Спустя неделю после того, как Клотильда Генриховна устроилась в дом номер 7 помощницей по хозяйству, бедная женщина пребывала в чрезвычайной растерянности. Странные хозяева не соизволили показать ей жилище, рассеянным жестом указав лишь кухню, где она как-то сразу прижилась, ну и славно. А ведь еще матушка ее говорила, что женщины делятся на кухарок и уборщиц. Самая простая, деревянная кухня пришлась ей по сердцу. Тревожило лишь одно: делать ей здесь было вроде бы нечего. Она сама не сразу поняла, как это происходило, но, возвращаясь вечером в свой квартал, она мало чем могла поделиться с соседями. Рабочий день словно начисто стирался из памяти. Из чего она сделала вывод, что за день ничем особенным не занималась.
Тем не менее, она исправно поднималась каждое утро и шла через лес в этот большой старый дом, такой молчаливый и ветхий, что, казалось, в нем доживает свой век очень пожилая чета, какие-нибудь совсем древние пенсионеры, парочка выживших из ума старцев.
А. и М. Д'Ор. Странная фамилия для странных людей. Чего о них только в миру не поговаривали. Но до сих пор никто, собственно, не видел этих А. и М. Ни как зовут, ни чем дышат не знали. И потому, трудоустройство Клотильды вызвало большой переполох, всколыхнуло всеобщее любопытство. А сама Клотильда Генриховна, даже как-то увеличилась в своих глазах от собственной значимости, и на новом месте именовала себя торжественно-важно - кухаркой-поварихой. Но вот незадача. Как ни старалась, припомнить того, что творилось в доме номер 7 она не могла.
- Да скажи ты хоть, как они выглядят-то? - не унимались соседи.
Пожилая вдова закрывала глаза, и, крайне неуверенная в том, что говорит, начинала "вспоминать".
- Странные они... Молодые, красивые очень... Но никуда из дома не выходят... Кресло у них плетеное такое, глубокое, как большие качели с круглой спинкой. Сидят в нем и, не поверите, целыми днями друг на друга глядят.
Соседи изумленно качали головой, а сама Клотильда все больше убеждалась в том, что рассказывает чистую правду.
Теперь уж ей действительно приходилось деликатно обходить круглое кресло. Молодые люди неизменно полулежали на своем ложе, бездельничали, вели себя до дикости странно, молчали, и все также смотрели друг на друга. Весь следующий день она выглядывала из кухни, на цыпочках подкрадывалась поближе, чтобы в очередной раз убедиться: хозяева ее оба на месте, и, по видимому, ничем другим заниматься не желают. Зачем она им нужна, Клотильда ответить не могла, так как до сих пор не могла припомнить, чем она у них там занимается.
Через неделю ее вдруг осенило. Она поймала себя на том, что ретиво носится по лестнице, вверх-вниз, вверх-вниз, меняет простыни в комнатах, и, при этом, приговаривает:
- Ой маленький будет... Наследничек будет... наследничек!
С чего она это взяла, Клотильда сама не знала. Однажды хозяева просто уединились в одной из спален наверху. И все остальные дни так и не появлялись. Из этого Клотильда сделала единственный простой и разумный вывод, что хозяева ее - молодожены, оттого и не могли оторваться друг от друга столько времени, а теперь наконец-таки взялись за дело.
- Чего не заходишь, Генриховна? - спросил как-то по утру сосед столяр, - Стряслось ли чего? Сколько времени тебя не видно.
- Работы много - вздохнула Клотильда впопыхах, - Весь дом на мне, все успеть надобно. У хозяев прибавление намечается. А супруге-то кланяйся, вечерком зайду.
Клотильда вытирала пыль с верхних кухонных шкафчиков, взобравшись на высокий, деревянный табурет.
- Поесть бы чего-нибудь, - попросил молодой хозяин, - Я смотрю Вы тут наготовили всяких вкусностей.
Генриховна так удивилась, что чуть не опрокинулась. Она уже и запамятовала, когда это хозяева удосуживались перекинуться с ней парой слов. Тут уж она засуетилась, забегала взад-вперед по кухне и вмиг накрыла на стол все что было в доме.
- А было, надо сказать, немало, - шепотом рассказывала она вечером жене столяра, - Я все утро готовила... Да и не в том дело - пускай ест ради Бога - юноша он молодой, здоровый... Но только я отвернулась, как он уже из-за стола поднимается. А тарелки все пустые!
- Как это? - жена столяра перекрестилась.
- А вот так,- развела руками вдова. - И не охнул. Улыбнулся одними глазами и был таков.
На этом странности не закончились. В доме стояла детская кровать, в ней спал ребенок, молодая хозяйка сидела рядом.
- Так он же по меньшей мере годовалый! - выдохнула Клотильда.
Девушка лишь посмотрела на нее с рассеянной улыбкой, и Клотильда опять не могла взять в толк, когда это он успел появиться на свет.
А затем молодая пара снова вернулась на свое место в круглое кресло. И лежали они обнявшись, и беседовали, не разговаривая, будто никого и ничего вокруг них не было.
Всю ночь Столяр строгал древесину, мягко оседали стружки.
- А ребенок-то, ребенок! Словно побаловаться взяли, - вдумчиво говорила вдова, часто-часто повторяя, - Куда-то делся? Когда успели?
- Совсем седая стала, Генриховна, - проворчала жена столяра, протягивая ей булку с маком.
Вдова хмурилась, звуки скребущего по дереву рубанка действовали на нее угнетающе.
- Наутро будут выносить, из 7-го дома. Пара стариков, древние-древние. Прадеды твоих-то, небось, - подмигнул столяр, отирая со лба пот вместе с мелкими опилками.