Я поежился и подбросил веток в костер, зябко кутаясь в плащ из тяжелой темно-зеленой ткани.
Волчьи голоса то сплетались в один, то разбивались на несколько. Играли оттенками.
Песня летела над лесом, струясь сквозь мрак и сплетаясь с холодным призрачным светом полной луны, серебристым шаром застывшей в почти черном небе.
Вокруг стояла тишина. Остальной мир затих, как будто боясь шевельнуться, издать хоть какой-то звук. И от этого волчья песня нагоняла странный ужас.
Я протянул руки к огню, отогревая заледеневшие пальцы.
О чем пели волки, не знал никто. Но в протяжном вое слышалось предупреждение. Словно песней они прокладывали особую, невидимую границу.
Но одно я знал точно.
Волки прощались.
Последняя песня.
Скоро последние ноты растают в темноте, и волчьи стаи двинутся на восток.
И наступит осень. Последняя осень мира.
То, что ночи еще теплые, ничего абсолютно не значит. В этом мире осень всегда наступала быстро. А последняя придет еще быстрее. Просто в одну ночь все уснут когда будет еще лето, а проснутся уже в осени.
Не будет холодных ветров - вестников приближающейся смены времени года; громких криков прощающихся птиц.
Просто ночью, пока все будут мирно спать, лето закончится. Пожелтеют листья, опустеют леса. И на мир опустится тишина. Усталая тишина, нарушаемая лишь шелестом опадающей под ноги листвы. Воздух будет прозрачен и чист.
А потом мир медленно начнет умирать. Капля за каплей жизнь будет стекать сквозь горлышко песочных часов. Отпущенное время будет отсчитываться падающими золотистыми листьями с красной каймой. Словно плеснуло кровью с серых небес.
Я плотнее закутался в плащ. Внутри как-то тоскливо все ныло.
Волчий вой внезапно затих. Не оборвался, нет - просто песня плавно подошла к концу. И обрушилась тишина.
Я закрыл глаза, вслушиваясь. Где-то далеко вожаки уже отдали приказы, и серые тени скользили меж деревьев в бесшумном и стремительном беге.
Волки уходили на восток.
Костер догорал. Но я даже не шевельнулся, чтобы подбросить еще хвороста.
На плечи внезапно тяжелым грузом легла усталость, отдаваясь где-то глубоко внутри тупой ноющей болью.
Я так и не смог привыкнуть к осени.
Костер совсем догорел, лишь еще пылали багровым угли. Пальцы снова начинали холодеть. Как всегда, в последнюю ночь. Словно ощущали дыхание приближающегося конца.
Жалко было мир. Но сделать я ничего не мог. Уже не мог.
Где-то далеко на восток мчались волчьи стаи, в неистовом стремительном беге прощаясь с этим миром, даря ему последнюю ночь пьянящей свободы и жизни, которую могли подарить только волки.
Я поднялся с земли, набрасывая на голову глубокий капюшон.
Пора уходить. По волчьему следу, пока еще не растаяла в утренней дымке серебристая дорога, рождающаяся под сотнями лап.
Волки всегда уходят в последнюю летнюю ночь, после того как отзвучит последняя, прощальная, песня, сплетенная из сотен голосов - волков, волчиц, даже самые маленькие волчата вплетают в нее свои тоненькие слабые голоса. Словно отдавая дань.
Внутри снова все заныло. Каждый шаг давался с трудом.
Под ноги плеснуло серебристым туманом. Я грустно улыбнулся, увидев отпечатки волчьих лап.
Осень будет недолгой.