...Люди... Найти Селиур. Отец говорил, что есть ещё такие, как он. По эту сторону. Просил передать... Селиур. "Звёзды чужого мира". Именно так. Больно...
Селение Тримицы насчитывало сотню домов и всего тридцать семей. Издалека могло показаться, что люди здесь живут зажиточные и не бедствующие. Но увы... При ближайшем рассмотрении становилось видно, что это совсем не так.
Жилища, некогда добротные, сейчас поражали неухоженностью и запустением. Стены зияли дырами, сквозь полы прорастали чахленькие кусты. Лишь в некоторых домах определённо теплилась жизнь. Чад и дым вился над трубами, на подворье в пыли шмыгали крупные, почти в два локтя, одомашненные крысы. Из криво сбитых сараюшек изредка доносились странные звуки, будто кто-то полоскал горло, - там содержались строши. Породистые крови их давным-давно разбавились дикими собратьями, перья имели неопрятный и пыльный вид, а глаза смотрели грустно и покорно.
По пустынной дороге, пересекающей село застарелым шрамом, брела пожилая женщина с нагруженным ящером. В глиняных кувшинах, притороченных вытертыми кожаными ремнями к спине животного, мерно плескалась вода. Взгляд женщины безразлично и тускло скользил по иссохшей земле под ногами. Вчера Тримицы покинул её сын - единственная радость в беспросветной, однообразной жизни. Он уехал в город, подальше от этого страшного места, как уезжали до него многие и многие. С тех пор, как ЭТО случилось.
Раньше Тримицы были вполне процветающим селением. Близость города давала им свои преимущества, и жители могли продавать выращенное тяжким трудом на окружном базаре. Маги деревушкой не интересовались и обходили её стороной, что, несомненно, было благом. Кто более, кто менее - но все жители были довольны в той или иной мере существующим положением дел.
А потом грянул гром. Говорят, все сильные маги исчезли именно с появлением невдалеке от Тримиц горной гряды, которая протянулась через все торхские земли и даже дальше. Остались лишь самые беспомощные. Их отлавливали и сжигали на костре главной площади, которая имеется почти во всех городах. Любой человек был бы рад посодействовать избавлению мира от этой гнили. Люди вздохнули свободнее с исчезновением многовекового гнёта чародеев. Увы, не все. Положение тримичан только ухудшилось.
Скалы, которые так неожиданно явили себя миру, людская молва окрестила "Проклятыми", "Гиблыми", "Костяными", "Безумными". Эти имена как нельзя более отражали суть сего дьявольского места. Каждый, кто приближался к подножию этих гор, чувствовал безотчётный ужас, почти панику. Разум его застилался плотной пеленой, и несчастный, дерзнувший бросить вызов силам демонов, мог уже никогда не стать прежним.
Находиться рядом с Проклятыми Скалами было страшно. Именно поэтому многие жители села Тримицы расползлись по торхским землям, сбежав от невнятной угрозы, исходившей из Гиблых камней. Остались лишь самые упорные либо фаталисты. Устало бредущая по дороге женщина относилась скорее ко вторым, чем к первым.
Внезапно внимание её привлекло движение вдалеке. О боги! ОТТУДА ничего хорошего прийти не могло. Она резко остановилась, дёрнув ящера за повод. Чешуйчатая скотина покорно замедлила шаг, а после и вовсе прекратила оный.
Теперь женщина могла лучше рассмотреть того, кто направлялся прямо в селение со стороны Проклятых скал. Рыжий измождённый парень, одетый в какие-то невообразимые лохмотья. Бледную кожу покрывают застарелые шрамы. Походка вполне уверенная, на губах блуждает отчаянная улыбка. От незнакомца веяло ощутимой жутью.
Тримичанка не стала дожидаться, когда существо подойдёт к ней, и бросилась бежать, бросив ящера прямо посреди дороги и оглашая село душераздирающими воплями. На шум стали выглядывать из своих жилищ односельчане.
Правильно оценив обстановку, доблестные жители Тримиц вооружились сельхозорудиями и разнообразной домашней утварью и высыпали на улицу, готовые защищать своё тяжким трудом нажитое добро от чужеземного супостата. Толпой сбившись на дороге и ощетинившись лопатами и вилами, они дожидались реакции незнакомца, настороженно ловя каждое его движение. Ящера, как ценное имущество, быстро отвели подальше от намечающейся драки.
Парень пока вроде не делал ничего угрожающего. Он просто шёл прямо к ним без тени страха. Наконец, когда до молчаливо стоящих людей остался десяток шагов, юноша остановился и нарушил молчание:
- Вы - люди? Я должен найти Селиур.
Собравшиеся тримичане нервно вздохнули.
- Вы не понимаете? Мне сказал отец...
Слова незнакомца утонули в волне угрожающего шёпота. Откуда-то из первых рядов донёсся визгливый голос:
- Так ить он ведьмарь! Боженьки, что ж деется!
Настроение подхватили другие:
- Ведьмарь!
- Проклятый!
- Тьху на него, детоубивца!
- Тот самый, который давеча сына Тришки утащил!
Женщина, сын которой уехал в город, а вовсе не был украден чародейским злодеем, пыталась было вставить своё слово, но, увы, не была услышана. Люди нашли "виновника" всех бед.
- Матенкой клянусь, он со двора строшу мою, Чернобровку, свёл! Ить, собственными глазами видела, чтоб всех моих крыс мор скосил!
- Как есть, чароплёт! И до нас добралось демоново отродье!
Тут в перепалку вступил глас разума в лице престарелого, но ещё бодрого деда Мошки:
- Да чевой он нам сделает-то! Глядите, дохлый какой! Слыхал я, что ведьмари сейчас не дюже злобствующие, управимся! Бают, что если кровь пустить, он чары плести не сможет! Вали его, народ! В город свезём, авось денег у главы выпросим!
...Всё должно быть не так... Не так! Отец ошибался? Нет! Люди - опасны... Эти люди. Они - враги... Нужно выжить. Воспользоваться Потоком... Сейчас я могу - раны зажили. Достаточно одной царапины - и течение Потока во мне прекратится. Нельзя допустить... Огонь, ветер, сила? Пусть огонь... У меня есть только одна попытка...
...Поток течёт по моим венам и артериям, изливается из ладоней в воздух. Пламя и ветер - то, что нужно. Огонь сжигает людей... Их слишком много...
...Боль от ожогов... К боли нельзя привыкнуть, но её можно загнать далеко-далеко, к самым границам сознания. Так легче...
...Отец говорил, что раньше Поток не покидал раненых. И не причинял боль. Теперь за Силу нужно платить. Собой. Если призываешь огонь - он обжигает в первую очередь тебя самого. А Поток не повинуется увеченным...
... Раньше была Сила, и не было боли... Отец говорил - можно вернуть. Найти людей, таких, как он... Найти Селиур... "Звёзды чужого мира"...
Когда от рук "ведьмаря" отделился поток сплошного пламени, вопль захлестнул толпу. Несколько людей сгорело на месте. Остальные заметались в ужасе, но постепенно паника была прекращена напирающими задними рядами и зычным голосом деда Мошки:
- Вяжите его, пока он не оклемался!
Ужас перерос в гнев, и острие его было направлено прямо на чароплёта. Он почти не сопротивлялся. Его легко смяли количеством. Все были полны решимости разорвать и забить его на месте за погибших односельчан, но в дело опять вступил Мошка, который обладал непререкаемым авторитетом среди тримичан.
- Стоять, олухи! За мёртвого чароплёта нам никто награды не даст! Свезём в город, там и казнят убивцу! Ну-ка, вы его ещё не совсем порешили? Не-е-е, дышит ишщо, пакостник! Вяжите его!
Спустя долгие споры, вопли и плач родственников убитых, ведьмарь был всё же связан, в запястья, как и положено по приказу владыки торхских земель, вбиты деревянные гвозди, дабы не мог колдовать, а бессознательное тело было покинуто в сарае до принятия окончательного решения.
Решалось, кто повезёт чароплёта под пьяны очи главы ближайшего городка - Риены. Вызвалась та самая женщина, которая первой его заметила, и дед Мошка. Откуда-то из запасов одного из тримичан была извлечена кривая телега, в которую впрягли приснопамятного ящера. Несколько самых храбрых сельчан из тех, у кого адреналин ещё не выветрился, вытащили на свет божий так и не пришедшего в себя ведьмаря и взгромоздили его на телегу, завалив с глаз подальше пустыми мешками. Тришка щёлкнула языком, ящер неохотно встрепенулся и медленно двинулся по дороге, ведущей в город. Провожали их молча. Глаза тримичан сверкали недобрыми огнями. Магов ненавидели всегда.