Струна, тягуче пропев, пронеслась сквозь нас воспоминанием. Костер, съедая хворост, скрипел невидимыми жерновами, перемалывая смесь воздуха, древесной плоти, и весело отрыгивал яркие искорки, которые пеплом безвольно парили и падали за кругом света. Он пел про то, что видел, он пел про то, что ушло мягкими шагами девы или костлявым ковылянием смерти, про крики ярости и лязг братания щитов, про стальные волны кольчуг и слепящий блеск ярой молодости, опасливой зрелости и жадной старости. Про синие реки волн, которые буравят старую кожу, и морщины, в которых прячется пугливая вера. Вспомни свой танец, вспомни, как кровь твоя, ярким гранатовым зеркалом, дробила солнечный свет, как ноги, на мгновение впиваясь в землю, ловили бег тверди, как ты сдувал сон с полевых цветов. И запах взъерошенной земли, шумная листва изумрудным полотном скрывала всё на свете, и твои глаза, поднимаясь, ловили небо, взахлеб дыша жизнью. Ты был всем.
Ты слишком стар, но корни твои внучатые питают тебя теплом жизни, и смех дарует тебе еще один день. Лицо твое, покрытое корою, серыми и черными узорами, рисует мир, который обнимал тебя и вглядывался в твои глаза, ты не живешь, а тяжело и медленно лицом своим просачиваешься сквозь молодые сердца, настораживая их и напоминая, что дорога тяжела и сойти с нее так легко.