Мещеряков Александр Константинович : другие произведения.

Добыча

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Данное повествование рассказывает об отряде морских разбойников из вымышленного воинственного ордена, именуемого Братством золотого черепа. Этот самый отряд высаживается в таинственной, проклятой и заселенной дикими племенами вымышленной земле, где по слухам некогда находилось одно могущественное царство и которую охраняет дух древней царицы. Первым делом они нападают на встретившийся на их пути храм, где служили некие воинственные жрецы, и, после его разграбления, собираются отправиться за древними сокровищами. Успех их предприятия ставится под сомнение, когда выясняется, что отряд, оставленный охранять их корабли, по непонятным причинам сбегает, а другой отряд, который был послан за запасами провизии, не возвращается. Из-за этого разбойники, ставящие под сомнения удачливость их вождя, затеивают ссоры. Ко всему этому добавляется еще одна загадочная женщина, захваченная в разграбленном храме, она является еще одной причиной кровавых перебранок, которые происходят в лагере разбойников.
  1 Проклятие Кетнара
   Разбойники Мезанга сегодня захватили немало ценных трофеев, да и победа досталось слишком легко с довольно малыми потерями: всего пятеро убитых и семь раненных. Такой удачи вряд ли кто-то из них мог ожидать, отправляясь в эти проклятые земли, о которых на их родине ходили ужасные слухи. Но не все радовались легкой победе и богатой добычи: среди воодушевленных воинов, с ликованием перетаскивающих сундуки с драгоценностями и бочки с вином, нашелся и тот, кого не особенно веселила эта победа. С угрюмым видом он молча наблюдал за всей суетой и единственный из всех понимал, что время праздновать еще не настало: ведь он здесь не из-за жалкого барахла, которое припрятали жрецы в своем храме.
  Это был сильный гигант, возраст которого уже подходил к старости, хотя у него еще было достаточно сил, чтобы потягаться с любым наглецом, смеющим сомневаться в его силе. Его черная борода кроме проседи была теперь украшена пятнами крови. Он еще раз взглянул на свой клинок, который служил ему не одно десятилетие, и печально вздохнул: на клинке появилась новая зазубрина. Сколько этот клинок отнял жизней, он уже давно потерял счет. Этот клинок и сегодня по-прежнему разил врагов, как и когда-то давно, а рука оставалось все такой же сильной и ловкой, которой позавидую многие молодые воины. Он так и стоял, не обращая внимания ни на своих воинов, ни на клубни дыма, которые исходили от догорающей крепости и храма, где жестокие и воинственные жрецы приносили жертвы своим мерзким богам. Жрецы Кетнара оказались хорошо обученные военному искусству, но что они могут против пиратов Братства Золотого Черепа? Что они могут против их вождя Мезанга, свирепого волка, хоть уже и стареющего.
  
  Мезанг тоже был вождем Злотого Черепа, одним из многих и не самым удачливым. Другие вожди осуждали его жадность и безумие, в которое он обычно впадал в не самый подходящий момент, но воины уважали его и были готовы следовать за ним, куда бы он ни отправился, и это было самое главное для вождя. На этот раз Мезанг не держал речь в доме советов, приложившись рукой к золотому черепу: чем меньше людей знало о его походе, тем было лучше. С ним отправилось сто двадцать воинов - немного, но Мезанг готов был отправиться и с половиной того, пока не был вынужден признать, что в таинственной земле Кетнара их может поджидать все что угодно. Еще он знал, что его воины скоро поймут, что причина похода не набег на храм, а что-то другое и более прибыльное, потому и выложил все без утайки сразу после того как отплыл от родных берегов.
  Мезанг любил богатство, но те, которые были добыты в храме, богатствами не считал: он знал, что настоящие богатства его ждут впереди и эти жалкие крохи ничто по сравнению с ними. Его мысли прервало предчувствие опасности - чувство, которое он выработал еще в молодости, когда едва не лишился жизни. С тех пор он никому не позволял находиться у себя за спиной. Он приготовил свой меч и как всегда был готов встретить любую опасность. Тревога улетучилась, когда чья-то рука легла ему на плечо.
   - Хейк, - с облегчением произнес он, - тебе не стоит ко мне так подкрадываться, ведь ты знаешь, чем это может кончиться.
  - Я не хотел мешать твоим раздумьям, предводитель, - сказал Хейк, - но одна мысль не дает мне покоя.
  - Оставь свои мысли на потом, Хейк. Сейчас я хочу, чтобы ты взял сорок человек и отправился на запад, там должна быть небольшая деревушка, а у нас как раз закончились запасы. У этих проклятых жрецов ничего не было кроме вина.
  - Но, предводитель, нельзя разделять наш отряд, - возразил Хейк, - ты ведь знаешь что это за место.
  - Мне плевать, что говорят о нем трусы и болтуны. Мы захватили неплохую добычу, а теперь мы получим еще больше, и ты, Хейк вернешься с такими богатствами, каких никогда в жизни не мог вообразить.
  Хейк некоторое время молчал в нерешительности, но все же набрался духу и сказал:
  - Предводитель, я сумел прочесть письмена на одном из свитков, которые мы нашли в храме, и из них я узнал кое-что интересное. Я знаю, кто лежит в той гробнице, которую ты хочешь открыть.
  - Ты пришел меня позлить? - прорычал Мезанг.
  - Нет, но позволь мне договорить. Там сказано про великий город, который стоял здесь много лет назад. Этот город не знал равных по красоте. Правила им одна царица - мудрейшая из людей и прекраснейшая из женщин. Однажды на город напали разбойники из-за моря, такие как мы. Они убили всех его жителей, а над царицей надругались и та, не выдержав такого позора, наложила на себя руки, но спустя время она явилась вновь, точнее ее дух, и все кто сделал зло ей и ее народу умерли в одну ночь. Ее дух и сейчас охраняет эти края, а ее тело покоиться вместе с ее сокровищами в том месте, которое отмечено на твоей карте.
  Мезанг, прикрыв правый глаз, хитро посмотрел на Хейка и рассмеявшись спросил:
  - Ты сказал, что умерли все. Так?
  - Так, - кивнул Хейк.
  - Тогда кто же ее похоронил и сложил рядом с ней все богатства?
  Хейк задумавшись, пожал плечам. На этот вопрос он действительно не мог дать ответа.
  - Ты и так слишком долго припираешься со мной. Если бы был кто-то другой, я бы разговаривал совсем по-другому, но тебя Хейк я прощу. А теперь отбери сорок воинов и отправляйся в путь.
  Хейк, опустив голову, пошел прочь, он не хотел выполнять приказ, но гнев вождя его пугал куда больше, чем древнее проклятие, которое не давало ему покоя.
  - Хейк, - окликнул его Мезанг, когда тот уже был на десять шагов от него. - Пленных не брать.
  2 Лучше всяких богатств
  - Ублюдки, жгите костры, открывайте бочки с вином, - с этими словами началось веселье в лагере Мезанга, сразу после того, как Хейк со своим отрядом ушел пополнять запасы пищи.
   Мезанг хорошо знал Хейка и еще лучше знал его повадки - Хейк пробудет там до утра, пока вдоволь не напьется и не надоест развлекаться с местными девицами. Поэтому не было смысла его ждать, и можно было начинать попойку без него.
  Каждый из воинов произносил свой тост, и в каждом из них было имя одного из лучших вождей Мезанга, а старый горделивый мерзавец все это слушал и с каждым новым тостом его все больше распирало от гордости.
  Мезнаг не прыгал через костры и не участвовал в состязаниях, которые устраивали его воины: он давно вышел из того возраста, когда ему все эти забавы нравились. Но и одиночество его не особенно беспокоило, к тому же ему составляли компанию Хоган и Удо. Хоган был бывалым воином, сопровождавшим Мезанга во всех походах со времен его юности. Так как Хогану, Мезнаг не доверял никому, и не потому что они были большими друзьями, а потому что Хоган никогда слов на ветер не бросал, не был особо болтливым, точнее он вообще редко когда открывал рот, и был самым серьезным из всей шайки Мезанга. Конечно, вечно угрюмый вид Хогана и нелюбовь к попойкам и весельям, часто раздражали Мезанга, но он старался не придавать этому особого значения, так как другие его достоинства часто приходились на руку вождю.
  Вот Удо был полной противоположностью Хогана: молодой, спесивый, безрассудный и чем-то напоминающий Мезангу его самого в дни юности. В обычные дни Удо никогда не отставал от своих товарищей и не пропускал ни одной шумной потасовки, стараясь во всех состязаниях быть первым. Но сейчас Удо почему-то выглядел еще угрюмей Хогана. Мезанг это не мог не заметить и понимал, что Удо неспроста сегодня такой: его что-то тяготит.
  Сначала он старался не придавать значения странному поведению Удо и лишь косо поглядывал на молодого воина, переговариваясь с Хоганом.
  - Завтра, когда Хейк вернется с добычей, мы спрячем добро и отправимся в путь, - сказал Мезанг своему соратнику.
  Хоган по своему обычаю, будто набрав в рот воды, молча кивал. Мезанг привык к молчанию Хогана, но в этот раз долго выдержать его скучной компании не смог, поэтому решил переключиться на Удо, который уже битый час смотрел строго вперед и никуда более.
  Когда, наконец, вождю надоело наблюдать, как странно ведет себя молодой воин, он сказал:
  - Что тебя беспокоит, Удо? Я же вижу, что ты не в духе.
  - Сегодня, когда мы бились с теми жрецами, - отвечал молодой воин, - один из них едва не снес мне голову. Я был невнимателен - вот причина моей печали.
  - Да брось, Удо, - смеясь, ответил Мезанг, - я ни за что не поверю, что ты чуть не погиб от руки какого-то колдуна. Я тебя слишком хорошо знаю и знаю, что однажды именно ты займешь мое место, потому как ты самый достойный из всех.
  - Ты знаешь, что из всех мужей братства лучше тебя вождя не найдется, тем более я.
  - Что ж, Удо, ты прав, но ты не рассказал, почему ты постоянно смотришь туда, - Мезанг указал пальцем вперед, как раз в ту сторону, где располагалась палатка Удо.
  - Я... - начал Удо, но остановился, когда услышал, как воины начали, толкаясь, теснить друг друга и громко шуметь.
  - Что случилось? - грозно крикнул Мезанг. - Почему заблеяли как стадо баранов?
  Из толпы вышли два воина, ведя под руки девушку, закутанную в серый плащ. Один из воинов, которого звали Грим, с силой толкнул ее вперед, и та упала прямо у ног Мезанга. Вождь сердито посмотрел на пленницу, пытаясь рассмотреть ее лицо, но та быстро спрятала его под плащом.
  - Что это? - с озадаченным видом спросил вождь и сразу же заметил, как побледнело лицо Удо.
  - Это, великий вождь, - воин указал на девушку, - то, что мы нашли в палатке у Удо. Он прятал ее от нас.
  - Что? - воскликнул вождь. - Ты, Грим, славный воин, но в своем ли уме обвинять Удо в том, что он скрыл от нас добычу? Я не первый раз с ним в походе, и никогда не видел, чтобы Удо нарушал законы братства.
  - Спроси у него сам.
  - Он говорит правду? - исподлобья посмотрев на молодого воина, спросил Мезанг.
  Для бесстрашного Удо не было ничего страшней, чем сведенные брови вождя.
  Удо кивнул.
  - Почему же ты ее спрятал? Ты боялся, что я или кто-то из этих воинов, - Мезанг обвел всех строгим вглядом, - обидят тебя, не дав тебе положенную долю добычи?
  - Я подумал, что мне достанется золото, а хотел ее.
  - Мне плевать, что там себе хотел, Удо, - воскликнул Мезанг, - ты, как и все мы клялся на золотом черепе, что будешь соблюдать наши древние обычаи, и поэтому должен был оставить ее рядом с остальными трофеями и ждать дележки. Или же сказать мне, своему предводителю, что ты хочешь ее получить как свою долю. Но тебе повезло, у меня сегодня хорошее настроение.
  - Ты хочешь отдать ему эту девушку? - перебил его Грим.
  - Я просто не хочу, чтобы мои воины устраивали перебранку из-за бабы, - закричал Мезанг и продолжил чуть тише, - ведь богатств, которые ждут нас впереди, хватит на всех. Забирай ее Удо, но знай, что если еще раз ты утаишь от меня что-нибудь, то я своей рукой вырву из тебя кишки и заставлю проглотить.
  Удо обрадовался и поспешил помочь девушке подняться. Он уже предвкушал, что немедля отведет ее в свою палатку и сможет быть с ней, ни от кого не таясь, как вдруг Грим оттолкнул его.
  - Я просто хочу посмотреть, кого ты так защищаешь, - смеясь, крикнул тот и направился к пленнице.
  Девушка сидела, зажав голову между колен, и тряслась как испуганных котенок. Грим отдернул край плаща, который прикрывал ей всю голову, и схватился своей огромной ручищей ей за рыжие и сияющие в свете огня волосы и дернул назад. Девушка не взвизгнула, а послушно подняла голову и в то же мгновение плюнула в лицо Гриму. Тот, придя в ярость, занес руку, чтобы ударить беззащитное создание, как вдруг почувствовал, что не может этого сделать: рука не хотела слушаться его. Те кто стояли рядом, могли поклясться, что слышали как бешено бьется его сердце. Отпустив девушку, Грим той самой рукой, которой хотел ее наградить пощечиной, залез к себе за пазуху и вытащил небольшой кожаный мешочек и бросил Удо.
  - Здесь хватит, чтобы купит трех отличных коней, - пояснил Грим, - я покупаю ее у тебя.
  - Она не продается, - воскликнул Удо и швырнул мешок обратно.
  - Тогда бери свой меч и докажи, что она твоя, - крикнул Грим.
  - Она и так моя.
  - Черт возьми, Удо, - отрицательно покачав головой, сказал Грим. - Ты сегодня славно бился, но не твой острый ум провел нас в крепость, а мой и поэтому я считаю, что у меня больше прав на нее, чем у тебя. Лучшим лучшее, - закричал Грим, и все воины в один голос повторили эти слова.
  - Он прав, Удо, - погладив густую бороду, сказал Мезанг. - Вспомни про нашу клятву и возьми свой меч, а если не хочешь доказывать свою правоту, то продай Гриму эту девушку, пока он предлагает плату, ведь он может и просто отнять ее у тебя.
  - Пожалуй, я выберу первое, - сказал Удо и схватился за меч.
  Грим отошел назад и приготовился к схватке, но его меч по-прежнему находился в ножнах. Они некоторое время смотрели друг на друга, пока у Удо не сдали нервы. Он занес над своей головой клинок и с воплем ринулся на противника, а тот даже не пошевелил и бровью. Многие не успели заметить, с какой скоростью выскочил меч Грима из ножен, а когда Удо упал замертво со вспоротым брюхом, он уже снова находился за поясом.
  - Видят боги, Удо, ты был мои любимцем, но лучше всего они видят, что ты не должен был встревать из-за бабы, - подняв над собой руки, сказал Мезанг. - Она твоя, Грим. А теперь всем спать: завтра, когда вернется Хейк, мы отправимся в путь, так что все должны отдохнуть.
  - И не забудьте выставить дозорных, - сказал Мезанг, когда уже уходил.
  3 Колючая красота
  Первые лучи солнца прорывались из-за густого леса. Легкий теплый ветерок освежал похмельную голову и щекотал грубую кожу тех, кто не спал. Где-то пели птицы, и этими звуками можно было бы упиваться до бесконечности, если бы в эти дивные тона не вмешивался громкий храп воинов и пьяное бормотание дозорных, из которых не спали только трое. Вместе с этими бедолагами бодрствовал и Ги, который всегда просыпался раньше всех, за что и бы прозван Бродящим в темноте. Ги так бродил в темноте неспроста. Как и многие мужчины, выбравшие столь опасное ремесло, он многое повидал, но в отличие от других воинов, более крепких духом, каждую ночь во сне вновь переживал все те кошмары, которые ему доводилось не раз наблюдать в походах. В это утро Ги снова снились одни кошмары, и потому он бродил, хотя уже не в темноте.
  В одно мгновение, когда Ги увидел в лесу, шагах в двадцати от себя, женский силуэт, он забыл все то, что прежде его беспокоило. Ему казалось, что он все еще спит. Ги потер глаза, но силуэт не исчез. Когда он подошел ближе, то смог узнать плащ, который на нее был накинут. По этому плащу он и узнал девушку, из-за которой вчера погиб Удо.
   - Красавица, - сказал Ги девушке, когда догнал, - ты не должна ходить одна, ведь кругом столько голодных мужчин. Возвращайся к своему хозяину Гриму.
  Девушка молча повернулась и пошла от него, но Ги снова ее догнал и, остановив, повернул к себе.
  - Не бойся меня, я просто хочу посмотреть ради чего погиб Удо.
  Ги аккуратно коснулся плаща и отдернул, а потом убрал назад рыжие волосы, прикрывавшие ее лицо. Смазливое личико с веснушками представилось его взору, и Ги остолбенел от ее красоты.
  - Никогда еще я не видел столь красивого создания. Скажи, из какого ты мира? Точно не из моего.
  Девушка мило улыбнулась Ги и отвела взгляд.
  - Ты слишком хороша, чтобы принадлежать одному.
  Ги потянул за плащ, и он упал на землю, открыв ее наготу.
  Ги завороженно уставился на нагую деву, не понимая, какие чары заставляют его смотреть. У него начали трястись руки, а разум мутнеть.
  - Нет, ты не достанешься Гриму. Этот ублюдок выбирает все самое лучшее, но чем я хуже его?
  Ги обхватил белокожее хрупкое создание своими длинными ручищами за талию и сжал с такой силой, что едва не хрустнули кости, но девушка была совершенно спокойна. Как только он потянулся к ее губам, его руки вдруг упали вниз. Что-то ужалило его бок, и когда он стал ощупывать его, то нащупал рукоять ножа. Обернувшись, он увидел перед собой Грима.
  - Ублюдок, - тихо произнес Грим, когда Ги стоял на коленях, схватившись ему за край рубахи, - ты позарился на то, что тебе не принадлежит.
  - Ты убил меня, Грим, - соскочило с губ Ги.
  - Ты наблюдателен, - сказал Грим и отпихнул его ногой.
  После этого он наклонился над ним, чтобы послушать его дыхание и когда убедился, что Ги больше никогда не встанет, забрал свой нож, а потом закутал девушку обратно в плащ.
  - Как хорошо, что ты не говоришь на нашем языке, - сказал девушке Грим, - мне не поздоровится, когда узнают, что я убил его так.
  4 Задержка Хейка
  Мезанг, хотя и был вождем, был терпелив к любым условиям, какими тяжелыми они бы не были. Он хватался за любую работы наравне с остальными, не боялся испачкаться и легко переносил любую непогоду. Мезанг не использовал палатки и шатры для ночлега, он мог спать прямо на сырой земле, не закутываясь в теплые Меховые одеяла. В этот раз, когда некоторые из воинов привезли с собой палатки, он спал под навесом растянутым на копьях.
  Мезанг имел очень чуткий сон и в любую опасную минуту, когда, как могло показаться, крепко спал, вскакивал в полном вооружении, готовый ко всему. Он проснулся еще до того, как воины начали собираться возле места его ночлега и по их крикам сразу понял, что идут к нему они явно не с радостной вестью.
  Впереди всех шел Хоган, и был он как всегда немногословен. Он кивнул воинам, и те расступились, а через мгновение у ног Мезанга лежал мертвый Ги.
  - Что это? - посмотрев на Хагана сердитым взглядом, спросил Мезанг.
  Хоган смотрел вождю прямо в глаза, не боясь, но по-прежнему молчал.
  - Кто мне ответит? - закричал Мезанг.
  - Мы нашли его в лесу, - выйдя вперед, сказал один молодой воин по имени Уб.
  - И никто не знает, почему он мертвый? - спросил вождь.
  - Его убили, - указав на рану в боку, сказал парень.
  - Это я уже и так понял, но кто?
  - Этого никто не знает, вождь, - ответил Уб. - Дозорные видели, как он уходил в лес ночью, но он был совсем один.
  - Он вчера с кем-нибудь ругался?
  - Он редко с кем-то ругается, - ответил пожилой воин с жидкой пепельной бородой. - И вчера не ругался.
  - Это странно, - почесав затылок, сказал вождь. - Отнесите его к Удо, вечером мы их вместе положим на костер.
  - Но его убили, вождь, - воскликнул Уб, - и, явно, кто-то из наших: чужаки не стали бы нападать так.
  - Если ты что-то знаешь об этом, то говори, а если нет, то убирайся и не смей меня больше ни в чем упрекать. Я обещаю, что если узнаю, кто его убил, он понесет за это наказание по законам Золотого черепа.
  Договорив, вождь дал знак своим воинам, что больше не желает ничего слушать, и намерено отвернулся.
  Спустя время, после того, как Мезанг съел скудный завтрак из остатков пищи, вновь созвал всех на совет. Еды действительно оставалась слишком мало. Так как он был вынужден тайно и поспешно покинуть родные берега, у него не было времени думать о таких мелочах, как запасы провизии: он надеялся, что в Кетнаре он сумеет решить эту проблему. Но в храме, который разграбили его воины, пищи к несчастью не было, а Хейк с людьми еще не вернулись, хотя по всем подсчетам уже должны были быть здесь. Это не нравилось самому Мезангу, да к тому же воины уже начинали роптать, и он был вынужден созвать всех и успокоить.
  - Что вас беспокоит? - спросил он у своих людей.
  - Хейк еще не вернулся, - ответил один из них.
  - И что с того? - сердито спросил вождь.
  - Нам кажется это неспроста, - сказал другой.
  - А вдруг на них напали, - кто-то крикнул из толпы.
  - Интересно кто? - с усмешкой спросил Мезанг. - Неужели воинов золотого черепа могут победить горстка дикарей? Не думаю.
  - А что если среди дикарей есть и воины?
  - В этих краях не было никаких воинов, кроме тех жрецов, которых мы убили. Будьте спокойны, Хейк скоро вернется, - уверил их вождь.
  Вперед вышел Уб и сказал:
  - Ты не должен был нас разделять.
  - Что? - воскликнул Мезанг. - Ты, щенок, надумал меня учить? Если не хочешь лишиться головы - убирайся.
  По виду Уба было понятно, что он ничуть не жалел о сказанном и не выказал страха, когда вождь сделал ему замечание. Мезанг увидел в нем опасного противника. Прежде он с нетерпением ждал, когда кто-нибудь осмелиться бросить ему вызов, но сейчас не особо был этому рад, тем более, когда он был в двух шагах от исполнения своей заветной мечты.
  - Уведите его, - велел Мезанг, и парня тут же затолкнули обратно в толпу.
  Вдруг молчаливый Хоган наклонился над самым ухом Мезанга, и тихо, чтобы никто не слышал, сказал:
  - Парень прав, если на Хейка напали, то в этой неудаче обвинят тебя. Что если мы здесь не одни, как ты обещал, и возможно недруги явились с моря, уничтожили наши корабли, встретили на своем пути Хейка и уже идут к нам?
  Мезанг задумчиво почесал голову. Он прислушался к мудрым советам Хогана, и мог простить ему любую дерзость, потому что хоть он и был молчалив, но когда говорил, то говорил только по делу и редко когда был неправ.
  - Позволь мне с частью людей отправиться за Хейком, - предложил Хоган.
  - Нет, - ответил вождь, - ты останешься здесь, и как все будешь ждать возвращение Хейка. - Но про корабли ты прав. Уб, выйди, - крикнул вождь, и молодой воин вновь вышел вперед.
  - Возьми с собой двоих и отправляйся к кораблям. Спроси, не видел ли Отто что-нибудь подозрительное или кто-то из его людей, которых я оставил с ним сторожить корабли. Потом возвращайся обратно. Все понял?
  Уб кивнул и удалился.
  5 Пробуждение Грима
  Совесть жгла сердце и душу Грима за убийства товарища по оружию. Грим и Ги не раз стояли плечом к плечу против врагов. Однажды щит Ги даже спас Грима от стрелы, которая летела ему прямо в голову. Ги, за его странности и отвратительную внешность, мало кто любил из воинов Золотого черепа, но никто не посмел бы просто так без вины посметь убить его, к тому же таким подлым способом, который воины Золотого черепа считали пределом трусости.
  Грим осознал, что натворил лишь тогда, когда вернулся в свою палатку. Боли, которая терзала его черную душу, не было придела. Он обвинил в этом пленную девушку, но поднять руку на нее не посмел, так как ее красота служила ей щитом против гнева Грима. Грим решил заглушить свою совесть вином, и все утро напивался в своей палатке, проклиная при этом красоту своей пленницы, которая покорно слушала его в углу и не смела даже шелохнуться. Вскоре Грим уснул сном младенца и проспал так до полудня. Даже громкие вопли воинов, обеспокоенных задержкой Хейка и смертью Ги, не могли пробудить его.
  Гриму снился приятный сон про то, как он после похода привез огромные богатства и отстроил себе такую усадьбу, какую не имел ни один вождь Золотого Черепа. Он устроил пир и созвал на него всю округу. Гости толпой валили в дом к Гриму, а он их приветствовал с высокого золотого седалища, а рядом с ним восседала та, которую он полюбил с первого взгляда, та из-за которой он убил Удо и Ги. Гости шумели, веселились, но Гриму было на них плевать, он наслаждался красотой своей возлюбленной, как вдруг увидел, что ее нет, а рядом с ним теперь сидит покойный Ги.
  - За что? - спросил Ги, кровь потекла из его рта.
   Грим резко пробудился.
  - Это всего лишь сон, - сказал себе под нос Грим.
  Рядом бесшумно лежала, закутавшись в меховые одеяла, его пленница. Он решил еще раз взглянуть на нее, в надежде, что ее красота отвлечет и поможет забыть сон. Когда он отдернул одеяло, то увидел не самую красивую на свете девушку, а убитого Ги и лужу крови под ним. Грим бешено закричал и, схватив топор, лежавший слева, на случай если явится враг, выскочил, в чем мать родила из палатки. Он бежал, зажмурив глаза сам не зная куда, пока не столкнулся с одним из воинов. Когда он открыл глаза, то увидел перед собой все того же Ги, живого и измазанного собственной кровью.
  - Зачем? - прошипел надоедливый мертвец.
  Ги поднял топор и, вложив в руку все свои силы, ударил мертвеца по голове, раскроив ему череп.
  - Зачем? - повторил мертвец и упал.
  Воины начали скапливаться вокруг Грима, и он не понимал, почему они обходятся с ним никак с другом, а как с врагом. Он не понимал, почему они бьют его, скручивают ему руки, прижимают к земле и плюют ему в лицо. Когда его подняли, он рассмотрел того, кому раскроил череп, и смятение овладело им, когда вместо дважды мертвеца Ги увидел другого.
  Связанный и избитый до неузнаваемости Грим лежал на сырой траве, уткнувшись лицом в сапоги вождя Мезанга. Он понимал, что положение его не самое лучшее и меньшее, что с ним теперь сделают за незаконное убийство, это разорвут на части, прямо у ног Мезанга.
  - Я еще раз спрашиваю тебя, Грим, - звонким, как сигнальный рог, голосом говорил вождь, - за что ты убил этого человека, который случайно оказался на твоем пути?
  - Я не знал, что это он, - отхаркиваясь кровью, отвечал Грим, - я думал это покойный Ги, которого я убил в лесу.
  - А Ги что тебе сделал?
  - Я не знаю.
  - Отвечай, собака, - ударив ногой в живот рявкнул Хоган, словесность которого сегодня превысила все рамки, которыми он себя постоянно ограничивал.
  - Он хотел завладеть девчонкой, а она мой трофей, - скривив лицо, выдавил из себя Грим.
  - Прикажешь казнить? - тихим басом спросил у Мезанга Хоган.
  - Прикажу, но только тогда, когда буду стоять у Золотого черепа, - ответил вождь.
  - Он убил двоих, - воскликнул Хоган, - и я не говорю про бедного Удо, потому что Удо умер в поединке. Только скажи, и я выпущу из него кишки, отрублю голову и четверную.
  - Грим долгие годы был одним из нас, - повысив голос, перебил его Мезанг, - и он заслужил право на честный суд. Он предстанет перед Золотым черепом, и это мое последнее слово, а пока позаботься, чтобы веревки на его руках были как следует затянуты.
  - Ты становишься мягким, - шепотом, коснувшись губами его уха, медленно проговорил Хаган.
  Мезанг лишь брезгливо посмотрел на воина и, дав понять, что своего слова не изменит, пошел прочь.
  6 Быстро решенный спор
  Пламя трех костров языками тянулись вверх к небесам, освещая печальные лица скорбящих по своим соратникам воинов, а треск сухих поленьев нарушал их тишину. Они не были хорошими ребятами, не запятнавшими свое имя плохими поступками; они не были честными и справедливыми, но в бою им не было равных. Никто из тех, кто с ними бился спиной к спине или плечом к плечу, не мог припомнить в минуты скорби, хотя бы одну малейшую причину, по которой можно ненавидеть каждого из них.
  Мезанг, не имевший способностей к жалости и сожалению, был совсем не в духе, хотя и старался изображать прежнюю безмятежность. Ему было жаль всем сердцем, что эти три славных воина не смогут притронуться к тем несметным богатствам, которые ждали бы их через какие-то несколько дней.
  - Что с девкой? - спросил Хоган, прервав мысли предводителя.
  - С какой девкой? - очнувшись, словно от сна, спросил Мезанг.
  - С той, из-за которой бились Удо и Грим.
  - Мне плевать, - ответил Мезанг. - Пускай забирает, кто пожелает.
  Хоган кивнул, и оба вновь погрузились в молчание.
  Тишина длилась еще какое-то время, а пламя костров понемногу уменьшалось, бревна уже становились углями и где-то под ними догорали тела трех убитых. Мезанг уже собирался развернуться и уйти, как вдруг выкрикнули его имя из лагеря. Мезанг остановился и прислушался.
  - Мезанг, - вновь повторили.
  - Сюда, предводитель, - крикнул кто-то другой. - Все сюда, скорее.
  Воины поспешили на зов. Когда они достигли лагеря один воин, им махнул и побежал к тому месту, где располагалась палатка Грима. Он не стал в нее заходить, а лишь распахнул ее полог и указал рукой. Вождь посмотрел на Хагана, и тот, взяв у стоявшего рядом воина факел, кивнул и ступил первым.
  Хаган сохранял спокойствие и увиденное не обозначил ни единой короткой фразой. Вот Мезанг не смог умолчать.
  - Великие боги! Что здесь произошло? - испугано выговорил он.
  Страшная картина представилась взору вождя: два молодых воина лежали среди пожитков Грима, а их одежда и все вокруг было залито кровью, будто кто-то намерено выплеснул ее на них. Один из них уже испустил дух, но второй еще каким-то чудом умудрялся дышать, несмотря на множество ран на его теле и на нож, торчащий из его груди в том месте, где находится сердце.
  - Я посчитал, что девка не нужна больше Гриму, - страшно хрипя, проговорил умирающий воин, увидев, что суровые глаза вождя смотрят на него, - и решил забрать ее себе, но Арну это не понравилось, хотя я и пришел первым. Он набросился на меня и мне ничего больше не оставалось. Я убил его и сам скоро умру.
  Губы умирающего еще некоторое время шевелились, но слова не сходили с них. Потом он, собрав последние силы, обхватил обеими руками рукоять ножа и выдернул из груди, одновременно с этим испустив дух.
  Мезанг перехватил у Хагана факел и, пройдя шаг, осветил дальний от входа угол. Там сидела, вжав голову в колени, пленница. Она настолько тихо себя вела, что не было слышно даже ее дыхания, и Мезанг не сразу почувствовал ее присутствие.
  - Виновница всех наших бед, - с усмешкой произнес Мезанг. - Поднимись.
  Она была совершенно голой, и чтобы кто-нибудь из воинов вновь не соблазнился ее наготой, Мезанг отыскал среди пожитков Грима серый плащ и бросил его пленнице.
  - Одень и выходи, - велел ей он и, чтобы поторопить ее к словам добавил еще легкую пощечину.
  Трясущими руками девушка нацепила на себя плащ, спрятала лицо и глаза и кое-как на ощупь выбралась из палатки.
  Следом за ней вышли Мезанг и Хоган.
  - Остановись, - приказал вождь пленнице, и та упала на колени, то ли повинуясь приказу, то ли потому что ее не держали ноги.
  Вождь передал факел Хогану и вытащил из ножен свой меч.
  - Слишком много хороших воинов из-за тебя погибло, - приближаясь к бедняжке, говорил Мезанг, - пришло время покончить с этим.
  Грубым жестом он отдернул ее руку, которой она прикрывала лицо, и сделал размах мечом, метя ей в шею. Хоган приблизил факел к ее лицу, чтобы тот не промахнулся, и суровые глаза Мезанга случайно встретились с ее испуганными глазками. Рука, державшая меч, невольно опустилась. Грубо выхватив у Хогана, факел Мезанг приблизил его почти вплотную к лицу девушки, едва не опалив ее рыжие волосы, и еще раз взглянул в ее глаза. Некоторое время он не мог оторвать от нее взгляда и не находил этому объяснения. Вообще Мезанга мало интересовали женщины, и те чувства, которые разгорались в нем в этот момент, были для него чем-то новым.
  Меч Мезанга вернулся обратно в ножны.
  - Связать ее, - приказал он воинам, - и привести к моему ночлегу. Утром я решу, что с ней делать. А ты, - обратился он к Хогану, - поставь двоих людей охранять ее, и скажи им: если кто-нибудь хоть пальцем к ней прикоснется, того я лично убью.
  7 Голос за спиной
  - Очнись, Грим, - послышался откуда-то сзади голос, но Грим не чувствовал рядом с собой присутствия человека.
  - Очнись, - повторил голос.
  Грим зажмурил глаза. Он решил, что мертвый Ги вновь к нему явился и испугался.
  - Ты будешь здесь спокойно сидеть, пока гибнут твои братья? - сказал голос, и Грим теперь его узнал.
  - Это ты Удо? Зачем ты ко мне явился? - испуганно спросил Грим.
  - Удо умер, а я лишь посланник верхнего мира, и пришел тебе передать послания от Удо, - ответил голос. - Удо теперь в лучшем мире, но он беспокоится о тебе и своих братьях. Он видел будущие и в том будущем все вы мертвы из-за жадности Мезанга. Очень скоро он отыщет свои сокровища, но он не хочет ни с кем делиться и потому придумал план, по которому все вы перебьете друг друга.
  - Уйди, демон, - сказал Грим. - Я не верю тебе: Мезанг не поступит так со своими братьями.
  - Тогда ответь, зачем он подсунул ту женщину Удо, а когда ты его убил, подсыпал тебе в вино дурманящий порошок?
  - Что? - воскликнул Грим и обернулся назад, но никого позади себя не увидел.
  - Да, Грим, Мезанг привел всех вас на погибель, и только ты один сможешь его остановить.
  - Но как? Мои руки связанны.
  - Это поправимо.
  Грим почувствовал, что веревки ослабли и больше не давят на запястья.
  - Действуй, Грим, - сказал голос.
  Грим сбросил с рук веревки, потом отвязал ноги и осмотрелся вокруг. В лагере была полная тишина, все воины еще спали, и только один дозорный устало бродил, борясь со сном. Грим дождался, когда он будет к нему спиной, и бесшумно подкрался к нему.
  - Повернись, - шепотом сказал Грим.
  Тот, когда увидел перед собой Грима, растерялся. В руках у него был топор, но почему-то он не спешил пускать его в ход, а только испуганно пятился назад. Потом он все же сообразил, что необходимо хоть что-то предпринять, и набрал полную грудь воздуха, чтобы как следует крикнуть, но здоровенные лапы Грима в тот же миг мертвой хваткой застыли на его шее. Лишь сдавленный шепот слетел с губ воина. Грим надавил чуть сильней, и под давлением его лапищ позвоночник бедолаги хрустнул. Обмякшее тело упало Гриму на руки, и тот осторожно положил его у своих ног так, будто бы укладывал в постель невесту. Теперь если кто-то его увидит, то не сразу поймет, в чем дело и подумает, что бедняга утомился и просто лег поспать.
   Грим поднял топор и продолжил путь.
  К счастью он никого не встретил на своем пути и быстро добрался до ложа, на котором эти два дня спал Мезанг. Грим был не в себе, это бы сказал каждый если бы увидел его в этот момент, и поэтому он у него не вызвало подозрение, что вождь спит закутанный в медвежью шкуру и почему-то заметно сбавил в весе.
  Уверенный в том, что он все правильно делает, он пнул спящего в бок. Он не станет убивать спящего, а встретится с ним лицом к лицу и даже даст ему время взять свое оружие. На шум сбежится весь лагерь, и все увидят, что Грим убил Мезанга в честном бою, а когда все закончиться, все узнают про подлость старого мерзавца.
  Предчувствуя свою триумф, Грим ожидал, пока вождь очнется и встретит свою смерть, но вдруг увидел то, чего никак не ожидал увидеть. Из-под меховой накидки показалась рыжая головка его трофея. На Грима смотрели не кровожадные глаза вождя, а испуганные голубые глазки той самой пленницы, из-за которой он убил Удо. Схватившись за край одеяла, он одним движение откинул ее в сторону, и теперь перед ним во всей красе лежала та, в которую он влюбился и из-за которой сделал столько глупостей. Ее наготу теперь скрывал не дырявый серый плащ, а длинная рубаха и мужские штаны, но ее прекрасное лицо было открыто для глаз Грима.
  Топор упал на землю. Грим забыл, зачем пришел, и теперь для него не существовало ничего кроме этой женщины. Он сделал шаг вперед, но девушка испуганно отползла назад: она почему-то боялась его. Грим не понимал, чего она так боится, ведь он не сделает ей худого.
  В лагере уже начали просыпаться, но Грим ничего не слышал и ничего не видел кроме этой девушки. Кто-то уже заходил у него со спины, а Грим по-прежнему стоял как каменный истукан и, не отрывая взгляда, смотрел на испуганное создание. Он набрался решительности и сделал еще один шаг. Сейчас он возьмет девушку на руки и отнесет подальше от этих жадных невеж. Он спрячет ее и никому больше не позволит коснуться ее нежной кожи.
  Мечтая об этом, Грим забыл обращать внимание на происходящее вокруг и потому не заметил, как перед его глазами сверкнула сталь и застыла у его горла. Туман понемногу стал рассеиваться перед его глазами, и огромная ручища Мезанга с ножом перед его лицом уже перестала казаться иллюзией. Удар сзади по ногам и Грим, грохнувшись на колени, понял, что находится снова в мире людей. Окончательно он пришел в себя тогда, когда тяжелая рука Мезанга опустилась ему на голову. Последнее, что он видел, перед тем как потерять сознание, это сумасшедший смех его возлюбленной.
  - Почему нет веревок на его руках? - закричал Мезанг. - Как ему удалось удрать?
  - Это моя вина, - сказал подбежавший к ним воин, - я просто уходил по нужде.
  - Отнесите его обратно и снова свяжите, - приказал Мезанг, - и если и в этот раз не отходить от него ни на шаг.
  8 Отрезанные от мира
  Никаких вестей от Хейка по-прежнему не было, и Мезанг не мог унять своих людей, хотя должен был признаться, что это пугает его не меньше остальных. Когда время подходило к полудню, он решил обойти лагерь и узнать о чем говорят его люди. Прежде чем отправиться, он велел накормить пленницу и оставил с ней двоих надежных людей, так как в них не сомневался, но все же был риск, что из-за нее вновь произойдет драка.
  Когда вернулся к месту, где две последние ночи спал под навесом на копьях, то обнаружил всех троих на прежних местах. Воины вели себя сдержанно и не прикоснулись к пленнице, как велел Мезанг, но странное поведение одного из них не смогло обойти его внимания. Девушка к тому времени сидела, не прикрыв лица, и парень не переставал глазеть на нее. Первым делом Мезанг достал плащ и накрыл ей голову, спрятав ее губительную для многих красоту.
  Когда он уселся рядом, чтобы обдумать дальнейшие действия, то заметил, как тот парень, нервно сжимая рукоять меча, дергался и ерзает на месте, будто его посадили на муравейник.
  - Что с тобой? - спросил у парня Мезанг, когда ему надоело наблюдать за ним.
  Парень ответил, что с ним все в порядке, но вел себя по-прежнему так же странно.
  - Он так себя ведет с тех пор, как увидел ее лицо, - ответил Мезангу второй, который все время старался быть спиной к пленнице.
  - А ты видел ее лица? - спросил вождь.
  - Нет. Но мне кажется, те, кто его видел, живут не долго, - шутливо ответил парень.
  - Ступайте оба, - велел им Мезанг, а кода те поднялись, чтобы уйти, подозвал второго и чтобы первый не слышал, на ухо сказал ему: - Следи за ним.
  Оба ушли, и Мезанг облегченно вздохнул. Теперь он спокойно мог все обдумать. Девушка ему нисколько не мешала: в отличие от своих воинов, его она не так сильно привлекала, хотя он до сих пор не мог себе дать ответа, почему не убил ее, когда собирался. Но больше его удивляло то, как ее красота завораживает других, он надеялся, что когда он добудет сокровища, то сможет ее использовать в своих коварных целях, чтобы количество желающих получить свою долю значительно уменьшилось.
  - Уб вернулся, - крикнули с другого конца лагеря, и Мезанг едва не вскочил, готовый бежать и встречать его, но вспомнил про свой высокий статус среди воинов и остался ждать с безмятежным выражением лица.
  Первым, что сказал Уб, когда пришел к Мезангу, это:
  - Отто предал нас.
  Мезанг ждал совсем другие вести от Уба и едва не лопнул от злости, услышав такое, но быстро взял себя в руки и спокойно сказал:
  - Я надеюсь, ты знаешь, щенок, кого хочешь обвинить в предательстве?
  - Я знаю, и я не хочу обвинить - я обвиняю. Отто предал нас.
  - Рассказывай, - таким же спокойным голосом велел Мезанг.
  - Когда мы прибыли к морю, то обнаружили лишь один наш корабль, но от того что осталось от него теперь мало будет проку.
  - Как это понимать? - спросил Хоган, который явился только что.
  - Отто сжег один из наших кораблей, а на втором удрал вместе со всеми людьми, которым Мезанг поручил охранять корабли.
  - Ты в этом уверен? - спросил вождь.
  - Уверен, - ответил Уб, - и оба воина, которых ты отправил со мной к Отто, подтвердят мои слова.
  - Отто трус, - закричал кто-то и тут же поднялся гул.
  Воины начали толкаться, бить друг друга, все рвались вперед и хотели говорить с Мезангом. Их было всего сорок, но шумели они как несколько сотен.
  - Тихо, - подняв руку сказал Мезанг.
  Некоторое время понадобилось, чтобы всех их угомонить, и когда, наконец, угомонились, кто-то уселся подле Мезанга, а кто-то стоял на прежнем месте - все ждали решение вождя.
  Но Хоган, который уже истратил на сегодня весь запас своей словесности, на удивление всем заговорил, но не с вождем или воинами, он обратился к Убу.
  - Ты принес дурную весть, Уб, - сказал Хоган, - и ни у кого нет причин сомневаться в твоих словах, но кое-что в твоей истории не сходится.
  - Ты считаешь, что я могу лгать? - спросил Уб.
  - Нет, нет, - отмахнулся Хоган, - я этого не говорил. Я лишь хотел сказать, что сомневаюсь кое в чем. Да Отто еще тот ублюдок и нет сомнений, что он любому способен всадить в спину нож, но я как никто другой знаю в Отто одну особенность и потому вынужден относиться к твоим словам с недоверием.
  - Что ж, я слушаю, - подойдя поближе, сказал Уб.
  - Я ни за что не поверю, что жадный ублюдок Отто сбежит просто так с пустыми руками. Ты хоть десять раз перескажи мне все то, что увидел, я не буду верить тебе, потому что знаю, что Отто скорее сдохнет, чем вернется домой без добычи.
  - Ты думаешь, я намерено сказал неправду? - обхватив рукой рукоять меча, спросил Уб.
  - Я думаю, - отвечал Хоган, - что вы сговорились с Отто, и он специально сжег наш корабль, а второй спрятал. Вы рассчитывали, что мы обезумеем от твоих вестей и побежим к морю, а тем временем вы с Отто приберете всю нашу добычу и спокойно уберетесь отсюда.
  - Бери свой меч, Хоган, - обнажив клинок, завопил Уб, - и мы проверим правдивость моих слов.
  - Стойте, - крикнул им Мезанг, - сейчас не время, чтобы решать дела таким образом. Мы должны обдумать наше положение.
  - Обдумать? - хитро посмотрев на вождя, повторил Уб. - А может вы с Хоганом уже и так все обдумали? Может это вы с Отто сговорились, а не я?
  Не смотря на то, что Уб открыто, бросил вызов, Хоган не спешил бросаться в бой, и его руки по-прежнему были скрещены на груди, а меч находился в ножнах.
  - Вели его схватить, - сказал Хоган Мезангу. - Ты ведь слышал, как он нас оскорбил.
  - Нет, - ответил Мезанг. - Мы, кажется, застряли на этой проклятой земле и может статься так, что нам понадобиться применить силу, и меч Уба нам пригодиться. Я предлагаю решить все споры потом, когда вернемся домой, а сейчас нам нужно искать выход.
  - У тебя есть идея? - спросил Уб, когда вложил свой меч обратно в ножны.
  - Нет, но разумнее всего - это не бросаться в панику и бежать, а продолжить наш путь к намеченной цели, за несметными сокровищами, которые уже устали ждать, когда наши руки смогут к ним прикоснуться. Потом, когда мы их получим, возьмем, сколько сможем унести, а остальное спрячем, и отправимся вглубь этой земли. Там на севере и на западе есть река, и есть рыбацкие поселения. Там мы сможем себе раздобыть несколько посудин, которые могут оказаться хоть и ненадежными, но доставят нас домой.
  - Даже в такой трудный час, когда часть нашего отряда бросила нас, а другая сгинула в этом проклятом месте, ты не перестаешь думать о золоте, - воскликнул Уб. - Ты слишком жаден, к тому же стареешь, сдается мне, что тебе пора свое место предводителя уступить другому.
  - Тебе ли, Уб? - спросил Хоган.
  - Может и мне.
  Уб вновь схватился за меч, но на этот раз он был предназначен не для Хогана, а для Мезанга.
  - Хватит, - спокойно сказал Мезанг. - Сегодня не будет кровопролития. Все мы разойдемся и успокоимся, а на рассвете мы отправимся за сокровищами, если даже не вернется Хейк. Дальше мы сделаем все так, как я уже сказал, и когда мы вернемся домой, Уб, у тебя будет возможность занять мое место, я тебе обещаю.
  Уб отпустил меч и, кинув злобный взгляд сначала на вождя, потом на Хогана, ушел, забрав с собой половину всех собравшихся воинов. Остальные оставались на местах и выдвигали свои требования вождю.
  - Нам нужна еда в дорогу, - предложил один из воинов, - того, что добыли охотой, надолго не хватило.
  - Я сегодня последний кусок отдал твоей бабе, - кто-то выкрикнул.
  - Ну, раз вам нужна еда, так берите стрелы и копья и добудьте, - сказал Мезанг.
  - Может, ты лучше с нами поделишься ей, - указав на пленницу, предложил молодой воин. - С тобой она была целую ночь, теперь наш черед.
  - Уверяю тебя, Урк, я к ней пальцем не прикоснулся и тебе не советую, потому что если ты это сделаешь, я отрублю тебе руку.
  - Если ты к ней не прикоснулся, то почему не хочешь отдать нам? - спросил Урк.
  - Я в три раза старше тебя Урк и много женщин повидал, поэтому и не хочу. Ведь если я это сделаю, то поверь, прольется много крови. Все, расходитесь.
  Вождь махнул рукой и отвернулся. Воины, немного постояв, начали разбредаться по лагерю.
  Мезанг облегченно вздохнул. Он прекрасно понимал, что Уб бросил ему вызов и мог бы победить. Мезанг был вынужден самому себе признаться, что очень не желает чтобы это случилось: впервые за свою долгую и опасную жизнь, он испугался смерти.
  - Я старею, и близится мой конец, - печально проговорил он.
  - Ты не зря боишься, - внезапно послышался тонкий и приятный женский голос.
  Мезанг вздрогнул и, схватив нож, резко вскочил на ноги, будто бы ему причудилось вторжение целой армии. Еще мгновение назад он думал, что пленница либо нема, либо не понимает их языка, но теперь слышал ее голос и был готов поклясться, что он говорила на языке его народа не хуже его самого.
  - Ты знаешь наш язык? - испуганно спросил он и подошел к девушке ближе.
  - Я многие языки знаю, - ответила та.
  - Значит, ты все слышала?
  Девушка кивнула.
  - Хорошо, теперь у меня есть причина убить тебя.
  Мезанг сел обратно и повернулся к ней спиной, делая вид, что разговор с ней ему нисколько не интересен.
  - Ты не сможешь, как не смог в тот раз, но не это тебя должно беспокоить.
  - А что же?
  - Смерть скоро явиться к тебе и твоим людям. Ты боишься, и я это вижу. Многим твоим людям повезло: у них не будет времени почувствовать страх, раньше, чем умрут.
  - Заткнись или я отрежу твой язык, - спокойным голосом пригрозил ей Мезанг.
  Девушка больше не произнесла ни слова и некоторое время они сидели молча, пока Мезанг, плененный любопытством, не встал перед ней и не спросил:
  - Скажи, кого нам нужно бояться? Твоих богов? Твой народ? Ты что-то знаешь? За тобой уже идут?
  - Нет, - ответила девушка и громко засмеялась, - вам нужно бояться самих себя, друг друга. Ведь вы подобно волкам, запертым в пещере, сожрете друг друга, а ты, вождь, умрешь, прежде чем прикоснешься к своим несметным богатствам.
  Девушка закатилась громким истеричным смехом, и ее в лицо в этот момент уже не казалось как прежде красивым. На секунду Мезанга сковал страх, потому что ее глаза горели огнем, и в них читалось безумие. Даже ее лицо на мгновение покрылось старческими морщинами, что здорово испугало отважного вождя. Не найдя никакого другого способа заставить пленницу прекратить дикий смех, Мезанг сжал руку в кулак и врезал ей по лицу. Две тоненькие струйки крови побежали из носа по губам, а лицо вновь обрело былую молодость и красоту.
  Мезанг сел обратно и больше не пытался заговорить с пленницей.
  9 Слишком много для одного
  Два молодых любителя кровавой наживы - Урк и Скио устало обходили лагерь уже во второй раз. Положение в лагере стало не особенно дружелюбным после возвращения с плохими новостями Уба. Остатки воинства Мезанга теперь разделилось на две части: большая из них ушла с Убом, показывая, что выбирают его сторону, остальные же не остались с Мезангом, а разбрелись кто куда. Сам вождь уже битый час пропадал где-то в лесу и одни боги знали, чем он там занимается. Кто-то поговаривал, что он боится за свою жизнь и сбежал, а кто-то, что он упражнялся с мечом, чтобы сразиться с Убом и со всеми, кто дерзнет ему бросить вызов. По законам братства проявлять слабость - большая ошибка и Мезанг ее проявил, а Уб и многие это заметили, и теперь дело оставалось за малым. Хоть Мезанг и Уб и уговорились выяснить все разногласия, когда вернуться из похода, оба знали, что это случиться раньше.
  Урк и Скио не вмешивались в политику шайки и предпочли выбрать роли наблюдателей. Судя по всему, их не особенно беспокоило кто одержит победу Уб или Мезанг. Главное, что их беспокоило - это добыча, которая лежала в общей куче, уже упакованная в мешки, и то несметное богатство, которое им обещал Мезанг. По крайней мере, это беспокоило Урка, что происходило в голове Скио, сказать было сложно.
  - Я бы выпил сейчас, - со вздохом сказал Урк, и Скио молча протянул ему полупустой кожаный бурдюк с вином. Отпив немного, Урк, недовольный молчаливостью друга, заметил:
  - Вчера ты вел себя иначе, кто-то испортил твое настроение? Можешь мне рассказать, - и мы с ним разберемся.
  - Не твое дело, - отмахнулся Скио.
  - Может, ты опечален, что Хейк не вернулся или же тебе не дает покоя трусость Отто?
  Скио остановился и резким движением вырвал у Урка бурдюк с вином, а потом, отпив как следует, ответил:
  - Девка.
  - Девка? - переспросил Урк.
  - Девка, - кивнул Скио. - Сегодня утром Мезанг поручил мне охранять ее, и она показала мне свое лицо. С тех пор не могу выкинуть ее из головы. Она мне мерещиться повсюду, и кажется мне, что если она не станет моей, я скоро умру от тоски по ней.
  - Ты прав, - улыбнувшись, сказал Урк, - она не должна принадлежать Мезангу, тем более, если ему на нее плевать.
  - Что ты хочешь сказать? - спросил Скио.
  Урк шутливо хлопнул пальцами Скио по щеке и подмигнул.
  - Вон она, и совсем одна. Повернись.
  Шагов в десяти от них бродила та самая пленница совсем одна и почему-то без охраны, которую к ней приставил Мезанг.
  - И что с того? - спросил Скио, даже не взглянув на нее.
  - Возьмем ее, пока никто не видит, - пожав плечами, ответил Урк.
  - Что? - воскликнул Скио.
  - Ты слышал! Отведем ее в лес, а когда закончим, убьем. Никто и не узнает: будут думать, что Уб убил из-за злости к Мезангу.
  Скио отрицательно покачал головой.
  - Нет, я на это не пойду.
  - Дурень, - воскликнул Урк. - посмотри вокруг. Где сейчас Хейк? Он мертв и скоро сюда прибудут полчища дикарей с топорами и копьями, и возможно мы ляжем в битве. Так что же нас останавливает завладеть ей?
  Скио отпил еще немного вина и, твердо решив привести задумку Урк в исполнение, направился к девушке. Урк немного выждал и последовал за ним.
  10 Покинутый удачей
  В то время, пока Мезанг наслаждался одиночеством, а Тук и Скио тащили несчастную пленницу в лес, Уб в другом конце лагеря задумчиво вглядывался в огонь. В левой руке он держал полупустую флягу с последними глотками вина, на коленях лежал его острый клинок. В лагере стало небезопасно, особенно для Уба, который бросил вызов самому Мезангу, поэтому Уб и держал свой меч наготове. Он знал, что, несмотря на то, что вождь старый воин и никогда не давал повода сомневаться в его слове, поединка между ними не будет и скорее всего, Уб не доживет до рассвета, потому что Мезанг не привык, как и все в этом лагере, прощать обиды.
  Уб одним глотком опорожнил остатки вина. Потом он оторвал от своей рубахи небольшой кусок ткани и принялся усердно начищать свой и так до блеска начищенный клинок. Неизвестно что хотел он этим добиться, но это занятие хотя бы помогало отбросить дурные мысли. Языки пламени, играющие бликами на острой холодной полосе, будто бы шептали ему: "пусти в ход сталь, испачкай кровью этот дивный металл". Чтобы отбросить наваждение, он стал тереть еще быстрей и усердней, но кровь только сильнее закипала, а соблазн увеличивался. Чья-то тучная фигура, загородив ему свет, стала между ним и костром, но Уб не отвлекся от своего занятия.
  - Можно сесть? - спросил стоящий перед Убом человек.
  Уб без интереса посмотрел на него и молча указал на место на бревне рядом с ним. Человек сел, а Уб по-прежнему бессмысленно тер свой клинок.
  - Удача покинула нашего вождя за то, что он не прикоснулся к золотому черепу перед отплытием, - вздохнув, произнес подошедший. - Ты прав, Уб, нам нужен новый лидер.
  - И этим лидером хочешь стать ты, Хоган? - на мгновение, подняв голову, спросил Уб.
  - Я? - Хогон засмеялся. - Разве я похож на того, кто может повезти за собой людей? Нет, лидером станешь ты, Уб, а я позабочусь об остальном.
  - Об остальном? - усмехнулся Уб, теперь он уже внимательно смотрел на Хогана. - Я брошу вызов Мезангу, а потом и разберусь с тобой.
  - Мезанг побеждал в сотнях поединках, и тебе не справиться с ним, ты это знаешь, а если даже и справишься, то тебе не доказать перед вождями, что ты достоин зваться равным им. Только я могу обеспечить тебе такую поддержку.
  - Найдется другой.
  - Да, но он не знает где искать сокровища, - хитро улыбнувшись, сказал Хоган.
  - Я тебя слушаю, - намерено зевнув, сказал Уб.
  Мимо проходил один из воинов, и прежде чем заговорить, Хоган пригрозил ему, чтобы тот шел, не останавливаясь. Когда он уже был далеко, Хоган начал:
  - Я позабочусь, чтобы Мезанг не встретил рассвета, ты возьмешь на себя командование, а потом мы вместе заберем сокровища и найдем способ покинуть это место.
  - Кажется, теперь я догадался, почему ты постоянно молчишь, Хоган, - недовольно произнес Уб, - из твоих уст лишь глупости сыплются. Ты мне не друг, Хоган, и никогда им не станешь. Запомни это.
  - Что ж, - поднимаясь, сказал Хоган. - Пожалуй ты прав: найдется другой.
  - Постой, - позвал его Уб, когда тот уже был к нему спино.- Скажи, что мы ищем?
  - Проклятые сокровища давно исчезнувшего царства, - остановившись, ответил Хоган, - похороненные вместе с костями какой-то ведьмы. Это все, что я знаю.
  В этот момент с другого конца лагеря закричали:
  - Грим снова сбежал.
  Их спокойствию в этот момент можно было позавидовать: ни один, ни другой не бросились бежать сломя голову на тревожный зов, хотя оба хорошо слышали. Но, по-видимому, игра в гляделки для них сейчас была важней.
  - Ты его освободил? - с ухмылкой спросил Уб, не сводя глаз с Хогана.
   Острие клинка направилось на Хогана, но тот не особенно тревожился по этому поводу. Он по-прежнему сохранял то спокойствие, которым славился среди воинов.
  Вместо ответа Хоган лишь шутливо подмигнул Убу.
  - Ты? - раздраженно повторил Уб, едва удерживаясь, чтобы не схватить его за грудки и попробовать вытрясти из него правду.
  Хоган вместо ответа ехидно улыбнулся.
  Уб медленно поднялся, и, стараясь не делать лишних движений, чтобы Хоган не воспринял это как нападение, вложил клинок в ножны и подошел к нему вплотную, по-прежнему подавляя в себе желание врезать ему. Хоган был на порядок ниже молодого Уба, поэтому его нос упирался тому в грудь. Если на них в данный момент посмотреть со стороны, то можно с уверенностью сказать, что мускулистый и высокий Уб, как мошку может прихлопнуть этого хромого полноватого старика, но сам Уб вряд ли бы с этим согласился: Хоган был мастером всяких подлостей и среди воинов имел устрашающую репутацию.
  - Может, посмотрим что там? - предложил Хоган.
   Уб жестом указал ему идти первым, а сам двинулся с места только тогда, когда Хоган уже был к нему спиной.
  Пока они шли, Уб прикладывал большие усилия, чтобы нее зарубить ненавистного старика пока никто не видит. Его руки нервно дрожали и сами тянулись за меч. Чтобы не поддаваться очередному наваждению, Уб обогнал старика и перешел на бег.
  Уб сбавил скорость, когда оказался рядом сбившихся в кучу воинов, и прежде чем пробраться вперед, решил, послушать что они говорят, но все как один затаив дыхание испуганно молчали. Этого ему хватило, чтобы понять, что здесь замешан и Мезанг. Грубо расталкивая всех на своем пути, Уб пробрался к вождю. Первое что бросилось в глаза и удивило молодого воина, это, что вождь стоял только одной рубахе, а кольчуги, с которой он никогда не расставался в походах, на нем, почему-то не было.
  Уб повернулся к стоявшему позади воину и небрежно вырвал из его рук факел, а потом осветил землю: Урк и Скио, уснувшие навеки, лежали у ног Мезанга. Потом он осветил вождя и заметил кровавое пятно на рукаве чуть ниже плеча. Опустив факел ниже, Уб разглядел кровь и на кончике клинка Мезанга.
  - Грим, - сказал Мезанг, угадав вопрос, который хотел задать ему Уб.
  - Где он? - спросил Уб вождя.
  - Сбежал, - не поднимая головы, тихо ответил вождь.
  - И ты не отправил за ним людей? - громко, чтобы слышали все, спросил Уб.
  Мезанг промолчал.
  - Почему ты не убил его? - продолжал Уб.
  В этот момент до его чуткого уха долетел тихий женский плач. Это была та самая пленница, он тихо скулила где-то рядом. На мгновение Уб забыл про вождя и про двух убитых товарищей. Ему нужно было на ком-то сорвать злость, и он решил сорвать ее на бедной пленница, которая была виновата, как он думал, во всех их несчастьях.
  В два прыжка он оказался возле нее. Девушка стояла на четвереньках и, видимо, хотела тихо уползти подальше, но случайно выдала себя. Она пыталась смягчить сердце черствого Уба, вцепившись ему в ноги и громко рыдая, но Уб оказался непробиваем в отличие от Мезанга. Переложив факел в левую руку, правой он сгреб в один пучок все ее рыжие кудри и обмотал вокруг ладони, а потом резко дернул так, что девушка распласталась на земле, и протащил ее полторы сажени. После таким же резким рывком он поднял ее и усадил на колени, а потом вытащил клинок. Мезанг на все это спокойно наблюдал, но когда Уб начал делать размах, вмешался:
  - Что ты собираешься сделать?
  - А ты не видишь? - остановившись, крикнул Уб. - Я сделаю то, что ты не смог.
  - Стой, - воскликнул вождь, и Уб тут же направил меч на него.
  - Все беды, которые постигли нас здесь, из-за нее. Как жаль, что ты это не заметил, - прокричал Уб.
  - Если ты хочешь убить ее, - сказал вождь, - то прежде попробуй меня.
  - Пожалуй, это самый верный твой совет, - бодро заявил Уб и сделал несколько шагов к Мезангу.
  - Признаюсь, - продолжал воин, - раньше я боялся тебя, когда ты был вождем, но теперь я вижу перед собой жалкого старика, и это вызывает лишь сожаление. Ты проявил жалость к этой девушке, а жалось - это слабость. Ты знаешь, как у нас поступают со слабыми?
  - Наши мечи решат, кто из нас слабый, - спокойно ответил Мезанг. - Но знай, пока я жив, я еще вождь, а ты кидаешь мне вызов, ты хорошо подумал?
  - Я? - усмехнулся Уб и, без опаски повернувшись к воинам, во все горло закричал. - Достоин ли я сразиться с Мезангом?
  Никто не спешил его поддержать. Казалось, что они здесь были совсем одни, и только тревожные вздохи выдавали присутствие других воинов.
  - Трусы, - обиженно пробурчал себе под нос Уб.
  Мезнаг принял боевую стойку и приготовился встретить удар. Уб не заставил себя ждать, и резко развернувшись, сорвался с места, высоко подняв над головой меч. Он прыгнул и, казалось, что сейчас воспарит к небесам, но Уб приземлился в шаге от вождя. Началась битва.
  Уб был ловкий и очень сильный, а Мезанг впервые показался старым и неуклюжим. Он тяжело дышал и злобно кряхтел, но все же успевал отбивать молниеносные удары молодого соперника. Он и не сомневался, что проиграет в этой схватке и старался как можно дольше продержаться, чтобы умереть настоящим воином, а не слабым стариком, как назвал его Уб.
  Через какое-то время у Мезанга выступил пот на лбу, появилась одышка и ломота в спине - теперь он полностью был уверен, на чьей стороне будет победа. В последний удар Уб вложил все свои силы, но и Мезанг еще не до конца выдохнулся и тоже напрягся. Клинки соприкоснулись в последний раз, и клинок Уба, сверкнув, скользнул обратно в ножны. Мезанг был жив и стоял еще на ногах, но в место меча в руке теперь был зажат лишь его обломок. Этому мечу не было равных, как считал сам Мезанг, что опечалило его еще больше, чем, если бы он лежал, истекая кровью.
  - Почему вы прекратили? - выкрикнул Хоган.
  - Нет, - сказал Уб, - он не достоин такой смерти. Вы все видели: он больше вам не вождь.
  Мезанг отбросил обрубок меча под ноги Убу. На мгновение надежда на спасение появилась на его сердце. Он должен был признаться, что испугался смерти, но теперь, когда он показал себя таким, это уже не имело никакого значения.
  - Схватить его: он предстанет перед Золотым черепом, - приказал Уб.
  Никто не посмел сдвинуться с места. Тогда Уб врезал Мезангу кулаком прямо в нос, потом разорвал на нем рубаху и свалил его с ног. Мезанг даже не пытался ответить на такие обиды.
  - Посмотрите на него, - заревел Уб, - он обычный старик.
  Для полной убедительности Уб наградил бывшего вождя еще ударом ноги в живот, и это подействовало. Воины тут же оживились и, окружив Мезанга, принялись поднимать его, перекидывать друг другу, как какую-то игрушку, и при этом громко смеяться.
  - Отведите его как можно дальше в лес и свяжите, - велел Уб, а когда его приказ начали исполнять изобразил довольное лицо.
  Теперь Уб вождь, но только Мезанг знал, что это ненадолго.
  - Что с девкой? - спросил у Уба Хоган.
  - Пожалуй заберу себе, - ответил тот, - а ты пока живи, но советую уже начинать бояться.
  Уб за волосы поднял пленницу, которая все лежала на том же месте, где он ее оставил.
  - Это мой трофей, - громко заявил он всем, зная, что теперь-то они точно возражать не будут.
  11 Кровавый рассвет
  Отправляясь в это путешествие, Мезнаг ожидал сказочные богатства, которые пообещал один бродяга, продавший эту проклятую карту. Сладкие речи умелого говоруна, не могли ни заинтересовать уставшего от войн и кровопролитий Мезанга. Он никогда не испытывал радость от убийств и грабежей, считая это занятия необходимостью для выживания в этом мире. Но никогда Мезанг не жаждал смерти в бою, как многие его соратники, он не хотел умирать молодым, не увидев, как взрослеют его дети и внуки, хотя об этом никому не говорил, боясь, что примут за слабость. Конечно, он не мог не соблазниться на обещанные богатства проклятой земли Кетнара, он мечтал, что навсегда оставит кровавое ремесло и сможет со своей семьей поселиться далеко на юге, где земли гораздо плодородней, чем на его родине и встретить там достойную смерть.
  Мезанг согласился купить эту карту, но плату за нее отдал не золотом, а сталью; он тайком прикончил бродягу, продавшего ему карту, и спрятал в снегу: Мезанг боялся, что кто-то еще узнает о сокровищах.
  Кетнар считался землей мертвых, местом, где нечего искать кроме смерти. Лишь племена, дикие и давно забытые, жили в этих местах, когда добрые люди держались его стороной. Но воины Золотого черепа не имеют страха смерти, и древние легенды для них лишь пустой звук. Мезанг собрал самых безумных воинов и отправился в последнее путешествие, и теперь уже не сомневался, что оно действительно для него станет последним.
  Он не держал злобы на Уба: Уб сделал все правильно. Мезанг злился только на себя, за слабость, которой поддался и за позор, который принял. Уб не просто победил его, он сумел сломить его дух и показать всем, что их вождь простой смертный. Если бы Уб убил его в том поединке, то позор бы не лег на плечи Мезанга, но Уб решил, что это будет слишком просто.
  Целая ночь для Мезанга была временем для раздумья, хотя о чем можно думать? Все кончилось. Стоит благодарить богов, что не пришли волки и не задрали его, и теперь может быть на рассвете, ему посчастливится побывать на собственной казни и с честью встретить смерть. Иногда разум Мезанга посещала отравляющая душу надежда выжить или купить у Уба жизнь за сокровища, место которых знает лишь он. Эта мысль Мезанга убивала еще больше, ведь это была мысль труса.
  Мезанг всю ночь бился затылком о ствол старой ели, взывая к богам, но боги были немы, пока не настало утро. Звуки бойни и крики боли из лагеря доносились до его уха, но он не верил в их реальность, он считал, что это боги издеваются над ним. Мезанг понял, что коварные боги приготовили ему не приятную и быструю смерть, а жестокие испытания. Его предположения подтвердились, когда появился Хоган.
  - Ты говорил с ним? - спросил Мезанг у старого друга и верного соратника, когда тот бросил обломок его же меча у его ног.
  - Говорил, - ответил Хоган, - но я в нем ошибся.
  Хоган обошел ель и перерезал веревки.
  - Не боишься, что я могу тебя придушить? - потирая запястья, спросил вождь.
  - Теперь в этом нет смысла. Там только смерть, - сказал Хоган и указал в сторону их лагеря.
  - Что случилось? - скрывая удивление, спросил вождь.
  - Эти ублюдки обезумили и начали друг друга рубить, - печально ответил Хоган. - Нам пора убираться отсюда.
  - Куда? Нас теперь только двоя.
  - Найдем твои сокровища, а там как решат боги.
  - Но что нам теперь с ними делать?
  Хоган пожал плечами.
  Мезанг подобрал обломок своего меча и, недолго посмотрев на него, отшвырнул подальше. Хоган хотел ему помочь подняться, но Мезанг отпихнул его и встал сам.
  - Я хочу взглянуть, - сказал Мезанг.
  - Там не на что смотреть.
  - Но я все же взгляну.
  Кровавая полоса тянулась от лагеря по зеленной траве в лес, Мезанг свернул с тропы и вскоре увидел одного из своих воинов, лежавшего под кустарником: из его груди торчал обломок копья.
  - Что произошло? - взглянув на Хогана, спросил Мезанг.
  - Уб тронулся умом, и убил Торда, когда тот дотронулся до девки, а после было то, что очень похоже на скотобойню.
  Лагерь теперь в действительности выглядел так, как, наверное, выглядит скотобойня, только с той разницей, что вместо телячьих тушь здесь в лужах собственной крови лежали люди, люди которые были с Мезангом во многих битвах. Сказать трудно, что сейчас чувствовал сам вождь, но, судя по его спокойному виду, он нисколько жалел перебивших друг друга бедолаг.
  Среди трупов оказался и живой - это был Уб. Полуголый и весь в крови, с секирой в руках он стоял спиной к Мезангу и неотрывно смотрел на догорающие угли костра. Мезанг не спеша подобрал меч, валявшийся у него под ногами, и крадущейся походкой попытался подобраться поближе к Убу, но сухая ветка выдала его. Уб услышал его и, немедля, с диким воплем бросился на своего бывшего вождя. Его глаза были полны безумия. Он был не в себе и уже не такой проворный, как во время поединка. В этот раз Мезанг все-таки справился с ним. Он успел пригнуться, и секира прошла у него над головой, а потом, пока Уб еще не развернулся, всадил ему меч на половину клинка в спину и сразу же выдернул.
   Секира выпала из рук Уба, но сам Уб, еще стоял на коленях. Он даже не узнал своего убийцу: его глаза были как будто отрешенные, а из уст слышалось непонятное бормотания. Мезанг точно знал, что Уб никакого другого языка, кроме родного, никогда не знал, но сейчас Уб говорил фразы на том же языке, который он слышал от тех самых жрецов, чей храм они сожгли в день прибытия.
  Потеряв жизненные силы, Уб завалился на живот и отправился к своим товарищам.
  - Кто знал, что все они так закончат, - с печалью в голосе произнес Хоган.
  Мезанг, приставив палец к губам, велел ему замолчать, а сам, уставившись на лесную тропу, прислушался. Вскоре оттуда появился человек в рваных одеждах и весь в грязи и крови. Когда он был совсем близко, Мезанг смог узнать его.
  - Хейк, - облегченно вздохнув, крикнул вождь.
  Это был тот самый Хейк, который с сорока воинами отправился разграбить деревню. Рваный, грязный и избитый - вид его теперь был очень жалок. Никого из тех сорока человек рядом с ним не было видно, но, кажется, это нисколько не удивляло Мезанга.
  - Что здесь произошло? - осмотревшись, спросил Хейк.
  Не дав ответить Мезангу, Хоган выскочил вперед и грубо толкнул Хейка. Тот рухнул на землю.
  - Ты где пропадал, трусливый ублюдок? - воскликнул он. - И где наши люди, что отправились с тобой?
  - Все умерли, - ответил Хейк.
  - Как это произошло? - вновь спросил Хоган, но Хейк не стал отвечать.
  Тогда Хоган попытался его ударить. Мезанг вмешался и не позволил ему этого сделать.
  - Что там стряслось? - наклонившись над Хейком, спросил Мезанг.
  - Мы напали на деревню, - сверкнув недовольным взглядом на Хогана, начал Хейк, - как ты и сказал. Потом мы убили всех мужчин, а женщин оставили, чтобы развлечься. Там было много припасов, вина и меда и мы решили немного отдохнуть. Мы заняли их самый большой дом и начали напиваться, а потом насиловать женщин, но вдруг на нас напали...
  - Кто напал? - перебил его Мезанг.
  - Я не знаю, - воскликнул Хейк. - Мы их не видели. Они просто убивали кого-нибудь и сразу же исчезали. Так было, пока все наши не полегли, а потом настала тишина.
  - Но ты остался жив, - заметил Хоган.
  - Да, но и мне досталось не меньше других, - обиженно ответил Хейк. - Когда я очнулся под грудой тел своих друзей то, увидел, что никто на нас не нападал.
  - Как это? - озадаченно посмотрев на Хейка, спросил Мезанг.
  - Так, - пожав плечами, сказал Хейк. - Я увидел как лежали Иль и Алтан, и все выглядело так, будто они сами убили друг друга.
  - Все это похоже на сказку, - перебил его Хоган.
  - Я тоже так думал, пока не понял, что пойло, которое мы забрали у этих дикарей, одурманило нас. Мы перебили друг друга. Мы сами это сделали.
  Хейк вцепился руками в рубаху Мезанга и закричал:
  - Я же тебе говорил, что это проклятое место, а теперь взгляни вокруг: наших братьев больше нет, все мертвы. Ты привел их сюда, ты их убил.
  Мезанг грустно кивнул: он понимал, что Хейк в чем-то прав, но, как видно, Хоган с этим не согласился и решил просто на просто прирезать болтуна, что и попытался сделать, но снова был остановлен Мезангом.
  - Нет, - закричал вождь, - хватит смертей. Теперь нам нужно выбраться отсюда, не имея людей и кораблей.
  - Кораблей? - удивленно спросил Хейк.
  - Отто ушел, - ответил Мезанг.
   Хейк опустил голову.
  - Что же теперь нам делать?
  - Я думаю, что нас стоит собрать все не обходимое в дорогу и отправиться на север.
  - Даже когда мертвы все твои братья, - перебил его Хоган, - ты продолжаешь думать о своих сокровищах.
  - А ты хочешь вернуться домой с пустыми руками? - воскликнул Мезанг. - Мы найдем эти проклятые сокровища и спрячем их в другом месте, о котором знать будем только мы, а то, что сможем унести, привезем домой.
  - Тебя будут обвинять в трусости, - заметил Хоган.
  - Нет, если мы покажем золото, - прокричал Мезанг и уже спокойно добавил: - но еще мы должны молчать о том, что здесь произошло.
  - Что ж, буду считать, что выбора у нас нет, - вздохнув, сказал Хоган.
  - За дело, - приказал им обоим Мезанг и поднялся.
   Его заинтересовал один прикрытый рогожей кочек, который несколько раз успел пошевелиться, пока они разговаривали. Резко сдернув ткань, Мезанг увидел, что среди мешков с добычей, свернувшись клубком, лежала та самая пленница.
  - Вот же живучая тварь, - со смехом, произнес Хоган.
  Вдруг Хейк подбежал к ним и начал с тревогой на лице разглядывать девушку, будто бы ее узнал.
  - Я ее видел, - заявил Хейк, указывая на пленницу трясущейся рукой, - она была в той деревне.
  - Этого не может быть, - ответил Мезанг, - она все это время была здесь, среди нас.
  - Но я уверен, что видел девушку с точно таким же лицом.
  - Может у нее есть сестра? - предположил Хоган.
  Мезанг помог девушке подняться и поправил ее одежду. Потом он нашел среди мешков тот самый серый плащ и накинул ей на плечи.
  - Она пойдет с нами, - сердито посмотрев на Хогана, заявил вождь.
  Хоган не осмелился возразить, но было трудно не заметить, что такое решение его не слишком радовало.
  12 Награда за труды
  Легкая вечерняя прохлада спустилось на землю. Трое крепких северных воинов, привыкших к самым тяжелым условиям и многодневным переходам пешим ходом, останавливаться и не думали, но были вынуждены немедленно искать ночлег, так как усталость уже брала верх над их пленницей.
   Мезанг единственный, кто отверг это предложение, он считал, что они и так слишком промедлили, когда, пойдя на поводу Хейка, хоронили своих погибших товарищей. Хогана же больше беспокоило что добро, которое они оставляют на виду, может достаться дикарям, которые наверняка наведаются к их лагерю, когда они его покинут. Мезанг был вынужден согласиться с ними обоими и даже помог хоть как-нибудь закопать тела и ларцы с золотом жрецов, меха и ценности поменьше, просто оставили лежать на своих местах.
  Узкую тропу, уходящую в самую глубь густого и темного леса, тропой было назвать сложно, так как уже десятки, если не сотни лет, на нее не ступали ни нога человека, ни копыто лошади. Иногда тропа прекращалась, и приходилось, прикрывая лицо, чтобы не хлестали ветки, пробираться через кустарник, а иной из них мог наградить хорошими царапинами от шипов.
  Мезангу все эти трудности были по боку, а молчаливому Хогану, который с самого утра не проронил ни слова, и подавно. Лишь Хейк не унимался и без конца твердил, что все они скоро погибнут. Девушка тоже предпочитала молчать, от чего теперь Мезангу казался, что тот разговор с ней на его родном языке, ему просто померещился и пленница вовсе не понимает, о чем мужчины говорят.
  Кое-где на пути путников встречались большие камни, которые явно были перенесены руками человека, а некоторые из них имели следы обработки. На одном из них Хейк рассмотрел колдовской знак, и его тревожная болтовня стала еще больше досаждать Мезангу. Поняв, что Хейка просто так не заткнуть, он все же решил выбрать место для ночлега, и как раз место попалось подходящее: они наткнулись на остатки стены из камня, заросшего мхом, а за той стеной нашлась ветхая хижинка, которая могла вполне вместить всех четверых.
  Путники разожгли небольшой костер посередине хижины, и, поскольку не было пищи, сразу улеглись спать вокруг огня. Мезанг к несчастью не мог сомкнуть глаз. Он из лагеря с собой прихватил теплую накидку их медвежьего меха, которой укрыл девушку, а сам всю ночь сидел подле нее. Мезанг не мог не замечать, как всю дорогу Хоган и Хейк кидали на нее свои хищные взгляды, а еще одного кровопролития из-за нее он допустить не мог. Самым верным способом, чтобы уберечь себя и двоих своих товарищей от беды - это убить ее или оставить на погибель, но Мезанг не мог: какая-то неведомая ему сила, которая исходит из самой пленницы, заставляла дрожать, как только он об этом начинал думать. Но еще большая сила, которая в нем убивала осторожность и тягу к жизни - это жажда найти эти сказочные богатства, которыми он так грезил. Он не задумывался о том, как он их сможет забрать, не имея людей и хотя бы одного корабля - главное для него было это найти и прикоснуться к ним, а дальнейшее пока что не имело значение.
  Своих спутников, Мезанг поднял еще до восхода солнце, и, не дав хотя бы немного времени, велел немедленно подниматься и отправляться в путь.
  Когда солнце уже окрасило золотым оттенком ветви елей, путникам посчастливилось наткнуться на узкую, но полную рыбой, реку. Мезнг разрешил Хейку и Хогану наловить немного и приготовить завтрак, а сам по-прежнему охранял не известно от кого пленницу. Сам Мезанг, когда рыба уже зажарилась, к еде не прикоснулся: его кормила мысль о долгожданной и скорой награде. Хейк, Хоган и девушка не стали его уговаривать отведать пищи и жадно накинулись поглощать все, что удалось наловить. Когда Мезанг велел подниматься, они еще не закончили, но все же подчинились.
  Вечером Хейк заметил, что девушка истерла обе ноги в кровь, что можно было предположить, ведь она была совсем босая. Он добился разрешения осмотреть ее ноги и заявил, что у нее появились кровавые мозоли и ей нужно передохнуть хотя бы немного. Мезанг согласился и Хейк, уверяя, что слышал журчание ручья, отправился наполнить флягу. Через некоторое время, мужчины услышали его крик и поспешили на голос.
  Мезанг прибыл первым. Хоган прихрамывал, да и не особо спешил. Первым, что увидел Мезанг, это его старый знакомец Грим, но теперь он больше не мог причинить никому вреда: Хейк успел засадить ему нож под ребро, поэтому Грим теперь безмолвно лежал, истекая кровью. Хейку тоже не слабо досталась, острие ножа Грима пробило ему грудь и живот.
  Мезанг нагнулся над раненным Хейком и осторожно приподнял ему голову. Тяжело дыша, Хейк несколько раз отплюнул кровь и с хрипотой в голосе сказал:
  - Ловкий ублюдок, он выскочил ниоткуда, а я не услышал его.
  - Теперь он мертв, - ответил Мезанг, хорошо понимая, что и Хейк почти мертв, - а ты будешь жить.
  - Да брось, вождь, - совсем тихо произнес Хейк, - ты прекрасно знаешь, что я дальше не пойду. Я умираю.
  Спустя еще несколько тяжелых вздохов, Хейк закрыл глаза и больше не дышал.
  Мезанг аккуратно положил его голову на землю и приложил ухо к груди, чтобы услышать его сердце. Убедившись, что его груди больше не бьется жизнь, Мезанг подобрал флягу с водой, которая лежала возле правой руки Хейка и поднялся. Не сказать, что он сожалел о его смерти, но мысли его были в этот момент крайне печальные, хотя чуть позже мысленно вернувшись к своему сокровищу, он уже не думал о нем.
  - Он умер? - спросил только что подошедший Хоган.
  Мезанг молча вручил ему флягу и ушел. Хоган еще некоторое время стоял возле тел.
  Если Мезанг не думал о Хейке, то Хоган даже радовался, что он больше не достает их болтовней. Дальнейшую дорогу они шли молча. Мезанг выглядел достаточно бодрым. Не смотря на то, что последние дни он не спал и не ел, сил в нем было предостаточно, чтобы встретить любую трудность. Вот Хоган уже уставал и значительно отставал, но терпя и не выдавая своей усталости, молча шел. О пленнице можно было не говорить, она уже не могла самостоятельно идти - теперь ее приобняв вел Мезанг. Измученная, испачканная грязью и кровью, она ни на что не жаловалась и покорно следовала, куда ей велят, хотя вот-вот была готова свалиться.
  В эту ночь Мезанг опять не спал и совсем не дал отдохнуть своим спутникам, уверив их, что скоро они придут к нужному месту и тогда отдохнут вдоволь. Мезанг не соврал: как только они вышли из леса на холмистый луг, то увидели руины древнего города. Повсюду валялись огромные каменные глыбы, остатки колон и крепостных стен.
  Мезанг указал пальцем на холм, и Хоган разглядел на нем высокую арку. До арки вели хорошо сохранившиеся ступени. В преддверье скорой награды, у Хогана даже пропала хромата.
  Поднявшись по ступеням, Мезанг усадил девушку у арки и вошел. Хоган, как ребенок, радуясь, вошел следом.
  - Это то место? - спросил он, он ответа от Мезанга не последовало.
  Сразу за аркой на пьедестале стоял в человеческий рост камень с письменами на языке, который не был им известен. За камнем стояла гробница. Мезанг обошел камень и гробницу несколько раз, пытаясь что-то найти. Потом он всем телом навалился на камень и попытался его столкнуть. Хоган поспешил ему помочь, и совместными усилиями им удалось свалить камень.
  В центре пьедестала открылось небольшое углубление, округлой формой, а в центре этого углубление, что-то похожее на замочную скважину, вокруг которой находились какие-то непонятные знаки и узоры.
  Мезанг залез под рубаху и достал оттуда ключ, размером с небольшой охотничий нож. Перед тем как вставить ключ скважину, Мезанг велел Хогану сойти с пьедестала, и потом только продолжил.
  После того как Мезанг провернул ключ, он сам отскочил в сторону. Под пьедесталом быстрыми щелчками заработал какой-то механизм, и вскоре затряслись все плитки, из которых был выложен этот пьедестал, а потом одна за другой с хрустом начали отскакивать. Когда механизм затих, Мезанг упал на колени и усердно принялся отбрасывать плитки в стороны, когда он убрал почти половину, пригласил взглянуть Хогана, и глаза того в этом момент засверкали блеском не хуже тех алмазов и изумрудов, что доверху наполняли тайники, скрывающиеся под пьедесталом.
  Зачерпнув большую горсть, Хоган медленно произнес:
  - Как только такое богатство хранилось все эти годы?
  - Все просто, - улыбнувшись, ответил Мезанг, - эти земли прокляты, и люди боятся даже упоминать о них. Говорят, что дух некой царицы, - Мезанг указал рукой на гробницу, - которая здесь покоится, никого не пускает сюда.
  - Но мы здесь, - заметил Хоган. - Может, посмотрим что там? Думаю там тоже должно быть что-то ценное.
  Мезанг удовлетворительно кивнул, и оба тут же кинулись к гробнице.
  Тяжелая каменная крышка никак не хотела поддаваться, пока Мезанг не обнаружил небольшую щель. Не найдя ничего более подходящего, он вытащил меч и просунул клинок в эту щель. Навалившись всеми силами, Мезанг и Хоган сломали клинок, но смогли значительно сдвинуть с места крышку. Потом, надавив руками, им удалось сдвинуть крышку еще немного, достаточно для того, чтобы рассмотреть мертвеца погруженного в золотые украшения и монеты.
   Хогана очень удивило, что белый саван, которым была накрыта мертвая царица, был такой же чистый и белый, как будто его положили туда только вчера. Мезангу было плевать на подобную странность: вид золота затуманил его мозг. Ему не терпелось поскорее достать его оттуда и насладиться его видом сполна.
   Пока вождь в нерешительности стоял, рассматривая золото, Хоган, не прикоснувшись даже и пальцем хотя бы к одной монете, обошел его со спины. Мезанг заметил это и почувствовал неладное. Он крепко сжал обломок меча и приготовился его пустить в ход.
  Прислушавшись, он услышал, как участилось дыхание Хогана, и теперь уже не сомневался в его намерениях.
  Хоган успел сделать только шаг, прежде чем Мезанг резко развернулся и вонзил обломок меча ему прямо в сердце. Старый воин пошатнулся, но, еще сохраняя в себе силы, удержался на ногах.
  - Ты знаешь, как опасно подкрадываться ко мне со спины, - смеясь, сказал Мезанг, но в тот же миг осознал свою ошибку: в руках Хогана не было оружия.
  - Что? - упав перед Хоганом на колени, воскликнул Мезанг. - Ты не собирался меня убивать?
  - Нет, идиот, - держа обеими руками за рукоять, торчащую из груди, ответил Хоган. - Тебе бы и сразу следовало бы понять, что живыми мы отсюда не выберемся. Этот воздух, эта земля, это золото, эта женщина - отравили твою душу....
  Хоган упал и умер.
  - Хоган, - как раненный зверь завопил Мезанг, теперь то он действительно сожалел, что кого-то потерял.
  Пока Мезанг убивался по другу, он совсем забыл про девушку, а когда посмотрел на арку, где оставил ее, то ее там не смог обнаружить. Нигде поблизости ее не было, но она не могла она далеко убежать из-за кровавых мозолей, которые покрывали ее ступни.
  Тут Мезанг сразу вспомнил про древние письмена, содержание которых ему пересказал Хейк после того, как они разграбили храм.
  - Быть не может, - под нос пробурчал Мезанг и вернулся к гробнице.
  Дрожащей рукой схватился за край белой ткани, накрытой на мертвеца, и приподнял. Лицо его тут же побледнело: там лежала молодая рыжеволосая девушка; она была холодна как лед, но тление ее плоти никак не коснулась, будто она вовсе не была не мертва, а просто спала. Но больший страх Мезанг испытал, когда понял, что лицо ее один в один похоже на лицо той самой пленницы.
  Накрыв лицо мертвой девушки, Мезанг попытался прикоснуться к золоту, но почувствовал холод в спине и что его руки больше не хотят ему служить. Через мгновение онемело все тело. Мезанг упал на спину и больше не мог пошевелиться. Он смотрел в небо, но вскоре и этого лишился: зрение покинуло его. Теперь перед ним была только тьма.
   - Прощай, - услышал он знакомый голос той самой пленницы на родном наречии, и приятная дрожь пробежала по всему телу.
  Мезанг заставил себя улыбнуться и с этой довольной улыбкой уснул вечным сном подле сокровища, которого он так жаждал.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"