Путь до озера занял почти две недели. Оскар обыкновенно тратил на него гораздо меньше времени, но в этот раз в дороге их застигла непогода. Мальчик лазил по этим горам сколько себя помнил, еще в детстве отец, покуда был жив, приводил его сюда, учил находить и собирать целебные травы и грибы. Каждый камень, каждая трещина здесь были ему знакомы, но карабкаться по скалам в сплошном тумане, где и носа своего не разглядишь, мокнуть круглые сутки под проливным дождем... Ну уж нет! Несколько дней Оскар и его спутник провели в приюте на перевале Сахарном в компании веселых караванщиков из Ригвальта. Это странно звучало в устах торговцев, но караванщики даже обрадовались вынужденной задержке. Они пили вино, играли в кости со стражами перевала, а по вечерам у огня травили всякие байки. В основном это были новости с южных рубежей страны, где королевские войска в очередной раз отразили набег смуглолицых дикарей, или сетования на возросшие пошлины.
Оскар частенько останавливался здесь, но никогда не встревал в разговоры караванщиков. Далекие земли и неведомые берега его не интересовали и не будили в нем жажду приключений. Ветхая хибарка в предместьях Нарлата, да ремесло знахаря - вот все, что он унаследовал от отца, но большего он для себя и не желал. Великие свершения - удел отважных первопроходцев и могучих воинов, а Оскара и такая жизнь устраивает.
К тому же, существовала и еще одна веская причина, заставляющая мальчика раз за разом подниматься в горы. Она.
Его спутник, по всему видать, был слеплен совсем из другого теста. Он внимательно слушал истории караванщиков, то и дело встревая, чтобы выразить сомнение или несогласие. Высокий парень лет двадцати пяти с соломенными волосами, облаченный в дорожную одежду чужого, нездешнего покроя постучался в дверь оскаровой хибары аккурат в последний день лета. Представившись странствующим ученым, Марк Харнет (так звали незнакомца) заявил, будто ищет проводника, который за достойное вознаграждение проведет его по горным тропам. Разумеется, никто не знал нарлатские горы лучше Оскара, поэтому совершенно неудивительно, что Марку посоветовали обратиться именно к нему.
Сперва мальчик усомнился, может ли столь молодой муж называть себя ученым. Но, с другой стороны, ни одного ученого до того момента Оскар и в глаза не видал, так что не мог быть уверенным наверняка. К тому же, чужак предложил две сотни дукатов - весьма приличную по нарлатским меркам сумму. Поразмыслив, Оскар решил, что сумеет совместить эту подвернувшуюся работенку со сбором ягод кровянника - незаменимого ингредиента для многих снадобий.
А еще мальчику хотелось навестить ее.
К разочарованию Оскара, они двигались не так быстро, как он рассчитывал. Каждые несколько часов его наниматель останавливался, вынимал из заплечного мешка странное устройство и делал замеры. По форме устройство напоминало соцветие краста, только гораздо больше в размерах, состоящее из нескольких испещренных шкалами медных колец. Марк втыкал его "стеблем" в землю, а затем долго настраивал, то и дело сверяясь с какими-то таблицами. В завершение всего, беззвучно шевеля губами, он читал не то молитву, не то заклинание. Медные кольца вдруг начинали с треском вращаться, после чего столь же неожиданно останавливались. Результаты измерений парень записывал в специальную книжицу - и это все в полном молчании, хотя обычно ему рот было не заткнуть.
Именно этой своей открытостью и неуемной жаждой жизни Марк и расположил Оскара к себе. Мальчик уже готов был поверить, что парень - и правда ученый (или хотя бы его ученик). Всю дорогу Марк рассказывал ему истории о Импайском султанате, лежащем по ту сторону Шелкового моря. Именно оттуда он и приехал, а его родина располагалась еще дальше, в землях, о которых в Нарлате и слыхом не слыхивали.
Оскара смущал длинный прямой меч в темных ножнах за плечами у парня, однако тот сразу уверил мальчика, что носит оружие только в целях самозащиты, да и владеть-то им толком не умеет. И в действительно - за дни, проведенные ими в пути, Марк ни разу не обнажал клинка. Искреннее дружелюбие ученого вкупе с заплаченными вперед двумя сотнями дукатов убедили Оскара, что Марк на самом деле - неплохой человек. Обычно он не доверял чужакам (что вполне закономерно в их смутные времена), но, видимо, не все путешественники - проходимцы и бандиты.
В конце концов, ему всего четырнадцать лет. Много ль он знает о мире?
На перевале один из стражей ригвальтского каравана поведал товарищам байку, услышанную им самим от матроса с королевского патрульного судна. Ни для кого не секрет, сколько и чего пьют королевские матросы, а потому стоит ли удивляться, что один из них около месяца назад видел в небе над морем летучий корабль. Только паруса у него торчали не над палубой, а по бортам, и сверху вместо мачт висел огромный пузырь. Рассказчика подняли на смех, причем громче всех смеялся именно Марк.
Летучий корабль! Глупость какая!
Поднимаясь к перевалу, они петляли подобно зайцу, улепетывающему от лисы. Но чем больше замеров делал Марк, тем сильней Оскар убеждался в том, что они идут именно к тому озеру. Пока ученый возился со своим устройством, у мальчика было достаточно времени на сбор ягод кровянника и размышления. Стоит ли вести Марка туда? Это маленькое горное озеро - тайна Оскара.
Оскара... и ее.
Марк выказывал небывалую целеустремленность, но тяга ли к знаниям гнала его вперед? У подножия перевала он возился со своими кольцами аж пять часов. Чертил чегой-то, целый ворох страниц исписал. С малолетства грамотный Оскар не мог не испытывать уважения к ученому человеку, и все же молодость Марка, меч за спиной и это странное устройство здорово его смущали. Много ли мудрости можно извлечь из поворотов и щелчков?
Как бы глупо это ни звучало, мальчик чувствовал себя ее защитником. "Жизнь моя подобна полету сорванного бурей древесного листа, - сетовала она Оскару при всякой их встрече, - и нет у меня сил противиться ветрам судьбы". Но, даже говоря так, она все равно оставалась прикована к своему горному озеру. В одиночестве бродила по поросшим высокой травою берегам, внимала пению птиц, грациозно танцевала в лунном свете и утоляла жажду водой горных ручьев. Сколь Оскар с ней не разговаривал, он не сумел добиться признания, однако в ее бездонных очах он читал то, что оставалось недосказанным.
Одиночество. Одиночество, которое угнетало ее и сводило с ума. Какой-то незримой цепью она была прикована к своему прекрасному узилищу. Путы, невидимые человеческому глазу, стянули ее по рукам и ногам, лишили силы ее белоснежные крылья, что Оскар так любил поглаживать в долгие часы их бесед. Мальчик видел, как она радовалась каждому его визиту, хотя и понимал - он для нее не более чем случайный знакомый. Забавный мальчишка, с которым приятно поболтать. А она... она была прекрасна, величава и мудра, однако при всем это не несла в себе ни капли заносчивости.
Оскар боготворил ее, да где она и где он - сопливая деревенщина, знахарь-недоучка. Ей нужен человек, способный понять ее, стать для нее достойным собеседником и, чем черт не шутит, освободить ее из заточения! Признаться честно, Оскар немного ревновал, но пока не встречал ни одного человека, более чем Марк подходящего на роль ее спасителя. Пускай себе меряет да вычисляет, может, дотумкает, что за напасть держит ее здесь, не дает улететь с озера.
Погода переменилась на четвертый день их пребывания в приюте. Низкие нарлатские горы испокон веку не были преградой для могучих северных муссонов. Ветер сорвал грозовые тучи со скальных вершин и погнал на юг, проливать дожди над плодородными пашнями Ригвальта. Покинули перевал и Оскар с Марком. Сомнений быть не могло, странное устройство неким образом чувствовало заповедное озеро. То и дело сверяясь со своими кольцами, Марк указывал направление, а Оскар вел, отринув всякие сомнения. Пускай нарлатские горы и не могут похвастаться белоснежными пиками, зато опасных ущелий и отвесных скал тут хоть отбавляй. Трудно сказать, одолел ли б Марк этот путь без проводника или сгинул бы в какой-нибудь темной расщелине, но вперед он пер как бык. Оскар пока и словом не обмолвился об озере, боясь выставить себя болваном. Что он скажет? "Я лазал по скалам в поисках лекарственных трав и случайно набрел на крылатую деву, обитающую на берегах маленького горного озера"? Да Марк засмеет его, как того стражника с байкой про летучий парусник!
Или не станет?
В Нарлате как раз праздновали День Сплетенных Трав, когда путники добрались до цели. Оскар думал успеть до темноты, однако Марк внезапно заупрямился, настаивая на необходимости сделать замер. На вопрос, чего же именно он меряет, парень выдал такое, от чего Оскар потом на полдня впал в глубокую задумчивость. Марк пробовал, было, объяснить, да куда там! Мальчик ни единого слова не понял.
Ну абсолютно.
Вопреки его собственным заверениям, на работу с устройством у Марка ушло не более часа. Остаток дня он провел, молча пялясь в пламя костра, который сам же и развел из хвороста, собранного в зарослях корявых сосенок. По трещинами и уступам Оскар осторожно спустился на дно ближайшего ущельица - копать узловатый кацай-корень, - но когда вернулся, его спутник все так же сидел без движения. Парень как будто бы что-то бормотал себе под нос. Молится? Нет, наверное, просто показалось.
Солнце ушло за горные вершины, и на их скромный лагерь опустилась тьма. Подбодрив себя ужином, состоящим из вяленого мяса и пары глотков доброго ригвальского портвейна, спутники разговорились. Марк все выспрашивал Оскара о Нарлате, королевском гарнизоне, ремесленном люде да столичных купцах. Мальчик не мог рассказать многого, и все равно парень слушал его, затаив дыхание, ловя каждое слово.
- Понимаешь, дружище, - честно говоря, это неизменное марково "дружище" уже начинало слегка раздражать Оскара, - я больше путешественник, чем ученый. Звезды сквозь телескоп разглядывать, да труды многотомные писать - нет, не по мне это. Какая же у меня цель, спрашиваешь? Да нету никакой. Мне бы мир посмотреть, люд, города, чудеса там всякие.
- А меч зачем же тогда?
- Да говорю ж тебе - кому ведомо, куда меня занесет завтра, послезавтра, через год? Люди всякие попадаются... Да и не только люди.
От потревоженного палкою костра в ночное небо с треском взмыли мириады искр. Задрав голову вверх, Марк проводил их взглядом, будто силился сосчитать.
- Скажи, дружище, а чего это ты знахаришь по молодости лет?
Как это "чего"? Жрать охота, вот и знахарит! Задарма никто кормить не станет!
- Так ведь говорил же. Папка помер мой уже как год, а я вместо него остался. Я, конечно, не так еще сноровист как он, но набираюсь потихоньку уму-разуму-то. На хлеб вот надо зарабатывать, да и Нарлат без знахаря не оставишь. Времена нонче тяжкие - крутимся как можем, все как один.
Парень пронзил Оскара взглядом - лицо у него в тот момент было ну точь-в-точь как, когда он над своими кольцами сидел. Чего надобно ему?
- Да помню я. Ты мне скажи, а отчего батюшка твой преставился?
- "Преставился"?
- Ну, умер.
Оскар не любил вспоминать эпидемию неведомой болезни, пронесшейся по Нарлату и Ригвальту год назад. Бушевала она считанные дни, да и унесла не так много жизней. Дело было даже не в том, что в числе заразившихся оказался его, оскаров, отец. Просто никто - ни колдуны, ни знахари, ни мудрецы не сумели дать ответа на вопрос: что это за недуг такой. Впрочем, вспышка сошла на нет столь же быстро, как и возникла, и о поветрии скоро позабыли. А что до мертвых, так на южных рубежах каждый год гибнет в несколько раз больше народу - и ничего.
Мальчик рассказал Марку все, что знал о болезни. История заметно позабавила ученого, особенно та часть, где заражение сгинуло само собой, но и заставила крепко призадуматься. Марк даже достал свою книжицу и что-то долго в нее писал.
- Я думал, ты туда только то заносишь, чего тебе кольца твои говорят.
- Так и есть, - серые глаза парня смотрели куда-то сквозь Оскара. Марк делал в уме вычисления, складывал и вычитал, мысленно чертил формулы и схемы. - Но моровое поветрие - лишь следствие... редко когда удается его избежать...
- Что?! - мальчик аж подпрыгнул. - Тебе ведомо про тот недуг? И ты молчал!
Марк пребывал в смущении. Сбитый с толку внезапным вопросом Оскара в момент концентрации, он явно сболтнул больше, чем собирался.
- Дружище, я знаю только то, что ни одно лекарство не поможет при Скользящей Тени, ибо ее суть поражает не тело, а дух, - попытался отговориться ученый. - Она не заразна и не сохраняется на свалках и в отхожих местах. Спасти твоего отца не смог бы и самый искусный знахарь, и вины твоей здесь нету. Были уже такие случаи. Тяжко тебе без батяни-то?
- Как не тяжко, - злой от того, что Марк не рассказал ему всего, Оскар закутался с головой в плащ и отвернулся от костра. - Зелья да порошки, которые не действуют - кому они нужны? Пока не научился мал-мало варить, думал, загнусь с голодухи.
Утром они одолели последнюю скальную гряду и, проползя по узкой расщелине, очутились в тайной долине Оскара. Совсем маленькая - редкая рощица горных сосенок, озерцо с чистейшей водой, заросли травы, каменистый бережок - она, тем не менее, поражала глаз своей живописностью и пасторальностью. Мальчик и ученый уже начали медленно спускаться по склону к воде, когда навстречу им вышла она.
Она как всегда появилась словно бы из ниоткуда. Не разберешь, то ли вышла из зарослей, а то ли как морская богиня поднялась из водных глубин - только что ее не было, и в следующий миг уже стоит рядом с Оскаром. Как обычно она приветственно кладет ему руку на плечо и смотрит так печально и светло, и как обычно он вздрагивает, опьяненный неясным чувством. Несколько минут он так и стоит, не в силах, да и не желая пошевелиться, любуясь, как легкий ветерок играет перьями ее белоснежных крыльев. Но что же это? Ее взгляд устремлен не на Оскара, а куда-то за его спину.
Обернувшись, мальчик увидел, что Марк застыл поодаль от них, на середине склона. Ученый неуверенно топтался на месте, отчего-то прятал глаза, нервно мял лямку заплечного мешка. Наконец, будто собрав волю в кулак, он глубоко вздохнул и поднял над головой правую руку. В свете утреннего солнца Оскар отчетливо разглядел его жест: три растопыренных пальца - указательный, средний и безымянный.
Ее рука на плече мальчика вздрогнула, пошла вниз, с силой сжала локоть. Оскар взглянул ей в лицо и оцепенел. Как и полагается плененной деве, она вечно пребывала в печали, но он еще никогда не видел ее в таком смятении.
- Со-ата? - мальчик произнес ее имя, подражая ей самой, нараспев. - Это Марк, он ученый человек. Я привел его к тебе, чтобы он освободил тебя. Теперь все будет хорошо. Он во многих землях побывал, разным премудростям научен.
Соата не отвечала, грустно глядя в сторону, словно случилось нечто недоброе, что она давно предчувствовала.
- Марк, - парень аж подскочил на месте, стоило Оскару его позвать, - чего ты там торчишь? Иди сюда. Познакомься вот: это Соата. Я нашел ее здесь полгода назад, навещал вот ее, да. Это... ну... я не сильно понимаю, но у Соаты есть крылья, а улететь она не может. Будто держит ее тут что. Я думал... думал, ты сумеешь помочь.
- А... да.... да, - от былой марковой самоуверенности не осталось и следа, он буквально трясся всем телом. Скорее упав, чем присев на корточки, он вынул из мешка свои кольца и попытался установить среди камней, но руки его дрожали и устройство все время падало. Наконец Марку удалось его настроить и привести в движение. Результат изумил даже самого ученого - кольца вращались с такой скоростью, что, казалось, готовы были слететь со штырей, а треск, наверное, услыхали и в Ригвальте. Опасаясь, что механизм сломается, Марк поспешил его убрать. Никакие записи они и не думал делать.
- Ну так чего? Знаешь, я хочу помочь Соате снова взлететь. Больше всего на свете хочу! Я все для нее сделаю... вот только она не просит ни о чем. И я решил... ну... сам найти знающего человека.
- Это... хорошо, - Марк с трудом выдавливал из себя слова, избегая глядеть на Соату. Дева также не смотрела она парня, отвернувшись, она любовалась гладью кристально чистой воды. Встреча с ученым ее нисколько не обрадовала, и Оскара охватило жгучее чувство вины. - Но здесь я... здесь я не смогу ничего сделать... нужен... нужен другой человек...
Мальчику стало обидно, что он ошибочно привел сюда Марка, напрасно потревожив и его и Соату. Какой же он болван!
- Досадно это... Но ты, может, подскажешь, у кого просить мне помощи?
- Нет, я не знаю!.. То есть... лучше подождать... пока само пройдет. Ты... лучше никого сюда не приводи, ладно? Это может быть опасно... для нее. Да, для нее. А я... я лучше пойду.
Лихо схватив свой мешок, Марк бросился вверх по склону и исчез в расщелине, да с такой прытью, что привел Оскара в изумление. Ну и ладно, черт с ним. В результате Марк оказался всего лишь болтуном и шарлатаном, непригодным на настоящее дело. Наплевать на него, главное - он, Оскар, здесь, с Соатой. Уж он-то ее никогда не бросит!
- Прости, Соата, - мальчик взял ее за руку, - ошибся я. Но в следующий раз я найду верного человека, обещаю! Это будет настоящий мудрец и чародей, он твои путы порвет!
- Да, - мелодично пропела она, однако в голосе ее сквозила обреченность, - в следующий раз...
***
Старший сержант Марк Харнет бежал сколько мог, поскальзываясь на мокрых от тумана камнях, спотыкаясь, падая и обдирая кожу на руках. В конце концов он замер на скальном уступе, привалившись к гранитной глыбе, с хрипом глотая воздух. Этот ужас... в его ушах до сих пор стоял пронзительный свист колец спимографа. Какова мощь! Он до сих пор не верил, что ему удалось выбраться оттуда живьем. На своем веку храмовник успел навидаться всякого, но это!
Воздушный корабль высадил его на западном побережье почти месяц назад и ушел вглубь материка. Он оставит Юрия и Яна у огромной горы на востоке и разбросает еще семерых святых братьев, имен которых Марк не знал, по пути к большому полуострову на юге. Никакую определенную цель они не преследовали: разведка, сбор информации, миссионерство - обычный набор странствующего храмовника, служащего Ордену святого Тибальта Разителя. Боевые паладины недооценивали храмовников и, случалось, относились к ним пренебрежительно из-за привычки избегать боя, если то возможно. Ха! Марк сам готов был рассмеяться им в лицо. Хорошо храбриться, стоя в строю, когда с тобою тысячи смердов, готовых идти за святым отцом хоть в пекло! А вы попробуйте выжить сами по себе! Не увидев Тьмы, не познать Света. Чтобы обрести истинную верность Ордену, нужно сойтись лицом к лицу с его врагами - в полном одиночестве. Преодолеть все соблазны, искушения иных путей, выстрадать свою веру, закалить ее в непрерывных странствиях. Нести истинную религию людям, для того, чтобы самому ее найти. Упертый военный погибнет там, где выживет миссионер - в самом сердце Тьмы, окруженный враждебностью и страхом. Храмовники прокладывают дорогу Ордену и Воле Света, а Марк - один из них.
Чтобы узнать или раздобыть хоть что-то полезное, храмовник и Хозяину Воронов в глотку залезет. Каких-то из его товарищей ожидали бесценные находки, иных - погибель, но Марк и не подозревал, что поймает свою рыбку так скоро. Собственно, дело с самого начала воняло серафом, но повстречать живого храмовник не ожидал. Кости, полуразложившийся труп - максимум.
Как же он ошибался!
Ему здорово... нет, ему просто сказочно повезло, что она оказалась поймана в той долине, иначе сейчас он уже был бы размазан по камням ну о-очень тонким слоем. Несколько шагов от воды - вот и все ее жизненное пространство. Марк представлял, как все произошло. После того, как Орден частично истребил, частично вытеснил прочь серафов - этих мерзких порождений Хаоса - в Вешних Пределах, некоторые из них бежали так далеко, сколь только могли. Эта серафа прилетела с запада и попыталась тут обосноваться. Чтобы чувствовать себя в безопасности, она принялась втихаря уничтожать местное население, распространяя свою ужасную Стелящуюся Тень. К счастью, в Нарлате или Ригвальте нашелся некто, сообразивший в чем дело и дерзнувший бросить вызов серафе. Кто это был: охотник на демонов, могучий волшебник или местное божество, Марк не знал, да и не горел желанием вникать. Показания спимографа явно выдавали последствия страшной битвы, в которой защитник, по всей видимости, проиграл, но перед гибелью успел запечатать чудовище, крепко-накрепко приковав ее к озеру и практически полностью лишив силы. Подойди Марк ближе, ему бы несдобровать, но ежели вместо одинокого храмовника в гости к серафе нагрянут пара-тройка паладинов, хороший элементалист и сотня арбалетчиков - так ведь это совсем другое дело!
Концентрация спиритической силы возле озера сводила его спимограф с ума, и Марку было трудно определить, как долго чудовище еще пробудет в заточении. Эта особь выглядела не совсем зрелой, как будто хрупкая молоденькая девушка с крыльями за спиною. Хотя поговаривали, мол, заматеревшие серафы приобретают способность изменять свой облик. Да, создавая этих тварей, Хозяин Воронов уж точно не пожалел усилий!
Пока время есть. Жизненно необходимо как можно быстрей добраться до Ригвальта, сесть на корабль и плыть в Ниам-Го. Там, через азанитский храм, он сможет отправить рапорт гросспротектору Ниамскому. Тот немедля известит Пресветлого Архонта и стратегов Ордена, и уже через пару месяцев в Ригвальт прибудет ударный отряд с братьями во главе. Отдышавшись, Марк встал и продолжил путь. Нужно ковать железо, пока горячо! Покуда серафа не будет выпотрошена и сожжена на костре, дело нельзя считать завершенным.
Именем Воли Света чудовище должно быть изничтожено!