Аннотация: Начало боевого пути четверки фронтовых разведчиков. Выше их только небо, круче их только яйца. И пусть трепетают немецко-фашистские гадины!
Шел мелкий противный нудный холодный моросящий дождь. В дымке дождя все вокруг казалось каким-то нереальным - и деревья, и кусты, и просвет лесной поляны впереди, в наполненные грязной водой колеи избитой многочисленными колесами грунтовой дороги позади, и полуразрушенная избушка лесника слева, и полусгорешшая полуторка вперели справа, и полуутонувший в болотце танк БТ-7 справа и позади, с сорваной наполовину гусеницей и полуоторванной башней, из которой нелепо торчала дулом к серому небу сорокапятимилиметровая пушка. Пелена палающей с неба воды не только приглушала краски приближающейся осени, но и прятала за шорохом падающих на опавшие листья дождевых капель обычные звуки, выдающие присутствие человека, и казалось, что все вокруг просто дышит спокойствием и умиротворенностью. И лишь ярко-оранжевый гриб-подосиновик, вызывающе торчащий прямо перед носом млашдего лейтенанта Иванова, напоминал, что лес вокруг далеко не сказочный, а наоборот вполне реальный и полный различных сюрпризов. Приятных, как сам подосиновик, или не очень, как подпираемая шляпкой подосиновика проволочина, зацепленная одним концом на чеку мины-лягушки.
Иванов, третий день не евший, прадовался, что голод заставил его поближе наклониться к лесному красавцу, осторожно перешагнул проволочину, сглотнул слюну и, внимательно вслушиваясь в шепот окружающего леса, пошел по проселку в сторону востока. Горько шагалось ему. Молодой лейтеннт, с гордостью носящий зеленые петлицы, привык думать, что там где находится он, там и пролегает граница. И теперь, шагая на восток, оставив за спиной западную границу своей самой советской страны, он с горечью думал, что и сама граница шагает вместе с ним всё ближе и ближе к столице.
- Интересно, - размышлял Иванов, - сорвет подосиновик чеку с мины-лягушки или успеет состариться и сгнить раньше? Сухой хлопок взрыва и свист разлетающейся шрапнели подсказал Иванову, что гриб закончил рост, возможно тем самым спасая чью-то жизнь, и вернул его мысли в грустное русло.
Горькие раздумья несколько притупили его бдительнось, и Иванов не сразу заметил сидящего у дороге штатского. Штатский сидел на поваленом дереве и грыз травинку. Прищуренные глаза его довольно ехидно смотрели на шагающего Иванова. Лейтенант совал с плеча винтовку и хриплым голосом спросил:
- Кто такой? Чего сидишь?
- Устал, вот и сижу. Петров моя фамилия. А ты, пехота, далеко ли собрался?
- Я тебе не пехота, а лейтенант пограничной службы. Иду по служебным делам. Немцев видел?
- А чего их видеть-то? Вот еще с полверсты пройти, так переезд будет за поворотом, на переезде - пост, смотри на них, сколько хочешь. Только я на них уже насмотрелся, чего-то больше не хочется.
- Документ есть?
- Ну это само сбой, как же без документу. На, полюбуйся.
Штатский протянул Иванову сложенную вчетверо бумажку. Развернув ее, Иванов убедился, что перед ним находится действительно Петров Петр, 18-го года рождения, русский, неженатый, освобожденный за хорошее поведение досрочно. Бумажка как раз и была справкой об усрочно-дословном, как было напечатано, освобождении.
- За что сидел? - поинтересовался Иванов, взвращая справку Петрову.
- Да так, пустяки. Драка на танцплощадке...
- И за драку схлопотал десять лет?
- Нет, за двух невинно убиенных в той драке. Но вопрос этот, как мне кажется, несколько утратил актуальность, поскольку я свое отсидел и вышел на свободу с чистой совестью. Более актуальным мне представляется обсуждение направления и вашего дальнейшего передвижения, товарищ младший лейтенант пограничной службы, поскольку переезд охраняется немцами, а иного пути на восток здесь, собственно говоря, и нету. Проверено на себе.
- А наши-то где? Ты не в курсе случаем?
- Судя по стрельбе, до фронта километров десять-двенадцать будет. И если, допустим, переезд форсировать удасться, то к вечеру можно и до своих дойти.
- А что за охрана на переезде?
- Вот этого вопроса я от вас, товарищ младший лейтенант, и ждал. Переезд охраняют три немецко-фашистские гадины с мотоциклом и пулеметом. Поскольку железнодорожная магистраль тут узкоколейная, и соединяет торфоразработку с торфопредприятием, то есть идет из болота в болото же и особого стратегического значения не имеет, вражеское командование оставило минимальную охрану. Нашей задачей будет воспрепятствовать этой охране воспользоваться возможно имеющимся у них радиопередатчиком. И, по возможности, самим воспользоваться безусловно имеющимся у врагов мотоциклом. Вы со мной согласны, лейтенант?
Иванов вздохнул, выщелкнул из винтовки остававшиеся в ней два патрона, вставил из обратно в винтовку и задумчиво произнес:
- Трое, говоришь...
Петров хмыкнув, привстал со ствола дерева, на котором сидел до этого, опустил руку за ствол и вытащил из-за ствола, держа за вороненый ствол, новенький ППД с вишневым прикладом. - Патронов - завались! - весело прокомментировал он свой фокус. - Тут, похоже, краснопогонники пробегали, побросали все тяжелое... - с этими словами он повторил свой фокус, вытащив за кожаный ремень второй ППД. - Держи, пехота, прорвемся как-нибудь. И, наклонившиь в третий раз, вытащил два подсумка, набитых запасными дисками и гранатами.
Оставшиеся до переезда полкилометра они прошагали быстро, но осторожно, стараясь не шлепать по лужам и не хрустеть ветками. Перед поворотом дороги они сошли на обочину, и осторожно выглянули из-за куста. На переезде стоял мотоцикл, в коляске мотоцикла стоял пулемет, а три немца - два солдата и фельдфебель, выбрав место посуше, прямо на насыпи развели небольшой костер и разогревали консервы.
Две короткие очереди разорвали тишину сумрачного леса, и два солдата вражеской армии ткнулись носами в захваченную землю. Фельдфебель, неудачно подскользнувшийся на мокром рельсе как раз в момент начала стрельбы, избежал смерти от пули, но не удержавшись на ногах, грохнулся головой как раз на рельс и затих. Выставив перед собой автоматы, Иванов с Петровым осторожно приблизились к телам врагов.
- Слыш, Петров, а фельдфебель-то того, живой, похоже... может, штыком его?
- Нет, лейтенант, штыком всегда успеем. Давай его лучше свяжем, в коляску кинем - неплохой подарочек командованию будет. А то вот ваша армия все отступает и отступает, немцы вас тыщщами в плен берут, а вы их - нет. А тут вот как раз целый пленный фельдфебель будет. Для поднятия боевого духа рядового состава, да и младшего командного пожалуй - очень полезно. Опять же, демонстрация собственной профпригодности. Так что давай, снимай с немцев ремни, вяжи ворога. Кстати, неплохо было бы и шинельки их накинуть, пока по вражеским тылам передвигаемся. А пока продукт не остыл, неплохо бы его и оприходовать.
Погрузив серую тушу в коляску и наскоро съев сосиски из разогретой немцами банки, Иванов уселся позади Петрова, усевшегося на мотоцикл раньше Иванова за руль, и трофейное мехсредство помчалось в серой пелене дождя на восток, разбрызгивая колесами грязь лесного просёлка. Завернувшись в теплую трофейную шинель и согревшись, вероятно, впервые за последнюю неделю, с давно забытым чувствством сытости в желудке, Иванов незаметно для себя задремал. Неожиданно мотор резко замолк, и Иванов проснулся от удара в грудь сапогом Петрова, соскакивающего с мотоцикла.
- Вы только посмотрите, лейтенант - крикнул Петров, возвращаясь к мотоциклу и встающему из лужи позади него Иванову. - Сколь небрежны бывают люди, не потрудившиеся убрать с дороги упавшее за ними дерево! - продолжил он, указываю на лежащую поперек проселка полуметровой толщины ель. - Проехать дальше будет несколько затруднительно, разве что попробовать перетащить мотоцикл через препятствие...
Неожиданно он замолчал и сорвал с плеча ППД. Пригнувшись, он метнулся к комлю упавшей ели, но оттуда раздался вполне русский голос:
- Так вы свои, ребята! А я вас уж было резать собрался!
Из-за комля вышел здоровый мужик в тельняшке и бескозырке. В руке у него был здоровый кухонный нож, а завершали туалет мужика черные морские брюки и черные морские ботинки на босу ногу. Увидев кубари в петлицах Иванова, вытарчивающих из-под распахнувшейся в падении шинели, мужик перешел на строевой шаг, и приблизившись на уставные два шага, мужик отдал честь и представился:
- Боцман Сидоров, Черноморский флот. Нахожусь в очередном отпуске по месту жительства. То есть до места не доехал и совершаю процесс возвращения в часть в связи со сменой обстоятельств.
- Вольно - ответил Иванов. - А тут-то как с ножиком оказался?
- Да вот, поезд разбомбило, до границы верст десять не доехал. Я не к себе домой ехал, а к знакомой... по переписке. А когда очнулся от контузии, немцы уже верст двадцать от границы отмахали. Вторую неделю к своим иду, лесами в основном. Нож в избушке лесника нашел, разрушеной, километров десять отсюда. Тут до фронта еще километров пять будет, да я оголодал слегка, а тут еще и немцы проехали на мотоцикле давеча. А так как дорогу эту я всю прошел и знаю, что кроме той избушки тут ничего нету, решил дорогу перегородить да немцев при возврате их обратно и порешить тут. Сосну вот повалил, а вы как раз и едете. Думал, как раз те немцы. А вы, гляжу, не немцы...
- Те немцы там и остались. Только вот фельдфебель живой вроде, мы его в плен взяли. Везем к нашим для поднятия морального духа - вмешался в разговор Петров. - Ладно, Сидоров, гляжу совсем замерз и оголодал. Вот, возьми, подкрепись - от протянул боцману банку с трофейными сосисками, - и подумаем вместе, как дальше пробираться будем.
Сидоров, запихивая в рот сразу пару сосисок, пробормотал: - А так же и будем. Щяз елку с дороги уберем и дальше поедем. Тут, судя по стрельбе, сплошного фронта нету. Справа стреляют, слева вон там вдалеке, а прямо - все тихо. Может, так до своих и доедем...
Дожевав последнюю сосиску Сидоров взялся за поломанную вершину елки и, крякнув, с натугой своротил ее в сторону.
- Теперича места проехать хватит, ежели подтолкнуть мотоциклу зачуток - прокомментировал он результат своего труда. И, приподняв мотоцикл за коляску, протащил агрегат двумя колесами по обочине дороги, держа коляску над стволом упавшей ели.
- А как же ты елку-то завалил? - полюбопытствовал Иванов у сидящего сверху коляски Сидорова.
- Известно как - ножом корни порезал да завалил, дело-то нехитрое...
Иванов, покосившись на плечи Сидорова, в тельняшку которого он мог влезть с Петровым вместе, подумал, что действительно, чего уж тут хитрого...
Через полчаса неторопливой езды лес неожиданно разошелся и на пригорке в паре километров от опушки показалась деревенька. Петров резко затормозил на опушке. Боцман, вглядевшись вдаль прищуренным взглядом, обрадованно заявил:
- Едем дальше. Над сельсоветом красный флаг висит. А на околице - две полуторки и наш БТ-7. Наши там.
Через десять минут, скинув на всякий случай шинели в коляску, случайная команда Иванова подкатила к зданию сельсовета. Бегающие по деревне солдаты не обратили на разномастную команду никакого внимания. Свои, мол, и ладно. На крыльцо сельсовета вышел майор с черными петлицами артиллериста.
- Кто такие? Откуда и зачем?
- Младший лейтенант Иванов вышел из окружения. С присоединившимися по дороге товарищем Петровым и боцманом Сидоровым. И с захваченым в плен фельфебелем...
- Шульценбрунером - неожиданно для Иванова добавил Петров, разглядывая вытащенный из кармана немца документ. 54 полевая дивизия, 3-я рота 2-го полка. Очнись, дубина - добавил он, хлопая немца по щекам. И добавил длинную заковыристую фразу на языке противника.
- Знаете немецкий? - поинтересовался майор.
- Да есть немного, в школе изучал - ответил Петров. - Каждый образованый человек должен знать язык вероятного противника - добавил он вполголоса.
- Допросить фашиста сможешь?
- Попробуем, гражданин начальник.
Повернувшись к приходящему в сознание немцу, Петров разразился длинной витеиватой фразой. Выслушав ответ, продолжил - Немец отвечать готов, гражданин майор. Чего спрашивать-то?
- Ты это... в избу его заведи. И сам зайди - чего на крыльце-то допрашивать? - заметил майор. - А вы с боцманом - повернулся майор к Иванову, - идите в баню. Там, в бане, доложите о прибытии капитану Еремину, пусть временно зачислит в часть. Все равно здесь других наших частей нету, ни пограничных, ни морских. А личного состава и так некомплект. Послужите пока здесь, а там - разберемся.
В бане за домом Иванов с Сидоровым нашли молоденького белобрысого парнишку, который назвался капитаном Ереминым. Еремин быстро обрисовал текущее положение - немцы справа и слева километрах в трех, однако между нами и немцами - сплошное болото, так что если дорогами - то минимум тридцать верст будет, поэтому здесь довольно тихо. Сзади, в тылу, сразу за околицей - мост, который надо охранять, и поэтому артиллерийский батальон сюда и направлен. Однако мост уже успел сгореть, и пушки батальонные остались на том берегу, а на этом - только штаб батальона и рота связи. Командованию о разрушении моста доложено, и батальон ждет нового приказа. Полуторки в деревне давно стоят, поломаны, бензина нет, танк приехал нынче утром из леса с тремя танкистами, двумя снарядами и одним литром бензина, так что ловить тут больше нечего и надо готовиться всем тут полечь как один. Потому что кроме пушек на том берегу на вооружении батальона два десятка винтовок и десяток пистолетов ТТ. И именной наган майора Копылова. На тридцать человек личного состава, оставшегося в строю.
Обрисовка обстановки заняла не более пяти минут и прервалась майором, вбежавшим в баню с раскрасневшимся лицом.
- Так, капитан. Получен приказ - связисты не подвели, связались со штабом полка. Так как у нас первый пленный фельдфебель на участке нашей армии, велено немедленно доставить его в штаб армии. Так как здесь охранять больше нечего и нечем, доставлять будем под охраной всего батальона. При отсутствии местного населения эвакуировать гражданских не удасться, поэтому на сборы - десять минут. Танк - взорвать оставшимися снарядами и гранатами, машины - сжечь, хоть сеном обложи.Лейтенант, боцман - бегом за мной, на той стороне реки через пять минут будет штабная машина.
Когда Иванов и Сидоров пробегали вслед за майором мимо крыльца сельсовета, вместе с Петровым из избы выбежал еще один штатский в кремовых чесучевых брюках, заправленных в сапоги, в расшитой косоворотке и сером пиджаке. Подбежав к майору, остановил его и произнес звенящим от напряжения голосом:
- Майор! Разреши присоединиться к твоему отряду? Призыву, правда, не подлежу, как классово враждебный элемент, но как доброволец и штабс-капитан в оставке пользу принести могу существенную.
- Кто такой? Толком говори - видишь, времени в обрез!
- Ну ты блин дремуч, майор! Тебе же русским по белому говорят - штабс-капитан в отставке, граф Вяземский! Счетоводом в сельсовете работаю! Только где он - сельсовет-то? Германца же и в ту войну с дерьмом мешал, а возьмешь меня сейчас - и нынче огребут они у меня по самое не балуйся! Вдобавок, двигаете вы, как я понимаю, к Смоленску уже, а там мое поместье родовое, каждый куст мне там знаком и лично приятен. Ну так что, берешь? Или тут подыхать оставишь?
- Лажно, хрен с тобой. Эй, Еремин, запиши еще в батальон графа Вяземского! А чем воевать-то будешь, вашбродь?
- Не сцы, майор, наган твой не отниму! - с этими словами Вяземский достал из-под пиджака отливающий синевой прикладной маузер без кобуры и ласково передернул затвор. - Пока вот этим повоюю, а там уж как придется.
Переправившись через реку, Иванов увидел мчащуюся к переправе полуторку. Взвизгнув тормозами, полуторка остановилась рядом с майором, и водитель крикнул ему, что немца и захвативших его окруженцев нужно загрузить в кузов, а сам батальон должен своим ходом отойти на заранее указаный рубеж обороны. Майор, притянув Иванова за гимнастерку поближе к себе, тихо проговорил:
- Слышь, лейтенант, захвати с собой графа. Это он мост спалил. И мне объяснил, почему. Мы б его все одно не удержали бы, а без моста немцам крюку лишних двадцать верст. Понимает он, вижу, в деле военном, но как классово чуждый элемент его шлепнут ведь не думая. А скажешь, что он тоже немца брал - может и не шлепнут, воевать оставят. Сам видишь, не ладится у нас что-то, которую неделю отступаем, от балальона взвод остался, короче пользы от него точно будет больше чем вреда. Давай, лейтенант, хрен лишь тут...
- Хорошо - так же хрипло ответил Иванов. - Эй, Вяземский, лезь в кузов - уже полным голосом скомандовал он графу.
В кузове у заднего борта уже сидели четверо солдат с отъевшимися рожами, красными петлицами и сжимаюших новенькие автоматы ППШ пудовыми кулаками. Вновьприбывшие сгрудились у кабины, немца, снова связанного по рукам и ногам, положили в середину кузова на свернутый в несколько слоев брезент.
Выбросив фонтаны грязи из под колес, полуторка помчалась на восток.
Убедившись, что за ревом мотора полуторки с оторванным глушителем конвоиры (а ничем иным краснопогонные мордовороты и быть не могли) их не слышат, Иванов растолковал сгрудившимся, укрывающимся за кабиной от дождя и ветра Петрову, Сидорову и Вяземскому предложенную майором диспозицию. Возражений не последовало. Уточнив мелкие детали, Иванов, Петров и Сидоров быстренько, как бывает со смертельно уставшими людьми, задремали, а Вяземский, стараясь укрыть задремавших полами выданой ему Ереминым шинели, задумчиво напевал "Врагу не сдается наш гордый "Варяг".
Спустя полтора часа полуторка въехала на улицу небольшого городка. За время путешествия никаких особых происшествий не произошло, если не считать налета "Мессера", который на бреющем полете обстрелял одиноко едущую машину из пулеметов, выбив пару досок из заднего борта. Прежде чем ехать в штаб, водитель на минуту завернул к расположенному на окраине городка госпиталю, расположенному в бывшей районной больнице, где два раненых "Мессером" конвоира были отправлены в операционную, а оба убитых - в морг. Приемная сестра, оглядев пленного, сказала, что в медицинской помощи тот не нуждается, а штаны ему пусть в штабе меняют. И через пять минут полуторка остановилась у здания райкома партии, в котором теперь размещался штаб армии.Вид выгружаемого из кузова немца заставил обернуться многочисленных солдат и офицеров, внешне беспорядочно снующих на площади перед райкомом. В адрес фрица посыпались многочисленные соленые шуточки, особо подчеркивающие состояние форменных брюк фельдфебеля. Впрочем, шуточки быстро прекратились, так как не понимающий по русски фашист на них не реагировал во-первых, а во-вторых, немца быстро утащили в открывшиеся двери обкома. Вышедший из этих дверей капитан-пехотинец о чем-то тихо спросил водителя, а затем пригласил четверку следовать за ним.
Внутри обкома четверку привели в кабинет, где за столом сидел толстый лысый полковник, поминутно утирающий запотевше лицо большим клетчатым носовым платком и в углу - высокий стройный майор госбезопасности.
- Полковник Баранов, начальник штаба армии - представился полковник. А это - небрежно махнув в угол рукой - майор Опричишвилли, из СМЕРШа. Вижу, старшим по званию будешь тут ты, лейтенант (поковник умышленно опустил слово "младший", поскольку разговор предстоял не скорый, а повторять каждый раз при обращении к младшему лейтнанту слово "младший", тем самым зтягивая и без того небыструю процедуру дознания, полковнику не хотелось, да и не очень гармонировало тут "старший по званию" и "младший лейтенант" в одном предложении). Так ты давай и докладывай, кто, что и откуда.
- Разрешите доложить, товарищ полковник, - начал доклад Иванов.
- Докладывай, - рзрешил полковник.
- Я, младший лейтенант Иванов, принял первый бой на границе нашей Родины СССР в 4 часа 20 минут по Московскому времени на территории границы нашего погранучастка в составе наряда из двух человек - меня и рядового Васюткина. Рядовой Васюткин геройски погиб в бою, а я с боями прорывался из окружения до сегодняшнего утра в течение двух недель почти. В процессе боев встретил и мобилизовал штатских Петрова и Вяземского, а затем - возвращающегося из отпуска боцмана Сидорова. При форсировании железной дороги отрядом был уничтожен охранный отряд на железнодорожном переезде под командованием фельдфебеля, Петров его фамилию знает, фельдфебель как командир отряда взят в плен и доставлен в расположение наших частей. Личный состав в процессе ликвидации вражеского отряда проявил мужество и героизм, потерь нет.
- Дополнения, возражения? - спросил полковник у стоищих перед ним Петрова, Сидорова и Вяземского.
- Дополнений и возражений по сути не имеется, - за всех ответил Петров. Только вот хочу отметить, что личное оружие числом в два ППД было найдено в лесу брошеным в исправном состоянии и с полным боекомплектом. Учитывая, что ППД состоят на вооружении в основном войск НКВД, хочу по этому поводу сделать представление присутствующему здесь майору СМЕРШа.
- А где вы, товарищ Петров, были до 1917 года? - неожиданно вступил в разговор молчащий до сих пор особист. Занимались чем?
- Где, где! - начал было отвечать Петров. Но, скомкав напрашивающийся ответ, перефразировал - не родился я еще к тому времени. Восемнадцатого года я. А род занятий у меня разнообразный был. С десяти лет работал форточником, с пятнадцати - на гоп-стоп переквалифицировался, а с восемнадцати и по 20 июня сего года включительно - рос над собой на стройках коммунизма. Направлен был для работы в Брест, да вот не доехал.
- Ну ладно, к вам претензий не имею. К боцману тоже - пока. А вот товарищ Вяземский... Фамилия мне ваша смутно знакома. Не напомните ли, мы не встречались?
- Никак нет, майор. Последние двадцать лет счетоводом в сельсовете работал. Разве что с отцом вашим пересекались. Да вряд ли, тех уже давно в лагерях перевоспитали. А насчет фамилии знакомой - так следующая деревня "Вяземское" называется. Вы сюда когда ехали, видать вывеску и прочитали...
Майор вытащил из планшета карту, погладел на нее.
- Да, так оно и есть. Ну тогда у меня претензий нету. Однако предложение - появилось. Полковник, во многих частях существенный некомплект личного состава, и я считаю нецелесообразным отправлять этих в тыл. На флот - сообщим насчет боцмана, пограничники и так по нашему ведомству проходят, а гражданских - мобилизуем вторично, официально уже, по месту службы. Это - первое. А второе - ребята прошли тылами немцев и без потерь, языка даже взяли. Вяземский, гляжу, местность прекрасно знает. А в дивизии Лапушкина в разведроте только связистки и остались. Посему предлагаю этих орлов направить в разведроту Лапушкину. Где Лапушкин находится, знаете? - повернулся он к четверке.
- Нет, товарищ майор, ответил Иванов. Где дивизия Гудериана - знаем. Мы же не по нашим тылам ползали. По немецким все-таки.
- Ну вот и отлично, - заключил разговор полковник. Зайдите в канцелярию получите аттестаты и все такое, получите направления в дивизию Лапушкина и - с богом. То есть, и - за Родину, за Сталина! - уточнил он, покосившись на майора.
На крик полковника из предбанника выскочил капитан-канцелярист. Услышав, что необходимо выписать аттестаты новому командиру разведроты лейтенанту, боцману и двум вновьпризванным, ответил "есть" и увлек четверку за собой.
Выписывая аттестат Иванову, в графе "звание" он вписал "лейтенант" согдасно приказа вышестоящего командира и штатного расписания, в котором младшие лейтенанты могли командовать лишь взводом. Из-за отсутствия знаков различия на тельняшке звание Сидорова уточнил у самого Сидорова, и в штатном расписании разведроты пехотной дивизии появился боцман пехоты.
Узнав, что Петров ранее не служил, канцелярист призвал его рядовым.
Вяземский на аналогичный вопрос ответил, что служил. И службу закончил в 20-м.
- В какой должности?
- Последняя должность - командир штурмового батальона, - ответил граф.
- Комбат - это теперь капитан выходит. А командир роты - лейтенант? - на всякий случай уточнил он у Вяземского.
- Уши мыть надо! Тебе же сказали уже, чувырла неумытая! Пиши уже, нам же еще хрен знает сколько чапать до этой дивизии! - не удержался граф. - И форму получать еще. Кстати, форму-то где получать?
- На складе, это вон там, за углом, в школе, - пробурчал капитан, выписывая офицерскую книжку Вяземскому. Я же тыловик по ранению, причем в руку - писать трудно. Вот подлечу - и тоже на фронт пойду, - добавил он почему-то, вручая документы Вяземскому.
Увидев заунутый за пояс столь необычный теперь в армии маузер он не удержался и попросил поглядеть. Прочитав на серебряной надпись "Графу Вяземскому от аадмирала Колчака за доблесть в боях с большевицкой сволочью" покрутил головой и заметил:
- Знатный трофей. Завидую! И - уважаю!
И когда четверка вышла из помещения канцелярии, подумал, что обижаться на этого пожилого уже, но крепкого мужика за резкие слова не стоит. Ведь тот, судя по оружию, еще Гражданскую провел не в малых чинах. И личной храбростью не обделен - такие трофеи только сами берут, а рядовым красноармейцам на гражданке личное оружие не оставляют...
Получив на складе форму и сухой паек на три для, новоявленные разведчики, узнав, что в штаб заехал порученец Лапушкина, напросились к нему в попутчики. Дивизия, как они выяснили по дороге, дислоцировалась в сорока километрах к западу от городка, в сельской местности, окруженной дремучими лесами. Сам Лапушкин не вышел встречать пополнение. Разведчиков встретил начштаба дивизии, тощий подполковник. Просмотрев предписания, он криво усмехнулся и, пробурчав что-то о новой численности рот, отправил вновьприбывших, как он сказал, "располагаться и осваиваться" и разбитую прямым попаданием авиабомбы зерносушилку на околице. Уже уходя, напомнил, что командиру разведроты надлежит прибыть в штаб за боевым заданием через час, а вареную картошку можно попросить в третьей избе, если еще не закончилась.
Побросав нехитрые армейские пожитки в углу, разведчики разделились. Сидоров отправился на добычу картошки, имея ввиду предложить наколоть дров или воды натаскать в качестве компенсации, Петрову вменили проверить и подготовить оружие, а Иванов с Вяземским, ополоснувшись ледяной водой из колодца и приведя себя в относительно строевой вид, отправились в штаб за первым боевым заданием.
В штабе их встретил начштаба и молодой особист. Начштаба глубоко вздохнул, недовольно поморшился и принялся излагать задание, хотя и несколько странным образом.
- Я вас, ребята, знаю не очень хорошо, но уже жалею. Дело, которое вам предстоит сделать, крайне непростое. За прошедшие три дня мы направили уже девять разведгрупп, но ни одна не вернулась. Однако дело есть дело, давайте двигайтесь поближе к столу.
На столе лежала карта Белорусской ССР, из тех, что в школах вешают на стену.
- Карта, конечно, не очень детальная, но других нет, так что будет работать с ней. Вот тут, примерно в этом квадрате, находится объект, на который вам нужно будет проникнуть. И не просто проникнуть, а, выполнив боевое задание, вернуться обратно. Вот товарищ капитан Особого Отдела введет вас в курс.
Особист затянулся "Казбеком", откашлялся, и, понизив голос, приступил к объяснениям:
- Здесь находится пионерский лагерь завода "Красный партизан". То есть находился. Мы его эвакуировали. Однако при эвакуации старший пионервожатый допустил возмутительную небрежность. Прикрываясь "заботой о детях", он оставил на поругание фашистским захватчикам Красное Знамя пионерской дружины. Вам надлежит это Знамя найти и вынести в расположение наших частей. На выполнение задания вам дается сутки. Одновременно вам надлежит найти где-то в этом районе узловую железнодорожную станцию, через которую происходит все снабжение фашистских войск. И выяснить, почему, несмотря на ежедневные бомбежки и перемешивание станции с дерьмом, снабжение немцев не прекращается. Наконец, выполнив первые два задания, по дороге обратно, вам надлежит захватить в качестве "языка" офицера немецкой армии в чине капитана. Задание понятно?
- Так точно! - гаркнул Иванов так, что задремавший было начштаба подпрыгнул на стуле.
- Разрешите уточнить, - вклинился в разговор Вяземский. - Если я правильно понял, если Знамя мы не найдем, остальные задания можно будет опустить?
- Ну, это уж на ваше усмотрение, - пошутил особист, - придете без знамени - все равно расстреляем за невыполнение боевого приказа. Кругом - марш, исполнять приказ!
Как только солнечный диск скрылся за верхушками обступающего деревушку леса, четверка по пластунски проникла под сень деревьев. Собравшись у комля вывернутой бурей сосны, они начали обсуждать задание. Первым, по старшинству, выступил Вяземский.
- Лагерь этот, пионерский, наверняка коммуняки разместили в районе моего охотничьего домика. Тут по прямой километров девять будет, места глухие, дорог с этой стороны нету, так что ежели трусцой, то за час добежать можно. Так что ноги в руки - и поканали побыстрому! Раньше сядешь - раньше выйдешь, ну чего, рвем?
- Знаете, уважаемый Константин Александрович, - вступил в дискуссию Петров, я безусловно уважаю Ваш опыт в проведении боевых операций, однако, поскольку имеются некоторые шансы натолкнуться на вражеских солдат, целесообразным представляется предпринять меры по маскировке. Вот тут кусты густые рядом, и прежде чем, как вы выражаетесь, "рвать", не стоит ли использовать ветви и листья для укрытия отблескивающих элементов оружия?
- По делу бакланишь, - задумчиво ответил Вяземский. И рожи грязью залепим, тогда немцы вообще хрен нас заметят.
Иванов тем временем уже рубил ветви густого ракитника, а боцман сноровисто обвязывал оружие вязанками свежего хвороста. Через пару минут, макнув морды в грязь, разведчики стали совершенно невидимыми на фоне сгушающихся лесных сумерек, и попрыгав для проверки, не звенит ли чего, цепочкой побежали вслед за Вяземским в гущу леса.
Через сорок минут Вяземский вскинул руку и цепочка остановилась. Впереди, сквозь гущу леса, ярко светились окна. - Это моя охотничья избушка, - пояснил граф. - Стоит, как стояла. Дед еще мой строил, на века.
При внимательном рассмотрении места предстояшей операции выяснилось, что с момента отбытия молодого графа Вяземского на фронты I-й мировой к строениям добавились два дощатых сортира, два столба, долженствующих изображать ворота, с полотнищем между ними, на котором было написано "Пионерский лагерь имени завода имени Красного партизана". Вокруг избушки, в которой пионеры разместили штаб, клуб и комнату-читальню, в свете луны выднеллось десяток проплешин от стоявших ранее палаток.
Вдруг дверь избы открылась и на крыльцо буквально вывалился пьяный оккупант. Фашист старался держаться вертикально, придерживаясь одной рукой за косяк. В тишине леса неожиданно раздался журчаший звук. Немец недовольно прокричал что-то внутрь извы, немного постоял еще, покачиваясь, и скрылся в глубине избы.
- "Какой идиот скинул половик с крыльца?" - перевел Перов, - "я его нечаянно описал! Теперь придется в избу с грязными сапогами входить, придурки".
- Сколько их там? - вполголоса спросил Иванов.
- А хрен его знает! - ответил Сидоров.
- Ну ты козел, разорался, как в море! - одернул боцмана граф. Сейчас подойдем к окну и посмотрим. А там - по обстоятельствам, знамя наверняка в штабе висело.
Но, подкравшись к избе, Иванов неожиданно обнаружил, что для получения знамени проникать в избу не обязательно. Знаменем оказался тот самый половик, о котором говорил давешний немец.
Он схватил его, и, прижимая к груди, отошел на исходные позиции. Вкратце объяснив столь удачное стечение обстоятельств, он предложил направить силы коллектива на выполнение следующей задачи. Однако неожиданно боцман высказал иную точку зрения.
- Они осквернили Красное Знамя! Нет прощения мерзавцам!
И с этими словами он ринулся в избу. Через минуту вышел, улыбаясь во весь рот.
- Товарищ лейтенант, разрешите доложить. Осквернители наказаны, а попутно выполнено и третье поручение. Вот, ловите, - и выдернул из-за косяка безжизненное офицерское тело. - Он живой, только пьян в зюзю, да еще я его по балде приложил слегонца, - довольно пояснил он. - Так что осталось только со станцией разобраться, и можно домой баюшки.
- Бающки ему! - возмутился Иванов, - а если бы они отстреливаться начали?
- Они и начали, - сказал Петров странным голосом, - только недолго стреляли...
- Узловая станция тут только одна, - прервал препирательства Вяземский. - Называется "Узловая", отсюда верст пять ходу будет. Ну а раз ты такой козел, что раньше времени "языка" взял, то ты его и тащи! - добавил он, повернувшись в боцману.
- А я что? Я потащу! - ответил боцман, и цепочка разведчиков привычной трусцой направилась вслед за шрафом по еле прметной тропинке в сторону станции.
Однако не прошло и пяти минут, как Вяземский вновь предостерегающе поднял руку. В ночной тьме перед ними возникли темные силуэты станционных складов, вагонов, цистерн и водокачек.
- Похоже, ваше благородие, что запамятовали актуальную диспозицию объектов - не переминул съехидничать Петров.
- Сам козел, - отмахнулся граф, - где станция, я и сейчас знаю, версты три осталось по прямой. А тут что-то не так, зуб даю!
Приблизившись поближе, Вяземский довольно засмеялся.
- Вяземских хрен проведешь на мякине! Глянь, лейтенант, сараи-то картонные! И водокачка, и вагоны! Вот немчура дает! Ну а авиация, раз работает по школьным картам, и промахивается на три версты. А картон немцы наверняка с нашей же картонажной фабрики воруют, гадом буду!
- А где же настоящая "Узловая"? Почему ее-то не бомбят? - спросил Иванов.
- Ну сейчас добежим и посмотрим, недалеко осталось, - предложил Сидоров.
- Вы бегите, а тут подожду, сказал Петров.
- Вот уж хрен тебе в сумку, все на скок, и ты тоже - отрезал Вяземский. Петров, что-то недовольно бурча, встал на привычное место в цепочке.
Через десять минут разведчики достигли большого поля, уставленного огромными стогами сена.
- Ну и где тут станция? - начал было Петров, - но неожиданно ближайший к ним стог свинстул и, громыхая колесами на стрелках, быстро стал удаляться.
- Все понятно, бомбить надо поле с сеном, подвел итог разведке Иванов, а теперь - быстренько все домой!
- Не, ребята, домой вы уже без меня побежите, - неожиданно сказал Петров неожиданно тихим голосом. - Когда это нехороший человек боцман немцам за честь обоссанную мстил, словил я пару-тройку пуль из шмайсера. В грудь словил, и теперь я больше не жилец. Так что прощайте, ребята, не поминайте лихом, - закончил Петров, и голова его безжизненно свалилась на грудь.
- Разведка своих не бросает, мы тебя вытащим и в госпиталь доставим, там тебя в лучшем виде подлатают, лучше нового будешь! - уверенным голосом сказал Иванов. - Так, Вяземский, ведите нас по кратчайшей дороге, а ты, Сидоров, бери Петрова и за ним! А я сзади прикрывать буду, если что.
Небо стремительно светлело, и начштаба дивизии, до боли в глазах всматривающйся в лес из окопа передового охранения, плюнул и выругался: - Опять не дошли!
- Да нет, взрывов вроде не было, - ответил ему неуверенным голосом кто-то из бойцов.
Неожиданно чуть ли ни на голову подполковнику с бруствера буквально свалился капитан Вяземский. За ним - боцман Сидоров, держащий в одной руке немецкого офицера, а в другой - тело Петрова в красной от крови гинмастерке. И последним в окоп элегантно спрыгнул Иванов. Увидев подполковника, он непринужденно перешел на строевой шаг, остановился строго по уставу, и залихватски отдав честь, доложил:
- Разрешите доложить, товариш подполковник, задание выполнено. Все три. При ввполнении задания ранен рядовой Петров семнадцатью проникающими ранениями в грудь. Потерь среди личного состава не имеется.
- Вольно. Идем до штабу, там обстоятельно доложишь. А этого - он указан на Петрова, - в мою машину и в госпиталь. Одна нога там, другая - в штабе дивизии. Исполнять!
- Товарищ подполковник, - решился задать вопрос по дороге в штаб Сидоров, а чего с остальными-то разведгруппами случилось?
- Ну, тех, кто не прошел через минное поле, по которому вы бежали,ясно и ждать не стоило, ну а те, кто вернулся, расстреляли за невыполнение приказа. Говорили им - Знамя Дружины, а они как сговорились - тащили знамена отрядов. Три их там было то, отряда...
Вытянувшись в струнку, Иванов, Сидоров и Вяземский "поедали глазами" орущего на них.
- Вы не выполнили боевой приказ! Вам было ясно сказано - притащит пехотного капитана! А вы кого притащили? Подполковника Люфтваффе? И чего мне с ним делать? Забирайте его взад и положите там где взяли нафиг!
- Дык там все такие были, товарищ капитан, - робко оправдывался Сидоров. Взял у кого ромбиков поменьше... - А капитана мы вам завтра притараним, добавил Вяземский, - зуб даю, припрем!
- Ну ладно, пошли вон, разведчики хреновы. Завтра в шесть утра - прибыть в штаб за новым боевым заданием!
И, погладев в спины удаляющейся тройки, особист задумчиво пробормотал:
- А интересно, чего это в пионерлагере делали десяток подполковников Люфтваффе?