Ну что, Мишаня, вот и приехали... дошли... добежали... доскакали... тыгыдым-тыгыдым... 40 лет! Еще вчера казалось 20, ну 25, еще же вчера, блин, только 30... Я помню в школе думалось, 30 - это такой рубеж, перевал, за которым уже ничего - скука, теплый плед и валенки, да на заваленку... Но до него как до Марса, жить да жить... А тут какой Марс, считай уже Юпитер пролетели... Уже и дети подросли, смотрят, небось, на нас, как на старых пердунов... Но мы еще ничего, могем, еще попердим, дай Бог. Итоги подводить не будем, ну ее в баню, эту сухую статистику, пусть этим Центр Левады занимается...
А вот по вспоминать-то хочется... Особенно школу, детство золотое... Начинали мы с тобой в одной школе, 63-ей, только в разных классах... Помнишь ли ту зимнюю драку на морозе класс на класс, нас потом еще человек семь, я, Ворона, Игошин, Черемных, остальных не помню, к вам в класс привели, поставили перед доской и пропесочивали? Это не ты ли тогда мне в зубы залепил, в общей свалке и не углядишь? Потом нас всем классом в пятую кинули, а встретились и окончательно слились уже в 22-ой... И жить-то стало явно веселее... Дрались уже классом на класс с "ашниками", прямо на большой перемене в вестибюле... Дрались-то, правда с нашей стороны, как потом выяснилось только четверо: ты, Ворона, Мезенцев и Игошин, остальные клювом щелкали, но если бы не десятиклассники, глядишь и остальные бы втянулись...
А помнишь ли одну из первых грандиозных пьянок, с обостренным чувством противоположного пола? Пили у тебя, мать в командировке была, сестра на ипподроме дежурила. Как пиво слили в таз и поставили посередине комнаты и, словно молодые язычники, танцевали вокруг него. Федос еще вылил в таз бутылку водки тайком... Сюрприз, говорит, для девочек... Пожалуй, это был первый в жизни ерш. Сначала все цивильно, черпали кружками, а уж потом просто подползали и лакали как собаки, опустивши голову... И как Федос исполнил свой коронный номер, выпрыгнул с балкона. Благо, что второй этаж, но ни хрена не видно ж было, ночь была ни зги... Как все, кто был еще на ногах, замерли, прислушиваясь... Только треск кустарника и тишина... А через минуту звонок в дверь и Федос: "Ну и где ваш Челентано, он так сможет?" "Нет, Олег, не сможет". "Вот то-то... Наливай..."
Как целовались в маленькой комнате, Копотев с Насыровой, я со Смолиной, Новгородцев с Седойкиной... Ты-то целовался или как радивый хозяин разрывался между пьяными гостями? А кто первый предложил кидаться цветочными горшками в припозднившихся прохожих? И два горшка таки улетели, пока ты спохватился... В ответ с улицы - отборный мат...
Дальше уже сам не помню... Вижу только, как ты тащишь невменяемого Федоса через всю комнату по паркету спать. Федос мычит и бьется головой о стулья...
А наутро был субботник, сажали саженцы тех деревьев, что сегодня окружают нашу школу. Пытливый взгляд Ираиды, наши помятые рожи. С горем пополам вырыли мы какую-то лунку, туда и проблевались с этого ерша. Ничего, хорошо саженцы-то принялись, сразу и с удобреньем...
Еще помню, ты у нас боксер был... Но скромный, пяткой в грудь не бил и не кичился... Был однажды на твоих соревнованиях, кажись в ДК "Металлург", кого-то ты там замочил за явным преимуществом во втором или третьем раунде... Встретили еще там Тумбу... Знатный тоже был боец, вылитый Дэвид Туа...
Потом был выпускной... Зачем-то утром мы с тобой вдвоем полезли купаться, хотя шел дождь и все продрогли на сырой набережной... Наверное перед девчонками покрасоваться тогда еще стройными накаченными торсами...
Ну а потом, собственно, жизнь... Жены, тещи, дети и работа... Все как положено... Теперь вот 40... Ну, наливай... Чай не последняя, жизнь снова начинается... Какой там следующий рубеж? Теперь уж и не важно. Волокардин и виагру оставим на потом, на десерт, так сказать... И как сказал поэт, пока живем и дышим кислородом, и что когда-то кто-то называл народом, пасется рядом... С днем рожденья, Миха!