Третий день на улице шел дождь. Изнемогающий от скуки Эрик то и дело с надеждой поглядывал в окно. Увы, затянувшие небо свинцовые тучи даже не думали расползаться. Вот и сейчас огромные капли усердно барабанили по стеклам.
Мальчуган тяжело вздохнул и пару раз прошелся по комнате. С грустью взглянул на подаренную Ричардом книгу. Помнится, бард, , уверял, что там можно найти сказки и легенды из любого уголка Империи. Эрик в который раз перелистал потертые страницы. Действительно, букв там было очень много. А вот картинок - ни одной. Разве что выгравированный на кожаной обложке дракон с огромными перепончатыми крыльями и оранжевыми камушками-глазами. Конечно, можно было еще полюбоваться витиевато украшенными заглавиями, но ему это быстро надоело. Одни закорючки да палочки. И еще листочки. Таких и на деревьях полно.
"Интересно, откуда Рич ее взял?" - подумал мальчишка. На сколько он знал, книги всегда стоили очень дорого. Особенно такие, как эта. Написанная цветными чернилами. Правда книга была очень старой. Стоило только взять ее в руки, как из нее тут же выпадало несколько листов.
Решив во что бы то ни стало расспросить вечером друга, Эрик снова подошел к окну. Сквозь запотевшие стекла можно было разглядеть не очень много, разве что серые стены домов да красовавшуюся в самом центре улицы изрядных размеров лужу. Не проходило и дня, чтобы кто-то подскользнувшись на мокрых камнях туда не свалился. Вот и сейчас размытая дождем фигура отчаянно замахала руками, едва не плюхнувшись в мутную жижу. Мальчуган с интересом приник к стеклу.
Через минуту мокрый с головы до пят менестрель действительно стоял на пороге.
- Хорошо хоть лютню дома оставил, - сказал он, снимая заляпанный грязью плащ.
-Я тебя в окно видел. Думал - упадешь.
- Еле удержался, - признался тот. - хоть бы щебнем засыпали, что ли.
- Наша улица уже два раза прошение подавала. Сказали, подождать до весны, пока очередь дойдет.
- А до того времени и вплавь можно, - досадливо проворчал бард, стаскивая сапоги.
- Зато там кораблики интересно пускать, совсем как на речке, - мечтательно протянул мальчишка.
- Ну до речки тебе еще далеко. Только вчера вечером температура спала. - Ричард достал из шкафчика две кружки. - Ты отвар уже выпил?
Эрик кивнул.
- Молодец, - менестрель потянулся за стоящим у печки чайником.
- А где ты был? - спросил забираясь на табуретку мальчуган.
- Договаривался насчет работы.
- Ты петь будешь? Когда? - аж задохнулся от восхищения Эрик.
- Завтра вечером.
- Вот бы мне туда попасть, - с надеждой посмотрел он на барда.
- Может, и попадешь. Посмотрим на твое самочувствие. И поведение... Ты что Никэ совсем пирожков не оставил? - строго спросил Рич, увидев усыпанную одними лишь крошками пустую тарелку.
Эрик недовольно надул губы.
- Ну я же уже извинился. А пирожки на полке под салфеткой. Тебе и ей. Аж четыре штуки.
- Спасибо, - менестрель взял причитающееся ему угощенье. - Только что-то мне сейчас есть совсем не хочется. Давай, пополам?
- Не надо, - отрицательно помотал головой тот. - У меня еще один остался...
- Ешь, говорю, - улыбнулся бард.
- А мне сегодня мама снилась, - немного помолчав сказал Эрик.
- Скучаешь? - внимательно взглянув на мальчугана, спросил Рич. После вчерашнего разговора ему самому все еще было не по себе, что уж говорить о восьмилетнем ребенке.
- Очень. Знаешь, они с Никэ здорово похожи. У мамы тоже светлые волосы были, только не волнистые, а совсем ровные. И глаза голубые. Это у папы зеленые. Мне Никэ рассказывала...
- А ты сам его разве не помнишь?
Эрик покачал головой.
- Не-ет, я очень маленький был. Знаю только, что у папы своя столярная мастерская была и большой дом в Белой части города. Хочешь, я тебе его потом покажу, когда на концерт пойдем?
- Обязательно покажешь, - согласился бард, сжимая в руках оловянную кружку.
- Мы тогда совсем по-другому жили, - продолжил свой рассказ мальчуган. - У Никэ целый сундук кукол был. И полная ваза конфет. Шоколадных, представляешь?
- Ого, - уважительно отозвался Рич.
- Ну да. Папа очень хорошим мастером был. У него из самой столицы вещи заказывали. Только он заболел и у нас быстро деньги закончились, потому, что он работать больше не смог. А когда он умер, маме пришлось дом продать, и мы сюда переехали. Она у молочника подрабатывала и шила по вечерам. А Никэ со мной все время сидела, есть готовила, убирала. А когда мне четыре года исполнилось, мы с ней вдвоем остались.
- Вот оно что, малыш, - бард ласково потрепал его по волосам. - Ну, не грусти. Все будет хорошо. У тебя же Никэ есть. И я.
- Рич, только ты сестренке не говори, ладно? - вдруг попросил мальчуган. - Ну, что я тебе все рассказал. Она вспоминать не любит, понимаешь? Плачет.