НИКОЛАЙ МАЙОРОВ.
Глаза мои не обожгло слезами,
Глаза мои обращены на всех.
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,
Я не видал, как делали нам обыск,
Я людям в штатском не глядел в глаза,
Меня тогда водили на допросы,
И объясняли, что творить нельзя.
Я отвечал всегда чистосердечно,
Что я не знаю за собой вины,
Допрос казался, почему-то, вечным,
Мне объяснений не были даны.
Глотал я запах чудной папиросы,
Но всё  не мог я мысль поймать никак,
Кому нужны коварные вопросы,
И почему советскому народу враг.
Не понимал тогда, что власть всесильна,
И дело будет, был бы человек,
Таких несчастных было часть России,
Которым имя было, просто ЗЭК.
Разгром был полный, где-то в Ленинграде,
А отголоски шли по всей стране.
И лейтенанты были очень рады,
Всех обвинить в, какой- нибудь вине.
Вернулся я, но был судьбой отмечен.
И, лишь, когда прошёл двадцатый съезд
Он мне сказал; я не антисоветчик,
И, что напрасно совесть душу ест.
Но шли года, и было мне обидно,
За, что меня прогнали сквозь тайгу,
И до сих пор в глаза глядеть мне стыдно,
И до сих пор простить я не могу.
Но то, что было некогда меж нами,
Пускай уйдёт в забвенье навсегда.
Глаза мои увлажнены слезами,
Но здесь повинны старые года.