Зоны каждая отличается от другой. Не только порядок, даже запах не тот. По-разному строят, по-разному крепят. В одном одинаково - порядка больше не пряником, а кнутом добиваются.
В одной , например, за нарушения на фунт сажали. Раздевали наголо, переодевали в полосатую пижаму и закрывали в ПКТ, то есть в помещение камерного типа. А там четыреста граммов хлеба на день и три кружки воды. И всё. Дадут десять суток, на третьи волком воешь, на пятые в доходягах оказываешься, на восьмые понимаешь, что был сильно не прав.
В камере двое нар, параша, дверь с кормушкой и телевизор. Телевизор, это ниша такая в стене, напротив кормушки. В ней кружки стоят. Почему телевизор? А куда еще глядеть? На кормушку, в пол, и в телевизор. Не на рожи сокамерников смотреть же, на третий день надоедает. Поначалу в шашки поиграть можно, вон, доска на полу расчерчена. Шашки из хлеба слеплены. Он на лепку только и годится. Но это по началу. Почему? А ты пробовал с одним партнером играть трое суток к ряду в шашки? А пять суток? А неделю?
Все же есть надежда, что на камеру новый этап придет, с воли, сразу после суда. Их тоже на фунт сажают, чтобы к уважению приучить. Но, с воли они идут со своими вещами, с котомками, с едой своей. И получить такого на камеру, с харчами, большая удача. Мечта голубая, Рио де Жанейро и Клондайк два в одном. Он же поделится обязательно, ну и выиграть можно. Да, мало ли как получится шамовкой разжиться, главное она тут, рядом.
Во время раздачи кипятка с попкарями разговор идет, мол, за нами не заржавеет, подгоним что-нибудь смачное, ты только дай нам с воли кого, новенького. Потом сочтемся.
И вот, как-то трем зека в аккурат посреди срока свежего соседа привели, с этапа, с харчами, значит. При нем мешок солидный. И ростом под два метра, спортсмен. Он первым делом присел, достал кусок сала и хлебину и отдыхает с дороги.
Зека в его сторону и не смотрят, с кадыками борятся, те выплясывают неугомонно, просто сладу нет. Прошло время, говорят, давай поиграем. А спортсмену нажужжали уже, что если сядет играть , проиграет обязательно, при том надзор не заступится, не жалуйся. И он отнекивается, а сам наблюдает за игрой потихоньку. Ну, посидел денек, посмотрел. Давайте, говорит, какой интерес? На еду, принципиально, не играю. Зека объясняют, что на еду не стоит, просто, проигравший в мешке матрасном от кормушки до телевизора проскачет, и всё.
Спортсмен еще и игрок не плохой оказался. Прыгают бедные доходяги раз за разом. Последние силы теряют.
Хорошо, что существует одна теория, теория вероятности называется, по ней любой нет-нет, да и проиграет. И ВТО, вышло прыгать спортсмену. Давай, говорят, поможем тебе залезть, придержим. И только две ноги в мешке оказались, зека рванули края вверх и завязали гузырь. Присели отдышаться на мешок. Спортсмен по-буйствовал сначала, но куда ж ему из мешка-то?
Затолкали под нары и за еду взялись.
Из мешка поначалу шли угрозы.
Потом торговля.
Потом просьбы.
В конце мольбы.
Нет, зеки не были совсем уж жестокие. Ты пойми, говорили они спортсмену, мы тебя выпустим и нам крышка. Ты сейчас просишься, а после замочишь нас. Мало ли что человек может сделать доведенный до крайности. Гадюка, наступи на неё, кусает смертельно. А человек, лежащий вторые сутки под нарами... Нет, развязать тебя у нас сил нет.
В странном положении спортсмен пролежал еще день. И положение это уже на всю камеру запахом знать о себе давало. И зека, не звери же, выпустили спортсмена на волю. Под гарантию личной безопасности.
И стали они жить-поживать, фунт с салом жевать.