Когда я вернулась, урок шел уже тридцать минут. Набрав для храбрости больше воздуха в грудь, я постучалась в дверь класса, заглянула внутрь.
Преподаватель сидела за столом. На вид ей было лет пятьдесят. При взгляде на нее создавалось впечатление, что, миновав период молодости, вступила в старость прямо из юности. В осанке просматривалась аристократическая строгость, в то время как в одежде заметна развинченная неряшливость, совершенно не гармонирующая с элегантными линиями тонкого тела. Потрёпанное, серое платье, свисало с плеч так, словно было на несколько размеров больше необходимого. Взгляд медленно блуждал вокруг, переходя с предмета на предмет с неизменным выражением недовольства и нотой презрения, словно все, что она видела, действовало ей на нервы. Учитель выглядела уставшей и очень упрямой. Ей было тридцать восемь лет.
При звуке открывшейся двери, она с раздражением подняла голову.
- Царёва, где ты была?
Пробормотав что-то невнятное в свое оправдание, я извинилась и попросила разрешения войти. Безразлично кивнув, она проследила, как я направилась к парте, за которой сидела и лыбилась Ирка.
Мои книги были в порядке. Почти. Они не уничтожены, но обложки изрисованы черным маркером. Улыбались беззубыми ртами мерзкие рожицы, резали глаз ругательства, богато сдобренные жирными линиями, которые шли от одного угла книги к другому, сходясь, переплетаясь в узор.
Кинув быстрый взгляд на пиджак, я удостоверилась, что и он цел, но заляпан следами ладоней, измазанных мелом. Судя по количеству следов, постарался весь класс. На спине пиджака приклеена большая полоска листа с надписью: "Убейте меня, я хочу умереть".
Как они четко выразили мои недавние мысли!
Даже издалека было видно, что клей использован столярный, в огромных количествах. Оценив урон, я поняла, что придется просить помощи у бабушки. Это ранило. Я не хотела впутывать ее в такие дела. Мне надоело придумывать байки о том, как я случайно вляпалась в бумагу, предназначенную кому-то другому.
Народ оживился. Из-за спин впереди сидящих повылезали готовые к хохоту лица.
"Шута, значит нашли, да? - зло подумала я. - Ну, будет вам шут".
Я закрыла глаза, сжала в руке талисман и решительно выпрямилась. Сняв пиджак со спинки стула, под наступившее в классе молчание я направилась к выходу.
- Дарья, куда ты? - вопрос преподавателя прозвучал вяло и невыразительно. Она сонно привстала с места, но к тому времени дверь уже закрылась за моей спиной.
Когда я спустя пять минут зашла в класс, ребята встретили меня злыми усмешками. Но они прекратились, как только следом за мной в класс зашел завуч школы. В руках у него был мой пиджак.
Преподаватель изменилась лицом и, поднявшись, склонила голову в приветствии.
Завуч, грузный, лысоватый мужчина лет шестидесяти был довольно суровым начальником. Несмотря на преклонный возраст и габариты, цепкий взгляд выдавал в нем человека решительного, властного и даже местами наглого. Казалось, что от его пристального внимания не могло ускользнуть ничего. О его прошлом увлечении штангой и боксом знала вся школа и побаивалась.
Показав пиджак классу на вытянутой руке, он спросил ребят:
- Что это?
Класс ответил недоуменным молчанием.
- Как вы докатились до того, чтобы портить вещь, которая вам не принадлежит? - громко спросил он. - А вы, - повернулся он к побледневшей учительнице.- Классный руководитель этого отребья, как могли допустить, чтобы в вашем классе творилось такое? Преподаватель метнула на меня быстрый, сердитый взгляд, затем непонимающе опустила глаза.
- Мне никто никогда ни на что не жаловался, - тихо сказала она.
- Пиджак висел сорок минут на вашем уроке, где были ваши глаза, я спрашиваю? Вы видели, что один ученик отсутствует, у вас даже не хватило ума спросить почему?
Завуч подошел к перепуганной насмерть учительнице и положил пиджак ей на стол.
Преподаватель тихо вздохнула.
- Среди учеников бывают подобного рода стычки. Это все обычный подростковый максимализм. Такое случается повсеместно.
- Не держите меня за дурака, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, - скривился мужчина. - Есть подростковые стычки, а есть порча чужого имущества. Эта ученица живет одна с престарелой бабушкой. Портить пиджак, который обошёлся пожилому человеку в две с лишним пенсии в высшей степени неразумно. Что будет, если она напишет жалобу на ваш класс?
Преподаватель в тревоге выпрямилась.
- Через неделю приедет директор, вместе с ним к нам пожалует областная комиссия. Что мне сказать, если этот инцидент дойдет до их внимательных глаз? - продолжил мужчина.
- Думаете, они станут штрафовать нас за подобные случаи? Ведь это подростки, с ними всегда тяжело, - недоверчиво спросила учительница.
Завуч насупил густые брови.
- Я не собираюсь проверять ваши догадки на собственной шкуре.
Учитель снова опустила глаза.
- Через неделю у нас должна была состояться поездка в санаторий всей школой. Выясните, кто это сделал. Виновные оплатят новые книги и химчистку пиджака, не моя проблема, если у них закончатся деньги и они никуда не поедут.
По классу прошелся недовольный и испуганный ропот. Часть ребят, щурясь, глянули на меня.
Это была победа. Мелкая, но все же победа. Я стояла у доски и с наслаждением наблюдала, как меня ненавидит весь класс. Они смотрели с такой нескрываемой злобой, что меня это невольно порадовало.
Осторожный кашель учителя вывел меня из радостных мыслей, ввергнув в реальность.
- Вы прекрасно понимаете, кто это сделал. Я не смогу ввести штрафные санкции против этих людей, - тихо сказала она и посмотрела на меня так укоризненно, словно своим существованием я нанесла ей личное оскорбление. - Оставьте это мне. Я обещаю, что во всем разберусь.
Видя, как завуч на минуту задумался и плотно сжал губы, я опустила плечи.
- Хорошо. Полагаюсь на вашу мудрость.
С этими словами он вышел из класса.
По моей спине прошелся неприятный холодок. Не будет она ни с чем разбираться. Все издевательства надо мной заканчивались именно так.
Видя взгляды ребят, я понимала, что провалилась в своем намерении защититься. Я теперь не только посмешище, но и стукач. Стукач, который хотел улизнуть от насмешек, но только еще сильнее подставился.
Если бы кто-то мог видеть мою душу, он бы подумал, что меня пожирают черви.
Это было чувство загнанного в угол животного, которому уже не спастись.
Я и раньше не была любимцем ребят и на перемене стояла в сторонке, но теперь это было враждебное чувство волков к предателю в стае. Потоки ненависти просто сшибали с ног, когда я направилась пообедать в столовую. Казалось, каждый встречный надеется, что еда в моей тарелке окажется с ядом, и я умру в страшных мучениях.
Стараясь не обращать внимания, тихой мышью прошмыгнула мимо ребят, и, закончив с обедом, направилась вымыть руки.
Когда возвращалась обратно, кто-то схватил меня за воротник блузки и прижал к холодной стене. В нос ударил запах дорогих духов. Первое, что увидела, бусы на шее из крупного жемчуга и поняла, что лучше бы яду все-таки положили. Такие бусы носила только Мамка, если проще, то Мария Аюпова. Главарь женской банды, которая состояла из двенадцати человек. Почти все они были в одном со мной классе и терроризировали школу уже несколько лет. Тихие, убогие нытики, такие, как я предоставляли им принесенные из дома ценности. Все в школе знали о банде, но старались не замечать. Ведь отец Мамки был крутым бизнесменом, который спонсировал большинство мероприятий учебного заведения и выделял солидную сумму в бюджет. Вот так она избегала большинства наказаний. Никто не хотел связываться с ее отцом.
Мамка была красивой рыжеволосой бестией и пользовалась популярностью среди парней не только внешностью, но и крутым характером. Почти ни один парень в нашей школе не мог сравниться с ней в богатстве, физической силе. А те, кто могли, оказывались у нее в ухажерах и покровителях.
Мамка была хорошо сложена, своей отличной фигуре обязана ежедневным тренировкам во всевозможных спортивных секциях, начиная с бокса и заканчивая каратэ. Это означало только одно. Если в ближайшее время никто не поможет, то меня будут бить очень сильно, с опытом секций, какие посещала Аюпова.
Заметив, что застала врасплох, Мария отшвырнула меня в угол и уперлась рукой о стену, не давая сбежать.
Я инстинктивно вжала голову в плечи и зажмурилась.
- Че молчишь, мымра, рассказывай, - надменно кивнула она.
Пристали они с этим "Рассказывай", что Мамка, что Феля.
Я открыла один глаз и уставилась на Марию.
- Ты что думаешь, тебе так просто сойдет это с рук? - спросила она. - Ты, крыса, итак в санаторий не едешь, потому что нет денег, так еще решила потянуть за собой остальных? Как я погляжу своенравная стала...
Мамка резко схватила меня за подбородок и рванула на себя. Наши глаза встретились.
Я не ответила, только смотрела ей прямо в глаза. Пальцы до боли сжимали талисман. Кажется, в этот момент я подумала, что все-таки значит надпись "Хранитель"? И если, благодаря талисману, у меня появился Ангел-Хранитель, то где, черт возьми, его носит, когда из меня собираются сделать котлету прямо сейчас? Почему я должна страдать из-за таких, как эта размалеванная красотка?
Я стиснула зубы до боли. Мой взгляд был пропитан такой жуткой ненавистью, что это позабавило Мамку. Она тут же прищурилась и довольно улыбнулась.
- Что такое, мы хотим ударить меня?
Я подняла брови. Да, мне хотелось.
- Врежь мне, давай, - засмеялась она и ударила меня по лицу. - Врежь, че ты медлишь?
Я не могла. И она это знала. Я никогда ни на кого не подняла бы руку даже под угрозой распятия.
Мамка зло ухмыльнулась.
- Не можешь? - Она похлопала меня по щеке. - Тогда в следующий раз думай перед тем, как раскрывать свою мерзкую пасть. Помни, что бывает с теми, кто жалуется.
Я никак не отреагировала. Почему-то даже не шелохнулась.
В самом деле, чего я боюсь? Что она унизит меня? Что испортит лицо? Да вы, блин, издеваетесь! Я такая уродина, что дальше некуда. Чем еще она может мне навредить?
Незаметно для себя я тихо вздохнула.
- Я сказала преподавателю, что Ирка украла у меня реферат.
Это прозвучало до того неожиданно, что банда Мамки на пару секунд онемела.
Глядя на то, как побелела Аптекашева, я испытала странное чувство наслаждения.
- Мне конец, - наконец выдавила из себя Ирка.
Мамка толкнула меня в грудь так, что я впечаталась в стену. Облезлая краска кое-где отошла от стены и с шелестом осыпалась вниз. Талисман выпал из рук и покатился по полу.
- Ах, ты змея! - прошипела Мария. - Я тебя урою, кретинка!
Она грубо оттолкнула мое лицо и ударила меня кулаком в живот.
Сначала стукнувшись затылком о стену, я согнулась и повалилась на пол. Я не нашла в себе силы подняться, но зато не отвела глаз от Мамки. Я смотрела на нее полным презрения взглядом, пока в ее глазах не прочитала еле заметное удивление. Но то была лишь секунда, затем Мамка занесла кулак над моим лицом.
Я даже успела зажмуриться, но сердитый окрик классного руководителя остановил ее. Обернувшись, Мамка опустила руку.
- Мария! А ну быстро разошлись! - закричала учительница. - Аюпова, в кабинет директора, живо!
Зло глянув на учителя, Мария повернулась обратно ко мне и сорвала с меня шарф, обнажив шрам.
- Помни, кто ты такая, уродина. Хочешь быть как мы, так сначала приведи в порядок себя, - прошипела Мамка. - Франкенштейн недоделанный...
Краем глаза зацепив валяющийся на полу талисман, Мамка сплюнула на пол рядом со мной и, развернувшись, ушла. За ней, молча последовала вся ее шушера.
Преподаватель сердито окинула меня взглядом.
- Поднимись и умойся, Царёва. Я освобождаю тебя от занятий. Можешь идти домой.
С этими словами преподаватель ушла. Я осталась в коридоре совершенно одна.
Где-то вдалеке прозвенел звонок. Голова трещала нещадно, еще сильнее болел живот. Решив, что нужно встать, я со стоном поднялась на ноги и, когда у меня получилось, подняла талисман и заковыляла в уборную. Нужно было привести в порядок себя, прежде чем появиться на улице.
Оказавшись в уборной, я сняла рваные, запачканные колготы и бросила в урну. Очистив от засохшей грязи юбку и блузу, я взяла салфетку и вытерла очки. Жизнь потихоньку налаживалась. Приведя в порядок волосы, я внимательно изучила затылок. Видимых повреждений не было, если не считать вскочившую шишку. Но с ней мы смиримся.
Это была и правда удача. Я легко отделалась. При моей невезучести вряд ли бы кто заметил, как меня избивают.
М-да...выход из-под влияния Мамки оказался труднее чем, думалось.
Я взглянула на свое отражение и усмехнулась. И на кой черт такому клоуну как я досталась такая фамилия? Тоже мне королевна нашлась...
Я оглядела шрам. Ну и чудовище... Я недостойна даже мизинца Аюповой. Капля духов Мамки стоит больше, чем вся моя жизнь.
Тусклая лампа уборной согласно мигнула. Нахлынувшая было депрессия, трусливо спряталась за бешеной злостью на себя и на всю мою жизнь.
К моему величайшему облегчению завтра в школу идти не надо. Суббота. Целых два дня отдыха. Решив, что подумаю обо всем завтра, я со спокойным сердцем забрала вещи из класса и направилась домой.
Дома меня с причитаниями встретила соседка. Оказалось, бабушке звонили со школы и рассказали всю правду.
Краем глаза заметив на столике в прихожей валокордин и еще кучу таблеток, я поставила сумку на пол. Сняв обувь, я зашла в комнату. В нос сразу ударил удушливый запах лекарств.
Бабушка лежала на диване, укутанная одеялами, с влажным полотенцем на голове.
- Что с ней? - бесцветным голосом спросила я соседку.
Черт бы побрал этого боксера и учителей вместе взятых! Бабушке нельзя волноваться, у нее плохо с сердцем, как у меня. Одно из таких волнений может закончиться очень печально.
Поблагодарив за заботу, я выпроводила женщину из квартиры и присела на небольшой стул у ложа больной. Шумно вздохнув, я уронила голову на руки. Плохо, если мои проблемы начали приносить болезни родному человеку.
Я вскочила как ошпаренная и освободила старушку от пары одеял. Их было навалено огромное количество, соседка перестаралась в заботе.
- Так лучше? - спросила я, убирая три, оставляя только одно.
- Да, - послышался ответ. - Даш, обед на столе. Подогрей пожалуйста, я не смогу сама.
- Справлюсь, - положила я ладонь на одеяло, где предположительно должна была быть бабушкина рука. - Что ты хочешь, чтобы я принесла?
- Ничего, Даш, может быть чаю.
- С лимоном, - кивнула я, делая вид, что старательно изучаю ковер на полу.
Бабушка улыбнулась.
- Мне восстановят пиджак,- не зная с чего начать разговор, - внезапно сказала я.
Бабушка посмотрела на меня, губы ее задрожали.
- Почему ты не сказала, что у тебя такие злые друзья?
Я глянула на старушку с почти материнской улыбкой. Наверное, в ее годы не было учеников, которые издевались над остальными. Она настолько не понимает, что это такое, что даже в голове не укладывается. Я шумно вздохнула. Счастливый человек моя бабушка, не то, что ее забитая внучка...
- Они не друзья, - ответила я. - Все будет хорошо, обещаю.
Я утешала ее этими словами, словно малого ребенка, но казалось, уверяю себя.
Что ж, посмеялись и хватит. Пора приниматься за ум. Освобождаться. В жизни нет ничего, что стояло бы на одном месте. Все либо развивается, либо умирает.
Умирать не хотелось.
Сменив компресс, я пошла заваривать чай.
В голове мелькнула мысль о Феле. Девочка приглашала прийти, если будут проблемы, так явимся.
Пусть она будет хоть дьяволом, я буду рядом, если она обещает помочь.