Аннотация: Какие могут быть беды у деревенских детей?
Вот так бывает иногда: живешь себе, хорошо так живешь, о бедах всяких знать не знаешь. Правду сказать, за мою жизнь и бед-то всего ничего выпадало.
Один раз корова двуглавом телилась, а тятька и не сообразил вовремя - за доктором коровьим не поехал, как срок пришел. Уж так она билась, Глашка, так кричала, так жалко мне ее было! До слёз аж. Двуглав мёртвым родился, мне его не показывали, даже в хлев не пустили. Но я потом подслушал разговор тятьки с дядькой: такие страсти рассказывали! Ух! Жуть! А Глашка тоже не пережила отёла - двуглав ей пузо рогами пропорол. Они, говорят, и раньше бывали, а теперь всегда мёртвые рождаются и с запутанными рогами - на каждой голове как картоха, только без листьев. А может, и не двуглав, а я себе напридумал ужо. Доктор потом сказал: "ле-таль-на-я-му-та-ци-я". Это значит: всё равно подох бы, так какая разница?
Ещё раз по нашему с Яськой, сеструхой моей, недосмотру беда произошла: заигрались в поле, забыли картоху укрыть. Так ночью, словно заказал кто, кислождь пошел, пожёг все кусты: и ботву, и корешки, и ягоды. Влетело мне тогда от тяти знатно! Месяц потом стоя столовался и спал на лавке задом кверху. Но то - сам виноват. Хорошо, в июне дело было - успели второй урожай засадить, а то вспухли бы зимой с голодухи.
И третья беда успела со мной приключиться. Удили мы прошлой весной хабар на половодье. То сапог поймаем, то ящик с противогазами, то пачку галеток размокших... Это выше по течению река военный склад каждую весну подмывала. Удили-удили, и попался нам в сети мертвяк. Вот уж где мы страху натерпелись! Сам-то он не страшный был, интересный даже: бело-синий весь, вздутый, волосья, какие не повылезли, в воде змейками шевелились.
Совсем не страшный. А вот история у него... Брр! Уж не знаю, что Яська с мелюзгой увидели, а я, едва к покойнику-то подошел, как начал задыхаться! И дым вокруг меня завился зелёный-зелёный. Тятька часто говорил: "Увидишь зелёный дым - тут же лезь повыше! Убежать все равно не успеешь". Ну, мы и полезли все впятером на иву, она одна над рекой росла. Вместе и в воду плюхнулись - а та холоднущая! Яська аж три недели перхала, а Колька, дядьки нашего сын, и вовсе окочурился. Сам-то я нормально, стойко перенёс, всего неделю в бреду прометался, потом - ничего. Но Кольку жалко.
А как оправились, тятька нас собрал и повёл за околицу, к мамке. Мамка с нами не жила - ей вообще нельзя было долго в деревне находиться. А нам с Яськой видаться с ней строго-настрого запретили. Мамке от людей плохо становилось, она видеть начинала всякое - сокровенное, тайное, порой и жуткое. Совсем как мы от мертвяка ошалели, так и она. Но это я после уже понял. А тогда мы очень удивились: как же так - к мамке? Мы же не враги ей!
Оказалось, мы не вредить шли, а "во-из-бе-жа-ни-е". Чтобы знать, что с нами такое и как этого избегать. Близко к мамке нас не подпустили. Мы стояли с одной стороны от забора, она - с другой, вся тонкая, как веточка, прозрачная, серая, только глазищи огромные сверкают. Ух! Но не сбрендившая, нет, сбрендивших я видел: они глупости городят, и не понимают ничего, и не узнают никого. А мамка нас с Яськой узнала, улыбнулась грустно-грустно, на тятьку посмотрела: неужели? И тятька кивнул, как будто прощения попросил. А мамка плечами пожала и начала рассказывать.
Она говорила так: когда мамка с тятькой молодые были, случилась на земле война. Страшная. Тот наш мертвяк - так, "от-го-ло-сок", а война в тысячу раз хуже. И мамка с тятькой были солдатами, воевали, убивали. А когда мамку ранили и она стала "не-бо-е-спо-соб-на", она согласилась, чтобы над ней провели какие-то опыты. Чтобы у страны солдаты становились еще и еще сильнее. Но война закончилась, потому что всё всегда заканчивается, а опыты над мамкой и другими девками никто обратно не отмотал. Стала мамка "эм-па-том". Это значит - других людей чувствует лучше, чем себя.
А потом мамка тятьку встретила, и родился я. И Яська - мы с ней двойняшки, только она девчонка, а я нет. У девок других тоже детей народилось: Колька, Тимон, Катюшенька - много! Способности у мамки тогда почти не работали, вот она и подумала, что опыт у врачей неудачный вышел. И еще подумала, что по наследству он не передаётся. Ну, потом-то вскрылось, что способности её со временем сильнее стали. А теперь вот, оказывается, и во втором мамка была не права.
Эх, жалко её - до слёз прямо! Будь я девчонкой, заревел бы, а так только носом шмыгнул. А нас с Яськой вдвойне жалко. Это что ж выходит: мы теперь будем смерти каждого мертвяка видеть да на себе переживать? Я-то ладно, а Яська как же? Она ж девчонка!
Вот тогда-то я и понял, что настоящих бед в нашей жизни до сих пор не случалось.