В ванной я чуть успокоилась и начала чертить несложную пентаграмму на деревянном полу. Чертила я мылом, и теперь на деревянных досках чуть поблескивали розоватые линии с волокнами трав и осколками кофейных зерен. Больше всего сейчас хотелось видеть сестру. После того, что я сказала Ричарду... после того, что я решила... очень хотелось плакать... и обнять кого-то еще более родного и близкого. Хотелось тепла и понимания. Злость все еще бурлила в душе, но там же поселилась и горечь, пополам с обидой. Выплеснуть все, прокричаться, проплакаться, высказаться... и немного побиться головой о стену.
Губы сами шептали слова призыва, а в голове крутилось одно имя. Нора-Нора-Нора! Последнее родное существо, в тепле которого можно было согреться. Рассказать все свои горести и почувствовать тяжесть когтистой руки, получить дельный совет и успокоиться, наконец-то.
Стоп!
Я думаю или только чувствую? Надо размышлять, а не запираться в агонии собственной влюбленной души. И пока Нора не ответила, а я сижу одна в темноте и рассматриваю темное пламя, мне надо сделать определенные выводы. Если человек не может сделать выводов из сложившейся ситуации - значит он растение, и место ему в земле с удобрениями.
Вывод первый, который я мысленно написала на черной занавеси колышущегося пламени бордовыми чернилами, - Ричард привык, что ему подчиняются, и девушки в постели ему не отказывают так уж часто. А те, кто может отказать и повыбрикиваться... вот тут у него просыпается уважение. Глядя на Пушку, которая умеет диктовать свои условия, Хельгу Хилл, которая сама пришла и приперла Ричарда к стенке, это становится очевидным. Ричард бросается только на тех женщин, которые знают себе цену. Я же для него даже не добыча, а просто домашняя кошечка, которая сама лезет на руки. Таких не ценят, во всяком случае, когти надо иногда выпускать.
Вывод второй - Ричарда ко мне все-таки тянет. Понял ли это Экзор - не ясно. Вот только несколько минут назад у него был выбор, играть ли в страсть молодых и распутных супругов или просто прикрыть меня одеялом и соврать что-то по типу охладевшей или уставшей жены, которую нужно заменить. Но нет - он распустил руки и перья, не отказал себе в удовольствии довести себя и меня до грани, за которой Эльза уже не поверила бы в необходимость собственного присутствия в нашей постели.
Невольно возникает вопрос о том, что же такое эта демонова любовь? Страсть - есть, дружба - есть, забота - тоже присутствует. Но демон побери, со стороны Ричарда чего-то не хватало, и я так подозреваю, что именно уважения ко мне. Того, которое приходит с самостоятельностью и опытом.
Вывод третий - Ричарда надо наказать и это его порадует. Как любого учителя, настоящего учителя, ему безумно понравится быть облапошенным собственными учениками. Где-то на грани мазохизма, когда понимаешь, что сглупил, не заметил, но тот, кого ты воспитывал - учел, просчитал, перехитрил и превзошел. Хотя бы в самой малости. Отец таким просто наслаждался. Радовался, как ребенок. Приговаривал, что стареет, что маразм приходит, но в глазах столько счастья и гордости! Постепенно такие ученики переходили в раздел просто друзей, которых не было необходимости опекать и поучать.
Вывод четвертый, который выплывает из третьего - надо выполнить задание директора Отдела до Ричарда.
- Элли, я тебя жутко люблю, но любоваться твоей медитацией и таким непередаваемо зверским личиком просто смешно. Боюсь, заржу, а ты меня потом защекочешь, - сестра вышла из-за темной материи, трепещущей на невидимом ветру. Темные провалы глаз теперь казались еще глубже, словно пропасть, обрамленная красными веками. А уж синяки под глазами красоты не прибавляли. Да и похудела она. До моего состояния не дойдет только благодаря накачанным мышцам, хотя что-то мне подсказывает, что тренировки у нее в последнее время проходят скорее припадками, чем строгой системой.
- Так, давай ко мне, я отправлю Экзора подальше, потом к тебе, а потом снова ко мне, если захочешь развеяться.
Только демоница кивнула, как я снова была в своем теле, которое немного озябло на холодном полу ванной. Попытавшись править сбившийся халат и получив за это по мозгам от Норы, я махнула рукой на пентаграмму, чтобы та приобрела антрацитово-черный цвет и смотрелась куда внушительней. Розовые линии с кусочками травок - это не серьезно! А теперь лицо попроще и голос попрохладней.
- Я с Норой буду пока-то. Она меня попросила пару портретов накидать, так что я занята. Ванную освободим через полчаса, - оттараторив все это Ричарду в лицо, я уже думала закрывать дверь, но Нора взяла контроль над телом, придирчиво и демонстративно прошлась взглядом по все еще полураздетому мужчине и добавила: Час и не меньше. Жди, зеленоглазик. И того... настроение свое приподнятое спрячь хорошенько. Или хвастайся уже как положено. Ладно. Спрячь. Не время.
Махнув рукой на злого Ричарда, Нора все же захлопнула двери, к которым я и прислонилась, стараясь громко не хихикать.
- А теперь ко мне. На ликёротерапию! - в голове прошелестел голос сестры, сразу после того, как я быстро ополоснулась в ванной. Темнота снова накрыла меня шелковым одеялом. Теплым, нежным, ласковым и заботливым. Я начинаю понимать, отчего жрецы Мрака так любили его стихию. Она успокаивала и принимала все грехи и ошибки своих детей без зла и осуждения. Она лечила, как время и дарила покой, как смерть. Теперь я ее больше не боюсь. Или это... - Да, сестричка, в тебе становится все больше демонического.
Улыбка сестры чувствовалась, как собственная. Теперь у нас одно тело на двоих в ее мире и мы сидим на кровати в небольшой светлой спальне с окнами на синий лес.