Меркульев Алексей Валерьевич
Зловещий Заговор Математиков. Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Предисловие и первая глава сюрреалистической повести, проанонсированной в рассказе "Чего же хочет читатель"
  

Зловещий Заговор Математиков.

.
  
  
  

Эпиграф: "Муж Трофимы пришёл к жене проконсула - Калисте, и донес на свою жену, обвинив её в возобновлении связи с проконсулом. По приказу Калисты Трофиму поместили в дом терпимости. Жена проконсула отправилась в баню со своим любовником, где они оба скончались".

  
  

Житие святых. Деяния апостола Андрея.

  
  
  Предисловие автора.
  Каждый знает, что надписи на заборах и дверях не содержат никакой информационной составляющей. На заборе или на дверях можно написать все, что угодно. Например, в Москве есть одно неприметное здание, в котором, согласно надписи на дверях, располагается НИИ палеонтологии Докембрия. Я искал работу, а, точнее, место, где можно изображать работу, получая зарплату за выдуманные истории про несуществующих тварей. Поэтому я разыскал телефон этой организации, и позвонил им. Мне казалось, что я являюсь для них выгодной кандидатурой, как самый крупный специалист по вымышленным тварям. Но мои надежды разбились. Тетенька в телефоне объяснила мне, что "Докембрий" и "палеонтология" - понятия несовместимые. Я пытался возражать, мотивируя тем, что Силур или Девон тоже несовместимы с понятием "палеонтология", поскольку никаких палеонтологов в те времена не было. А вот, к примеру, слонопотамм... Но она мне пробубнила про каких-то цианобактерий, которые не оставляют прямых следов своей жизнедеятельности, и бросила трубку. И я понял, что в институте палеонтологии Докембрия, как и в самом Докембрии, собралось одно жулье, не оставляющее следов своего существования. Вот вам и табличка на двери!
  .К чему я клоню? А вот к чему. Принято считать, что основную роль в завершении одного из самых массовых безумий в человеческой истории, именуемого "Средневековье", сыграли надписи на дверях Виттенбергской Замковой церкви, оставленные доктором богословия Мартином Лютером 31 октября 1517 года. Ну, ну... Приведу в качестве примера один небольшой штрих из истории Средневековья, а вы сами решайте, насколько могут быть эффективными в подобных случаях надписи на дверях (все нижеизложенное вы можете найти в Интернете, по запросу "Крестовый поход детей").
  
  Случилось то сразу после Пасхи. Еще не дождались мы Троицы, как тысячи отроков тронулись в путь, покидая кров свой. Иные из них едва на свет появились и минул им только шестой год. Другим же впору было выбирать себе невесту... Заботы, им порученные, они позабыли. Те оставляли плуг, коим недавно взрывали землю; те выпускали из рук тачку, их тяготившую; те покидали овец, рядом с которыми сражались против волков... Весь мир называл их безумцами, но они шли вперед.
  В эту экспедицию отправились дети обоего пола, отроки и отроковицы. Они наводнили не только всю Германию, но и страну Галлов и Бургундию. Ни друзья, ни родственники никоим способом не могли удержать их дома: они пускались на любые уловки, чтобы отправиться в путь.
  Франция. Все ждали, что дети "перебесятся" и успокоятся. А детская "возня" стала угрожать спокойствию государства. Ребята бросают дома, бегут в Вандом, и. собираются двинуться к морю! Филипп II обратился к ученым недавно созданного Парижского университета. Те ответили твердо: необходимо немедленно остановить детей! Если надо - силой, ибо их поход вдохновлен сатаной! И король издал эдикт, повелевающий детям немедля выбросить из головы глупости и разойтись по домам. Однако королевский эдикт не произвел впечатления на детей. У ребячьих сердец был владыка могущественнее короля. Дело зашло слишком далеко - окриком его уже не остановить.
  В стране стоял стон несчастных родителей. Забавные торжественные детские шествия по округе, столь умилявшие взрослых, превратились в повальное бегство подростков из семей. Редкие семьи сами благословляли детей на гибельный поход. Большинство отцов пороли своих отпрысков, запирали в чуланах, но дети перегрызали веревки, подкапывали стены, ломали замки и - убегали. А те, кто не смог вырваться, бились в истериках, отказывались от пищи, чахли, заболевали. Волей-неволей родители сдавались.
  У каждого отряда был свой командир, флаг и прочая символика, которой ребятишки очень гордились. Когда отряды с пением, бодро и торжественно проходили через города и деревни, направляясь в Вандом, только замки и крепкие дубовые двери могли удержать сына или дочь дома. Словно чума прошлась по стране, унося десятки тысяч детей.
  Германия. Дети перешептывались и собирались в команды, и уходили окончательно - в Кельн. Движение выхватывало из семей не одного-двух ребят, как во Франции, а почти всех. Вторая особенность германского варианта: отряды состояли почти сплошь из мальчиков (правда, некоторые из них оказались переодетыми девочками).
  Отряды детей поспешно собирались в Кельне. Поход надо было начать как можно скорее: император против, бароны против, родители ломают палки о спины сыновей!
  Конец июня. Под знаменами - не менее двадцати тысяч детей (по некоторым хроникам, вдвое больше). Кельнцы высыпали на городские стены. Тысячи одинаково одетых детей выстроены колоннами в поле. И вот прозвучал сигнал труб. Дети затянули гимн собственного сочинения, увы, не сохраненный для нас историей. Строй шевельнулся, дрогнул - и двинулся вперед. Проходит час - и детское воинство скрывается за холмами. Только тысячеголосое пение еще доносится издалека....
  Некоторые священники поняли всю опасность данной затеи. Они стали останавливать отряды, где могли - уговаривали детей разойтись по домам, уверяли, что мысль о детском походе - это происки дьявола. Но ребята были непреклонны, тем более что во всех крупных городах их встречали и благословляли папские эмиссары. Разумных священников немедленно объявляли вероотступниками. Суеверие толпы, энтузиазм детей и козни папской курии победили здравый смысл. И многие из этих священников -"вероотступников" сознательно отправились вместе с обреченными на неминуемую гибель детьми, как семью веками позже учитель Януш Корчак пошел вместе со своими воспитанниками в газовую камеру фашистского концлагеря Треблинка.
  Авторы последующих веков по понятным причинам обходили молчанием страшный сюжет. А просвещенные светские писатели, даже самые злоязычные и беспощадные, считали, по-видимому, напоминание о бессмысленной гибели почти ста тысяч детей "ударом ниже пояса". Маститые же историки видели в нелепом предприятии детей лишь очевидную бесспорную глупость, на исследование которой нецелесообразно затрачивать умственный потенциал. И потому детскому походу уделяются в солидных исторических исследованиях, в лучшем случае считанные страницы.
  
  Нет, я не верю, что средневековое безумие могла остановить табличка, приколоченная Лютером к дверям. Что же тогда? Не знаю. В предлагаемом произведении рассматривается другой вопрос - о попытках превращения человека в управляемого, бездумного робота, являющихся причинами массовых вспышек безумия. Способов превращения человека в робота придумано много. В этой же повести говорится только об одном из них.
  Средневековье возвращается. В науке средневековая схоластика долгое время находилась под запретом. Правда, она традиционно сохранялась в гуманитарных областях знания, что никого не удивляло. А еще ее почему-то активно проповедовали многие математики, что вызывало удивление, а порой и смех. Действительно, их акции протеста, устраиваемые каждый раз, как предпринимается попытка проверить какую-нибудь зубодробительную теорему прямыми расчетами на компьютерах, выглядели очень забавно. Но с середины 20 столетия по всему миру начали массово выходить публикации известных специалистов в области кибернетики, указывающих на необходимость возврата к средневековой схоластике. И их указаниям последовало значительное число ученых, а остальным стало уже не до смеха.
  Эпилогом к этой сюрреалистической повести является мой рассказ "Тварь". Некоторые персонажи перекочевали сюда из другой повести - "Этюд о пчелиной инфлуэнции". В этом нет ничего удивительного - во всех этих произведениях рассматриваются разные фрагменты одной и той же картины. И, наконец, хочу предупредить - хотя в повести рассказывается о реальных исторических событиях, читателю следует помнить о наличии здесь произвольного художественного вымысла. Хронология событий часто нарушается, используются термины, не соответствующие той или иной эпохе... В общем, не забывайте про слонопотамма!
  
  ГЛАВА 1.
  
  Только что отгремела гроза, принесшая долгожданную свежесть и прохладу после изнурительного зноя. Мудрец Платон расхаживал взад и вперед по самой дальней и самой неухоженной, посыпанной обычным морским песком дорожке сада Академии. Он был в ярости. Размахивая посохом, он задевал мокрые ветви высоких кустов, образовавших зеленый тоннель над дорожкой, и, не замечая обрушавшиеся на него после каждого взмаха потоки воды, разговаривал сам с собой.
  Платон только что вернулся с невольничьего рынка. Точнее сказать, его привезли оттуда родители учеников, которые и выкупили его из недельного рабства. Но сейчас Платон злился совсем не из-за побоев и унижений, что ему пришлось терпеть в течение целой недели нахождения у работорговца. Об обиде на тирана Дионисия-старшего, продавшего Платона в рабство, вообще не могло быть речи. Как и все шизофреники, Платон испытывал священный трепет перед представителями власти, поскольку считал власть даром небес.
  Платон злился на себя. Он вспоминал, как вытягивается лицо тирана, читающего главный труд всей жизни Платона - проект города Будущего, который Платон предлагал построить под Сиракузами.
  Ах, какой это был грандиозный план! Еще неделю назад, поднимаясь по мраморным ступеням дворца Дионисия, Платон жмурился от удовольствия, явственно представляя себе ту величественную картину, которая, несомненно, поразит воображение тирана.
  
  Дионисий-старший в блеске золота и драгоценностей стоит на балконе, под которым проходят огромные колонны солдат, фанатично преданных тирану. Их забрали у матерей еще в младенчестве, и их сердца безраздельно принадлежат Дионисию. Ради него они выполнят любой приказ, убьют любого или даже сами пойдут на смерть.
  Солнце играет на начищенной бронзе доспехов, огненные брызги слетают с острых копий. Как на подбор здоровые, высокие, идут солдаты, чеканя шаг, вскинув правую руку в олимпийском приветствии...
  На площади полыхает огромный костер из книг. Они не нужны городу Будущего, этому гигантскому муравейнику, где каждый должен знать только то, что необходимо для его дела, где всякий должен беспрекословно выполнять приказания, а не думать. Книги нужны только для высших сословий, но не все книги, а только специально отобранные.
  За городом, на бескрайних полях копошится безликое низшее сословие. Вместо имен у них номера, вышитые на одинаковых серых хламидах и выжженные на запястьях рук. Они работают не за деньги. Зачем в городе Будущего деньги? Внутри своего сословия все равны. Вот эти, например, все до единого имеют обязательную трехразовую похлебку. Одежду и орудия труда им тоже выдают. Они живут в просторных бараках, и не утруждают себя заботой о потомстве. О детях забоится Государство, а Государство - это Дионисий-старший...
  
  И вот теперь расстроенный (то есть разделившийся на три своих "Я") Платон пытался найти ответ на вопрос - чем же его труд вызвал такую странную реакцию тирана?
  - Хозяину не понравился мой проект, - хныкало первое, чувственное "Я" Платона, исступленно стуча лошадиным лбом о ствол кипариса.
  - Нет, моя прелесть, Хозяину понравился наш проект, - вкрадчиво возразило второе "Я", олицетворяющее разум. - Ему не понравилось что-то другое.
  Первое "Я" перестало изображать из себя дятла, и принялось чесать копытом гриву.
  - Я ведь предупреждал, что твоя привычка использовать иностранные словечки в названиях до добра не доведет! - заявило оно после небольшого раздумья. - Вероятно, Хозяина коробит язык этих северных варваров. Надо же было придумать такое название - "Майн Кампф"! Ладно бы, по-египетски написал....
  - Дело не в названии, дурачок, - снисходительно ответило второе "Я". - Мы, конечно же, изменим название. Скажем, это будет "Трактат о Государстве". Но, уверяю тебя, это ничего не изменит. А где наш третий приятель? Может, его спросим?
  - Вот еще! От него толку, как с осла молока. Он в кусты ушел. Наверное, ищет, кого бы трахнуть. Похотливое животное!
  - Ничего подобного! - возмущенно заржало из кустов третье "Я", олицетворяющее вожделение. - Я отошло по нужде! А вы бы лучше подумали над словами Хозяина! Хозяин сказал, что больше никому и никогда не позволит вступать в любовные отношения с несовершеннолетними. И что нам делать?
  - Вот! - воскликнуло второе "Я", и радостно взбрыкнуло. - В твоих словах кроится ответ на все наши вопросы!
  Первое "Я" спросило удивленно: - Что ты имеешь ввиду?
  Платон вздохнул. Все стало ясно. Он столкнулся с дилеммой, причем не с одной, а с двумя. Человек города Будущего должен беспрекословно подчинять свою волю и мысли Вождю (точнее, у него вообще не должно быть своей воли и своих мыслей). А древнегреческая педагогическая наука знала только один способ, позволяющий полностью подчинять волю ученика - изменение его гормонального фона (выражаясь современным языком). Делалось это просто - учитель регулярно вступал в половую связь со своим учеником. Это была узаконенная практика, и лишь немногие категорически выступали против нее - например, Аристотель, лучший ученик Платона (хотя его отвисший зад никогда не привлекал Платона, тем более, что Аристотель был далеко не молод).
  Но от Аристотеля еще можно отмахнуться, а вот от факта, который, несомненно, бросился в глаза Дионисию-старшему, не уйдешь. Факт заключается в том, что этот педагогический прием исключал возможность построения сильного государства - очень уж плохие солдаты получались из учеников-любовников. Взять хотя бы тех стражников, которых Платон видел сегодня на рынке. Разве это солдаты? Копья и щиты побросали на землю, и, жеманно хихикая, подводят глаза углем, глядясь в маленькие бронзовые зеркала.
  - "Интересно, сколько стоит такое зеркальце?" - рассеяно подумал Платон, переходя ко второй дилемме. Она заключалась в том, что Платон любил мальчиков, а женщин рассматривал исключительно как средство продолжения рода. Но нарушить приказ Дионисия он не мог.
  - Боги всемогущие! Кого же я теперь буду трахать? - горестно спросил Платон, и посмотрел по сторонам. Его взгляд остановился на большой жабе, медленно пересекающую дорожку. Платон сердито сплюнул, и закрыл глаза. Вслушиваясь в сладкозвучное пение цикад, он погрузился в грезы...
  
  Пухлые детские попки проносились над его головой, призывно улыбались с ветвей деревьев. Даже солнце превратилось в большую розовую попку с аппетитными ямочками. Вот оно опускается все ниже и ниже, в протянутые к нему руки Платона...
  
  - Учитель, вот вы где! - раздался из-за спины голос Аристотеля.
  Платон вздрогнул, и обескуражено уставился на жабу, непонятно как оказавшуюся в его руках.
  - Мы всю недель молили богов, чтобы испытания, обрушившиеся на вашу голову, поскорее завершились. Слава Зевсу, боги смилостивились, Учитель! - сказал Аристотель, и обнял Платона, пряча в бороде улыбку. Он читал "Майн Кампф", и заранее догадывался, как Дионисий-старший, этот идейный поборник идеалов греческой демократии, отреагирует на фашистскую доктрину Платона.
  - Надеюсь, выпавшие вам тяготы не сломили ваш дух? - заботливо спросил Аристотель, думая совсем другое: - "Надеюсь, урок пошел тебе в прок, старый педофил?".
  - Отнюдь, мой мальчик. Мой дух только укрепился! - важно ответил Платон.
  - А зачем вам жаба, Учитель? Вы решили заняться естествознанием?
  Платон, как всегда, мгновенно нашел отговорку:
  - Я сочинял басню. Про жабу.
  - И как, сочинили?
  - Конечно! - ответил Платон, и принял гордую позу. - Внемли:
  
  Мерзкая жаба, урча и квачa,
  Уныло тащилась домой от врача.
  Гадкий сюрприз преподнес злобный рок:
  - врач обнаружил у ней гонококк.
  -"Откуда он взялся, проклятый микроб?
  Быть может, занес его съеденный клоп?
  А может, комар, или муха какая?"
  Так думала жаба, в соплях утопая.
  Домой приползя, жаба к Зевсу взмолилась:
  - Зачем заразил ты меня, что случилось?
  А Зевс ей на это в ответ говорил:
  - Мерзкая ты, потому заразил!
  
   (Здесь нужно отметить великолепную способность опытного софиста Платона мгновенно, без усилий сочинять стихи. Сознание Платона в этом процессе не участвовало. Подсознание автоматически находило подходящие по рифме слова, и автоматически же отбирало из них те, между которыми существует ассоциативная связь. Такой способностью обладает мозг любого человека, но только у шизофреников она освобождена от гнета со стороны сознания, требующего наполнять высказывания осмысленным содержанием. В настоящее время созданы компьютерные программы, умеющие делать то же самое, что и шизофреник. Они пишут не только стихи, но и философские труды. Впрочем, об этом будет сказано ниже).
  
  - Великолепно, Учитель! - похвалил Аристотель, вытряхивая мокрый песок из сандалии. - Но где же мораль?
  - Какая мораль? Ах, да... Не надо искать в этой басни мораль. Мерзкую жабу не капли не жаль!
  С этими словами Платон швырнул жабу в кусты и вытер руки о хитон Аристотеля. И тут его озарило. Он вдруг вспомнил, как недавно Аристотель хвастался своим открытием, которому Платон не придал особого значения. Аристотель случайно обнаружил, что построенный определенным образом общий курс математики развивает творческое мышление учеников. "Понимаете, Учитель? Это как ключ: - один поворот, и сознание открывается! Нужно только правильно подобрать этот ключ!".
  - Мой мальчик, мне нужно поговорить с тобой. Помнишь, о чем ты рассказывал мне месяц назад, на празднике Солнца? Давай-ка пройдемся...
  И два мудреца - Платон и Аристотель - медленно пошли по аллее. Аристотель увлеченно рассказывал, сопровождая свой рассказ энергичной жестикуляцией. Время от времени оба останавливались и начинали спорить, рисуя что-то посохами на песке.
  Платон не разделял восторгов Аристотеля. Вообще ему не нравилось, что Аристотель завел себе собственных учеников. Они были дерзки и независимы, и не подчинялись создателю Академии - Платону. Аристотель носится с ними, как курица с яйцом, пытается развивать у них мышление, совершенно не обращая внимания на их попки!
  Впрочем, сейчас Платон думал не о попках, а о том, что любая палка имеет два конца. Если есть способ, позволяющий раскрыть сознание, значит, на его основе можно создать и другой, с диаметрально противоположным эффектом!
  Как именно будет построен математический курс, превращающий человека в бездумный автомат, Платон еще не знал. Но название ему он придумал сразу - "Единое во многом".
  ***
  В начале 20 века группа немецких гештальт-психологов во главе с Максом Вертгеймером разработала школьный курс преподавания математики, позволяющий в кратчайшие сроки подтянуть самого отстающего двоечника. Научная общественность была в шоке, наблюдая, как вполне заурядные детишки решают задачки, с которым не под силу справиться большинству взрослых, и даже самостоятельно приходят к открытию теорем, на создание которых лучшие умы тратили годы. Однако, на предложение внедрить методику в общеобразовательные школы гештальт-психологи получили вежливый отказ.
  В средине двадцатых годов Макс Вертгеймер занял руководящий пост в министерстве образования, и сразу организовал инспекцию по школам Германии. Что же увидели инспектора? Давайте посмотрим на отдельные кадры.
  
  Идет показательный урок геометрии. Дирекция школы постаралась, чтобы показательный урок проводился в самом сильном классе, поэтому каждое приглашение к доске сопровождалось лесом рук.
  Да, это был действительно сильный класс. Теорему о вычислении площади трапеции знали на зубок абсолютно все. И не только знали, но и успешно применяли. Довольная учительница только и успевала стирать и заново рисовать на доске, произвольно меняя то ширину оснований, то высоту трапеции. Под конец урока учительница выдохлась, и предложила инспектору самому проверить знания учеников.
  Инспектор поднялся с задней парты, и вышел к доске. Ученики, как один, заранее взметнули вверх правые руки. Но когда инспектор закончил рисовать и обернулся, он не увидел ни одной поднятой руки. Дети удивленно перешептывались, глядя на доску.
  - Кто сможет определить площадь этой фигуры? - спросил инспектор, оглядывая класс.
  - Простите, но мы не проходили таких фигур, - робко ответила девочка с первой парты.
  - А что это за фигура, по-вашему? - спросил инспектор класс.
  Ответом ему было гробовое молчание. Учительница поджала губы. Она поняла, что взбучки от директора ей не избежать - ведь на доске была изображена самая обычная трапеция, только повернутая на сорок пять градусов. Увы, дети стали воспринимать ее как совершенно другую фигуру. Они уже не могли применить к ней выученную ранее теорему. Память у детей была отличной, но ведь они учили теорему, когда трапеция не была повернута! А мысленно развернуть фигуру назад им даже не пришло в голову.
  
  - Сейчас я покажу тебе черный кубик, Якоб, - сказал другой инспектор, делая пометку в блокнот. Он уже заранее знал, каков будет результат, но все еще на что-то надеялся. Посмотрев на затаившего дыхание восьмилетнего мальчугана, он выложил перед ним кубик, но не черный, а белый.
  - Какой цвет у этого кубика? - спросил инспектор.
  - Черный!
  - Ты уверен в этом?
  - Да. Вы же сказали, что он черный! - безапелляционно ответил сияющий идиотизмом мальчик.
  Все было ясно, но для проформы требовалось провести еще несколько тестов.
  - Слушай внимательно, Якоб. В Швейцарии живут швейцарцы. Женева находится в Швейцарии. Ответь: - являются ли жители Женевы швейцарцами?
  - Не знаю. Я не швейцарец. А швейцарцы - свиньи.
  - Откуда ты знаешь, что они свиньи?
  - Я - немец. А они - не немцы. Все, кто не немцы - свиньи!
  - Ну, ладно. Давай попробуем по-другому. В Швейцарии живут свиньи. Женева находится в Швейцарии. Являются ли жители Женевы свиньями?
  - Не знаю. А жители Женевы - они немцы, или нет?
  
  Несколько дней спустя Макс Вертгеймер с мрачным выражением лица перелистывал страницы отчета, только что составленного по результатам инспекции. Результаты были неутешительными.
  И у старших, и у младших школьников наблюдалось "нарушение категориальности" - форма агнозии, когда-то открытая гештальт-психологами. Если старших школьников сбивал с толку поворот геометрических фигур, то младшие испытывали трудности в восприятии текста. Две одинаковых буквы, напечатанные разными шрифтами, он часто воспринимали как разные буквы.
  Гештальт-психологи наблюдали нарушения категориальности в психиатрических клиниках, у людей с серьезными поражениями мозга, полученными на фронтах Первой Мировой. Но откуда эти нарушения взялись у здоровых детей?
  Самое же страшное, что показала инспекция - это отсутствие самостоятельного мышления у подавляющего большинства детей. Мерилом действительности для них был не собственный опыт, а чужое авторитетное мнение. Более того, оказалось, что многие дети даже демонстрируют скрытые признаки шизофрении. Конечно, у детей шизофрения проявляется слабо. Но они вырастут!
  Вертгеймер перебросил назад несколько листов, и еще раз внимательно перечитал протокол беседы с десятилетней Эльзой:
  
  - Эльза, чем часы отличаются от барометра?
  - Ничем. Не было бы барометра, люди не могли бы предсказывать погоду. Без точного прогноза погоды люди чаще болеют и пропускают работу. А если бы не было часов, то люди приходили бы на работу только по солнцу, а солнце не всегда видно. Вот и получается, что без часов и барометра люди были бы как стадо свиней без пастуха, они ходили бы на работу нерегулярно. Барометр и часы отличают людей от свиней!
  - Эльза, но ведь не у всех людей есть барометр и часы. Например, аборигены Австралии не пользуются приборами.
  - Значит, они - недочеловеки!
  - Хорошо. А чем, по-твоему, бумеранг отличается от копья?
  - Ничем. Это - орудия охоты, которых нет у животных.
  - Некоторые животные тоже используют орудия охоты.
  - Но не свиньи же! У свиней нет никаких орудий. Поэтому бумеранг и копье отличают людей от свиней.
  - А как же люди, у которых нет бумеранга и копья?
  - Они - недочеловеки!
  - А у тебя есть бумеранг или копье?
  - Нет.
  - Но ты не считаешь себя недочеловеком?
  - Конечно! У меня ведь есть дома барометр и часы!
  - А у аборигенов Австралии есть бумеранги и копья.
  - Но у них нет часов и барометра!
  
  Ученый задумался. Да, то, что он только что прочитал, указывало на шизофрению. Девочка уходит от конкретных, непосредственно наблюдаемых свойств предметов, к общим рассуждениям философского плана. Это означает, что она не использует свой личный, непосредственный опыт. При этом она даже не замечает разорванности своих высказываний, она не видит, что одни ее ответы вступают в противоречие с другими. А все потому, что ее пусть маленькая, но целостная картина мира, сформированная на основе небольшого личного опыта, не задействуется.
  А ведь родители и педагоги Эльзы искренне восхищаются ее "взрослыми" высказываниями, не понимая, что это - банальное резонерство. Шизофреники не генерируют собственных мыслей, а лишь создают смыслоподобную мозаику из обрывков чужих идей. Именно чужих! У шизофреника отсутствие способности к собственному и рациональному мышлению компенсируется феноменальным умением автоматически компилировать ранее услышанные и прочитанные фразы.
  Некоторые больные самостоятельно приходят к смутному осознанию "инородности" возникающих у них мыслей. Может быть, лет через пять-десять и у Эльзы возникнет такое понимание. Ей же будет хуже! Чувствуя чуждость своих мыслей, но не имея возможности определить их происхождение, она начнет пугать окружающих заявлениями, что испытывает на себе постороннее воздействие, получает информацию из Космоса... Например, если бы Платон не заверял окружающих, что все его мысли являются воспоминаниями о мире Идей, никто бы не заподозрил у него шизофрению. Увы, лишь немногие специалисты, такие как русский психиатр Кандинский, рассматривают подобные заявления в качестве тенденции к выздоровлению.
  Мысль о Платоне заставила Вергеймера еще больше помрачнеть. В университете, где учился Вергеймер, из поколения в поколение студентов передавалась глупая страшилка о математическом курсе, якобы созданном в недрах тайной платоновско-пифагорейской школы. Тот, кто его проходит, превращается в шизофреника. Если верить слухам, внешне этот курс почти ничем не отличается от обычных курсов математики. Но в нем заложено нечто, "взрывающее" мозги ученика.
  - "А если программа "Единое во многом" действительно существует?" - подумал он.
   Обследованные дети обучались математике по такой же классической, консервативной программе, что и Вертгеймер в своем далеком детстве. Конечно, небольшие различия были - современный курс был более громоздким, потому что содержал множество повторений, непонятно зачем. Тем не менее, ничего из ряда вон выходящего Вертгеймер в этой учебной программе не заметил. Но он твердо знал одно: - выявленные у школьников патологии мышления и восприятия не могут быть врожденными.
  Ученый перешел к последним страницам отчета, где были приведены выводы. Его коробил встречающийся тут и там термин "Средневековый психопатологический синдромокомплекс". В психиатрии не существовало такого термина, его использовали лишь в узком кругу единомышленников Вергеймера. Дело в том, что большинство психиатров склонны дифференцировать признаки средневекового безумия, выискивать для каждого из них отдельное объяснение, не противоречащее современным концепциям. А в современной психиатрической практике шизофрения и агнозия не являются обязательными спутниками. Тем не менее, на основании анализа средневековых документов Вертгеймер и его коллеги пришли к выводу, что средневековое безумие представляло собой именно комплекс, основу которого составляли агнозия и шизофрения. И именно такой комплекс выявила проведенная проверка у детей.
  - "Но откуда вся эта средневековая гадость проникла в головы детей двадцатого века?" - думал ученый. А перед его глазами уже стояла та самая картина, которая потрясла его еще тогда, когда он впервые услышал о крестовом походе детей: - десятки тысяч детей в одинаковой форме стоят колоннами в поле, под штандартами и развевающимися на ветру стягами; они слушают пламенные речи фанатика, преданность к которому заменила в их сердцах привязанность к родным и друзьям.
  В этом и заключается опасность средневекового синдромокомплекса - мало чем выделяющийся человек вдруг превращается в автомат, исполняющий любые команды другого человека, который полностью подчиняет себе его волю. По приказу римского Папы были найдены два фанатика - один во Франции, а другой - в Германии. После небольшой подготовки, папские прелаты направили их под видом бродяг по городам и селам. И те потянули за собою на смерть и унижения сто тысяч безоружных детей...
  Только сейчас Вертгеймер вдруг обратил внимание на тот факт, что в крестовый поход пошли именно дети. На взрослых пропаганда не подействовала. Объяснить это детской восприимчивостью нельзя - ведь более чем за сто лет до похода детей на смерть отправилось около трехсот тысяч безоружных крестьян, в основной своей массе взрослых людей. Откуда такая избирательность?
  Похоже на то, что на призывы фанатиков отреагировали только те "автоматы", в которые была заложена соответствующая программа. Может, это и была та самая зловещая программа "Единое во многом"? С другой стороны, большинство участников крестового похода крестьян были неграмотными. А "Единое во многом", согласно слухам, разрабатывалась для школьной программы математики. Нет, здесь что-то не сходится...
  Как бы то ни было, Вертгеймер не сомневался, что проведенная выборочная инспекция нескольких школ отображает общее состояние дел в системе общего образования Германии. Лет через десять сегодняшние дети смогут твердо держать в руках оружие.
  - "А что, если их тоже готовят для крестового похода? Но кому и зачем понадобилось огромное стадо бездумных автоматов, слепо верящих не своим глазам, а чужому авторитету? Какой фанатик поведет их на смерть?" - снова и снова спрашивал себя ученый, и не находил ответа.
  
  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
  
  Санкт-Петербург, 2010 г.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"