- Да не стоит так переживать, мам! Это же простейшая операция. Завтра уже буду на папином юбилее холодец есть!
- Ой не знаю, эти ваши новомодные штучки все... В наше время такого не было!
Федор не видел лица матери, но представлял, как она нервно поджимает губы и качает головой.
- В ваше время, зато, люди к зубному ходили. Вот где реально страшно!
- Ну ты даешь! - возмущение не настоящее, Федор знал, мать смеется, - Я не такая старая.
- Значит должна нормально воспринимать "эти наши новомодные штучки". Тем более, ты знаешь, это не для развлечения. Это для работы. После вживления этого чипа меня быстро повысят. И скоро мы с Настасьей от вас съедем.
- Да как по мне, живите сколько хотите. В тесноте да не в обиде.
Конечно, мать преувеличивала. Никакой тесноты у них не намечалось, даже если сын с невесткой нарожают десяток ребятишек. Но, хочется им съехать в частный дом в одной из новых колоний - пускай. В конце концов, оба взрослые люди.
Мать вздохнула.
- Ладно, сынок! Ни пуха, ни пера!
- К черту!
***
Стерильная чистота палаты нервировала Сашу. Она не первый год работала санитаркой и знала, что такое чистота. Так она думала, пока впервые не увидела палату, в которой содержалась Душа до пересадки в Тело.
Еще девушку нервировало название "Душа". Дурацкий врачебный сленг. Никогда бы она не назвала "душами" тех людей, кто занимал чужие тела, отжив свой срок. Эта Душа пережила уже пятое тело.
- Он же совсем старик! Неужели ему не надоело жить? Чего он еще не успел? - Саша бормотала себе под нос. Конечно, пациент бы ее не услышал. А вот вездесущая служба безопасности - запросто. А она никак не могла позволить себе увольнение.
- Миллионером был, - Саша проверила основные индикаторы и сделала отметку в карточке: "Норма".
- Певцом знаменитым был. Повезло же с Телом! - Саша проверила дополнительные индикаторы и сделала отметку в карточке: "Норма".
- В президенты баллотировался, - индикаторы - это полдела. Программа может сбоить: люди писали. Двойной контроль всех систем. "Норма".
- Неудачно, правда. Еще попробовать хочет? Или вообще, в Мессии подастся?
Секты на обеих Землях и их колониях плодились как на дрожжах. Богачи и гении, пресыщенные столетиями жизни почти всегда в какой-то момент решали, что пора вести паству к новым горизонтам. Потом это проходило. И они снова искали себя в разврате, благотворительности, обжорстве и черт еще знает где.
Саша закончила осмотр и отправилась проверять Тело. Там тоже царила невероятная чистота, но там девушка совсем не нервничала. Она слишком глубоко сочувствовала Телам.
Чаще всего они были специально выращенными клонами. Но иногда это были преступники, приговоренные к смерти. Иногда бедняки, пошедшие на это от безысходности.
И это считалось гуманной системой. Ведь их личности не стирали, а помещали в суперкомпьютер, который... Весь этот бред Саша слышала сто раз на пропагандистских каналах. И не верила ему ни на секунду. Не бывает компьютеров, способных хранить в себе столько личностей. На это способен только человеческий мозг.
Не даром же Души раз за разом выбирали себе живых доноров, вместо каких-нибудь андроидов.
"Остановка сердца. 302 палата"
Голос из громкоговорителя заставил подпрыгнуть посетителей, и даже некоторых новеньких из медперсонала. Такое случалось слишком редко. Некоторым врачам за всю практику не приходилось слышать такого.
"Почему именно в мою смену?" - только и успела подумать Саша, а ноги сами несли ее к палате. Она была близко. И она знала, что нужно делать. Это здесь, в больнице для очень богатых людей подобное было редкостью. Но Саша так потеряла отца. И она не могла допустить, чтобы подобное произошло еще с кем-то.
Ей казалось, что она действовала совершенно спокойно и четко.
Да так оно и было на самом деле. Только после того, как пациента спасли, она дала волю трясущимся поджилкам.
Так. Тело.
Основные индикаторы. Норма.
Дополнительные индикаторы. Норма.
Она старалась не смотреть ему в лицо, но не могла отворачиваться постоянно.
Такой смешной, трогательный контраст загорелого лица и бледной, свежевыбритой головы. Такие красивые черты лица. И не сказать, что его личность уже стерли. Морщинки в уголках глаз - признак смешливого человека - обычно они разглаживались, словно тело забывало, что оно когда-то улыбалось.
Двойной контроль всех систем. Норма.
Саша оставила карточку тела и ушла.
В этот вечер она не напилась в подпольном баре. Не ревела. Не ела слишком много мороженного. Но как же паршиво она себя чувствовала!
***
Отходил от наркоза Фёдор долго и мучительно.
- Да, холодца я сегодня не поем. Максимум - водички попью, - незнакомая санитарка удивленно посмотрела на пациента.
- Что, простите?
- Прощу, прощу, лапушка, подойди только сюда.
Озадаченная сменой тона, Саша робко приблизилась к пациенту. Тот крепко схватил ее за зад.
- Ах, как хороша! Фея!
Он всё мял упругие ягодицы, а Саша и не смела сопротивляться.
Увы, сильным мира сего позволено слишком многое. Наверное, если бы он прямо тут захотел овладеть ею, она и тогда бы не возразила, молчала бы, кривилась от отвращения и терпела. К счастью, первое время после пересадки они слишком слабы для этого.
"Вот ведь старый козел! - думала она про себя. - Седина в бороду..."
Хотя бороды у пациента не наблюдалось. Только густая растительность по всему телу ниже шеи.
"Курчавенький!" - хихикали другие санитарки. Циничные и привыкшие и не к такому.
- Ну всё уже, иди, - брезгливо сказал пациент, когда ему надоело бессмысленно наминать округлости.
Когда Саша ушла, у Фёдора немного закружилась голова. Он представил на миг, как гладит её по бёдрам, но тут же одернул себя. Он, конечно, не был святым, но после свадьбы прошло всего три месяца, и пока Настасьиных красот хватало ему с головой.
"А чего это я ее отпустил? - подумал он. - Я же хотел попросить коммуникатор. Матери позвонить, сказать, что всё хорошо"
***
Есть та грань, после которой чинное застолье превращается в веселую пирушку, а там и в балаган. Грань эта, обычно, исчисляется литрами. Да еще и такими, что в семье Поповых отродясь не пили.
Но в этот раз все пошло наперекосяк.
Юбиляр ожидал, что сын после операции будет слаб. А тот оказался силен. Ох, как силен. Особенно в том, что касалось вина и чужих жен. Свою жену он тоже приласкал, будь здоров. Гости покраснели, но порадовались за молодую, красивую пару. Но едва ли прошел час, как отец заметил сына, зажавшего в углу какую-то официантку. И, похоже, отец, увлеченно слушавший поздравления, заметил всё это одним из последних. В тот момент, когда Фёдора отрывал от официантки муж одной из приголубленных дам.
Бить его не стали из уважения к юбиляру, но праздник был безнадежно испорчен. Народ быстро разошелся.
Фёдор, словно это его и не касалось, бродил от стола к столу, пил вино прямо из горла, зажёвывал его оливками с чужой тарелки, да знай прикладывал холодную бутыль ко лбу.
В углу обе мамы утешали плачущую Настасью.
"Нет, туда я точно не полезу", - решил Иван Федорович.
Подошел к сыну, тронул за плечо:
- Поговорить не хочешь?
- Хочу, папаша! Прям распирает всего, как хочу поговорить! Ты же у нас такой чуткий и понимающий, как тут тебе сегодня пели! Ах, как пели, я заслушался! Да искренне еще так! Искренне же? - Фёдор прервался, чтоб закусить утиной ножкой.
Он жевал и смотрел на отца таким наглым взглядом, что тот сам не заметил, как захотел его ударить по лицу.
"Вот еще. С роду его не бил!"
А противный внутренний голосок добавил:
"И, видимо, зря!"
- Так вот, поговорим папаша. Давай про баб поговорим?
- От чего ж не про баб? Можно и про баб. Вот ты, например, дурень, что творил сегодня с ними, с бабами?
- А что я? - Фёдор ухмыльнулся. Взгляд его затуманило. - Ох, а чего это я?
Он с удивлением оглядел пустой зал, бутылку в своей руке, недовольного отца, плачущую жену.
- Пап, что-то случилось?
***
- Да плевать мне на ваши неполадки! Меня интересует, где Воронов?
Саша старалась вжаться в кресло и, желательно, совсем раствориться в нем. Она уже час слушала скандал между адвокатом вчерашней Души и главврачом. Главврач ее не сдавал, и это было хорошо. Всё остальное было просто ужасно.
В прекрасном, специально для Воронова выращенном Теле, не оказалось Души. Зато оказался чип стереореальности. Игрушка, совершенно ненужная неживой кукле. И это была полностью её вина. Слишком взволнованная происшествием с остановкой сердца, она перепутала платы и вместо Тела проверила обычного пациента, ожидавшего не сложной операции. Да там карту и оставила. Одного человека она помогла спасти, но не испортила ли она жизнь двум другим?
В повседневной врачебной практике такого просто не случалось. Конечно, в закрытых лабораториях, наверняка, проводили и не такие эксперименты. Теперь и этих двоих туда упрячут. Из-за ее ошибки.
Саша вспомнила красивое и трогательное лицо Фёдора, и ей стало еще хуже.
Когда адвокат ушел, девушка приготовилась получить от главврача ту же взбучку, что только что получил он. Да еще и сдобренную красным словцом, до которого, говорят, он был большой любитель.
- Саша, - задумчиво сказал главврач, - вы понимаете, что мы не можем дать этой истории выйти за пределы больницы?
Саша не понимала. Она перестала что-либо понимать, когда услышала этот мягкий, усталый голос. Она сперва отрицательно помотала головой, потом спохватилась и часто закивала.
- Отправляйтесь-ка к этому, Попову, да привезите его сюда. Насколько я знаю Воронова, он с удовольствием отправится за такой красивой девушкой. А с Фёдором как-нибудь договоритесь. Он уже, наверное, заметил, что происходит что-то неладное.
***
Они сидели за столом втроём: Фёдор, отец и Воронов. Иван Фёдорович нервно вздрагивал, когда проявлялся миллионер. Но зато в спокойной беседе обе личности замечали, когда контроль переходил от одной к другой, хотя и не могли это контролировать.
Сейчас перед Иваном Фёдоровичем сидел Воронов. Он видел какие-то неуловимые отличия во взгляде, в морщинках, в повороте головы. И хотел, чтобы всего этого не было.
- Тебе сколько лет, говоришь?
- Ну, допустим, сто, - с вызовом ответил Воронов.
Иван Фёдорович присвистнул:
- Да ты же мне в деды годишься! Зачем к девчонкам приставал? Седина в бороду - бес в ребро?
- Это у твоего дитяти гормоны играют!
- Ага, в тридцать лет. И прыщи юношеские вон по всему лицу.
- Ну а ты что хотел? - сдался Воронов. - Скучно же! В прошлый раз вон парней пробовал. Надоело.
Иван Фёдорович рефлекторно отодвинулся от собеседника.
- Спокойно, папаша! Надоело, говорю же.
- А не пробовал полезным чем-нибудь заняться?
Воронов самодовольно хмыкнул:
- Чем, например? Благотворительностью?
- Ну хотя бы...
- На мои деньги содержится столько приютов, тебе и не снилось. Искусство? Только в качестве мецената. В одном теле голос был... Но это не моё. Я как-то писать пробовал. Хочешь, дам почитать? По глазам вижу, что не хочешь. И правильно делаешь! Отвратительно получалось!
- Ну и зачем тогда тебе всё это надо?
- А что это? Ты скажи вслух, и поймешь. Бесконечная жизнь в здоровом теле? Действительно! Зачем мне такие глупости?
- Звучит здраво, - подумав, протянул Иван Фёдорович.
- Что звучит здраво, пап? Он что-то умное предложил?
- Ага, предложил. Только нам это не по карману...
***
"Да я прямо везунчик какой-то!" - подумала Саша, когда её рейс на Старую Землю перенесли на сутки.
Она сидела в порту, в ожидании корабля и пыталась связаться с родственниками Фёдора. Получилось связаться с женой. Она увидела Сашу, спросила:
- И вас он тоже, как и всех этих девок? - не договорила, расплакалась и отключилась.
"И меня он тоже... По крайней мере, облапал".
Ей показалось, что на другом конце зала ожидания мелькнула знакомая светлая лысина, и она метнулась в ту сторону, но не увидела Фёдора.
"А если бы он сам прилетел сюда, всё было бы проще. Валерий Ильич хороший врач, возможно, он бы смог все исправить".
Саша села на место и уткнулась в книгу. Читать она не могла, слова плыли перед глазами.
- О! Фея! - над ухом раздался знакомый голос. - Ты ли то?
- Вы? - удивленно выдохнула Саша и вцепилась в рукав Фёдора, как утопающий в спасательный круг.
- Я, фея, я! Как здорово, что все мы здесь...
- Роман Аркадьевич! Поедемте скорее со мной в больницу! Это моя ошибка, мы все исправим. Все будет хорошо, - первый шок прошел, и Саша заговорила со скоростью пулемёта
- Нет, моя фея, лучше вы давайте с нами, - он закружил девушку по залу. - Мы летим на Вегас! Я собираюсь показать Фёдору жизнь! Соглашайтесь! Вы с вашей зарплатой санитарки можете себе позволить только билет дотуда, - он пристально вгляделся в её немодный наряд, - или даже не можете.
***
Звон падающих монет.
Он мерещился Саше до самого утра.
Вчера она выиграла у однорукого бандита такую сумму, что даже Воронов посмотрел с уважением. Но потом повел её на покер, сказал, что это настоящая игра, а бандит - так, баловство. И там они с Фёдором проиграли все её деньги и одну из компаний Воронова. Когда он пришел в тело, слегка ошалел от такой ситуации, но быстро отыграл хотя бы компанию. Он действительно был в этом хорош.
Потом они, кажется, принимали джакузи. Втроём. Она, Фёдор-Воронов и какая-то мулатка.
Или правильнее сказать, вчетвером? У нее было ощущение, что она вчера провела время с двумя разными мужчинами. И ей с обоими было весело. Весело и хорошо...
Саша повернулась на другой бок и увидела загорелую узкую спину.
Тихо встала, чтобы не потревожить девушку, прошла в соседнюю комнату. Номер был не королевским люксом, но заблудиться при желании было можно.
В гостиной сидел Фёдор в развязанном халате и ел клубнику, обмакивая её в гору белого порошка на столе. Запивая всё это выдохшимся шампанским, он с интересом вглядывался в огромный экран. Там без звука показывали вчерашние события в казино.
- Да что там слушать? - хмыкнул Фёдор, но звук включил.
Звон падающих монет. И звон падающих игровых автоматов. И звон летящих в эти автоматы стульев. И звон наручников, которые надели на дебоширов.
- Ну, разгромили мы вчера немножечко зал с игровыми автоматами. Потому что Джейни никак выиграть не могла. Но ничего страшного. Мы же тут, а не под стражей. Воронов договорился.
- Воронов?
Саша удивилась. Ей казалось, что вот так, голым и наглым, сидеть перед ней мог как раз Воронов. Она вспомнила, каким застенчивым поначалу был Фёдор.
А потом она вспомнила, что за рулём полицейского мобиля, который они угнали, сидел именно Фёдор. Он кричал по рации непристойности. И выглядел при этом абсолютно счастливым.
Всего один день. И как он изменился. Видимо, ему не хватало просто возможности. А так - дай только волю...
Саша тут же одернула себя.
"А я-то, конечно, лучше. Ангел во плоти! Кто вчера Джейни в постель затащил? Воронов что ли? Или Фёдор? Да он же пил за двоих и отрубился раньше".
- Подвинься, - Саша с ногами залезла на мягкий диван и присоединилась к поеданию клубники. - Что теперь делать будешь?
- Сам не знаю... Но Воронова из моей головы надо вытащить. Это вообще возможно? А то я с ним сопьюсь и убьюсь где-нибудь.
- Я не врач, я не знаю. Но Валерий Ильич обещал что-нибудь придумать.
- Тогда двинули обратно, пока он не очнулся.
***
Саша стояла у большого стеклянного окна в палату. Там, неуловимо похожие, может быть лысинами своими, лежали Фёдор и Роман. Операция прошла успешно, но девушка всё равно волновалась. Ничего не известно до конца, пока они не придут в себя. А это могло случиться в любую секунду. И она ждала.
Рядом с Сашей стояла Настасья. Она догадывалась, что рядом - не просто санитарка, но вопрос напрямую задать не решалась.
У Фёдора едва дёрнулось левое веко, и тут же обе девушки приняли охотничью стойку. Пока он открывал глаза и начинал шевелиться, в себя стал приходить и Воронов.
Радостно влетев в палату, Саша затормозила в последний миг. Она словно увидела, как у Настасьи груз с плеч свалился, когда Саша подошла к постели Воронова.
- Ну, что, хорош? - сипло поинтересовался Роман Аркадьевич.
- Да не то слово!
- Замуж пойдешь за меня? - то ли он хитро прищурился, то ли глаза до конца еще не открывались.
- Встречный вопрос. Я что - идиотка?
- Резонно, - хохотнул Воронов.
В это же время Настасья не знала, что ей и делать, то ли целовать кровинушку, что вернулся, то ли отругать, дурака, что позвонить не мог. Так и начинала целовать, а потом отстранялась и глядела обиженно.
- Наасть! Ну не дуйся! - Фёдор притянул жену к себе. - Всё же уже хорошо.
Настасья и правда не хотела ссориться, но пока отмалчивалась.
- Ну Насть! Вот приду в себя, слетаем на Вегас!
- Да не хочу я! - возмутилась жена.
- Э, нам вообще-то въезд туда запретили, - подал голос товарищ по несчастью с соседней койки. - Но я знаю одно место...
- Вот видишь! Аркадьич знает место. Отдохнем с тобой!
- Аркадьич? Да ты в своём уме? - весы склонились в сторону гнева. - Он же аморальный тип! Бабник! Алкоголик! Тунеядец! Он же тебя втянул во что-то противозаконное.
- Он мне жизнь показал, Насть... - протянул Фёдор. - Жизнь - это не работа учительницей в школе за копейки. Это... когда она ключом бьёт! Драйв! Адреналин!
- Жизнь - это забота о тех, кого любишь, - тихо ответила Настя.
- Жизнь - это забота о тех, кого любишь! - громкий голос Воронова был больше, чем эхом.
Он так воодушевился, что даже приподнялся на своих подушках, чего ему делать строго не рекомендовалось.
- Жизнь - это забота о тех, кого любишь! - повторил он.
Остальная троица смотрела недоуменно.
- Вы что, не видите? Это же золотая жила! Завязывайте с вашими склоками. Вы мне все понадобитесь. Особенно ты. Глаза у тебя добрые, - он отстранил Сашу и потянулся к Настасье. - Теперь мы с вами - церковь Великомученицы Анастасии. Ну, или еще кого, по ходу разберёмся. А на Вегас в другой раз слетаете. Мы теперь все долго жить будем. Я позабочусь.