Аннотация: О дегенерации партийной номенклатуры в условиях социального неравенства.
"...На кузовах машин,
везущих груз на станцию,
Я прочитал на днях совет
держать дистанцию".
"Заяц на приеме", С. Михалков
Сопоставление ярких, пассионарных мыслителей, философов, личностей одержимых идеей справедливости и свободы, бескорыстно служивших своему народу политиков периода становления советской власти с тусклой чередой властвующих дегенератов позднесоветского и новейшего периода истории России, неизбежно вызывает вопрос, - что это, закономерность или историческая аномалия? Ленин и Ельцин, Сталин и Горбачев, Георгий Жуков и "Паша-мерседес", - в чём причина столь очевидного вырождения власти? Ведь сейчас стало совершенно ясно, что не социализм, не плановая экономика, не общественная собственность на средства производства вызвали крах советской общественно-политической системы, привели к гибели великую страну, к цивилизационных масштабов упадку и разложению социума. Подобной геополитической катастрофе мы обязаны серьезным, принципиальным ошибкам в организации институтов власти советского государства.
Как в прошлом, так и сейчас, политические страсти кипят, в основном, вокруг вопроса взятия власти и программ последующего "обустройства России", сообразно тем или иным бытующим представлениям об общественном благе. Значительно меньше уделяется внимания самим принципам построения власти, изучению ее природы и особенностей практической реализации. И это несмотря на то, что отсутствие ясности в таких вопросах, как показала жизнь, чревато самыми серьезными и даже губительными последствиями для государства и общества. История щедро снабдила нас негативным опытом по части того, какой власть быть не должна, но явно поскупилась на позитивные примеры ее должного воплощения. Я имею в виду не названия органов власти, как-то - советы, думы, коммуны, земства, не ее формы, а само содержание, саму ее сущность.
Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, - известная суворовская фраза в не меньшей степени применима и к носителям власти всех уровней. Во все времена, власть считалась делом престижным, доходным, дающим возможность безбедного существования и приобщения к высшим слоям общества. Носитель власти был объектом зависти окружающих, имел недоступные для прочих смертных привилегии, право "казнить и миловать", определять судьбы людей, реализовывать исторического масштаба замыслы. В разные эпохи процесс приобщения к власти решался по-разному, от прямого физического соперничества претендентов в стародавние времена до наследования, назначения или выборов на основе тех или иных форм общественного согласия.
Но почему солдат должен непременно мечтать стать генералом, делопроизводитель начальником департамента, а сын юриста - президентом страны? Каковы движущие мотивы людей спешащих наверх по служебной лестнице? Насколько невинны и простительны честолюбие, чванство, алчность, скрываемые под маской "борца за народное счастье" и какова должна быть мера ответственности за обман доверившегося проходимцу народа? Граничащая с инфантильностью снисходительность к "слабостям" властей у наших граждан просто поражает. Какая-то кучка мерзавцев, провозгласивших себя "властью", после приятельского междусобойчика, упразднила великую державу, и, при этом, не только умудрилась сохранить свои жизни, но даже и не расстаться незамедлительно с государственными постами. Подобные исторические "загогулины" заставляют задуматься как о личностных качествах носителей власти, так и о теоретических основах всякой легитимности в целом.
Никто не будет спорить, что задача медицинской службы состоит в оказании медицинской помощи людям. Доверитесь ли вы врачу, даже неплохому профессионалу, зная, что его целевые установки настроены на максимизацию своей прибыли, а не на ваше скорейшее излечение? Что, глядя на вас, он мысленно исследует возможности вашего банковского счета и вырабатывает стратегию своего поведения таким образом, чтобы "лечить" вас как можно дороже и как можно дольше? Думаю, что даже самый упертый либерал-рыночник своего ребенка к такому врачу поведет не без опаски. Лечение для такого медика всего лишь средство, цель же - нажива.
Но современное общество невозможно без эффективного разделения труда. Одни люди лечат, другие учат детей, третьи охраняют общественный порядок, четвертые создают материальные ценности в процессе производства, пятые осуществляют координацию усилий всех членов общества к всеобщей пользе. И вполне оправданы ожидания, что каждый человек на своем месте должен стремиться реализовать свой созидательный потенциал максимально эффективно, принести наибольшую пользу людям, но не использовать общества как объект грабежа, средство личного обогащения или в качестве экспериментального поля для воплощения в жизнь, почерпнутых из бульварных журналов "рыночных" химер.
Но почему так не происходит? По той же причине, по которой заброшенное поле стремительно зарастает сорняком. Культурное растение большую часть питательных веществ, жизненных сил расходует на внешнюю цель, на плоды, в то время как перед сорняком такой "задачи" не стоит. Все свои ресурсы сорное растение направляет на биологическое выживание и воспроизводство. Так и "сорные" люди, видят смысл бытия лишь в личном преуспевании, в потреблении, живут по принципу больше взять - меньше дать. Правила игры известны, добыча привлекательна. И вот уже, в борьбе за власть возникает соперничество тех, у кого "правильнее" происхождение, безупречнее анкета, больше "заслуг", напористее и бойчее речь, шире диапазон приемлемых средств, меньше нравственных ограничителей в деле достижения поставленной цели. У человека порядочного шансов потеснить "сорняки" практически не больше, чем у очкарика-шахматиста одолеть профессионального боксера на ринге.
Почему народная "мудрость" - рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше, никакая не мудрость? Да потому, что в нее не вписывается поведенческая мотивация Николая Островского, до последнего вздоха служившего своему народу, самоотверженность горстки декабристов, вышедших на Сенатскую площадь, подвиг Александра Матросова, грудью закрывшего амбразуру вражеского дзота, честное исполнение своего долга миллионами других бескорыстных людей, лучшими сынам и дочерями своего народа. Они что, лицемерили, глядя в лицо смерти? Прикидывали, какую выгоду получат, отдавая свои жизни? Только конченый мерзавец и фарисей, меря всех своим аршином, являя миру свою мелкую и подленькую сущность, может утверждать, что они действовали из корыстных побуждений. Ведь лжец всех людей считает лжецами, старающихся при первой возможности его обмануть; вор всех окружающих считает ворами, которые если и не воруют, то лишь из страха или глупости; взяточник, ясное дело, находит себе оправдание в том, что любой бы на его месте брал, а если не берет, знать, невелика птица, не дают.
В разумно организованном обществе все равны. Нет синекур, привилегированных особ и мест "где лучше". Как у Маршака, - Все работы хороши, выбирай на вкус! В таком обществе человек стремится не туда, "где лучше", а туда, где он сможет принести наибольшую пользу людям. Его свобода выбора не деформирована "материальным интересом". Ему не нужно продавать себя, чтобы выжить. Не нужно лгать, хитрить, подсиживать кого-то, делать карьеру, карабкаться наверх. Говоря образно, именно в таком обществе у "культурного растения" шансы выше, чем у "сорного". Отсутствие привлекательности власти для обывателя самая лучшая гарантия от проникновения в нее случайных людей.
Совсем иная картина в обществе, где допускается неравенство людей, где соперничество между ними в стремлении взять больше, считается естественным и незыблемым порядком вещей, где приемлема ложь, как средство достижения эгоистичных целей, где "узаконено" воровство, частная собственность, насилие над личностью, диктат и произвол. Ведь что такое произвол? Дурная воля не ограниченная разумом. Если сынок высокопоставленного сановного вора не вылезает из ночных клубов и казино, в то время как молодая мать не может полноценно накормить и одеть своего ребенка, то это и есть произвол, насилие и издевательство над личностью в чистом виде. И никакая песнь про "равные возможности" и "демократические свободы" не умаляет сего прискорбного факта.
В обществе неравных, мотивы человеческих поступков непрозрачны, обманчивы, нравственные критерии размыты, поведение людей обусловлено их эгоистичным интересом и ограничено лишь страхом. Но эгоизм не поощряем общественной моралью, поэтому явить миру истинную картину своих жизненных ценностей было бы предосудительно. В ход пускается лицемерие, ханжество, ложь, деяниям приписывается иной побудительный мотив, истинные цели камуфлируются помехами и информационным шумом. В мире неравных утрачивается этическая основа поступков, дозволено все, что выгодно, что позволяет выбиться вверх, встать над другими людьми.
Как-то Ельцина, уже на излете популярности, во время ходки "в народ", какая-то женщина робко спросила, зачем тому десяток резиденций. Куражливо осклабившись, сей государственный криминальный авторитет не нашел ничего лучшего чем просипеть, - Ну, я же все-таки президент! Как малый ребенок, на вопрос, - почему? капризно отвечающий, - да потому что! Пещерное, номенклатурное понимание природы власти Ельциным, наивно убежденного, что долгий путь проделанный для занятия властного Олимпа превращает должность в заслуженную добычу, в собственность, которой он вправе распоряжаться произвольным образом, выдают его наивные риторические вопрошания, вроде - кто главнее, президент или Верховный Совет, президент или генеральный прокурор?
Когда советское общество стало превращаться в сообщество обывателей, людей озабоченных лишь собственным благом, в самом примитивном понимании, как возможности выделиться среди других, возвыситься над всеми прочими? Когда образовались "ножницы" общественного и личного интереса? Думаю, следовало бы признать их существование в латентном, скрытом виде, с самых первых дней победившей революции. И совсем необязательно материальный интерес двигал людьми, устремившимися в новую власть. Очень часто то было желание повелевать, стать над людьми, вершить их судьбы, втайне наслаждаться своим всесилием и получать садистское наслаждение от зависимости других людей, при внешне "правильной" риторике и даже аскетичном образе жизни. Ведь и деньги не есть самоцель, они лишь средство возвышения, демонстрации "успешности", средство приобщения к сонму "небожителей", будь они с партбилетами или без таковых. Кредо такого рода публики сводится к нехитрому, - Ага, дураком Ваньку считали, а я вона каков, попляшите теперь у меня! И ведь, действительно, плясали!
Никто не станет спорить с тем, что возглавлять общество должны люди неординарные, думающие, высокообразованные, высоконравственные, могущие увидеть тенденции общественного развития и найти максимально короткие пути проникновения в будущее. Никакая "выборная" технология не способна в принципе выявить таких людей, поскольку ориентирована на среднеарифметического обывателя, на простейшие манипуляционные схемы, эксплуатирует невежество и предрассудки широких потребительских масс. В этих условиях проникновение во власть честного, думающего человека, гражданина, искренне готового служить народу, надежно блокировано корпоративным интересом правящего сословия, использующего всю мощь государственного аппарата и пропагандистской мега-машины для подавления всякого посягательства на их безраздельное всевластие.
Пугающее либеральный слух определение "диктатура" в сочетании со словом "пролетариат" вовсе не означает произвол и беззаконие, не подразумевает всевластия какой бы то ни было личности или группы лиц, выступающих от имени пролетариата и, якобы, в его интересах. Это не барская "забота о трудящихся" сверху. Это не "вождь" и не всесильное Политбюро. Диктатура пролетариата - политика, проводимая непосредственно трудовым народом и в интересах людей труда. Это диктатура пролетарских законов над всеми членами общества и, прежде всего, над властью.
Вопрос взаимоотношения власти и общества регламентирован таким достижением "буржуазной" мысли, как правовое государство. Я применил кавычки потому, что понятие "право" не более буржуазно, чем мобильный телефон или Интернет. Это всего лишь сосуд, который можно наполнить любым содержимым. Законодательство может быть буржуазным, основанным на праве частной собственности, в интересах паразитического меньшинства, может быть социалистическим, отрицающим частную собственность, не допускающим порабощения человека человеком, служащим интересам трудящегося большинства.
Большой ошибкой молодой советской власти было распространение абстрактного понятия "классовая диктатура" из содержания на форму. Суть рабоче-крестьянской власти - диктатура пролетариата, форма - правовое государство с ясной, непротиворечивой законодательной базой и обстоятельной регламентацией организации и компетенции институтов власти. Утверждение, что государство рабочих и крестьян есть государство нового типа справедливо только по отношению к его содержанию. Прямая диктатура пролетариата исторически ограничена рамками революционного слома буржуазного государства и с ликвидацией паразитических классов трансформируется в народовластие, т. е. власть всех трудящихся.
Если буржуазное право направлено на защиту собственности и класса имущих, то пролетарские законы должны быть ориентированы на защиту человека и его свободы. Что возможно лишь в условиях равенства. Абсолютного и полного равенства, не знающего никаких исключений. В этих условиях власть просто становится частью народа, ее самой компетентной и нравственно зрелой частью, настоящей элитой общества, без кавычек, обычных применяемых к нынешним российским "элитариям". Более того, в переходный период, когда от отжившей эпохи сохраняется социальное расслоение, власть должна довольствоваться статусом ниже среднего уровня. Если есть неравенство в оплате, низшие ставки - для власти. Если есть неравенство в жилищных условиях народа - худшее жилье для власти. Тогда власть становится сама заинтересованной в ликвидации неравенства. Очень неплохой предвыборный ход для претендента на пост главы городской администрации. Если после избрания он переедет в самую худшую квартиру города и установит всем служащим, начиная с себя минимальные оклады, то можно быть уверенным, жилье будет строиться, а минимальные оклады увеличиваться, к удовольствию избравших его горожан.
Либералы любят потолковать о процедурах, законах, конституциях и прочих бумажных благодатях, никак не определяясь в категориях этики, добра - зла, равенства - неравенства, свободы, правды, оставляя все эти высокие материи за стенами буржуазных говорилен. Но любой ли закон вправе принять "народные избранники"? Предположим, с соблюдением всех правовых норм, со скрупулезным подсчетом голосов, принят "закон", позволяющий покупать и продавать людей. Будет ли он легитимен с момента подписания? А если "слуги народные" примут "закон" декларирующий превосходство "коренной" национальности или расы над прочими? Подлежит ли он исполнению?
В случаях, когда между законом и базовыми этическими принципами возникает непримиримое противоречие, приоритет отдается этике. Никакой закон не может противоречить имеющим прямую силу абсолютным этическим императивам. Никакой закон не может ставить под сомнение сверхценность человеческой жизни, ущемлять фактическое равенство людей, вводить необоснованные ограничения свободы личности, слова, собраний. В противном случае, такой "закон" не подлежит исполнению, а принявший его орган теряет легитимность, становится сборищем маргинального сброда, даже если был "всенародно" избран только вчера. Закон не должен быть причиной нравственной коллизии, вынуждающей человека делать выбор, поступить ли ему по совести, жертвуя своим благополучием, здоровьем и даже самой жизнью, или согнуться, примирится с несправедливостью и зажить "счастливо" по законам стаи, "по понятиям", диктуемыми сильными мира сего посредством институтов государственного насилия, в том числе, интеллектуального, через медийные средства управления массовым сознанием.
Пренебрежение этическими законами дает моральное право народам на революцию, на силовое отстранение безответственной властной "элиты" от власти, будь то отжившие монархические династии, ставленники финансовой олигархии, международного капитала или выродившиеся до неприличия номенклатурные самоназначенцы позднесоветской пробы. Дает право на прямое правосудие и возмездие тиранам и разного рода бонапартикам. Уничтожение царской семьи, кстати, и было актом непосредственной справедливости, реализацией законного права народа на защиту своей свободы, пути к равенству и человеческому достоинству.
Есть интересное исследование власти в ее номенклатурном, советском исполнении, произведенное М. С. Восленским в объемном труде, озаглавленном "Номенклатура". Бывший ответственный работник, изнутри знакомый с материалом, вполне беспристрастно и добросовестно анализирует генезис этого феномена. Вот что он пишет о своих впечатлениях после знакомства с западной политической культурой.
"На Западе я впервые увидел, что министры живут, как и все люди, на свой оклад. Оклад высокий, но отнюдь не чрезмерный. Чтобы построить себе дачу, им приходится долго откладывать деньги и кое в чем себе отказывать; у них зачастую нет никакого персонала, их жены сами готовят и убирают в квартире. Все это немыслимо в семье министра страны реального социализма.
Один из западных министров, являющийся одновременно заместителем председателя правящей партии, возвращаясь с банкета, задел своим автомобилем стоявшую машину соседа. Полиция отобрала у министра водительские права, а суд обязал его выплатить большую денежную компенсацию. В Советском Союзе было бы иначе: милиция провела бы проверку, на трудовые ли доходы купил себе сосед машину, которую он столь нагло поставил там, где проезжал министр.
Я увидел, что дом главы правительства одного из европейґских государств был нисколько не богаче, чем многие другие дома столицы, не кишел персоналом политической полиции, и семья жила нормальной жизнью.
Я увидел, что бывший президент одной из влиятельнейших стран Запада поселился, покинув президентский дворец, снова в своем старом доме, в котором он жил, будучи обычным адвокатом. Простые люди отдавали своему бывшему президенту трогательную дань уважения, но он не был сделан пожизненным бонзой, роскошно живущим за счет этих людей.
Я увидел, что президент крупной и богатой западноевґропейской страны летает со своими сотрудниками в обыкґновенном самолете, а не в оборудованном кабинетами и госґтиными летающем особняке".
Разумеется, далеко не все так благостно в мире чистогана. Внешний аскетизм власти во многом призван камуфлировать вопиющее социальное неравенство, классовые противоречия буржуазного общества, демонстрировать формальное равноправие граждан перед законом. Но, безусловно, справедливо то, что уровень равенства в советском обществе должен бы быть несравненно выше, чем в самой "демократичной" буржуазной республике.
Далее автор едко подмечает несоответствие реалий номенклатурного социализма марксистско-ленинской теории:
"...Каково же теоретическое обоснование необходимости такой ситуации при социализме? В статье "Мера труда и мера потребления" газета "Правда" лаконично констатирует: "Труд не стал еще первой жизненной потребностью всех советских людей. Все это определяет необходимость стимулирования труда". Логика требовала бы сказать, что необходимо материальное стимулирование не труда вообще, а труда только тех, для кого он не стал еще первой жизненной потребностью. Ведь для кого-то из советских людей, судя по словам "Правды", он стал ею. Для кого же? Очевидно, для наиболее сознательных строителей коммунизма, для авангарда, т. е. для номенклатуґры. Следовательно, как раз ее труд и не должен материально стимулироваться.
Это - не ехидный силлогизм. Сформулированный нами вывод вполне соответствует идее Маркса и Ленина об оплате рукоґводящих работников не выше заработка квалифицированного рабочего и введенному Лениным положению о партмаксимуме: член партии не мог получать зарплату выше определенного, довольно умеренного уровня. Высокую же зарплату полагаґлось, по мысли Ленина, платить - да и то лишь "известное время" - буржуазным специалистам, которые по своей продажной натуре готовы были за большие деньги помогать строительству ненавистного им коммунизма.
Почему же вдруг авангард рабочего класса, осуществляя сокровенную мечту трудящихся - строительство коммунисґтического общества, требует за это не меньше, а значительно больше, чем продажные буржуазные спецы? Ответа "Правда" не дает.
А между тем, не только сталинский или брежневский периоды, но и горбачевская "перестройка" ознаменовалась резким повышением зарплаты номенклатурным работникам партаппарата. И объяснили это именно тем, что иначе-де квалифицированные и энергичные люди в аппарат не пойдут.
И тут на помощь запутавшейся в логическом противоречии партийной теоретической мысли спешит изящная словесность. Она старается без лишних теоретизирований внушить рядовому советскому человеку, что начальственный труд - не чета его, хотя и нужной, но скромной работенке, да и вообще негоже ему сравнивать себя с номенклатурным руководством.
Сергей Михалков сочинил басню "Трудный хлеб", где в меру сил своей музы воспел эти номенклатурные идеи. Рядовой советский гражданин выведен в басне-аллегории как ломовой коняга, который "привозил овес, а вывозил навоз". Номенґклатурщики льстиво изображены холеными скаковыми лошадками, "рысаками и чистокровками", которым, как скромґно замечает поэт, "то, что положено по штату, то дано". Несознательный коняга им завидовал, но, оказывается, по ошибке: он не видел, как тяжело им приходится во время скачек. В заключение баснописец-моралист с укоризной пишет:
"Так гражданин иной судить-рядить берется
О тех, кто на виду, и как кому живется".
Не надо советскому гражданину рассуждать на такие темы! Его дело - привозить овес для номенклатурных лошадок и вывозить их навоз...
...Бряцанию номенклатурной лиры подпевает стройный хор партийных идеологов, твердящий, что уравниловка - подход мелкобуржуазный, а не коммунистический, основной принцип социализма - "от каждого по способностям, каждому - по труду", и даже Маркс писал, что труд бывает простой, а бывает сложный. Что именно Маркс писал об оплате труда, идеологи в этой связи не упоминают.
После прихода к власти Горбачева нападки на мнимую "уравниловку" усилились. В теоретическом и политическом органе ЦК КПСС "Коммунисте" раздался призыв к "использоґванию органами управления отвечающих природе социализма форм социального неравенства" и было провозглашено:
"На первой фазе коммунизма обществу внутренне присущи определенные формы социального неравенства, вытекающие из принципа оплаты по труду, и они неотделимы от понятия и чувства социальной справедливости. ...вполне справедливо совершенствование этой системы, приведение ее во все более полное соответствие с социалистическим принципом распределеґния. Верно, что при этом иные меры по совершенствованию распределительных отношений приводят в определенных масштабах к возрастанию неравенства в соответствии с разлиґчием в трудовом вкладе. Но ничего противоречащего ни принципам социализма, ни теории марксизма-ленинизма в этом нет".
Про себя же номенклатура отлично сознает, что она идет против теории Маркса и заветов Ленина. Это для нее - дополнительная причина старательно, как дурную болезнь, скрывать свою сладкую жизнь от народа".
Исчерпывающий приговор. Хотя каждый советский студент, знакомый с работой В. И. Ленина "Государство и революция" мог бы недоумевать по такому поводу вполне самостоятельно. Вождь пролетарской революции писал:
"Особенно замечательна в этом отношении подчеркиваемая Марксом мера Коммуны: отмена всяких выдач денег на представительство, всяких денежных привилегий чиновникам, сведение платы всем должностным лицам в государстве до уровня заработной платы рабочего. Тут как раз всего нагляднее сказывается перелом - от демократии буржуазной к демократии пролетарской, от демократии угнетательской к демократии угнетенных классов, от государства, как "особой силы" для подавления определенного класса, к подавлению угнетателей всеобщей силой большинства народа, рабочих и крестьян. И именно на этом, особенно наглядном - по вопросу о государстве, пожалуй, наиболее важном пункте уроки Маркса наиболее забыты! В популярных комментариях - им же несть числа - об этом не говорят. "Принято" об этом умалчивать, точно о "наивности", отжившей свое время, - вроде того как христиане, получив положение государственной религии, "забыли" о "наивностях" первоначального христианства с его демократически-революционным духом.
Понижение платы высшим государственным чиновникам кажется "просто" требованием наивного, примитивного демократизма. Один из "основателей" новейшего оппортунизма, бывший социал-демократ Эд. Бернштейн не раз упражнялся в повторении пошлых буржуазных насмешечек над "примитивным" демократизмом. Как и все оппортунисты, как и теперешние каутскианцы, он совершенно не понял того, что, во-первых, переход от капитализма к социализму невозможен без известного "возврата" к "примитивному" демократизму (ибо иначе как же перейти к выполнению государственных функций большинством населения и поголовно всем населением?), а во-вторых, что "примитивный демократизм" на базе капитализма и капиталистической культуры - не то, что примитивный демократизм в первобытные или в докапиталистические времена. Капиталистическая культура создала крупное производство, фабрики, железные дороги, почту, телефоны и пр., а на этой базе громадное большинство функций старой "государственной власти" так упростилось и может быть сведено к таким простейшим операциям регистрации, записи, проверки, что эти функции станут вполне доступны всем грамотным людям, что эти функции вполне можно будет выполнять за обычную "заработную плату рабочего", что можно (и должно) отнять у этих функций всякую тень чего-либо привилегированного, "начальственного"."
Подчеркну, что подобные, "крутые" на сегодняшний взгляд меры, предполагались к осуществлению уже в послереволюционном государственном обустройстве, имея в виду полное стирание "начальственных" различий, по мере продвижения общества к коммунизму. И здесь важны не столько соображения справедливости, равенства, сколько создание препятствий для обособления власти, ее вырождения в господствующую над обществом силу. Власть не должна иметь никакой привлекательности для энергичных, беспринципных проходимцев, карьеристов, властолюбцев. Единственное отличие должностного лица от простого труженика заключается в его всевозрастающей ответственности. Мотивом хождения во власть не может быть личный интерес любого рода. Власть должна быть суровой и беспощадной, прежде всего к себе самой. Это следует из принципа равенства, поскольку ущерб от корыстных или некомпетентных действий руководящего работника зачастую многократно больше ущерба, нанесенным ненадлежащим исполнением своих обязанностей простым рабочим.
Каковы мотивы хождения во власть "квалифицированных и энергичных людей" мы воочию увидели по плодам перестройки. Утверждение, что, не будучи хорошо материально стимулированы, во власть не пойдут "энергичные" люди - прямая номенклатурная ложь. В любом народе найдется множество пассионарных, бескорыстных людей, готовых честно служить людям, не рассчитывая на обильные воздаяния и приобщение к клану номенклатурных небожителей.
Истинную цену "Уму, чести и совести нашей эпохи" в лице КПСС народ узнал после повального выхода из нее миллионов партбилетчиков, во времена, когда принадлежность к партии перестала быть пропуском к кормушке. Не слишком растерявшиеся партноменклатурщики быстро сориентировались в обстановке и дружными рядами влились, одни, "крепкие хозяйственники" - в "бизнес", другие, - в новые государственные учреждения, все вместе сплачиваясь в деле защиты уворованной народной собственности в организованных партийных бандах.
Существующий сегодня в России политико-экономический режим исторически обречен. Как обречена на исчезновение и вечное презрение людей власть номенклатурных выродков, предавших интересы своего народа, поправших идеалы равенства, справедливости и свободы. Воспаривших над мiромъ, т. е. вставших над людьми, над обществом властителей ждет незавидная судьба всех мiроедовъ. Когда и как это случиться можно только предполагать. Все зависит от развитости во властвующей "элите" инстинкта самосохранения и наличия элементарного здравого смысла. Задача всех вменяемых политических сил сегодня - сохранить единство страны, сохранить территории, не дать напоследок алчному ворью растерзать в клочья остатки великой державы, не позволить номенклатурным предателям удрать от возмездия, продав иностранным "заинтересованным лицам" последнюю надежду народа на возрождение - его суверенитет и государственную целостность.