- Сегодня, под конец занятий мы еще раз повторим анатомию человеческого организма на латыни, ведь не может быть ничего прекрасней, чем язык великих просветителей наук римлян и греков, - говорил преподаватель анатомии Гаскон де Мюр, высокий человек с огромной седой бородой, спадавшей на его большой живот. Педагог, несмотря на преклонный возраст, оставался полным сил. Он не стоял за кафедрой во время лекций, как делали большинство его коллег, а неторопливо прохаживался меж рядов, сидящих на длинных скамьях студентов.
- Os femoris - бедренная кость, capitis femoris - внутрисуставная связка тазобедренного сустава, - начал декламировать мсье де Мюр.
Студенты смиренно записывали за преподавателем в свои внушительного вида талмуды.
Все занимались делом, каждый студент осознавал, что дурное поведение влечет за собой наказание, вплоть до порки розгами. Систематические нарушения могли караться даже отчислением из учебного заведения. Такие правила исправно действовали во всех университетах, тем более, в таком старинном и уважаемом, как Сорбонна.
Но один из студентов и не думал о правилах. Луи Сен-Жермен, высокий светловолосый молодой парень двадцати одного года от роду, на протяжении всего учебного дня не мог сосредоточиться на лекциях. Его мысли рассеянно скользящие, не задерживались на премудростях искусства врачевания, но полностью сконцентрировались на одной юной особе. Ее имя Амалия. Прекраснейшая девушка во всем Париже. В свои восемнадцать она являлась благоухающим цветком розы. Луи сидел в центре скамьи третьего ряда и упорно делал вид, что пишет, водя сухим гусиным пером по бумаге. Особенно будоражило молодого человека воспоминание о воздушном поцелуе, который девушка даровала ему прошлой ночью, когда он пел серенады, стоя под ее балконом. Не смотря на то, что она происходила из богатой семьи, а он нет, молодой человек чувствовал, что девушка питает к нему глубокую симпатию. Даже мимолетно вспомнив о разнице состояний, молодому человеку вдруг взгрустнулось. Ведь это по сути дела являлось единственным препятствием их счастью. Обиднее всего молодому человеку было то, что несколько лет назад он сам являлся довольно состоятельным. Из-за трагической случайности, вся его жизнь изменилась. Отец студента, известный во всей Франции торговец и винодел, обладавший завидным состоянием, имел один недостаток, который и стал причиной всех проблем - азарт. Он любил карточные игры. Всего три года назад в одной из партий он нарвался на группу шулеров и проигрался настолько, что за долги пришлось пожертвовать почти всем. Из-за этого отец студента, обладавший к тому же и вспыльчивым нравом захотел в одиночку расправиться с негодяями. Во время этой затеи его и убили. Жандармерия заявила лишь о том, что ведет поиск преступников, а состояние - виноградники и поместье, к югу от Парижа вернуть не удастся, потому, что сделка по их продаже оформлена на законных основаниях. Вот так-то. Теперь у студента единственным осколком прошлого состояния осталась лишь его фамилия, которую еще многие продолжали помнить. Поскольку его мать умерла от тяжкой болезни еще задолго до трагических событий с отцом, то статус молодого человека оказался и вовсе плачевен - сирота.
- Молодой человек! - услышал Луи властный голос преподавателя.
Студент обернулся. Прямо за ним стоял мсье педагог, направив свой мечущий гром и молнии взор на него. Внимание всех учащихся также оказалось направлено в его сторону. - Да, мсье преподаватель, - робко сказал он.
- Позвольте взглянуть на ваши записи, - столь же грозным тоном сказал Гаскон де Мюр.
Потеряв надежду тихо отсидеться в аудитории до окончания занятий, несчастный студент подчинился.
Легко взяв в руки тяжеленный талмуд, преподаватель закрыл его и врезал им по голове Луи так, что у того чуть искры из глаз не посыпались. Студенты отозвались громким хохотом.
- Тихо! - пробасил де Мюр.
В аудитории тотчас воцарилась тишина.
- Смею вам напомнить, студент последнего года обучения мсье Сен-Жермен, что у вас уже три замечания на этой неделе, - грозно продолжил де Мюр, сверля взглядом нерадивого студента. - Принимая во внимание ваши учебные заслуги прошлых лет, я прощаю вам сегодняшнюю оплошность, но учтите, если хотя бы раз это повториться, я лично подам ректору профессору мсье Гюстену петицию о вашем немедленном исключении из рядов университета. Вам ясно то, что я сказал?
- Да мсье, спасибо, - робко склонив голову, сказал Луи.
- Очень надеюсь на это, - смягчившись, сказал де Мюр, возвращая его талмуд. - Erare humanium est. Что я сказал, объясните?
- Человеку свойственной ошибаться, - немного повеселев, сказал молодой человек, прекрасно знавший латынь, и даже подрабатывающий переводами с нее, в свободное от учебы время, с благодарностью смотря на преподавателя.
- Вот именно, - чуть улыбнувшись, сказал преподаватель, переходя на соседний ряд.
На мгновение в аудитории воцарилась тишина. Студенты притихли и ждали распоряжений пожилого преподавателя, явно сбившегося с мыслями.
- Brahialis - плечевая мышца, - снова начал декламировать мсье преподаватель.
Парень, сделав над собой усилие, смог таки взять себя в руки и, вместе со всеми стал скрипеть гусиным пером по бумаге, периодически обмакивая его в чернильнице, выводя незамысловатый латинский шрифт, который он и без того великолепно усвоил еще на первом году обучения.
"Ничего, все это поможет мне стать великим врачевателем и заработать состояние!": думал влюбленный студент. "Ради этого стоит трудиться!"
В момент, когда он решил потрудиться, раздался долгожданный звонок. Служитель университета, почти такой же старый, как сама Сорбонна, как всегда по расписанию брал свой колокольчик и обходил левое крыло здания, того самого, в котором сейчас и находился Луи. Остальные помещения университета оповещали другие звонари.
- На сегодня занятия окончены, - сказал Гаскон де Мюр. - Все свободны.
Студенты стали чинно складывать свои вещи и по одному выходить из аудитории, соблюдая правила приличия, принятые в университете. Стараясь не попадаться на глаза преподавателю, Сен-Жермен вышел из аудитории, опередив своего замешкавшегося товарища. Спешно пройдя через помещения университета, молодой человек покинул стены своего крыла, где преподавалось врачевание и теология, и оказался во внутреннем дворе. Пройдя через него, он достиг выхода.
* * *
День клонился к вечеру. Молодой человек, только, что покинувший стены университета, прогуливался по Парижу. Он направлялся в восточную часть города, где располагалась лавка мясника, отца Амалии, в надежде снова увидеть свою возлюбленную. Студент пересек почти весь остров Сите, исторический центр древнего города, пережившего столетнюю войну, эпидемию чумы и еще много чего. По дороге на восток Луи, как всегда любовался видом Собора Парижской Богоматери и сверял время по колокольному звону старейшей часовни города Сент-Шепель, которая также располагалась в историческом центре Парижа.
Пробило ровно шесть часов. Самое время для свиданий. Луи находился в предвкушении встречи с прекрасной кареглазой красавицей Амалией. В восточной части города располагался центральный рынок, прозванный "чревом Парижа", именно там и располагалась мясная лавка, которая представляла собой большой трехэтажный дом, целиком принадлежавший отцу его возлюбленной. На первом этаже отец Амалии вел торговлю, а в подвале держал запасы мяса. Второй и третий этаж использовались для проживания его семьи. Перейдя по широкому мосту в восточную часть города, молодой человек ускорил шаг. Над всем востоком Парижа грозно возвышалась Бастилия, тюрьма для политических заключенных и врагов монархии со всей страны. Студент не любил это здание, по его мнению, портившее весь городской пейзаж. Он чувствовал какую-то необъяснимую внутреннюю неприязнь к Бастилии, словно один из близких ему людей несправедливо заточен там. Это казалось особенно странным потому, что никто из его родичей никогда не разделял такую участь. Просто этот каменный монстр нависал над всем городом, как символ того, что никто не может быть в безопасности во Франции сегодня. В народе давно ходили слухи о том, что едва ли не половина всех осужденных там невинны. Их сажали туда только за то, что их взгляды на жизнь расходились с мнением монаршей четы. Король Людовик XVI считал, что таким образом он ограждает себя от мятежа, действуя в назидание другим инакомыслящим. Сен-Жермен, как и многие его сверстники, верили, что когда-нибудь этому придет конец, и скорее рано, чем поздно.
Тем временем, за этими думами студент не заметил, как оказался на рыночной площади возле дома Амалии. Дом виднелся издалека, поскольку являлся самым высоким строением на площади. Нижняя его половина, до второго этажа выложена из камня, верхняя часть из дерева. Несмотря на вечерний час, народ постоянно входил и выходил из лавки. "Сразу видно, что дела у отца Амалии шли хорошо!": с некоторой завистью и горечью подумал Луи. Он также направился к лавке, только не для покупки мяса. Его стипендия не позволяла ему этого. Тех скудных средств, что Сен-Жермен получал от переводов с латыни, едва хватало для покупки книг и оплаты скромной комнатки на чердаке одного из постоялых дворов, в которой он жил уже третий год.
Не смотря ни на что, будущий врачеватель ничуть не стыдился своих финансовых затруднений. Он считал, что деньги не главное. С подобным жизнеутверждающим настроем студент вошел в дом мясника. Внутри как всегда оказалось многолюдно. В широком помещении первого этажа располагался большой деревянный стол, забрызганный требухой, кровью и остатками сырого мяса. За столом возвышался крепкий мужчина средних лет, это и был мясник, отец Амалии мсье Дэвре Бертильен. На нем его обычная рабочая одежда - фартук, кое-где испачканный кровью и перемазанный жиром. Вокруг толпился народ, по большей части жители восточного Парижа.
Мсье Бертильен ловко орудовал своим огромным разделочным тесаком, разрубая на куски мясо различных сортов по требованию покупателей. Решив воспользоваться занятостью хозяина, Луи неслышно обошел его и уверенно направился по лестнице на второй этаж дома.
2
Солнце скрылось за горизонтом, уступая место вечерним сумеркам. По изрядно опустевшим улицам восточной окраины города быстрым шагом шел высокий, элегантно одетый мужчина. Бархатный коричневый камзол, расшитый золотом, белый кружевной воротник говорили о состоятельности господина, а его длинные до плеч, соль с перцем волосы, выдавали в нем пожилого человека. Он шел беспокойно, часто озираясь по сторонам и оглядываясь. Свернув у большого каменного здания, он сбавил темп и остановился в проулке между домами. Пустырь примыкал к рыночной площади, а поскольку торговля в такой час не велась, вполне безлюдной.
Еще раз оглянувшись, господин медленно вышел в центр пустыря и остановился. Несколько минут он явно ожидал кого-то. Темная фигура в черном монашеском балахоне, появилась из начавших сгущаться сумерек, словно призрак. Капюшон скрывал лицо. Но даже из-под него были заметны пронзительные глаза, которые словно два ярких уголька буравили элегантного господина.
- Так вы все-таки явились, - прошептала фигура в балахоне. - Думал не придете.
- Что вы хотите от меня? - спросил элегантно одетый господин. - Я полагал того, что для вас уже сделано, окажется вполне довольно.
- Да, безусловно. Этот вопрос закрыт.
- Тогда, что?
- Секрет, - коротко ответил человек с пронзительными глазами. - Нам нужен секрет. Расскажите, как вы этого достигли и мы никогда не увидимся.
- Ну, знаете! Мы никогда и не договаривались о таком исходе!
- Мы это предвидели. Братья!
Из темных закоулков внезапно появились еще пять фигур в черных монашеских балахонах, а также трое солдат, вооруженных длинными алебардами. Они обступили ведущих разговор со всех сторон.
- Лучше соглашайтесь добровольно, а не то мы применим силу. Со святой инквизицией нельзя играть в прятки, последствия будут очень неприятными.
- Мне все ясно, - улыбнувшись, сказал пожилой господин. - И почему я раньше этого не заметил и решил сотрудничать с вами? Я вынужден снова дать вам отрицательный ответ!
С этими словами он схватился за алебарду ближайшего к нему солдата и рванул ее на себя. Это произошло так быстро и неожиданно, что тот повалился на землю, а его оружие осталась в руках элегантного господина. Он начал размахивать ею, расчищая свой путь от инквизиторов, словно огромным опахалом, разгоняя мух.
- Что вы стоите? Ловите его!
Опомнившись, оставшиеся солдаты вскинули свое оружие, и пошли в наступление. Но элегантный господин не стал вступать с ними с бой. Расчистив себе путь к отступлению, он тут же бросил алебарду и с удивительной для его возраста быстротой, помчался прочь.
- Не дайте ему уйти!
Повинуясь приказу, в погоню за беглецом тут же направились как солдаты, так и монахи.
* * *
Луи стоял перед дубовой дверью внушительных размеров. Папа всегда сильно старался, чтобы оградить свою чудесную дочь от неприятностей, и столь надежная защита являлась тому лучшим подтверждением. Молодому человеку пришла в голову идея, от которой его бросило в дрожь. "А, что если я прямо заявлю ей о своих чувствах и сделаю это сейчас!": затаив дыхание, думал он. "В любом случае, я буду прав, сделав это. А если ее отец окажется против, я выкраду Амалию и ему ничего не останется, как только смириться с нашим счастьем!". Стараясь действовать как можно осторожнее, чтобы не привлечь внимание мсье Бертильена, занятого своими посетителями, молодой человек постучал в дверь.
- Да, да, - отозвался звонкий, словно колокольчик голос юной девы. - Папенька, это вы?
- Нет, - коротко, почти шепотом ответил студент. - Амалия, это я.
Немного погодя раздался щелчок открываемого замка, и дверь отворилась. Луи встретила милая девушка, одетая в дорогое голубое платье, расшитое золотой бахромой.
- Я рада вас видеть, заходите, не стойте там, - звонко проговорила она.
Он вошел. Ее комната оказалась просторной и светлой. Большие окна третьего этажа, не запиравшиеся на ставни, отлично освещали помещение. Пропустив студента вперед, девушка закрыла дверь и предложила ему присесть на кровать. Девушка устроилась напротив него.
- Амалия, - начал Сен-Жермен, набравшись храбрости. - Вы прекрасны, как цветок розы. Я знаю, что это может прозвучать наивно, но те теплые чувства, которые я к вам испытываю, никак не могут заставить меня молчать.
Девушка опустила глаза. Как умный человек, она догадывалась, чем может закончиться подобная речь.
- Амалия, я люблю вас. Мое чувство также сильно, как и мое намерение похитить вас и увести куда скажите. Только изъявите свое согласие и все свершиться немедленно. Вы будете моей женой?
Бледное лицо девушки зарделось румянцем. Робко подняв глаза на молодого человека, Амалия, едва заметно улыбнулась.
- Луи, я знаю, вы хороший человек, честный и смелый, для любой девушки ваше предложение стало честью, но я не могу принять его.
Сен-Жермен чувствовал бы себя гораздо легче, упав на его голову тяжелый обух, чем услышав эти слова из уст Амалии. Мир вдруг померк, и на несколько мгновений стало тяжело дышать. От оптимистического настроения не осталось следа.
- Но почему? - еле выдавил из себя студент. - Если все дело в золоте, то не тревожьтесь, я совсем скоро начну хорошо зарабатывать, я на последнем году обучения университета. Я стану великим лекарем.
Амалия с жалостью в глазах посмотрела на него.
- Несколько дней назад я встретила любовь всей своей жизни. Я догадывалась, что вы испытывали ко мне романтические чувства, и хотела сама вам рассказать. Но раз уж вы, как истинный рыцарь решились на такой смелый и галантный поступок, то не обессудьте и позвольте мне предложить вам дружбу. Иметь такого друга, честь для любого человека.
"Ведь это ложь! Этого просто не может быть!": думал Сен-Жермен. Для него все произошедшее выглядело, как безумный спектакль, драма, разыгранная бродячими артистами на улицах Парижа.
- Можно узнать, кто ваш жених?
- Разумеется. Его зовут Франсуа. Сын Маркиза Метранского. Очень милый и добрый сударь.
- Не сомневаюсь, - только и смог выдавить из себя Луи.
-Ну, так, что вы принимаете мою дружбу?
- Извините, но нет, - сказал он и опрометью ринулся из комнаты. Его пошатывало.
Девушка так и осталась сидеть на своем месте, лишь грустно опустив голову.
"Маркиз! Это заговор. Все завязано лишь на деньгах, будь они прокляты!": думал молодой человек, спускаясь по лестнице.
Покупатели успели разойтись и скрыться незамеченным от взора мсье Бертильена в этот раз, не вышло. Мясник окликнул молодого человека, когда он уже собирался покинуть это опротивевшее ему место.
- Молодой человек пойдите-ка, сюда, - раздался властный бас хозяина дома.
Луи нехотя подчинился. Его не интересовало, что скажет этот корыстный человек, но в его словах могла содержаться разгадка сегодняшней трагедии.
- И долго вы собираетесь сюда ходить? - спросил его мясник. - Я хочу, чтобы вы ясно представляли, что не пара моей дочери. Она предназначена другому. Молодому человеку, из известной и влиятельной семьи, у которого есть кое-что в кошельке.
- Но позвольте, моя фамилия тоже достаточно известна, - сказал в ответ Луи. - Мой покойный батюшка являлся знаменитостью. Сейчас у меня просто временные финансовые трудности. Но я обязательно стану великим лекарем и я уже на пути к этому!
- Вот станете, тогда и объявляйтесь, а сейчас прошу покинуть этот дом!
Не говоря больше ни слова, Сен-Жермен направился к выходу. Свежий вечерний воздух оказался для молодого человека, как бальзам. Надо отдышаться и придти в себя. Встряхнув головой, разбросав длинные до плеч светлые волосы во все стороны, студент посмотрел на небо. Уже появились первые звезды. Рыночная площадь опустела. Лишь редкие прохожие время от времени показывались на ней.
- Так, что же случилось? - спросил он сам себя. - Это действительно наяву, или мне все привиделось в дурном сне?
Луи действительно не знал ответа на этот вопрос. Все его мечтания казались такими реальными, что до них можно легко дотронуться рукой и ощутить все то, что кажется сейчас таким далеким. Ничего не осталось.
"Ну, неужели она оказалась такой же, как и ее отец, или же она влюбилась в сына маркиза?": размышлял молодой человек, стоя возле двери злополучного здания. "В любом случае, Амалия навсегда для меня потеряна".
Как ни странно, Луи не испытывал ни грусти, ни сожаления, ничего. Эта пустота, образовавшаяся внутри, поглощала его, словно омут. Вдруг на западной стороне рыночной площади послышался шум. Рев толпы в такой час сразу привлек внимание молодого человека.
Там разворачивались необычайные события. Студент не отрываясь, наблюдал за тем, как на другой стороне улицы огромная толпа монахов из доминиканского ордена гналась за каким-то пожилым мсье. Поскольку этот злополучный орден являлся главным орудием церкви в борьбе с инакомыслием и реформаторским движением, не подлежало сомнению, что в случае поимки, пожилого господина ожидают адские муки палачей инквизиции. Однако, удивительным являлось совсем другое. Беглец казался намного старше своих преследователей, однако они отставали от него на добрых три перша*. В его движениях чувствовалась необычайная резвость и сила, присущая молодым людям, таким, как Сен-Жермен. Если бы эта ситуация происходила на ипподроме, а все ее участники, являлись лошадьми, студент непременно поставил свои деньги на пожилого господина и почти наверняка выиграл. Но тут до молодого человека донесся новый шум, уже с другой стороны улицы. Обернувшись, молодой человек увидел, что ее уже перегородили солдаты. Они не спешили к беглецу, зная, что добыча сама идет к ним в руки. Мсье находился довольно далеко от них, и не видел грозящей ему опасности, но молодому человеку все стало ясно.
В этот момент пожилой господин уже поравнялся с лавкой мясника и Луи, не задумываясь о последствиях, решился на отчаянный шаг. Он схватил беглеца за рукав и с силой рванул его внутрь мясной лавки. За то время, что студент встречался с Амалией, он прекрасно изучил лавку и знал, где располагается черный ход, открывавший путь совсем на другую улицу, никак не связанную с рыночной площадью. Совершенно забыв про предостережение мсье Бертельена, молодой человек вместе с незнакомцем, вломился в лавку, сбив при этом ее хозяина с ног. Под яростные крики мясника они направились к черному ходу, перескакивая через прилавки с мясом. Пробежав подсобное помещение, они достигли закрытой железными ставнями тяжелой дубовой двери - это и есть черный ход. Сняв ставни, Луи выбежал на улицу, за ним последовал и пожилой господин. С этой стороны дома множество дворов, чтобы выйти на эту улицу, доминиканцам придется сделать очень большой крюк. За это время можно легко скрыться, тем более, что улицы совершенно пустынны.
Отбежав немного от мясной лавки, молодой человек оглянулся, чтобы посмотреть, нет ли за ними погони. Улица оставалась безлюдной. "Слава Богу, вроде оторвались!": радостно подумал Луи.
- Эй мсье, кажется, оторвались..., - обратился он к незнакомцу, но того уже и след простыл. В этот момент в душе молодого человека стало тревожно.
"А, что если я помог преступнику?": с ужасом подумал Сен-Жермен. "Что на меня только нашло?"
- Кажется, инквизиторы меня не заметили, - сказал он вслух, успокаивая себя.
С мрачным состоянием души, Луи побрел к себе домой. Благо постоялый двор, в котором он снимал комнату, располагался близко.
* перш = 5,85 м
3
Все звезды спрятались, только луна оставалась бледно желтеть на предрассветном небе. На высоком холме стоял пожилой господин, несколько часов назад чуть не павший жертвой святой инквизиции. Оттуда открывался прекрасный вид на город, располагавшийся в нескольких милях поодаль. С другой стороны простирался густой лес. Шпили католических соборов, среди которых, разумеется, выделялся Собор Парижской Богоматери. Также довольно хорошо виднелась Бастилия.
- Город под властью греха и порока, - спокойно произнес господин, словно констатируя общеизвестный факт.
Постояв еще немного, таинственный господин повернулся спиной к древней столице и направился прочь от нее. Спустившись с холма и преодолев поляну, он вошел в лес. Огромные, высотой метров десять и толщиной такие, что одному человеку их не обхватить, дубы, окружили его. Рядом с одним из них была груда больших камней. Каждый величиной с быка. Господин направился именно к ней. Подойдя, он начал воровато озираться. Осмотревшись, он понял, что вокруг нет ни души. Успокоившись, он надавил рукой на один из камней поменьше. Раздался гулкий шорох. Одна из глыб, самая большая, словно ожила, медленно отъехав в сторону. Широкий лаз, достаточный, чтобы туда мог проникнуть высокий человек. Не задумываясь, он сразу же нырнул в образовавшийся проход. Как только он скрылся из виду, валун с точно таким же гулким шорохом закрылся.
Господин оказался в кромешной тьме. Видно, что он не первый раз оказывался в этом месте. Его уверенные шаги гулким эхом отзывались по всему подземелью. Нащупав перед собой шершавую каменную стену, он снял с нее древко факела. Взяв его в руки, пожилой господин щелкнул пальцами. Яркая вспышка осветила мрачные каменные своды подземелья. Факел тут же запылал ярким, дрожащим от многочисленных сквозняков, светом. Выставив его перед собой, пожилой господин направился по длинному туннелю, который тянулся далеко вперед от импровизированной потайной двери. Мерцающий свет факела создавал на стенах причудливые тени. Звук шагов гулко отдавался в ушах. Тем не менее, таинственный пожилой господин продолжал идти вперед.
Вскоре звук его шагов стал усиливаться. Очевидно, что впереди находилась стена, от которой он и отталкивался. Через несколько мгновений, длинный подземный туннель закончился тупиком. Тем не менее, человек не сбавил скорость. Подойдя вплотную к каменной стене, он распластался на ней в форме креста. Камень под телом элегантного господина вдруг ожил и начал проседать внутрь. Далее стена перевернулась вокруг своей оси, и элегантный господин в коричневом камзоле оказался совсем в другом месте.
Человеку первый раз оказавшемуся в этом месте стало бы не уютно. Помещение представляло собой каменный круг. Высокие потолки таяли во мраке темноты. Очевидно, что если вход в это место располагался в лесу, то помещение подобное этому можно выстроить только под возвышенностью. В центре стояла большая каменная чаша, в которой горело масло, освещая пространство вокруг. Однако все помещение слишком велико для такого светильника, поэтому он давал тусклый свет, хватавший на несколько метров вокруг себя. Высоко над светильником виднелось небольшое вентиляционное отверстие, куда уходил угарный газ от огня.
Не смотря на это, пожилой человек затушил факел, просто щелкнув пальцами. Огонь послушно исчез. Казалось, этот человек имел власть повиливать всеми природными стихиями. Не спеша, подойдя к единственному источнику света, пожилой человек замер.
Через мгновение послышался шорох. Из темноты проступили шесть фигур. Все облачены в серые монашеские балахоны. Эти люди не состояли на службе святой инквизиции. Их явно ожидал элегантный господин. На его лице заиграла легкая улыбка.
- Здравствуйте братья, я ждал вас, - торжественно произнес он.
-Магистр, мы знаем о случившимся, мы рады, что вы живы и здоровы, миссир, - сказал один из облаченных в серый балахон, стоявший напротив него.
- Да, - тяжело вздохнув, сказал элегантный господин, кого назвали магистром. - Инквизиция предала нас. Король Фердинанд оказался таким же, как и его предшественники. Уже много лет правящая элита знала о существовании нашего ордена, и столько же они пытались обманом либо силой, выведать наши секреты. Похоже, смелые надежды Великого магистра не сбываются. Я сегодня искал встречи с вами не для обсуждения происшедшего вчера.
- Мы слушаем вас.
- Вчера ночью я избежал поимки только благодаря вмешательству молодого парня, невольно оказавшегося поблизости. Я спасался от погони и бежал по рыночной площади. Обогнать своих преследователей для меня не проблема, вы же знаете, но я не ведал того, что двигаюсь прямо в уготовленную мне западню. Когда я пробегал мимо мясной лавки меня неожиданно схватил молодой человек и втащил туда. Оказалось, что лавка имеет сквозной выход на другую улицу. Парень, совершенно не заботясь о своей безопасности, вмешался в ход событий, к которым не имел никакого отношения и вывел меня через черный ход к спасению.
- И как же вы хотите вознаградить его, миссир? - спросил тот же брат ордена. - Вы дадите ему золота?
- Нет, брат мой, я приму его в наш орден.
На сей раз, все собравшиеся отреагировали очень бурно. В круглом каменном помещении поднялся шум.
- Прошу вас, магистр, помилуйте. Вы лучше всех здесь знаете, что правила вступления в наш орден очень жестки. Не один год человек подвергается испытаниям, чтобы стать одним из нас, а вы хотите, вот так принять этого как вы сами выразились молодого человека в наш орден?
- Он уже прошел все испытания вчера ночью, я чувствовал это в нем, - сказал магистр. - Да и потом, на него указала сама жизненная сила. А вы, мои дорогие братья знаете, как следует относиться к таким указаниям судьбы.
На несколько мгновений в помещении воцарилась тишина. Было слышно, как огонь потрескивает в светильнике.
- Если вы так решили, магистр, мы не станем противиться, - тяжело вздохнув, сказал брат ордена, стоящий напротив магистра. - Вы хотите, чтобы мы разыскали его?
- Да, разыщите и передайте ему приглашение о встрече.
* * *
Яркие лучи утреннего солнца, идущие из небольшого окна, коснулись белокурой головы Луи, мирно спавшего в своей постели. Назойливые посланники светила оказались на его лице. Давно привыкший к такому будильнику, молодой человек открыл глаза. Стянув с себя одеяло, он с наслаждением потянулся на кровати. Оставшись в ночной рубашке и колпаке на голове, из-под которого торчали его светлые волосы, студент встал с кровати и подошел к окну. Оно находилось прямо напротив. Оттуда открывался замечательный вид на восточный городской район. Сен-Жермен вдохнул свежий утренний воздух. "Все-таки есть что-то хорошее, в расположении моей комнаты на чердаке трактира!": подумал он. Потянувшись, студент отошел от окна и оглядел свою комнату. Очень даже просторная, светлая, с хорошим видом на город. Посередине ее стоял деревянный стол с тремя ящиками в нем, на котором молодой человек занимался учебной деятельностью и переводами с латыни. Возле стола стояла пара деревянных стульев. На стенах висели две роскошные картины известных живописцев, оставшихся от прежней хорошей жизни, и небольшой портрет покойного батюшки. Рядом с кроватью холмом возвышался сундук с одеждой. В помещении царил порядок и чистота, ведь Сен-Жермен являлся очень аккуратным человеком и хорошим хозяином. "Недурная комнатка": подумал молодой человек. "Единственное, чего в ней не хватает, это дорогой мебели". И тут он вдруг вспомнил события прошлой ночи.
Неожиданное откровение с Амалией, ее отказ, история с таинственным незнакомцем, за которым гнались люди инквизиции. Как ни странно, он поймал себя на том, что больше переживает о последнем приключении, чем об отказе Амалии. Встряхнувшись, отгоняя от себя ненужные воспоминания, Луи подошел к сундуку, открыл его и стал одеваться. Торопливо сбросив с себя ночную одежду, он быстро нарядился в свое повседневное. Зеленый пурпуэн* доходивший до бедер, штаны, белые гольфы и коричневую обувь. Его одежда служила еще одним осколком когда-то роскошной жизни, прекратившей быть таковой по вине покойного батюшки. Подойдя к зеркалу и оглядев себя, молодой человек остался довольным увиденным.
- Время завтрака, - сказал он сам себе, подходя к столу. Открыв один из ящиков, он достал оттуда большой висячий замок и длинный, резной ключ к нему. После чего направился к выходу из комнаты. Пройдя к входной двери, студент отодвинул засов и открыл ее. Он оказался в небольшом закутке, прямо в нескольких метрах от которого, спускалась вниз винтовая лестница. Закрыв за собой дверь, он запер ее на замок. Спрятав ключ в глубоком внутреннем кармане своего жилета, Луи неторопливо спустился по лестнице.
Внизу как всегда многолюдно. Постояльцы успели пробудиться, и сейчас завтракали в небольшой трапезной, которую хозяйка, мадмуазель Кэтрин Ларож, держала для своих клиентов. В этом заведении аккуратно и чисто, не то, что в лавке мясника. Оказавшись на первом этаже, молодой человек направился в уборную.
Удовлетворив свои потребности в гигиене, он пошел в трапезную. Она представляла собой небольшую комнату, в которой стояли пять длинных столов, за которыми завтракали постояльцы. Этот трактир нравился Луи еще и атмосферой уюта, царившей здесь. В этом смысле он выгодно отличался от других заведений, где шла ругань, пахло перегаром и случались драки меж постояльцев. Видно именно поэтому стоимость проживания здесь серьезно выше, чем у конкурентов. Это обстоятельство, которое должно отвадить человека в таком положении, как Луи, но для него все оказалось совсем наоборот. Дело в том, что муж хозяйки постоялого двора мадмуазель Ларож, несколько лет назад работал в одной из винодельных Сен-Жермена старшего. Однажды на фабрике начался пожар. Пламя распространилось очень быстро по всему зданию. Муж мадмуазель Ларож, бывший бригадиром рабочих, оценил ситуацию и вывел всех из винодельной. Сам он выходил последним, поэтому именно его и придавило горящей балкой. Отец Луи поступил с вдовой очень хорошо, первые несколько месяцев он взял ее на поруки, а суммы заплаченной им компенсации хватило на то, чтобы открыть свое дело и жить в достатке. Когда несчастье случилось с самим мсье Сен-Жерменом, госпожа Ларож отплатила любезностью его сыну. Теперь она брала с молодого человека такую плату, что даже в самом дешевом трактире ее сочли бы смехотворной. И, конечно, сохраняла его комнату на чердаке любыми путями, отвергая самые настойчивые и лестные предложения своих постояльцев.
Еда и вовсе оставалась для Луи бесплатной. Сен-Жермен младший был очень благодарен хозяйке заведения, и обещал отплатить ей по заслугам, когда станет великим врачевателем. Вот и в это утро, усевшись за стол, молодой человек радостно приветствовал мадмуазель Ларож, которая принесла ему завтрак на большом деревянном подносе. Хозяйка, женщина средних лет, еще не утратившая свою красоту. Темноволосая с большими синими глазами, высокая мадмуазель Ларож чарующе действовала на мужскую часть постояльцев. Не проходило и дня, чтобы какой-нибудь торговец средний руки или видный офицер не делал ей предложение. Но госпожа Ларож оставалась неприступной, не желая уступать место подле себя кому-то другому, нежели своему покойному мужу.
Пурпуэн* - широкий и собранный в складку жилет, доходивший до бедер. Элемент одежды средневековой Европы.
- С добрым утром, великий целитель, - сказала она молодому человеку, широко улыбнувшись и ставя перед ним на стол поднос с завтраком.
- Здравствуйте мадмуазель, - радостно отозвался молодой человек.
На завтрак сегодня рыбная похлебка, клин козьего сыра, и, конечно же, неподражаемый хлеб, который мастерица хозяйка пекла сама. От всей этой простой, в общем-то, снеди, исходил такой аромат, что молодой человек сразу же принялся за еду. Луи прекрасно понимал, что даже простая пища, приготовленная с чистыми помыслами и доброй душой, гораздо вкуснее самых дорогих и изысканных яств. Хозяйка этого заведения являлась просто живым источником добра. Мадмуазель Ларож села напротив и наблюдала, как ее молодой постоялец с аппетитом поглощает стряпню.
- Вкусно?
- Как всегда.
Женщина добродушно потрепала студента по мягкой и пушистой шевелюре. Два пожилых офицера городского гарнизона, сидящих за этим же столом, на другом конце, мечтательно вздохнули. Им тоже очень хотелось, чтобы и их одарила своим вниманием эта чудесница хозяйка. Однако им оставалось только вздыхать и смотреть в свои тарелки.
- Ты вчера поздно пришел, с тобой все в порядке?
- Да, - уже без особого энтузиазма ответил Луи. - Я просто очень устал, относил переводы с латыни заказчику.
- Ох, молодой человек, вы совсем не умеете врать, и лучше не пытайтесь учиться этому искусству, оно не для вас. Так, что же случилось? Поссорился с Амалией?
- Не упоминайте имя этой девушки.
- Даже так?
- Я признался ей в своих чувствах, сделал это честно и открыто, а она заявила мне, что у нее есть другой, какой-то богатый хлыщ, аристократ.
- И всего-то, - рассмеялась хозяйка заведения.
Ее смех был нежен и приятен. Служивые, сидящие на другом конце стола, опять мечтательно вздохнули.
- По-настоящему влюбленный человек никогда не скажет таким тоном. Забудь. Не любил ты ее. Просто ты еще очень молод, мечтателен и неопытен в таких делах. И помяни мое слово, тот день, когда ты по-настоящему влюбишься, станет лучшим в твоей жизни. Это я тебе обещаю.
Луи выражал недовольство внешне, но внутренне молодой человек понимал, что мадмуазель говорит чистую правду. Сен-Жермен младший поблагодарил хозяйку за яства и вышел из-за стола.
- Я отправляюсь на учение, надо же свою мечту осуществлять, не так уж много осталось.
Мадмуазель Ларож с усмешкой посмотрела ему в след. Она прекрасно понимала, что твориться в душе у молодого человека, поэтому решила обойтись без лишних реплик.
Оказавшись на улице, Луи почувствовал себя гораздо лучше. Тем более, что день выдался отличный. Светило солнце, по чистому небу бродили стайки облачков. Свежий утренний воздух оказался лучшим лекарством от дурных воспоминаний и переживаний. Луи шел привычной дорогой, и направлялся в обитель знаний, в Сорбонну. Мимо проходили десятки людей. Торговцы спешили открывать лавки, прихожане торопились в соборы, прочие граждане великой Франции шли по своим мало угадываемым делам. Студент, не выделяясь из общей массы, также спешил по делам. По проезжей части дороги с шумом проносились богатые кареты и двуколки менее зажиточных людей. Засмотревшись на одну из карет, роскошно отделанную серебром, студент последнего года обучения подумал, что может жених Амалии сидит там сейчас и направляется прямо к ней. Усилием воли, выбросив эти мысли из головы, молодой человек побрел дальше, по направлению к центральной части Парижа, острову Сите. Как вдруг, кто-то коснулся его плеча. Обернувшись, Сен-Жермен увидел перед собой таинственную фигуру в сером монашеском балахоне. Луи тут же бросило в дрожь. В голове сразу появились пугающие мысли об инквизиции и о происшествии днем раньше, когда он помог сбежать не менее таинственному мсье.
- Вы кто? - с опаской спросил молодой человек.
- Приходите сегодня вечером, после захода солнца к Собору Парижской Богоматери, там вас будут ждать двое в точно таких же одеждах, что и я, - сразу же перешел к делу таинственный незнакомец. Он говорил еле слышно, но слова отчетливо запечатлелись в память молодого человека. - Приходите, не пожалеете.
- Но кто вы? - опешил от удивления Луи.
Внезапно послышавшийся сзади шум отвлек молодого человека. Обернувшись, он увидел, что какой-то нищий, упавший на колени прямо перед знатным милордом, стал выпрашивать у него монеты, а тот в ярости пнул его ногой так сильно, что бедолага отлетел в противоположную часть улицы. Повернувшись назад молодой, человек снова опешил от удивления. Таинственного незнакомца, передавшего ему странное сообщение, уже и след простыл.
4
Бастилия, гроза инакомыслящих Франции, внутри не менее мрачная, чем снаружи. По темным застенкам разносились душераздирающие вопли узников, из которых терпеливые палачи выуживали правду. В этом мрачном месте не покладая рук, трудились самые разнообразные люди: надзиратели, стражники, уборщики и палачи, которые, как правило, любили свою работу. Тружениками этого заведения являлись также представители доминиканского ордена, названного так в честь святого Доминика, главной обязанностью которого являлась борьба с разнообразной ересью, так или иначе способной угрожать целостности католической церкви. Последние особенно преуспевали в своем деле и по части трудолюбия не знали себе равных.
Генералу ордена, монсеньеру Франциску, почти каждый день докладывали об успешно проведенных мероприятиях по укреплению веры и единства христианской религии в Париже. Господин генерал, мужчина среднего возраста, любил слушать такие доклады. Они вселяли в него уверенность в собственном деле и помогали ему и дальше верить в то, что свои годы он прожил не напрасно. Вот и в это утро в его кабинет - просторную комнату с камином и огромным письменным столом, расположенную в одной из башен крепости-тюрьмы, на верхнем этаже, постучали.
- Войдите, - почти пропел генерал Франциск.
Зашел один из братьев ордена. Доминиканец в черном балахоне, из-под капюшона на монсеньера Франциска смотрели пронзительные глаза. Затворив за собой дверь, он поклонился. Генерал позволил ему сесть за стол.
- Какие вести ты принес брат?
- К моему великому сожалению неутешительные, - виновато склонив голову, ответил монах. - Мы не смогли поймать Рошфора. Он как всегда невероятным образом ушел от нас.
Улыбка сошла с уст монсеньера.
- Ты порвал с ним все отношения, хотя я предупреждал, что этого пока не надо делать, - тяжело вздохнув, угрюмо пробурчал генерал Франциск. - Его орден существует очень много столетий. Утверждают, что даже до рождения Христа всевышнего, орден уже существовал. Те знания, что хранит Рошфор и его люди, хоть и богохульны, но могут послужить вполне праведным делам. Потеря этаких кладезей просто чудовищна. Я надеюсь, что ты понимаешь это, брат. Скажи хоть, есть ли у тебя умозаключения, что делать дальше?
- Да, монсеньер. По нашим сведениям, он просто не мог уйти от преследования в одиночку. Значит, ему кто-то помог. Из всех ближайших зданий, к тому месту, где мы устроили западню, прилегала только лавка Бертельена. Поскольку сам мясник и его семья, вполне богобоязненные люди, значит, Рошфору помог кто-то из его посетителей. Нам только остается выяснить, кто и изловить его. Я уверен, что при первом же нашем появлении господин Бертельен вспомнит всех подозрительных личностей, посещавших его в тот вечер.
- Хорошее дело, да только с изъяном, как всегда.
- С каким, монсеньер?
- С очень большим, - улыбнувшись, видя смущение на лице своего подчиненного, сказал Франциск. - Если ты сделаешь по-своему, мы навсегда потеряем орден из виду. Надо действовать тихо. Как только выведаешь, кто таинственный спаситель Рошфора, просто установи за ним слежку. Таким образом, мы сможем узнать, с кем именно общается эта таинственная личность, и кто еще в нашем, хранимом Богом городе связан с орденом. Ты все понял, брат?
- Воистину так, монсеньер.
- Как появятся новые известия, доложи мне, а теперь иди с миром, брат.
* * *
Занятия в университете пролетели для Луи очень быстро. На всем их протяжении из его головы не выходил таинственный посланец. Молодой человек не сомневался, что это имело прямое отношение к событиям недавней ночи. Единственное, что оставалось непонятным для студента, кому принадлежал посланец. На этот счет могло быть всего два варианта, либо это инквизиция, и тогда его будущее представлялось ужасным, либо это друзья спасенного им элегантного господина. Чего ожидать от этих личностей, он не знал.
Вечером у собора было многолюдно. Это успокаивало Луи. Он считал, что на глазах у всех никто не посмеет напасть. Ожидавших его таинственных персонажей, молодой человек заприметил издали. Две фигуры в монашеских балахонах смотрели только на него. Сен-Жермену стало не по себе. Несмотря на сомнения, любопытство оказалось сильнее, и он подошёл к ним.
- Мсье Луи, мы ждали вас, - сказал один из ожидавших.
- Откуда вы узнали моё имя?
- Мы многое знаем. Ничего не бойтесь, просто следуйте за нами и все поймёте.
Луи пожал плечами. Он устал чего-то ждать и бояться. Вместо этого можно довериться судьбе.
Ожидавшие молодого человека люди, пригласили его следовать за ним и направились по городу. Поначалу Луи водили кругами, возвращаясь на уже пройденные улицы. У него сложилось впечатление, будь-то его сопровождающие уходят от слежки. Далее студент не понял, как они оказались на выходе из города. Когда крепостные стены остались позади, таинственные незнакомцы повели Сен-Жермена в лес. Тогда ему стало не по себе. В голову полезли недобрые мысли. "Если меня убьют в этом лесу, никто не узнает об этом!": думал он. " С другой стороны, зачем им моя жизнь?"
Словно чувствуя его сомнения, один из сопровождавших сказал: "Мы почти пришли." Куда именно, Луи не понимал, ведь вокруг не было ничего, кроме деревьев и груды валунов. Люди в монашеском одеянии направились именно к ней. Один из них надавил рукой на камень. Раздался гулкий шорох. Валун с человеческий рост, медленно отъехал в сторону, открывая длинную череду ступенек, уходящих в темноту.
Страха парень не испытал, скорее острейшее любопытство. Неизвестность манила его. И теперь он был уверен, что перед ним не слуги инквизиции, те работали гораздо проще. Согласившись, молодой человек направился за одним из них. Другой пошёл следом и закрыл дверь. Луи шел осторожно, стараясь не поскользнуться на ступеньках. Вскоре они закончились, уступив место ровной поверхности. В руке идущего впереди возник факел, в свете которого проступили очертания длинного коридора. Они шли долго. По обеим сторонам встречались запертые двери. За некоторыми слышались многочисленные голоса. Луи Сен-Жермен восхитился масштабом подземелья. Он не мог представить, что подобное возможно построить, тем более тайно.
Наконец коридор уперся в каменную стену.
- Здесь нам придётся тебя покинуть, дальше пойдёшь сам, - сказали провожатые.
Студент непонимающе уставился на них.
- Подойди к стене и раскинь руки в форме креста.
Не понимая, что от него хотят, Луи все же подчинился. Неожиданно стена дрогнула и начала проседать вперед, как точно студент обладал невероятной силой и двигал ее. Стена перевернулась вокруг своей оси, и молодой человек оказался в большом зале. Немного придя в себя, он осмотрелся. Вокруг простиралось огромное помещение, единственным источником света в нем служила каменная чаша, в которой горел огонь. По-настоящему светло в радиусе нескольких метров от неё, а дальше царил полумрак.
- Здесь есть кто-нибудь?
Слова Луи отозвались эхом.
- Я здесь, - сказал неожиданно возникший из мрака и появившейся перед чашей с огнём тот самый человек, которого студент выручил прошлой ночью. - Разрешите представиться, граф Рошфор.
Студент обрадовался и подошёл к своему недавнему знакомому.
- Луи Сен-Жермен.
Граф протянул молодому человеку руку и тот с готовностью пожал её.
- Я знаю. Наш орден присматривал за тобой. Мы все благодарны тебе за помощь.
- Не стоит, многие поступили бы также.
Граф хохотнул.
- Ну да, первый встречный, не думая о последствиях, помог бы незнакомцу спастись от инквизиции. Увы, так не бывает.
Студент посмотрел в глаза графу.
- Вы считаете меня глупцом?
Рошфор улыбнулся.
- Весьма храбрым парнем с чистой душой, не думающим о последствиях. Это с возрастом уйдёт.
Луи смущённо улыбнулся.
- Какой здесь орден и почему вас преследовала инквизиция?
Улыбка сошла с уст графа.
- Я не должен такое спрашивать?
- Посторонним обычно этого не говорят, но я тебе скажу. Мы алхимики. Изучаем тайные свойства веществ, человека и самого бытия. Орден существует много столетий и наши знания весьма обширны. Ради этого нас и преследовали церковники.
- А как вы относитесь к богу?
Рошфор засмеялся.
- Мы постигаем его каждый день, в новом открытии, любом событии и мы не чиним насилие, как так называемая "святая инквизиция".
- Что вы хотите от меня?
Граф подошёл к молодому человеку и положил руку на его плечо.
- Я хочу принять тебя в наши ряды.
От услышанного у Луи бешено заколотилось сердце.
- А как же мои занятия в университете? Я хочу стать великим врачевателем.
- У нас твоя мечта осуществиться быстрее. Насчет учебы не тревожься. Днём ты будешь посещать одни занятия, а ночью три раза в неделю - другие.
В душе молодого человека разгорелся доселе невиданный азарт знаний. Луи всегда мечтал о чем-то подобном, и это начало притворяться в жизнь.
Он встал на колени и приклонил голову.
- Я с радостью принимаю ваше приглашение, магистр.
Рошфор положил руку на его голову и произнес.
- Встань, брат Сен-Жермен, добро пожаловать в твой новый дом.
5
В течение последующих четырех месяцев жизнь заиграла для Луи новыми красками. Учеба в университете шла своим чередом. Молодой человек даже стал преуспевать, несказанно радуя достопочтенного Гаскона де Мюра. После занятий в Сорбонне, студент три раза в неделю посещал другие лекции и постигал тайные науки ордена. В частности он очень многое узнал о том же самом строении человеческого организма, только на этот раз не физическом, а духовном. Знание об ауре, чакрах и способы работы с ними, невероятно воодушевили молодого человека. Оказывается, можно не только лечить, но и предупреждать недуги задолго до их проявления на физическом теле. С огромным интересом Луи постигал основу трансмутаций веществ. Оказывается, почти любой металл можно превратить в другой. Нужно только подобрать правильные ингредиенты. Как объяснял Сен-Жермену магистр, ставший его наставником, то же самое можно сделать и с характером человека, главное лишь его желание перемениться.
Занимаясь в лаборатории ордена, проводя различные эксперименты, студент познакомился с очаровательной Мари, также состоявшей в ордене. Она немногим старше его, и они легко нашли общий язык. Спустя время, молодой человек начал ощущать к ней привязанность. Высокая стройная брюнетка быстро заняла место Амалии в сердце и мыслях молодого человека. Девушка ответила ему взаимностью, и они начали встречаться не только в стенах ордена. Впервые за последнее время Луи стал чувствовать серьезные изменения в своей жизни.
Это заметил и сам граф. Во время одного из учебных вечеров, когда студент, закончив дела, болтал с Мари в опустевшей лаборатории, неожиданно появился магистр. Молодые люди поклонились ему.
- Мари, я прошу оставить нас наедине.
Девушка попрощалась со своим другом и вышла. Сен-Жермен вопросительно посмотрел на главу ордена.
- Нужно кое-что проверить.
С этими словами он вынул из кармана медный лиард и бросил студенту. Тот ловко поймал монету.
- Трансмутируй ее.
- Во что?
- Во что у тебя получится.
Луи пожал плечами и приступил к выполнению задания. За время, проведенное в стенах ордена, молодой человек успел познакомиться с процессом трансмутации металлов и знал, что надо делать. Положив монету в стеклянную колбу с широким горлышком, он добавил туда немного ртути и серы. Закрыв колбу, он отнес ее в ледник, находящийся под полом лаборатории. Там обычно хранились скоропортящиеся субстанции и проводились эксперименты, похожие на задание магистра.
- Я основываюсь на теории великого Джабира, - сказал молодой человек. - Осталось только ждать.
Граф пожал плечами. Еще час они беседовали, ожидая завершения процесса трансмутации. Глава ордена интересовался жизнью молодого человека, спрашивал про отношения с Мари. На опасения Луи о возможном запрете личных отношений между участниками ордена, магистр только посмеялся. Как выяснилось, такого запрета не существовало, что сильно обрадовало Сен-Жермена.
*Лиард - французская медная монета XIV--XVIII веков.
Наконец пришло время посмотреть на результат. Достав колбу из ледника, Луи передал ее графу. Тот пинцетом достал монету и внимательно осмотрел ее. Улыбка заиграла на его лице. Снова кинув монету подопечному, он понаблюдал за его реакцией. Удивлению Сен-Жермена не было предела. Он держал в руках золотую монету.
- Как это возможно?! - вскричал молодой человек. - Я думал, для превращения металлов в золото нужен философский камень.
- А ты знаешь, что это такое? - поднял брови магистр.
- Тайное сокровище ордена, за которым охотятся многие, включая инквизицию.
- Так думают наши враги и пусть продолжают. Философский камень - это состояние души, достичь которого возможно лишь путем самосовершенствования. У тебя с этим все в порядке, мой друг.
Воодушевленный молодой человек, направлялся домой. Его мысли занимали будущие великие открытия, которые он обязательно совершит, а также Мари, которая их с ним разделит. Без нее Сен-Жермен уже не представлял свою жизнь. Пройдя через городские ворота, которые как раз собирались закрывать, Луи направился к трактиру мадмуазель Ларож. Когда он почти дошел, сильные руки схватили его и развернули. На Луи уставились пронзительные глаза.
- Где это вы гуляли в такой поздний час, студент последнего года обучения?
Он молчал, пытаясь понять, в чем дело. Его обступили фигуры в одеяниях доминиканского ордена.
- Молчишь? Ничего, заговорить в другом месте.
Сильный удар в челюсть погрузил студента в забытье. Обступившие его фигуры легко подхватили обмякшее тело и торопливо убрались с улицы.
![[]](/img/m/mihail_w/filosofskijkamenx/bastille.jpg)