Рассказ о Дерге Бьёрне - оборотне-медведе клана Бурых. О племяннице его Хельге. О неожиданных поворотах судьбы и простом человеческом счастье. А также о том, чем расплачиваются за плохие поступки и как вознаграждаются добрые дела.
Бонусный рассказ к роману "Путеводная нить".
Рассказ дописан!
Внимание: Выложен ознакомительный отрывок!
Дерг Бьёрн.
Оборотень стоял на крыльце, глядя вслед удаляющимся по тропинке людям. Малкольм держал Эльханну за руку и они о чём-то оживлённо беседовали, будто и не случилось недавно ничего особенного. Не видь он своими глазами бледное, расчерченное дорожками слёз лицо Эльханны и её прикушенный, в попытке сдержать рыдания, палец - ни за что бы не поверил, что эта, весело о чём-то болтающая девушка, только что стала свидетельницей неожиданной, некрасивой и, хуже того, явно подстроенной сцены.
На душе у Дерга было неспокойно. Какое-то смутное, тревожащее предчувствие тяжестью ложилось на сердце в ожидании скорых перемен. Что именно они принесут с собой, оборотень не знал, но в том, что они будут, и весьма скоро - был абсолютно уверен! Он давно уже научился безоговорочно доверять своей интуиции.
Только вот в этот раз внутреннее чутьё никак не хотело ему подсказать: к добру или к худу будут грядущие перемены? Ну, да здесь оставался лишь один способ узнать - просто дождаться неизбежного. А пока лучше было бы заняться насущными проблемами и исполнить данное Малкольму обещание. Только, вот раньше это надо было сделать, самому сообразить, много раньше. Теперь дотянул - придётся расхлёбывать. Ну, да что поделать, и такое случается иногда.
Оглядев двор в поисках Хельги, он заметил её, опасливо выглядывающую из-за угла дома. Девушка тоже смотрела вслед ушедшей парочке и на лице её, сменяя друг друга, отражалось всё многообразие испытываемых ею сейчас чувств: от страха и досады, до обиды и растерянности. Причём, последнего было явно больше. И это уже внушало хоть какую-то, но надежду.
Окликать девушку Дерг не стал, решил подождать пока она сама придёт в избу. Всё равно на морозце долго не прогуляет. А раз так, то пусть проветрится пока, дурное из головы выбросит. Подумает о своём поведении, быть может. Это не избавит их обоих от сложного разговора, но даст необходимую ей отсрочку, чтобы справиться с излишними эмоциями.
Едва Хельга вошла в горницу, как её практически пригвоздил к месту, преисполненный мрачной решимости, голос:
- Племянница, а ну-ка иди сюда и сядь. Поговорить нам с тобой надобно. Без шуток побеседовать, как взрослым людям - напрямки.
Дерг сидел на лавке за столом, чуть подавшись вперёд. Руки же сцепил в 'замок' и, упёршись локтями в столешницу, сидел неподвижно, сверля девушку пронизывающим взглядом.
Хельга нервно передёрнула плечами, непривыкшая видеть родственника в таком расположении духа. Обычно он был мягок с ней и достаточно деликатен, хоть и любил иногда поворчать для вида. Однако прекословить не посмела, присаживаясь напротив, и скрещивая руки на груди.
- Рассказывай, Хельга, чего опять натворила? - голос оборотня был глух, и в негромком его звучании, казалось, угадывалось недовольное ворчание зверя.
- Не понимаю, о чём ты, дядя, - девушка пожала плечами, стараясь выглядеть как можно более уверенной в себе.
- Понимаешь, всё ты понимаешь. Это я, дурак старый, всё на самотёк пустил. Надеялся, что ты у меня девочка честная и справедливая, на чужое не позаришься, - с каждым словом голос оборотня приобретал всё более угрожающие интонации, под конец уже откровенно пугая сидящую напротив девушку. - Отвечай, немедля, почему посуда гостей травами пахла? Причём разными. Что ты им в еду подсыпАла, негодная?!
- Я не... - начала было Хельга, но Дерг, внезапно громко бухнул по столу кулаком, так, что, казалось, даже самовар подпрыгнул, а сам массивный стол жалобно заскрипел.
- Не лги мне! За дурака старого совсем меня держишь? Или думаешь, я совсем нюх потерял? Говори немедленно, чем травила?
И столько гнева было в его глазах, что девушка предпочла дальше не упрямиться, честно ответив на заданный ей вопрос:
- И не травила я их вовсе, - пробормотала она опасливо глядя на непривычно агрессивного опекуна. - Всего лишь капнула по разу настойки огнецвета и хладогона.
- О, Боги! - с тяжёлым вздохом оборотень закрыл глаза и усталым жестом провёл ладонью по лицу. - Тут и гадать не надо: огнецвет, наверняка Малкольму подлила, а Эльханне хладогона? Ты осознаёшь насколько это опасные зелья? Где ты вообще взяла эту дрянь?
- Подруги в школе поделились, сказали - верное средство, проверенное. Ну, и взяла на всякий случай. Мало ли... ну, что-нибудь неожиданное случится. Вот и случилось.
От этих слов Дерг вздрогнул и вновь поднял ощутимо тяжёлый взгляд на племянницу:
- Подруги, говоришь? Идиотки малолетние! И ты тоже хороша. Чему вас там в школе учат, если вы в приворотно-отворотные зелья верите, а побочных действий некоторых лекарственных трав не учитываете?
Но девушка лишь беспечно пожала плечами.
- Что такого? Зелья абсолютно безвредны. Особенно для людей.
- Вот именно, для людей! - припечатал старший родич. - А как насчёт полукровок?
- Ты о ком?
- Об Эльханне, Хельга. Я говорю сейчас об Эльханне. Ты что. Сама не заметила в ней примеси эльфийских кровей? А для дивного народа любые зелья содержащие хладогон являются сильнейшим ядом. Не говоря уже о чистой настойке. Ты же чуть её не убила!
Казалось, ещё мгновение и Дерг пойдёт что-нибудь крушить в доме. За себя Хельга не боялась, дядя никогда не поднял бы руку на женщину. Но всё равно от такого накала эмоция ей стало совсем не по себе.
- Ну, ничего же не случилось! Возможно доля эльфийской крови в ней слишком мала... или...
- Или тебе просто невероятно повезло, что она знала что этому можно противопоставить, - безаппеляционно оборвал её оправдания Дерг. - Ты чуть не стала убийцей, Хельга! По злому умыслу или просто по бабьей дури - это уже не столь важно. И ты думаешь Малкольм бы тебе это простил? Да он бы тебя в порошок стёр тут же, да по ветру развеял, а я даже слово бы вставить не успел. Не говоря уже о том, чтобы за тебя вступиться. Он был бы в своём праве! Или ты так сильно на приворот надеялась, который ему подлила?
- Да, не хотела я никого убивать! - уже откровенно панические нотки начали прорезаться в голосе, начинающей осознавать всю серьёзность ситуации, девушки.
- Насчёт убийства - я тебе поверю. А, что касаемо приворота скажешь? - продолжал гнуть свою линию Дерг.
- Приворожить хотела. - и снова недовольные нотки промелькнули в голосе Хельги. - Только всё равно ничего не получилось... Почему-то...
Услышав это оборотень обмяк, словно из него весь воздух выпустили и удручённо покачал головой:
-Хельга, ты хоть понимаешь, что творишь?
- А что такого? По-твоему, я не могу привлечь внимание понравившегося мне мужчины?
- Одно дело внимание привлечь, и совсем другое - приворожить. Ты хоть понимаешь разницу?
- А что в том такого? Недаром говорят: 'В любви и на войне все средства хороши!'
- Какая любовь, дурища? Ты его знаешь всего два дня! - в бешенстве грохнул кулаком по столу мужчина. Казалось, ещё немного и он перестанет держать себя в руках.
- Подумаешь, два дня. Иногда бывает и за минуту чувство вспыхивает! - не сдавалась девушка, с независимым видом задрав нос повыше.
- Он занят! У него уже есть невеста.
- Ну, и что? Невеста - не жена, а Малкольм ещё и передумать может, если встретит более достойную.
- О чём ты только думаешь, сумасбродка? Кто вбил тебе в голову подобную чушь?
- Девчонки в школе говорили...
- Девчонки! Такие же пустоголовые курицы воспитанные на аморальных книжонках и дурном примере всяких развратников?
- Дядя, ты не прав!
- Не прав?! - Дерг уже просто кипел от бешенства, хотя и старался держать себя в руках. Но удавалось уже плохо.
- Если не хочешь прислушаться к голосу рассудка и совести, внемли хотя бы голосу крови. Он - не твоя пара!
- Подумаешь, не все из нас связывают судьбу с истинными. Наоборот, теперь это уже редкость. Живут же как-то и без предназначенных. И хорошо живут, радуются.
- Может, и не все находят свою истинную пару, но разбивать чужую - это вообще немыслимо!
- Нет, они не могут быть...
-А ты внимательнее присмотреться не пробовала? Или дальше своего носа уже не видишь ничего? Самомнение мешает?
- Но, они же просто люди! - не выдержала уже Хельга, срываясь на крик.
- Уверена? - Дерг же наоборот вдруг стал непоколебимо спокоен. - Ты в этом уверена? Приглядись...
- Нет... не может быть... - потрясение, неверие, шок -вот, что чувствовала в этот момент Хельга. А ещё начинающее пробуждаться чувство острой вины.
- Да, Хельга... да. Может. Ты меня разочаровала, девочка. Вот уж не думал, что в тебе столько глупой легкомысленности, эгоизма и беспринципности. Моя вина, упустил, видимо, где-то. Что ж, значит, мне и исправлять. - Дерг вздохнул и тяжело поднялся с лавки, ставя точку в разговоре. - Как закончится этот учебный год и ты получишь диплом выпускницы, я лично устрою тебя в одно столичное заведение для повышения образования. Надеюсь, там тебе привьют чувство ответственности, дисциплины и хотя бы минимальные понятия о чести и достоинстве. Я всё сказал. Иди, собирайся, для тебя каникулы окончены. Возвращаешься в школу сегодня же.
Притихшая Хельга молча встала и ушла в свою комнату, а мрачный Дерг занялся подготовкой к приготовлению обеда. Пусть племянница пока вещи собирает, а как поест, сразу же он ей обратную тропу и проложит. Причём, не как раньше до пригорода Корсы, где находилась это закрытое учебное заведение для молодых лейр из знатных и зажиточных семей, а прямо на территорию школы.
И хотя подобное не приветствовалось руководством школы, на этот раз оборотень решил пренебречь общепринятыми правилами, дабы максимально быстро доставить непутёвую родственницу под надёжный присмотр и избежать, таким образом, возможных повторных глупостей с её стороны.
Когда через два часа обед был уже готов, и томился в печи на припёке, гости ещё не вернулись с прогулки. Поэтому, Дерг решил их не ждать, а пообедав с Хельгой, сразу же отправить её назад, чтобы успела вернуться засветло. Нечего теперь уже рассусоливать и оттягивать неизбежное. Решение принято и оно единственно-верное. Остальное - не важно.
Племянница вышла к столу непривычно тихая и серьёзная. Глаза покраснели и припухли, что явно указывало на то, что Хельга долго плакала, хотя звуков рыданий из её комнаты до Дерга не доносилось. Оборотню очень хотелось верить, что это послужило следствием осознания ею своих ошибок и искреннего раскаяния, но решения своего он всё равно не изменил. И даже никак не дал понять, что заметил следы переживаний на её лице.
Обедали молча: говорить было больше не о чем. Когда грязная посуда была убрана со стола и перемыта, а Хельга собрана и одета в дорогу, Дерг накинул тёплый тулуп, одел меховую шапку, зимние сапоги и, подхватив Хельгин дорожный сундучок, вышел из дома проводить девушку до Тропы.
Дом он запирать не стал - грабителей здесь отродясь не водилось, а лесное зверьё вряд ли решилось бы подойти близко к жилью оборотня. Уж точно не в самом начале зимы.
Споро шагая по лесу в сторону места проложенного ранее стационарного перехода, мужчина слышал, как за его спиной тихо ступает Хельга, изредка пошмыгивая носом, но всё такая же тихая и молчаливая. Ни слова жалобы, ни извинений он так от неё и не услышал. Впрочем, о снисхождении она тоже не просила, видимо, приняв наказание, как справедливую данность. Гордая, как и её мать - любимая младшая сестрёнка Дерга.
Подойдя к началу Тропы, Дерг передал сундучок Хельге, нащупал направляющие Нити и чуть изменил конечную точку выхода, делая её, как и задумал, прямо на территории Корской школы травниц и лекарок. Когда переход стабилизировался, а пространство вокруг него уплотнилось, Дерг, не говоря ни слова, крепко обнял племянницу и, отпустив через пару мгновений, подтолкнул в сторону начала Тропы.
- Иди. Выйдешь уже прямо в школе. С территории ни ногой, понятно?
Хельга, крепко, до побелевших костяшек пальцев, вцепившаяся в ручку сундучка, лишь коротко кивнула, не поднимая взгляда от земли.
- Мне жаль... - раздалось совсем тихое, когда она уже вступила на Тропу. Что она имела ввиду, и о чём сожалела - Дергу осталось только догадываться, глядя вслед удаляющейся и словно теряющей очертания девичьей фигурке. Глубоко вдохнув и с силой выдохнув морозный воздух, он решительно развернулся и пошёл обратно к дому.
Почему-то хотелось верить, что по возвращении он обнаружит в избе обедающих и весело препирающихся гостей. И снова всё будет, как несколько дней назад, до прибытия Хельги на каникулы. Но что-то подсказывало ему, что такое вряд ли возможно. Прошлой лёгкости общения уже точно не вернёшь.
Однако, по возвращении, дом встретил его тишиной и безлюдием. Раздевших в сенях, Дерг прошёл в тёплую ещё горницу и огляделся. Странное ощущение: вроде, столько времени жил один, изредка навещаемый лишь, приезжающей на каникулы, племянницей и ничего - хорошо жил. Даже нравилось одиночество. Порой, конечно, выбирался в столицу, когда того требовала его новая работа, но это было нечасто. Да ещё летом с Хельгой в Листовицы ездил, навестить старых знакомых из клана Шатунов. С ними же и насчёт нужного на зиму припаса сторговывался. И всё тихо было, мирно, гладко, да привычно уже за последние-то годы.
А тут, поди ж ты, свалились гости незваные, как снег на голову и, сами того не желая, всё перевернули в налаженном укладе оборотня-бирюка. Принесли с собой что-то забытое, тёплое. Родное. Разбередили душу воспоминаниями запертыми, казалось, на самом дне души. Вновь заставили ощутить себя частью семьи: весёлой, ладной, озорной и любящей.
Так всегда бывает, когда истинная пара сходится: словно освещает всё вокруг своим присутствием и, видной невооруженному глазу, любовью. Отогревают замёрзшие сердца, в душу вселяют надежду и просто взор радуют одним своим существованием.
Жаль, что чем дальше, те реже встречаются и сходятся истинные пары. Разве что в глухих деревеньках, да на хуторах в лесах затерянных ещё чтут старые обычаи и для предназначенных себя беречь стараются. Оно и правильно, ибо ничем не заменишь счастье истинного обретения родной тебе души. Нераздельной твоей части, живущей в другом существе, но без которой тебе и свет не бел и жизнь не мила в разлуке.
Уж Дерг-то знал, о чём говорил Хельге. Они с Миртой, как раз предназначенной парой и были. Поэтому познал он счастье сполна, в их недолгий совместный век. Да, не уберёг он свою ненаглядную, только отомстит сумел, но разве вернёт месть того, кто дороже жизни тебе был? Как после этого выжил, да оправился, Дерг и сам не знал. Видимо, только забота о племяннице, оставшейся сиротой его на этом свете и удержала. Уж, коли взял на себя ответственность за слабого, тебе доверившегося, так уж - хоть наизнанку вывернись, а слово своё держи. Воспитывай.
Вот и воспитал, как мог. Плохо воспитал, выходит. Оборотень вздохнул и тяжело опустился на лавку, устало потерев лицо руками. Вроде и не старый ещё мужик, в самом расцвете - только недавно за сорок перевалило. А ощущал себя порой, как древняя полуседая развалина. И не в здоровье было дело - тут он мог ещё любому молодому фору дать могутой своей неизбывной, а только надломилось в нём что-то после смерти любимой жены. Надломилось, а обратно так и не срослось, враз прибавив годков и интерес к жизни притушив заметно. Можно сказать, только на долге и держался: и как опекун и как хранитель знания родового, и как последний глава Рода.
Вот теперь знание он передал достойным, Хельга скоро совсем вырастет, да замуж выскочит, а в Роду его никого не осталось более. И что тогда ему делать? Для чего дальше существование одинокое длить? Не знал Дерг, да и задумываться сейчас об этом не спешил. Не к добру это, и так совсем растерялся, расслабился. Надо в руки себя брать, да заняться чем-нибудь. Вот, хотя бы и самовар поставить да отвару травяного с медком попить: душевно согревает в любую стужу, что погодную, что сердечную стылость гоня.
Заодно и полезно будет, когда гулёны эти обратно вернутся. Хотя, касаемо этого, оборотня уже начали одолевать некоторые сомнения. Но самовар он всё же водой колодезной наполнил, горящих лучинок в топку накидал и дров подложил сколько потребно было. А уж затем, когда прогорело чуть, заранее припасённых осени шишек туда же подкинул: несколько штук, для хвойного аромата.
И, уж, когда вода в самоваре закипела, тогда и в чайник заварной травяной сбор засыпал ароматный, да водой горячей залил. Пока Дерг совершал все эти привычно-рутинные действия, мысли раздумчивые его особо не донимали. Но стоило только опять устроиться на скамье, с большой кружкой горячего травяного чая в руках, как снова вернулись воспоминания о былом. На этот раз сестра вспомнилась двоюродная младшенькая - Кара. Хельгина мать, погибшая так же, как и Мирта во время бойни десять лет назад.
Кара была красавицей, каких поискать: фигура ладная, стройная, во всех нужных женских местах округлая. Волос тёмный и блестящий, коса - ниже пояса. Глаза у неё были , как карие вишни: большие и очень выразительные, А ресницами, казалось, могла ветер поднимать. В общем, картинка была просто, а не девка. Заглядение!
Хельга - всем на мать похожа выросла: и лицом в неё пошла и фигурою. Разве, что чуть тоньше в кости, да более хрупкая. А так - один в один почти что получилась.
Отца Хельги Кара встретила на большой ежегодной ярмарке, что собиралась у нас в середине на большом покосном лугу, аккурат посерёдке. Между несколькими большими хуторами, да селениями. Чтобы всем удобно добираться было. Многие так на несколько дней и приезжали: с шатрами, навесами, или шалашики в лесу рубили.
Весёлыми были эти ярмарки: сразу после первого раннего урожая овощей, ягод и фруктов устраивали большое гуляние с торжищем, танцами и вечерними посиделками. Отдыхал народ, развлекался, силы копил перед суетливой и трудной осенней уборочной порой.
Всякий люд здесь был: и оборотни, и люди, даже эльфы с гномами порой добирались. И всё-то было славно, весело и с душой. Многие пары тут складывались, о свадьбах загодя сговаривались, которые потом уже по осени, после сбора урожая и отмечались одна за другой.
Так и с Карой произошло. Приехала она с семьёй своей на ярмарку весёлая, да нарядная. С ожиданием счастья и чуда в глазах! Тогда у нас почти весь хутор туда отправился, Лишь нескольких сторожей дома оставили совсем малых, да стариков глубоких: из тех, кому дорога уже в тягость была.
Там и встретила она юношу с вихрами огненными, голубыми глазами и улыбкой задорной. Из пришлого каравана торговцем был. Младшим, только ещё начинал своё дело осваивать, а уже всё у него ладно получалось. Видно было, что по призванию своему дело нашёл, не по принуждению вовсе.
Любовь их вспыхнула, как только они друг друга увидели. Замерли, словно громом поражённые и Дерг сразу понял - пропала сестрёнка. Нашла свою судьбу. И рад за неё он был, и боязно ему становилось. Неясно ведь, что за человек такой: хороший, али плохой? Ведь из люда торгового, а там наравне с честными, и проходимцы всякие встречаются, как угадать, вот так сразу?
Но Кара уже и слушать ничего не хотела. И завертелся, закрутился у них роман, словно пламя ввысь взметнулось от костра весеннего праздничного. Ярмарка продлилась с неделю, и всё это время их только вместе и видели. Как его там хвали, парня-то этого? Уже и не упомнить. Тирс, кажется. Рука в руке ходили по ярмарке, или пропадали гуда-то надолго. А вечерами всё у костра сидели допоздна, или на берегу реки звёздами в обнимку любовались.
Даже караванщики, всё понимая, на Тирса рукой махнули и не тревожили более, убедившись, что обретши свою пару, он более ни о чём думать не способен. Куда уж к торговле приставлять такого рассеянного, да в мыслях своих витающего постоянно.
Закончилась ярмарка, и уехали купцы из Тирсова каравана: собрались рано поутру, пока торжище спало и в обратную дорогу ушли. С ними и Тирс. А Кара одна осталась. Спокойная, весёлая и ожидающая. И на все расспросы семьи отвечала уверенно, что вернётся её возлюбленный, самое позднее - через год. Потому, как руки её попросил и она согласием ответила. Вот и поторопился он обратно на родину, выкуп богатый за невесту собирать, да дом новый строить, чтобы честь по чести со сватами к её родителям прийти, и после молодую жену увезти с собой.
Вот и ждала она его. Долго ждала, а он всё не возвращался. И даже весточки никакой не прислал: ни письмеца короткого, ни вестника магического, ни привета через знакомых. А через пару месяцев понятно стала, что Кара - в тягости.
Ни словом не упрекнула её семья, не отказалась, и вон за порог опозоренную не выставила. Только отец брови суровее сдвинул, да взглядом помрачнел, не обещая своим видом ничего хорошего обманщику молодому, коли встретиться доведётся. А мать Кары, дочку к сердцу прижала крепко, да по голове гладя, всё шептала, успокаивала: мол, всё образуется, всё хорошо будет. И родит она легко, и ребёночка все вместе воспитают-вырастят. А там, глядишь, и найдётся мужчина хороший, который ей по сердцу придётся, да своей женой назовёт.
Да только Кара всё на своём упрямо стояла: вернётся Тирс, не забыл он её. Просто случилось что-то, наверное, вот и задержался. Оттого и молчит. Поэтому, пуще ока своего за ребёночком следила, любила его ещё, когда в животе рос. А как родилась у неё дочка-красавица, и вовсе с неё глаз не сводила, налюбоваться не могла.
И всё ждала спокойно, ибо верила, что вернётся любимый. Не обманет. На других мужчин смотреть и не думала, не то, что сватов принимать! А посвататься хотели многие: мало того, что собою была Кара красавица, так ещё и травница из неё талантливая вышла. Родовое знание после рождения дочери проявилось в полную силу.
Лишь иногда во взгляде её печаль проскальзывала, да только прятала она её от людей и улыбалась всегда. Но братское сердце не проведёшь. Дерг с младых ногтей наблюдательный был, да приметливый. Недаром, одним из лучших охотников слыл. Он-то всё видел, всё примечал. И, как мог, старался сестрёнку поддерживать и развлекать. Оттого и племянница в их с Миртой доме частым гостем была, почти дочерью.
Самим-то Бьёрнам Боги детей, почти за пять лет брака, так и не дали. Оттого и рады они были ребёнку искренне: всегда и слово доброе для неё найдут, и гостинец какой подарят, и премудростям разным полезным обучат. Очень любили маленькая Хельга наблюдать, как Мирта за станком работала, да только не было у неё призвания к ткачеству. Дочка в маму пошла - даром травницы её природа наделила. И не раз Хельга вместе с Карой в лес ходили за травами и кореньями лечебными. Потихонечку начинала её мать обучать премудростям лекарского дела, которым славился клан Бурых, а той и в охотку было.
Но то, как ловко тётя Мирта на станке нити в ткань сплетала, как челнок нырял между нитями основы, узор причудливый выводя, как резное бердо вперёд-назад ходило, сотканное уплотняя - завораживало девочку. Могла она часами сидеть тихо рядом, наблюдая за работой ткачихи. А жена Дерга ей в это время или сказки какие рассказывала, а то и просто тихие мелодии напевала.
В тот страшный день Хельга, видать, опять к ним домой пришла, когда мать домашними делами-заботами занималась и отпустила её погулять. А так, как дом Бьёрнов почти в центре хутора стоял, то когда нападающие селение окружили и резня началась, успела Мирта племянницу в подполе укрыть. От смерти лютой спрятала-уберегла, а вот сама спастись не сумела. Как и Кара. И все остальные, бывшие в тот день на хуторе. Почитай, весь клан Бурых и сгинул.
При воспоминании об этом, сердце оборотня сжалось, болью застарелой терзаемое, а душа заныла-застонала, помня всё, как будто только вчера случилось. Вздохнул он горько, да кружку крепче в руках сжал и зажмурился. Не дал ни слезинке пролиться из глаз, да и не было их уже больше. Казалось, все тогда на пепелище своего родного хутора выплакал, голыми руками разгребая место, где изба его раньше стояла, в надежде найти хотя бы останки, горячо любимой жены.
Усилием воли отвёл мысли горькие и снова запер боль глубоко в сердце. Не время сейчас печалиться, нет у него права горевать, да оплакивать. Не нашли ещё заказчиков того нападения на мирный хутор оборотней. Истинного безжалостного убийцу, кто приказ отдал головорезам-наёмникам. Но время придёт, и отыщется обязательно - в этом был Дерг уверен непоколебимо.
Да и не пустые это были надежды, ибо знал, что продолжают маги-следователи это дело раскручивать. Недаром, сама Тайная Канцелярия за это дело взялась. Обязательно найдут рано или поздно всех причастных - это они ему обещали. Оттого и сотрудничает с ними до сих пор: разные вещицы нужные для их магов мастерит, да только им и продаёт, никому более.
Вздохнул Дерг глубоко, расправляя сгорбившиеся плечи, открыл глаза. Отхлебнул из чашки остывший уже отвар и медленно обвёл глазами пустую горницу, задержавшись на том месте, где ещё недавно сидела, обедая, Хельга. Добрая и хорошая, по сути, девочка. Да только с судьбою трудной и, в последнее время, всё какая-то непутёвая. Нет в ней неторопливости и основательности, присущей Бурым. Но на то и причина своя есть.
Не многие знают, что оборотни могут создавать межвидовые пары и при этом иметь здоровое потомство, способное к обороту. А, если родители к разным семействам оборотней принадлежат, то ребёнок случайным образом наследует ипостась. Что говорится, тут уж на всё воля случая в кого пойдёт - в отца или в мать... Так, вот, у Кары - жених из лисьего племени оказался. А, как дочку родила, тут и понятно вскоре стало, что Хельга ипостась отца унаследовала. Не медведица она вовсе оказалась - лисичка юркая, да проказливая. Чернобурка.
Оттого и чудит порой, не со зла вовсе, по молодости просто. Но тут уж ему и вправду придётся принять серьёзные меры. Как в следующий раз в Ведомстве придётся появиться, зайдёт к человеку одному знакомому, да спросит, насчёт обучения племянницы в столичной Высшей школе военных лекарей. Там и знаний дают куда, как больше, и безопасно ей будет, да и дисциплина почти военная. Некогда будет дурью маяться и всегда под присмотром. А с увольнительными, да каникулами - что-нибудь ещё придумает.
В этом и буде наказание племянницы. Но до этого ещё времени много, почти полгода ещё. А пока можно разве что извиниться за поведение Хельги перед гостями.
Когда и через четыре часа, после ухода, Малкольм с Эльханной не пришли с прогулки, Дерг окончательно уверился, что они уже не вернутся. Видимо, у них всё же получилось уйти своим путём. Недаром Эльханна именно сегодня отдала ему письмо для родителей. И нервничала при этом заметно. Значит, заранее уже всё спланировала. Умная девочка. И терпеливая. Обиды на неё оборотень не держал, она поступила правильно: не стала устраивать скандалы, бабские разборки, драки или истерики. Просто взяла и умыкнула своего любимого подальше от соперницы.
Почему-то, он был уверен, что Малкольм и не подозревал о цели их сегодняшней прогулки. И вряд ли вообще понимал, насколько накалилась в доме атмосфера между девушками, после приезда Хельги. Совсем ещё парень неопытный в таких делах. Самому-то Дергу со стороны было виднее, хотя, чего греха таить, и он поздновато вмешался. Могло ведь всё намного хуже закончиться. А так, кто знает, может оно и к лучшему, что ушли.
Чтобы окончательно подтвердить свою догадку, мужчина зашёл в комнату, где ночевали, так внезапно свалившиеся на него из ниоткуда, гости и бегло её осмотрел. Вещей нигде не было, постели аккуратно заправлены. Сюда явно не планировали больше возвращаться. Хотя, думается, что если бы переход не удался, у них не осталось бы другого выхода. Но тогда бы парочка уже давно была здесь.
Вдруг, взгляд оборотня зацепился за белеющий уголок бумаги, лежащий на столике у окна и придавленный кувшином с водой. Дерг подошёл ближе, переставил кувшин и взял его в руки: это оказался сложенный вчетверо листок, один из тех, что он накануне дал Эльханне для написания письма родителям. Сверху аккуратным девичьим подчерком было выведено "Дергу Бьёрну". Значит, послание явно предназначалось ему.
Аккуратно развернув адресованное ему письмо, Дерг увидел лишь короткую, явно написанную в спешке записку.
"Достопочтенный лейр Дерг! Приношу свои самые искренние извинения, что мы так спешно и без предупреждения покинули вас. Если вы нашли это письмо, то, скорее всего, переход удался. Не вините Малкольма в молчании и лицемерии - он ничего не знал. В этом только лишь мой расчет и умысел. Надеюсь, что вы сможете понять меня в стремлении спасти своё личное счастье и свою любовь от посягательств со стороны иных претенденток.
Благодарю за всё, что вы для нас сделали и уверяю, что переданное знание отныне находится в надёжных руках. Причин для беспокойства нет: перед тем, как решиться на столь поспешное бегство, я со всем тщанием удостоверилась, что всё рассказанное вами, уже знала ранее, правда, в несколько иной форме. Как я и говорила, обучением моим занималась вдова по имени Альма, и у меня есть подозрение, что она может быть одной из немногих уцелевших вашего клана... или же потомком ранее покинувших его.
Я очень надеюсь, что письмо для родителей, вы сможете передать с кратчайшие сроки: страшно не хочу, чтобы они и дальше волновались. Ибо никакой уверенности в том, что после этого перехода мы окажемся где-нибудь в знакомых местах, у меня нет. Заодно, сможете и расспросить моих отца с матушкой об Альме более подробно. Нашу семью до сих пор связывают с ней весьма тёплые и доверительные отношения.
За сим прощаюсь. Не поминайте лихом!
Искренне благодарная, Эльханна Тори."
Дочитав записку, Дерг опустил листок и задумчиво посмотрел в окно. Погода за последний час внезапно ухудшилась. Небо вновь заволокли тяжёлые сизые тучи, несущие в своём чреве обильные снегопады. Резкие порывы ветра стряхивали снег, налипший на ветки деревьев, и кружили во дворе снежную позёмку. Заметно похолодало: на землю опускались сумерки.
Что ж, раз всё случилось так, как случилось, то и ему не след откладывать, надо выполнить данное Эльханне слово и отнести весточку родным. Может быть, так он сможет, пусть частично, но искупить зло, чуть не причинённое гостям племянницей, по его, Дерга, недосмотру. Заодно и разведает, что там за мастерица такая живёт, предположительно из его сородичей. Теперь это его обязанность, как главы Рода.
Откладывать переход он смысла не видел, дома его не держало более ничто. Осталось только сформировать новую временную Тропу, прямо до деревни, где жили родители Эльханны, но это было делом не быстрым. Мало того, что сама Тропа, да ещё и в незнакомое место, за пару часов не создавалась, так ещё и погода, как с цепи сорвалась. Всех тонкостей этой ворожбы Дерг не ведал, просто сам чувствовала, что во время разгула стихии даже родовая магия даётся сложнее.
Но торопиться ему было некуда, можно было и обождать слегка. Пусть Тропа формируется потихонечку, всю ночь. К утру как раз всё и готово будет. Сказано - сделано. Пока сильный ветер и начинающий падать с неба снег, ещё не превратились в полноценный снежный буран, оборотень вышел во двор. Огляделся, выбирая место поудобнее для зачинания входа на Тропу и удовлетворённо кивнул, приметив небольшой пятачок между домом, поленницей и баней, почти полностью укрытый от, всё более усиливающегося, ветра.
Сосредоточился. Мысленно представил себе направление, в котором требовалось проложить Тропу и название конечного пути назначения. И, хоть ни разу не был он в тех краях, а всё одно перед внутренним взором его словно карта местности развернулась, красной линией прочерчивая самый короткий маршрут до точки выхода. Чертилось медленно, следуя за интуитивным ощущением правильности пути.
Как только "видимое" и ощущаемое сплелись воедино, оборотень влил щедрую порцию Родовой силы, формируя устойчивую Тропу. И, выждав некоторое время, сделал резкое движение руками, словно разрывая перед собой пространство. Собственно, так оно и было, только зрительно никак не отобразилось. Но начало Тропе положено было.
Смахнув выступивший на лице пот, Дерг на мгновение устало прикрыл глаза: такая работа с пространством всегда отнимала много сил. А уж, усиливающаяся с каждой минутой непогода, и вовсе ставила её на грань срыва. По уму-то надо было дождаться хорошего ясного дня: тогда и творить легче и силы природные будто сами помогают и ладно в руки ложатся. Да под ноги стелятся.
Но Дерг отчего-то спешил. Чудилось ему, что нельзя упускать время, и следует как можно быстрее исполнить данное ему поручение. Отчего так - не ведал, только положился в который уже раз на свою интуицию. И буйство погодное не смогло его от этой мысли отвратить. Значит, так тому и быть - так правильно.
Да и ещё одна причина была в торопливости такой внезапной. Расхотелось ему вдруг оставаться одному в пустом доме, наполненном теперь воспоминаниями о былом и размышлениями тяжкими о будущем. От мыслей не убежишь, что верно - то верно. Но, может, хоть дорога поможет ему отвлечься от самоедства и уныния? Негоже мужику здоровому сопли распускать, но иногда сил держаться просто не остаётся. И тогда выход только один: новые дела, новые люди, новые встречи. А там, глядишь, и мысли новые появятся - не в пример веселее прежних.
По-крайней мере, ещё одно дело у него точно появилось любопытное: надо всё же узнать, что там за Альма такая и правда ли из его клана оборотница? Эльханна просто так болтать бы не стала, не подумавши. Уж больно девка вдумчивая, да обстоятельная. Не зря же столько времени молчала, вспоминала, сравнивала, да прикидывала. И только в письме ему о своей догадке поведала.
Не верил Дерг, что случайно она суда это приплела, чтобы наверняка его заинтересовать в скорейшей доставке письма родителям. Не такого это склада человек. Хотя, может, всё же и схитрила слегка, ну да кто её осудит? Главное - чтобы в предположениях не ошиблась. А он уж сходит, проведает, да всё, что можно узнать - разузнает.
Но для этого надобно выспаться хорошенько и сил набраться. Негоже на ночь глядя в дорогу идти, да ещё и с устатку. Да и сама Тропа ещё не готова толком. За ночь как раз успеет 'вырасти и окрепнуть', делая переход более стабильным и безопасным. Не одноразовая скоротечная тропка, а именно Тропа, что продержится без его вмешательства, как минимум, несколько дней. А потом, ежели он её оставить захочет, то просто будет иногда дополнительную силу вливать, пока окончательно не сформируется, врастая в пространство и формируя устойчивый переход.
Кто знает, для каких целей она ещё пригодиться сможет?
Вернувшись, со всё более усиливающегося мороза, в тепло натопленный дом, Дерг только и смог, что: двери запереть, одёжу с себя скинуть, да, как подрубленный в кровать упасть. Сон навалился, как будто одеялом тяжёлым сверху придавило, даря отдохновение телу и покой душе. Кошмаров в эту ночь, как ни странно, не было.
На следующее утро Дерг проснулся непривычно поздно. Видимо, слишком уж много сил ушло на создание Тропы, вот организм и восстанавливал их самым быстрым и надёжным способом - крепким долгим сном.
В окно уже вовсю светило солнце, искрясь мириадами бриллиантовых искорок в высоких, наметённых за ночь под окном, сугробах. Небо было высоким и чистым, столь привычного для зимы бледно-голубого цвета, словно широкое выцветшее полотнище. От тяжёлых сизых туч даже следа не осталось.
Желтогрудые синицы и, похожие на наливные яблочки, снегири перепархивали с ветки на ветку, стряхивая на землю россыпи снежинок и радостно о чём-то перекликаясь.
Именно их звонкий щебет и разбудил крепко спящего оборотня. Да ещё скользнувший по лицу озорной лучик, проскользнувший в щёлку между задёрнутыми занавесками. Судя по всему, время уже приближалось к полудню. Но оборотень и не думал расстраиваться по этому поводу. Торопиться ему было некуда: всё необходимое уже сделано, да и сам переход по 'тропе' много времени не займёт. Заявляться же незваным гостем к незнакомым людям лучше засветло, а не в стылых сумерках раннего утра.
Споро собираясь в дорогу, оборотень уложил в дорожную котомку лишь всяческие полезные в пути мелочи, да небольшой запас еды. Завтракать он сегодня не собирался, потому как по Тропе лучше было идти на пустой желудок. Кто его знает, почему так нужно было, однако же не раз уже Дерг замечал, что следуя этому нехитрому правилу ощутимо экономит силы потребные для прохождения по Тропе. Да и после чувствует себя гораздо лучше. А поесть можно будет уже и на той стороне. Если захочется. Пока, как ни странно, аппетита не было. Что тому было виной - не поймёшь. Может внезапное волнение перед путешествием, а может какое-то смутное исподволь зарождающее предчувствие.
Уже стоя на крыльце, оборотень в последний раз окинул взглядом своё хозяйство. Медленно, вдумчиво, словно прощаясь. Затем тряхнул головой, пытаясь прогнать дурные мысли, и плотно притворил за собой дверь. Спуск по ступенькам крыльца, поворот за угол дома и вот уже перед ним сформировавшийся за ночь вход на Тропу. И вновь с небывалой силой нахлынуло чувство ожидающих впереди перемен. Но, как ни странно, теперь уже тревожно не было. Скорее, почти... радостно? Мудрено. Непривычно. Глубоко вздохнув полной грудью свежий морозный воздух, Дерг открыл переход и сделал решительный шаг вперёд.
Шаг, другой, дюжина, сотня... Идёшь себе и идёшь вперёд в туманном мареве, а голова лёгкая и пустая: нет мыслей, словно вымело их все, едва ступил на Тропу. Так и надо. Нечего с собой в переход тащить заботы и волнения. Здесь лишь сосредоточенность нужна и вместе с тем расслабленность, отстранённость. Странное сочетание. Не сразу и не у каждого получается понять и достичь такого состояния тела и духа. Бывало, не один год учатся этому наследники главы рода. А вот Дергу пришлось самому постигать, когда он в одночасье Старшим стал. Тяжело поначалу дело шло, интуитивно: пришлось довериться оборотничьему чутью да родовой памяти. Но и он смог, освоился со временем.
И теперь в который раз, привычно уже шёл, меряя неспешными шагами огромные расстояния. Идти пришлось около получаса. Вроде и не долго, но если по карте посмотреть, сколько за это время преодолеть успел - только диву даёшься. Далековато родители Эльханы поселились, на самом краешке империи среди дремучих лесов, недалеко от эльфийской границы. Хотя до неё тоже не один день пути оставался. А вокруг сплошь лишь дикие непроходные леса, да раскиданные среди них небольшие деревеньки. Ну, да Тропа оборотней тоже непроста. И не в такие дебри привести может, а главное - и обратно вывести.
Но всё когда-нибудь кончается. Закончилось и эта Тропа, выведя оборотня в незнакомый лес, сквозь просветы которого уже была видна невдалеке опушка. А там уже и ясно различался высокий добротный дом, стоящий чуть наособицу, на краю деревни. Вроде и не на самом отшибе, но чуть в стороне от общего (основного) скопления крепких, но довольно неказистых деревенских изб.
Этот же дом был чудной и, имея в высоту два этажа, напоминал скорее сказочный терем украшенный искусной резьбой по дереву. Словно кружевом воздушным обёрнут - до того искусная работа мастера по дереву была. Уж Дерг-то в этом толк понимал, глаз намётанный. Да и то, что хозяйство крепкое, а сами хозяева живут в достатке и меж собою в ладу - тоже видно было с первого взгляда.
Увиденное Дергу понравилось: в таком месте не могут жить дурные люди. И именно так описывала Эльханна свой дом, когда мимоходом рассказывала ему о своей семье. Поэтому оборотень без сомнения покинул стылые объятия заснеженного леса и направился прямиком к широкому крыльцу.
Подойдя к дому по расчищенной уже дорожке, Дерг остановился и, как вежливый гость, сначала стряхнул налипший на тулупе, штанах и сапогах снег: пока из лесу выбирался, сам ниже пояса на сугроб стал похож. Потопал ногами, стряхивая остатки с подошв, и уж только после этого ступил на чисто выметенные доски крыльца.
Поднялся по даже не скрипнувшим под ногой ступеням, громко бухнул несколько раз тяжёлым кулаком в массивную дубовую дверь и терпеливо приготовился к ожиданию. Однако, к его удивлению, дверь открыли почти сразу. Перед ним на пороге оказался, судя по всему, сам хозяин дома. И не успел Дерг толком представиться и объяснить причину своего прихода, как ему уже доброжелательно улыбались, словно приход его вовсе не был для встречающего сюрпризом.
