Примечание: понятие "живой" в данном рассказе помимо своего основного смысла обозначает принадлежность данного персонажа к любой из разумных рас. Например, "люди добрые" должно звучать как "живые добрые". Идея заимствована у В. Васильева, коему и спасибо за прекрасную идею.
Когда мы вернемся обратно, нам будет очень не хватать тех, по кому можно пострелять.
Х/ф. "Цельнометаллическая оболочка"
Меченый нашел обход только через три стандартных часа. Пока его ждали, расстреляли все сигареты у запасливого Ская. Даже обычно некурящий лейтенант взял одну и зло закурил, вместе с дымом выдыхая проклятия в адрес нерасторопного разведчика. Лейтенант нервничал. Еще бы, они опаздывали в заданные сроки занять нужную высоту и развернуть там батарею артподдержки. Взвод закованного в боевую полиметную броню десанта сидел на дне широченного сухого лога, на самом простреливаемом месте, лишь кое-как укрывшись за валунами. Облаченные в серую броню, солдаты издалека походили на валуны. Но этой маскировки было явно недостаточно. Лейтенант знал это и жалел, что на сопровождение установок выделили всего один взвод: подразделениям покрупнее полагались генераторы силового поля. Понятное дело, что под прикрытием силового купола и командир, и простые солдаты чувствовали бы себя гораздо уверенней, чем под открытым небом. Три малых гаубичных самоходки стояли подле. Они были беспилотными, а потому являли собой чудеса тупизны искусственного интеллекта.
Десантники сползли в лог из хвойного леса примерно в полдень по правому его пологому склону, однако на левый так и не залезли. По ту сторону лога - здоровая поросшая лесом сопка - искомая высота. Пехотинцы хоть и с трудом, но смогли бы забраться по крутому глинистому обрыву, однако оказалось, что автоматические самоходные орудия это сделать были не в состоянии. Сухая глина нещадно осыпалась под гусеницами небольших самоходок, и те сползали обратно вниз, виновато перемигиваясь огоньками. Тогда младший политрук Барлиу - полуорк - деликатно поинтересовался у лейтенанта, почему же об этом умолчали разведчики. Поинтересовался, хотя сам прекрасно знал, что высланные вперед разведчики объявили лог абсолютно проходимым для легкой техники. Разведчики Меченый и Джункс открещивались незнанием технических характеристик артустановок. Действительно, для современных танков десятиметровый склон под семьдесят пять градусов препятствием не считался, однако это для танков. То, что разведчики лопухнулись, поняли еще на правом берегу, но обойти многокилометровый лог было делом нереальным, поэтому решили спускаться. Вот тогда лейтенант начал материться.
Спутниковой карты местности штаб не дал. Да оно и понятно - на орбите сейчас шел бой двух огромадных флотилий, да что там бой - мясорубка. Поэтому приходилось довольствоваться полевыми сканерами местности, а они в условиях создаваемых противником помех толком не могли ничего показать. Боевого мага, который мог бы проверить обстановку через астрал, убили три недели назад. Убили прямым попаданием из плазматрона в голову, поэтому воскресить его не представлялось возможным даже в виде лича. Нового пока еще не прислали, так что взводу приходилось передвигаться по старинке - высылая вперед разведчиков. Или - как выражался незабвенный младший политрук - разъезды.
Когда выяснилось, что установки не пройдут, злосчастных разведчиков послали в обе стороны. По одиночке. Благо, сканеры не выявили в округе неприятеля. Джункс пошел вниз по логу, а Меченый - вверх. Первым вернулся Джункс - через два часа: еще по рации он передал, что вниз по течению лог расширяется, а левый склон и не думает становиться более пологим или низким. С Меченым связывались пять раз - через каждые полчаса, но пригодных мест не было. Тем временем была предпринята попытка втащить самоходки на руках, но и она не увенчалась успехом. К этому времени из лейтенанта уже не вырывалось ничего, кроме ругательств. Взрывать склон запретил Барлиу, сославшись на необходимость скрытного передвижения. Опытный боевой командир лопухнулся вместе со своим взводом на простой как вилка задаче: всего-навсего скрытно выдвинуться в нужную точку на карте. То, что все это наблюдал политофицер, оптимизма ему вовсе не прибавляло. Лейтенант по радио вызвал штаб дивизии и затребовал у них гравитранспорт. Однако там его послали куда подальше, сказав, что на правом фланге уже вовсю идет мясорубка и транспорты все заняты. А еще его обозвали тормозом и бестолочью. Лейтенант все же был хорошим командиром, поэтому не стал вымещать свою досаду на подчиненных, а просто сел и закурил. Надо было что-то предпринимать. Барлиу все так же стоял на своем и запретил взрывать грунт. Он же мешал лейтенанту сообщить в штаб о невозможности выполнения боевой задачи. Иными словами, лейтенант просто боялся, что ему попадет за проявленную глупость. И правильно, кстати сказать, боялся.
Рядовые десантники и даже командиры отделений пессимизма командира не разделяли - сидели, развалившись на солнышке, даже гермошлемы сняли. Люди, орки и эльфы. Они лениво переговаривались друг с другом, им было наплевать на опоздание. Как только батарея развернется и начнет стрелять, враги немедленно постараются ее подавить. Хорошо еще, если они направят туда наземные части, а если шарахнут чем-нибудь плазменным? Помирать никому из солдат не хотелось. Нет, если им скажут: умрите за Федерацию, так они умрут. И дело было вовсе не в патриотизме - какой патриотизм у парней, вынужденных воевать за экономические выгоды федерации за много-много световых лет от родных планет? Дело было в директивах и установках, навечно вписанных в умы солдат псиграфами еще во время прохождения КМБ. Фауна планеты была для живых не опасна, воздух был пригоден для дыхания, солдаты просто балдели на привале.
Спас лейтенанта Меченый, неожиданно вышедший на связь с известием о подходящем месте подъема: склон там здорово осыпался. Выдвинулись немедленно. Лейтенант объявил полную боевую, и десантники послушно напялили бронешлемы и загерметизировались. И правильно - неизвестно что можно ожидать в этом "коридорчике смерти". Лейтенант решил не возвращаться на правую сторону, все же по дну лога можно было передвигаться гораздо быстрее, чем по хвойному бурелому. А время сейчас решало все.
Взвод шел по логу колонной: впереди трое автоматчиков, за ними один истребитель танков с тяжелым ручным плазматроном, помощник истребителя и снайпер, за ними шли остальные десантники с лейтенантом. Замыкали колонну установки с техниками-артиллеристами под охраной опять же троих автоматчиков с сержантом и младшего политрука Барлиу. Еще один снайпер бесшумно продирался по хвойному лесу на правом склоне леса. Двигались предельно тихо и быстро, даже не вели никаких радиопереговоров. В командирские шлемы лейтенанта и политофицера были встроены системы контроля за подразделением, они давали своим обладателям полную картину того, что делает каждый солдат и взвод в целом. Эти двое знали, что каждый десантник прекрасно обучен и знает свое дело, но все же постоянно были настороже.
До места добрались в рекордные сроки - всего за два стандартных часа, уже начинало темнать. Могли бы добежать и быстрей, нужно только было отдать команду солдатам вколоть стимуляторы, а артустановки шли, понятное дело, не на максимальной скорости. Однако лейтенант не знал, что ждет их на искомой высоте: может быть, бой. Поэтому заранее изматывать солдат он не стал. Склон выглядел не то чтобы уж совсем проходимым, но на руках самоходки вполне можно было бы протолкать. Командир второго отделения - младший сержант Плехов - отдал приказ отделению подняться наверх к Меченому и залечь. Разведчик стоял уже наверху, и что-то высматривал в бинокль. Лейтенант отдал приказ втаскивать установки и вышел в эфир:
--
Рядовой Наго, объясните мне, что вы там такое интересное обнаружили в лесу, а?
Рядовой Наго по прозвищу Меченый даже не обернулся, ответив по радио:
--
Откройте воздухофильтры, камрад лейтенант.
Лейтенант привык доверять своим солдатам, а поэтому сделал это без колебаний. И сразу же почувствовал в окружающем воздухе запах гари.
--
Лес горит, камрад лейтенант, - все тот же Меченый, - впереди зарево. Похоже, мы здорово спаслись, что задержались. Они обстреляли плазменными бомбами вон ту высоту впереди.
"Вон та высота впереди" как раз и была той, которую нужно было занять взводу.
--
Интересно, зачем? Там же никого не было.- Барлиу вышел в эфир, хотя стоял всего в нескольких шагах от лейтенанта. Чаще всего командиры в десанте так и общались - через встроенную в боевую броню рацию, так выходило тише. Однако сейчас тишина
--
Значит, кто-то был.
Лейтенант повернулся к потеющим десантникам. Одна самоходка была уже почти наверху, пятеро солдат, теснясь, толкали ее снизу. Мышечные усилители, встроенные в броню, значительно помогали десантникам, но и артустановка перышком вовсе не была.
С правого склона вернулся второй снайпер - "Поползень" - как их называли и военные и гражданские за уникальное умение быстро ползать и закрепляться даже на отвесных поверхностях. Он подошел к первому, прижал стекло своего шлема к стеклу его - для слышимости - и начал разговор, не включая радиосвязь. Лейтенант с политруком могли подслушать приватный разговор двух Поползней, но как всегда не стали. По какой-то неизвестной причине снайперы всегда держались обособленно от других военнослужащих и общались с теми только в случае крайней необходимости. И даже в тех случаях - холодно и отстраненно. Такими становились все, кого в учебке делали Поползнем, даже очень открытые и общительные живые. Порой они даже фамильярно вели себя с командирами, но все всегда сходило им с рук - в бою они четко выполняли все приказы и уничтожали врага с завидной скоростью и точностью.
У обоих снайперов гауссовки были закинуты за спину - верный знак того, что вокруг все безопасно.
Пока Поползни Сивый и Марко разговаривали, прошло не более пяти минут. Десантура втащила наконец буксующую самоходку наверх. Со второй уже тоже почти закончили, а третью только готовили к подъему. Лейтенант по осыпающемуся склону вскарабкался наверх и осмотрелся. Его взгляду предстала большая лесная опушка с высокой травой, кромка леса метрах в двадцати. Лес подозртельно для этих широт стремительно погружался во тьму. Довольно скоро он совсем бы слился в единую темную стену, если бы не зарево. Зарево от не так уж далекого лесного пожара - километров пять, не больше - освещало лес не хуже двух лун этой планеты, сейчас частично скрытых поднятым дымом от обширного лесного пожара. По особой яркости зарева лейтенант догадался о том, что лес поджигали чем-то плазменным. Интересно, зачем? Неужели шпионы противника прознали о планах боевых действий. Ну с этим пускай контрразведка разбирается, не его лейтенантово дело. Но могло быть и так, что его взвод был втянут в сложнейшую серию маневров и рокировок. Могло быть и так, что его взводу было предписано погибнуть сегодня вместе с этими чертовыми самоходками для того, чтобы заманить значительно более крупные силы противника в какую-нибудь там ловушку. Но даже если это было и так, то и лейтенант и младший политрук были не в обиде на командование: раз это надо для победы - что ж, так тому и быть. Но жить все же хотелось. Плюс к тому, было не совсем понятно, как занимать залитую огнем и плазмой высоту. Лейтенант уже было собрался запросить штаб дивизии по этому поводу, как командование само вышло на связь. В шлемофоне неожиданно раздался слегка искаженный помехами голос знакомого дивизионного связиста:
--
"Гамма шесть", я "Грифон один", как слышно, прием!
С внутренним замиранием лейтенант ответил в шлем:
--
"Грифон один", я "Гамма шесть" слышу вас хорошо!
--
Черт, "Гамма шесть", вам чертовски повезло, что вы замешкались! Высота вся выжжена плазмой, противник бил с упреждением. Но это хорошо, что вы еще внизу. Немедленно закрепитесь в этом овраге, в котором сейчас находитесь. В вашу сторону движется большая группа легкой пехоты противника. Они быстро движутся сверху, со стороны пожара. Километрах в двух от вас, похоже, бегом бегут. Точное количество назвать не можем, наши сканеры показывают что-то около двух рот. Никакой техники с ними, похоже, нет. Может быть - три. Задержите их любой ценой.
Поначалу лейтенанта взяла оторопь, но он все же успел ответить, прежде чем связист отключился:
--
"Грифон один", какие к чертям три роты, у меня тут двадцать шесть живых! Как я задержу столько народу?!
--
Но у вас же три артустановки! Попытайтесь использовать рельеф местности и эффект неожиданности. Не задержите - враг накроет батареи нашей тяжелой артиллерии. Удачи вам! Конец связи.
Лейтенант выругался, но времени на раскачивания терять не стал. Через прибор ночного видения, встроенный в шлем, он быстро огляделся взвод. Две самоходки были уже наверху, третья уже почти. Они торчали на самом виду - лакомая цель для сканеров. Лейтенант немедля заорал в шлемофон:
--
Сталкивайте их нахрен обратно вниз! Артиллеристы: цель - одиннадцать часов, навесным по кромке леса - приготовиться вести огонь! Да плазменными, лепешечными! Сейчас нас накроют, едрить вас всех! Первое отделение - залечь слева, вон там, второе - оставайтесь, где есть, третье - к тем кустам справа! Прикрывайте истребителей, без приказа не стрелять! Истребителям и бронебойщикам - без особого! Сивый, Марко, займите позиции, приготовьтесь ставить газовые заграждения! Всем автоматчикам: стрелять магическими разрывными! Режим защиты брони - самый глухой! Щас они уже попрут! Фонари погасить, всем молчать, не рыпаться! Да пошевеливайтесь же, мать вашу за ногу!!!
Лейтенант знал, что орет зря - натренированные и обстрелянные десантники четко выполняли его приказы. Зря бегал и подгонял всех младший политрук Барлиу, разумеется, слушавший разговор лейтенанта с "Грифоном один" - засада была устроена в считанные секунды. Десантники залегли длинной линией на верхнем краю склона. Сам лейтенант остался справа с третьим отделением, Барлиу - по центру. В случае необходимости они могли мгновенно спуститься на дно лога. Вот только там они бы стали отличной мишенью для пуль и плазменных гранат. Взвод залег. Последними снизу отозвались техники-артиллеристы:
--
Камрад лейтенант, мы готовы! - и в воздухе повисла тишина. Тишина напряженная и тяжелая как свинец. Тишина, какая всегда воцаряется перед боем. Все гауссовы автоматы, пулеметы и винтовки, все плазматроны и ракетометы нацелены на лес, приборы ночного видения у всех десантников включены. Чуткие глаза снайперов выискивают меж вековых стволов бегущие фигурки живых. Живых, которые умрут первыми. Артиллеристы на дне лога запрограммировали установки на автоматический огонь и теперь, подавляя дрожь в коленях, тискают в одной руке пульт дистанционного управления огнем с кнопкой "ОГОНЬ", а в другой - пистолет. Командиры отделений готовы ориентироваться в постоянно меняющихся условиях грядущего боя и отдавать приказы рядовым. И те, кто верит в какое-либо божество, сейчас усиленно ему молятся. Беззвучно. Про себя.
Все готовы сражаться и умереть за Федерацию. И за те батареи дальней артиллерии, что командование сейчас спешно прикрывает резервными частями.
Это ли не апогей Войны?
Стемнело окончательно.
Мгновенно выключены приборы создания помех для сканеров местности противника, сейчас главное - не выдать своего присутствия. Быть может, враг не заметит затаившийся взвод. С самоходками было хуже - их никак не прикрыть от сканеров противника, но тут уж ничего не поделаешь. По крайней мере, прямо сейчас. Пока еще никто из той живой волны, что катится метрах в ста-пятидесяти от зажегшего взвода, ничего не подозревает, и скоро будет уже поздно - такое количество обезумевших от боя живых не остановить в одно мгновение. Лейтенант уже мог рассмотреть отдельные фигуры, мелькающие среди деревьев. Лес оказался слишком густой, да еще весь зарос кустарникам, поэтому дальность видимости была очень низкой - всего каких-то пятьдесят-шестьдесят метров, считая вместе с опушкой. Но это давало и преимущество: противник не мог толком видеть десантников, сам находясь еще в лесу.
Лейтенант коротко произнес:
--
Сивый, Марко, вырубайте плазмачей. - закованным в броню десантникам даже крупнокалиберные не бронебойные пули мало что могли сделать. Единственное - что представляло для них реальную угрозу, так это тяжелое плазменное оружие, способное сжечь солдата вместе с броней. Поэтому главной задачей Поползней было уничтожение солдат противника, вооруженных им. Двое снайперов открыли огонь. Били они без промаха, гауссово оружие стреляет бесшумно, не имеет гильз, а главное - отдачи, поэтому скорость стрельбы ограничивалась лишь быстротой наведения прицела на очередную жертву. Вот уж что-то а целиться Поползни умели.
А вот легкобронированная пехота противника была лакомой мишенью для десантников. Магически усиленные разрывные пули нанесут ей серьезный ущерб. Вообще-то лейтенант зря паниковал насчет численного превосходства противника, десант снаряжен на порядок лучше каких-то там местных экстремистов, да к тому же имел небольшую собственную батарею. Словом, силы были примерно равны. Если там ТРИ роты.
Когда некоторые из бегущих пехотинцев стали вдруг падать замертво другие начали понимать, что попали в засаду. Но теперь было уж точно поздно. Очумевшие пехотинцы с воплями вылетали на опушку леса, сразу живых по десять. Лейтенант наконец приказал:
--
Всем стрелкам - огонь!
Противник рассчитывал на открытый бой, но попал в западню. Невидимые нити очередей десантных автоматов "Шквалов-101" и ручных пулеметов "Йор-86" бесшумно протянулись к темной стене леса, живые начали кричать и падать. Гауссовы автоматы со своей жуткой скорострельностью косили их словно траву. Легкие пехотинцы никак не могли понять, кто же по ним стреляет и откуда. Снайперы перестали бить одиночными и направо-налево рубили очередями. Они не стали выстреливать баллоны с газом, видя что на вражеских пехотинцах хоть и легкая, но герметичная броня. Страшные разрывные пули автоматов и пулеметов в клочья разрывали броню и плоть солдат противника. Истошные вопли умирающих перемежались с воплями: "Засада! Федералы!" В считанные мгновения у леса выросли горы трупов, в первые же две минуты боя было уничтожено около полусотни легких пехотинцев. Теперь уже неизвестно, кто был каждый из этих живых, какой расы, зачем бросил дом родной и пошел воевать с могущественной Федерацией. Да это уже и не важно, всем им стала братской могилой эта безвестная лесная опушка на богом забытой планете. Кровь из растерзанных тел хлестала потоками, заливая сухие стебли травы.
Но враги появлялись из-за деревьев десятками и десятками же ложились в высокую траву. Ложились навсегда. Они пытались отстреливаться, беспорядочно палили во все стороны, визжали, стонали, хрипели, умирая. Тишину вспарывали лишь беспорядочные автоматные трели пехотинцев и звуки их агонии. Десант за время боя ограничивался лишь тихими щелчками заряжаемых обойм.
Сам лейтенант не стрелял, он только внимательно наблюдал за боем. Сейчас он уже не знал точно, сколько вражеских солдат уничтожена, но надеялся хотя бы на одну роту.
Десантники, видя все прибывающие силы противника, начали огонь из подствольных гранатометов. На опушке и в лесу расцвели огни взрывов, разбрасывая неудачливых живых от себя.
Бойня продолжалась. Но противник, похоже, наконец установил позиции десантников и начал ответный огонь. Те, что поумней, падали в траву и начинали палить в сторону лога. Зашипели плазматроны, их ослепительные лучи жадно протянулись к целям. Где-то слева застонали умирающие десантники. Радиоэфир взорвался голосами. С тактической карты в командирском шлеме лейтенанта исчезло две зеленые точки. Медики немедленно устремились к ним. Но лейтенант прекрасно знал, что нанесенные плазмой раны не лечатся. Оставалось только надеяться, что парням не выжгло чересчур много органов. Тогда он немедленно скомандовал:
--
Истребители и бронебойщики - огонь! Батарея - огонь!
Скрывать свое местонахождение больше не имело смысла, точная позиция взвод а была раскрыта окончательно. Трое истребителей - по одному на каждый взвод выстрелили залпом. Но на долю секунды их опередил один из бронебойщиков. Бронебойщики были вооружены крупнокалиберными ружьями, предназначенными для уничтожения тяжелой пехоты и легкой бронетехники противника. Ружья были не слишком большими, а потому из них было нетрудно стрелять. Принцип действия их механизма был старым добрым огнестрельным. Но нет, конечно же в патроне был не древний порох, а новейшая крайне взрывчатая смесь. Пули магически усиливались. Такое ружье могло пробить любую персональную броню вместе с телом насквозь, даже очень тяжелую. Стоит ли говорить, что оно делало с легкой?
Подобная система, но несколько меньшего калибра стояла и на "Шквалах-101" вкупе с подствольным гранатометом, но при такой легкой броне противника в них просто не было нужды.
Этот один опередивший всех выстрел навсегда запомнился лейтенанту. Он видел бегущего прямо посреди опушки легкого пехотинца, неизвестно каким образом до сих пор живого. Тот несся совсем очумевший от собственной безнаказанности. Автомат он держал перед собой на вытянутых руках, словно шел в штыковую. Лейтенант отстраненно подумал что, скорее всего, дойдет до рукопашной. Какой-то из трех взводных бронебойщиков долбанул по бегущему пехотинцу почти в упор. Оглушительный грохот крупнокалиберного ружья перекрыл все звуки боя и еще долго отдавался в ушах. Пуля попала солдату чуть выше и правее сердца и разорвалась, разворотив ему грудь и оторвав руку. Солдата отбросило назад, перевернув в воздухе. И в тот самый момент, когда тело коснулось земли, ударили истребители танков.
Шипящие струи трех плазматронов ударили в толпу врагов, дотла сжигая сразу по несколько живых. Истребители сейчас спешно выдергивали из своих дымящихся "Тюльпанов" пустые энергетические стержни и бережно вставляли в них новые. Опушка превратилась в совершеннейший ад.
Еще секунду спустя на головы врагов опустились плазменные снаряды самоходных гаубиц. Они разорвались ослепительнейшим светом, таким, что лежащие десантники на несколько мгновений прекратили стрелять и вжались стеклами шлемов в землю чтобы не ослепнуть. Когда перед глазами перестали плавать круги, все увидели, что лесная опушка увеличилась чуть ли не вдвое. В смысле того, что деревья, которые задело взрывом, просто-напросто мгновенно выгорели от чудовищной температуры. На земле остались три раскаленные воронки. Все легкие пехотинцы, кто был у кромки леса в тот миг, сгорели словно спички вместе с деревьями. Пехотинцы тотчас рассыпались по одному, избегая больших потерь. Пару секунд десантники пораженно лежали, благодаря всех известных им богов, что плазмой их не зацепило. Единственные, кто не перестал стрелять - так это хладнокровные снайперы Сивый и Марко. Но в шлемофонах вдруг послышался вопль младшего политрука Барлиу:
--
Чего лежите, идиоты? Да стреляйте же, мать вашу! Огонь! Огонь! Там их еще тучи немерянные! Почему молчат истребители? Огонь! ОГОНЬ!
Шквал огня моментально возобновился. Стрелял даже сам лейтенант. Наверняка и Барлиу сейчас лупит по лесу из своего четырнадцатимиллиметрового офицерского пистолета.
А народ все прибывал и прибывал, было ясно, что здесь гораздо больше трех рот. Казалось, командование врага ничуть не интересовали численные потери своих войск. Взвод завалил по крайней мере, живых двести. Лейтенанту сейчас до боли хотелось презрительно сплюнуть со словами: "Легкая пехота!" Но он был в шлеме и поэтому плевать не стал.
Минут через десять противник наконец организовал нормальный ответный огонь. Тяжелые пулеметные очереди с трудом, но вспарывали скорлупу космической брони. Уже трое десантников были убиты, еще двое - тяжело ранены. Однако раненым в строю помогали оставаться специальные боевые наркотики-стимуляторы. Шипящие струи плазмы с той и другой стороны резали воздух. По броне лежащего лейтенанта застучали пули. Если лупят очередями, значит скоро могут шарахнуть сюда чем-нибудь потяжелее, поэтому лейтенант решил передислоцироваться. Нет, не то чтобы он так боялся за свою шкуру, просто он не хотел оставлять взвод без командования. Конечно, в случае чего, погибшего лейтенант могли заменить тот же Барлиу или любой из командиров взводов. Но помирать лейтенанту все же не хотелось. Его можно было понять.
Лейтенант слышал, как многие, особенно этакие "воинствующие" гражданские, говорили, что, мол, смерть в бою весела и почетна. Больше всего на свете лейтенант не любил гражданских. С этой их точкой зрения во всей боевой армии охотно согласились разве что только политические офицеры. Потому что у них так в мозгу псиграфом написали. На самом деле в смерти на поле боя нет ничего почетного, а уж тем более веселого. Она сродни наступлению ногой на дерьмо: обидно и противно, но случается. Самое страшное на войне - это когда сегодня пьешь со своими за упокой душ погибших боевых камрадов, а завтра уже будешь пить за упокой душ кого-то из этих своих. Когда так говоришь - так вроде фигня, ничего. А вот если это реально пережить... Лейтенант считал войну обычной работой. Не слишком чистой, но неплохой, она ему нравилась.
Вообще-то, смерть далеко не всегда была концом службы для солдата. Если у трупа не были уж чересчур повреждены внутренние органы, а особенно мозг, то после боя его могли воскресить армейские клирики. Пару недель он валялся в госпитале, а потом возвращался в строй. Конечно, эта сложнейшая хирургически и магически операция была очень дорогой, но платить пособие бесконечным семьям погибших было еще дороже. А у Федерации (читай: "армии") лишних денег не водилось никогда. Сказано ведь: скупой платит дважды.
Некоторых особо ценных офицеров при невозможности воскрешения после смерти иногда превращали в личей - живых мертвецов, полностью сохраняя их личность. Говорят, первые несколько месяцев после своего поднятия личи очень мучались. Теперь им не нужно было ни есть, ни спать, ни удовлетворять иные естественные потребности. Дух, привыкший к жизни, требовал этого, а тело не могло. Точнее, голый скелет, оставшийся от тела. Нежили и передвигались они за счет темных сил, вложенных в них во время черного обряда. Получая практически абсолютное бессмертие, личи многое и теряли. Что ж, такова расплата. Вот лично лейтенант их жалел, но и уважал. Из личей получались превосходные черные маги, армейские следователи и... живые компьютеры. Точнее, мертвые. Не обремененный требованиями плоти, их разум мог работать "на полную мощность" двадцать четыре часа в сутки. Они становились отличными начальниками штабов, но... очень-очень редко. После смерти личи теряли чувство ценности жизни. Они не щадили живых солдат для достижения победы. Личей никогда не было много. Среди офицеров Легионов Армии Федерации Цивилизованных Планет они были ничтожной кучкой. И если брать лично вот этого лейтенанта, то нельзя сказать, что он был уж чересчур огорчен этим фактом.
Вовсе не думая обо всем об этом, лейтенант переползал с правого фланга на центр, внимательно поглядывая по сторонам. Пока взвод успешно уничтожал противника. Но тот все прибывал и прибывал, а голову лейтенанта начали посещать мысли вовсе не о трех ротах, а о целом батальоне. Пехотинцы оббегали воронки, оставляемые плазменными бомбами, и бросались в атаку.
Батарея перенесла огонь чуть дальше в лес, уничтожая еще не успевших подойти врагов, но те рассредоточились и обстрел не давал желаемого эффекта. Убедившись в бесплодности лобовых атак, они начали обходить взвод с флангов по лесу, продолжая фронтальную перестрелку. Их целью были ненавистные артустановки. Теперь их стрельбу уже можно было смело характеризовать как шквальный огонь. Благо, их количество позволяло им такие маневры. Все это лейтенант понял без сканера, просто осмотревшись. Нужно было отступать и прикрывать самоходки. Хорошо еще, что пехота сама шла без артиллерийской поддержки, а то взвод не продержался бы и пяти минут.
Внезапно на связь вышел штаб дивизии:
- Лейтенант! Вы еще живы? К вам идет подкрепление, держитесь!
А положение стало складываться критическое: первое отделение было уничтожено полностью, от второго осталось автоматчик, ефрейтор, пулеметчик и истребитель танков, в третьем погиб только один помощник истребителя. Особенно лейтенанта заботила потеря связи с Сивым из первого отделения. Лейтенанту не хотелось верить, что он потерял лучшего снайпера в дивизии. Сивый был чистокровным эльфом и поэтому стрелял одинаково превосходно что из лука, что из гауссовки. Но лейтенант не стал тратить драгоценное время на осмотр трупов первого отделения. Он скатился на дно лога по крутому склону и осмотрелся: враги еще не спустились сюда ни справа, ни слева от батареи. Он отдал команду:
--
Третье отделение - отступайте к батарее, только быстро! Бегом, сползайте! Барлиу! Оставайся там пока со вторым. И стреляйте активней, сдерживайте центр! По команде быстро отходите к нам. Мы будем на правом склоне. Вас ждать не будем, будем спасать установки, поэтому догоняйте бегом!
--
Понял! - Барлиу спорить не стал.
Третье отделение посыпалось сверху, словно яблоки с яблони. Они несли убитых и очень тяжело раненых. Техники-артиллеристы уже свернули батарею, и теперь самоходки натужно ревя, забирались на относительно пологий правый склон. Отделение медленно отходило, готовое защитить установки. В тот самый момент, когда они уже достигли противоположного края широкого лога, справа и слева повалили легкие пехотинцы. Десантники отстреливались на ходу, но врагов было слишком много. Даже выстрелы истребителя не могли исправить положение. Марко выстрелил в толпу врагов гранату с едкой кислотой, прожигающей почти любой материал. Сразу десяток пехотинцев забились в жестокой агонии. Лейтенант скомандовал:
--
Барлиу! Отходите немедленно, если не хотите попасть в окружение!
--
Понял.
Лейтенант подумал, что они могут не успеть. Однако он недооценил младшего политрука Барлиу: остатки второго отделения бежали вниз по левому склону, стреляя на ходу. Легкие пехотинцы падали под выстрелами сверху. Противник все прибывал и прибывал, скоро на дне лога творилось уже нечто невообразимое. Второе отделение с самоходками уже поднялось на правый склон и сейчас уходило назад по хвойному лесу. Лейтенант помнил приказ - задержать противника любой ценой - но вконец губить остатки взвода и ценные установки не хотел. Сам он остался на краю лога, скрывшись в кустах вместе с пулеметчиком. Они наблюдали, как Барлиу и четыре... нет, уже три десантника бегом пересекают лог. Легкие пехотинцы, стреляя во все стороны, бросились им наперерез справа и слева. Лейтенант видел, что они не успевают. И младший политрук это видел тоже. С ревом он развернулся лицом к врагу и заорал перекрывая все другие голоса в эфире:
--
Отделение! За мной! В рукопашную! За Федерацию!!! ВПЕРЕД!!!
Из его брони на запястьях выскочили два обоюдоострых боевых крюка. Это было табельное холодное оружие политофицеров и предмет их гордости. Крючьями можно было рубить, колоть и цеплять. Специальное покрытие давало им способность рубить ими броню, а особые зацепы и выступы - максимально повреждать внутренние органы жертвы при проникновении в тело. Некоторые бывалые политофицеры потом заколдовывали свои крючья у магов, делая их еще более смертоносными.
Трое десантников не раздумывая развернулись и с ревом бросились за младшим политруком. Крючьев у них не было, зато были длинные раскладные штык-ножи, спрятанные во внутренностях гауссовых автоматов. С громкими щелчками они высвободились. Теперь десантники были вооружены чем-то навроде здоровых широких ножей на длинной рукояти.
В бронешлемы десанта устанавливались громкоговорители, или, как их называли солдаты, матюгальники. Они представляли собой грозное психическое оружие. Грозное "Ура!" идущего в атаку батальона могло запросто смести с ног живого.
Четверо солдат врубились в толпу врагов и пошли, оставляя за собой просеку. В упор пехотинцы не стреляли, боясь зацепить своих же. Не были они и столь искушены в штыковом бою, да и не брал штык броню десанта.
Барлиу крутился на манер волчка, расставив руки в стороны. Порубленные и порезанные трупы врагов валились пачками. Лейтенант недолго смотрел на все это со злостью:
--
Барлиу, кончай там геройствовать! Отходим! Вы все мне нужны живыми! Уходи! - и уже пулеметчику, - Огонь!
--
Приказ был - задержать любой ценой! - младший политрук кричал во весь голос, похоже, сам этого не осознавая. - Вы уходите, лейтенант, спасайте установки! Они уже к вам лезут!
Лейтенант хотел было возразить, но тут ударная волна, а затем и оглушительный грохот заставили всех упасть на землю. Только гермошлемы спасли барабанные перепонки солдат. Прямо на левом склоне, там где раньше лежало третье отделение с лейтенантом, а сейчас стояли пехотинцы противника, расцвел цветок чудовищного взрыва. Мгновение спустя такие же взрывы начали с корнями рвать вековой лес за злополучной опушкой, уничтожая все еще прибывающую легкую пехоту. Враги ничего не понимали и начали метаться в панике.
И в этот самый миг откуда-то позади лейтенанта раздалось громовое "Ура!". Сперва далекое, но все приближающееся и набирающее силу, как лавина. Через полминуты оно грохотало, как горный водопад.
Огибая удивленных лейтенанта и пулеметчика, с правого склона в лог потоком устремился десант. Шквал огня смел легких пехотинцев моментально, а чудом выжившие обратились в бегство. Да, даже этих фанатиков наконец проняло. Оставшихся на дне пехотинцев добили в рукопашную. Подмога чуть запоздала, но все-таки пришла.
Их было около роты. Расстреляв и порубив противника в логу, десантники начали карабкаться на левый склон. Обстрел дальнобойной артиллерией переместился в глубь леса чтобы не задеть своих. Десант преспокойно разбился на цепи и начал прочесывать полусожженый и изувеченный лес, добивая убегающего врага. Все это заняло не более двух минут. Завороженный этим зрелищем лейтенант не сразу заметил, что его вызывают на связь:
--
Лейтенант! Вы где? Вы живы? Прием! Это капитан Локамир! Вас не видно на тактической карте, вы живы?
Лейтенант скомандовал:
--
Всем! Включить антисканеры, запутаем их. Первое отделение, хватит драпать, возвращайтесь назад, - и ответил капитану, - Я здесь, спускаюсь вниз.
Вместе с пулеметчиком они спустились в лог. Там стояло несколько солдат во главе с капитаном. Лейтенант снял шлем, все последовали его примеру, даже капитан. В десанте этот жест считался знаком доверия. Восемь людей, трое орков, двое эльфов. Капитан Локамир оказался вампиром.
--
Здравия желаю, камрад капитан...
--
Отставить. Вы молодцы. Одним взводом положили почти батальон.
Лейтенант слегка склонил голову:
--
Легкой пехоты. - Легкой пехоты. И все же.
--
Почему не предупредили раньше, что идете на помощь?
--
А вы сами подумайте: так вы лучше держались. Как минимум четыреста врагов покосили.
Из леса вышло первое отделение. Лейтенант стоял над трупом Барлиу. Голова того была разбита и воскресить его не представлялось возможным. Капитан тронул лейтенанта за плечо и сказал:
--
Он был хорошим офицером.
Лейтенант огляделся по сторонам, его взяла злость:
--
Был. Черт дорого же мне обошелся ваш просчет, шахматисты хреновы!
Локамир остался невозмутимым:
--
Не психуй. Половину наверняка еще можно воскресить. А виновные, не сомневайся, будут наказаны.
Марко принес на руках труп Сивого и уселся над ним, беззвучно оплакивая. Поползни всегда были друг другу как братья. Шлем он не снял ни с себя, ни с Сивого.
--
Кстати, лейтенант, приказ занять высоту никто не отменял. Дальше двигайтесь с нами. Мы будем вместе с вами охранять самоходки. Сейчас прилетит гравитранспорт, трупы заберет. Пошли.
Лейтенант обвел взглядом горящее, заваленное трупами поле боя. Посмотрел на остатки взвода - семь живых и трое техников-артиллеристов. Зло упер взгляд в злополучные артустановки, на которых таки не осталось ни царапины. И ответил:
- Есть, камрад капитан! Взвод, за мной! Приказ занять высоту! Прикрывайте самоходки!