Зуч Михаил : другие произведения.

Из сборника "Пьеродактиль"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   Михаил Зуч
  
   Из сборника "ПьероДактиль" (1984-1991)
  
  
  
   ПОКОЛЕНИЕ
  
   Мы братья.
   Ждем созревших гроздьев грома. Палим траву, и ветреную думу
   в простор речей, как горькую разлуку, живых с живыми отпускаем...
   Мы в разговор подмешиваем скуку, чтоб глаз орла не выклевали сдуру,
   и, как цветы, в газету прячем камни, когда зовут нас разделить их ужин...
  
   Мы все больны невидимой экземой. Зрачки как жерло, но остыл Везувий.
   В руках смычок, но мыши сьели струны. Плывем открыть открытую Америку...
   В нас прах давно, как голос в радиоэфире, но жжет нутро оставшийся аппендикс,
   что за широкой, черной этой дверью придется все рассказывать сначала...
  
   И тишина нас бьет коленом в ребра, и стен ледник готов вот-вот сорваться,
   когда из праха курицею Феникс встаем клевать сухие зерна знанья...
  
   1987
  
  
  
   МОЦИОН
  
   Я выхожу из сложенного втрое
   Листка судьбы и за пределы "за",
   И за предел строки, лежащей на заборе
   Лохматой кошкой, жмурящей глаза.
  
   Я выхожу из дома - это просто
   Предельный взгляд из заспанных окОн,
   И духовой оркестр водопровода
   Заглушит колокольный перезвон.
  
   И в темном небе, прыгнувшем на город,
   Как маскировочная сеть на старый склеп,
   Взойдет звезда раздетого народа,
   Который ждет не зрелища и хлеб.
  
   И я, впервые голый, по причине
   Больного страха брякнусь на асфальт,
   И ум раздавят грязные машины,
   И мостовую окропит оргазм.
  
   И я пойму как кратко человечье,
   Как жалок день, бредущий на погост,
   И как во мне взрывается извечный,
   Рожденный Богом, дьявольский вопрос...
  
   1988
  
  
   ЛЮБОВЬ
  
   Я помню так: в полях, глубокой ночью
   Судьба сводила жечь большой костер,
   И дым шершавый, весь в занозах звездных,
   Ввысь возносился божеским перстом...
  
   Прыжками лани прожигая холод
   В груди у ночи, сжавшей хрупкий свет,
   В силках безверья трепетало пламя,
   Кладя на лица отблеск древних лет...
  
   В зрачках цвели, как гроздь, огни созвездий,
   И в бубен кожи глухо бился зной.
   Мы были звери тяжкого возмездья
   Пришедшие испить на водопой...
  
   И было страшно оглянуться, зная,
   Что ночь раздавит хрупкие зрачки,
   И никогда ослепшими руками
   Не повторить увиденной красы...
  
   Но в этот час безумного восторга
   Вставала смерть осмысленного дня,
   И нас с тобою разводило солнце
   Для скудной жизни в поисках огня...
  
   1987
  
  
  
   ОСЕНЬ
  
   Пыльца зеленых обелисков уже впитала солнце лета,
   И жженый сахар в желтых слитках запаян в тяжкую кассету.
   Сгорели за ночь все созвездья, когда, закованные в латы,
   Брели уставшие деревья, как отступившие солдаты...
  
   1988
  
  
  
   ЭТЮД
  
   Гиацинт, Кипарис, Аполлон...
  
   Эта ночь подарила и свечение тела и пенье,
   Два холодных соска на застывшей эмали и бессильное бремя -
   Просыпаться и знать, дерзко выдавлен сон
   На еще непросохшее небо апреля,
   Точно фреска в саду, где натянутый лук -
   Тонкий холст, отражающий время
   Двух зрачков за разбитым стеклом.
  
   Гиацинт, Кипарис, Аполлон...
  
   1986
  
  
   ЛЕТУ УШЕДШЕМУ
  
   Как пережить эту зиму? Не знаю...
   Кажется, друг на руках умирает.
   И не найти оправдания снегу,
   Скрывшему след преступленья.
  
   Я заблудился в холодной квартире.
   Тихо на улице, в мире пустынно.
   Чай растоплю, но не понимаю,
   Что согреваю...
  
   Словно посуда в буфете застыли
   Обледеневшие буквы и строчки.
   Летние сны замерзают на окнах,
   Словно скелет ископаемой птицы.
  
   Ладонь площадей и заснеженных улиц
   Линию жизни моей потеряла.
   Падает снег отпущением ложным.
   Как пережить эту зиму? Не знаю...
  
   1984
  
  
  
  
   КОМСОМОЛЬСКИЙ ЭКСПРОМТ
  
   черные ветви худые корчатся в пламени холодно
   на демонстрации празднично мысль инкрустация золотом
   на транспорантах горит кровоточит обрывками кожа
   шкура пока не убита но в планах и сметах комета
   Галлея уже учтена замочная скважина века
   грузно ворочая задом послать телеглаз замирая
   в спальню Адама и Евы...
   эх, хорошо стахановским методом плыть в неизвестное
   сладко мечтать всех ненавидеть рубить и детей
   обнимать и жалеть вот скоро построим увидим
   что делать-то будем враз прозревая стрелять
   где же были когда был поход Ермака по Сибири
   дружно аукаться в ногу грудь у четвертого справа
   скоро опять вот уже навсегда вот ребята нажремся!
  
   1984
  
  
   ВСТРЕЧА
  
   Ты вошла. И снова жил рассвет
   Жизнью сумасшедшей и не новой.
   Мы вдвоем душили этот свет
   Старой шторой пыльной и тяжелой.
  
   В темноте, как водоросль,
   Твои, обжигая тело, руки плыли.
   И соленый привкус на губе
   Мы как хлеб с тобою разделили.
  
   Но распалась ночь на два крыла,
   День вошел нежданый как цунами.
   С той поры кочуют облака,
   Словно души, брошенные нами...
  
   1986
  
  
  
   КОМПОТ "АССОРТИ"
  
   есть яблоки моченые зимой
   и стужа за окном и нежный дар от друга
   из прошлого пришедшее письмо
   о том как я живу о том что спит мой дом
   что я один холодной кухни страж
   смеюсь пытаясь плакать над собой
   и яблоки жую в любую стужу...
  
   1984
  
  
  
  
   НОЧЬ
  
   Разомлевшая лампа. Полночь осыпана снегом.
   Темнота на коленях молится в тесном углу.
   Я умом понимаю - утро наступит, но сердцем
   Вновь и вновь погружаюсь в эту ночь, в этот снег, в эту мглу...
   Здесь никто не ответит, все вещи боятся рассудка,
   Тень к стене отвернется, как только я к ней обращусь.
   И бегут врассыпную от страха безумные буквы,
   И сбиваются в кучу, рождая больную строфу:
   здесьвчерабылобольносегодняусталаясытость
   завтрабогилисмертьилисноваиградоничьей
   наштыкифонарей городподнялубитоенебо
   истекаетрассветсловнокровьпорукампалачей...
   Но, безумно фальшивя, флейта улицы выдохнет утро,
   Клапанами парадных играя задумчивый марш.
   Все вернется в страну узаконенных разумом звуков,
   Заглушив лишь на время бессонницы хриплый вокал.
   Все вернется туда, где уже ни начала, ни смыла,
   Где один только вой о прошедшей последней войне,
   Где мы снова убиты и снова воскресли родиться,
   Как актеры на сцене в дешевой уездной судьбе...
  
   1984
  
  
  
  
   ЛЮБОВЬ 2
  
   Любовь...
   Какая ссора в доме, сгорели старые холсты,
   И очарованной мадонне младенца нечем накормить...
   И бьются стекла в час свиданий от эха скрещенных путей
   И прочь летят обрывки знаний, одежд истлевших, сон теней...
   Но...
   Каплю вечности лаская, что как жемчужина морская
   На стыке выщербленных дней, две раковины двух морей
   В друг друге тайну постигают, поймали ноту на лету,
   И, как горошину, гоняют, сомкнув над миром скорлупу...
  
   1988
  
  
  
   ВЕЧЕРОЧЕК
  
   Боюсь выключить телевизор, чтобы не остаться совсем одному.
   Что может быть страшнее себя? Не знаю...
   Не знаю, когда началось это и сколько дней я обманываю себя.
   И даже там, где должно болеть - пусто!
   Я стал похож на полигон в Неваде, нутро исковеркано взрывами.
   Души безголосый мутант не оттого ли?!..
   Не оттого ли глаза мои блестят конфетти на лоскуте ночи?!..
   Не оттого ли руки мои - холодная сталь конструкций,
   застывших на кладбище паровозов?!..
   Не оттого ли...
   Боюсь, что враз уснут все соседи. И лифт, поперхнувшись,
   застрянет в горле сонного дома...
   Боюсь, что все книги окажутся из одного куска камня,
   и шорох ночного пространства не больше, чем ширма,
   и ночь - дырявый кусок толя, повисший как штора,
   и ветер - расстройство желудка,
   и тучи - смертников души,
   колодец - обморок неба,
   вулкан - материнства утроба,
   и солнце пустое, как шарик пинг-понга,
   скачет от горизонта до горизонта!
   И я один (О, божественный Килгор Траут!),
   единственный, Боже, останусь.
   Останусь! Останусь... стран... о... человек...
   гложет... и... авто... же...
   АААААААААААААААА...
   МММММММММММММ...
   ММММММАААААААА...
   ММММММАААААААА...
   МА-МА...
   МАМА!
   Где мои носочки?
  
   1986
  
  
  
   РИСУНОК
  
   Как прост был жест.
   Ничто уж не спасет.
   Прошедший год не прорастет рисунком
   Стрекозьих крыл, что ветер унесет
   Сухим письмом, неведомым рассудку...
   И не сломить в руках
   Травинку не
   Поранив воздух острыми краями,
   И удивляться, странно на земле,
   Как странно жить и муку пить глотками,
   И целовать холодные виски,
   Познавших время, теплыми губами...
   И, обжигаясь,
   Вновь брести на зов,
   И открывать - не подлая ль усмешка -
   Содрав коросту, линии судьбы,
   В который раз рожденные из пепла...
  
   1984
  
  
  
   СКАЗКА
  
   Скажи, ты веришь в сказку,
   Когда приходит ночь,
   И ласковые звери
   Готовы нам помочь?..
  
   Скажи, ты видишь эхо,
   Бегущее тайком,
   Как маленький ребенок
   По лужам босиком?..
  
   Скажи, ты знаешь тени,
   Входящие в мой дом,
   Когда костер созвездий
   Рассыпался углем?...
  
   Молчишь... И я немею,
   Давай вернемся в ад.
   В обьятиях постели
   Нас будет жечь разврат.
  
   Нет, я не математик,
   Чтоб рассказать тебе,
   Зачем я в этом теле,
   А тело на Земле.
  
   Наверное, случайно,
   Как рыбы из воды,
   Попали в чьи-то сети,
   И были рождены.
  
   Глотаем мертвый воздух
   И заполняем дом.
   Так открывай же двери,
   Мы просто здесь живем...
  
   1988
  
  
  
   ВСТРЕЧА 2
  
   ...и белый шрам на теле загорелом
   удар творца сорвавшийся по камню
   когда и где ты сердце охладело
   когда и где закрыло свои ставни
   прошел пожар но все осталось прежним
   под слоем гари старые заботы
   лишь вместо крови точные расчеты
   и вместо слов ужимки междометий
   смеются дети призрак откровенья
   явился ночью боже мой причуда
   зачем ты здесь где нет давно сомненья
   и чуду отвели бы роль прислуги
   где все не спят но веки опустили
   и вдаль глядят когда целуют губы
   и говорят давно пора нам к югу
   все птицы там и мы живем без стаи
   где все ушло в иные измеренья
   миры иные и иные сферы
   сменились нравы летоисчисленья
   на до и после нашей краткой эры
   где все не так и даже эта строчка
   обручена с болезнью недомолвок
   срывается в ущелье "как живете"
   и скачет горным эхом средь разломов
   живете...
   вы живете...
   как?!...
   вы живете?!...
  
   1989
  
  
  
   ЖИЛИ-БЫЛИ ДЕД ДА БАБА
  
   Шаги умирают мои
   в этой комнате, высохшем русле
   полнокровной когда-то реки.
   Натыкаюсь на желтый свет,
   Слышу голос...
   Нет, это просто часы.
   Больно бьюсь о живые предметы
   в этом зале немых кинолент.
   Здесь тяжелый комод,
   Запах трав...
   Здесь, наполненный ветошью модной,
   скорбящий готический шкаф...
   Здесь...
   Ничего не осталось уже.
   Два пятна на обоях протертых,
   словно тени сгоревших на камне.
   Лист осенний, засохший, больной
   эта зала с пустыми стенАми.
   Трудно здесь начинать все сначала.
   Но наш дом умирает пустой.
  
   Так повесь же на гвоздь пальто.
   Он устал быть ненужным и лишним.
  
   1986
  
  
  
  
  
   УТРО
  
   Выключи свет.
   Нам осталось так мало минут
   До глотка папиросного дыма, до нового света.
   Мы последний корабль, нашедший в торосах приют.
   Мы нелепый стишок, завалявшийся в груде архива.
   Нас не ждал этот дом, эти стены готовы напасть,
   В серой рамке окна - надоевшие титры забытого фильма -
   Все плывут и плывут поперек, как судьба, облака,
   И рассеянно капает дождь на пустые пюпитры...
   В этот час так смешно
   Быть уверенным в собственной силе и знать,
   Что вчера наши руки касались разбитых при бегстве предметов,
   Отдавая тепло тому, что уже не собрать,
   Не составить, не выбросить и не развеять по свету...
   Так смешно в этот час!
   Так смешно, что порой я давлюсь этим скомканным "нет",
   Нам теперь уже поздно учиться канонам любовной науки,
   Если кто-то и выживет или случайно уснет, тот узнает за что
   Нам свидание было в этой тюрьме обреченных...
  
   1991
  
  
  
   ЛЮБОВЬ НАМБА ВАН
  
   Любовь - это допрос с пристрастием,
   Когда тебе сорвали ногти,
   И ты раздробленными пальцами
   Переворачиваешь ноты.
  
   Когда ты знаешь ЧТО не скажешь
   И говоришь про все на свете,
   И в каждом звуке недосказанность,
   И в каждом слове - тьма ответов.
  
   Когда тебя пытают голодом,
   Ты открываешь бесконечность,
   И губы, скованные холодом,
   Вдруг улыбаются беспечно.
  
   И ночь в тиски сжимает разум
   И жжет глаза в бессилье мести,
   Когда ты в смертном теле празднуешь
   Дверь, отворенную в бессмертье...
  
   1984
  
  
  
   НОВОГОДНИЙ ЭКСПРОМТ
  
   Сижу один в нетопленной квартире.
   И впору перечесть настенный календарь
   Иль, уподобясь старому кумиру,
   Спросить прохожего: "Какое там
   Тысячелетие у нас?"
   Но одиночество расчешет мне власы
   И треснувшее сердце на стене поправит,
   И выступит на раме след зимы,
   Как клинопись на тайной криптограмме...
   И погасив последний огонек,
   Отправлюсь плыть по черным водам Стикса
   В страну, где друг мой так же одинок,
   Закрыв глаза, читает чьи-то письма...
   Под Новый год так сладко засыпать
   И караулить спящую планету,
   Которую Сизиф толкает вспять
   И превращает в яркую комету.
   Она, разбив стекло, ворвется в дом,
   И тень в углу сожмется серой мышью.
   Какое счастье знать, обжегшись льдом,
   Что на мгновенье ты сольешься с мыслью.
   В тот самый миг, когда уже слова
   Сумбурно прорастают на паркете,
   Как сорная, душистая трава
   В еще не свитом для венка сонете...
   Как все случайно в этот хрупкий час,
   Как все дрожит и мечется от света,
   Отлитых в бронзе, угловатых фраз:
   "Люблю. Приеду. Жду ответа..."
   Пустое.
   Сон не терпит суеты,
   Как сладко плыть и верить в то, что веришь
   И открывать все новые черты
   Во всем, что не дано тебе измерить...
   И населять вечерние леса
   Ужасными и добрыми зверями,
   Когда дымится в кружках крепкий чай,
   И снег лежит за толстыми дверями...
  
   1987
  
  
  
   СНЕГ ПЕРВЫЙ
  
   Обнажая заспанное небо,
   Ночь сползла как краска с постамента,
   Но осталась в городе загадка,
   Беспричинно выпавшего снега.
   Никому не нужный, пил из лужи,
   Словно лошадь хрумкал под ногами,
   Мелкой пылью проникая в душу,
   Холодил застывшими слезами.
   Самый первый, смертный,
   Что он сделал?
   Перекресток был ему распятьем.
   Может, просто он хотел измену
   Обнажить протоптанную нами?
   И сгорал, не таял на асфальте,
   Как всегда, пришедший раньше срока,
   На алтарь упавший хрупким телом
   С краской смерти на лице пророка.
   Так и умер тихо, безвозвратно
   А под вечер сполз в канавы с грязью.
   Отслужила осень панихиду,
   Горький дым костров куря как ладан...
   Но, как узник перед казнью, город
   Все просил прощения у ночи,
   И дрожало над землею небо,
   Все в слезах как будто от пощечин...
  
   1988
  
  
  
  
   РУССКОЕ ПОЛЕ
  
   Хромосомный запал замер в коконе теплого тела.
   Я забытый снаряд, заноза великой войны.
   Я взметнусь над землею на зов вековой переклички,
   Разметав свою жизнь на тысячи верст тишины...
   Будет долго висеть в серном воздухе марево зноя,
   И настойчивый зуммер в оглохших умах прозвенит.
   Оглянитесь на дым, где был дом, там сегодня сожженное поле.
   Где вчера был порог, там сегодня начало пути...
   И опять по крестам среди плах и разрушенных срубов,
   Сон великих равнин размоет весенняя грязь.
   Ее будут месить ногами босыми, как судьбы,
   И качать головами на толстых корявых колах.
   Все вернется не вспять, но к началу, исходу событий,
   В опаленную книгу пожарищ вновь будут писать
   На шершавых страницах живые, как саженцы, буквы,
   И сожженную землю, бездетную, будут пахать...
   Только Бог не придет во второй раз, и путь на распятье
   Будет вечной тропою идущих наощупь, во тьме,
   И никто не воскреснет, и кровью грехов не отмоет,
   Потому что отныне
   каждый сам себе бог
   и судья
   и палач на земле...
  
   1990
  
  
  
  
   ПРОБУЖДЕНИЕ
  
   синие тени ложатся на стены капает мерно вода из-под крана
   солнце крадется по циферблату тихо размеренно и неустанно
   все перейдет из причины в причину сменит личину и станет причиной
   я прохожу как вода через глину через себя через сушь и пустыню
   встав спозаранку вершу я дознанье что тебе снится пушка авроры
   в час когда все отдаются без смысла снам об одном постоянно по Фрейду
   все происходит но нет уже веры слово пришло и не знаю что делать
   вера по вере поверить и верить как заклинанье проснитесь же братья
   трудно всегда на планете быть первым коль отцвело отслужило и стерлось
   утро как медный пятак в переплете нового дня есть вопрос как живете
   и почему по ночам вам не спится вызубрил выучил и отчеканил
   в первых рядах для чего и родился...
  
   в сейф положил свое тело и смылся чтоб до утра побродить по вселенной...
  
   1990
  
  
  
   СОН
  
   в постели змеиная кожа сожженная днем обожжет
   холодным дыханием ложа упругим кольцом обовьет
   до боли сомкнув позвоночник по телу прокатится дрожь
   как дождь рассыпает подстрочник как точат зазубренный нож
   разбуженным ульем вонзится в медовых укусах спина
   когда в темноту погрузится скользнув словно в реку душа
   и небо с рекою сольются и полночь затянет углы
   часы на мгновенье сорвутся стрелою с тугой тетивы...
  
   1984
  
  
  
   ДЕТСТВО
  
   Проснись.
   Увидишь, много дней в пути,
   Так много дней в раскрытые ладони
   По капле меда приносили пчелы, так много меда,
   Что текло с руки...
   И весь июль
   Был ульем, соты неба стекали вниз, висели как шары.
   Искрился полдень золотом и светом,
   И зной тягучий обжигал сады.
   И нам казалось
   В сумраке подвалов,
   в грибницах зданий споры наших дружб
   взойдут когда-то дикими плодами, и август будет третий
   верный друг...
   Но паутиной
   Сон окутал ветер и лица наши словно черный ход.
   И только утро, слипшиеся веки, хранят тот запах.
   Вспомни.
   Это мед.
  
   1984
  
  
  
  
   ЗВОНОК
  
   Вот и некому стало звонить.
   Двушки выбросить, чай разогреть ли?...
   Из прокуренных душных квартир
   Убежать и кого-нибудь встретить?...
   Манекен не уедет в Париж,
   Рекламировать тряпки от Зайцева...
   Постовой в новых валенках спит
   И во сне отвечает по рации...
   Фонари реставрируют день,
   Но распались дневные понятья...
   Расщепленная натрое тень
   Предвещает прохожим распятье...
   И на каждом углу таксофон
   Пограничною будкой распада...
   Я набрал семь отчаянных нот:
   "Алло, Бог? Это сын говорит твой из ада.
   С той поры, как распяли Христа,
   Знаешь, тут у нас много случилось...
   Что кричишь? Не туда я попал?!
   Тьфу-ты, дьявол! Наверно приснилось..."
  
   И опять бег к теплу батарей.
   Телефонную книгу с надрывом,
   Словно Библию протоирей,
   Перечесть, код уснувшего мира
   Потеряв навсегда, до зари
   Отстояв как всенощную службу,
   А в ответ лишь глухие гудки,
   Пробиваясь сквозь ветер и стужу...
  
   1988
  
  
  
   ПИСЬМО
  
   Опять печальные глаза, какое странное растенье
   Твоя душа, когда прозренье, как дождь, даруют небеса...
   Какие поиски чудес, в пустынном зале базилика,
   И так ничтожен перевес перед молчаньем слов безликих...
   Обремененных плотью слов, истлевших как дошедший слепок
   Далеких прошлого следов и черепиц в разрытом склепе...
   И этот дикий переплет беспечных рук с темницей мысли,
   Одним, как эху невдомек, вторым - лишь страх да обелиски...
  
   Всю жизнь кривляться, словно шут, в тисках затравленного знанья,
   Когда так просто верить вдруг душе, открытой мирозданью,
   И быть одним с чужой судьбой, не ждать, не думать, не стремится,
   И только жить с одной мольбой - не дай мне Бог в тебя влюбиться...
  
   1987
  
  
  
  
   ВСТРЕЧА 3
  
   из прошедшего века упавшее снова
   кольцевание тел перелетного слова
  
   теплый камень хранит отпечаток растенья
   но по жилам не кровь а осадок сомненья
  
   тленье вновь расцвело где уснувшему саду
   не грозит жаркий плен на границе распада
  
   известковая ночь гладит лица и тени
   провалившихся глаз как останки растений...
  
   1990
  
  
  
   СОН 2
  
   В раскрытых ладонях сон.
   Свет, растворенный в стакане,
   Как будто выжат лимон
   В прозрачной воды хрусталик.
   Свет растворен в тишине,
   В покое парящей пыли,
   Как будто тысячи трав
   Корни свои пустили
   В наши тела, и мы,
   Немые уже как травы,
   Губы сплели свои
   И выросли из забавы,
   Из ссоры, из пустяка,
   Из мысли о бренном, даже
   Из выпитого глотка
   Давно надоевшей блажи,
   Верить в судьбу двоих,
   На теплом паркете спящих,
   Когда в синеве парит
   Глаз Божий
   Слепой от счастья...
  
   1986
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"