Светло- голубое небо, пронизанное золотыми солнечными лучами, весело смотрело в низ, на все то, что находится на земле. Его не смущала бессмысленная суета людей, снующих в разные стороны, не мешали автомобильные пробки и настроения политиков , а так же отдельных граждан- от олигархов до простых чумазых бомжей. Ни облачка, ни ветра. Даже подлые вороны, норовящие нагадить в самое не подходящее время и на самое не подходящее для этого место, ну на пример на новенькую фетровую шляпу, не летают и не каркают. На его фоне, взор охватывает три купола с фигурными православными крестами, от которых до боли в глазах отражается ультрафиолет. Еще за несколько кварталов от главного Храма "Святой троицы" слышно песнопение церковного хора. Вот звонарь поднялся на колокольню и в музыкальном ритме отбивает по звонкому металлу обедню. За кованными решетками Храма, на оттаявшем от прошлогоднего снега и заметенном от птичьего помета и различного мусора православной атрибутики асфальте, стоял ровный прямоугольник людей в униформе- местного ОМОНа. Несколько десятков суровых мужчин молча ждали начала богослужения. Вот распахнулись огромные резные двери, и на выложенную камнем площадку вышел священнослужитель с молитвенником в правой руке и кадилом в левой. Пестро- камуфляжный строй милиционеров еще строжке приосанился, как по команде опустились обнаженные бритые головы. В воздухе появился запах ладана и какой то торжественности, от которой хотелось прямо тут же совершить подвиг. Священник, ну а в простонародии поп, уныло выводил какие то молитвы, махал кадилом и на Омоновцев даже не смотрел. В пении иногда слышалось что то про "воинство Христово", "Отечество", "Рать", "Ангелов" и очень неразборчиво все остальное. В целом, бойцам ОМОН было абсолютно "фиолетово", о чем именно пелось в молитве. Все понимали, что наверняка , этот священник просит заступиться Господа Бога, Иисуса Христа и Святой Дух за них, избавить от ран, от смерти, от всевозможных неожиданностей и неприятностей во время их командировки на Северный Кавказ для установления Конституционного строя России в Чеченской Республике. Поп вспомнил о Георгие Победоносце и Архангеле Михаиле, Андрее Первозванном, Николае Угоднике и Серафиме Саровском. Было кому заступиться за беззащитный перед демонами и бесами ОМОН.
-Пузцо то у этого сиротинушки в рясу еле вошло...- саркастически заметил неизвестно от куда взявшийся на левом плече прапорщика Студнева чертик.
- Как ты можешь говорить такое, богохульник! -вскинул брови симпатичный ангелочек на правом плече.
-Ну ладно тебе, я не Бога хулю, я про попа заметил. Наш человек, хоть и Богу вроде служит. В наглую во время поста жрет Богом запрещенные продукты, пьет армянский коньяк и еще о праведности говорит! Ну чем не косяк по заповеди про обжорство...Я уже не говорю про амурные похождения.
_Это какие такие амурные похождения!?.- почти обиделся на своего оппонента и вечного соперника ангелочек.
-Слышь, белокрылый, я про типичное человеческое блядьство говорю...
Студнев, в нарушении всеобщей торжественной неподвижности, встряхнул головой:- Не, это уже глюки какие то. Еще пол часа, и мне станет плохо.-с леденящим ужасом осознал он. Взгляд бойца стал медленно блуждать по окружающим его силуэтам товарищей. Вероятно, чертик появлялся не только у него одного, многие откровенно разглядывали очень даже симпатичных прихожанок, которые в свою очередь разглядывали ОМОНовцев. Кто то тихо беседовал. Были такие, кто умудрился отхлебнуть из фляжки, вероятно отчаявшись ждать, когда предложат Кагор для причащения. Откровенно верующих, так сказать христиан, в строю практически не оказалось вообще. Мало того, стоящий в строю перед прапорщиком Студневым старшина Мугаметдинов, по иронии судьбы, оказался мусульманином. Все Богослужение, он растерянно смотрел по сторонам и еле шевеля губами, что то очень тихо говорил.
Наконец мероприятие подошло к концу. Священник с усилием выставил на пол перед собой большую картонную коробку из под когда-то хранящейся в ней бытовой техникой. Из строя к нему выскочил командир, подполковник Ковальчук и его заместитель по воспитательной работе майор Зеленин. Вдвоем они взялись за картонные ручки той самой коробки , и с заметным усилием понесли ее в сторону строя.
Поп еще раз напоследок махнул кадилом и исчез за дверью Храма. Ковальчук по военному громко рявкнул не членораздельное:- "ранясь, сминно! Напппаваооо! Шахгом арш!
Строй ожил, и с шумом, напоминающим скрип старого пола, повернулся в определенную командиром сторону, медленно, не в ногу, поплелся к выкованным из железа фигурным воротам.
-Слышь, мужики, а че в коробке? Товарищ подполковник, а чего это нам подарили?- поинтересовался конопатый омоновец с наивно детским выражением лица.
-Колобов, тебе я это дам в первую очередь. Конечно жаль, что это не мозги, но все равно, польза, думаю от этого, у тебя будет.
Выйдя за ворота, подразделение село в припаркованные служебные автобусы и выехало в свое расположение, или как модно называть -Базу. Командир не обманул. Из многообещающего чрева коробки, были извлечены книги в синих обложках с одинаковым названием, -"Евангилие". Самым первым из всех страждущих и верующих, данной книгой был удостоен любознательный Колобов, в связи с чем, от своей невоспитанности , он не смог скрыть откровенного разочарования: -Товарищ подполковник, это же неинтересно читать!
-И почему же неинтересно, картинок нет? Ну тогда, я для тебя детскую Библию, с иллюстрациями закажу. Будешь ты Колобов там, где буквы незнакомые и слова непонятные, на картинки смотреть, и сразу во всем разуметь.
-А ты Колобок после дежурства съездий, попроси у попа повеселее книженцию. Чо эт он ОМОН обижает?!- решил съязвить Студнев,-Я видел, у них там есть журнальчики с бабами. Правда одетыми, но ты не унывай. Через пару месяцев ты и этому будешь рад.
-Это что ты за такой журнальчик там видел, да еще и с бабами одетыми?-задал вопрос бдительный Зеленин.
-Житие Святых называется.
Десятки глоток неприлично заржали.
-Ты Студнев наверное считаешь себя очень умным и офигенным атеистом?
-Да нет товарищ майор, я это так, от желания поднять боевой дух моего коллеги по ремеслу.
Студнев лукавил. Он очень боялся своей богохульной выходки. В детстве, когда он еще верил в Деда мороза, его заботливая бабушка сводила в тихоря от родителей в церковь и покрестила. Родители конечно узнали и долго стыдили бабушку, мол смешишь старая всех нормальных людей. Максимка запомнил в крещении только холодную воду, которую ему лили на руки, ноги и голову, при этом он громко ревел и пытался ударить надоедливого попа маленьким кулачком прямо в смердящий перегаром рот. Еще запомнились жутковатые, блеклые картинки на стенах полутемного помещения. О том, что он крещенный, Максим узнал случайно. В стране стало стыдно быть неверующим. В Храм Божий потянулись все прослойки, от нищих- до олигархов, бандитов, проституток-до "честных" депутатов. Для всех находились слова успокоения и радости. А главное, Совет Европы смотрел на все это с умилением. Страна становилась духовно богатой. Вот и Максим, забыв о темном комсомольском прошлом, нашел потемневший нательный крестик и с гордостью одел его на шею. Статус верующего, обязывал регулярно посещать Храм по выходным и церковным праздникам. Студнев даже поститься пытался... Но вот, что то, все таки, не срасталось в его Вере. Как то все это напоминало те же самые комсомольские собрания. Нет, не в прямом смысле конечно. В церкви было гораздо скучнее. Но признаться в том, что он усомнился в Вере Православной, Студнев не смог бы ни кому, даже самому себе.
В командировку на Кавказ, отряд ОМОН отправляли в добровольно принудительном порядке. Практически все бойцы отряда ранее служили в различных частях и родах войск некогда Непобедимой и легендарной. Умели стрелять, бить руками, ногами, и резиновыми дубинками студентов и пенсионеров, знали "Закон о милиции" и верхушки "Конституции". А вот в "горячих точках"- побывали единицы. В отряде чудом сохранились пара тройка "афганцев", на которых всегда смотрели с уважением и завистью. Если кто и боялся предстоящей командировки, все равно никогда не признался бы. Это же смешно, супермен и боится каких то "контр террористических операций". Вот месяц усиленной боевой подготовки, включающей, как неотъемлемое:- гуманитарную подготовку, строевую, а так же знание того же закона о милиции. Той самой части, касающейся правомерного применения оружия. И отряд ОМОН, в полном составе готов "бить врага" в соответствии с требованиями статей Законов, помогать местному отсталому населению и стойко выносить тяготы и лишения.
Все так же весеннее солнечный день, голубое небо и перрон вокзала. Громко играет музыка- "прощание славянки". Провожающие родные и близкие со слезами, как в последний раз, обнимают своих "героев". "Герои" в большинстве своем уже под шафе, вероятно алкоголь помогает не выдавать своих чувств. Громко поступает команда "По вагонам", и в толпе провожающих начинается еще более беспорядочная суета.
Ночью, на автомобилях, арендованных у "армейских", с выключенными фарами и с соблюдением всевозможных мер маскировки, подразделение ОМОН прибыло к бетонному забору. Даже в темноте были видны рванные дыры в этом самом заборе. На земле, тускло отражая блики луны, валялись круглые заготовки металлических консервных крышек. Бойцы, стараясь не издавать никаких звуков, спешились, и разминая затекшие конечности осторожно оглядывались по сторонам.
- Студень, как называется эта помойка?- очень тихо спросил тот самый любопытный Колобов.
-Консервный завод Колобок. В годы Великого Застоя тут капусту солили.
- Ну а чо тогда чехи так за эти обосранные развалины так бьются? Я бы даром отдал это говно.
-Ты Колобок у Главного спроси, на хрена нас сюда привезли, а не мне мозг убивай.
Диалог бойцов прервал своей командой Ковальчук. В пол голоса, так, что бы только было понятно, он отдал распоряжение на разгрузку второго автомобиля, на котором везли ящики с боеприпасами и необходимый для десятидневной вылазки скарб. Часть бойцов он отправил в охранение, рукой показав направление для наблюдения, а в случае чего, и ведения огня. Все запасы, подполковник распорядился выгружать из автомобиля и переносить в ближайшее здание. Предполагалось, что авангард ОМОНа, под руководством Ковальчука, плотно закрепится на освобожденном от наемников- арабов, с помощью армейской артиллерии рубеже. Неразбериха творилась такая, что трудно было понять, не заняли ли снова вражины выбитую с таким трудом и потерями территорию. Как говорят, "практика показала", что рядом со зданием, в котором, уже неделю забыв об осторожности, квартируется кокой либо взвод, так же "беспечно", в соседнем здании, живут подразделения противной стороны. А иногда, те, или другие, заглядывали по ошибке друг к другу в гости. Как можно здраво объяснить, что когда к костру, у которого греют руки прокопченные выхлопами солярки и копотью взрывчатки солдатики, подходят суровые кавказские парни в зеленых повязках, и тоже, пытаются греться. При всем при этом, ни кто не сомневается, что находится у "себя". В основном, все это заканчивалось прямо как в романах Киплинга: "На водопое, ни кто ни кого не ест."
В почти кромешной темноте из кузова ЗИЛа, были перенесены все привезенные припасы, вооружение и боезапас в полуподвальное помещение, которое ранее служило складским помещением. Ковальчук выбирал это место не случайно. В помещении было три выхода, не нужно было укреплять кирпичами и всяким хламом оконные проемы, и не менее практическая сторона вопроса- там не гулял ветер.
Быт наладили быстро. Прямо на бетонный пол были брошены припасенные заранее сосновые доски, а на них оборудованы лежаки. По квадрату поставили четыре небольшие буржуйки. Боеприпасы сложили в самый безопасный, на взгляд старшины подразделения Пряничникова угол. Часть бойцов дооборудовала себе огневые позиции, часть занималась хозяйственными вопросами. Ковальчук лично выставил на подступах к расположению часовых. Когда вся организационная суета была закончена, биологические часы дали знать, что пора подкрепиться. Тишина полуподвала заполнилась негромким скрежетом ложек о жесть консервных банок. Тусклый свет подвешенных на веревке ручных фонариков, освещал импровизированный стол, составленный из патронных ящиков.
Ночь прошла спокойно. В прочем, ни у кого из бойцов по этому поводу не было даже и сомнений. Казалось, это просто такая вот игра, где нужно ночью не спать, ходить с автоматом, как в кино есть из банки ножом. А если и существуют какие то чеченцы, то это не страшнее пьяных студентов, которые при виде камуфлированных, атлетически сложенных ОМОНовцев, вспоминают про Уголовный кодекс и Права человека.
Утром был туман. Лучи солнца, задерживались в липкой серой туче, словно радиация в свинце. Буржуйки прогорели, в полуподвале стало сыро. Те, кто просыпался по причине ночного дежурства позже, с отвращением ощущали сырость на своих спальных мешках. Из своего, ставшим почти родным за ночь полуподвала, выходить чертовски не хотелось. ОМОНовцы ежились, застегивали пуговицы и молнии на бушлатах, и протирая уже отвыкшие от света, пусть даже не яркого глаза, выходили на асфальтированную площадку. В мирное время, она, наверное, служила стоянкой для грузовиков, вывозящих продукцию того самого завода. Подполковник Ковальчук, впервые заполняя книгу "Боевых операций", где, как в мирное время при боевом расчете, вписывал фамилии сотрудников своего отряда, но уже с пометкой- "боевой выход".
Ковальчук вышел перед зевающими бойцами, неровно стоящими в две шеренги. В общем, ничего нового сказано не было. Снова про бдительность, про врага, который не спит, ни ест, а только мечтает отрезать кому ни будь голову. О зверствах чеченцев рассказывалось с особым энтузиазмом. Потом были назначены караульные и доведены сведения про соседей. В серьез это никто не воспринял. Где находятся так называемые соседи и кто они, сказать было трудно. Может быть это были мотострелки, а может коллеги из другого ОМОНа... В общем ни какой полной и достоверной информации. Речь командира очень быстро стала неуверенной. Он все чаще делал паузы, сдвигал к переносице брови и выдавал что то типа:- Ну вот так ...
Слушать стало по сути нечего, и самые смелые и наглые стали задавать вопросы:
-Товарищ подполковник, а как с почтой быть?
-А по форме одежды? Давайте установим свободную, ну типа в кроссовках, банданы на голову, все такое. Это как в кинушках про спецназ...
-А давайте баб из Моздока вызовем. Вот с первой получки и привезем. Я знаю, в Моздоке, на Ленина, парикмахерская одна есть, так вот, там, пока тебя стригут, все у тебя будет отсосано. Ну, типа от портупеи, включая кобуру от ПМ, заканчивая твоим собственным членом.
-Не, пусть это будет гуманитарной помощью! Я понимаю за член деньги гребут, а прикинь сколько за кобуру! Фу, извращенцы...
Ковальчук не узнавал своих бойцов. От куда такая наглость и пофигизм. Студнев так же, как и большинство своих товарищей, сгорал от желания как то подлезть под кожу командиру. Ведь понятно было, что ему, как в прочем и остальным, за это ничего не будет. Да и какие могут быть к ним вопросы, они же на войне...
-Товарищ подполковник, а вот с этими Евангилиями, что делать. Может на ночь хором почитаем. Мы так в армии Устав учили. Хорошо доходило...
-Есть предложение,- вставил свое очередной юморист,- нужно чеченцам слово Божие огнем и мечем внушать. Вот поймаем какого нибудь индейца, и затрахаем его. Пусть учит наизусть, как Студень в армии.
Не смотря на пыл распоясавшихся подчиненных, Ковальчук сохранял спокойствие. Когда волна свежего юмора прошла, и шутки стали убогими и очень старыми, он поднял вверх правую руку. Народ моментально притих, ожидая что скажет командир.
-Бойцы, а вы напрасно смеетесь. Практическую сторону, полезную для себя, можно почерпнуть из всего. В конце семидесятых, я успешно осваивал военную науку в Высшем Командном Военном Училище МВД во Владикавказе. Население местное там обычное, интернациональное, особенно в ту пору. Половина осетинов, половина ингушей. Отношения у них меж собой были очень сердечными. И вот как то, вероятно переборщив с приветственными объятиями, два эти добрососедских народа, схватились за ножи. Потрошили они друг друга не по детски. Как говорят, двое дерутся, третий не лезь, но у нашего командования было другое мнение. Нас, сопливых курсантов, бросили в толпу дерущихся. В тот день я между парами сбегал в библиотеку. Надо было "Общевойсковой устав" взять, сессия на носу, зубрить нужно. Вот я его на живот в штаны и затолкал. Толстенький он такой, сантиметра три. Вытащить не успел, подняли по тревоге, ну и как я уже сказал, бросили в толпу дружеские объятия разрывать. Я про него и забыл. Он компактный, почти как ваш Евангилие, не мешал мне. Вспомнил я про него тогда, когда какой то юнец с пеной на губах со всей дури ткнул чем то меня в живот. Ощутил я только толчок, успел этой обезьяне дубинкой по морде хлестануть. Когда долбанный агрессор поник, смотрю, а у меня из Х/Бешки (хлопчато- бумажное изделие- обмундирование), заточка торчит. Оказалось, что эта погань, прицельно в живот мне этой заточкой воткнула, ну а там вот он- "Общевойсковой Устав". До сих пор храню как реликвию. Буквально на последних страницах лезвие остановилось.
Ковальчук молча смотрел на своих подчиненных. Тишина стояла как на кладбище. Не осталось никого, кто бы после такого рассказа мог шутить и делать вид, что ему все безразлично. Максим Студнев вдруг снова вспомнил, что он крещенный. Когда строй был распущен, он открыл свой рюкзак и достал экземпляр "Евангилие". Как комсомольский билет во времена застоя, он положил книжецу прямо напротив своего сердца. Глубоко осмыслив рассказ командира, и поняв практическую сторону, то же самое сделал и мусульманин МугаметдиновРинат Фанисович. Нет, в отряде были и бронежилеты, и шлемы. От пули "Евангилие" все равно бы не защитило. Просто все потаенные страхи, почему то упорно стали лезть наружу.
ОПЕРАЦИЯ
В соответствии с Боевым расчетом отряда, Студнев , Колобов и еще один боец по фамилии Корень, были назначены в разведовательную группу. Задача стояла не затейливая. Нужно было под прикрытием огневой группы осмотреть двухэтажную "сталинку". При благополучном раскладе, а Ковальчук даже и не сомневался, что будет именно так, дом должен был стать своеобразным плацдармом. Там, во дворе, за частными кирпичными гаражами, можно было разместить минометную батарею, спрятать танк или БМП. В общем метр за метром, шаг за шагом, по сантиметру... В душе Ковальчук понимал, что идея его полное говно. Но приказ командующего обязывал бойцов ОМОНа, как первопроходцев Запада, осваивать новые территории.
Расстояние до "сталинки" было не больше четырех сот метров. Так себе, по времени, максимум пять минут. Студнев вооружился ротным пулеметом ПК. Обмотался как революционный матрос лентами. В разгрузочном жилете, в кобуре, лежал пистолет Макарова- грозное оружие российского милиционера. Колобов обвешался гранатами, нацепил бандану, и как киногерой, успешно воевавший во Вьетнаме, с автоматом наперевес пренебрежительно сплевывал в сторону поставленной цели. Корень держал в руках снайперскую винтовку. Выслушав подробный инструктаж Ковальчука, группа короткими перебежками выдвинулась к своей цели. Задача усложнялась разведчикам тем, что реально местность не была столь гладкой, как казалось из окна расположения. На пути вырастал частокол забора, какие то канавы, сараи, одноэтажные мазанки и кирпичные дома. Огневая группа заметно отстала и в общем потеряла разведчиков.
В начале пути, когда стали возникать неожиданные преграды, было страшновато. Бойцы старались не разговаривать друг с другом даже не столько из-за необходимой маскировки, сколько из-за нежелания показать свою неуверенность. С каждой, вновь освоенной преградой, разведчики становились все беспечнее.
-Колобок, а ты почему харю гуталином не помазал?,- грубоватым баском спросил Корень.
-А ты чо не помазал?
-Я загорелый, мне не нужно. А вот ты бледный как барышня при обмороке.
-Вы господа попритихли бы, чай не на прогулке.- попытался обрубить назревающий конфликт Студнев.
- Ой, смотри, жига почти новая во дворе стоит. Давай, когда обратно пойдем, посмотрим, может она заводится. Покатаемся...
-Не надо ее трогать, заминирована. Помнишь, нас инструктировали, что даже обыкновенная зажигалка иногда в руках взрывается.
По пути движения действительно было много интересного. Жилища людьми покидались скоротечно, в спешке, поэтому практически весь скарб оставался на месте. Вернее то, что от него осталось, что не понравилось мародерам и не тронуло взрывами и огнем. На полу валялись детские игрушки, какие то тряпки, посуда, мебель и ее составляющие.Почти все окна были без стекол.
-Надо потом вот за посудой зайти. Неизвестно, сколько мы в командировке пробудем. Не все же время из банок ножиками есть.
-А вон, смотри, кастрюля какая огромная! Очень бы пригодилась под воду. Самим то тоже мытся надо. Верно говорю?
-Э, пацаны, мы че , на барахолке? А ну быстро забыли про всякое говно. Нам вон туда надо!,- вскинул руку в направлении "сталинки" старший группы прапорщик Корень.
Оставшиеся метры шли молча. В душе Студнев понимал, что Корень прав, но все же какая то обида затаилась:- Да, меняет власть людей. Вот дали колхознику на пол дня побыть старшим и вот, гонору больше чем у майора Зеленина во время развода.
У Колобова были приблизительно похожие мысли. Но помимо сетований на гонор, Колобов не мог простить шутку про гуталин.
"Сталинка" была почти не тронута осколками снарядов и минометов. Фасад несколько портили выбоины в штукатурке от пуль. Сохранились кое где даже окна, в которых блестели стекла.
-Макс, пулемет!- жестом Корень показал на угол покрашенного известью гаража, - Наблюдаешь за окнами первого подъезда и обеспечиваешь нам с Колобком отход если что. Саня, забегаешь первым в правую квартиру, я в левую. Время на осмотр буквально пять секунд. Смотреть внимательно, не напорись на растяжки и всякую хрень которая может взорваться. Увидишь чеха, беги назад к Максу. Если все нормально, через пять секунд встречаемся на площадке и в таком же порядке ломимся на второй этаж. Ты Макс смотри, если чего не так, не перепутай, по нам, когда мы с Колобком будем драпать, не пульни. Вопросы?
-Сеня, а если квартира закрыта окажется?
-Да Семен, вроде как хозяева на работе, ну или в командировке...А ты ключик под ковриком посмотри. Или участкового милиционера вызвать, а то незаконно как то...
-Не умничай, правильно Сашка говорит, двери могут быть и закрытыми.
-Слышь, умник, а не лучше ли вам в окно залесть. Уверяю вас, обратно из окна, будет гораздо удобнее убегать. Ну а я, глядя на такую акробатику, буду уже точно знать, что нужно делать.
Произошло все гораздо проще, чем планировалось. Разведчики с детским задором повыбивали камнями и прикладами автоматов остатки стекол в оконных рамах, а после, забыв про всякую осторожность, все втроем, залезли в одно из окон первого этажа.
В квартире творился такой же разгром, как и в ранее осмотренных жилищах. Дверь в квартиру вообще отсутствовала. Кто то очень скоротечно покидал квартиру и просто выбил двери. Дверей не было и в жилище напротив. На втором этаже дома обстановочка оказалась несколько поуютнее. Там, почему то, все оставалось на своих местах, даже двери, хотя и были гостеприимно распахнуты, мебель и вещи были не тронутыми.
-Слышь, Семен, тебе не кажется, что сюда могут хозяева прийти в ближайшее время?
-Вполне может быть. Ну ка, поройтесь по хате, может чего интересного найдем.
После непродолжительного осмотра, оказалось, что интересного в квартирах было очень много. Там явно кто то проживал. В одном из жилищ, на кухонном столе стояла газовая горелка, в шкафу лежали крупы и макароны, в углу, взор проголодавшихся разведчиков, ласкал ящик тушенки. В спальне на застеленной кровати лежал Коран, и наверное впопыхах, оставленный автоматный магазин с патронами.
-Выходи Студень на связь с "Базой", докладывай обстановочку. Так и скажи, что ждем гостей. За одно Кулькину с его огневой группой скажи, что бы сюда подгребали. Наверное сидят сейчас на крыше какого ни будь сарая с биноклем. Нас давно из вида упустили, теперь вот не знают как командиру доложить.
Корень открыл рот, что бы еще что то добавить, но вдруг со стороны расположения отряда раздался сильный взрыв. Разведчики не сговариваясь дружно ринулись к окну. Над территорией консервного завода стоял густой черный дым. Буквально через мгновение возобновившуюся после взрыва тишину, нарушили автоматные очереди и одиночные выстрелы. Сквозь стрельбу слышались громкие выкрики, русский мат и жуткие визги. Еще через мгновение прозвучала целая серия взрывов. Скорее всего взрывались ручные гранаты, кто то выстрелил из гранатомета. После чего, арии автоматов и пулеметов продолжились с новой, более высокой тональностью.
-Семен, чо делать!- заорал брызгая слюной прямо в лицо Корню Колобов. Семен молча смотрел на орущего Колобова. Его руки дрожали, зрачки расширились как у наркомана.
-Корень, наших мочат! Очнись же ты!- заехал кулаком по плечу боевому товарищу Студнев. Удар был не слабым, и вывел старшего группы из ступора.
-Так, братва, ломимся назад, к своим! Макс, выбегаешь первым, вон у той кучи хлама будешь караулить. Если придется палить, бей короткими. Хрен его знает сколько придется отстреливаться, пулемет все таки, не балалайка какая то!
Студнев нисколько не задумываясь, выскочил на лестницу, и на ходу дослал патрон в патронник. Казенная часть пулемета весело щелкнула, оставалось выбрать жертву и нажать на спусковой крючок.
Вот и куча хлама, про которую говорил Корень. Часто дыша от напряжения, Максим плюхнулся на какие то щепки и пластиковый мусор. Огневая точка была выбрана Корнем не совсем удачно. В обзор попадали только железный забор, из за которого ничего не было видно, и угол соседнего дома. Сзади стоял хорошо сохранившийся кирпичный гараж для легкового автомобиля.
-Вот командир хренов, выбрал точку! Теперь я и их не вижу, и куда бежать толком не соображу... Ладно, подгребут, посмотрю как этот умник дорогу запомнил.
Корень выглянул в окно и проводил взглядом бегущего к назначенной огневой точке Студнева.
-Так, Колобок, быстро вытаскивай свои игрушки!
-Это ты про чо?
-Гранаты давай!, - У Корня нервно задергался угол тра,- Все доставай, сейчас надо за собой оставить добрую память. Я так понимаю, индейцы сюда еще вернутся!
-А ты чего Сема придумал? - глупо улыбаясь задал вопрос Колобов, выворачивая карманы разгрузочного жилета.- Не уж то как в Афгане? Ну, помнишь, нам капитан Белошаньгин рассказывал?
-Колоб, ты прям провидец какой то, именно это я и хочу сделать.
Корень взял в руки гранату РГО (ручная граната осколочная), вытащил кольцо из чеки и поставил ее к стене, зажав рычаг комнатной дверью.
-Помогай, чего стоишь? - Корень подал Колобову очередную, только что извлеченную из недр его же, Колобовской "разгузки" гранату.
-А как ее устанавливать? Я никогда не делал этого?
-Чего тут думать, делай как я, мать твою! Там наших убивают, а он херню какую то спрашивает!- зло ворчал на товарища Корень.- Бери, разгибай усы, привязывай к кольцу веревку. Установи гранату...-Семен взглядом пробежался по помещению,- Вон, к графину с питьевой водой. Один конец за ручку, второй за кольцо. Гранату спрячь в углу и чем ни будь закрепи.
Колобок нагнулся над гранатой. Он аккуратно поставил ее в угол, закрепил рычаг найденным тут же утюгом. Все делалось по инструкции, полученной от старшего группы, который сам подобным занимался впервые. Взрыв раздался как раз, когда Корень остроумно подкладывал очередную гранату под матрац. Ударной волной в комнате выбило оконные рамы. Семена с огромной силой бросило ударной волной на те самые двери, которые он заминировал. РГО сдетонировала мгновенно. Взрыватель этой гранаты рассчитан на малейшее колебание после взвода рычага, что и сыграло роковую роль.. Раздался второй, более мощный взрыв. Стены в квартире затрещали, покрылись трещинами, но взрывную волну еще пары, тройки сдетонировавших взрывных устройств, выдержали.
Студнев вскрикнул от неожиданности. На него летели осколки стекол и части конструкции оконной рамы. Через секунду раздался второй взрыв...
Картина, представшая его взору, напоминала очень дурной сон. Только во сне можно было просто проснуться, а тут... Максим еле сдерживал рвотный рефлекс. Все, что осталось от его товарищей, еще минуты две назад вполне здоровых и адекватных, валялось в виде кровавых ошметков человеческого мяса и тряпок. Нос раздирал едкий запах взрывчатки. Тела были изуродованы до неузнаваемости. Кто был Семой, а кто Саней, узнать было практически невозможно.
-Пацаны, вы чо! Ну, отзовись, очнись! Колобок, Корень!- поочередно тряс раскуроченные трупы Максим. Глаза его наполнились слезами. Нечто подобное, Студнев много раз смотрел на экранах кинотеатров. Ему даже нравилось, что показывают крупным планом оторванные конечности, головы. В кино обычно это были останки злодеев. Весь фильм, на протяжении часа они портили жизнь хорошим людям, а в конце, взрывались. Взрывались они так же, как и Корень с Колобком на своих минах. Но это был не фильм, и куски мяса не отзывались. Сема и Саня были мертвы.
-Господи, за что их!? Они же никого не убили! -вырвалось с рыданием у Студнева.. Он озирался по сторонам, интуитивно ища ответ на самый главный вопрос: "Что теперь делать!?". Как то однажды, во время несанкционированного митинга, кои были официально запрещены, разъяренная толпа чуть не разорвала его товарища по службе в ОМОНе. Тогда Студнев и еще один энтузиаст буквально спасли от самосуда того бедолагу. Они ворвались в эту толпу, расчищая путь резиновыми дубинками, и пока толпа была в шоке, подхватили под руки своего товарища и пулей вылетели в безопасное место. В то время этот поступок посчитали сверх геройством, хоть и не наградили. В отместку за своего побитого коллегу, бойцы ОМОН в тот день, били и калечили всех с подряд, кто попадался под руку во время разгона этого самого митинга.
И вот, он, Максим Студнев, стоит посреди незнакомой ему комнаты, в незнакомом доме не знакомого города. Рядом с ним лежат обезображенные части тел его друзей Семы и Сани. В четырех стах метрах от него, идет бой. Приступ животного страха заставил его опуститься на колени. Рука потянулась во внутренний карман, где покоилась маленькая книжеца- Евангилие. Руки дрожали, строчки в книжке прыгали и никак не хотели читаться. Тогда Максим положил Евангилие перед собой и стал неумело креститься;
-Вот бы зажмурится сейчас на пол минуты, открыть глаза, а я уже дома. И ничего не происходило, ни кто не взорвался, а все это просто пьяный бред. Господи Иисусе, помоги же мне! Я признаюсь тебе, я боюсь! Я очень сильно боюсь. Спаси меня Господи и сохрани! Во имя Отца и Сына и Святого Духа, помоги мне Господи! Ты забрал моих друзей, так пожалей меня! Я никогда не буду нарушать заповеди твои Господи, буду соблюдать посты, каждое воскресенье в Церковь ходить, свечки ставить. Церковные праздники соблюдать стану. Ну а если вдруг когда ни будь разбогатею, то обязательно деньги буду жертвовать нищим, на строительство там разное...Буду иконы покупать и всю квартиру заставлю. Помогите мне все святые православные, помоги мне Георгий Победоносец- покровитель воинов! Запас знакомых выражений, связанных с молитвами иссяк, а книжка упорно не желала открываться на нужной странице. Максим и не знал, где нужная страница, но ему почему то казалось, что по не объяснимому знамению, она должна открыться на нужной странице.
-Боже, спаси меня! Прости мне пригрешения мои старые, обереги меня от дьявола!
Реальность давила на виски с силой промышленного гидравлического пресса. В голову уже ничего не лезло нового, круг из импровизированных молитв стал повторяться. Максим захлопнул Евангилие и положил снова во внутренний карман. Грязным рукавом куртки, он решительным движением стер с глаз выступающие слезы, появившиеся от жалости к себе самому, повесил на шею за ремень свой пулемет и попытался перетащить за обугленные лохмотья одну из человеческих туш. Он протащил свою ношу волоком к вывороченной взрывом двери, и глянув на кровавый след своего пути, опустил останки своего друга на пол. Руки очень быстро затекли от напряжения. Быстро перенести трупы не получится. Но если и получится, то куда? Со стороны консервного завода стрельба и грохот от взрывов то нарастали, то снова стихали.
-Чего это я? Нужно нашим живым помогать! Сему и Колобка я еще успею забрать, они то уже никуда не торопятся...-пришла на конец таки трезвая, уравновешенная мысль к Максиму.
Ноги сами понесли Студнева вниз по межэтажной лестнице. Вот впереди распахнутая дверь в подъезд и... Максим с силой наткнулся пристегнутой к пулемету коробкой на неожиданно возникшее перед ним препятствие. Препятствие откинулось назад и громко завопило на отменном русском мате. На мгновение Студнев замер. Его взор, упал на коренастого субъекта, отброшенного им случайно, на выходе из злополучного дома. Субъект был одет в зеленый трехцветный камуфляж. Квадратные скулы обрамляла ярко рыжая густая борода. Начиная приходить после столкновения в себя, он судорожно пытался дослать патрон в патронник, неуклюже держа автомат в левой руке. Доли секунды ушли на принятие Максимом решения. Он сделал выпад в сторону противника и пулеметным стволом с силой ткнул прямо в лицо противнику. Вороненый пламегаситель пулемета с легкостью вошел в глаз, затем раздался еле слышный хруст ломающейся кости. Человек, пытавшийся перезарядить автомат мгновенно обмяк, и опускаясь на подкосившихся коленях, потянул за собой Студена вместе с пулеметом. Дальше любоваться результатами своей победы, Максим не стал. Инстинкт самосохранения ему подсказывал, нудно побыстрее уносить ноги. Он резко выдернул орудие убийства из головы рыжебородого и еще быстрее, чем прежде, помчался назад, на второй этаж дома.
В квартиру, где лежали тела его товарищей, Студнев забегать не стал. Как то само собой получилось, что взбегая на этаж, он повернул налево. В противоположной квартире царил идеальный для такого смутного времени порядок. Как и его погибшим товарищам, Максиму показалось, что там кто то продолжает жить. Гостеприимно распахнутую дверь пришлось закрыть на чудом сохранившуюся задвижку. Квартира была двухкомнатная и имела три окна, с помощью которых, была возможность осматривать местность почти на двести семьдесят градусов. На кухне Студнев разбил все тем же стволом стекло, раздвинул треноги на пулемете, поставив их на широкий подоконник, и зажмурив левый глаз, приготовился к стрельбе. Ждать пришлось недолго. Вот из за гаражей, со стороны завода, вышли трое вооруженных автоматами людей. У самого рослого, за спиной виднелось сопло ручного гранатомета.
-Не, правильно я этому деду морозу накатил. Не наши это люди. Я и этим оленям подарок сделаю!
Пулемет выполнил работу на отлично. С нескольких коротких очередей, со смешного для пулемета расстояния, два гостя были буквально пришиты к земле. Третий, что шел на легке, с автоматом, вероятно, получил только ранение: -Убью сука! Только доберусь, зарежу как барана. Аааааа!
Трясущимися от боли руками, раненый подтягивал свое непослушное тело в сторону той самой кучи мусора, за которой еще совсем недавно сидел сам Максим. Вторая попытка Студнева уничтожить чудом оставшегося противника не увенчалась успехом. Максим нажимал на спусковой крючок, снова и снова передергивал затворную раму, но пулемет молчал. Опустив глаза вниз, Студнев увидел на грязном полу, пустую пулеметную ленту. Она, словно большая змея, лежала, скрутившись в колечко. Раненый гость, вероятно готовый к тому, что с ним могут произойти более серьезные неприятности, помимо ранения, воспользовался заминкой Студнева и очень быстро спрятался за косяк гаража.
-Эй, красноармейчик, кричи, ругайся! - раззадоривал из-за своего укрытия противник, сразу сообразивший причину столь продолжительного своего существования. - Ты валенок наверное забыл, что патроны иногда кончаются. Или ты как тот член партии, которому сама партия приказала, и пулемет у него снова застрочил?
Студнев от наглости врага был готов выскочить из окна. - Дак ведь сученок прошаренный, не въехал ты ни х...я! На тебя у меня запасная лента найдется. Прав ты, партия прикажет, заху...ю и фамилию не спрошу!
Максим присел на пол и открыл крышку пулеметной коробки. Понимая, что в сущности, проверять коробку нет смысла, он снял с себя "матросский антураж"- новенькую пулеметную ленту, заряженную на триста патронов. Максим чувствовал, что противник не совсем безобиден не смотря на раненую ногу. Как то в детстве, Студнев стал случайным зрителем очень интересного спектакля. Кот Сергуня, загнал в угол забора молодого крысенка. Почуяв свое превосходство, котяра стал цинично глумиться над пленником, захватывая его когтистой лапой. Но вот, крысеныш выпрямился как пружина, и с силой бросился Сергуне прямо в морду. Исход битвы, к сожалению, показал, что вес и размеры значения не имеют, когда дело касается жизни...
-Слышь, а ты от куда чешешь, не с консервного?- Максим судорожно вставлял ленту в патронник. Что бы тянуть время, он не задумывался над резонностью вопросов.-А звать то тебя как? Наверное Махмед какой нибудь...?
Из-за гаража послышалось шуршание тела о гравий, затем, лязг передернутого затвора и очень приветливая речь:
-Ты не поверишь, кафир ты долбанный, родители нарекли меня простым советским именем- Феликс. Я полагаю, что мой папа, который наверняка знал как меня назвать, был просто уверен, что я пойду по его стопам. Хотя, сука, после моего счастливого появления на свет, а может сразу после зачатия, он исчез- наверняка так же как и Максим, боевик тянул время.
На мгновение Студнев растерялся. В его понимании, по сложившемуся сценарию, должно было послышаться проклятие, типа "я трахал твою маму". Ну на худой конец "я тебя зарежу собака!". Но ладонь почувствовала холодную сталь пулемета, и это вмиг поставило все на свое место. Максим почти не целясь отправил длинную очередь девятиграммовых пуль в сторону разговорчивого врага. Но вот, пыль от выстрелов осела на землю, и из-за гаража вновь послышался вкрадчиво приветливый голос: " Ты бы поберег патроны. Мой тебе совет. Ты ведь не знаешь, сколько тебе тут сидеть придется."
Студнев чуть не задохнулся от наглости врага. Он снова направил пулемет в сторону мусорной кучи, но в этот самый момент от косяка окна отлетели ошметки штукатурки.
"Что служивый, не зацепило тебя? Извини, если что не так..."- вещал все тот же голос. Судя по его интонации, противник совсем даже не огорчился, что по замыслу Студнева, он должен был быть убит. -" Теперь братуха тебе из этой квартиры не выбраться. Проведешь ты в ней остаток всей своей жизни, жаль, что без прописки".
-"А ты черт меня не пугай, в квартире веселее умирать, чем на куче мусора. К стати, обрезанный, перед тем, как зайти в этот дом, я обоссал эту кучу, за которой ты прячешься. Хотя чего говорить, ты уже после меня на ней уже пару раз сам обоссался..."
-Зачем грубишь служивый? Гадости говоришь? Я тебя еще никак не оскорбил...
-А я оскорблял, оскорбляю, и буду оскорблять!- выкрикнул в проем окна Максим, снова прицеливаясь. Но противник не торопился высовываться. Секунды тянулись как часы. На конец нервы Студнева не выдержали, и он снова выпустил очередь.
-Эх, дорогой, зачем так нервничать? Давай с тобой поговорим.- бородатый явно издевался над ОМОНовцем.
Максим возненавидел себя. Мало того, что он не попал, он еще и проигрывает психологическое противостояние с врагом. А это гораздо страшнее, чем физическое поражение. Глубоко вдохнув воздух, Студнев на некоторое время задержал его в легких, затем с шумом выдохнул. Через мгновение успокоившись, он решил поддержать игру:- "Да братан, извини, погорячился. На работе накрутили, сигареты закончились, ну а тут ты не к стати подвернулся..."
-Понимаю, понимаю. У всех нынче стресс. Экология, всемирная глобализация...А ты вот что, не думай о плохом. Представь, что ты в вашей воинской части, или где ты там долг Родине отдаешь, тринадцатую заработную плату совсем с небольшим запозданием выдали. В июне, на пример.
-Слышь, ну в натуре полегчало!
-А я что говорил! К стати, а как зовут тебя любезный? А то общаемся с тобой в неформальной так сказать обстановке, душу друг другу нараспашку открываем, а имени твоего я так и не узнал.
Студнев напрягся. Нужно успеть поймать на мушку пулемета потерявшего бдительность Феликса.
-Да меня очень просто кличут- Иосифом,- скосив глаза на проклятый гараж и пытаясь прицелится выдавил из себя Максим.
-Ты шутишь, служивый. Думаешь, что я назвался Феликсом из желания повые...я перед тобой. Мол Дзержинский и все такое? Глупый ты вояка. По крайней мере на Сталина ты похож мало. А точнее совсем не похож.
-А чего это?
-Да того это. Сталин бы не стал вообще в этот дом заходить. Ты наверное просто Федя.
От злости Максим прикусил собственную губу. Не отрываясь от оконного проема, он прошелся по своим карманам в надежде обнаружить ручную гранату. Но гранаты не было.
-Скажи черт, ты сам то чеченец?,- спросил первое, что пришло в голову Студнев.
-Нет, я чеченец, даже не кавказец. Я русский.
-Ой как интересно! Да ты еще и наемник? Ты слышал, наверное, козел ты разговорчивый, что наемников, как собак бешеных на месте убивают?
-Слышал конечно. Только я не совсем наемник. Я воин Аллаха прежде всего. Воюю с братьями мусульманами против неверных. Ну типа таких вот как ты.
-Не может быть что- то наполовину. Бывает либо все, либо ничего.
-Хорошо сказал! Не ожидал от тебя. Одобряю, эх красавчик!
-Тебя хоть в серьез твои братья мусульмане принимают? А то прикалываются наверное чурки над тобой, а ты и рад!...Мусульманин хренов. За бабло наверное и в Синогогу не западло сходить. Правда, Феликс? Вот я с тобой уродом уже почти час общаюсь, ты еще не одного намаза не сделал.
-Намаз я сделаю, пусть тебя это не беспокоит. Всему свое время. А вот ты, сам то верующий? Конечно я пойму, если ты скажешь, что нет. Уважаю индивидуальность...
-Да, верующий, крещенный православный. Потому что я русский как в душе, так и физически. Не то, что некоторые клоуны. Не думал я, что у мусульман штатные юродивые существуют .-как то совсем легко стал себя чувствовать и думать Максим,-Феликс, смотри какая штука вырисовывается. Ты отрицательный персонаж уже и с той стороны, что будучи русским, ты принял ислам. Расскажи хоть, как же так произошло? А, наверное в Чечне, что бы побольше тугриков заработать, ты решил чехов сразить наповал своей идеологической подоплекой. Мол, братья мусульмане, я коренной костромич, а вот видите, не христианин какой ни-будь смеренный, а воин Аллаха! Вот только заплатите мне за усердии. Ну и никому не рассказывайте, пожалуйста, от куда я...
-Хорошо, раз ты назвался Иосифом, буду обращаться к тебе как к Иосифу. Скажи, Иосиф, а почему ты такие выводы делаешь? Ты хочешь сказать, что христиане бывают только русские, и что мусульманами могут быть только не русские?
-Не считай шнырь чеховский меня тупее себя. Ты прекрасно знаешь, о чем я хотел сказать. Возможно я бы тебе поверил, если бы не одно обстоятельство- мы по разные стороны окопа.
-Слышь, а мне начинает нравится с тобой общаться. Давай поболтаем, делать то нам собственно говоря нечего. Ты уйти из этой уютной квартиры не можешь, так как это чревато для тебя потерей твоего несколько заскорузлого кумпола. Я, тоже не бегун. Сам знаешь, что твоим неосторожным обращением с оружием, вызванным грубейшим нарушением мер безопасности, ты мне повредил ногу. Теперь я просто вынужден сидеть за гаражом и развлекать тебя до прихода моих друзей. Твои то к тебе навряд ли придут...
-Ах ты сука! - Студнев снова задержал дыхание, молнеиносно высунулся из за своего укрытия и нажал на спусковой крючек пулемета. Когда гул от выстрелов перестал давить на барабанные перепонки, Максим прислушался. С противной стороны послышался еле слышный смех.
-Да успокойся, в этом мире все бренно. Хотя возможно, что кто то и остался жив. Знаешь, нужно быть крайне ограниченным человеком, а уж тем более не простительно командиру, что бы поселить своих людей в нашпигованное взрывчаткой помещение.
Лоб Максима покрылся испариной. Весь ужас положения стал осознаваться только сейчас. На удивление самому себе, Студнев сохранил способность соображать.
-Значит говоришь ни кто не появится? Но ведь и ты, похоже блефуешь. Двое твоих закадык уже вряд ли тебе компанию составят. Разве что ты им...
-Да, жалко Марата и Серика. А в общем, они мне не закадыки. Так, боевые товарищи в борьбе с неверными.
-Слышь, клоун, а расскажи ка, как же ты вдруг мусульманином стал? Наверное в плен попал, а что бы выжить, заявил, что всегда симпатизировал братьям мусульманам и ненавидел неверных свиней.
-Вот не поверишь кафир, все было совершенно иначе.
-Не уж то верой проникся?
-Проникся. Родился я в Казахстане, в Целинограде. В то замечательное время, со мной в школе, училось много детей различных национальностей. Казахи, русские, украинцы. Было много репрессированных чеченцев. Моя семья даже дружила с семьей чеченцев. Фамилия у них была Шакировы. С Маербеком мы учились в одном классе, сидели за одной партой, а после 10 классов смогли вдвоем поступить в Киевское Высшее Военное Командное училище. Я попал на факультет военной разведки. Маербека не взяли, вспомнили грехи предков. Но это не мешало нам встречаться и продолжать дружить. По окончании училища, я попал по распределению в Забайкалье, а Маербек на Урал. В конце 80х чеченцы стали открыто выезжать на свою историческую родину. Шакировы тоже уехали из Целинограда в Аргун. Как оказалось, и тейп у них не последний был. В общем, не смотря на расстояния, мы продолжали общаться. Родители Маербека переписывались с моими, а я с ним.
-Подожди песни петь. - перебил рассказчика Студнев, -разжалобить желаешь? Про интернациональную дружбу народов вспомнил при СССР. К стати, неплохая сказка про военное училище. Что то похожее я по телику видел. Там тоже сопли размазывали.
Максим слышал биение собственного сердца. "Сейчас этот Феликс уже должен созреть, что бы высунуться из-за кучи со страшными проклятиями. Вот тогда то, я его суку интернациональную, из пулеметика и замочу..."- мечтательно улыбнулся он самому себе. Противник не отвечал. Максим еще раз окрикнул его: "Эй, чертило бородатое, ты хоть живой еще? А то неприятно с трупом разговаривать...". Но Феликс молчал.
-Мать твою! А может он под шумок свинтил?! -Студнев, утратив на какое то мгновение инстинкт самосохранения выглянул в проем окна. Глазами он шарил по уже знакомой мусорной куче , углу гаража и невысокому декоративному заборчику дворовой, поросшей сорняками клумбы. Ничего необычного заметно не было. Вдруг, в левую руку Максима , что то очень сильно ударило, а через доли секунды все тело пронзила острая боль. Максим от неожиданности потерял равновесие и всем своим весом опустился задницей на грязный пол. Пулемет выпал из рук, перевернувшись на полу вверх расправленной треногой.
-Эй, извини! Кажется я попал в тебя. Поверь, ничего личного. Просто я, так же как и ты нарушил меры безопасности. Думал, что у меня уже патроны закончились, а оказалось, что нет.
-Не беспокойся, шалун. Я тебе прощаю. Главное убери автомат от греха подальше. А вообще брось его в мою сторону. Студнев потрогал рану, потом пошевелил раненой рукой, и морщась от боли, попытался порвать рукав куртки.
-Что ты, что ты! Служивый, не нужно беспокоится. Я тебе обещаю, что перестану баловаться. Ну что, дослушаешь сопли, или тебе некогда?
-Да говори что хочешь пес. Мне тебе за это денег все равно не давать.
-Боюсь навязчивым быть.
-Если бы ты молчал, все равно бы мало что изменилось. Максим наконец то справился с непослушным рукавом, достал из разгрузочного жилета аптечку и бинты. С помощью свободной руки и зубов, он перебинтовал рану. Как оказалось, пуля прошла навылет, задев только мышцу. Опасаясь уснуть, обезболивающий ОМОНовец ставить себе не стал.
-Хорошо дорогой, слушай. Так вот, уже в Забайкалье, меня застала Горбачевская перекройка. В части, куда я попал, не воровал только один человек, да и тот, только потому, что был вылит из бронзы- В.И.Ленин. В магазинах на полках оставалась в свободной продаже только морская капуста и макароны. Даже хлеба частенько не было. Вот и начал я приворовывать. Как все, в общем. Не скрою, бухали регулярно. Какая в жопу боевая и политическая? Бойцы нам за водярой бегали, на работы мы их сплавляли на дачи и огороды различные.Ведь Народ и Армия едины. За бабки, конечно. Потом, я вошел во вкус. С зампотехом батальона, мы продали каким то узбекам ГАЗ-66. Дошло до комнаты хранения оружия. Я лично продал три автомата. Спохватились совершенно случайно. Приехала комиссия из дивизии для проведения ревизии в службе артехвооружения. Да и им, откровенно сказать было все фиолетово. Просто то оружие, которое я продал, подлежало передаче на склад, в виду сокращения личного состава. Конечно все всплыло очень быстро. Но к тому времени я уже был у родственников в Минводах. Я созвонился с Шакировыми- родителями Маербека и поведал им о своих злоключениях. Оказалось, что Маербек из армии уволился. Вернее сказать просто дезертировал. Просто так не увольняли. Оставалось только сбежать. Через неделю ко мне в Минводы приехал сам Маербек.
-Очень красивая история. Хоть и романтично, но я верю. Продолжай, Феликс.
-Так вот, вместе с моим другом детства, я оказался в городе Грозном. Уже тогда, в конце 80х, там спокойно жили те, кого в России и других подсоветсяких республиках разыскивали органы. Представляешь красноармейчик, на рынке в Грозном, наблюдал такую картину- русский парень продает новенькую жигули шестой модели. Я давно мечтал о машине, к тому же деньги после автоматов и ГАЗона оставались. Поинтересовался, сколько стоит это чудо отечественного автопрома. Не поверишь кафир, этот пацан, продавал машину за сто пятьдесят тысяч рублей. А цена ей на тот период, была всего то тысяч десять. Оказалось все просто. Деньги в таком количестве, он просил фальшивые. В Чечне их тогда не печатал только ленивый. Я поинтересовался, мол зачем тебе фальшивки? А он мне ответил, что эти деньги он привезет в Москву, положит на счет в Банке, и они автоматически станут настоящими. Вот тебе знаменитые аферы с фальшивыми авизо! Вот спросить тебя принципиальный ты мой хочу. Где же вы раньше, когда этот хаос страну захлестнул были? Ах да, вы еще палочки в тетради выводили..
-Я, так полагаю, ты обменял настоящие деньги нам фальшивки, и купил себе эту жигу!- с дебильной интонацией в голосе подытожил рассказ Феликса Максим. -Единственное я не понял, зачем ты мне это рассказываешь. Ни логического завершения, ни интереса...Лажа какая то. Я же тебя за Веру спросил. Как ты оказался магометанином?
-Ну и тут, уважаемый, большого секрета нет. Мои родственники, особенно бабушка и отец, не смотря на запреты, были очень набожными. Нет, не мусульманами, православными конечно! По крайней мере, они себя таковыми считали, и очень этим гордились, хотя и прятались. Мне они тоже внушали богобоязность. Если честно, я всегда верил в Бога. Вот только представлял я его не таким, как рисовали на иконах. Да и потом, а кто видел Его? Почему так уверенно люди перерисовывают портреты, искажая и добавляя свои черты. Меня собирались покрестить. Я тогда испугался, что в школе узнают, ну и неприятности всякие начнутся, смеяться станут...В общем в душе, я был верующим с самого рождения. Ни обрядов, ни праздников церковных я не знал, Библию не читал. Да и от куда она могла в те времена взяться?Даже когда воровал, мысленно просил Бога заступиться за меня. Я же не был виноват, что какой то Горбачев страну разваливает, а мне жрать нечего. Уже в Чечне, я узнал, что на рынке продают не только автомобили. Уже тогда стали продавать по сути рабов. Маербек был постоянно со мной, но все равно беспокоился за меня. Отморозков было и русских, и чеченцев, и всяких других, очень много. Кто бы потом стал разбираться? Предложил мне тогда Маербек, в целях моей личной безопасности, принять Ислам.
-Ну я же говорил, сученок, что ты проститутка! Как в попу уперлось кое- что, сразу "переобулся". Маму свою, наверное тоже продал?- Студнев громко засмеялся.
-Вообще странно конечно, что я с тобой собака разговариваю. Ты считаешь себя благороднее меня. А чем ты лучше? То что православный? Да какой ты на хрен православный? Нахватался верхушек. У вас в России теперь это модно. Ходите в Церковь как в магазин. Молитесь не за души спасение, а за лучшую зарплату, хорошую машину, внимание начальника. Попы ваши Мерседесы освещают. Им по барабану, кому грехи отпустить: бандит ты, или пенсионерка, которая в комсомольскую юность тайно сделала аборт, и до сих пор себе этого простить не может. Что, ты родился, как ты говоришь- православным?
-Но я, в отличии от тебя, пришел к вере не из боязни за свою шкуру.
-Но ведь ты и в моей не был? Как у вас говорят: не суди, да не судим будешь.
-Заинтриговал ты меня Иуда. Вот ответь мне, почему, из каких таких интересов, ты за автомат взялся. Мог бы сидеть в своей квартире и Аллаху молиться. Но ты воюешь, людей убиваешь, и еще деньги получаешь за это.
-Да ты красноармейчик решил меня пристыдить?! А сам то ты, бесплатно воюешь? Или, ты хочешь сказать, что получать деньги за убийства в государственной кассе гораздо этичнее и законнее, чем из рук полевых командиров?
-Но ты убиваешь своих соотечественников, таких же русских, как и ты.
-Ты тоже, час назад, убил двух своих соотечественников. Между прочим, Чечня, как вы сами любите выражаться, территория России. А что касается русских, извини. Я не люблю русских. Хоть и сам родился русским.
-Да, лучше бы час назад я тебя завалил, а не Серика или Марата. С ними все ясно, просто чурки. А ты идеологически вредная, злобная гиена. Ты отрекся от своего народа, переметнулся к вражинам. Они, если ты конечно жив останешься, сделают тебе полное обрезание. Обрежут его по самую шею. Сегодня ты отрекся от русских, завтра, если прижмет, отречешься от Ислама и Чеченцев. Они то это понимают, и конечно же презирают вас проституток еще сильнее, чем мы. Тебе не западло и покрестится снова...
Сидя на полу, Максим здоровой рукой нащупал фляжку. После ранения его внезапно стала мучить сильная жажда. В горле пересохло, на зубах появилась неприятная слизь. Он открутил металлическую крышку и сделал большой жадный глоток. Полость рта и гортань обдало огнем. Глаза Студнева в буквальном смысле полезли на лоб. Максим закашлял и стал глубоко дышать, стараясь остудить обожженные ткани. Во фляге оказался медицинский спирт. Когда они выходили в разведку, по ошибке, он прихватил чью то чужую флягу. Немного отдышавшись, Студнев снова пригубил из фляги. Теперь спирт распространял приятное тепло по всему телу. Внезапно в голове мелькнули искорки необъяснимой радости. Рука стала беспокоить меньше, а опасность получить очередную пулю стала такой нереальной, что Максим даже снова высунул голову в окно.
-Эй, джигит суррогатный! Что замолчал, не уж то стыдно стало?
Уже после своей безбашенной выходки, он подумал, что мог запросто получить пулю в лоб. Но Феликс не стрелял.
-"Наверное у козленка патроны закончились." -Подумал Студнев и изловчившись, одной рукой поднял на подоконник пулемет. Теперь его было видно в оконном проеме почти полностью.
-Вай, какой храбрый! Тебе что, понравилось?
-А ты подожди меня, не убегай никуда, я сейчас спущусь и добью тебя. Тебе ведь тоже больно?
-Не советую.
За гаражем послышался металлический лязг затвора, и следом, над головой Студнева, просвистела короткая очередь.
-Мы с тобой недоговорили кафир. Ты оскорбил меня как человека, как воина, как верующего. Но я не воспользовался твоей героической выходкой, я не убил тебя. Может быть, я потом об этом и пожалею, но пока, я считаю делом чести, сперва убить твою Веру, потом самого тебя!
-Ладно, давай, потрещим.- снова спрятавшись за косяк окна согласился с противником ОМОНовец.- может время быстрее пойдет.
-Ты, православный христианин, расскажи ка мне, сколько заповедей ты помнишь?
-Я те чо урод, домашнее задание не выучил? Двойку поставишь?
-Нет, просто смогу сказать про тебя то же самое, что ты сейчас про меня наговорил.
-Ладно. Слушай шакал. Первая заповедь- чти отца своего. Это означает, что надо уважать своих предков. Но тебе гнида этого не понять. Ты ведь не любишь русских. Последовательность я их не помню, да и это не имеет значения в каком порядке их произносить, главное знать. Так вот, вторая- не укради. Ну а ты, сука, у своих солдат из котла продукты таскал. Я не говорю о твоих "звездных" кражах. Третья заповедь: не убей. И снова ты не прав. Убиваешь, издеваешься наверняка над трупами, пленных мучаешь- в общем редкостный ты поддонок. Максим призадумался. В голову больше не лезло ничего. Оставалось банальное "не прелюбодействуй", но эта заповедь большого влияния на победу не оказала бы.
-Что, сдулся, умник?
-А что, этого мало?
-Нет, вполне достаточно. Только я еще могу тебе кое что дополнить. Знаешь, гордыня еще страшный грех. Подумай.
-Хорошо. Согласен.
-Если согласен, то почему со мной так разговариваешь? Почему ты уверен, что ты прав?
-Ладно, молчу. По мне так грех и с тобой козлом разговаривать.
-Ты говоришь, что согласен, мол гордыня грех? Но в вашей Книге написано, что человек создан по образу и подобию Бога. Он главный в природе. Только он имеет душу... Что, это не гордыня?
Максим напрягся. Вопрос ему не понравился, но возразить было очень необходимо:- От куда тебе, иноверцу знать, что это значит? Не надо иметь гордыню в отношении подобных себе. Про вас зверьков, там написано, что вы души не имеете.
-Говоришь ты, что чтишь отца своего. А Христос ваш сам нарушил эту заповедь. Что, не помнишь? Стыдно должно быть, тебе, православному христианину и не знать! Расскажу. Так вот, когда мать Христа с отцом земным вышла к нему и ждала, что тот пойдет к ней на встречу, Христос стоял со своими учениками и даже не глядел на своих родителей. Его спросили, почему же он не идет к своим родителям, на что тот ответил, что его родители, это его ученики.
-Не факт. Все, что написано, можно так переосмыслить, что потом и не узнаешь, что читал. Вот ваш Коран, писался с Библии. Вполне миролюбивая книга. Но кто то из ваших педиков взял, и все переосмыслил. Теперь во всем мире боятся исламистов. Хотя, не такие вы и страшные. Обыкновенные чмошники с притензиями...
-Возможно. Можно вопрос?
-Давай, валяй.
-Скажи мне пожалуйста, чему учит ваша Вера?
-Ты чо, головой сейчас ударился? Не уж то не ясно? Добру, справедливости...-Максим запнулся.
-Да, добру, справедливости, ну и прочей хрени. Если в исламе нет изображений Бога, его попросту никто не видел, потому и не рисуют, то в Христианской Православной церкви висят и стоят изображения дядинек и тетенек. Что то подобное было и при СССР, везде висели портреты членов ЦК КПСС.
-Зато представление имеешь, кому молишься. А вы молитесь непонятно кому. Может Он у вас вообще выглядит так, что страшно станет?
-Это уже не наше дело. Главное, что бы Он защищал нас. Вы же, больше на язычников смахиваете. Смотри военный, у вас в вашем Храме все иконы скорбят. В церкви и крестят, и венчают, и отпевают. Попы за все это деньги берут. А ведь не Иисус ли, выгонял торговцев кнутом из Храма Божьего? Зайдешь в церковь, и настроение сразу падает, кругом скорбные физиономии. Бог создал человека, что бы тот жил, а все ваши Святые проповедуют жизнь в скорби и страдании, венцом которых будет смерть. Да символ Веры вашей выглядит не очень респектабельно. Вы, принимая веру, завидуете человеку, страдающему и умершему на кресте...Где логика, военный? Зачем тебе вообще жить? А главное, зачем хорошо жить? Хотя я знаю. Вы, русские и не стремились никогда хорошо жить. Если у вас кто то выбивается в люди, он начинает презирать тех, кто еще вчера был с ним. В сказках у вас Иванушки, причем именно дурачки, халявное счастье и богатство находят. Там не написано, что он счастье свое заработал, он его даже не отнял ни у кого, ему просто повезло. У вас даже родственники, порой хуже, чем посторонние люди. Вы завистливы и ленивы. Прикрываетесь загадочностью русской души... Да нет у вас ее, души то этой. Продали вы ее давно. Ваши командиры с удовольствием продают вас нам по дешевке. Сами удивляетесь, почему же это армия целой страны, воюет с горсткой боевиков и не может их победить? Все просто красноармейчик. Ваши руководители сами не хотят, что бы вы победили. Ведь сразу денег не станет.
-Эй, бородатый, хватит митинговать. С гнидами мы разберемся. Всему свое время. И вас козлят загоним на самую высокую гору. Там из вас снежные люди получатся, или снеговики, не важно. Главное, что вам пиз...ц. А если ты мне попадешся, я с тебя с живого кожу буду снимать. Никогда этого не делал, но думаю, что это интересное занятие. И Бог мой, Иисус Христос поможет мне!
Максим снова глотнул из фляжки. Алкоголь начал активно воздействовать на головной мозг. Чувство опасности несколько притупилось, захотелось немедленно спустится из своей засады вниз, и размять кулаки и ноги об предателя. Студнев потянулся рукой к подоконнику, но резкая боль в руке, заставила его снова принять прежнюю позу. Подождав, когда боль утихнет, здоровой рукой, ОМОНовец нащупал на груди контур маленькой голубой книжецы- Нового завета. "Пусть сказки рассказывает, меня Бог любит. Если я остался жив и у меня только небольшая неприятность с рукой, значит я угоден Богу, значит я выживу!"
-Эй, вояка! Что притих? Ты там не помер случайно?
-Не дождешься, сука.
-Послушай, ты, имей совесть. Ты находишься у меня в квартире, не пускаешь меня к себе, хамишь мне, обзываешься...
Максим сидел в прежней позе на полу и никак не реагировал на крики боевика- наемника. Он думал, что его Бог, Бог, который очень справедлив. Не известно, сколько людей из отряда выжило, кто и как умирал. Главное, что он Максим Студнев жив и будет жить. Ранен он очень легко. Можно сказать просто- царапина. Семе и Сане вообще не повезло. Но это наверное потому, что Саня в Церкви ерничал и пытался играть на публику, а Семен, наверняка имеет "скелет в шкафу". Вот за это их Бог и покарал. Но там, на небесах, он их обязательно простит.
-Как там тебя, Иосиф? Ну чего ты замолчал то? Хорошо, я сам к тебе поднимусь сейчас. Уж очень я проголодался. Ты ведь не сожрал еще мои консервы?
Студенв притаил дыхание, в голове закрутились мысли, по мнению Максима, одна остроумней другой.
-Конечно конечно, мы завсегда рады! Заходи. Вернее сказать заползай. На сколько я понимаю, заднюю клешню я тебе чуточку подпортил. Накормлю я тебя, можешь не сомневаться. Есть у меня по такому случаю, для таких как ты гостей угощение. Должно тебе понравиться. Только ширинку мне будешь сам расстегивать.
-Я тебя собака за язык не тянул! Я сейчас и на одной ноге приду к тебе. Из твоей пустой башки пепельница не плохая получится. Продам на рынке вашим солдатам, как сувенир в память о Чечне.
Максим подсознанием понимал, что он сейчас делает все правильно. Противник сменил свой тон. Если еще пять минут назад он не показывал волнения и не нервничал, то сейчас все меняется.
-Хорошую ты мне мысль подал. Я из твоей жопы рюкзак сделаю. Полезная штуковина получиться. Представь, была жопа твоя бесполезным отростком, ну если конечно ее не использовали в других целях, а будет тарой!
Провокация должна была сработать на все сто процентов. Противник, бывший советский спецназовец, взбешенный оскорблениями, просто обязан был высунуться в праведном гневе, ну и сразу получить порцию металла в район головы. Но боевик молчал.
-Эй, ты где? Я волноваться начинаю за тебя...Вдруг заблудишься и домой не попадешь?
Студнев снова осторожно высунул голову в оконный проем и внимательно осмотрел подходы к дому и злополучную кучу мусора. Противника нигде не было.
-Не уж то уполз, испугался? Хотя правильно сделал. Я бы на его месте сделал бы то же самое. Эх, помоги мне господь! Помучался ты за нас на кресте распятым, принял смерть лютую за нас грешников! Не оставь меня!
Совершенно забыв о страхе, подталкиваемый алкоголем, он подскочил с пола и с победным воплем "Ура!", выскочил на лестницу и помчался вниз. За какие то секунды, Максим оказался около гаражей...
В госпитале в Моздоке, в реанимационной палате лежал бледный худой человек со сломанным позвоночником. Обнаружили его случайно в Грозном, при прочесывании одного из районов. Он был одет в камуфляжную серую форму ОМОНовского образца и был практически в коме. Ни документов, ни оружия при нем не было. Единственное, что говорило о возможной принадлежности к Федеральным Силам, его нательный крестик и маленькая голубая книжка Евангилие. Приехавший "особист" попытался опрашивать найденыша, но ничего узнать так и не смог по причине отключки оного. По некоторым подразделениям отправили ориентировку, но конечно же совершенно напрасно. На войне людей никто не считал. Ну а пропавших без вести, было достаточно, что бы не обращать внимание на какого то полудохлого субъекта.
Студнев катил свою коляску по весеннему, залитому ярким солнцем городу. Впереди сверкали золотом купола Православного Храма- оплота веры и надежды всех верующих в Иисуса Христа. Природное здоровье победило смерть, Максим очнулся в реанимационной палате. После своего "воскрешения", он рассказал про себя все в мельчайших деталях. Он даже помнил, как получил подлый удар прикладом в шею сзади. Максима долго проверяли, но наконец нашлись живые свидетели, подтвердившие правдивость рассказа. Одним из таких оказался старшина Мугаметтдинов. Когда на ОМОН напали боевики, произошел скоротечный бой. Было много убитых и раненых. Стоявшие в квартале от ОМОНа подразделение спецназа ГУИН пришло на помощь, и боевики почти все были уничтожены. Не смогли догнать троих. Долго извлекали раненых и убитых из под развалин здания, потом раскладывали убитых боевиков, свое и трофейное оружие. Вдруг кто то вспомнил о трех разведчиках, отправленных командиром. Но так как в строю их не было, их всех посчитали убитыми, ну а потом, когда не нашли их тел, пропавшими без вести. После проверки, Студнева направили в "Склиф", где он получил статус инвалида первой группы. Из органов его с почетом уволили, вручили медаль "За боевые заслуги" и назначили пенсию. И вот, бывший ОМОНовец, бывший муж, бывший герой, остановился у ворот того самого храма, где ему было торжественно вручено то самое Евангилие, с которым Студнев не расставался.
В утренние часы у Храма еще мало нищих попрошаек, и Студнев всегда в центре внимания. Ведь кто в нашей стране пройдет мимо бравого инвалида в камуфляже и медалью на широкой груди? К обеду побираться уже сложнее. Приходят грязные старухи и бомжи с отвратительными сиреневыми рожами. Они то и сбивают цены на подаяния. Но Максима не смущали ни те, ни другие. Он снимал с головы свою засаленную кепку , и глядя на купола Храма благодарил Бога за то, что остался жив. За хлеб насущный и завтрашний день. "Во имя Отца и Сына и Святого Духа..."