Аннотация: Небольшая вступительно-заключительная сценка, написанного для спектакля студенческого театра "Пилигримы" МГИ им.Дашковой "Три возраста Казановы" по произведениям Марины Цветаевой. В основании - подлинный эпизод из воспоминаний М.Цветаевой.
(Москва, зима 1919-20 гг., квартира Марины Цветаевой в Борисоглебском переулке. Холод и беспорядок. Марина за столом, пишет при свете керосиновой лампы.)
МИЛИЦИОНЕР (входит, заметно хромая): Вы - гражданка Цветаева Марина Ивановна?
МАРИНА: Я.
МИЛИЦИОНЕР: Я пришел составить на Вас протокол, гражданка.
МАРИНА (не прекращая писать): Ага.
МИЛИЦИОНЕР: Гражданочка, вы недопонимаете. Вы путем не закрывания крана и переполнения засоренной раковины разломали новую кухонную плиту в квартире нумер 4, расположенной этажом ниже.
МАРИНА (с удивлением поднимая глаза): То есть?
МИЛИЦИОНЕР (тоном, которым говорят с маленькими детьми; Марина тем временем возвращается к работе): Вода, протекая через щели, образованные крысами в межэтажном перекрытии, падала прямо на плиту... Кап да кап, кап да кап... Кап-кап!!! (стучит по столу, Марина поднимает голову) Кирпичи вы им размыли, гражданочка! Словом, развалилась плита.
МАРИНА: Так.
(милиционер садится, выкладывает лист бумаги, слюнявит карандаш и начинает старательно выводить строчки; сидят и пишут друг напротив друга)
МИЛИЦИОНЕР: Вы разводили кроликов на кухне?
МАРИНА: Нет, не я. Это чужие.
МИЛИЦИОНЕР: Но вы являетесь хозяйкой. Вы должны следить за чистотой! Соблюдать сознательную гигиену в домохозяйстве.
МАРИНА: Объясните это кроликам.
МИЛИЦИОНЕР (повышая голос): Так, гражданочка, прекращайте тут меня разводить!! Я вам не кролик, понимаешь...
МАРИНА: Убедительно прошу не кричать. Мои дочери уже спят. Даже чекисты не имеют права пугать детей.
МИЛИЦИОНЕР (несколько смущенно): Извиняюсь... И потом, я не чекист. (с гордостью) Мы - Рабоче-крестьянская милиция! Участковый уполномоченный Казанцов!
МАРИНА ( с иронией): Прошу прощения, чем намоченный?
МИЛИЦИОНЕР (вскипая): Вы меня до белого... Тьфу ты!!! До красного каления не доводите!!! Я представитель советской власти, поставленный следить за общественным порядком, в том числе в данном домохозяйстве!
МАРИНА: Это как?
МИЛИЦИОНЕР (терпеливо): То есть я теперь вместо прежней, эксплуататорской буржуазно-полицейской охранки. Вот: (разглаживает усы) усищи даже под околоточного надзирателя запустил, чтобы, значит, несознательные граждане, типа вас, сразу понимали, кто я есть.
МАРИНА: Усы, вне всякого сомнения, важнейший полицейский атрибут. Только с тех пор, как вы в семнадцатом году разогнали ту ужасную старую полицию, порядок куда-то исчез и возвращаться не собирается.
МИЛИЦИОНЕР: А вы думали - светлое будущее сразу возьмет и наладится? Советская Россия в кольце врагов, разруха, голод, интервенты разные высадились, британские да французские... (зло) Союзнички бывшие, мать их за ногу! Белогвардейщина прет, мятежи, бандитизм... Кстати, гражданка Цветаева, интересуюсь, где находится ваш муж, означенный Сергей Эфрон, бывший офицер?
МАРИНА (устало): Мой муж на Украине, у своих родных.
МИЛИЦИОНЕР: У родных, говорите? Душевные люди эти ваши родные мужа, доложу я вам. Вон, как ногу мне покалечили! Только не на Украине, а по прошлому году под Самарой. Досадно, с пятнадцатого года против германцев воевал - и не царапинки, а тут - от своих же!
МАРИНА (прохладно): Сочувствую. Только какое это имеет отношение к вашему протоколу?
МИЛИЦИОНЕР: Вы правы, гражданочка, заболтался я с вами. Жалуются на вас трудящиеся граждане, проживающие в данном домохозяйстве. Вот, у управдома, товарища Деспотопуло, кошка третьего дня скончалась. Больших заслуг перед пролетариатом была кошка, ее сам товарищ Троцкий однажды на проспекте приласкали. Докладывал управдом, что это вы покойную кошку злонамеренно тухлой селедкой закормили.
МАРИНА: Если бы у меня была селедка, я кормила бы ей своих дочерей, а не эту несчастную жертву революции.
МИЛИЦИОНЕР: Так и запишем: "гражданка Цветаева отрицает покушение на жизнь погибшей кошки за отсутствием селедки". У вас в квартире имеется второй этаж. Дворник, товарищ Сердюк, докладывает, вы лестницу на него умышленно разобрали.
МАРИНА: Нам нечем было топить печь этой зимой, а мои девочки так мерзли... Разобрала и сожгла, так и запишите.
МИЛИЦИОНЕР: Стыдно, гражданка, вы же интеллигентный человек!
МАРИНА (с горькой иронией): В том то вся и беда. Если бы я была менее интеллигентна, всего этого бы не случилось. Я ведь все время пишу.
МИЛИЦИОНЕР (заинтересованно): А что пишите?
МАРИНА: Драму в стихах.
МИЛИЦИОНЕР (восхищенно): Сочиняете?!
МАРИНА (скромно): Да. Я поэтесса.
МИЛИЦИОНЕР: Очень приятно! (мнется) Гражданка Марина Ивановна Цветаева, а вы бы мне не поправили протокол?
МАРИНА: Давайте, поправлю.
МИЛИЦИОНЕР (смущенно): Да нет, не нужно, я так просто сказал...
МАРИНА: Давайте, давайте, не стесняйтесь.
МИЛИЦИОНЕР: Неудобно как-то! Вроде, выходит, на вас же саму вас писать заставляю!
МАРИНА (забирая у него бумагу): Все равно, скорее будет Мне работать надо! (читает, кое-что поправляет, отдает милиционеру). Вот, извольте. Слово "разрушение" пишется через "а", странно, что вы, большевик, этого не знаете. Второй этаж в квартире называется "мезонин", а не "мизимим". Кое-где еще орфографию и пунктуацию поправила.
МИЛИЦИОНЕР: Слова все какие красивые!... Это по науке, да? Сразу видно, что писательница. Как же это вы с такими способностями лучшей квартиры не займете? Ведь это же, извиняюсь за выражение, дыра!
МАРИНА: Трущоба.
МИЛИЦИОНЕР: Раньше-то, наверное, не так жили...
МАРИНА: Раньше все мы жили не так. Лучше и честнее. Даже вы, хотя, вероятно, сами этого не понимаете.
МИЛИЦИОНЕР (горячо): Вы подождите, еще лучше заживем! Вот побьем контру, выведем в расход нечисть всю эту, вшу эту кровососущую, офицерскую, поповскую, дворянскую...
МАРИНА: Извольте выражаться повежливее! Перед вами потомственная дворянка.
МИЛИЦИОНЕР (растерянно): Дворянка? Это плохо... Ну вы не переживайте, гражданочка, не расстраивайтесь! Ничего, что дворянка, главное - душа человеческая! Вот, стихи пишите! Я сам стихи люблю. Товарища Маяковского... Как это у него (декламирует): "Крепи у мира на горле пролетариата пальцы!"
МАРИНА: Маяковский был очень талантлив. Мне так жаль его...
МИЛИЦИОНЕР: Ну, пойду я, гражданочка Марина Ивановна Цветаева. Вам за порчу общественного домового имущества или арест выпишут, или штраф в размере 50 тысяч.
МАРИНА (с ледяным презрением): Денег у меня нет. Меня арестуют?
МИЛИЦИОНЕР: Так арест это не страшно! Девочек ваших можем вместе с вами в исправдом забрать, в тюрьму то есть. Мы ж не жандармы при старом режиме, чтоб мать с детями разлучать! Посидите себе суток тридцать, там просяной суп на постном масле дают, хлеба пайка твердая! Я же за вами сам и приду.
МАРИНА (издевательски): С револьвером?
МИЛИЦИОНЕР: Этого, гражданочка, не бойтесь.
МАРИНА: Вы что, не умеете стрелять?
МИЛИЦИОНЕР: Умею. Только незачем это. Жалко мне вас, гражданка.
МАРИНА (еще более издевательски): Какое благородство!
(возвращается к рукописи, ничто больше не интересует ее).
МИЛИЦИОНЕР (оборачивается от двери, неуверенно): Гражданочка... Марина Ивановна!
МАРИНА: Что?
МИЛИЦИОНЕР: Позвольте полюбопытствовать... Не по службе. Про что это вы пишете?
МАРИНА (сосредоточенно): О Джакомо Джироламо Казанове, кавалере де Сингальт, знаменитом и несчастном покорителе женских сердец...
МИЛИЦИОНЕР: Ого, а я про него знаю! Первейший был амурных дел мастер! Тыщи баб по нем плакали, а ему все счастья не было... У нас с ним, кстати, фамилии похожие: Казанцов - Казанова!
МАРИНА (слегка кокетливо): Вы тоже - разбиватель женских сердец?
МИЛИЦИОНЕР: Куда там... Денно-нощно в трудах по охране пролетарской законности! Кругом ворье, хулиганство, детишки беспризорные... В домохозяйствах бардак, все разваливается, трудовому народу жрать нечего, а никто ничего делать не хочет. Не до любви сейчас солдату революции, одним словом.
МАРИНА: Напрасно. Для любви должно быть время всегда.
МИЛИЦИОНЕР : Это вам, поэтам. У меня, может, тоже любовь была! Еще в четырнадцатом годе, до войны... (вздыхает)
МАРИНА (заинтересованно): А вы расскажите... Как вас зовут?
МИЛИЦИОНЕР: Алексеем крестили... В смысле, мои тогда еще не знали, что Бога нет, потому и крестили. Чего рассказывать-то... У нас, у простых, все просто. Меня царь - в драгуны да на фронт, а ее отец - замуж, за приказчика из бакалейной лавки. Все просто!
МАРИНА: Просто, но оттого не менее печально. (пауза) А хотите, Алексей, я вам почитаю из своей драмы о несчастной любви Джакомо Казановы?
МИЛИЦИОНЕР: Ага!!.. (спохватившись) Да нет, гражданочка, пойду я лучше, вам же работать надо!
МАРИНА: Ничего страшного. Присаживайтесь, не стесняйтесь! (милиционер снимает картуз и садится). Так вот, слушайте, Алексей... И не верьте, когда вам будут говорить, что Бога нет. Бог есть, потому что без него не было бы любви.
(Следует пьеса М.Цветаевой "Приключение").
МАРИНА: Вот и все, что люди мне сказали о прекрасном и несчастном Дон Жуане... Впрочем, это уже их другого стихотворения про другого героя.
МИЛИЦИОНЕР: Марина Ивановна... Я, это... Я не знаю, как сказать! Если просто: понравилось мне, очень!! Вы - поэт, одно слово! Как будто живые люди сюда к нам входили, о страстях своих рассказывали... Несчастный он был мужик, этот Казанова. Все время небывалого хотел, должно быть. Не мог он спокойно на месте усидеть, душа у него рвалась куда-то.
МАРИНА: Быть может, в том, чтобы хотеть несбыточного и рваться за своей мечтой, и заключена высшая мудрость мира.
МИЛИЦИОНЕР (горячо): То-то и оно, Марина Ивановна! Мы за этим и революцию нашу подняли! Как жалко, что вы до сих пор не с нами!
МАРИНА: С кем, с вами? Не обманывайтесь, Алексей, я не могу быть и не буду с теми, кто разрушил мой мир и погрузил мою страну в кровавое безумие.
МИЛИЦИОНЕР: Да, но мы же построим новый мир, он будет таким... таким... Я не могу выразить, каким!
МАРИНА: Будущее всегда теряется во мгле, нельзя сказать, будет ли оно светлым, или еще более мрачным и страшным, чем сегодняшний день. Ступайте, Алексей, я сказала вам все, что должна была сказать.
МИЛИЦИОНЕР (встает, берет под козырек): Прощайте, Марина Ивановна. Мне будет о чем подумать.
МАРИНА (ему вслед): Постойте, вы забыли ваш протокол!
МИЛИЦИОНЕР (оборачиваясь): Оставьте его себе... На память. И еще. Вас больше в данном домохозяйстве никто не обидит. Это я вам обещаю, Марина Ивановна.
____________________________________________________________________________Михаил Кожемякин.