Волшебник все это время сидел у себя в комнате и бренчал на гитаре. Возможно, ему было очень неприятно вспоминать свое прошлое. А может наоборот, он уединился, как раз затем, чтобы спокойно предаваться воспоминаниям, наигрывая грустную мелодию. "Интересно, если бы мне пришлось прожить столько, сколько прожил он, наверное, я была бы очень печальным и забывчивым человеком", подумала Мия и попыталась представить Акселя чертополохом.
"Нечего меня жалеть", раздался недовольный возглас, "Растением быть очень даже необременительно. Одна забота подрастать и делиться. И представь себе, совсем никогда не бывает скучно, потому что понятия не имеешь, что это такое".
Через мгновение он сам появился в комнате и принялся по ней нервно расхаживать. Торм улегшись перед камином, наблюдал за всеми его передвижениями с умилением, затем с удивлением, в конце концов, даже у него закружилась голова. Бедный пес прикрыл морду пушистыми лапами и стал тихонько поскуливать.
- Чего ты бесишься? - не выдержала Лали
- Ужас, - бушевал Аксель, - Тихий ужас! Вот, полюбуйся, на что она похожа! - он сорвал повязку с руки и потряс конечностью поджаренной накануне. Рука, с которой сошла стеклянная прозрачность, в самом деле, выглядела удручающе - вся испещренная уродливыми шрамами и рубцами. " А по цвету напоминает клешню отварного рака" - продолжал он ныть.
- Ну так сделай с ней что-нибудь! - возмутилась Лали, которой всегда требовалось немножечко покоя, - У меня от тебя уже в глазах рябит.
- Я не сомневался в твоей способности на сочувствие, - сердито загудел волшебник и вдруг заорал - Вспомнил!!! Идем, Мия, покажу тебе чудеса чужеземного врачевания.
- Давно бы так, и без истерик, - фыркнула Лали.
Воодушевленный волшебник, не обращая на нее внимания, вихрем помчался вверх по лестнице.
- И приступайте к обучению! - ни на шаг не отставая, эхом несся ему вслед голос Лали, - Корчит из себя тут мнимого больного.
У себя в комнате чародей первым делом подошел к зеркалу и стал в позу. Мия с разочарованием представила было, как он каждый день тут прихорашивается и кривляется, любуясь собой, а затем ей пришло в голову, что он должно быть смотрит на себя теперь с ужасом. Любоваться правда было нечем, зеркало ничего не отражало, напоминало скорее пустую нишу, как будто в стене прорезали овальное отверстие и навесили на края деревянную раму. Волшебник разумеется не стал разглядывать себя в пустоте, а вместо этого деловито погружал здоровую руку в ее недра, вытаскивая оттуда какие-то загадочные предметы. Затем он сел за стол и стал сооружать нечто странное. Чудной прибор представлял собой плоский, металлический круг, состоявший из множества мелких деталей, из которого наподобие хобота выходила длинная, изгибающаяся книзу дуга. На конце дуги он наладил очень маленькую, вроде бы стеклянную линзу. Аксель положил ладонь на круг и поводил над ней дугой. Из стеклянного наконечника протянулась очень яркая линия резкого света. Несколько мгновений лучи впивались в неподвижную руку, потом линия исчезла, и Аксель демонстрировал совершенно здоровую конечность прежней бледности. "Смотрите и дивитесь" говорило его сияющее лицо само за себя.
- Очень полезная штуковина. Ее изобрел один мой приятель, который даже не волшебник, - пояснил чародей. Казалось, он сам себе изумлялся, как это ему самому первому не пришло в голову создать такую потрясающую вещь.
- Хочешь, выведем все твои веснушки? - Аксель не мог так просто расстаться с новой игрушкой, и Мия опасаясь, что за веснушками может последовать что-нибудь посущественнее, решительно отказалась.
- Трусиха!
- Вовсе нет! - возмутилась Мия, - Ты просто завидуешь, что у меня веснушки, а ты похож на кусок мела.
Аксель напустил на бледное лицо самое равнодушное выражение:
- Право же рыжеватый иней на носу не стоит стольких эмоций. При желании я и не такое могу. Хочешь покажу?
Не успела Мия ответить, как бледнолицый брюнет исчез и перед ней откуда-то воплотился коренастый кудлатый детина с рыжими волосами и лицом ярко свекольного цвета - вот уж где веснушки действительно отдыхали! - который к тому же корчил жуткие рожи. Свинячьи глазки в зависимости от настроения становились то кругло-наивными, как копейки, то начинали хитренько бегать. Вдобавок ко всему, он был довольно упитанным и разговаривал ломким голосом, то и дело переходящим из баса в фал"цет.
- Святые мощи! - всполошилась Мия - Ты кто?
- Ганс, к вашим услугам! - человек смешно раскланялся и даже попытался подтянуться на коротеньких ножках, - Простой сельский житель, любитель пивка по выходным или чего покрепче... М-да, вишневая наливочка, например, ну и разумеется седло барашка и печеный картофель на закуску, свиные отбивные с квашеной капустой пришлись бы тоже весьма кстати - толстяк плотоядно облизнулся и прищелкнул зубами так, что Мия перепугалась уж не принял ли он ее за перечисленные лакомства.
- Немедленно верни Акселя! - потребовала она и крепко зажмурилась.
Кто-то тихонько кашлянул. На нее лукаво смотрел невозможный красавец, просто глаз не отвести. У Мии голова пошла кругом. Красавец откинул со лба длинные белокурые волосы и знакомым голосом произнес.
- Придет время, он сам вернется.
Мия не нашлась, что ему ответить на такое заявление. Этот странный человек с иконописными глазами приветствовал ее так словно сто лет не видел. Да и сам он казался ей откуда-то знакомым. Мия наморщила лоб, пытаясь вспомнить, где она могла его встретить. Легким облачком мелькнуло размытое воспоминание, но Мия не успела даже уловить, о чем оно было. Тем временем умопомрачительный юноша не сводил с нее темно синих глаз, будто гипнотизировал взглядом. Такая бесцеремонность даже стала ее немного раздражать. Наверное привык, что все на него пялятся, сердито подумала она, презирая себя за то, что не может оторваться от созерцания прекрасного лица, и попыталась смотреть куда-нибудь в другую сторону. Но ничего не вышло, на нее словно нашло какое-то одеревенение. Она продолжала таращиться на него, как баран на новые ворота.
- Да как же это... я... она это - я... из-за нее...меня ... ты... Вы ? - еле подбирая слова и запинаясь, по частям выдавливала из себя Мия.
В синих глазах тут же заплясали чертенята.
- Должен заметить, в прошлом своем воплощении Вы изъясняли свои мысли гораздо складнее, - сообщил он широко улыбаясь, - Однако, как же чудно ты оказывается, умеешь заикаться!
Мие захотелось забить себе в голову большой крепкий гвоздь. От возмущения или от расстройства у нее все поплыло перед глазами. Лицо юноши стало озадаченным, затем отразило беспокойство.
Затем она вообще перестала что-либо различать, время как будто связало в петлю, и, по кругу, как видения поплыли картины, смутно ей знакомые события, с персонажами взятыми будто из учебника по истории, также еще не переваренный пересказ Лали, сильно напугавший ее облик отразившийся в зеркале судеб, и сложилась очень ясная картина - просто ужасное разрешение этой загадки. Наверное нечто подобное испытали люди, когда им впервые сказали, что земля круглая и вращается.
- Прости, не хотел тебя шокировать, - виновато произнес он, - Не бойся, так всегда бывает, когда припоминаешь свои прошлые жизни, - успокаивал он склонившись над готовой потерять сознание Мией и стискивая ее руку обеими руками.
- (Я видела тебя! - шептала она, поскольку голос предательски срывался, - Видела и говорила с тобой раньше, давным давно. Но все меня ругали за мои фантазии. Как же, как же такое может быть?) Это я - та, что выманила твою силу и с тех пор ты вынужден скрываться в облике вампира? - прошептала она. Когда незнакомец утвердительно кивнул, Мие показалос', что у нее сейчас сердце из груди выскочит, - Значит, поэтому вы мне не доверяли. Меня что сожгли на костре? Почему я ничего не помню? - засыпала она вопросами, и почувствовала себя намного лучше - все-таки иногда короткая память значительно облегчает жизнь.
- Не стану кривить душой, была у меня такая мыслишка, - поделился красавец с пугающей искренностью, - Но когда я наконец был в силах это устроить, на сожжение ведьм наложили запрет. Но это ничего, я незлопамятный, - заверил он ее, сам в восторге от собственного благородства, - Да оно и к лучшему! Можешь не сомневаться! - Мию невероятно обрадовал тот факт, что волшебник сам же с этим согласился - это говорило о его великодушии, - Ни за что ни про что эти безумные инквизиторы пережгли почти весь генофонд красивых женщин, - с некоторой долей сожаления заключил волшебник.
Судя по одобрительным взглядам, которые кидал в ее сторону великий эстет, Мия тоже была причислена им к этим самым "красивым женщинам", и, пожалуй, ей полагалось быть польщенной. Однако, мысль о благородном рыцаре сменило подозрение, что он просто напросто ловелас.
- Одной больше, одной меньше. Какое это имеет теперь значение? - не своим голосом протянула Мия, к своему еще большему ужасу осознавая, что она с ним бесстыже кокетничает. "Перестань сейчас же строить глазки этому Ромео, он, должно быть, после твоих прошлых подвигов тебя с трудом выносит" пытался урезонить ее внутренний голос, который пришел в ужас, услышав - Ты меня должно быть ненавидишь? - сказанное с печалью, за которой следовал еще один трогательный вздох. "После всего, что ты узнала это утверждение вполне логично!" пролепетал внутренний голос, прежде чем замолкнуть на какое-то время.
Аксель сделал отрицательный жест и неохотно сказал:
- Я не могу тебя ненавидеть.
- Почему это? - всполошилась Мия, словно этим самым ее как-то обездолили.
Чародей закатил глаза с таким выражением, которое бывает на лице человека вспоминающего о самом постыдном поступке в своей жизни. Мия уже приготовилась выслушать о самой себе нечто в крайней степени гадостное.
- Меня угораздило назваться своим настоящим именем, - выдавил из себя волшебник, - Ты тогда сумела навести на меня любовную порчу.
- Какое безумие! - замотала головой Мия. Она читала о чем-то подобном лишь в газете "БАРАХОЛКА", где бабки-ведуньи, потомственные ясновидицы и дипломированные колдуны сулили снять венец безбрачия даже с безнадежных старых дев, приворожить строптивцев, а также устранить с дороги соперников любой ценой. Сама Мия всегда считала это жутким мракобесием, и тут нате вам пожалуйста.
- Значит только я могу тебя расколдовать? - спросила она скорее из любопытства, поскольку никаких идей насчет того как она собирается его расколдовывать... нет секундочку! - Мне что тебя поцеловать, чтобы ты оставался таким? - выпалила она первую пришедшую в голову мысль.
- Можно и поцеловать, - охотно разрешил волшебник. Мия, снова стала заливаться пунцовой краской, решив, что он над ней смеется. "Ну кто тебя тянул за язык!?"
- Не вздумай задаваться! Я давно от него избавился, - с бесшабашным смехом поведал маг, - Было сложновато, поскольку тебя раскачивал очень сильный маятник и это усиливало и без того многослойное заклятье. Но я все-таки сведущ в своем деле, хотя за душевный покой приходится расплачиваться физическими недостатками, - заявил он, видимо имея в виду свой другой тощий, бескровный облик. В голосе мага явственно звучали ностальгические нотки, похоже он донельзя дорожил своей наружностью.
- Значит я здесь чтобы все исправить! - воскликнула она с большим энтузиазмом, абсолютно себе не представляя, как она собирается это делать.
- Так же рассуждает и твой ангел-хранитель, - откликнулся волшебник, видимо имея в виду экстравагантную блондинистую даму с парящим зоопарком.
- Давай договоримся, я помогу тебе избавиться от заклятья, а ты меня научишь всему, что знаешь, - сказала Мия вовсе не то, что хотела сказать, и немного озадачиваясь - как легко она начинает вести свои собственные расчеты. В то же время плавящийся разум ей вопил "Ты что несешь?!" - чародей по ее мнению, после всего хорошего, был вполне способен превратить ее в лягушку. А потом квакай себе весь оставшийся век.
Аксель уставился на нее так, словно ушам своим не верил.
- Ах, не больше и не меньше! - воскликнул он с иронией - Однако же у вас аппетиты, должен отметить. Опять пытаетесь меня подкупить? Неужели мне никогда не избавиться от этой неотступной дилетантки? Какая нелепость! Что я тебе сделал? - трагически воздел он руки к потолку.
- Я хотела как лучше, - сморозила она еще одну несуразицу, при этом отчетливо помня, что от добра добра не ищут или что-то в этом роде.
Вместо ответа он сжал кулаки, по коже поползла мертвенная бледность, и он стал прежним Акселем с прозрачным холодным взглядом.
- Я теперь могу принимать любые облики. Это уже высший пилотаж! - принялся он сразу легкомысленно хвастать, как ни в чем, не бывало, - Мне даже удалось воссоздать свою собственную внешность. Только мне нельзя долго оставаться в таком виде. На это уходит слишком много сил, и я бываю полностью беззащитен.
- Такое с тобой бывает лишь, когда тебе приходится платить по векселям, -- вклинилась в разговор Лали, которая принесла им кофе с пончиками. -- Вот явится бабка, увидишь, каким беззащитным бывает этот бахвал.
Вскоре Мии довелось убедиться, что хотя бы отчасти Лали была права. Но сперва Аксель провел свой первый урок. Мия позже даже не знала как это назвать: шалостью, издевательством или первым путешествием в зеркало судеб.
Волшебник подвел ее к отверстию в стене, которое уже походило не на темный чулан, а скорее на экран телевизора, и в нем он показал ей веселого человека.
Веселый человек праздновал Рождество каждый день. Он разгуливал в красных пижамах и свитерах со всевозможными узорами снежинок, оленей и дедов морозов. С утра он горланил святочные песни и поздравлял себя с праздником. Каждый день он вешал по одной игрушке на огромную ель, которая росла перед его домом. Ветви тяжело гнулись книзу от такого обилия украшений. Он писал и слал себе поздравительные открытки, которых накопилось у него несколько тысяч. День изо дня он ел на завтрак рождественское печенье, а ужинал рождественской индейкой, запивая ее вином в полном одиночестве. Ему казалось, что он очень веселится и празднует, а на самом деле, когда его изредка навещал кто-нибудь из знакомых, ему даже не приходило в голову предложить им разделить с ним угощение. Он никогда никому не дарил подарков кроме себя самого. И уже не знал, когда наступает настоящий сочельник.
Мия, как любой ребенок, всегда огорчалась, когда наступала пора разбирать елку и складывать коробки с игрушками на антресоли и желала чтоб любимый праздник длился круглый год. Но познакомившись с весельчаком отчего-то передумала.
- Он просто эгоцентричный скупердяй, - подумала она, - Мы что же отправимся дарить ему еще один ненужный сувенир?
- Наоборот, будем разводить его на доброе дело, - пробурчал маг, который наблюдал за происходящим лениво прислонившись к стенке и позевывая - Скучнейшая персона. Надобно бы его слегка растормошить. А то из шкуры выворачивается и устраивает каждый день злостное торжество. Я не больно то охотно берусь за такие заказы, - при этом он выглядел точь в точь, как профессор математики, которому предложили взять и снова выучить таблицу умножения, - По мне так, ни за что бы не стал его исправлять, пускай живет как, знает - по прежнему делает из праздника будень - но очень просили.
Мия с сомнением поглядела на чародея, он не походил на тех, кого достаточно просто попросить и они все сделают из одного человеколюбия.
- Вообще-то чародеи тоже любят праздники! - с ноткой обиды в голосе сказал Аксель, - К тому же Деду вредна смена климата, да и сейчас он занят пренеприятнейшим занятием - ведет дебаты с фанатиками из Лиги по защите прав крупного рогатого скота. Они видишь ли вбили себе в головы, что оленей запрягать в сани негуманно!
Похоже чародей был способен на нечто вроде сочувствия. Но, тем не менее, он тут же принялся сам себе противоречить:
- Он мне высказал, цитирую, что "Младые дети должны помогать пожилым родителям"! При том не важно чьим! Тоже мне, престарелый нашелся, - волшебник явно встал сегодня не с той ноги.
- Все же, праздновать рождество лучше, чем без конца ворчать, - хихикнула Мия.
Волшебник отмахнувшись, повел ее в отражение. Они очутились в саду перед деревянной дверью, украшенной венком с бархатными бантами, и постучали. Дверь тут же распахнулась и на пороге возник толстенький Веселый человек в красном свитере, который был ему мал и с трудом прикрывал округлое брюшко.
- Входите, входите! - приветливо позвал он в дом, даже не взглянув на вошедших - Я - человек-праздник! У меня каждый день рождество! А какая у меня ель! Перевернутая вверх ногами, стволом то есть - так практичнее! Смотрите, смотрите - тараторил он бегая из угла в угол, показывая им убранство комнаты и перевернутый зеленый треугольник, уходящий макушкой в пол - Это я сам выдумал! Видите какой Альберт неординарный!
Человек пыжился изо всех сил, чтобы произвести на них впечатление. Он хлопнул одну хлопушку и заливисто засмеялся. Затем хлопнул еще несколько хлопушек, и каждый раз заливисто смеялся, одним глазом, наблюдая за производимым эффектом. Пол усеивали разноцветные конфетти.
- Топчите, топчите! Праздники затем и существуют! - крикнул он, подбрасывая горсти конфетти в воздух в надежде, что гости подойдут к елке.
- Ой сколько подарков, - весело воскликнул Альберт, - Неужели все это мне одному! - закатил он глаза, указывая на гору ярких коробок, скопившуюся за годы, - Так, посмотрим, что у нас сегодня, - сказал
человечек, просовывая руку в чулок и хитро прищурившись, принялся разворачивать подарочную упаковку, - Опять пижама, должно быть, или коробка с рахат-лукумом, - копошился весельчак. Он наконец сорвал обертку, открыл коробку и она оказалась пустой. Толстяк растерянно заморгал, - Как же так! Я ведь вчера сам положил в нее новые носки! - пожаловался он.
Волшебник с легкой улыбкой пристально посмотрел на елку и на ней распустились маленькие розовые цветы. Толстяк ахнул, удивленно потряс головой и протер глаза. Ель цвела яблоневым цветом. В комнате разлился дивный летний аромат. Весельчак сморщил нос.
- Ох, наверное мне это все от голода чудится, - предположил он, и более оптимистично продолжил, - Да, да, да! Пойдемте! Посмотрите, как я буду есть свой рождественский ужин!
Несмотря на то, что за окном стоял полдень, Альберт вынул из духовки большое блюдо с индейкой, запеченной с картофелем и яблоками. Затем он уселся за стол, повязал салфетку, в предвкушении взялся за нож с вилкой. Тут подрумяненная птица, приподнялась на блюде, яростно захлопала обрубками крыльев и вылетела в окно. Побледневший толстяк, проводил ее скорбящим взглядом.
- Много лет я каждый день ем индейку на ужин. Это был мой три тысячи пятьсот сорок шестой ужин и он улетел в окно. Кто вы такие!? Что вам нужно?- завизжал он, возмущенно тряся вторым подбородком. Аксель, с невозмутимым видом налил себе бокал вина.
- Всего лишь один добрый поступок, - без обиняков ответил Аксель, отпивая вино маленькими глотками.
Толстяк от такого нахальства побагровел и сам стал похож на индюшку.
- Чтоо? - прошипел он, - С чего мне быть добрым, когда вы оставили меня без ужина! Я ужасно зол!
- Это напрасно, - сочувственно сказал волшебник, - Знаете ли, много желчи вредит печени.
Столь бестактный намек окончательно вывел из себя лишившегося ужина человека и произвел эффект разорвавшейся бомбы.
- Ах, что вы наделали! - запричитал бедолага, - Зачем это дерево цветет? Как мне теперь отмечать рождество? Гадкая, гадкая молодежь! Негодяи! - выкрикнул Альберт. А затем его угораздило распахнуть входную дверь. В комнату ворвался вихрь снега, который тут же обернулся роем пчел.
"Ко мне кусачие!" - поманил их Аксель. С майским жужжанием они пронеслись мимо остолбеневшего толстяка и устремились к цветущей ели.
- Убирайтесь! - завопил Альберт, едва вновь обрел дар речи.
Волшебник отрицательно покачал головой.
- Одно доброе дело! - повторил он с отменной учтивостью
- Чтоб мне пусто было, если я вас сейчас же не вышвырну отсюда! - зашелся в крике толстяк, - Мамочки, что же это? - вдруг залепетал он, выглянув наружу.
На улице кружили снежинки, в каждом окне горели свечи, повсюду раздавался смех и пелись рождественские песни. Люди украшали двери хвойными венками. Дети нарядили почти все ели, что росли вдоль улицы. И чего тут только не было: разноцветные шары, переливающиеся сосульки, тысячи свечей, искусно вылепленные фигурки животных, хрустальные домики с заснеженными крышами, даже серебряные салазки, запряженные лебедем из папье-маше, в которых катался мальчик в меховой шапке, и жемчужные бусы, и сверкающие из под бархатной бахромы китайские фонарики, и конечно огромное количество кудрявых гирлянд и серебряного дождя. Одним словом праздник охватил всю улицу. Но толстяк был так потрясен, будто пред ним в одночасье раскрылась геенна огненная. Дети подходили к большой ели у дома толстяка и снимали многочисленные игрушки, высвобождая поникшие ветви. В конце улицы осталось еще несколько деревьев, которые следовало украсить. Большая ель, облегченно вздохнув, гордо расправила свои ветви и стала еще красивее.
Толстяк ошеломленно наблюдал с порога за рождественскими приготовлениями, а затем подскочил как ошпаренный и выскочил на улицу. Он носился вокруг, махал руками, пытался отобрать у ребят игрушки, ему это никак не удавалось, он кричал вне себя от ярости и ругался брызжа слюной.
- Я подам на вас жалобу! Я напишу в Комиссию по правам человека! Остановитесь маленькие негодники! Это мой праздник! Только мой и ничей больше! Один я могу, первый, я всегда!!! У меня лучшие игрушки! У меня. Меня!
Но никто не обращал на него внимания, как будто его и не было. Мягко падал снег; снежинки искрились в воздухе и опускались на землю, не касаясь его. На улицах зажглись огни, загорелись лампочки на елях и жители вышли посмотреть на празднично украшенную улицу. Толстяк катался по снегу и исступленно вопил. Но его по прежнему никто не слышал. Люди вернулись в свои дома, готовиться к празднованию сочельника. Посиневший толстяк стоял один глотая слезы. Тут он заметил Мию и Акселя, стоявших в сторонке. Весь дрожа он подошел к ним.
- Почему никто меня не замечает? Что Вы со мной сделали?
- Ничего особенного, - хладнокровно ответил маг, - Вы же сами себе этого опрометчиво пожелали, прежде чем выскочить на улицу!
Толстяк еще больше съежился.
- Да, да... что-то такое припоминаю... - запинаясь прошептал он, - Я и не заметил, как так вышло...
- Вы много чего вокруг не замечаете, - пожал плечами волшебник, - Даже не знали, что сегодня канун рождества, человек-праздник, не замечаете вкуса того, что едите иначе Вас стошнило бы от очередной индейки, - при этом он поморщился, будто отчетливо представил, что было бы с ним самим если б он съедал по огромной птице изо дня в день, - Елка, которой Вы так гордитесь вот-вот обломится под тяжестью украшений, но Вы и этого не замечаете. А сколько лет Вашей дочери Вы хотя бы знаете?
- Я не помню, - снова расплакался Альберт, - Как же так. Ей должно быть 9 или 12, я ее давно не видел... Да, это все неприятно, теперь я понимаю. Я плохой отец, плохой человек, - мямлил толстяк, монотонно мотая головой, как китайский болванчик, - Может мне не стоит больше справлять рождество? Я готов, только верните меня, добренькие чародеи, сделайте так чтобы меня снова было видно!
- Вы глупец, - заявил на это волшебник, незаметно выполнив его просьбу - Прежде чем просить, научились бы отличать сначала кто добрый, а кто добренький. От добреньких обычно добра ждать не приходится. Я вам уже намекнул, что следует делать.
- Почему же Вы так легко отказываетесь от любимого праздника? - поинтересовалась Мия, которой было все же жаль толстяка.
- А что мне остается? - зашмыгал носом Альберт, - Я по-другому не могу. Я и праздновать то толком не умею. Просто хотелось чтобы меня замечали, ну, все бы мне завидовали и восхищались. Говорили бы про меня "Какой он необычный!", чтобы обо мне писали в газетах!
Чародей, которому похоже надоел весь этот балаган кивнул на дверь.
- Ладно, можете идти, праздновать, как умеете. Там все по прежнему.
Толстяк медленно побрел к дому. Елка в гостиной зажглась огнями, индейка с золотистой корочкой послушно лежала на блюде и не думала никуда деваться; в почтовом ящике его ждала поздравительная открытка, а под елкой новые носки. Толстяк замер на пороге в нерешительности.
- Но мне совсем не хочется, - жалобно промолвил он, - Снова ужинать одному, когда все остальные веселятся.
- Ну так, пригласите кого-нибудь, - предложила Мия.
- Некого, - покачал головой толстяк и безутешно заплакал - Мне кажется никто меня не любит. Я ничтожество. Никто не придет ко мне на ужин.
Аксель смотрел на него с жалостью , скрестив руки на груди. На улице перед домом внезапно появился большой дымящийся котел.
- Подойди, - распорядился он, - Выпей, может это навеет тебе какие-нибудь простые мысли - велел чародей, протягивая толстяку дымящуюся кружку.
Тот, продолжая всхлипывать отпил горячий напиток. Щеки его немного порозовели.
- Это самый замечательный глинтвейн какой я пил за всю мою жизнь! - восхитился он.
- Пустяки, - ответил Аксель, скромно потупившись.
- Нет, не пустяки. Не пустяки! Вы кажется что-то туда добавили, что-то волшебное! - вскричал зардевшийся толстяк. Казалось он уже что-то придумал и вприпрыжку помчался в дом.
- Начинается, - порадовался маг, - Обожаю, когда мыслящее существо начинает действительно соображать.
- А что ты туда всыпал? - поинтересовалась Мия, которой до сих пор было понятно все что свершал чародей, все его действия и заклинания, которые он использовал.
- Самое обычное теплое вино с пряностями, - пожал плечами маг, глядя на нее честными глазами, и Мия уяснила себе, что он врет.
-- Ну раз так, - сказала она, потянувшись к ковшику. Аксель с интересом наблюдал за ее действиями и не думал мешать, когда она зачерпнула вина и поднесла к губам, а даже подбадривал. Положение становилось смехотворным. Сердясь в первую очередь на себя за то что, снова позволила ему дать ей почувствовать себя полной дурой, Мия плеснула несколько капель на землю и сделала отчаянный глоток. Вино действительно было вкусным.
- Право же с толстым увальнем иметь дело проще, чем с такой любопытствующей зазнобой, - покачал головой маг, и выстрелил в нее лучезарной улыбкой - Зато теперь я тебе кажусь ужасно милым правда?
- Ничего подобного! - возмутилась Мия, но почему-то была готова расписаться под каждым его словом.
- Что ж поделать, - пожал плечами маг, изображая легкое разочарование, - Возможно я и не кладезь праведности, но морочить голову людям при помощи колдовских зелий ради неуверенного в себе обжоры не собираюсь, - Мия могла бы признать, что слова его содержат изрядную долю справедливости и, возможно даже отдать ему должное, но тут он добавил коротко хохотнув, - Разве что... да не смотри ты на меня с таким ужасом! Просто я в какой-то момент подумал, что толика морочащей жидкости и малиновой пыльцы вреда не нанесут, - и чародей с предательской усмешкой принялся напевать, - Кружит голову на время, чтоб изгнать предубеждения, и отведавший глоток, обольстится в малый срок, будет ласков, простодушен...Впрочем, это вполне безвредно, - бессовестно заявил маг, в то время как Мия делала все возможное, чтобы не смотреть на него влюбленными глазами, но видно у нее это плохо получалось.
- Я тебе этого так не спущу, - пригрозила Мия, но у нее вышло нечто среднее между томным вздохом и млеющим стоном.
- Знаю, - усмехнулся маг с ноткой сожаления в голосе, - К нашему возвращению эффект пройдет и ты уже не будешь видеть во мне лучшего друга и сможешь снова сомневаться в каждом моем слове.
Толстяк тем временем уже вышел из дома с большим мешком. Он стал ходить по улице и стучаться в каждую дверь.
- С Рождеством Вас! - поздравлял он вручая соседям подарки, - Не откажитесь выйти и выпить самого замечательного глинтвейна, какой только есть на свете!
Люди охотно выходили. Толстяк радостно суетился, едва успевая наливать им в кружки. Кто-то затянул веселую песню, которую подхватили множество голосов. Дети катались на санках и хлопали хлопушки. Вечерний воздух наполнился смехом, огнями запускаемых петард и пряным запахом волшебного напитка.
- Надо же так здорово придумать! Разукрасить всю улицу! - раздавались отовсюду одобрительные возгласы, - Дружище, да Вы настоящий затейник! Побольше бы таких праздников. Какой вкусный глинтвейн! Можно мне еще? Вот замечательный человек! - говорили соседи, похлопывая толстяка по спине.
- Пойдем, - позвал волшебник Мию, в последний раз взглянув на дело своих рук, - Думаю сегодня у него получится праздник. Надеюсь Дед больше не станет обращаться с подобными просьбами ко мне. Все же это страшно неприятно. Терпеть не могу кого-либо воспитывать, - сообщил Аксель напуская на себя свой обычный ветреный вид. Где-то в глубине души Мия была с ним согласна, но не считала нужным это показывать, не без основания полагая, что он вообще не желает мириться ни с чем неприятным.
Они пошли по переулку. Мия еще подумала о том, что за несколько дней пережила все четыре времени года.
- Погодите, постойте! - окликнул их толстяк. Он совсем запыхался, пытаясь поспеть за ними - Я хотел поблагодарить. Я вам так признателен, - сказал он переводя дух.
- Пустяки, - улыбнулся Аксель, - Кстати, идея с перевернутой елью просто великолепна - Альберт при этом просиял, - Веселых праздников!