Помню, как он пришел ко мне первый раз. У, хитрая татарская морда!
Нет, сначала-то я подумал, ничего такой мужик, представительный. С дипломатом опять-таки. С железным. Я ему даже как-то доверять сразу стал, подсознательно.
Он тогда, в первый раз, прошел на кухню, конечно не разуваясь. Но от него не было грязи, как от сантехников или грузчиков каких. Сразу видно - не гастарбайтер. Раскрыл, значит, свой железный дипломат, достал оттуда ручку паркер, дорогую, у меня аж руки зачесались прикарманить. Прибор какой-то достал, с циферками. Уж не знаю, что за прибор, но выглядел солидно. Я подумал, это миелофон. Ну а почему бы и нет? Я бы на его месте всегда только с миелофоном бы к клиентам ходил. На всякий случай, я передумал ручку тырить. Подумал еще, на всякий случай, что мужик хороший и лицо умное. На актера одного корейского похож, не помню, как его там...
Вообще, я к нему быстро привык. На третий раз уже, помню, предложил ключи от квартиры дать, чтоб он сам приходил, когда ему удобно. В шутку, конечно. Но он, смотрю, призадумался. Ну а мне и неудобно было объяснять, что это всё шутки-смехи, юмор у меня такой. Повезло, конечно, что он отказался. Не знаю, почему. Он никогда ничего не объяснял. Действовал всегда по одному и тому же сценарию. Вежливо здоровался, проходил на кухню, открывал свой великолепный железный дипломат, доставал ручку, блокнот, прибор свой и начинал задавать вопросы. Одни и те же: про семью, про детство, про мечты. Я сначала путался в показаниях, потом запомнил последовательность и так же четко отвечал.
Ответы мои он никогда не записывал, смотрел только своим немигающим взглядом. А потом начинал писать. Писал всегда ровно 23 минуты. Я пытался подглядеть, что он там пишет, но ничего не разобрал. Вообще, говорят, у них свой язык какой-то, ничего общего с нашим не имеющий. Ни один земной лингвист так и не смог ни одной буквы из него вычленить. А я знаете, что подозреваю? Что это просто тарабарщина была, чтоб нервишки людям успокоить. Думаю, он и так всё запоминал, что нужно было. Инопланетный разум же!
А однажды татарин этот не пришел. Всё как всегда было. Субботнее утро, я уже кофе приготовил на двоих. Он его не пил, конечно, никогда, но я всё думал, а вдруг захочет: аромат же стоит сказочный! А он взял и не пришел. Я заволновался! Кофе выпил, обе чашки, пошел по соседям, спрашивать, как у них. Нет, у всех все нормально. Ко всем пришли визитеры. А ко мне - нет. Что я, ущербный какой?
Я уж весь испереживался. Думаю, звонить надо куда-то. Но куда? В милицию разве что? Сказать им, что ко мне больше никто не ходит? А вдруг, это со мной что-то не так? А если меня из-за этого, как лишнего человека в обществе, пристрелят?
Не стал никому говорить, конечно. Хотя на работе сразу заметили, что со мной что-то не так. Даже отпустили первый день пораньше. Мол, подлечись. Я подлечился, конечно, хоть пива и не пью обычно.
А в субботу, в девять часов утра, раздался звонок в дверь. Такой противный и длинный. Я понял, что это не татарин. Он и звонил-то как-то интеллигентно всегда. Открыл, конечно, дверь.
За порогом стоял татарин. Только без вечного своего дипломата. Улыбнулся, поздоровался сердечно, ботинки снял, тапочки попросил. А если нет, говорит, тапочек, я и так могу, ничего страшного.
Ну как есть, не он!
Прошел на кухню, стал вопросы задавать. Вроде всё те же. А я отвечать не стал. Говорю, эй, татарина куда дел?
Он улыбается так вежливо в ответ и говорит, что он сам и есть татарин.
Ага, конечно, он полгода ко мне ходил, неужели я его не узнаю? Я мать родную так хорошо не знаю, как его.
Хотя, в сущности, что я про него знаю?
Я задумался, а этот давай снова всё вопросы свои задавать. Я махнул рукой, ответил на все. Он меня поблагодарил вежливо и ушел. И ничего писать не стал.
Вот я так и знал, что всё они запоминают. Да и чего там запоминать-то?
Детство моё было скучным, родители - обычные люди. Мечты... Да нет у меня мечт. Пока жил обычной жизнью, мечтал себе спокойно. А тут, как эти прилетели, и стало понятно, что любую-любую мечту они могут сбыть, сразу, как отрезало. Ничего не хочу. И почти у всех так. Видимо, хотим мы чего-то только вопреки, зная, что никогда это не получим. А вседозволенность, или всемогущесть, как бы ее обозвать-то получше - лишает напрочь всех желаний. Хотя и не получили пока ничего. Но перспективы-то огромны...
Ушел он, а я вспоминать стал, что татарин-то мой сильно изменился за последнее время. Вроде все так же действовал, а в глазах какая-то тоска появилась и тревога. Я знаю, у меня у самого так было, когда я Кафку впервые прочитал.
А может, и он прочитал? Черт его знает, что он там делал в остальное время, когда не записывал мои мысли и чаяния. Может и правда, великую земную литературу читал. А может и сам писал. На этой почве и свихнулся. С ними, с инопланетянами, всегда так. Вроде прилетают, умные такие, высокотехнологичные, намерения у них разные, кто захватить хочет, а кто облагодетельствовать. А все равно конец один. Искусство наше земное их побеждает. Не укладывается оно в их инопланетные шестеренки.
Жалко, конечно, вроде хороший мужик был. Интеллигентный.