Джейн еще раз резко повернулась перед зеркалом и закусила губу, накрашенную, вопреки всем обычаям, не розовой, а ярко-красной помадой. Белоснежное шелковое платье встало колоколом и волной завертелось вокруг стройных ножек. Хороша! Все мужики будут ее, пусть даже она и невеста. Хотя - раз свадьба ее, то она и должна быть самой красивой и самой желанной. Безупречная логика!
- Заправиться хочешь? - плохо скрываемая зависть в голосе "заклятой' подружки Лиз заставила Джейн с гордость улыбнуться своему отражению
С самого детства Лиззет, благополучие отца которой зависело от предков Джейн, с блеском исполняла свою роль "подружки", только сейчас к этому слову прибавилось "невесты". Подружка невесты. Пфэ! Подружка - разве так следует называть ту, что посмела претендовать на Патрика Монтегю? Зато теперь она, посрамленная, ровняла две полосочки белого порошка на стеклянном журнальном столике.
А Патрик... Гроза и любимчик всех женщин южного побережья от двадцати до сорока лет, заслуженно достался Джейн! А не пересушеной вобле Лиз, выглядящей в платье светло-сиреневого цвета несвежим покойником. Не зря невеста очень долго советовалась с дизайнером по поводу выбора фасонов и тканей для своей свиты. Одеяния воистину удались, и невеста на фоне подружек смотрелась сногсшибательно.
- Не хочу, - Джейн повела открытым плечиком. - И так вчера наотмечались.
Она невольно облизнулся губы, вспоминая одного из стриптизеров. Горячий мулат с телом таким, что даже мороженое в вазочках таяло. Куда там Патрику...
- Лучше шампанского, - велела Джейн, вынырнув из мечтаний. - У меня сегодня свадьба!..
- А теперь подарок от дарителя, пожелавшего остаться неизвестным! - голос распорядителя звучал уже хрипло. Свадьба на почти сто персон, да из не простых, а богатеев - он проклял все на свете еще во время подготовки, когда запросы невесты сменялись по несколько раз в неделю, противореча тому, что звучало буквально пару дней назад, а также требованиям жениха, отца и прочих личностей, влияющих на процесс. Если быть честным, то и жених, и мать невесты отличались тем же "постоянством" в выборе блюд, цветов, тортов, шариков и прочего.
Но ничего, осталось только вручение подарков и проводы молодоженов в свадебное путешествие, а дальше пусть отдувается ди-джей. Эта мысль, а также гонорар, на часть от которого он с подругой сможет провести две недели на Багамах, изрядно поддерживала и придавала голосу распорядителя нужную бодрость и восторг.
- Что может сделать еще прекраснее этот летний день? Откройте подарок, и вы увидите!
Джейн, в отличие от Патрика не потерявшая энтузиазма, зато приобретшая характерный блеск в глазах - видимо, Лиз уговорила ее все-таки на дозу "топлива", потянула нежно-розовую ленточку, опоясывающую огромную, но легкую коробку с надписью "В самый счастливый день жизни!" и подняла крышку. Возможно, излишне резко, чуть не задев благоверного локтем по лицу, но вся вина - точно-точно! - ложилась на мерзавку Лиз, подсунувшей в этот раз что-то не очень качественное.
Весь зал ахнул. Из кремовой коробки, похожей на упаковку для громадного торта или букета, вырвались на свободу тропические бабочки. С огромными, разноцветными и переливающимися на солнце трепещущими крыльями, они носились по крытой террасе, надеясь найти путь наружу - к солнцу и воздуху. Кто-то из гостей закричал, заулюлюкал, раздались аплодисменты и навязшие на зубах крики "Горько!". Однако при этом на главную пару вечера почти никто не смотрел, большинство изумленно-радостно разглядывали яркое светопредставление, разыгравшийся в зале.
Когда внезапный шквал радости чуть поутих, в обычном шуме двигающихся стульев, стука вилок и ножей по тарелкам, звона бокалов и прохладноголосого журчания вин и шампанского, раздался полный ужаса крик молодого мужа:
- Доктора!
Джейн, чьи искаженные удушьем черты лица уже не выглядели красивыми, валялась неподвижной, изломанной куклой на полу, силясь сделать хоть один вдох посиневшими губами.
Шон Маккенна выбрался из машины, закусил сигарету и, засунув руки в карман, недовольно огляделся.
Многие подозреваемые, то есть свидетели, глядя на старшего инспектора Маккенну, невольно задавались вопросом: зачем им прислали копа, находящегося в запое? Если не в самом запое, то вот только выведенного из него.
Щетина, такая, будто Шон с утра забыл побриться, помятый внешний вид гармонично сочетающийся с мятым же костюмом, украшенным подмышками пятнами пота (лето выдалось адски жарким) - ничто не предсказывало наблюдательности, цепкой памяти и острого ума.
Не зря Маккенна считался одним из самых лучших следователей по раскрытию убийств в управлении. И это утверждение не являлось голословным - процент раскрытых дел подтверждал его.
Полицейские машины, парочка скорых и передвижная лаборатория криминалистов светились в подступающей темноте радужными гирляндами - как елки перед Рождеством. А вот ругань гостей с полицией, желтые ленты ограждения и слетевшаяся толпа репортеров-стервятников напоминали скорее о Чистилище, чем о светлом празднике. И в данном случае имелось в виду отнюдь не Рождество, а свадьба.
- Привет, Шон.
- Ирма, - Маккенна устало потер глаза, будто желая изгнать возникшее рядом с ним призрачное видение, которое звали Ирма Маккенна. Господне наказание и младшая сестра в одном флаконе, отказавшаяся с поистине ирландским упрямством идти по ступам матери. Вместо этого отправившаяся по стопам брата в полицию, вызывая теперь у него инстинктивное желание ответить на вопрос о родстве "Даже не однофамильцы".
- Что ты здесь делаешь?
- Я первая на вызов приехала, так что смирись, - "покорно" хмыкнула мелкая, даже по сравнению с отнюдь не высоким Шоном, Маккенна. Ее так и звали все: "Мелкая Маккенна". Или просто "Мелкая". Даже ее собственный начальник этим грешил. А издевки почему-то доставались не Ирме, а Шону.
- Итак, - Ирма достала блокнот, передвинула жвачку и принялась зачитывать выясненное. - В восемь ноль семь в службу девять один один поступил звонок...
Мелкой следовало отдать должное - буквально за час она успела "посочувствовать" всем подружкам невесты, узнав много всего интересного. Начиная от того, что умершая (скорая не успела вовремя, прибыла уже констатировать смерть) Джейн Ларош была изрядной стервой, заканчивая интересными сведениями о приеме наркотиков и связями с какими-то подозрительными личностями.
- Ах да, - Ирма захлопнула блокнот. - Мне кажется, что жених любил не только свою благоверную, но и двух ее подружек: Лиззет Алери и Фру-Фру. Фру-Фру по паспорту зовут Фрейя Томкинс, - решила уточнить на всякий случай.
- Я бы тоже стеснялся, если бы меня звали Фрейя, - усмехнулся Шон, закуривая, наконец, изрядно пожеванную сигарету.
- Ну еще бы, - с непередаваемом тоном отозвалась Ирма, задержавшись взглядом на щетине. - Думаю, ты стеснялся бы еще больше, чем Фру-Фру.
Скрытым подтекстом шло: "Хотя бы потому что ты мужчина".
Шон только мысленно махнул рукой на попытки младшей язвить - не переделать уже, вон какая уже вымахала. Полицейская, мать ее...
- Ладно. Меня-то зачем вызвали? Ну померла очередная богатенькая дурочка от передоза.
- Не, там не передоз, - мотнула головой Ирма. - Вроде как смерть от удушья, никак на дозняк не похоже. К тому же ее папа - друг прокурора нашего округа, вон он там, видишь? Собачится с кем-то.
- Ладно, разберемся, - устало вздохнул Шон и еще раз потер лоб и пробормотал: - Эта чертова жара меня доконает.
Мозги уже плавятся, а работать как-то надо...
- Нет, дорогуша, никакие порошочки тут не виноваты, - дородная, как добрая бабушка, любящая побаловать себя и внуков чем-нибудь вкусненьким, патологоанатом Марта Крето умудрялась двигаться как перышко. Хотя с учетом ее размеров следовало сказать - как тучка перьев. И порхала по своему моргу с неутомимой грацией пчелы-медоноса, таская туда-сюда какие-то колбочки, стеклышки, бумаги и инструменты. На некоторые из последних даже закаленный Шон старался особо не заглядываться. Во избежание ночных кошмаров. Как Марта при своей работе оставалась такой веселой, дружелюбной и общительной, оставалось загадкой для всех. Особенной загадкой являлось как она, более двадцати лет проработавшая в полиции, умудряется регулярно попадаться по доверчивости в лапы разным мошенникам. По управлению даже ходили шутки, что на Марту можно ловить преступный элемент как на живца.
- Девочка, конечно, принимала, не без этого, но - ты только посмотри, - Марта выдвинула один из ящиков холодильника, где ждала своей дальней участи Джейн Ларош. - Прелесть, правда?
- И на что я должен смотреть? - решил уточнить Шон, глядя на развороченные внутренности трупа.
- Как на что? Я специально для тебя ее не зашивала! - чуть не обиделась Марта и принялась тыкать пальцем в наиболее примечательные с ее точки зрения места. - Отек гортани, отек легких, синюшные губы и пальцы. Ты на язык ее глянь.
Патологоанатом резво натянула перчатки и с нездоровым энтузиазмом забралась пальцами в рот девушки, продолжая говорить:
- Желудок и кишечник я проверила - ничего критического для себя перорально она не принимала. Зато - шампанское в больших количествах, устрицы, салаты из морепродуктов.
Марта прицокнула языком: мол, чтоб я так жила!
- Видишь, какой красавчик?
Шон с кислым видом осмотрел предложенного "красавчика".
- И что?
- Не травил ее никто, - патологоанатом споро стянула перчатки и выбросила в урну. - Умерла твоя девочка от анафилактического шока.
- Она не моя, - автоматически возразил Шон, разглядывая бесстыдно вспоротый острым скальпелем труп.
- Ты ее смерть расследуешь - значит, твоя, - припечатала Марта, чуть ли не в припрыжку отправляясь к компьютеру. Вернее, будь лет этак на тридцать помоложе и весом в половину себя - получилось бы в припрыжку. А так - проскользила Летучим Голландцем.
- В общем, убили ее. У нее аллергия на бабочек, в частности на вид Inachis agrippina (*)
- Да брось ты! - Шон удивленно поднял взгляд на патологоанатома. - Какая от бабочек может быть аллергия? Это же... - он покрутил пальцами, пытаясь подобрать слово, но почти сразу бросил это бесплодное занятие. - Это же бабочки!
- А чем они хуже других? - иронично поинтересовалась Марта. - Чтобы ты знал, дорогуша, почти тридцать процентов астматиков страдают астмой от домашних тараканов. Точнее - от их экскрементов. Которые даже при ста градусах не теряют своих аллергенных свойств. И нечего кривиться - считай, что я тебя просветила, теперь ты стал если не умнее, то, по крайней мере, больше знаешь.
- То есть бабочки насрали в коробку, девушка ее открыла, вдохнула, и все - жизнь кончена?
Нарочитая грубость речи всегда была свойственна Шону, а тут еще добавилось и неприятное чувство от услышанного. О каких только способах убийств он не слышал, не читал, сам не разгадывал, но умереть от экскрементов бабочек - в этом есть что-то крайне неприятное.
- Не только, у нее еще была аллергия на пыльцу с крыльев. Так что убийца подстраховался со всех сторон. Даже если бы коробку открыл жених, девочке бы все равно досталось.
Шон покачал головой:
- Нет, не дала бы он кому-то другому открывать - не тот типаж.
Опрос всех родственников и жениха, то есть свежеиспеченного супруга однозначно показывал, что Джейн никого бы не допустила первым до подарков, только себя, любимую.
- Как скажешь, дорогуша, - покладисто согласилась патологоанатом.
- Кто мог знать о ее аллергии? - поинтересовался напоследок Шон.
- Любой, у кого есть доступ к ее медицинской карте, - пожала плечами Марта, - Или кому она сама рассказала. Не думаю, что такая богатая девочка никогда не посещала тропики. Наверняка все знала.
- А если никто не знал, то это убийство по неосторожности? - подхватил мысль Маккенна.
- Вот именно, дорогуша, - заговорщецки подмигнула Марта. - Но свое дело я сделала, отчет вскоре будет у тебя на столе. А ты теперь делай свое.
(*) Таких бабочек не существует, автор беспардонно сплел в одно названия бабочек "Павлиний глаз" (Inachis Io) и бабочка Агриппина (Thysania agrippina).
- Шеф, - в кабинет просунулась головка Ирмы, которую отрядили Маккенне в помощь для расследования смерти Джейн Ларош. Точнее, отрядили еще кучу других полицейских - а то даже с допросом тех, кто присутствовал на свадьбе не справиться, но за Ирму Шон был отдельно благодарен своему руководству. - Там этот... психолог.
Шон глянул на часы. Пунктуально - ровно в шестнадцать, как и договаривались. Да еще наверняка и костюмчик стоимостью по крайней мере с тремя нулями, парфюм-стрижка-респектабельность-"я внушаю вам уверенность" и все такое. Не любил он эту братию, однако же общаться приходилось, хотя бы по работе.
- Давай сюда.
Все оказалось, как Шон и предполагал. Вплоть до уверенного, твердого рукопожатия.
- Зовите меня Майк.
- Прям как моего брата, - осклабился Маккенна, выпуская руку. - Тот еще пройдоха был, пока не женился. А сейчас ничего - остепенился, ребятишек завел, даже не узнаешь. Но вам, наверное, неинтересно, - прекратив провокацию, "спохватился" вдруг, увидев вежливую улыбку "ни о чем". Тоже такую же профессиональную и фальшивую, как и все, что связано с подобного рода способом заработка.
Шон указал на кресло для посетителей и поинтересовался, умащиваясь в своем кресле и отодвигая в сторону пепельницу, полную окурков:
- С чем пожаловали?
Разглядывая поджатые губы, сообщающие всему миру, что подобное обращения не ожидалось, Шон поспорил с собой - уйдет психолог или нет. Уйдет - можно вызвать повесткой, которая являлась весомым аргументом для общения с подобным субчиками.
- Дело в том, что Джейн Ларош являлась моим пациентом почти пять лет. Врачебная этика...
- Простите, - вдруг перебил Шон. - Вы дипломированный врач?
- Конечно, - полицейскому достался удивленный взгляд. - К чему... А, вы подумали, что Джейн оказалась под чарами какого-нибудь шарлатана из тех, о которых кричат на каждом углу? Маг, спирит или кто покруче? Нет, у меня не просто диплом - магистерская степень. Если нужно, оставлю все свои данные вашему секретарю.
- Будьте так любезны, - вежливо осклабился в ответ Шон, подумав, чтобы сделала Ирма, если бы узнала, что ее записали в "секретари". Возможно, он услышит, когда посетитель будет оставлять упомянутые данные. - Продолжайте.
- После ее смерти потребовалось какое-то время, чтобы решить - приходить или нет к вам. Исповедь у психолога, как и у священника, священна и не подлежит раскрытию...
Маккенна поморщился - он не любил пафосных фраз и сравнения всяких с богом.
- Все же решение оказалось положительным, ведь то, что я расскажу, поможет вам. В том числе, если уже есть подозреваемый, снять с него обвинение.
Шон насторожился и подался вперед, уперевшись локтями в стол. Возможно, будет новая ниточка, однако есть шанс, что их дурят. Почему-то многие считают себя умнее "тупых" полицейских, за что в результате и расплачиваются.
- Дело в том, что у мисс Ларош была навязчивая идея - умереть в самый счастливый день в своей жизни. Вот, послушайте.
Тонкий телефон лег на стол. Раздавшаяся из него речь несла расслабленный оттенок мечтательности и текла спокойно, как полноводная река.
- Вы знаете, доктор, я с детства часто думала - а что будет потом? Вот я поцелуюсь с мальчиком, и вдруг окажется, что это - самый лучший поцелуй в моей жизни. Как же мне тогда быть дальше? Ведь все остальные поцелуи будут хуже, а, значит, я с каждым разом буду чувствовать себя все хуже и хуже, скатываясь все ниже и ниже. Или вот - я испытала счастье. Такое, что не могла говорить, только плакала, не в силах выразить переполняющее меня чувства. И - что дальше? Жить все оставшееся время с бременем знания, что самое лучшее, что могло случиться в моей жизни, уже случилось? Нет, я так не хочу. Я не выдержу.
- Джейн, вы же понимаете...
Легкий щелчок - и запись остановилась.
- Этот разговор состоялся незадолго до свадьбы Джейн, - несколько секунд деликатного молчания. - Отдать запись я вам не могу - вы же понимаете. Врачебная тайна. Этика. Но по ордеру отдам все, что потребуется.
- То есть, вы считаете, что это было самоубийство - раз "снять с него обвинение"? - Шон засунул сигарету в рот, но не зажег ее.
- Я считаю, что такой вариант возможен, - уклончивый ответ сопровождался быстрым взглядом в сторону - на пепельницу, переполненную окурками. - Утверждать ничего не могу, однако психотип Джейн подтверждает эту возможность. Кстати, у вас невроз, - посетитель кивнул на сигарету, которую жевал Шон. - Не хотите проследить его корни?
- Нет, спасибо, - ухмыльнулся Маккена, даже не подумав вытащить сигарету изо рта. - Значит, вы знали про бабочек.
- Безусловно. У меня сложилось впечатление, что мисс Ларош всем рассказывала историю, как она однажды чуть не умерла от бабочек. Как я думаю, большинство не воспринимало ее всерьез, считая смешной байкой для привлечения внимания и подчеркивания индивидуальности.
"Какое милое название для выпендрежа - подчеркивание индивидуальности. Надо будет запомнить на будущее", - саркастически подумал Шон, поднимаясь с места, дабы попрощаться с добровольным подозреваемым. За сарказмом скрывалась и остро колола пренеприятная мысль: сколько же человек знало про этих треклятых бабочек, если Джейн трепалась о них направо-налево? Следовало проверить.
- Огромное вам спасибо, - Маккенна протянул руку психологу. - Вы нам очень помогли.
- Да что вы, не стоит благодарности, это мой долг, - прощальное пожатие ухоженной ладони, с ногтями, покрытыми прозрачным лаком, оказалось столько же твердым и профессиональным.
И почему-то этот факт крайне не нравился Шону.
- Что не так? Что не так? - Шон не первый час расхаживал по кабинету, смоля одну сигарету за другой. Вытяжки в его кабинете не было, только кондиционер, так что приходилось периодически распахивать окна, впуская в комнату расплавленную жару большого города. И пренебрегать запретом не курить в управлении.
Вплывающий в кабинет раскаленной лавой воздух, не становящийся прохладным даже ночью, мгновенно туманил мозги и превращал их в кисель. Однако думать без сигареты Маккенна не мог, поэтому жара сменялась холодным, до морозца, создаваемым кондиционером, а потом опять жарой. И так по кругу.
- Что не так?
Казалось бы, все сходится - один кусочек пазла к другому, собираясь в цельную картину.
Разыскали фирму экзотических товаров, где аноним заказал бабочек. Даже особо искать не пришлось - к донышку коробки оказалась приклеена визитка. Судя по бумагам, оплата в размере пяти тысяч прошла наличными. Мягко сказать немаленькая сумма, но - никто из круга друзей и врагов Джейн Ларош не снимал таких денег. Снимала она сама - в пять приемов, раз в неделю.
Более того, хозяин, который лично работал с клиентами, с уверенностью опознал по фотографиям Джейн. Сообщил, что очень милая девушка, побольше бы таких непривередливых покупателей. Посмотрела бабочек, и сразу заказала. Не капризничала. Не тыкала пальцами то в одну, то в другую, не возмущалась, почему это они сами не летят на руки и так далее. Говорливый оказался мужичок. И к тому же весьма и очень натурально огорчился, когда узнал, для чего именно "милая девушка" заказала такое огромное количество бабочек. Крайне архаично сетовал на современную молодежь и вред для бизнеса от подобной "рекламы".
Казалось бы - все складывается. Ан нет, что-то не давало покоя, дергало - как поплавок, сигнализирующий о том, что крупная рыба на крючке, осталось только подсечь.
- Шон, - в кабинет заглянула Ирма. - Пойдем домой. Уже полночь почти.
Маккена остановился и глянул на мелкую.
- А психолога проверили? Точно романа не было?
Ирма демонстративно закатила глаза.
- Проверили. Точно. У психолога не та... направленность. Ну правда, что ты прицепился? - сестра укоризненно глянула и взяла за руку, чтобы увести. - Ты просто не любишь психологов. Записи у нас? У нас. Все подтверждается. Что тебе еще нужно?
Шон с досадой пожал плечами.
- Даже и не пробуй возбудить во мне чувство вины. Оно у меня атрофировалось за ненадобностью. Просто я что-то упустил. Только вот - что?
- Завтра подумаешь, - Ирма потянула его к выходу. - Ничего за ночь не случится.
Маккенна устало потер лоб. И правда. За ночь ничего не случится. Он подхватил со стула пиджак и на мгновение уставился в стену.
Что. Он. Упустил?
- Погоди, - Шон резко повернулся к сестре. - Что там этот клоун сказал про бабочек?
Ирма серьезно посмотрела и задумчиво прикусила губу.
Говорят, любовь зла. В этом неподвижно сидящий в глубоком уютном кресле убедился на своей шкуре. Классическая музыка, тяжелой волной расплывающаяся по квартире. Небольшой глоток виски. Размеренно. Словно по часам. Каждые десять минут.
Любовь зла. Как можно было влюбиться в такую, как Джейн Ларош? Истеричка, нимфоманка, ничего из себя не представляющая, только "мисс папочкины деньги". Так почему же при взгляде на нее "все сладко замирает внутри", как говорится в пошлых дамских романчиках? Оно действительно замирает - будто живот в тугой узел стягивается. До боли. От которой невозможно вздохнуть, а избавиться возможно только коснувшись. Даже только руки самыми кончиками пальцев. Но - боже! - этого так мало. А большего никогда не будет.
И даже не потому что обе - женщины, а Джейн признавала отношения только с мужчинами, других девушек почитая за грязь и мразь. Не только поэтому.
Еще есть такое понятие "не твой круг".
Майк Кросс, психолог Джейн Ларош, никогда бы не смогла войти в круг той, в которую внезапно для себя самой влюбилась. Как девчонка - первой, страстной, готовой на все любовью. Она, никогда не интересовавшаяся своим полом, всегда строгая и сдержанная, подчиняющая свою жизнь законам и обетам, потеряла голову от пациентки, нарушив все правила, какие только можно.
Джейн не любила Патрика - он был ее трофей, "завоеванный" в нелегкой борьбе с подругами. Она желала выводить его в свет, показывать и гордиться - как гордятся оленьими рогами, прибитыми над камином, или шкурой льва, брошенной ковриком в гостиной. Но вскоре ей предстояло узнать, что Патрик - отнюдь не трофей, а альфонс, и что он не желает тратить свою жизнь, вернее, ту ее часть, что заключена между свадьбой и моментом, когда его вышвырнут вон, на одну лишь Джейн.
И тогда пришло решение исполнить мечту любимой. О! Майк прекрасно понимала, что ей движут отнюдь не только благородные мотивы.
"Так не доставайся ты никому!" - сколько веков произносит человечество эту фразу? Не счесть. И до встречи с Джейн она смеялась над ней. Только глупцы, только слабые... Оставалось признать, что она слаба и - исполнить мечту любимой.
Отвести от себя подозрения оказалось просто. Строгий взгляд и: "Джейн, я рекомендую перед свадьбой дополнительные сеансы. Вы же хотите быть на свадьбе самой блистательной? Срыв нам совсем ни к чему. Только у меня просьба - нельзя эти сеансы показывать вашему отцу, вы же понимаете, поэтому оплата наличными".
Джейн не понимала, но легко ловилась на многозначительную фразу "Вы же понимаете?", сказанную строгим и одновременно понимающе-отеческим тоном. Отца Джейн боялась.
Одинаковый рост, парик свои на коротко остриженные волосы - и хозяин экзотического магазинчика запросто принимает ее за Джейн, чьи манеры и повадки изучены вдоль и поперек.
Полицейский, такой сильный, такой брутальный - жует сигарету и как мальчишка боится показаться несильным. Одна фраза про комплексы и - вуаля!
А теперь остается только пить и пытаться собрать себя по кусочкам, чтобы выдержать еще один день. И чтобы было кому помнить и любить Джейн...
Резкий звонок в дверь заставил Майк вздрогнуть. За первой трелью следовала вторая, третья, заставляя встать с места и пойти открыть дверь.
Шон брезгливо осмотрел с головы до ног девушку. Мятая полосатая пижама, размазанная неприятным, неопрятным пятном помада, бокал с виски, с отчетливыми отпечатками губ, оставленными этой самой помадой.
Ярко-красной. Точно такой, какую носила Джейн в день свадьбы и смерти.
- Миз Кросс, не нужно было вам трогать бабочек в магазине.
- Я и не тро...
Глядя в горящие веселой яростью глаза полицейского, Майк потрясенно поднесла к губам бокал.