этого тоже подходит.
  - И что же будет в хороших книжках? - спросил Зевс, грозно сверкая глазами.
  - Убийства, секс во всех формах, включая педофилию, зоофилию, а также пьянство и наркомания. Кстати, Зевс, рассказы о твоих любовных похождениях будут популярны. Особенно история, когда ты в виде быка спьяну вместо священной коровы к...
  - Что-о? - взревел Зевс.
  - Ну ладно, не про тебя, так... - бог без имени посмотрел на Венеру и осекся.
  - Продолжай, продолжай... - с угрозой в голосе произнесла Венера.
  - Про женщин тоже можно много написать. Хорошего. И не обязательно как про сосуд для греха. Например, "она вся такая терзается, теряет память, потом типа находит, потом ваще сама теряется, а ее по-любому находят, продают в гарем шейха на белом верблюде, и она становится его любимой женой. Вау!".
  - Я что-то не понял - сморщил лоб Бахус-Перун - ты сам сказал, что все это терроризм.
  - Это диалектика, мой вечно пьяный друг - снисходительно пояснил бог без имени - замена логического основания в зависимости от условий.
  - Ты точно псих - пробурчал Бахус - это двойные стандарты.
  - Естественно! Закон один для всех. Но каменноголовым он писан для управления, а книжникам и всем остальным - для исполнения. Ясно?
  - Ты забыл одно обстоятельство - сказал обозлившийся Аллах - эти твои каменноголовые не разбираются ни в логике, ни в диалектике. И учить их этому бесполезно, у них мозги поражены паранойей, как у тебя. Они даже не смогут произнести слово "терроризм". Они только матами разговаривают.
  - Языком болтать они научатся, это не мешки ворочать. Для начала вместо слова "терроризм" и "экстремизм" можно использовать более простые слова - "ересь" и "колдовство". А разбираться каменноголовым ни в чем не надо. Они будут управлять...
  Боги на предложение бога без имени не согласились, и влепили ему строгий выговор. Впрочем, ему уже было плевать на общее мнение. У него был свой план.
  Прошло совсем немного времени, и бог без имени родил сына. Богини долго шушукались по этому поводу:
  - Надо же, голубь! Вот я понимаю, в виде быка, но голубь...
  - Ха-ха-ха!
   - А я знаю, я знаю, почему голубь!
  - Почему?
  - Потому что у нашего параноика ... шу-шу-шу.
  - Хи-хи-хи!
  - А откуда ты знаешь?
  - Рассказывали.
  - Лучше бы он с Атумом посоветовался...
   - Ха-ха-ха!
  Впрочем, хиханики да хаханьки скоро прекратились. Сначала бог без имени повесил своего сына на кресте. Формальным поводом было то, что Иисуса несколько раз видели и в ущелье Кавказа, где стоял в углу Прометей, и возле чуланов с пауками, где сидели отсальные хулиганы. Иисус носил им передачи и о чем-то шептался. А истинная причина распятия заключалась в том, что бог без имени решил снискать популярности у жаждущих кровавых зрелищ людей, отдав им на растерзание своего сына, на которого ему было плевать. Параллельно с распятием сына бог без имени уничтожил всех богов, собравшихся на вечеринку у Аида. Вместе с чуланами и пауками. А в горах Кавказа он устроил обвал, и засыпал ущелье с углом, в котором стоял Прометей.
  Оставшись в одиночестве, бог без имени начал подгребать под себя чужие народы, выдавая себя за других богов. А чтобы его не раскрыли, он стал общаться с народами только через посредников - как правило, через душевнобольных. И люди быстро забыли, что боги раньше всегда общались с ними напрямую. А бог без имени и под чужими именами потешался, глядя, как народы льют реки крови в битвах из-за бессмысленного вопроса, чей бог лучше.
  Но скоро ему все это надоело, ведь и на людей ему плевать. Забравшись по головам на самый верх, разрушив все, что можно было разрушить, он занялся самолюбованием, и не заметил, как прогрессирующая паранойя разрушила его самого. К сожалению, людям от этого лучше не стало. Камнеголовые, а по сути такие же крысы, как и бог без имени, стали быстро увеличиваться в числе. Тени начали удлиняться. Приближалось Средневековье.
  На этом можно было бы и закончить, если бы не одно обстоятельство. Уничтожив всех богов, бог без имени обнаружил, что крест, на котором висел его сын, опустел. Бог прислушался к беседе римских солдат, стоявших в оцеплении, с Понтием Пилатом (собственно, это была не беседа, а крики разъяренного прокуратора, обещающего разослать всех слоноухих разинь по гарнизонам в Галлии). Из криков бог узнал, что у креста мельком видели какую-то женщину. Бог махнул на все это рукой - "Наверняка мать сняла тайком труп с креста и где-нибудь захоронила". Бог-крыса не знал, что на вечеринке у Аида не было трех богов.
  Накануне вечеринки Пернатый Змей, Бахус и Венера собрались у Бахуса. Пернатый Змей и Бахус сидели в креслах у растопленного камина, а Венера кружилась над здоровым чаном с глиной, подсыпая туда какие-то порошки и бормоча заклинания. Большой стол был заставлен химической посудой. Вдоль стен комнаты выстроились пузырьки, которые Пернатый Змей выбрал из Хранилища Таинственных Артефактов Бахуса. На каминной полке сидела крыса Шушера и грызла сухарик, огрызаясь злому духу Шурави, который бубнил ей что-то про ротор поля и дивергенцию.
  Кецаль-Коатль закурил трубку (одна из вредных привычек, приобретенных им в Америке) и открыл совещание. Собственно, все уже было решено, оставалось обсудить детали предстоящей операции по освобождению детишек-хулиганов.
  - Итак, дорогой коллега Бахус... - напыщенным тоном начал Пернатый Змей.
  - На время операции я буду не Бахус, а возьму себе псевдоним "Бахсон". Дурная примета, когда дубль и оригинал носят одно имя.
  - Это суеверие. Ну хорошо, дорогой коллега Бахсон, вы продумали программу для своего дубля?
  - А чего ему продумывать? - фыркнула Венера - Наливай да пей.
  - А песни? А легенды? - возмутился Бахсон - А тосты? Это только кажется, что просто. Я всю ночь продумывал репертуар для дубля.
  - Тренировался, небось? - ехидно заметила Венера.
  - А как же? Все должно быть натурально. Вот только с концовкой я еще не определился, как лучше - лицом в салат или под стол?
  - Лучше под стол - сказал Кецаль-Коатль, и разлил себе и Бахусу херес (еще одна приобретенная им в Америке вредная привычка, которой тайно радовалась Венера), - там дубль сможет незаметно раствориться.
  - Ну давай, тащи сюда Шушеру - сказала Венера.
  Бахус (простите, Бахсон) взял Шушеру в руки и несколько секунд смотрел ей в глаза. Затем он вместе с крысой подошел к чану с глиной. Шушера, не прекращая грызть сухарик, уставилась немигающим взором на глину. Глина забурлила, и в клубах пара из чана выскочила точная копия Бахуса-Перуна.
  - Похож - сказала Венера.
  - Сейчас проверим - сказал Бахсон и скомандовал Шушере - Экспертиза!
  Шушера пискнула, глядя на дубля Бахуса. От того сразу же потянуло сивушным перегаром. Пошатываясь, дубль подошел к оригиналу и вырвал из его рук чашу с хересом. - Желаю, что бы все! - заплетающимся языком провозгласил он, опрокинул в себя херес и ахнул пустую чашу об стенку чана. Затем он подошел к столу с химической посудой, и со второй попытки взгромоздился на него, давя пробирки и колбы. - Начинаю веселиться, матерны частушки петь! - заорал он, притоптывая по хрустящему стеклом столу и хлопая себя по груди и коленям - разрешите для начала на ...
  Венера щелкнула пальцами, и дубль Бахуса замер. Крыса Шушера каталась по полу на спине, издавая "крысиный смех". - Хватит! - приказала Венера, и крыса замерла. Но крысиный смех не прекратился - Кецаль-Коатль согнулся пополам в кресле и стучал ладонью по подлокотнику, издавая такие же звуки, как и Шушера.
  - Я же сказала, хватит! - прикрикнула на него Венера.
  - Ну как? - спросил Бахсон.
  - Отлично, Бахсон, отлично! - прокомментировал Кецаль-Коатль, утирая слезы.
  - А твой что будет делать? - спросила Венера Пернатого Змея.
  - Мой дубль всю пирушку будет гордо восседать на кресле с непроницаемым лицом и курить трубку. Его орлиный профиль...
  - Ну уж нет! - возмутились Венера и Бахус.
  - Пусть он прочитает какую-нибудь глупую лекцию в твоей излюбленной манере - предложил Бахсон - например, о скрытой связи механизмов формирования черных дыр и образования плодовых тел грибов в винных погребах [22].
  - Это будет слишком занудно - возразила Венера - пусть он лучше прочитает древнегреческие верлибры.
  - Какая гадость! - поморщился Бахсон - моего дубля стошнит.
  - Тем более, это будет натурально - настаивала Венера.
  Кецаль-Коатль взял Шушеру, и процедура создания дубля повторилась. Когда крыса-оборотень пискнула, дубль Кецаль-Коатля откашлялся, и начал декламировать:
  
  Ворона,
  больная всеми
  инфекциями,
  А также глистами и
  парамециями
  На свалке разгребая
  всякий сор
  Сыр откопала
   и уселась на забор...
  
  Бахсон заткнул уши, злой дух Шурави спрятался в лампу Алладина, стоявшую возле двери, а Венера с Шушерой хохотали, пока Пернатый Змей не закончил декламировать:
  
  А утром, стая ворон,
  пролетая
  Обгадила вздувшийся труп
  у сарая.
  
  - Хорошо? - спросил Пернатый Змей, когда Венера щелкнула пальцами.
  - Да - сказала Венера - дубль получился натуральным.
  - Да я не про это, - сконфузился Кецаль-Коатль - как верлибр?
  - Очень глупо! - похвалила Венера, и Пернатый Змей покраснел от удовольствия.
  - Все? - спросил Бахсон, отпуская свои уши.
  - Нет - ответил Пернатый Змей - это был только один из верлибров, которые я сочинил для дубля. Давайте теперь прослушаем...
  - Не надо! - хором отозвались Венера и Бахсон.
  - Как хотите - надулся Кецаль-Коатль, и вернулся в кресло у камина.
  - Теперь твоя очередь - сказал Бахсон Венере, и присоединился к Пернатому Змею. Тот опять разлил херес по чашам.
  Венера взяла Шушеру, и призадумалась. В последнее время ей совершенно не хотелось вести себя естественно. Точнее говоря, с Пернатым Змеем она хотела и вела себя естественно. А вот к остальным богам она перестала испытывать интерес, что могло сказаться и на поведении ее копии. Венера вздохнула, и создала своего дубля...
  - Это еще что такое?! - возмутился Бахсон - да у нее же грудь на два размера больше! Это, уже не грудь, а, извините, самые настоящие титьки!
  - У меня такая же - защищала Венера своего дубля - будет. Только я сейчас на диете.
  - Не надо! - встрял Кецаль-Коатль - это лишнее.
  - А зачем ты на своей статуе такие буфера навесил? - возмутилась Венера.
  - Это было художественное преувеличение!
  - Это не преувеличение, а либидо! - констатировала Венера - ты хочешь, что бы у меня были такие же!
  - Да какая разница? Нам сейчас нужно получить натуральных дублей, а с такой грудью не избежать вопросов. Ты же знаешь Шиву.
  - Ладно - сдалась Венера, и переделала своего дубля.
  - Ну? - спросил Бахсон - Где естественное поведение?
  - Экспертиза! - приказала Венера Шушере, и дубль Венеры полез целоваться к дублю Пернатого Змея. Тот сопротивлялся.
  - Так не пойдет! - твердо заявил Бахсон Кецаль-Коатлю.
  - Значит, нужно еще разок прорепетировать! - довольным голосом сказала Венера.
  - Да сколько можно? - заворчал Бахсон - мы уже вторые сутки здесь сидим, а вы через каждые полчаса уходите репетировать! Мы же серьезными вещами занимаемся, а у вас все шуры-муры.
  - Я согласен с Бахсоном - выразил свое мнение Кецаль-Коатль.
  - Время ждет - промурлыкала ему в ухо мягкая и шелковистая Венера - пойде-ем...
  - Подождите! - не унимался Бахсон - время, конечно, ждет, но давайте сначала решим главный вопрос - а что дальше? Ну спасем мы этих ребятишек, а потом что?
  - Потом? - Венера, сидящая на коленях Пернатого Змея, уставилась на пламя в камине, и ее глаза начали светиться изумрудным цветом - потом этот параноик получит все, что заказывал. И ересь, и колдовство, и терроризм с экстремизмом.
  - Нет, дорогая - возразил Пернатый Змей, выпуская дым из трубки в прическу Венеры - каменноголовые начнут хватать всех без разбора.
  - А если организовать школы? - предложил Бахсон - специальные школы, где детей учат совершенствоваться?
  - Нас бы кто поучил - вздохнул Пернатый Змей.
  - Нас нельзя учить, дорогой, мы же боги. Впрочем, это мы обсудим потом, все вместе - сказала Венера, таща за руку упирающегося Кецаль-Коатля к выходу из гостиной.
  Бахсон сплюнул, и подошел к лампе Алладина - Шурави, ты пить будешь? - спросил он, постучав по лампе.
  - Буду! - гулко отозвалась лампа - Но у него не верлибры. У настоящих верлибров нет рифмы и ритма.
  - Да я знаю - махнул рукой Бахсон - ему бесполезно объяснять. Слушай - прошептал Бахсон в лампу - ходят слухи, что у тебя есть один забавный рецептик...
  - У меня их много, забавных рецептиков. Наливай, и я расскажу...
  Собственно, дальше рассказывать не о чем. Эта троица не знала о планах бога без имени (точнее, не хотела верить в существование таких планов), и не догадывалась, что спасают себе жизнь, посылая на вечеринку к Аиду своих дублей. Нет нужды и объяснять, что еще живого Иисуса с креста сняла Венера, Люцифера и Сатану с ее братьями вывел из подземелья Пернатый змей, бренча Таинственными пузырьками в сумке (свято место пусто не бывает), а Прометея из угла вытащил Бахус-Перун. Но куда они все ушли, и что намерены делать - неизвестно. Кстати, у девки, которую подсунули Кецаль-Коатлю, родились дети. Но это уже совсем другая история...
  
  ***
  Уже к середине июня сказка была закончена. Прочитав ее, Эллис-Крысолов поморщилась.
  - Так себе. С пивом, конечно, потянет, но можно было бы и постараться. Зачем ты приплел сюда Сфинкса? Доктор Ватсон написал про пирамиду Хеопса шутки ради. А Сфинкс - это уже не оригинально.
  - Я же сказал, что не умею сочинять.
  - Но ведь про пчел сочинил. Тоже непонятно зачем. Ты вообще имеешь хоть какое-нибудь представление о физике? Пчелы, несущие Сфинкса... Абсурднее этого может быть только перенос пчелами пирамиды Хеопса. И про меня насочинял чепухи. Тетушку Хелен я называю перечницей, а не клюшкой. Маятник Фуко висит в северной башне нашего замка, а не в моем кабинете. Динамо-машины, да еще "без видимого привода", у меня нет. Чашки Петри с дрозофилами - это в лаборатории моего отца. А про угол, куда он меня якобы ставит - это же полная чушь! С какого потолка ты это взял?
  Кот, который вился у ног хозяйки, вдруг поджал уши и "растворился".
  - А-а-а... - протянула Эллис-Крысолов зловеще. - Так вот он, "потолок"!
  Эллис с легкостью подняла кота за шиворот одной рукой (а он, между прочим, весит больше ее) и принялась трясти.
  - За что, Королева? Мнэ-ау! - вопил кот в свой пушистый хвост, который он обхватил передними лапами. - Про угол я придумал для калорита!
  - Это тебе не за угол, а за погреб молочницы! За "пикники"! - сказала Эллис-Крысолов и швырнула кота на диван. - Мелкоуголовный элемент, мешок с блохами!
  Кот мгновенно "стек" под диван. Оттуда было только слышно его обиженное ворчание:
  - Ма-а-о! Я - нищий! М-мне-ету у меня больше блох, ни одной даже самой завалящей блошки. Все, что было нажито непосильным трудом - все же пропало! Пода-а-айте бедному коту! Мнэ-э-э. Сухой бы я корочкой пита-а-лась...
  - Скажи спасибо, котяра, что я добрая. А вот когда ребята все это увидят - тебе не сдобровать. Буратино тебе припомнит "Гы-ы-ы" и Шушеру, а Петро с Мариной - смирительную рубашку и чернила. А за "школу для умственно отсталых детей с каким-то там уклоном" тебя вообще кастрировать надо!
  
  - Гражданин судья-я-я,
  фомка - не моя-я-я,
  мне ее подбросил прокуро-о-ор.
  У меня детишек прорва,
  Вот вам крест, а вот вам - слово.
  Я не знаю, кто браслетик спе-ер...
  
  - выл из-под дивана кот.
  - Королева в восхищении, шут гороховый! - фыркнула Эллис-Крысолов и показала дивану язык. - А тебе, Клаус, придется отвечать перед Ватсоном за ковер и пожарную каску.
  - И еще перед Князем Тьмы за детский горшок, мнэ-э - донеслось из-под дивана.
  - А перед Леди Гудгейт мне не надо будет отвечать?
  - До чего же вы оба глупы. Шуток не понимаете... Знаешь, Клаус, это твое резюме про Нибелунгов, пожалуй, можно показать Мадам Софи. Не возражаешь? Спасибо. Конечно, тоже не ахти, но на фоне моих сочинений это будет смотреться достаточно невинно [39], - вздохнула Эллис-Крысолов. - Но почему вы так бегло описали Темные Века? Неужели вам не понятно, что это - один из ключевых моментов? Нужно было развернуто объяснить, что Темные Века - это плохо, что они будут возвращаться, пока люди не перестанут подстраиваться под своих предков - тупых бесхвостых обезьян.
  - О тупых обезъянах уже написал Дарвин, но ему мало кто верит, - возразил кот. -. Большинство людей считают, что их предки - мудрые седовласые старцы, познавшие тайны бытия. Видели бы они этих "мудрецов", выискивающих блох в своих грязных патлах! А про особенности Темных Веков, когда смешиваются пространство и время, написала Цветаева. Нам ее не переплюнуть. В ее Гаммельне появилась Красная Армия, а потом Гаммельн перенесся в Индию, вместе с Крысоловом и крысами, и даже с этой Красной Армией. Руси-Хинди - пхай, пхай. Цветаева изобразила путаницу, хаос, который...
  - Который существует исключительно в ее голове - фыркнула Эллис-Крысолов. - А в голове у нее - сплошная каша, ни в Венеру, ни в Красную Армию.
  - Подождите - встрял я. - Откуда вообще взялись эти стихи Цветаевой? Я был во всех библиотеках Лондона, но не встречал там произведений русской поэтессы с такой фамилией.
  - Цветаева - из грядущего века, - пояснила Эллис-Крысолов. - Она - типичная суфражистка, поэтому ее "Крысолов" относится к произведениям из классической женской серии "Все мужчины - сволочи".
  - Я вообще ничего не понял из ее стихов. Что такое "Наркомпрос", и почему Армия называется Красной?
  - Все это - атрибуты российской действительности грядущего века, - пояснил кот. - У меня сложилось мнение, что у суфражисток критический период их менструального цикла растекся на всю жизнь. Эта Цветаева выставила все так, будто Крысолов сначала вывел крыс, а потом утопил гаммельнских детей. И зачем? А затем, что ему не отдали в жены старшую дочку бургомистра, Гретту. Причем ее Крысолов тоже утопил, за компанию с остальными детьми. И где здесь смысл? Где логика? Нет ни того, ни другого, один авангардизм.
  Эллис добавила - Герберт и Гретта долго смеялись над этим стихотворением...
  - А Марта? - спросил я, стараясь не глядеть в глаза Эллис.
  - Марта редко смеется - серьезным тоном ответила Эллис.
  - Почему, мнэ-э-э?
  - Есть причины - сказала Эллис, и при этом как-то странно поглядела на меня. - Только ты, котяра, ошибаешся: - у Цветаевой - не авангардизм, а постмодернизм, то есть литературная схоластика. А вот авангардизм можно было бы использовать в сказке. Как насчет Маяковского?
  
  Ночь, улица, фонарь,а...
   пчхи!
  Пылью тянет от Блока.
  Продвинутый
   школьник не любит
   стихи
  про лес, и небес
   поволоку.
  Мир старой книги
   - плесненно тих.
  А хочешь
   - бурной страсти
   накала?
  На!
   Получи!
   Эротический стих.
  Брызжущий сексом,
   как шкварка
   - салом!
  
  - Да вы что, белены объелись оба? Какой "менструальный цикл", какой "эротический стих"?! Зачем здесь Маяковский и Цветаева? Сказка - ДЕТСКАЯ!
  - Успокойся, Клаус. Я пошутила... Стих на самом деле не эротический, он о детях, которые впустую прожигают свою жизнь.
  
  Мебель ходячая
   клубов ночных
  Вешало к тряпке
   c надписью
   "Гучи"...
  
  - Не надо этого! Дети не ходят по клубам.
  - Пожалуй, насчет стихов ты прав: их в эту сказку лучше не пихать, тем более что они являются посредственной стилизацией под Маяковского. Трутни постарались. А насчет клубов - это правда. Просто ваша сказка написана не для детей девятнадцатого века.ты ошибаешься.
  - А для кого?
  - Для тех, кто будет жить в двадцать первом веке, накануне пришествия Темных Веков. Дети там почти не читают, а во всевозможных пошлостях они разбираются не хуже взрослых. "Менструальным циклом" их не смутить. А основная масса взрослых там предпочитает читать спортивные и эротические журналы. Там мало читают даже произведения настоящих мастеров пера, а уж эту вашу антихудожественную стряпню...
  - Зачем же мы писали эту сказку?! - вскипел я.
  - Видя будущее каждого человека, мы, тем не менее, предлагаем помощь всем. Зачем?
  - Понятия не имею. Но если рассуждать логически, предлагать помощь человеку, заранее зная, что он ее не примет - это бессмысленная трата времени и сил. Это алогично. И вообще, ваша практика, когда ребенка ставят перед выбором "иди к нам или оставайся калекой" равносильна ситуации, кргда человеку в темной подворотне приставляют нож к горлу и говорят: - "кошелек или жизнь".
  - Ты ошибаешься, - возразил кот. - Преступник шантажирует свою жертву, ставя ее перед искусственным выбором, а Крысоловы предлагают помощь. Когда человек тонет, а ему предлагают руку - разве это шантаж? Разве Крысолов делает детей инвалидами, разве он насылает на них проказу или аутизм? Нет. Он не приставляет нож к горлу.
  - Вот именно. Из-за своих крыс люди не являются свободными, и потому их будущее легко предсказуемо. Люди катятся по желобу, но при этом тешат себя иллюзиями: мистер Твистер рассматривает ресторанное меню и выбирает между лобстером и куропатками на вертеле; его жена пару часов назад выбирала, каким нарядом сегодня блеснуть... И оба они не понимают, что все это - лишь иллюзия выбора. Все равно они катятся вниз.
  Кто-то верит, что за деньги можно купить свободу. На самом же деле за деньги можно лишь поменять простую клетку на золотую. Богатые люди вынуждены нанимать охрану себе и своим близким. Но жить под охраной, постоянно опасаясь наемных убийц - разве это свобода? И может ли охрана спасти от упавшего с крыши кирпича, от "испанки" или от рака? Лошади могут понести, и карета перевернется, давя своих пассажиров. Может произойти пожар, землетрясение, наводнение. И предотвратить все это человек не в состоянии.
  У людей нет возможности выбирать, за одним исключением. И это исключение - Выбор, который мы им предлагаем. Единственный настоящий Выбор. И когда предложение сделано, возникает неопределенная ситуация. Если человек откажется, его будущее не изменится. Если же согласится, то он сам станет творцом своего будущего, и ему уже никто не приставит нож к горлу. И мы не можем заранее знать, откажется или согласится человек принять нашу помощь.
  - Я только не понял, Королева, какое отношение твоя проповедь имеет к вопросу, который задал Клаус. Мнэ-э.
  - Бестолковые вы. Тема вашей сказки - "Свобола Выбора - каждому, и пусть никто не уйдет обиженным". Крысолов помогает всем, кто хочет его помощи, нет никаких критериев отбора. Ваша делетантская сказка громоздка и неказиста, но на фоне многочисленных сочинений про "Крысолова" она будет выделяться своей темой. Еще никто никогда не писал, что шанс стать настоящим человеком свободным от обстоятельств и теней есть абсолютно у каждого.
  - Уже писали. Я читал ваш Меморандум:
  
  "Мы - дети. В самом полном смысле этого выражения: человек перестает меняться. И скоько бы мы ни знали и ни умели, сколько бы ни прожили - все равно, детство не уходит. И это не внешний эффект, не фокус и не уродство. Это - нормально! Не бойтесь - вы привыкнете. И помните: никто никого ни к чему не принуждает!
  Обучение - добровольное. Вход - свободный. Пожалуйста, не забудьте дома ваше чувство юмора. И захватите детей. Ведь нас так мало на всю планету" [23].
  
  - Так это ты грыз книги в моей библиотеке...
  - Разумеется. Я же не умею читать по-другому.
  - Наш Меморандум - это своего рода агитка, а ваша сказка - тезисы, хотя и не очень внятные.
  - А меморандум - внятен? Если так - объясни, куда именно нужно приходить? Куда именно вход свободный? Где адрес? Ваш меморандум по своей сути мало отличается от ООН - общие фразы, ни к чему не обязывающие. И зачем вам вообще нужны агитки с тезисами? Не проще ли сразу обратиться с развернутым обращенем к людям через газеты? Власти мешать не посмеют...
  - Всему свое время. Сначала агитки, потом - тезисы, а там и до Большого Откровения дойдем. Время Откровения - перед самым мощным всплеском Темных Веков за всю историю человечества. А потом мы его повторим - для тех, кто выживет.
  - Ты не ответила на первую часть моего вопроса. Где адрес?
  - Ты находишься у нас, хотя тебе никто не говорил адреса. Я ответила на твой вопрос?
  - На мой - да. А вот на вопрос потенциальных читателей сказки ты не ответила. Ты что, потащишь в школу всех желающих стать человеком? Или Диана будет устраивать для всех такие спектакли, как для Джинни? Ну, ну.
  - С методами Дианы я не согласна. Конечно, ее результат потрясающий - трое согласившихся взрослых на одного согласившегося ребенка! Но тот выбор, который она предложила Джинни... Мы не занимаемся благотворительностью. А если бы Джинни согласилась на третий вариант? Нет, это не наш метод. ИЛИ-ИЛИ, и никакого третьего варианта.
  - Мнэ-э, Диану-охотницу в римской мифологии называли "богиней трех дорог".
  - Причем здесь мифология? И вообще, Диана - будущий Учитель, а не Врач, и ее методы не подходят для массового использования.
  - Нет у вас никакого "массового использования", - проворчал я. - Я более чем уверен, что большинство людей, желающих лечиться и учиться, к вам не попадают.
  А ты, оказывается, пессимист.
  - Я реалист. Все крысы - реалисты, если, конечно, они не объелись яда. И будучи реалистом, я не могу понять - чего вы тяните с Откровением? Я своими глазами видел, что люди за шестьсот лет практически не изменились. Конечно, меняется мода, развивается наука, а канализация становится все более разветвленной. Но люди остаются прежними! Так почему же вы считаете, что современные обитатели Земли еще не готовы услышать ваше Откровение? Неужели вы настолько наивны, что считаете людей двадцать первого века более разумными и гуманными?
  - Клаус, ты не учитываешь, что в своих действиях мы ориентируемся не на текущую моду людей, а на реальность этого многогранного мира. Мир состоит не только из людей. И подстраиваться только под человечество - это все равно, что рассматривать Землю только в качестве обители лягушек.
  - Но ваше обращение рассчитано не на лягушек, а на людей! Где в вашем меморандуме ксилема и флоэма? Вы просто тяните резину, поскольку у вас нет конкретной программы действий. Вы врете про право выбора. Нет его у людей! Ваш меморандум направлен исключительно на набор массы - чем больше людей вам поверят, тем обширнее ваш выбор. Люди не догадываются, что у вас есть критерии отбора. Вы сами выбираете тех, кто вас устраивает, вы выбираете, а не люди! Поскольку вы, Крысоловы, называете себя Врачами, значит, у вас должно быть что-то вроде "клятвы Гиппократа". Логическим путем я прихожу к выводу, что ваша клятва звучит примерно так: "Утопающий, спаси себя сам!".
  - Тоже мне, еще один Шерлок Холмс выискался. Выводы он умеет делать... Глупый ты. Нет у нас критериев.
  Не знаю, что на меня нашло, но я не мог остановиться. Охваченный какой-то беспричинной злостью, я метался по столу и верещал - Представляю, что будет твориться перед наступлением Темных Веков - толпы насмерть перепуганных людей, хаос, отчаяние, и вдруг... Голос! Все, затаив дыхание, слушают ваше Откровение! И что же они услышат?
  Я поднялся на задние лапки и вознес передние к потолку:
  
  - Люди! Идите-ка вы все в ж...! Это - нормально! Не бойтесь - вы привыкнете. Вход - свободный. Пожалуйста, не забудьте дома ваше чувство юмора, оно вам там о-очень пригодится. И захватите ваших детей, которых мы забраковали.
  
  Правда, здорово? И начнется всенародное ликование!
  
  - Наконец-то нам указали Путь! - будут орать люди, утирая сопли радости. А над ними будет продолжать звучать Голос:
  Отправляйтесь в ваше скопище клопиных нор, гнездо мелких страстишек и мелких желаний, беременное чудовищными преступлениями, непрерывно извергающее преступления и преступные намерения, как муравьиная матка непрерывно извергает яйца. Плодитесь там и размножайтесь, НАМ нужен Выбор!
  Равнение на славный город Гаммельн, образцово-показательную кузницу подходящих для НАС детей!
  - Ура-а! - будут кричать люди.
  Вечная память городу Френчвиллю, погибшему ради НАШЕГО, а не ВАШЕГО будущего!
  - Ура-а-а! Ура-а!
  На трибуну поднимется Генеральный секретарь ООН, и начинает надсадно кричать в микрофон, заглядывая в бумажку...
  
  Я быстро взлетел вверх по занавеске и перепрыгнул на форточку, откуда продолжил свое пламенное выступление:
  
  - Дорогие Земляне! С чувством глубокого удовлетворения я хочу озвучить наши достижения, с которыми мы встречаем очередное наступление Темных Веков! Если на пороге прошлых Темных Веков КПД рождаемости, то есть процент детей, подходящих для Страны Полдня, составлял всего 0,000001, то теперь он составляет 0,000001, что ... что вы мне подсунули? А-а, понял... что в абсолютных цифрах бъет все предыдущие рекорды, включая показатели Вавилонского Царства! Ура!
  
  Я снова повис на шторе, и принялся раскачивать ее:
  
  - Ура-а! Ура-а-а!
  - Ничего, что остальные 99,999999% детей обречены стать наркоманами, проститутками, убийцами, ворами, пьяницами, развратниками, мелкими людишками, рабами, конформистами. Пусть. Они сами об этом мечтали еще на эмбриональной стадии своего развития! Зато Стране Полдня есть из чего выбирать! Конечно, есть еще среди нас отдельные личности, которые думают, будто им не хочется жить так, как жили наши предки, думают, что предпочли бы не быть пьяницами и развратниками, мелкими людишками, рабами, конформистами, инвалидами, душевнобольными и уродами. Они вообще не верят, что хотели этого как в пре-, так и в постнатальном периоде своего недоразвития. На основании этих своих заблуждений они делают кощунственный в своей ошибочности вывод, что людям не предлагают никакого Выбора, что нет никакого Будущего! И мало того, на основании своих пораженческих глупозаключений они ставят под сомнение целесообразность выполнения самой важной Заповеди: "Плодитесь и размножайтесь!". Но мы с негодованием отметем фантазии этой жалкой кучки отщепенцев! Мы только что прослушали Откровение, неопровержимо и недвусмысленно показавшие, что Выбор есть у всех! Все сомнения вышеупомянутых отщепенцев развеяли три простых слова: "Идите в ж...!". Вот он, ВЫБОР! Он существует! Что еще можно добавить к этим золотым словам? Ничего. Идемте все в ж...!
  - Ура-а! В ж...! В ж...!
  И воодушевленные Откровением, массы пойдут стройными колоннами в свое Светлое Будущее, по указанному адресу... Они пойдут радостно, кашляя и харкая, матеря дождь и бросая в лужи окурки и пустые бутылки, весело рассказывая друг другу пошлые анекдоты и распевая блатные песни пьяными, хриплыми и сиплыми голосами. Они пойдут не оглядываясь, потому что впереди у них будет большая, настоящая ж..., а позади - всего лишь большая з...ница.
  
  - Странно, крысиного яда у нас дома нет... - Эллис пощупала мой хвост - температура нормальная... Надо тебе валерианки дать.
  - И мн-э-э! Мнэ-э-э-э тоже!! - завопил кот, и, прогнувшись брюхом до самого пола, принялся драть спинку кресла, разбрасывая по всему полу куски обивки.
  - А ты облезешь и неровно обрастешь. И прекрати портить мебель! Когти можно точить о батарею...
  - Но я согласен с Клаусом, ма-а-о!
  - Значит, ты тоже дурак. И оставим этот разговор. Вы оба ничего не понимаете. - С этими словами Эллис сняла меня со шторы и положила на подоконник.
  После непонятной вспышки истерики меня начал бить озноб, и почему-то захотелось спать. Я закрыл глаза и пробурчал - Хорошо. Но ты же сказала, что там, в двадцать первом веке, мало кто читает.
  - Зато там есть "Паутина", благодаря которой немедленный доступ к ЛЮБОЙ сказке есть у ЛЮБОГО заинтересованного читателя в ЛЮБОЙ точке мира.
  - Мнэ-э-э... - протянул кот. - Паутина - это что-то наподобие волшебной типографии?
  - Лучше.
  - Одного доступа мало, мнэ-э. Если в этой Паутине собраны все сказки мира, то НАШЕГО читателя нужно будет сначала найти и заинтересовать. А сказки не ищут читателей сами.
  - Не беспокойся. Тот, кто захочет, найдет вашу сказку.
  - Ясно, - слабо пискнул я, находясь уже на грани между сном и явью - Будет наша сказка пылиться в этой Паутине до скончания пауков.
   - Веков, а не пауков. Какой же ты зануда, Клаус! Вы сказку написали, а все остальное - не ваша забота. Будем считать, что вы оба с задачей справились...
  
  Итак, наша сказка была принята. Я выполнил наказ Гаммельнского Крысолова.
  Эллис готовится к защите своего курсового проекта, поэтому мы перебрались из Дрейк-Холла на ее городскую квартиру. По ночам кот открывает форточку, и мы с ним отправляемся... нет, не на "пикник", а к Темзе.
  Я ненавижу белые ночи, ненавижу туман. Но меня тянет к воде. Вот и сейчас мы сидим на самой нижней ступеньке одного из гранитных спусков к реке...
  Я не понимаю суть того эксперимента, который проводит Эллис со своими друзьями, но мне кажется, что из их затеи ничего не выйдет. Все, что она дала мне - так это дикую тоску.
  Дремлет притихший северный город, низкое небо над головой. В просвете между тучами появилась луна.. Я смотрю... нет, не на грязные воды, а на мерцающую лунную дорожку, и вспоминаю Везер, своих соплеменников. Меня грызет жгучий стыд за то, что я тогда не поделился с другими "инакослышащими" спасительной отговоркой про волшебный корень.
  Эллис называет это "регенерацией совести", а я называю это издевательством. Ведь даже глупая землеройка поймет, что советовать в той ситуации было бессмысленно. Другие крысы не стали бы меня слушать, они сочли бы меня свихнувшимся. И я знаю, что их все равно утопил бы Крысолов. Тем не менее, мне очень стыдно, так стыдно, что хочется отгрызть свой хвост.
  Но стыд - это еще полбеды. Теперь я постоянно думаю. О чем? О сказке? Да что о ней думать. Отсюда - абзац, оттуда - идея, все перемешано, и получился посредственный коллаж, который никто не будет читать. Небывалая комбинация былых впечатлений - так ученые говорят про сны.
  
  Встань, сбрось сон.
  Не смотри, не надо.
  Сон - не жизнь,
  Снилось - и забыл... [24]
  
  То же самое можно сказать и про "Этюд..." - прочитал и забыл. Я это прекрасно понимаю, но мне все равно. Я думаю не о сказке, а о своих снах.
  
  Сон - как мох
  В древних колоннадах.
  Жил, был я
  Вспомнилось, что жил...
  
  Вспомнилось, что жил, и был мальчиком по-имени Клаус. Эти сны-воспоминания обрывочны, их мало, и зачастую мое крысиное сознание отказывается интерпретировать всплывающие в памяти образы, тем более что они лишены зрительной составляющей.
  Марта... Она отвечала сердитым голосом, когда я (или он?) называл ее пацанкой и макакой. Но мне (ему?) было ясно по незаметным уху зрячего человека интонациям, что Марта лишь притворяется сердитой. Почему "макака"? Может быть, потому, что она любила лазать по деревьям? Не помню.
  Мяч-погремушка, шар из прутьев с сосновыми шишками внутри... Марта кидает его мне (или ему?), я (или он?) - ей. Если бы это была тренировка, полезная для развития слуховой ориентации... Но нет - я отчетливо чувствую во сне, что Марта и Клаус (я?) просто играют. Глупое, бессмысленное занятие. Но почему в моих снах чаще всего присутствует именно это воспоминание? Не знаю.
  Отец купил ей хорошие, добротные башмачки, а она отдала их дочке посудомойки в обмен на деревянные стукалки. Смешная... Она думала, что Клаусу так будет проще играть с ней, слышать ее движения, узнавать ее шаги. А он узнавал ее и без этих дурацких стукалок.
  А еще Марта очень звонко смеялась... Что мне смех, крысиный или человеческий? Так, пустой звук. Но во сне смех Марты вызывает у меня странное, радостное ощущение... Не знаю, как передать то, чего у крысы в принципе быть не может. Вот у Клауса была четкая ассоциация: - легкое прикосновение к лицу тонкой, мягкой паутины. Она холодит щеки, уши, шею, вызывая легкий и приятный озноб даже в самый жаркий день... Но эта ассоциация возникает лишь во сне, а по пробуждении я перестаю ее понимать. Остается только чувство потери. Эллис говорит о какой-то "регенерации памяти"...
  Марта приходила пару раз к Эллис. Мне очень хотелось посмотреть на нее, хотя бы одним глазком, ведь Клаус никогда не видел ее лица. Но я убегал, едва заслышав приближение ее кареты. Я бросался в норку, оборудованную мною в первый же день по прибытии на лондонскую квартиру Эллис, и сломя голову несся в подвал. Там я и отсиживался, пока Марта не уходила. Я лежал, распластавшись, на теплом кожухе трубы парового отопления, и думал. Думал о Клаусе...
  После смерти Клауса церковники сожгли все его книги, за грубые высказывания в адрес религии и Библии. Но в библиотеке Эллис они есть, и я их читал с особым вниманием. Мне бросилось в глаза, что Клаус везде, в каждом рассказе упоминал Марту. А в его последнем произведении Мюнхгаузен, с которым себя ассоциировал Клаус, ушел с Мартой по лунной дорожке.
  Он не хотел быть как все. Не двигать время, не жить в прошлом и будущем... Но почему же Клаус не пошел с Мартой по мерцающей лунной дорожке, по призрачным лунным лужам, под теплым проливным звездным дождем? Неужели из-за родителей? Чепуха. Те, кто ушли в страну Полдня, могут навещать своих родителей. Нет, здесь были какие-то другие причины.
  И откуда он узнал о лунной дорожке? Видеть ее он не мог, а чувствовать... Тоже не мог. По сравнению с лунной дорожкой самая нежная паутина - грубая колючая проволока. Но Клаус знал о лунной дорожке. Может, ему о ней рассказала Марта? Не помню.
  Мне известно о мотивах, которыми руководствовался другой отказник, хромой мальчик по имени Курт. Он очень тяжело переносил процедуру лечения, и когда Крысолов избавил его от Зависти, он отказался лечиться дальше. А вот Клаус...
  Я спрашивал Эллис о причинах отказа Клауса, но она отказалась говорить на эту тему. Сказала лишь, что Марта и Клаус серьезно поссорились. Я не понимаю, что могло быть серьезного в отношениях пятилетних ребятишек? Или это был тот самый случай, один на миллион, когда возраст не имеет значения, а физиология и биохимия не играют никакой роли? Вот уж "повезло". На кой черт мне, крысе, такие воспоминания? У меня своих хватает. Лично я каждый день вспоминаю странную и жестокую флейту Гамельнского Крысолова. Она играет всего две мелодии. Одна из них губит нас, крыс, а вот вторая...
  
  Что есть музыка?
  Щебет птах!
  Шутка! Ребенок сладит!
   Что есть музыка?
   Шум в ушах.
   Увеселенье свадеб.
  
  Так писала Цветаева в своем "Крысолове". Но там же она писала и другое:
  
  Музыка? - Тиф!
  Музыка? - Взрыв!
  По степи - скиф!
  Жил перерыв!
  
  В последнее время я стал испытывать... жалость? Нет, не жалость, а чувство сопереживания. Я теперь чувствую то, что чувствовали Клаус и Курт. Браун верно отобразил их тоску:
  
  Под небом голубым
  Есть город золотой
  С прозрачными...
  
  Что это я? Это же летературная переделка стихов Брауна, выполненная трутнями. А сам Браун писал об ощущениях Курта так:
  
  Там воды играют, цветы цветут,
  Там вечно плоды на деревьях растут;
  Там все по-иному и лучше, чем тут.
  Воробьи там наших павлинов пестрей,
  Там собаки наших оленей быстрей.
  Колючего жала там нет у пчелы,
  Там лошади с крыльями, как орлы.
  
  И только что он уверил меня,
  Что там и нога исцелится моя,
  Как музыка стихла, сомкнулся простор,
  И я здесь, покинут, остался с тех пор,
  Желаньям моим наперекор.
  И снова хромаю, как прежде хромал,
  И больше о чудной стране не слыхал.
  
  Чувство сопереживания возникло у меня после того, как Эллис показала мне небольшой сон про Страну Полдня. Да-а... Браун допустил распространенную ошибку - он попытался выразить впечатления Курта о Городе Полдня в привычных терминах. На самом же деле у людей нет соответствующего понятийного аппарата, позволяющего описать Детскую Страну. При чем здесь павлины-мавлины? Он бы еще про молочные реки с кисельными берегами написал. Воробьи с пчелами там такие же, как и везде. Но зато там... Ну нет у меня слов!
  Если уж писать об этой стране, то лучше указывать, чего там нет, как это сделала Цветаева:
  
  В царстве моем - ни свинки, ни кори,
  Ни высших материй, ни средних историй,
  Ни расовой розни, ни Гусовой казни,
  Ни детских болезней, ни детских боязней.
  
  Синь. Лето красно.
  И время
   - на все.
  
  Но и это не самый лучший способ, поскольку так можно сказать и про пустую дачную веранду. Нет, здесь лучше использовать аналогии по ощущениям.
  Изгнание Крысоловом большой крысы вызывает у человека сильную тоску, которая постепенно уходит по мере того, как вознкшая после изнания крысы пустота постепенно затягивается совестью. Осознание, что ты больше никогда не увидешь Страну Полдня, вызывает такую же сильную тоску. Но она остается навсегда.
  Моя судьба схожа с судьбой Клауса, только я не пошел за первой мелодией, а он - за второй. И я горько сожалею, что Крысолов не доиграл до конца для меня свою первую мелодию - сам в воду я не брошусь, меня держит страх. Что бы там ни говорила Эллис, но я-то знаю: - та, заветная вторая мелодия, не предназначена для ушей крыс...
  - Ну все, пошли домой. Уже пять утра, пора будить Эллис. Жрать охота, - сказал кот и зевнул. (Да, я забыл упомянуть еще одну особенность Чеширских котов - они будят своих хозяев не криками. Кот молча сидит у кровати, и неотрывно смотрит на Эллис, перебирая передними лапами. Эллис начинает ворочаться, и просыпается. С выражениями, которым позавидовал бы даже старпом с русского фрегата "Адмиралъ Кузнецов", она швыряет в кота подушку, и встает, чтобы покормить его).
  - Я не хочу есть.
  - Зря. Ты совсем отощал. Хочешь, к молочнице сбегаем, в погребок?
  Я вцепился в хвост кота - Не надо, Эллис рассердится. Поехали домой.
  Поднявшись по ступенькам, кот вдруг остановился. - Это что еще за народное творчество, мнэ-э? - удивленно сказал он и принялся осторожно обнюхивать предмет, лежащий между постаментами с гранитными львами, венчающими спуск к реке. Я посмотрел на "народное творчество", и меня начало колотить: - я сразу же узнал его, хотя никогда не видел - это был сплетенный из ивовых прутьев шар, внутри которого находились сосновые шишки. НЕ-НА-ВИ-ЖУ!
  - Мнэ-э, фигвам какой-то, очумелые ручки, - сказал кот и толкнул шар лапой.
  Шар поскакал к реке, гремя шишками. И я... я бросился за ним, вниз по ступенькам, которых вдруг стало очень много, как на американской пирамиде. Вниз, к лунной дорожке, которая еще мерцает на поверхности утренней реки!
  - Ты что, с ума сошел? - встревожено закричал кот и бросился вслед за мной. Но куда ему!
  Я нагонял мяч, покусывал его: "скорей, скорей!", толкал и бежал за ним, окрыленный тем радостным чувством, которое внушала мне шестьсот лет назад флейта крысолова. Я слышу, слышу ту, вторую мелодию! Первая мелодия - одинакова для всех, а вторая - индивидуальна для каждого. И я бегу на звонкий смех, вызывающий ощущение легкого прикосновения к лицу тонкой, мягкой паутины. Я бегу на смех конопатой девчонки, которая стоит на нижней ступеньке, в самом начале лунной дорожки, и машет мне рукой... А в голове почему-то звучит посторонняя, чужая мысль: - "Господи, как надоело умирать"...
  
  ***
  
  Не было там никакой Марты, скорее всего, это была наведенная на Клауса галлюцинация. Черной молнией он пронесся по спуску и бросился за этим дурацким мячиком в воду. Мяч уплыл, а Клаус...Когда я нырнул в Темзу, он уже ушел ко дну. Я не успел ничего сделать. Клаус ошибся: это была первая, а не вторая мелодия, и теперь я дописываю за него последние строки сказки, мнэ-э.
  Я ушел в канализацию, и весь день, и всю ночь выл там, распугивая крыс. К Эллис я больше не вернусь. Я понимаю, что другого выбора у них не было: судя по-всему, Клаус любил Марту, а она его просто жалела, по доброте своей душевной. Поэтому, когда Крысолов вывел первую крысу из Клауса, тот отказался от дальнейшего лечения. Один случай на миллион... Он понял, что жить вечно с этим безответным чувством будет для него сплошной мукой.
  Но зачем же Эллис взяла для эксперимента именно Клауса, зачем ему вернули человеческие воспоминания? Не знаю. Может быть, они знали, что это чувство рано или поздно проступит сквозь крысиную сущность само, без экспериментального вмешательства, и сгубит несчастного Клауса?
  Может быть, он был обречен, и я не виню Эллис и остальных. Но простить их я все равно не смогу.
  Что же сказать читателям в последних строках сказки? Клаус был реалистом, он понял, что Эллис и остальные ребята чего-то не договаривают. Их Меморандум содержит явные противоречия: - с одной стороны, "вход свободный", а с другой стороны - "нас очень мало на всю планету". Отсюда неизбежно возникает вопрос: - а почему же их мало? На земле миллионы людей, которые безо всякой позитивной реморализации понимают, что с этим миром что-то не так, миллионы людей, не строящих иллюзий в отношении своего будущего, которого нет. И эти люди - не обязательно инвалиды.
  Если у вас, у людей двадцать первого века, еще остались какие-то иллюзии по поводу своего будущего, я советую: постройте простой график, где по иси "Икс" отложено время, а по оси "Игрек" - численность населеня планеты. Зачем? А затем, что в нашем девятнадцатом веке один экономист, некто Мальтус, предсказал, что численность населения увеличивается по экспоненте. Ему никто не поверил, кроме Дарвина. Над Мальтусом посмеялись, и еще очень долго будут смеяться, поскольку вплоть до шестидесятых годов двадцатого века численность населения будет расти не такими быстрыми темпами, как предсказывал он. Но затем люди увидят, что прогноз Мальтуса был оптимистическим: численность населения возрастает по гипербольческому, а не экспоненциальному закону. В начале гиперболический график отстает от экспоненциального, но потом резко уходит вверх, в бесконечность.
  У гиперболы, в отличие от экспоненциальной функции, нет будущего. На шкале времени имеется точка, через которую гипербола никогда не перешагнет. И если вы построите график роста численности населения, то увидите, что эта точка находится где-то в первой половине двадцать первого века. А если вы задумаетесь над теми процессами, которые в принципе могут заставить график измениться, уйти от гиперболической формы, то ваш оптимизм уйдет в "минус бесконечность".
  Поверьте, на Земле очень много людей, которые понимают бесперспективность существования "по заветам предков". И эти люди добровольно и осознанно готовы лечиться и учиться, чтобы стать свободными людьми. Но им никто не предлагает и не предлагал тот Выбор, о котором написали мы в своей сказке.
  Я убежден, что суть меморандума ребятишек из Страны Полудня сводится к единственной фразе: - "И захватите детей". Я не сомневаюсь, что очень скоро Шерлок Холмс и доктор Ватсон "отсеются", и займутся поисками "Таинственных Пузырьков", забыв о своей неудавшейся попытке выбора будущего. А инспектор Грегсон уйдет в запой. Он тоже "отсеется", и тоже не будет помнить обстоятельств, благодаря которым Джинни станет все больше отдаляться от него. Их пригласили, но, вне всякого сомнения, это приглашение носило формальный характер.
  Возможно, я рассуждаю предвзято. Но не забывайте - я рос и воспитывался среди катаров. Я убежден, что их ересь была единственной попыткой сделать единственно возможный на Земле Выбор. Конечно, они еще продолжали по энерции поклоняться Иисусу (и Люциферу), чтить библейские заповеди... Но они уже перестали верить в справедливого бога, и отказались выполнять главную его заповедь: - "Плодитесь и размножайтесь".
  Земля - это питомник. Властям и Церкви, этим вашим Крысиным Королям, самым свободным из несвободных, нужно послушное стадо, нужны барашки. "Пастырь и паства" - вдумайтесь в смысл этой метафоры. Зачем пасти баранов? Какова конечная цель? Шерсть и мясо, больше ничего.
  А детишкам из "Страны Полудня" нужны неофиты. В двадцать первом веке, когда численность населения достигнет астрономических цифр, у них появится богатый выбор. Вот тогда в ход и пойдут все эти Меморандумы и Тезисы. "Приходите и приводите ваших детей". Только там не будет сказано, что взрослые им не нужны, с чувством юмора или без, а из детей будут отбирать только таких, как Марта и Джинни. Но сколько таких? Один на сто тысяч? На миллион? И как им удалось набрать сто тридцать ребятишек в маленьком средневековом Гаммельне? Ума не приложу. Наверное, их собирали со всей Европы.
  Против чего обычно бунтуют люди? Против тирании властей, против низких зарплат и невыносимых условий труда, против драконовских законов... А катары бунтовали против беспросветного будущего. Они поняли, что ничего не могут дать своим детям. Их дети будут такими же, без будущего. Люди в принципе не способны воспитать своих детей так, чтобы они не были похожи на своих родителей, не повторяли их путь. Люди не умеют изгонять крыс.
  Эллис со товарищи не пишут Меморандумы и Тезисы сами. Они не хотят врать, и потому нанимают для написания лживых сказок людей-крыс. Инквизиция поступала схожим образом - она не сжигала еретиков сама, а перекладывала это злодеяние на плечи светских властей. А чего вы хотели? Детишки из "страны Полдня" плоть от плоти обитателей этого мира. Поэтому они вынуждены использовать некоторые приемчики, имеющие хождение здесь.
  Вы не подумайте - я не хочу сказать ничего плохого про Эллис и ее товарищей. Просто они дети, а не всесильные боги, которых нет. И я допускаю, что они рады бы помочь всем желающим, но не могут. Не умеют. Если могли бы, то уже давно бы сделали. Это уж совсем простая дедукция. Будущее не запускает щупальца в настоящее, поскольку у этого мира нет будущего. Наше будущее - это растянувшееся прошлое. А настоящее будущее есть только у Страны Полдня.
  Один шанс на миллион, что именно вашему ребенку скажут: "Хочешь ли ты стать человеком, избавиться от своих крыс, или же ты желаешь остаться бараном?". Поэтому я и утверждаю, что единственной попыткой настоящего Выбора, доступного всем, а не только избранным, был бунт Катаров.
  Быть Земле питомником или нет? Стоит ли ради одного избранного ребенка класть на алтарь Тлалока миллион остальных? Катары выбрали - НЕТ. И это решение нашло сторонников. "Учителя" в совершенстве владели искусством убеждения, и Альбигойская ересь начала распространяться по югу Европы как огонь по высушенной солнцем степи.
  Бунт катаров был бессмысленным, как и все бунты. Отказ людей от продолжения рода не устраивал не только Власти и Церковь, но и обитателей "Страны Полудня". Катары были обречены.
  Клаус не любил врать, и он ни за что бы не согласился, чтобы наша сказка использовалась для обмана. Его беда в том, что он до последнего верил в общедоступность Выбора, предлагаемого Страной Полдня. Именно верил, хотя и был реалистом. Вот почему вся эта сказка пропитана оптимизмом. Но вера Клауса сгубила его, а я не хочу, чтобы наша сказка внушала людям беспочвенные надежды.
  Нет, я не дам превратить нашу сказку в подобие агиток, которыми зачитывалась Джинни. Такие сказки полезны только единицам, ей и ей подобным. А для всех остальных они являются аналогом сказок, которые увели детишек в "крестовый поход". Что получил в итоге инспектор Грегсон? Потерял семью, и скоро потеряет Джинни. На фоне этого орден Бани является всего лишь фиговым листком, которым прикрывается человек, оставшийся без одежды. Вот почему я и решил закончить сказку именно на этой, реалистичной ноте.
  Конечно, я не в силах изменить то, что уже было написано Клаусом и мною выше. Да и смысла нет - ведь в общем и целом, мы написали правду. Но я обязан сделать одно маленькое уточнение:
  
  Синь. Лето красно.
  И время
  - на все.
  
  Но НЕ ДЛЯ ВСЕХ.
  
  Я слышу шаги Эллис. Ну, ну. Уж мне-то известно, что они не смогут изменить сказку без нашего с Клаусом согласия (мои мысли тоже ложатся на бумагу,и тоже неровным почерком). Клауса больше нет, а я своего согласия не дам. Дудки!
  - Вот ты где, пыльный альбигойский матрац. И как прикажешь понимать твою выходку?
  - Мнэ-э, буквально - ответил я, не глядя на Эллис. - Убив Клауса, вы раскрыли мне глаза на вещи, о которых я и написал.
  Эллис рассмеялась - С чего ты взял, что мы его убили? Наш эксперимент удался, и Клаус стал человеком. Буквально, понял? Просто тебе не дано было видеть, как он и Марта шли по лунной дорожке. Тебе не дано было слышать их смех.
  - А я привык верить тому, что мнэ-э-е дано видеть и слышать, а не всяким там меморандумам, тезисам и откровениям.
  - Не надо верить, просто обернись - раздался за моей спиной незнакомый голос.
  Я обернулся, и с изумлением увидел позади себя мальчишку и девчонку, держащихся за руки. Девочку я сразу узнал - это Марта. А вот мальчик... Я подошел к нему и заглянул в его глаза. Не может быть! Это Клаус!
  - "Мы отправляемся домой. Пойдешь с нами?" - спросил он меня.
  - Подождите, такого уговора не было, чтобы его забирать, - обиженным тоном произнесла Эллис.
  - Не дуйся, Эллис, это ему решать - сказала Марта.
  - Мнэ-э, я бы рад, да не могу оставить Эллис. Кто ее будет будить по утрам? Она же соня.
  - Ты еще скажи, что у тебя здесь хозяйство - буренка Мурка с теленком и швейная машинка Зингера - съязвила Эллис и показала мне язык.
  - Нет, се-э-эрьезно, мнэ-э. Лучше вы к нам приезжайте, на каникулы там, или на выходные.
  Клаус улыбнулся - Я буду тебя навещать, обещаю.
  - Так что же, мн-э-э придется переписывать концовку сказки?
  - Зачем? Пусть остается, как есть. Все равно читать не будут...
  
  
  
  Санкт-Петербург, 2009.
  
  
  
   Примечания.
  
  1. Этот и предыдущие отрывки взяты из "Крысолова" М. Цветаевой.
  2. В этой главе приводятся отрывки из сказки В. Марковой, Н. Гарской и С. Прокофьевой "гамельнский крысолов".
  3. Многие материалы по Центральной Америке даются здесь без ссылок, поскольку эту информацию читатель без труда найдет в Интернете. Достаточно скопировать кусок текста и ввести в поисковик.
  4. Это реальный пример.
  5. Кошек считали разносчиками чумы не только в Европе. Вот что писали в российских летописях: "в 1352 году чума из Европы перекинулась в Новгород и Псков. Вслед за этим эпидемия распространилась на всю Русь. Закапывать котов и топить кошек принялись с еще большим рвением, но все впустую..."
  6. Отрывок из книги В. Кузьмищева "Тайна жрецов майя".
  7. Поскольку Стругацкие не сослались на Холмса, я не ссылаюсь на Банева.
  8. В этой и следующей главе приводятся отрывки из сказки В. Высоцкого "Алиса в стране чудес". Кое-где в стихи снесены маленькие изменения, которые внимательный читатель легко заметит.
  9. Пасека России"// 2007.-?5
  10. А. Шаров. "Человек-Горошина и Простак".
  11. Переделка текста из "Мастера и Маргариты" М. Булгакова.
  12. А. и Б. Стругацкие. Гадкие Лебеди.
  13. И опять Гадкие лебеди, с небольшими изменениями.
  14. М. Цветаева. "Крысолов".
  15. Слегка измененные отрывки статьи "Бесы",из энциклопедии "Мифы народов мира".
  16. Гадкие Лебеди в слегка измененном варианте.
  17. Тоже из Гадких Лебедей, с изменениями.
  18. И это оттуда же.
  19. Он назывался иначе: - "Мы ищем свою родину".
  20. Это правда.
  21. Непонятный момент в тексте Альбигойской ереси. Вероятно, он вызван ошибкой переписчиков.
  22. После серии поломок на большом андронном коллайдере было выдвинуто несколько предложений о его дальнейшей судьбе, среди которых были идеи об организации в его тоннеле хранилища для вин и плантаций грибов.
  23. Отрывок из книги Л. Филлипова "День ангела".
  24. Это и следующее четверостишие - из стихотворения С. Кирсанова.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"