Ландесман Mихаэль М.. Замурованный

Замурованный

Copyright 2019 No Michael Landesman

Дорогому городу Тарту посвящаю

-- Мамочка, не выгоняй меня, пожалуйста... Я ведь не сделал ничего плохого... Позволь мне остаться здесь, в тепле и покое... Мама, почему ты меня всё время толкаешь? Моя голова сейчас лопнет! Мама, мне нечем дышать!! Мне страшно!!!

Сердце колотится, мир содрогается и раскалывается. Свет протыкает глаза, продирает мозг. Трещина в колонне расширяется, колонна сгибается пополам, резко выпрямляется и исторгает меня из своего чрева. Судорожно глотаю воздух и кричу, кричу, кричу!

Мириады светлячков мерцают в ресницах, растворяются в слезах. Приподнимаю веки: белые расплывчатые пятна на голубом фоне. Они растут и обретают очертания...

Кайя

Белые ангелы обступают меня со всех сторон и тихонько воркуют друг другу на ушко. Главный ангел - он на полголовы возвышается над всей стаей - важно молчит, сложив руки на груди, и слушает, что ему лепечет другой, совсем юный:

-- ...Доставлен вчера утром из парка ТоомеЉ с черепно-мозговой травмой. По всей вероятности, поскользнулся и ударился затылком о камень...

Мне так нравится говор этого юного ангела! Звучит мелодично, мягко и чуточку по-детски. А эти белокурые локоны и нежное девичье лицо? Я схожу с ума: мне кажется, что когда-то я его целовал...

-- ...Сутки пробыл в коматозном состоянии, пришёл в сознание полчаса назад, ґ ґ-- продолжает юный ангел и как-то настороженно поглядывает на меня.

Архангел вытягивает шею и так впивается в меня глазами, будто впервые за свою бесконечную жизнь видит замурованного. Лица остальных ангелов холодны и беспристрастны. Ой-ой-ой... Кажется, я попал на Небесный суд.

-- Vabandust, ma ei rДДgi eesti keelt.« Вы не подскажете, на каком я сейчас небе от счастья? -- осторожно спрашиваю юного ангела, а в ответ получаю выстрел её зелёных бесовских глаз. Эти глаза знакомы мне до боли! Я должен вспомнить, и тогда, может, она вытащит меня отсюда?

-- Документов при нём не было, только большая связка ключей на шее. На вид лет двадцать. Mis su nimi on?Ё Вы можете назвать своё имья? - она обратилась ко мне по-русски, и я сразу вспомнил! Театр "Ванемуйне"?, прошлой весной!
-- Кайя?...

-- Кайя?! Но это женское имья, а у нас есть основания считать, что вы...

-- Today I'm gay and I'm free. Just a bubbling, nothing troubling me! ?

-- Что-о-о?!

-- "Порги и Бесс", Кайя. Наши места были рядом, помнишь?.. Нет?.. А как после спектакля я плёлся сзади и не решался с тобой заговорить, а потом пошёл ливень, и ты меня пожалела и пустила к себе?.. Как же ты не помнишь! Тогда вспомни, Кайя, как мы всю ночь...

-- Стоп, стоп, стоп! Имья кого-нибудь из родственников или знакомых помните?

-- Помню! Балерина, Ключница и... Жанна д'Арк. Годится? Ну а ты помнишь, как мы варили глинтвейн?

-- Нет, не помню! Вы что-то путаете -- я не та Кайя!

-- Ну да, конечно, ты не такая. Ты ведь ангел!

-- Учитесь, работаете?!

-- Да, в женской консультации.

-- Всё, с меня хватит! У кого-то ещё есть вопросы?

-- Нет, Кайечка, не всё! Ещё я помню Вангу, Меркурия и разноцветные облачка.

Женская консультация

Тёмный холм Тооме... Грозный Домский собор? с его полуразвалившимися колоннами... Угрюмый парк с многовековыми окаменевшими деревьями... Ночью в нём оживают все древние легенды: я всегда ощущаю их шорох, когда бреду тут при свете луны. С трудом различаю в снежной мгле старое трёхэтажное здание женской консультации. Завывает ветер, вот-вот повалит снег. Ускоряю шаг. По деревянной лестнице поднимаюсь к входу, копаюсь в огромной связке ключей, открываю дверь и ступаю по пустому мрачному коридору, где многократным эхом отдаётся каждый шаг, а перезвон ключей добавляет ещё больше зловещести.

А теперь всю эту мистику -- к чёрту! Решаю поставленную задачу:
Дано: 16 дровяных печей и 1 абсолютно бездарный студент-истопник.
Вопрос: Сколько свежемороженых младенцев родится в городе Тарту в ближайшие 2 месяца?

Разжигаю первую. Вторую. Третью. Перекур... Проверяю первую -- погасла. Вторую -- погасла. Третью не проверяю -- перекур! Резкий стук в дверь. Вздрагиваю от неожиданности. Стук повторяется. Взвешиваю в руках кочергу и крадучись спускаюсь вниз.

-- Кто там?

За дверью -- звуки молчания. Ещё несколько секунд тихо, потом одиночное девичье хихиканье, и сразу же дружный хохот. Распахиваю дверь и едва успеваю отступить в сторону: в сопровождении мажорного перезвона бутылок вваливается орава краснощёких снеговичков в синих университетских шапочках.

-- Стаканы есть? Или будем пить из пробирок? - они достают из спортивной сумки и выставляют на стол целую армаду бутылок, - Ой, а где же наш штопор?..

-- Раздевайтесь!

Пока они снимают пальто, исследую сумку. Вроде бы солидные люди, прожившие жизнь, - четвёртый курс! - а в сумке у них дырка! Стаканы в женской консультации не проблема, а вот штопор...

-- Берите бутылки и следуйте за мной.

Раздал им врачебные халаты и ввёл в операционную. Перепробовав множество различных инструментов, мы остановились на петле-экстракторе в сочетании с эзофагоскопом: пробки выходили мягко и совершенно безболезненно.

И понеслось веселье! Разгорячённые токайским вином привидения блуждали в белых одеждах по этажам, пугая друг друга криками из тёмных углов. Все было мило и душевно, но тут мы услышали, что нашим крикам кто-то вторит. Может, эхо? Затихли, прислушались: жуткие протяжные завывания доносились снаружи. Девочки затряслись от страха, а мальчики вопросительно уставились на меня.

-- Это душевнобольные из клиники по соседству, -- произнёс я с показным спокойствием, разлил вино по чашкам и поднял тост, -- За то, что мы не одиноки во Вселенной!

Игра в приведения закончилась, зато нас ожидал новый сюрприз: один из братьев по разуму телепортировался из своей цивилизации в нашу! Мы заметили его совершенно случайно в окне третьего этажа: припорошённый инеем, он сидел на подоконнике и смотрел на нас, расплющив нос об стекло, стиснув зубами дирижёрскую палочку. Ветер развевал его буйную шевелюру и груду нотных листов, запихнутых, как попало, за пазуху. "Бетховен!" -- закричали все разом, и так резко распахнули окно, что чуть было не сбросили его вниз. Приняли мы его по-дружески, и хоть за всю ночь он не произнёс ни слова, выглядел вполне счастливым. С горящими глазами слушал наши тосты и с детским восторгом со всеми чокался; даже не пригубив стакан, громко ставил его на стол и устремлялся в угол, где быстро-быстро записывал ноты, помахивая дирижёрской палочкой.

Наконец, все угомонились и разбрелись по кабинетам. Оставшиеся полбутылки я отложил на утро, а девять пустых выбросил из окна -- для конспирации. Бетховен ещё долго шаркал своими больничными тапочками по каменному полу коридора, а из кабинетов неслись -- нет, не страстные стоны -- проклятия в адрес здешнего истопника: ночь выдалась на редкость холодной. И вот наступила желанная тишина... Но ненадолго! Раздался крик птицы эмберизы?, и загремели тревожные аккорды "Пятой симфонии".

Бетховен играл мощно и вдохновенно, возвращая к жизни списанный на дрова рояль, заключённый в подвале и уже целую вечность ожидавший исполнения приговора. К нашему счастью безумный гений очень скоро утомился и, вытянув ноги в гинекологическом кресле, безмятежно уснул. А вот бедняга холм Тооме ворочался во сне до самого утра: не иначе, грозные унисоны симфонии взбудоражили всю нечисть, веками таившуюся в его утробе.

Балерина

Стоило солнцу лишь чуть приподняться над горизонтом, и снег на холме Тооме задорно заискрился, а мистический Домский собор снова превратился в нашу добрую университетскую библиотеку?. Разбежались мои гости -- промёрзшие и сонные, ну а я сижу в парке, потягиваю токайское и закусываю свежим мартовским воздухом.

Девушка-весна! Я наблюдаю за ней издалека с того момента, как она спустилась на холм Тооме с неба, а сейчас она идёт по аллее прямо ко мне... Может, лучше мне куда-то спрятаться? Бутылка токайского выскальзывает у из рук и катится по холму, помечая путь жёлтой струйкой.

Девушка присаживается на скамейку напротив. Я не могу ею налюбоваться, а она меня будто не замечает: снимает с ног промокшие от снега пуанты, откидывается на спинку, улыбается небу, приманивает глазами лучик солнца и хватает его своими пшеничными ресницами, жмурясь от удовольствия. Неужели ей достаточно одного лучика, чтобы согреться? Ведь шёлк её платья так тонок! Я осязаю его взглядом: он мягкий и гладкий, моё сердце останавливается в каждой складке, но я продолжаю скользить вниз, а когда поднимаю глаза, то неожиданно встречаюсь с ней взглядом. Она смотрит на меня, не отрываясь, и я чувствую, как из меня растут ветки, как на них набухают почки. Ещё один миг, и я превращусь в самое заурядное весеннее дерево, но она меня милует: отводит взгляд в сторону, хитренько улыбается и поднимается со скамейки.

Она парит над лужами, как балерина, вытянув в воздухе ноги в шпагат, её прозрачное платье полностью растворяется в небе, я замираю от восторга... Нет! Я должен её догнать, взять за руку и полететь вместе с ней! Вскакиваю, разбегаюсь, мчусь по заледенелой аллее, как по взлётной полосе. Скорость бешеная, но я уже не могу остановиться, взлетаю! Моё тело отделяется, как выработанный разгонный блок, падает на Землю и разбивается на куски.

О Боже, какое облегчение... Избавиться от времени и остаться наедине с пространством! Тёплый поток несёт меня вверх, земной шар подо мной уменьшается, но я всё ещё вижу мой белоснежный и пушистый холм Тооме. Оказывается, он треснул от древности, но кто-то его пожалел и заштопал чёрной ниткой: она спускается лесенкой от кукольного Домика на вершине -- до Ангельского мостика у подножья. Крохотная балеринка бежит вприпрыжку вниз по ступенькам, а на площадках между лестничными пролётами кружится под звуки вальса. Так трогательно... Сложить бы всё это в коробочку и забрать с собой туда, куда несёт меня ветер.

Разноцветные облачка

Снег только-только начал таять, а небо уже обрело свои краски, и юные весенние облачка бросились себя изучать, склонившись над лужами-зеркалами.

-- Ура! Я синее! -- восклицает первое.
-- Ой... А я -- бирюзовое, -- второе облачко вопросительно смотрит на остальных: само не может решить, радоваться или грустить.
-- Неужели, я такое серое? -- горестно вздыхает третье, отворачивается и пускает дождинку.
-- Не расстраивайся, малыш. Просто лужа тебе досталась неудачная, -- утешает его четвёртое, не отрывая восторженного взгляда от своего розового отражения.

До меня им дела нет. И на самом деле, кто я такой? Клочок прозрачного тумана?

Ванга

Старуха пинает меня носком ботинка, и я прихожу в себя.

-- Вы что, слепая?

-- А ты что, живой?

Пытаюсь приподняться, но её пёс-лабрадор меня не пускает: упёрся мне в плечи лапами и отчаянно облизывает лицо.

-- Лежи, сынок, лежи. Рано тебе ещё. Ищи, Меркурий, ищи.
-- Я вас узнал: вы - Ванга! Надо же... А я не знал, что у вас собачка.

Меркурий хватает зубами пачку "Рухну"Љ?, выпавшую у меня из рук, и отдаёт хозяйке. Повертев пачку в руке, старуха достаёт сигарету, вставляет себе в рот.

-- Будешь? -- она протягивает мне пачку и, не дожидаясь ответа, суёт себе в авоську. А там у неё целая свалка: варежки и перчатки, журнал "Огонёк", детские ботиночки, школьный учебник, балетные пуанты и даже штопор.

Отрицательно качаю головой и вскрикиваю от боли. Лабрадор удивлённо смотрит на меня, наклонив голову набок, будто я Пизанская башня, а потом, отступив назад, заворожённо наблюдает, как багровеет снег вокруг моей головы.

-- Давай, Меркурий, ищи!

Пёс обнюхивает меня со всех сторон, суёт морду мне под куртку.

-- Меркурий, аппорт! -- приказывает старуха, и мой бумажник с документами и двадцатью рублями аванса оказывается в её руке.
-- Ванга-целительница, неужели ты оставишь меня здесь умирать одного и без денег?
-- Да не умрёшь ты, сынок. Повитаешь немножко в облачках, да и спустишься на Землю. Ну а деньги, как легко пришли, так и уйдут. А мне нужно дрова купить да печку топить -- я ведь тебе не девушка-весна.
-- Ты всё знаешь... Тогда предскажи мне хоть что-нибудь. Пожалуйста...
-- Предсказать? Ладно, так и быть, -- старуха чешет глаз и отворачивается, -- Штурм ворот... Сен ... О-но-ре... закончился... закончится полным провалом, Жанна... ды ... Арк была... хм-м-м... будет ранена, а её знаменосец Клод... э-э-э... погибнет в бою, -- старуха разворачивается ко мне, -- Всё, устала, больше не могу.
-- Жанна д'Арк? Какое же это предсказание?
-- Потом поймёшь. Веди меня, Меркурий!
-- Я уже всё понял! Верните мои деньги! -- кричу им вслед.

Слепая нагибается, поднимает пустую бутылку из-под токайского, кладёт в авоську рядом с учебником по истории и, ведомая Меркурием, исчезает за горизонтом.

Ненормальные облачка

Прихожу в себя от детского плача. Здесь что-то случилось: какое-то маленькое облачко ревёт на всё небо:
-- Си-и-не-е-е-е!!!

-- Не плачь, Оранжевое. Синему будет там хорошо. Ты ведь знаешь, что Второе небо ближе к Счастью, -- успокаивает его Бирюзовое.

Почему "Оранжевое"? Ведь у него цвет недозрелого лимона! А-а-а, понятно: не хотят его обижать. Секунду... Что за маскарад, ведь это же Серое! Просто немножечко подросло и чуточку поцветнело.

-- А Фиолетовое? Кто-то здесь помнит Фиолетовое? - подхватывает Розовое, -- Ходят слухи, что оно уже на Третьем и очень довольно.
-- Да уж, повезло Фиолетовому. Добраться до Третьего - это не каждому дано, - вставляю я. Не могу же я всё время молчать!
-- Ой, смотрите, наш Туманчик вернулся!

Вот это да! Удостоился внимания самого? Розового! Теперь, когда Синего не стало, оно у них самое густое.

-- Оставайся с нами здесь, на Первом, и больше не отключайся, -- говорит мне Розовое, -- Там внизу у них сегодня день Ключницы.
-- Извините, но я вас здесь не совсем понимаю.
-- А что здесь нас понимать? Если Ключница тебя там, на Земле, замурует, то здесь твой туман полностью рассеется, и ты уже никогда не станешь облачком.
-- А мне и не надо, -- отвечаю я с ноткой протеста.
-- Вот молодёжь! - Розовое переглядывается с Бирюзовым, -- Ведь тогда прервётся твой путь к Счастью!

Их что здесь на небе не учили, что никакого такого Счастья не существует?.. А если серьёзно, то во мне крепнет подозрение, что все эти облачка -- ненормальные. И это я ещё мягко сказал.

-- А кто она такая, эта Ключница? - спрашиваю только для виду.
-- Как это кто? Юная дева из колонны! -- поражается моему невежеству Бирюзовое.

-- Я расскажу! -- Оранжевое всех расталкивает и подлетает ко мне поближе, -- Жила-была одна добрая девушка. Больше всего на свете она любила звенеть ключами, и за это её выгнали из дома. Бедной девушке было даже негде ночевать, и тогда она не растерялась, познакомилась со злым епископом и рассказала ему свою историю. Епископ тогда тоже не растерялся и предложил девушке стать его ключницей Домского собора. Девушка обрадовалась, а он её взял, -- Оранжевое разрыдалось, -- и замуровал в колонну! Я само видело!

-- Ничего ты, Оранжевое, не видело -- даже твоего тумана в те времена ещё не
было, -- отвечает ему Розовое и поворачивается ко мне, -- Один раз в году Ключница выходит из колонны и рыщет по холму Тооме в поисках жертвы. Если Ключнице удастся поймать какую-нибудь девушку и накинуть ей на шею свою связку ключей, тогда она освободится, а та, нерасторопная, займёт место Ключницы в колонне.
-- Это игра у них такая, -- расплывается в улыбке Оранжевое.
-- Сколько уже девушек сменилось в колонне за последнюю тысячу лет? -- задумалось Розовое, -- Кажется, четыреста двадцать шесть и три четверти, да Бирюзовое?
-- Ровно.

Ну а я тут при чём? Я вам, что - девушка? Розовое, бирюзовое, фиолетовое... Это же надо, взять и устроить мне -- на небе! -- такую головную боль! Первое, второе, третье... Спасибо, я сыт! От-клю-ча-юсь...

Ключница

Кровь не хлещет куда попало, а аккуратно стекает по канавке, заботливо выдолбленной стародавними умельцами. Гигиенично, эстетично, да и голове удобно -- умели же раньше вещи делать! Но что это? Cотрясается, стонет холм Тооме, гулкие звуки ударов сползают с высоты Домского собора вниз, к жертвенному камню древних эстов??, к моей голове. Всё происходит, как в страшном сне: старинные колонны окружают меня, смыкаются в купол и замирают. Все, кроме одной: эту колотит крупной дрожью, она падает и бьётся в конвульсиях до тех пор, пока не даёт трещину. Высовывается рука со связкой ключей, затем костлявое плечо и копна волос, и вот предо мною предстаёт Ключница в полный рост. Её трухлявое платье не выдерживает встречи с воздухом и светом и рассыпается в прах, но Ключницу это нисколько не смущает: она забирается на меня сверху и приседает в глубоком книксене. У бедняжки хрустят коленки, она сконфужена, пытается улыбнуться, но изо рта высыпается песок. Взвывая, как раненая волчица, она вожделением глотает мою кровь, слизывая её с моего лица, головы, зачерпывая ладонью из канавки жертвенного камня -- ведь девушкам для книксенов и улыбок так необходимы витамины и минералы! Она, и на самом деле, хорошеет с каждым глотком: грудки-лоскутки наливаются и округляются, соломенные космы превращаются в шёлк, глаза отражают не одну жёлтую луну, но и синеву неба, а багровые губы льнут к моим. Да! Вот такой ты мне нравишься!

-- Прости меня, милая, но ничего у тебя со мной не выйдет, ведь я... не девушка, -- страстно шепчу ей на ушко.

Ключница прикладывает пальчик к моим губам, блаженно улыбается, нежно гладит меня по волосам. Она, что не понимает? Или у неё уши забиты песком? Кричу изо всех сил:

-- Да, я посещаю женскую консультацию! Но я не девушка! Я там работаю! Истопником!

Томный взгляд Ключницы внезапно делается жёстким, она отстраняется от меня и одним ловким движением надевает мне на шею связку ключей.

-- Это осыпка. Ты мозес проферит, -- мой рот наполняется песком, трещина в колонне делается всё уже и уже, и прежде чем погрузиться в вечную темноту, я успеваю услышать торжествующий смех Ключницы и прихватить с собой на память тонкую полоску неба.

Жанна д'Арк

-- Ну, как дела, неизвестный пациент? Почему такой хмурый?
-- Мне нужны витамины и минералы.
-- Тут твоя девушка приходила. Ну та, вчерашняя, что вызвала скорую и привезла тебя сюда.
-- И куда вы её замуровали?
-- А мы её не впустили. Рано тебе ещё. К тому же, она даже имени твоего не знает. Ну и молодёжь!

Она замолчала, задумчиво улыбнулась, вспоминая что-то очень личное и приятное. На врача не похожа -- скорее санитарка. Лет так тридцать-пятьдесят, но красивая, с тяжёлыми чёрными глазами и лёгким кавказским акцентом.

-- Ты что, заснул?
-- А эта девушка... Она была в прозрачном пеньюаре?
-- Да нет... -- санитарка подозрительно смотрит на меня, -- В джинсовом полушубке "Врангель"Љ«, мини-юбке и серебряных дутикахЉЁ. Вот, тебе передала, -- показывает мне свёрток, -- Лежи, я сама открою.
-- Вот тебе и витамины! -- выставляет на тумбочку банку сока, бутылочку "Келлуке"Љ?, пирожное буше и даже маленькую мандаринку, -- Балует она тебя. Здесь ещё записка, прочитать?
-- Дайте мне, я сам.
-- Вот, слушай: "Привет, мой Знаменосец! Пыталась взять крепость штурмом, но мою атаку отбили. Так что, ты был прав..."

-- Это Жанна...

* * *

Ржанье, конский топот! Целая конница проносится над моей головой. Главный всадник разворачивает коня, спешивается, опускается на одно колено.

-- Вам больно? -- воин снимает с головы шлем, и поток нежных каштановых волос выливается наружу.
-- Мне красиво.

Она кладёт мне шлем под голову, и он оказывается мягким и тёплым.

-- Прошу вас, рыцарь, наденьте свой шлем. Я сам хочу его снять.
-- Ещё успеете, обещаю. Только я не рыцарь, а девушка. Меня зовут Жанна.
-- Святая Дева?
-- Ну не совсем -- ведь я уже на третьем курсе...
-- На третьем?! А ты не встречала там Фиолетовое?
-- Да нет, у нас на историческом всё только красное.
-- А где твоя конница?
-- Конница?.. А-а-а, группа туристов! Они разбежались по магазинам. Я проводила здесь на Тооме экскурсию. А вы кто?
-- Кто я? Твой знаменосец Клод! Неужели, ты меня не узнаёшь?
-- Но знаменосец Клод, была дев...
-- Жанна д'Арк, доверься мне! Потом поймёшь... Штурм ворот Сен-Оноре закончится полным провалом, ты будешь ранена, а я убит. Бросай меня, бери знамя и беги, пока не поздно! Только будь осторожна -- сегодня очень скользко.
-- Знаменосец, лежи спокойно. Я уже послала герцога Алансонского за лекарем.
-- Зря ты послала этого герцога, всё равно я умру... А мы с тобой даже ни разу не целовались...
-- Ещё успеем, обещаю. А пока меньше говори и не двигайся.
-- Ой, плохо, Жанночка... Дай мне руч... Почему так быстро наступила ночь...

* * *

-- Будешь спать, или читать дальше?
-- Читать.
-- "Доктор Кайя такая милая! Она сказала, что тебе уже лучше, но ты ещё немножко заговариваешься. Разрешила навестить тебя завтра. Поправляйся!" -- санитарка задумалась.

-- Это всё?

-- Да нет... Здесь что-то по-эстонски: пэ, точка, эс, точка. И дальше: "Ты покорил меня своим знанием истории. Лишь одна маленькая поправка: Клод, знаменосец Жанны д'Арк, была девушкой. Но не вздумай из-за этого расстраиваться! Просто придумай себе другое имя, а ещё лучше -- постарайся вспомнить своё. И ещё, вспомни, что я тебе обещала поцелуй!". И подпись: "Твоя Жанна д'Арк". Ну, вы, молодёжь, даёте! И когда вы уже возьметесь за ум?

Санитарка в полном восторге, а я хочу скрыть слёзы. Закрываю глаза и отворачиваюсь. Она меня заботливо укрывает и выходит.

Ко мне завтра придёт моя Жанна д'Арк... В мини-юбке! Я так счастлив, будто... будто нахожусь на Седьмом! Беру с тумбочки мандарин и шепчу ему на ушко:

-- Ты случайно не знаешь, как взяться за ум?
-- Рано тебе ещё! Весна только-только начинается! -- подмигивает мне Оранжевое и заливается детским смехом.

КОНЕЦ

Примечания

Љ Тооме -- Домская горка (эст. ToomemДgi, Тоомемяги) -- исторической холм в Тарту, место основания города. В XIX веке территория холма была превращена в парк. Для удобства пешеходного сообщения с городом были устроены мосты -- Ангельский мост и Чёртов мост.

« Vabandust, ma ei rДДgi eesti keelt (эст.) -- Извините, я не говорю по-эстонски.

Ё Mis su nimi on? (эст.) - Как вас зовут?

? Ванемуйне -- Театр "Ванемуйне" в Тарту - старейший театр Эстонии. В 1870 году был основан как любительский театр, профессиональная театральная деятельность началась в 1906 году. Репертуар театра очень разнообразный и включает в себя как драматические постановки, классический балет и современный танец, так и оперу, оперетту и мюзикл.

? Kaja - эстонское женское имя.

? "Today I'm gay and I'm free. Just a bubbling, nothing troubling me!" -- "Сегодня я беззаботный и свободный. О, просто дурачусь, ничто не беспокоит меня". Из песни "I can't sit down" (George Gershwin ?"Porgy and Bess").

gay (англ.):

-- гей, гомосексуальный;

-- устар. беззаботный, беспечный

? Домский собор Тарту (эст. Tartu toomkirik) -- Домский собор Петра и Павла На холме Тоомемяги (в парке Тооме) -- XIII век.

? птица эмбериза -- считается, что тему Пятой симфонии Бетховен взял, подражая крику птицы под названием "овсянка обыкновенная" (лат. Emberiza citrinella).

? "... Домский собор снова превратился в нашу добрую университетскую библиотеку..." -- В 1804--1807 гг. хоровая часть Домского собора перестроена в библиотеку университета, ныне музей.

Љ? "Рухну" - дешёвые эстонские сигареты.

ЉЉ жертвенный камень древних эстов -- В ранней истории города, VI--VIII века, на холме располагалась одно из крупнейших укреплений эстонцев-язычников. От языческих времён на холме сохраняется жертвенный камень (эст. ohvrikivi).

Љ« "Врангель" -- фирма "Wrangler" (в просторечии "Врангель").

ЉЁ Дутики -- или "луноходы" -- сапоги из цветной нейлоновой ткани на полиуретановой подошве.

Љ? "Келлуке" -- (эст. Kelluke -- колокольчик) - популярный в Эстонии лимонад.

Оставить комментарий © Copyright Ландесман Mихаэль М. (michael.landesman@gmail.com) Размещен: 24/07/2023, изменен: 24/07/2023. 29k. Статистика. Рассказ: Фэнтези Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Фантазии юного студента

Ландесман Mихаэль М. : другие произведения.

Замурованный