Солнце медленно катилось к закату. Легкая голубизна неба сменялась пронзительным буйством красок. Лучи скрывались за горизонтом, окрашивая перья облаков в темно золотой с оттенками ржавчины цвет. Закат огненными волнами накатывал на небо, с которого стекала безмятежность дня. Казалось небо объято огнем, в котором темным сердцем цвета запекшейся крови пылал наполовину скрывшийся шар солнца. Легкой тенью мир начинал укрывать сумрак. И вместе с ним обрушивалась давящая тишина, полная странной, щемящей тревоги. Что-то было не так. Но что? Откуда это небо цвета крови? Откуда это странное чувство, заставляющее сердце биться быстрее, а душу сжиматься в ожидании чего-то страшного?
Отсюда, с крыши, небо казалось невероятно близким - протяни руку, и кровавое золото потечет в подставленную узкую ладонь, просачиваясь сквозь длинные пальцы и стекая по тонкому запястью...
Пальцы на руке дрогнули. Желание было невероятно сильным... Желание протянуть руку, почувствовать, как пальцы погружаются в обжигающую густоту расплавленного неба... почувствовать, как тяжелые капли стекают по ладони вниз, на запястье, где под тонкой кожей пульсирует кровь, как к локтю пролегают темные, удивительно ровные следы
- Хватит, это бред. - звуки собственного голоса отчасти сняли наваждение, навеянное невероятной близостью недосягаемой выси. Не стоило так долго смотреть на это невероятное буйство багровых красок. Но что делать, если глаза невольно приковываются к облакам, отсюда похожим на огромные, светящиеся изнутри крылья, забрызганные по краям кровью.
Рейн закрыла глаза, невольно сильнее сжимая пальцы. Нервы натянулись как струна, тело не могло стоять на месте, хотелось бежать, неважно куда, хотелось... хотелось...
Странное чувство все растущей тревоги сводило с ума. День продолжал умирать, и его кровь закатом стекала к горизонту. Тишина била по натянутым нервам, давила на напряженные плечи, заставляя сердце биться чаще, а грудь сжиматься.
Глаза, прикованные к горизонту, уловили движение на земле - из огненных валов в сумрак вырвалось темное пятнышко, приближающееся с каждой минутой. Сердце сделало отчаянный прыжок. Геро! Вернулся...
Рейн сбежала вниз по каменной лестнице, бросаясь навстречу всаднику, въехавшему в ворота замка на взмыленном коне.
Всадник, юноша лет двадцати, легко соскочил на землю, похлопывая по шее разгоряченного гнедого и не глядя на остановившуюся в нескольких шагах девушку.
- Геро? - молчание, лишь руки, держащие повод резко сжались.
- Геро? - в голосе девушки зазвучали тревожные нотки.
Юноша опустил голову, глубоко вздохнул и лишь потом поднял глаза на Рейн - она стояла, выпрямив спину, со спокойным лицом и лишь сдвинутые брови и легонько дрожащие пальцы выдавали ее тревогу.
"А если не сказать?" - мелькнула мысль, но он знал, что это невозможно. Рейн простила бы ему многое, но ЭТО...
Молчание затягивалось, но Рейн, не произнося, ни слова смотрела на Геро и ждала, хотя внутри все сжималось от предчувствия чего-то страшного.
Геро, наконец, решился, и, отвечая на немой вопрос зеленых глаз девушки, выдавил: