Она ворвалась, как ураган, выбила почву из-под ног. Я думал, что когда не чувствуешь опору - взлетаешь. Летал ли? Не помню. Но буря умчалась прочь, взлетная полоса оказалась эшафотом, а страховочный канат - простой виселичной веревкой... Я не могу дышать, жить, думать. Болтаюсь между небом и землей и сам не понимаю, что происходит. Больше всего хочется спрыгнуть вниз и сорвать петлю с шеи. Когда умираешь, уже не до полетов. Но мне предусмотрительно связали руки. Вор, убийца, преступник, распятый собственной глупостью. Я предал себя, свой мир, своих друзей и даже своих врагов. Перерезал все ниточки и стряхнул пылинки быта. А в результате остался ни с чем. Ха, лучше бы вскрыл вены этой любви, разорвал в клочья страсть и развеял по ветру. Нет ничего страшнее бессилия. Когда засыпаешь в слезах, кляня свою слабость, ее красоту, ее нежность, но больше всего проклинаешь свою память. Она по крупинкам собирает прошлое, рисует новыми красками размытые контуры. Глаза, руки, улицы, слова, запахи духов - это прекрасно, великолепно, мучительно и раздражающе иллюзорно. А еще мечты: ненавистные сладкоголосые птички. Надежда, слепая старуха, как же ты живуча, ведьма. Как ты могла мне лгать? В какой момент я расслабился и поверил тебе, любимая? Или придумал все это сам, не спросив, потому что боялся правды. Как она смеялась мне в лицо, смея говорить что-то о боли. Обжигающее безразличие, безликость фраз, бездарная игра в любовь. Поднимаю сотый бокал за твое счастье... Оно могло быть и моим тоже... Прости, что я не тот, даже не призрак того. И все же я есть, я люблю и мне больно. Никто не виноват, даже ты, милая, даже ты...
Она больше не отвечает на звонки и письма. Она не любит возвращаться назад, оборачиваться, когда уходит, и признавать свои ошибки. Оставаться холодной, когда внутри все ходит ходуном, и жалость накатывает и накатывает. Просто взять его руки в свои, поцеловать сухие губы и сказать, как младенцу: Тише, милый, я с тобой! Утереть эти унижающие и его, и тебя слезы. На миг обмануть всех, смело выйти на свет. А почему бы нет? Нет, нет, нет… Под прессом чужого любовного безумия начинаешь задыхаться и жадно хватать ртом воздух, чтобы прокричать: Довольно! А потом сбиться на хрип и шепот. Устало массировать виски, видя, как слова нежности, разбиваясь о камни, обращаются в злые пьяные насмешки и угрозы. Искусать в кровь губы, а потом улыбаться. Быть жесткой за двоих, быть смелой за двоих, быть предательницей вдвойне. Унижать, топтать, лгать и изворачиваться. А когда по оголенным нервам скользит холодное лезвие, смеяться над всей страшной нелепостью происходящего. Кривые зеркала… Пробуждение холодным утром. Когда впереди долгая дорога под промозглым дождем, зачем вспоминать о солнце и тепле. Их уже нет и еще долго не будет. А прежний разоренный рай уныл и уже совсем не похож на оазис. Как он назойлив, как глуп, как отвратителен и жалок. А нужна всего лишь капля терпения, и однажды придет выздоровление. Время, которое все… сводит к схемам. Бегу, бегу с корабля, в одиночку капитан его не спасет, а я не могу больше спасать капитана. Когда не кого обнять, начинаешь разговаривать сама с собой… потому что у тебя всегда остаешься ты.
Яркий луч превратился в две параллели. Однажды увидев друг друга в толпе, они смутятся, отвернутся и притворятся чужими. Говорят, в бесконечно длящемся пространстве даже параллели встречаются. У нас нет в запасе вечности. Жаль…