Огорчённые, огромные коричнево-серые полупрозрачные детские глаза уставились в зеркало друг на друга. Лепет уже затихал, и что-то режущее, отдаленно напоминая писк кардиограммы, пронзало голову. Наверное, не нужно было так делать.
В зеркало можно было увидеть мраморный пол прихожей, забрызганный и запорошенный бурой кашей, тумбочку из осветленного кедра, и нож. Нож лежал на той самой тумбочке, придавая теням багряно-красные прожилки, стекавшие до самых белил пола. Какофония цветомузыки заставило ребенка пошатнуться и вспомнить. Все, что произошло с ним прежде.
В детском садике, запечатлевшимся внутри маленькой, совсем крошечной, черепной коробки адским местом, наполненным антисанитарией и обрюзгшими золотыми рыбками, отвратительность бытия давила еще с утра. Противные валеночки поганочного цвета, непойми какое пальтишко- все это юному тельцу приходилось терпеть для попадания в чистилище с игрушечными уточками и ненастоящими куличиками в песочнице размером с диван. Брр...Воспоминания были настолько свежими, что вызывали пафосный рвотный рефлекс, который с большим трудом удалось подавить неутружденным мышцам пищевода. Иначе в мир добавилось бы еще одно пятно, цвет которого наврядле смоется с тапочек и платья.
Вот оно-тот самый катализатор невозвратимых и ярких изменений в голове. Язвительное замечание, не в тему сказанное острым детским язычком. Брошенное как бы невзначай на растерзание воспаленному детскому сознанию, оно нашло свою цель, свое место, по которому можно ударить с наименьшей затратой сил, но в результате получить куда больший результат. Конечно, попадание "в яблочко" задевает самолюбие, особенно, если пресловутым яблочком и является это не всегда полезное для любого существа качество. Самолюбивые особи всегда погибают раньше других, пытаясь достичь искомого совершенства. А девчушка-то еще жива, поэтому уделим ее медленно умирающей плоти толику внимания.
Совсем недавно, всего каких-то три с небольшим часа назад, девочка и ее маленький братик водили хороводы вокруг небольшой кадки с вечнозеленым фикусом "монстера". Сейчас ее можно было без особого труда найти на мраморной белизне угла, находившегося недалеко справа от пятилетнего околозеркального столбика. Только вот опознать в грязно-буром месиве с зелёными пожухлостями холёную лиану было, мягко скажем, нелегко. Горшок терракотового цвета, кстати говоря, был цел. Он используется в дальнейшем - надо же куда-то спрятать...хм...ненужный орган.
Продолжим. Пусть имели место хороводы, песни, пляски, но они совершались с угрюмым лицом и тяжелыми печальными мыслями в голове. В конце концов, доведенная кислотными словами до отчаяния девочка решилась на радикальные меры. Взрослые в ее семье часто говорили о том, что поступки говорят громче слов, или что-то похожее. И они заговорили. Голоса в ее голове, разрезанной кухонным ножичком, путались, кричали, шептали в ярости какой-то бред, в конце концов, слушать такое ей еще не доводилось. Брат метался, и, кажется даже что-то орал, но мощный удар кадки с фикусом, упавшей с хрупких детских плеч его сестры его утихомирил.
В квартире был полный кавардак... Пятна крови, разбрызганные мозги, нож на тумбочке в коридоре, серые кучки земли и выглядывающие из-под нее мясистые листья монстеры. Пейзаж был похож на сумасшедшую зарисовку. На зарисовку в прямом смысле.