Аннотация: Повествует о параллельных героях. Скоро, скоро ни встретятся!
Кони спокойно трусили по дороге, неся на спинах двоих седоков. Девушка ехала впереди, молодой человек чуть отставал от неё. Их лиц не было видно под низко надвинутыми капюшонами, потому что с неба сеял мелкий дождик.
Копыта коней месили размокшую грязь на дороге. Весна в этом году пришла поздно, и поэтому распутица была в самом разгаре. Иногда приходилось сворачивать, чтобы обогнуть особо топкие места. Застрять здесь, как в болоте, было простым делом. Эти двое не могли позволить себе такой роскоши, а поэтому медленно, но неукоснительно продвигались вперед. Словно каким-то невероятным чутьем девушке удавалось определять наиболее топкие участки. Эльфийская выучка делала своё дело.
Зарядившая с утра морось существенно осложняла продвижение. Вдоль дороги между деревьев белым молоком стелился туман, цепляясь за ветки, и кони по колено были в нём.
Ехали молча, только иногда девушка шипела под нос проклятья, адресованные никому, и судя по всему на эльфийском. Парень молчал, изподлобья смотря куда-то вперёд.
Занималось хмурое утро.
***
Кильяш был большой деревней в четырех часах езды от Экты. Люди, не видящие уже в близости баронского замка никакой угрозы, почти забыли короткую дорогу в лес. Барон, преданный сгинувшему королю как пес, начисто отрекся от насаждавшихся предками традиций разбоя и все свои силы пустил на усиление и процветание собственных владений.
Поэтому нападение гоблинов стало для жителей деревни настоящей неожиданностью.
Лита и Кеал въехали на широкую улицу.
Дорогу перебежала пёстрая курица, и с недовольным кудахтаньем унеслась прочь. Похоже, куры и гуси были единственными, кого не затронуло происшедшее. Даже дети не играли на улицах, а, сбившись стайками, бродили как потерянные. Нигде не было слышно их веселого смеха. Пульс деревенской жизни затих, немногие занимались привычными делами. Встречающиеся им лица были растеряны, угрюмы и неприветливы. Мужчин было мало, очень мало.
Отыскать дом старосты не составило особого труда. Он располагался рядом с церковью и общей избой. Бревна фасада ещё не успели потемнеть, было видно, что дом недавно перестраивался. Калитка была открыта, поэтому посланцы спокойно въехали во двор. Заслышав конский топот и ржание, на крыльцо выскочила молодая женщина в переднике с белыми от муки руками.
- Будь здорова, молодка! Здесь ли староста Нифок? - бодро окликнул её Кеал.
С этими словами он спрыгнул с лошади и направился к крыльцу, явно собираясь привязать поводья к поручням.
- Нету его,- недовольно ответила баба, стирая пот со лба тыльной стороной ладони и поправляя волосы, отчего на них остались белые разводы.
- Тогда не подскажешь, где его можно найти? Кеал остановился в двух шагах от ступенек.
- А чё вам за дело до Нифка? И до нас до всех? Ходят тут всякие... а потом три дома сгорело,- зашлась криком молодуха, хватая метлу и наскакивая на Кеала, - и людей покрали...
Лита подала кобылу вперед, обращая тем самым внимание на себя.
- Хорошо живете, если не узнаете цветов королевской армии. Глаза бы сначала протерла, дорогая, а уж потом в драку лезла. Мы из Экты, и дело у нас к старосте, не к тебе. Сказали, с ним говорить будем. Барону важно разобраться во всем, что здесь произошло. И королеву интересует, что творится в её землях.
Упоминание о бароне и королеве сделало свое дело, хотя Лита не была уверена, что смысл остального дошел до не в меру ретивой женщины. Она отступила назад, в сердцах откинув метлу, которая угодила в пробегавшую мимо кошку, и все ещё недовольная, потянула:
- Так вот как.... Ну, на вырубке он со всеми. Городьбу городить надумали вострую, чтоб никакая мразь сюда не сунулась боле. Обождите маленько, уж скоро, стал-быть появиться должен. Смотри, вот он.
И действительно, невдалеке послышался перестук копыт. Через несколько минут во двор на невысоком кауром жеребце въехал сам староста.
- Опять нам Создатель гостей принес, - начал он, заслышав голос женщины и спешиваясь. - Лот, бездельник, принимай коня!
Рев старосты разнесся далеко за пределами двора, повисел какое-то время над деревней и только после этого исчез. Выскочивший откуда-то с задворок взъерошенный мальчишка с заспанными глазами ловко поймал брошенные ему поводья.
- Расседлаешь Бурного, но сначала займись конями гостей. А вас, почтеннейшие, прошу в дом.
Они быстро миновали темные, пахнущие хлебом, соломой и мочеными яблоками сени, ведущую наверх лесенку, и оказались в просторной летней светелке. На то, что зимой это помещение не используется, указывало отсутствие печки. Стол, несколько скамей и закрепленная на стене каменная доска со следами угля составляли почти все убранство комнаты. На чистой скатерти лежали тетрадь и писчий прибор, на подоконнике - достаточно солидная для такого места стопка книг.
Вскорости на столе оказались принесенные старостихой пиво, холодное мясо и солёные грибы, а лежавшее на нем было бережно убрано на специально предназначенную полочку. Староста достаточно долго воздавал должное кулинарным изыскам жены. Кеал тоже с весьма большим аппетитом поглощал стоявшие перед ним яства. Лита едва прикоснулась к еде, давая тем самым понять, что желала бы скорее приступить к беседе. Наконец староста отодвинул в сторону пустую кружку, испытующе посмотрел на них, и начал рассказ.
- Видите ли, наша деревня уже долго не подвергалась нападениям. Лет двадцать тому назад покойный барон совершил свой последний объезд и преставился. Да и то, барон был своим, привычным злом, от которого бежали или откупались. Вряд ли кому бы то ни было пришло в голову идти на него с вилами и топорами, или отгораживаться дубьем. А войной на нас не ходили и вовсе с незапамятных пор. Бароновы вороги никогда не подбирались так близко к замку. Нечисть же сидела в своих норах и гадила из-под тишка. То бабу сволокут, то ребенка, обычное для них дело. Но нас и это обходило стороной, другим деревням везло меньше.
Катались, как сыр в масле, богатели. В два раза против прежнего застроились, улицы широкие положили, словно поверили в то, что никакая напасть нас более не возьмет.
Староста какое-то время смотрел на добела выскобленные доски столешницы, словно раздумывая, что же сказать дальше. Наконец он поднял голову и продолжил:
- Да вот и пришла беда.
Началось все вечером, когда народ возвращался с поля. Загорелся дом, тот, что с самого края ближе остальных к оврагу стоит. И почти сразу полыхнуло ещё два на противоположном конце. Пока тушили, вконец стемнело. Да и потушить-то уже ничего не удавалось, все силы бросили на то, чтобы на другие дома огонь не перекинулся. Хорошо, ветер был не сильный. А то бы не устояли супротив бедствия. Так вот, пришлось разбиться. Одни кинулись к Фергусову дому, но тех было меньшинство. Да и правду сказать, не так давно Фергус средь нас обосновался. Хороший был мужик, деловитый, учтивый. Жаль, что медведь его на вторую зиму задрал. Женку свою больше жизни любил, на руках готов был носить. А как преставился, так и она через год исчахла и в могилу сошла. Детишки сиротками остались, парень и девчонка. Помощи не от кого не приняли, сами все хозяйство вели. Хозяйство-то было не ахти какое, лошадь, корова, да десятка два курей и кроликов. Но в четыре руки и с таким из сил выбьешься. А к ним в любое время зайти приятно было. Изба что ни день, то выметена, и хоть одна пылинка... Мельник за парня готов был свою дочь отдать, и она ему приглянулась. Глядишь, и сговорили бы по осени, если бы ничего не случилось.
Другой дом принадлежал старожилу нашему, Пнуту, да и опасность от него была больше. Фергусов-то на отшибе стоял, а этот много ближе к остальным примыкал, сараем чуть ли плетня не касался. А за плетнем сразу же другой двор, другие сараи. Много ли надо, чтобы вся деревня полыхнула? В том то и дело, что немного.
Сбежались туда, похватали топоры, и стали сносить то, что ещё не горело. Бабы ведрами воду таскали, земля с огорода - все в дело пошло. Суетня, гам, крик.
Тут-то они и появились. Маленькие, корявые, ручищи до колен... вынырнули из тумана, как воры. Только тогда я этот туман заметил. Странный он был, не иначе как колдовской. Дальние улицы плотно-плотно застил, да и на нас, словно шапкой, укрыл. Руку впереди себя растопыришь и пальцев не видно. Эти же в нем, как рыбы в воде двигались, словно и нет ничего. Я каким-то чудом наших рассмотрел, а они стоят, как дубы, побросали все и пялятся на то, что происходит. И сам стою, словно ноги к земле приросли. Делать ничего не хочется, ну их, думаю, пусть себе творят, что угодно. И как уставится на меня харя этакая, глазюки безумные зеленым горят, пасть вперед вывернута, клыки чуть ли не пядь торчат.... Тьфу, думаю, какая мразь богопротивная. И как Создатель только их терпит? А этот стоит, сабелькой поигрывает, мысль какая-то в башке бьется. Я же, как про Создателя подумал, так кольнуло что-то в груди, и легче стало. Смотрю, а они Рику схватили, но просчитались малость. Или чары их на неё не подействовали нисколечко. Потому как она девка видная, не раз парней расшалившихся от себя тумаками отваживала. Так долбанула одного ведром по морде, что отлетел в сторону, а взвыл... До сих пор мурашки, как вспомню. Но тут двое других набросились, руки скрутили. Она одного ногой по колену лягнула, а другого укусить умудрилась. Шипят, матерятся. Может, и вывернулась бы, если бы третий не подскочил и по голове девку не двинул. Пока я со своим противником разбирался, гляжу, а они уж её, обмякшую, связали и тащат куда-то.
Тут Торк очнулся, схватил багор и кинул в этих. Пока они замешкались, мы с ним топоры подняли и в бой кинулись. И победили бы, коль ещё десяток свеженьких не прибежал. Четверых зарубили, но и нас несколько раз достать смогли. Потом Торка сетью опутали, а меня к самому огню оттеснили. Так бы и спекся, если бы не дали им приказ уходить. Я тоже его слышал, как сквозь преграду какую, прямо внутри башки. Они же так и взвились, словно шлея под хвост попала. Засуетились, забегали, на меня ещё яростнее нажимают. Прямо перед носом доска горящая упала, то и спасло. Отскочили, Рику с Торком да убитых похватали и смылись. Я же только через доску ту перепрыгнул, на землю упал и откатился шагов на десять, огонь со спины сбивая, как балка рухнула. Вскочил, боли не чувствуя, да как на наших заору, ибо они так и стояли, рты раззявив. Раздал пару тумаков, призвал Создателя. Вроде очухались, взялись за дело. Хорошо бы, конечно, погоню за гоблинами отрядить, посмотреть, куда пошли. Но не до того было.
Только под утро все догорело, а угли весь день тлели, пока дождь не пошел. До обеда как потерянные ходили, только потом удалось всех собрать. Не досчитались ещё троих: Феругсовых детей и жены Крупа. Стали решать, что делать. Мужики все, как один, стояли за то, чтобы частокол ставить, кое-кто даже про двойной поговаривал. Но для начала отрядили мельника в Экту, и сопровождение ему достойное подобрали. Начать валить лес решили сегодня, не дожидаясь баронова разрешения. Потому что пока городьба острыми верхушками не засияет, в поле никто не выйдет. Селедку всю зиму жрать будем, часть скота продадим, чтобы налоги заплатить, но жен наших и детей на поругание всякой мрази не дадим. Хватит и того, что они уже учинили. Так барону и передайте. И ответ только перед ним держать будем, и перед Создателем.