Бълая усадьба спала.
да телъга уъхала, -
въ ночь, куда-то, знаетъ Богъ.
Домикъ, одинок, закрылся,
садъ шумълъ и шевелился,
послъ дождя спать не могъ.
Парень смотрълъ ночь и нивы,
то летълъ, не торопясь,
между нами молчаливый
неоконченный рассказъ.
"ПОЖАРЪ"
(Берлинъ, 1900)
РАЙНЕРЪ МАРIЯ РИЛЬКЕВРАЛЬНЕР МАРИЯ РЫЛЬКИН
Путь из Холмогоры - в греки
Телега, альзо, уехАла.
Зельпо зело нам отмахало
то шуей, то дезницей тож.
За дОждем - дождик шевелился.
Рассказ конца не торопился:
ведь парень смОтрел. О, мой Бож!
Зо. СмОтрел небы, смОтрел шпалы,
направо угры, злева - чудь...
Мордва от рАботы дыхала,
и думу думала отнюдь.
ЕхАла бричка так годами,
то вштанет, а то поштоит.
Унд дох: штолица перед нами!
Москва за МОсквою лежит!
Рассказ мой дОшел до финала.
Пусть молчалив, но в рифму он.
Тот парень, смОтревший сначала,--
теперь он в штали отольён.
Он штОит в универзитете,
на Воробьевой на горе,
и палком грОзит мне, поэту:
"Ну, отомщу я немчуре!"