|
Во вселенской пустоте крутится пёстрый человеческий мир. Планетка исхожена вдоль и поперёк, белые пятна закрашены, дороги больше никого не выбирают. Но однажды некто, заезженный жизнью, выходит из дома и вдруг поднимает глаза. Неузнанное небо обрушивается на голову неожиданной чистотой. Озарение расцвечивает серость, Землю встряхивает, как погремушку, и привычный порядок вещей меняется...
По железнодорожному мосту, перекинутому через Стикс, ползёт, скуля, дрезина. В ней едут пропащие души тех, в чьих личных делах Великий Судья обнаружил отметку о конфликтах с проводниками вагонов. Проводники - святые люди, их проклятия не истаивают во времени, а вьются незримой чёрной воронкой над головой пассажира до самой его смерти. Но выясняется это лишь на Суде, когда заседатель, вместо того, чтобы гаркнуть: 'Следующий!', тянет: 'Тэ-экс... А что это вы в 91-ом бельё не сдали?'. И вот приговорённые едут. Дрезина с мускульным приводом, а в передней части её восседает Харон, проводник из мира живых в царство усопших, и покрикивает, крутя в руках плеть:
- Ну-ка, заикнитесь мне о кондиционере! А? Не слышу! Устраивает ли температурка? Не хотите ли книгу Жалоб?!. А ну, поднажали, жиры безмозглые! Давай, давай!.. - И приподнявшись со скамейки, он стегает потные спины, приговаривая:
- Не важно, кто вы - праведники ли, грешники, вы - пассажиры, и место вам в аду! Поэтому взялись за рычаги, жирное племя! Кому не нравится - может выйти!..
Дрезина несётся сквозь смрад и духоту, сопровождаемая злорадным хохотом Харона...
Над входом дымятся буквы: "Каждому пассажиру - по мягкому месту!". Врата распахиваются и новички попадают внутрь. Всмотревшись, они обнаруживают, что находятся на вокзале, имеющем очертания круга. В центре на единственном пути стоит огромный поезд, голова и хвост которого сцеплены меж собой. С внутренней стороны, в самой серёдке, располагается первая платформа, выложенная блестящей плиткой, залитая огнями прожекторов, в свете коих сиротливо мнутся пассажиры. С внешней, невидимой для них - вдоль пути пролегает вторая, тоже, разумеется, не квадратная. Её опоясывает здание вокзала. Высоченные стены из чёрного камня вздымаются над букашечными фигурками, будто намереваются воткнуться в небо.
Святой Проводник, Защитник и Заступник, един во многих лицах, выходит навстречу прибывшим. Это статный мужчина, ростом под два метра, облачённый в тёмно-синюю форму. На погонах, пуговицах и кокарде искусно изображены сигнальные флажки в чехле, ведро и подстаканник. Баритон его жизнерадостен:
- Добрый вечер, уважаемые пассажиры! Вас ожидает захватывающее путешествие по маршруту "Наказание - Искупление". Мы сделаем остановки на станциях Страдание, Смирение, Покаяние, и всех прочих, необходимых для осознания вами всего ужаса своего положения и жути пребывания здесь. Меня зовут Святой Проводник, обращаться можно также: Ваше Святейшество. Термин "Эй", употреблённый в моём присутствии карается удвоением срока. Итак, пожалуйста, ваши билеты...
Наблюдать вытягивающиеся лица пассажиров забавно, словно какающую мартышку увидеть.
- Шучу.
Лица стягиваются обратно.
- Что ж, уважаемые. Чтоб вы знали, наш ад имеет три уровня: вначале - неприхотливый, но буйный плацкарт, далее - нервно-истеричное купе и, наконец, в пучине Тартара - СВ, Свинский Вагончик. Мы предоставляем незабываемую услугу: всякому проклятому - отдельный вагон. Первое столетие вы проведёте исключительно в нём. В качестве проводников. Переходные двери перекрыты, так что никаких посиделок у соседей. Работа, работа, и, сами знаете, что дальше. У каждого будет один-единственный пассажир. Но не расслабляйтесь. Этот пассажир - я.
Ваша задача: содержать вагон в чистоте, температуру - в норме, воздух - свежим, воду - холодной... или горячей, как мне восхочется, чай - крепким, сахар - сладким, а если мне покажется, что это не так, то - горе вам и полетят клочки по закоулочкам! С остальной тысячей обязанностей ознакомитесь в пути. И, как говорится, рейс покажет. По вагонам!
Шмыгая носами, стирая пот со лбов, шаркающе переставляя ноги, Проклятые плетутся, куда им сказано. Его Святейшество руководит процессом распределения:
- Мужик, тебе в плацкарт! Да-да, ты, похожий на павиана... А у тебя на морде написано: ПЛАЦКАРТ. Вот именно, крупными буквами!.. Э, манерный, куда попёрся?.. Слышь, ультрамарин, с тобой разговариваю! Тебе в четвёртый... Где? В хвосте! Где хвост?! Ты чо, совсем дурак? Я откуда знаю?!.
Длиннющий состав всасывает в себя растерянную толпу.
Первая платформа видоизменяется в сцену Большого Театра. Святой Проводник во фраке похож на дирижёра. Торжественным голосом он объявляет:
"Внимание! С первого пути отправляется фирменный поезд "Уроборос". В страхе отшатнитесь от края перрона, сотрите ухмылки с физиономий! Желаем вам полного искупления! Warning!.."
Локомотив не подаёт сигнала к отправлению, за отсутствием себя в составе, но из окон вагонов высовываются Святые Проводники и кричат: "Ту-тууууу!". Поезд трогается.
Стук колёс воспет и заштампован, дорога-де навевает воспоминания да прогоняет грусть под неумолчное "ты-дых, ты-дых". И хоть бы кто куплет сочинил, например, про осмотрщиков! Восполняю пробел небольшим отступлением.
Станция Вековка. Пол-второго ночи. Близость Гуся, чтоб его, Хрустального наполняет ночь воплями: "Хрусталь, хрусталь! Бокалы, сувениры, люстры!". Ещё даже не открыв дверь, вы уже слышите про этот хрусталь. Кажется, будто чернь восхваляет нового Бога или Вождя Народов: "Хрустааль! Стекло сдохло, да здравствует Хрусталь!". Блин, придумается же.
ВыхОдите. Тут же вас атакуют две назойливые беды: упомянутые торговцы и анонимные комары - сказывается близость к торфяным, чтоб их, болотам. Представьте: тьма, сырой туман, и только красные глаза проводников светятся в темноте... И вы стоите - весь в хрустале и комарах. Но вот - появляется он. Осмотрщик подвагонного оборудования. Заскорузлый мужик в оранжевом жилете с маркировкой Куйбышевской железки. Молоток в его руке - это ударный инструмент. Определяя целость деталей на слух, какие мелодии вызванивает этот тип! Идёт: удар по колесу - "Пумм!", подзатыльник скобе - "пиннь!", рессоры отзываются стройно - "звяк, звяк", по буксе - "тук". Колесо: "Пумм!", скоба: "пиннь", рессоры: "звяк, звяк", букса: "тук". Следующий вагон: "Пумм, пиннь, звяк-звяк, тук"... Со стороны болот тёплый ветер доносит соловьиный романс. Птичий вокал славно ложится на ритм, заданный человеком, рождая станционный нонктюрн. Что, по сравнению с этим, механический колёсный перестук! Да-да, понимаю, дело вкуса, конечно. Молчу.
Если бы проводник мог устанавливать в вагоне свои правила, то построил бы тоталитарное государство. Не оттого, что он сволочь по натуре или тиран по жизни. Просто специфика этой работы накапливает разочарование в людях и растит потенциал неизрасходованной ненависти. Велика вероятность встретить животное среди пассажиров плацкарта: 54 к 1. В купе, казалось бы, должна быть меньше: 36 к 1. Ан нет! Индивидуальная вредность клиента увеличивается прямо пропорционально классу обслуживания, и в купе шансы крепнут примерно вдвое. В СВ и того хуже - из восемнадцати человек свиньями могут оказаться все. Так бывает.
Граждане пассажиры! Будьте внимательны к проводникам! Некоторые из них прямо сейчас находятся на грани срыва и не хватает последней искры, чтобы массы злой энергии освободились на тех условиях времени и объёма, что соответствуют определению взрыва. Вообще, в пассажирском вагоне работают два закона физики. Первый гласит: действие равно противодействию, что означает - как вы к проводнику, так и он к вам; второй закон корректирует предыдущий: сопротивление проводника зависит от его размеров. Подчёркивая изначально более высокую вредоносность проводника в смысле сопротивления. И это не говоря уже о том, что ждёт вас после смерти!
Проклятый обречён на поездку, способную стать бесконечной как Уроборос, ведь достаточно одной Жабы, чтобы срок удвоился!
Закинув ногу на ногу, Его Святейшество в старых трениках возлежит в девятом купе.
- Проводник, чаю!
В этот момент в дежурке неожиданно срабатывает сигнал пожарной тревоги. Датчик мигает, извещая о воспламенении в нерабочем тамбуре. Бегом туда! ...Чёртов курильщик! Трудно было, что ли, бычок затушить?! Поспешно открывается пепельница, заливается водой, вытряхивается... Минуты скользят мимо, будто конькобежцы.
- Проводник, ядрёна мать! Я, вроде, чаю просил!!
- Но...
- Быстро!
Титан в другом конце вагона, ещё горячий. В спешке соединяются ингредиенты: стакан, подстаканник, ложечка, чай, сахар, кипяток. Аллюром обратно.
Крик из последнего купе:
- И булочку, будьте добры!
Мать твою. Назад, за булочкой! Обратно галопом.
Из купе:
- Ползком!
Раздумывать некогда. Проклятый шмякается на брюхо и ящерицей продвигается вперёд, держа поднос на вытянутой руке, словно Статуя Свободы факел. Финиш!
Отряхнувшись, истерзанный, он заходит в вотчину VIP-клиента.
- Пожалуйста, ваш чай, - аккуратно ставит на стол подстаканник и чистое блюдце с заказанной сдобой... Его Святейшество трогает стакан.
- Холодненький, - с милой улыбкой сообщает он. - Замените, пожалуйста.
Святой Проводник в каждом вагоне и везде он - деспот и самодур.
- Да пошёл ты, каз-зёл! - бешеный вопль режет пространство. Проклятый прыгает на мучителя с кулаками. Воздух вокруг него сминается, вязнет. Изрядно побледневший, дух пассажира застывает в нелепой позе полупрыжка. Его Святейшество уже рядом, в тренировочном костюме "Пума".
- За козла ответишь? - развязный тон не предвещает ничего хорошего, в глазах - расчётливая жестокость. Суровый апперкот решает вопрос. Одновременно воздух теряет густоту и злосчастный обладатель перелома челюсти таранит спиной стену вагона.
- Ну, что же вы, уважаемый? - Святой Проводник, в халате и домашних тапочках, подаёт руку лежащему. Ошарашенный Проклятый принимает помощь. Поднимается, ощупывая растущие зубы.
- Скоро будут как новенькие, - участливо произносит недавний тиран, запуская длань в карман халата. - Вы, должно быть, в курсе, уважаемый: у вас... Жаба.
На вытянутой ладони Его Святейшества действительно сидит жаба. При виде безобразно раздутого, бородавчатого земноводного, провинившийся разражается рыданиями. Жаба же, с басовитым "Ггваа", подскакивает и вляпывается в появившуюся на столе Книгу Жаб. Книга мгновенно впитывает тварь, превращая оную в две страницы, исписанные зелёными чернилами. Размашистый почерк, неопрятные потёки и обилие восклицательных знаков свидетельствуют о скандальном характере автора, а запятая после фразы "требую принять меры" вообще напоминает ухо Альфонса Бертильона.
- С удвоением вас! - Святой Проводник теряет благодушный вид, смотрит в окно на заснеженный перрон и безразлично спрашивает:
- Не пора ли подтопить?
...А ближайшая остановка через десять лет.
Скрипя тормозами, поезд замирает. Знакомый голос произносит:
"Станция "Расплата". Время стоянки - год."
Двери в здании вокзала пестрят разнообразными вывесками. Голос Его Святейшества громыхает над перроном:
- И да будет совершена расплата по справедливости! И да будут наказаны все, кто заслужил наказания! Да запомнят они, что ничего не забывается! И вернутся долги и да примутся меры! Пусть узнает тот, кто не знал: здесь каждому - своё, по заслугам!
И проехавший зайцем без ведома проводника, поедет на пантографе без ведома машиниста!
И который требовал застилов нижних полок, не будучи больным или беременной, станет горничной в хосписе!
И плевавший в тамбуре - да превратится в плевательницу!
И не воспитавший детей своих, но взявший их в дорогу - да станет дрессировщиком в цирке уродов!
И укравший подстаканник из поезда - да будет он пить кипяток из ладошек!
И те, кто жаловался на пыль в вагоне, да примутся разгружать вагоны с пылью - радиоактивной...
И всем вам - всем, покушавшимся на сон и спокойствие проводников ваших! - в течение всего года запрещено спать! Ибо сказано мною: сон проводника - святыня!..
Пологий склон скалы забирает всё круче и идти приходится осторожнее, перед любым движением ощупывая неровности впереди. Лишь бы не споткнуться. Ведь до земли уже не близко и ухватиться не за что. А обзор сужен, так как руки заняты комплектом белья: две чугунные простыни, каменная наволочка и вафельное полотенце из толстой стали. С каждым шагом, комплект тяжелеет - по-настоящему, на килограмм-другой. Такова расплата пассажиров, коим было лень сдать бельё перед прибытием поезда. Плацкартникам ещё повезло, а вот у СВ вместо одной из простыней пододеяльник и полотенчико - махровое...
Бессонные сутки сливаются в колоду почти неотличимых кадров, тасующихся в голове Проклятого в поиске подходящих комбинаций. Бежать-страдать-терпеть-работать-погибать. Жалкий флеш, разновеликая мелочь одной масти. Терпеть-смотреть-работать-ждать-бежать. Уже стрит-флеш: масть одна, зато с возрастающими шансами. Но всё это не то. Нужна высшая карта, неоспоримо зачёркивающая прочие вариа...
В пятку острым углом впивается булыжник. Рефлексы уставшего организма оказываются быстрее реакции истощенного мозга: нога отдёргивается. Фарфоровое равновесие даёт трещину, пассажир балансирует на уступе. Порыв ветра - и извивающийся человечек валится вниз. Формула "высота + скорость полёта + вес тела" приводит к закономерному результату, расплескавшему по кочкам мясной кисель. Болезненно и долго жертва собирает себя в кучку, классифицирует куски, сращивает в целое... И, закончив, немедленно засыпает.
Опухшая харя солнца искажается гневом, горы отшатываются:
- Пассажир спит! - взвывает ветер.
- Пассажир спит!! - взлаивают гиены.
- Пассажир спит!!! - орёт природа.
Возле беззаботно дрыхнущего, измождённого нарушителя материализуется Святой Проводник с ведром воды.
Взмах - и добрые двадцать литров ключевой проточной подбрасывают перепуганного страдальца вверх.
- Подъём! - гаркает Его Святейшество. - Бельё сдавать!..
Перед отправлением, "Уробороса" тщательно моют. Изнутри и снаружи. Проклятые с тряпками, щётками, губками, швабрами трудятся изо всех сил, трудятся... как проклятые. Святой Проводник в утеплённой шинели и меховой шапке прогуливается вдоль состава. Снег попискивает под кожаными сапогами.
- Проводник - бог вагона, а пассажиры - паства его!
Рёв лужёной глотки взметает позёмку. Отовсюду тысячекратным эхом возвращается:
- Проводник... бог вагона... а пассажиры... паства его!
- Что? Не слышу! - взвизгивает Его Святейшество.
- ПРОВОДНИК - БОГ ВАГОНА, А ПАССАЖИРЫ - ПАСТВА ЕГО!!!
- Так-то лучше. Продолжим: накорми проводника своего, ибо голоден он!
- Накорми... проводника своего... ибо голоден он! - смиренно блеют агнцы.
- Не ругай проводника своего - он невинен аки младенец... Проводник плохому не научит!.. Доверяй проводнику своему, как отцу своему - он желает тебе добра... Сон проводника - святыня! Если твой ребёнок шумен - заткни ему рот, спаси ему жизнь... Проводник мудр, внимай его словам с восторгом!..
Муштровка - не последнее слово в науке смирения. Святой Проводник знает своё дело.
- Проводник свят, ибо терпелив как врач, добр как мать и спокоен как Будда!
- Проводник свят...
- Не слышу!!
- ПРОВОДНИК СВЯТ...
...Седая усталая вода выстилает крыши упругим ковром. Если вглядеться внимательнее, видно, как в лампочках замёрзшие феи греют руки о спирали накаливания.
Поезд останавливается. Открывается дверь рабочего тамбура, молодцеватый проводник в отутюженной форме и белых перчатках сноровисто протирает поручни и выскакивает на перрон.
Следом шествует довольный и вальяжный Его Святейшество в беличьей шубе.
- Спасибо, милейший, - барственно бросает он.
- Всего хорошего! - с достоинством отвечает служащий.
Мозолистая, совсем не барская рука Святого Проводника, панибратски хлопает Проклятого по плечу и засовывает ему в боковой карман последнее оскорбление - жалкую рублёвую десятку.
- На, червончик. Заслужил.
В вагоне-люкс мягко и уютно. Пассажиры, рассевшись на диванах, поедают бутерброды с икрой, которые Харон подносит на разноцветных тарелочках из тонкой керамики. Проводника не узнать - гладко выбрит, чистые волосы спадают на борта старомодного сюртука с серебряными пуговицами. Вежливая речь журчит томным ручейком. Строка о взаимоуважительных отношениях между всеми участниками перевозочного процесса больше не напоминает утопию. Пассажиры наслаждаются новообретённой свободой, но спину им нехорошо щекочут последние слова Его Святейшества:
"Мы ещё встретимся!"
"Какого чёрта? - общая дума одинаково вспахивает лбы. - Ведь кошмар закончился?!"
В динамиках звучит:
"Станция "Рай". Осторожно, двери открываются."
Блаженная ясь врывается в вагон, как феникс в котельную. Праведники умиротворённо ступают на плато перед Вратами.
- До свидания, - лукаво щурится Харон.
- Счастливого пути! - живо откликаются пассажиры, осознавшие культуру обслуживания как обоюдный процесс.
Нетерпеливо, хотя и несколько настороженно, они идут вперёд. Под ногами их расцветают подснежники, колибри бодро носятся в благоухающем воздухе, кузнечики пиликают на скрипках, а солнце в оранжевых дредах дружелюбно кивает.
Вдруг, словно фонтан сияния пробивает из земли - перед Вратами является ангел в светлых одеждах.
- Здравствуйте, - говорит он с улыбкой. - Будьте добры, ваши билеты.
|