Аннотация: Книга о людях, собаках, предательстве и любви. Авторские права защищены.
Аида Чеглок
ЛАПА ПРОВИДЕНИЯ
(Кинологический экстрим)
«Есть большие собаки, и есть маленькие собаки,
но маленькие не должны смущаться существованием больших:
все обязаны лаять – и лаять тем голосом, какой Господь Бог дал».
Приписывается А.П. Чехову
НАПУТСТВИЕ БУКИНИСТИЧЕСКИМ РОМАНТИКАМ
Собаколюбы и собаконенавистники делят человечество на две большие касты. Одна фанатеет, другая – готова убивать. «За» или «против», третьего – не дано.
Агрессивный разброс мнений разухабисто украшен афоризмами. «От любви до ненависти один шаг», «любовь зла – полюбишь и козла», «полюби нас чёрненькими, а беленькими — нас всяк полюбит», любовь – «оборотная сторона ненависти», «на вкус и цвет товарищей нет» и прочая, и прочая... Словам, как бездне, нету дна. Но истина во мраке.
Тандем «человек и собака» – ходячая копилка парадоксов. Что ни ситуация, то загадка, увековеченная мифом. Принято считать,например: четвероногие друзья относятся к человеку преданно и страстно. Скорее даже, подобострастно. Однако рассказы о собачьей преданности несколько преувеличены. Люди склонны выдавать желаемое за действительное.
Но всецело отрицая мифологию, академик Павлов заблуждался. Рефлексами всего не объяснить. Животные на многовековом совместном пути очеловечились. Люди, соответственно – озверели. Молва не зря приписала Сократу: «Чем больше узнаю я людей, тем больше уважаю собак».
Вот и я, подобно древнему греку, всё чаще предпочитаю собачью свору сообществу людей. Оттого и появилась на свет эта книжица. Однако, не одно лишь собаколюбие способствовало этому событию. «Нетленку» породил набор случайных обстоятельств. Отправной точкой послужила соседка – особа, коммуникабельная до потери пульса у собеседника. От таких, с позволения сказать, дамочек, мирным путём не избавишься. Коли завели они свою волынку – выслушаешь песнь до конца!
С той поры, как соседка обзавелась живностью, приобретя гладкошёрстную таксу., моя жизнь перевернулась вверх тормашками. Вероятно, собака оказывает воздействие на весь окружающий биоэнергетический комплекс.
Новообращённая ТАКСикоманка рьяно вербовала рекрутов в стан собаколюбов. Ловя меня на подступах к месту прописки, она – благо, язык имела без костей – неустанно делилась наболевшим. Прежде всего – азами кинологии. Исходными данными о таксе, которая лает, кусает и даёт прикурить. Лезет в нору иль даёт оттуда дёру. Зарабатывает дипломы с медалями, после чего мочится на подушку и лакомится кожей фирмы « Salamander».
Психологический прессинг сделал своё чёрное дело: одурманенный ТАКСикоманией мозг изваял кинологическую повесть. Замысел долго реял в воздухе безутешным привидением. Смутные контуры слабо мерцали, не уповая на воплощение. Но поскольку каждый день нёс новые знания, призрак уплотнялся. Владелица таксы вдалбливала материал с педантичностью серийного маньяка. Неистово требуя внимания и понимания. Беспокойная соседка силой вовлекла меня в историю – расплывчатые очертания сюжета приобрели прочный каркас.
Полилось плавное повествование о маленькой собачке. Сначала – о ней. Потом пришлось замолвить слово о хозяйке. Дальше – больше. Всё завертелось, запуталось, переплелось...
В оправдание могу сказать следующее: я старалась. Освежила в памяти грамматику, запаслась толковым словарём. И строго придерживалась правила старинной поморской лоции: «Пишем, что наблюдаем. Чего не наблюдаем, того не пишем». Если истина в моём изложении напоминает записки из сумасшедшего дома, отсылайте претензии к жизни. Est telle la vie*, как говорят французы.
Что я ещё могу сказать?
Читайте, вкушайте!
Смейтесь или плачьте.
Это Вам – для удачи!
Вперёд, друзья, навстречу приключениям!
ПРОЛОГ
Программа установила соединение с удалённым компьютером – на дисплее всплывает надпись «Connection complete». До финишной черты – рукой подать. Её дрожащей рукой, сплошь покрытой гусиною кожей. Как дрессированная мартышка, она придерживалась заученной последовательности действий в расчёте на премиальный банан.
Под влиянием стресса кардинально меняется восприятие времени. Полчаса сократились до мгновенья. Оттого телефон на офисной стойке зазвонил неожиданно. Голосом Анатолия трубка спросила:
– Всё о`кей?
Всё было о`кей. Махинация проворачивалась гладко. Никаких тебе закавык! А ведь если верить фильмам и книгам, фактора внезапных осложнений было не избежать. План всегда не срабатывает. Что-то или кто-то в последний момент мешает заграбастать куш.
Женщина морщится. Глупости! В беллетристике речь о неправедно награбленном, здесь – совсем иной расклад. Всё идёт как по маслу, потому что совершается возмездие. Восстановление в законных правах. Месть во имя... Мысль, вильнувшая в сторону, загнала себя в тупик. Во имя чего же? Обоснование не благовидного поступка не желало становиться убедительным. Да и хрен бы с ним! Не всё ли равно?
Откуда вообще рассуждизмы не в тему? Со страху поехала крыша? Надорвалась, поднимая интерфейс? Ни к чему гнилая философия, папочка – козёл — вот и вся недолга! И чёрта с два ум у неё зайдёт за разум, не дождётесь!
Она в порядке. Здравый смысл при ней. Или уже нет? Ведь, если разобраться, того, что сейчас происходит, не может быть. Ограбление года и она – глупая мокрая курица. Среднестатистическая тёлка без особых примет и способностей. А что, если нет никакого ограбления, и всё это – обыкновенный глюк? Если, конечно, глюки бывают обыкновенными. Ну вот, опять... Задолбали размышления у парадного подъезда!
Крашеная блондинка, не отрываясь от монитора, резко себя одёргивает:
– Цыц, морковка! Прекратить истерику!
Но легко сказать! Мандраж крепчал, на глазах свирепея. Будущее вдруг увиделось мрачным ввиду своей туманной неопределённости. Однако отступать было поздно: сожжённые мосты чернели за спиной обугленными головешками.
– Нет, всё будет чики-пуки!
И дама крепко прижала к груди ридикюль, внутри которого был припрятан загранпаспорт на чужое имя с её испуганным фотолицом.
Прощайте, унылые стены! Непроизвольно всхлипнув, вместо того, чтоб облегчённо вздохнуть, женщина покинула кабинет начальника кредитного отдела банка «Контракт-Корпорейшн». Зацокали каблучки по лестнице из светлого мрамора. Охранник привычно отметил время выхода. Дверь с пуленепробиваемыми стёклами, выпустив преступницу на свежий воздух, закрылась с хищным за ней причмокиванием.
Свежим воздух назывался в метафорическом смысле. Лышать от жары было нечем – духота июльского полдня лишь добавив бисеринок пота на сером лице.
Блондинка спешила. Но едва отойдя от здания банка, замедлила шаг, ясно представив, как охранник обнажает ствол пистолета, целясь ей в спину. Прохожие, казалось, готовились кричать: «Держите вора!». И женщина страстно возжелала исчезнуть, превратиться в песчинку, сравняться с землёй.
В салон видавшего виды «Москвича» она ввалилась как мешок, набитый ватой. Автоматически включила зажигание. Треща по швам, машина двинулась на проезжую часть, натужно изображая из себя гоночный болид. «Москвич», конечно, не «Феррари», но — как увековечено классикой жанра — если кого-то в тёмном месте прислонить к тёплой стенке, он ещё очень и очень может...
Призвав на помощь остатки благоразумия, нервная дама проглотила спасительный валиум, предусмотрительно заготовленный на случай панической атаки. Осознанно, хотя нельзя было исключать действие транквилизатора, заставила себя перейти в режим неторопливого вождения. Дисциплинированно приготовилась к повороту у светофора.
Её окружали с детства знакомые места. Собственная квартира оставалась справа по ходу движения. При желании можно было выйти, принять ванну, припудрить носик – и только затем продолжить путь. Но прямо по курсу ждал поворот на старую московскую дорогу. Трасса вела к большим деньгам и безоблачному счастью. Трудности хотелось оставить позади как можно скорее, ванну она примет в отеле. Улыбка предвкушаемого удовольствия тронула уголки губ – женщина за рулём обожала джакузи.
Дальнейшее напоминало видео категории экшен.
«Мазда» с обкуренными мажорами шла под 110 – молодёжь отмечала «днюху» на колёсах. «Москвич» стоял, загодя вывернув руль. Когда иномарка в него воткнулась – он птичкой вылетел на встречную полосу. Идущий на обгон «КАМАЗ» в лепёшку смял переднюю часть «сорок первого». «Буханка», которую грузовик обгонял, тоже не избежала столкновения, несмотря на срочное торможение. Реакции водителя микроавтобуса позавидовал бы лётчик-испытатель, но она не переломила ситуации.
Парень на «КАМАЗе», минуту назад мечтавший оказаться у экрана – по первому каналу транслировали футбол – внезапно осознал: всё кончено! Похолодело в груди, одеревенели конечности. В принципе, малый был цел и невредим. Но благополучная, доаварийная жизнь, действительно, накрылась. Вероятно, поэтому он и ощутил себя покойником. Крики, вой сирен, языки занявшегося пламени – не вывели его из оцепенения. Как сломанную куклу, беднягу вытащили из кабины сильные руки случайного очевидца.
Прибыли пожарные, подоспела «Скорая». Сквозь зубы устало матерился мент из ДПС. Водитель «КАМАЗа» ни на что не реагировал.
Тело до приезда труповозки уложили на обочину. Тучный дачник – владелец «Запорожца», затесавшийся в свидетели – суетливо объяснял, что он не виноват. Шофёра злополучного «КАМАЗа» отправили в больницу. Прохожие оживлённо судачили. Сокрушённо качали головами, прижимали ладони к щекам, исподтишка глазея, как летний ветерок ласково играет белокурыми прядями. Издалека волосы казались живыми. Если пристально не всматриваться, можно было подумать: женщину на пыльной придорожной травке невзначай настигла дремота.
Не зря, ох, не зря терзал накануне несчастную смутный страх грядущих перемен! Опасалась она не напрасно. Да, выходит, не того, чего следовало. Заблудилась в предчувствиях. Не расшифровала подсказок ангела-хранителя. И вместо путешествия на Мальдивы схлопотала путёвку в мир иной.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
УДАР! ЕЩЁ УДАР!
«Если бы строили дом счастья, то самую большую комнату
отвели бы под зал ожидания»
Жюль Ренар
Глава первая.
МУКИ СОМНЕНИЙ
Собака в однокомнатной квартире — синоним геморроя. Недостаток метража нещадно тормозит процесс питания и воспитания. Для нормальной жизнедеятельности каждой биологической единице надобно отдельное помещение.
Город тоже вносит отрицательную лепту. Гулять негде, высока возможность гибели животных под колёсами. Смог, толчея, скопление болезнетворных микроорганизмов... К неаппетитному набору добавьте финансовые затруднения собаковода – и получите адскую смесь! Ежели у кого малогабаритная однушка – будьте уверены! – проблем у него м без собак немерено: на любой вкус и цвет.
Качество жилья – лакмусовая бумажка для определения потенциала. Чем больше квартира — тем ощутимее успех в собаководстве. На каждый закон, разумеется, есть исключение. Но Лионелла Борисовна Зимина, обыкновенная героиня нашей необычной повести, вписывается в общую картину, не усложняя статистику эксклюзивом.
Квартиру имеет однокомнатную, бюджет – дырявый. В её плачевном положении мысль обзавестись собакой должна самопроизвольно распадаться при первом своём появлении. Но если ты собаколюб – она неистребима! И будучи отринутой, возвращается назад с неотвратимой точностью бумеранга.
Кинологические прожекты нестройными колоннами дружно печатают шаг. Золотое правило собаковода – если можешь не брать щенка, не бери! – грубо попирается. Можешь ты позволить себе собаку или нет – детскую мечту не колышет. Собаке быть! Хотя тебе давно не восемь лет и ты как будто бы в здравом уме и твёрдой памяти.
Аки Алёнушка у пруда, Лина сидит на диване и меряет семь раз по семь. Занятие априори пустое. Универсальную комнату (зал, по совместительству — спальню, она же – рабочий кабинет) Лионелла делит с чадом на пике переходного возраста. Вдвоём они захламляют жилплощадь без устали и достигли ошеломляющих результатов. Плюнуть некуда – всенепременно попадёшь в какой-нибудь утиль! Чинить некому, выбросить – жалко.
Выгуливать, кормить, дрессировать собачку сын возьмётся разве что под дулом револьвера. Любоваться живностью он предпочтёт издалека – любая зоо-трудотерапия исключалась.
Никита (в домашнем обиходе — Ник) тип не из самых проблемных. Жаловаться Лионелле грех – он всего лишь рядовой тинэйджер. Обычный рассадник треволнений, источник несбыточности родительских грёз. Ничего запредельно кошмарного! Компьютерный фанат. Читает и пишет с ошибками. Русский – со словарём, по-английски шпарит бегло. Житель туманного Альбиона его английский не поймёт, но для написания простейших программ навыков хватает. Ник и комп – как народ и партия, неразделимы. С продвинутой железкой он на ты. Она его слушается беспрекословно. Лионеллу – нет.
Родился мальчик рыжим, кучерявым и курносым. «Рыжий-рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой...» – гимн его раннего детства. Дедушку Никита, ясное дело, не бил. Но рос под аккомпанемент популярной песенки-дразнилки. Чем, естественно, был недоволен. Активно рротестовал, в ответ – подвергался гонениям. Домой приходил с расквашенным носом и прочими повреждениями тела, одежды и нежной детской психики.
Он настолько был удручён естественным цветом волос, что втайне мечтал перекраситься. И давно бы осуществил намерение, если б не одно существенное «но»: драться после смены масти пришлось бы чаще, больше и отчаянней. Не уезжать же, в самом деле, из парикмахерской прямиком в далёкие края, где тебя как рыжего не знают?
Лионелла тоже – рыжая. Аналогично страдая от навязчивых комплексов, к цвету волос она не придиралась. Но до сих пор – а ей уж 35 – стесняется мелкотравчатых веснушек. Тщательно изводит их всякой дрянью, маскирует пудрой и тонирует кремом.
Веснушки – не основная незадача россиянки бальзаковского возраста. И всё же Лионелла зациклилась конкретно на них, мелочёвкой отгораживаясь от фундаментального негатива. Она зарывалась в свои веснушки, как страус прячет голову в песок. Рябенькие оспинки были противные, неистребимые, но не такие страшные, как окружающая реальность. Не то чтобы мир вокруг вызывал невыносимый ужас. Нет, мир был без претензий на глобальный катаклизм. Но он определённо наводил зелёную тоску. И чем дольше жила Лионелла на свете, тем дальше казался ей свет в конце тоннеля.
Социуму она приходилась вдовствующей матерью-одиночный. Вежливое равнодушие общества к подобного рода контингенту обычно вызывает у того хроническую депрессию. Увы! – милицейская вдова имела привычку часто и подолгу хандрить.
Педагог по образованию, по сути – несостоявшийся зоолог – Лина Зимина не стала б напоказ лобзать ядовитого тарантула, но всё живое: четвероногое, членистоногое, млекопитающее и летающее – вызывало в ней жгучий, не угасающий с возрастом интерес.
В своё время за огненно-рыжие косы Лина получила прозвище Королева – архитектурные сооружения на затылке придавали осанке царственную стать. Но применялся лестный титул редко. Зато все мужики, не сговариваясь, называли её Огоньком. От первого кавалера голенастая девочка-подросток «Огонька» приняла благосклонно. Но постепенно вместо признательности начала Лионелла испытывать раздражение от скудости словарного запаса ухажёров.
Неужели трудно подобрать ярлык поярче? Тонкость проявить, изобретательность... Впрочем, все ритуальные песни самцов – в далёком прошлом. Никто теперь не дарит Лине даже тривиальных комплиментов! Но случись кому вновь окрестить её Огоньком, она бы сердилась. Одно и то же быстро приедается! Душа стремится к новым горизонтам и пылко жаждет смены ощущений.
Итак, она звалась Лионеллой. Невысокая, плотно сбитая, говорливая, как бурный ручей. Глаза – цвета спелого крыжовника: светло-карие, в крапинку. После инфаркта миокарда Лина схлопотала третью группу инвалидности. В настоящий момент свыкается с ролью домохозяйки. Когда-то всё обстояло иначе, но что было — то сплыло. Время назад не повернуть...
–
Сперматозоид только коснулся яйцеклетки, а в зародыше уже сформированы способности. От бога или от дьявола – человеку знать дано.
С момента незапланированного зачатия Жеке Зимину была уготована роль неудачника. Свой природный талант парнишка реализовал на все сто. Ныне покойный, муж Лионеллы, ещё будучи школьником, уже остался круглым сиротой. Закончил политех, но вместо того, чтоб корпеть в аспирантуре, подался в милицию. Осуществлять невыполнимую миссию – закон и порядок блюсти. Карьеры не сделал. Погиб в Чечне, однако, отнюдь не от рук экстремистов. Избранник Лины свернул себе шею, сверзившись с яблони. Попытка полакомиться фруктами оказалась фатальной.
Когда-то был Жека скромен, немногословен и тих. Теперь – его ничем не примечательный облик запечатлён на мраморной крошке могильного обелиска. Наведывается Лионелла на кладбище раз в год по обещанию. Она не большой любитель бродить по сакральным местам и сторонится всего, что так или иначе связано с похоронами и сопутствующим антуражем.
Впрочем, довольно отступлений! Вернёмся к нашим собакам.
Нелёгкая работа – выбирать. Особенно, если выбора нету. Шуршат страницы периодических изданий. Изучаются соблазнительные фотографии. Безумный план обзавестись собакой свербит как прыщ и не даёт покоя. Крепнет ощущение пустоты без животного в доме.
Фактически квартира загромождена выше крыши – но нет ничего устойчивее обманчивых ощущений! И нарастает уверенность: если запустить дополнительное существо в зону проживания, то сразу полегчает.
Лина клинически заинтересована в наличии под боком четвероногого и пушистого. Оттого, конечно, что принадлежит к племени собаколюбов. А ещё потому, что не справляется с Никитой и полагает: с собакой-то у неё точно всё получится! На кинологической ниве она раскроется как воспитатель, не посрамив полученной профессии.
Напрягает Лионелла извилины в беззаветном мечтании с потугой на размышлизм. Проводит сравнительный анализ. Оценивает породы.
Немецкая овчарка. Достаточно беглого взгляда для осознания её безупречности. Собака податлива при дрессуре, покоряет физической мощью в сочетании с элегантностью. Не живность – сказка во плоти! Однако, если зубками прихватит – мало никому не покажется. Что, как не справишься с крупною псиной? Укушенные граждане по судам затаскают, душу вымотают, в траты введут. А матчасть и без того потрёпана: Ник в латаных штанах бегает, кроссовки на честном слове держатся. Неотразимое созданье (НО или ВЕО)* отличается волчьим аппетитом. Не прокормит она овчарку!
Ньюфаундленд. Пёс большой, но никого не обидит, ибо призван не наказывать, а спасать. Однако лохмат чрезвычайно, круглогодично линяет и в буквальном смысле слова распускает слюни. Не очень эстетично.
Боксер приятно гладок, но сипит как агонизирующий астматик.
Есть породы редкие – они кусаются в переносном смысле. Их рыночная стоимость не укладывается в сознание среднего потребителя. Вносить их в список предполагаемых приобретений – народ смешить и себе наносить моральную контузию. Такие обновки – только для Рублёвки!
Бессонной ночью таращась в потолок, визуализирует Лионелла рекламные заставки. Первым из полумрака всегда выплывает чепрачный красавец с заостренной мордой, стоячими ушами и саблевидным хвостом. Да-да! Это она, немецкая овчарка. (Старая любовь не ржавеет!) Чудесное видение, высунув алый язык, преданно ест Лионеллу глазами, готовое выполнить команду.
Прелесть что такое! Но прелесть в переполненный автобус не впихнешь, в субботнюю электричку не засунешь, да и в берлогу – пардон, в квартиру – она без натуги не протиснется. Провожая пленительный мираж, невозможно удержаться от вздоха.
Короче, минул год, затем другой. Идея, не достигнув воплощения, сменила галс*. Свой томный взор неожиданно для себя перевела Лионелла на охотничий сектор. Охотник из неё, как из слона балерина. Но странным поворот казался лишь навскидку. Деваться-то было некуда!
Пудель требовал дорогостоящей стрижки, шнауцер – тримминга, бультерьерские мордовороты внушали неподдельный страх. Про этих монстров только триллеры снимать! «Запрограммированные на смерть» или «Челюсти на суше»... Мопсы и болонки к рассмотрению не допускались категорически. Декоративная шелупонь отвергалась изначально.
– Собаке – собачью жизнь! – священный лозунг на скрижалях кинологии изрек ветеринар Ваня Матюхин. Лина была с ним заодно. Иван – земляк, уроженец сельских мест, по ошибке затесавшийся в городские трущобы. «Каждая собака, – поучал он между делом, – должна работать, не покладая лап. В противном случае она не собака, а тварь негодящая».
Ее Величество сермяжная правда! Тунеядцы достойны презрения.
То, что компаньоны вправе рассчитывать на большее, было Лионелле невдомёк. О «поганой декорации» она рассуждала с фанатичной однобокостью, почитая «декор» за суррогат.
– Визгливая болонка, – свято верила вдова, – бросает тень на весь собачий род!
Так единодушно полагали суровый ветеринар и солидарная с ним Лионелла. На этом общность интересов заканчивалась.
Черкнёт Иван, бывало, завитушку под личной печатью, стрельнёт черными бусинками из-под пластмассовой оправы и давай наставлять:
– Горе.… На кой тебе собака? Заведи лучше кобеля двуногого!
– Нет, – отвечает Лина не колеблясь ни мгновенья. – Знаем, плавали! Нам такого счастья не нать!
– Ду-у-ура! – благодушно журит наставник и отечески щелкает пальцем по носу, который Лина неосмотрительно суёт в сумку с щенком добермана внутри. – Забот тебе, что ли мало?
– Немало, Ваня, ох, немало! В том-то и дело, что их через край. Не мешало бы отвлечься. А в компании с четвероногим дружком отвлекаться веселей и безопасней!
Иван не верил. Думал, женщина цену себе набивает. Пускает пыль в глаза, неся заведомую околесицу. А Лионелла глаголила от чистого сердца. Люди с некоторых пор были у неё не в чести.
Но с собаками тоже выходила напряжёнка.
Когда кандидатуры друзей из разряда «служебные», «дворовые» и «декоративные» были отринуты, течение по имени «рок» повлекло вдову в охотничьи угодья. И занесло её на выставку охотничьих собак.
Сказки обычно начинаются с интригующего наречия «однажды». Именно так стартовала наша эпопея. Однажды, в июльский день, в погожее субботнее утро трамвай №3 отвез не очень молодую и далеко не весёлую вдову за город – и очутилась она на лесной поляне, расцвеченной красными флажками.
Повсюду шум, лай, суета, музыка. Автолавка торгует пивом и печеньем, красочный транспарант при въезде на территорию собачьего подиума сердечно приветствует всех участников балагана. В те времена общество охотников ещё не дышало на ладан – народу действо собирало видимо-невидимо.
Всё вокруг гомонило, мельтешило и нервно двигалось вперёд согласно разработанному регламенту. С разного рода отклонениями от оного. Периодические задержки с началом очередного акта пьесы под названием «Областная выставка охотничьих собак» чрезвычайно удлиняли процесс. Ожидание сменялось интенсивным движением, далее следовал взрыв неадекватных эмоций. Не всякий театр сравнится с выставкой накалом страстей! Люди соображали на троих, спорили до крика, негодовали, смеялись, фотографировались, плакали, травили анекдоты... Преобладала «групповуха»: участники формировались в небольшие коллективы по интересам и удовольствие получали в компании друзей.
Только Лионелла, не замечаемая никем, будто она – корабль-призрак, неприкаянно бродила меж собак и людей, мигрируя от одной популяции собаколюбов к другой.
Глядь – в багажнике старого «Москвича» пищат пушистые комочки! Продаются, хотя сами об этом не подозревают. «Москвич»-то старый, да хозяин – неимоверно вальяжный, не чета своему драндулету. На лбу крупным шрифтом напечатано: «Я — истинный собаковод и в деле знаю толк, от других жду того же». Дескать, дураки – гребите дальше! Проходите, не задерживайтесь! До звания профессионала Лионелле как до Пекина раком – не без сожаления она рулит мимо. И встречает, наконец, знакомое лицо. Будет теперь и ей с кем делиться переживаниями!
Заядлый легашатник, заводясь с полуоборота, рокочущим басом рекомендует английского сеттера. Чистокровные стати предлагаемой породы демонстрирует грациозная сука. Эдакая Белая Бимка Черное Ушко. Четвероногая модель ластится к ногам миловидной хозяйки. Та слегка тушуется: щечки алеют, губки мягко улыбаются. Общий знакомый укоризненно ей выговаривает:
– Эх, загубили собаку! Леса не видит, работы не знает. А посмотрите, какая красота!
Но обделённая финансово и весьма далёкая от спорта, она не в силах постичь с сеттером каноны охоты. Каждую охотничью собаку надо «ставить», то есть учить работать. Лионелла не в состоянии сеттера ни поставить, ни, собственно, купить. Актированные* щенки оцениваются в валюте. Рублевый эквивалент необходимой суммы пестрит нулями после первой цифры 3. Бывают экземпляры и дороже. Эх. ма! Кабы денег тьма...
Долго ли, коротко ли гуляла Лина по лесу, но набрела в конце концов на мужика, стоящего к рингу передом, а к ней – задом. Возлежащая на мужицком локте длинноухая морда, походя, смерила вдовушку взглядом. Благородные линии головы и четкая осмысленность взора, вселенская грусть в глубине коричневых глаз – заставили остановиться. Собачье лицо – а иначе не скажешь! – напоминало чистый бриллиант на бархатной подушечке. Невольно подумалось: «Боже! Что это за порода такой необычайной привлекательности?».
Затаив дыхание, обходит Лина мужика с правого сбоку, стараясь ничем не выдать любопытства. Крадётся на цыпочках, вся на нервах в предвкушении открытия. Неужели нашла, что искала? От чрезмерной стеснительности столь изощрённо маневрирует Лионелла — не желая привлекать к себе внимания. Достигает же, разумеется, обратного эффекта. Определив породу, она теряет равновесие и падает в объятия пузатого толстяка. Все вокруг гомерически хохочут. Лионелла рдеет от смущения.
– Батюшки - светы! – повергается она в смятение, которое мало чем отличается от отчаяния – настолько разочарование велико. – Такса!
Великолепная голова в сочетании с убогим тельцем. Угораздило же немцев так изуродовать собаку в результате длительной селекции!
Встряска получилась на славу! Как если бы в разгар банкета в зале для приёма гостей включили душ Шарко. На миг искательница собаки ощутила себя в нокдауне.
«Уф-ф! От таких контрастов склеишь ласты!», – наскоро посетовала Лина, завершая обзорную экскурсию. Ринг такс вдова покидала в состоянии лёгкой паники. Бежала к остановке едва ли не галопом, натыкаясь на коряги и пеньки. Что есть мочи гнала Лионеллу прочь старая, добрая подружка интуиция. Но беги – не беги, не уйти от предначертанного!
Неизбежное – свершилось. После инцидента на выставке Лина уткнулась в книжку про собак и внимательно ознакомилась с разделом «Такса». Ужасная истина открылась ей!
Стандартная гладкошерстная такса широко распространена. Следовательно, приобрести щенка можно относительно недорого. Гладкая шерсть означала минимум неудобств при линьке. Малые габариты предполагали минимальные расходы на кормежку. Миниатюрность отнюдь не служила признаком декоративности. В книжке черным по белому было начертано: «Такса – маленькая собачка с сердцем льва».
Слоган для королевы! Лионелла, надо сказать, имела натуру романтическую и одновременно практичную: с младых ногтей обожала храбрых и уважала тех, кто знает, для чего живет.
Имея таксу, необязательно осваивать охотничьи просторы. Существовала сеть искусственных нор, в которых собачка могла до бесконечности шлифовать боевое искусство. По всему выходило: такса – то, что доктор прописал. Но лекарство было невыносимо горьким!
И всё же Лина уговаривала себя проглотить пилюлю. Долгих три недели происходила внутренняя борьба. Шла упорно, с переменным успехом, грозя довести дело до раздвоения личности. Наконец, измученная сомнениями, Лионелла позвонила в Москву. Следуя принципу «пусть барин нас рассудит!». В РКФ* ей подскажут адрес клуба любителей такс, а тамошние профессионалы – помогут принять верное решение.
Отыскала Лина телефонный номер в столичном журнале. Набрала заветные цифры, дождалась далёкого «Алло!», нижайше попросила совета.
Грубый женский голос уточнил:
– Вы охотничью собаку хотите или декоративную?
Лионелла принялась бессвязно блеять, жуя суффиксы и окончания – вопрос застал врасплох. Разве бывают таксы декоративными!? Это же охотничья порода!
Оказалось – бывают. Часть поголовья придерживается традиционной, охотничьей ориентации, но подавляющее большинство – принадлежит к декоративным отщепенцам. Маргиналы доминируют: декорации больше, чем охотников. Ошеломлённая, Лина никак не могла собрать мятущиеся мысли в кучу.
На том конце провода в сердцах бросили трубку. Не на рычаг – на стол. В ухе хрустнуло, Лионелла вздрогнула. Как сие понимать?
Спустя минуту упавшая трубка ожила и заворковала елейно-вкрадчивым меццо-сопрано:
– Здравствуйте! Вы хотите приобрести щенка! – голос не спрашивал, но утверждал. Пел на все лады, обволакивал, завораживал, манил... Лина нарвалась на прилипчивого продавца. Сладкоголосая сирена норовила впарить ей за 200 баксов красноглазого альбиноса.
– Ни у кого такого не будет, только у вас! – мягко насаживала покупателя на крючок ушлая баба. Безошибочный нюх торговки подсказывал: на том конце провода – законченная идиотка. Продавщице надо было отдать должное: она почти угадала. Лионелла Зимина не отличалась сверхнормативным интеллектом. А также опытом купли-продажи. Но не до такой степени была вдова инфантильна, чтобы не знать: альбиносы – своего рода ошибка природы. Малоэстетичные и нежизнеспособные создания. Еле отвязалась Лина от назойливой консультантши.
После разговора дилемма «Брать или не брать?» стала вызывать отвращение. Лионелла решила плюнуть на собаку. Образумиться и заняться чем-нибудь общественно-полезным. Так ведь и сделала!
Но отброшенная, мысль сработала как бумеранг. Набрала в полёте силу и вернулась. Три месяца спустя идея-фикс принялась изводить Лину с утроенной силой. Словно зомби, получивший приказ, женщина тасовала фотографии горбоносой «барсучьей собаки». Заученно шепча, как молитву: «Умная, смелая, работоспособная. Компактная и оригинальная!».
Аутотренинг сработал. В один прекрасный миг в мозгу что-то щёлкнуло – и замкнуло. «Берем таксу!» – объявила Лионелла.
Никита взбунтовался. Надулся, как мышь на крупу и принялся запугивать мать угрозой неповиновения, хуля окаянную таксу на чём свет стоит. Он гнул антитаксиную (или правильно говорить антитаксячью?) линию столь яростно и убеждённо, что Лина заподозрила спонтанный приступ детской ревности.
– Только попробуй! – гундосил отпрыск со злорадством мазохиста. – Я тогда нормальную собаку себе возьму!
Нашла коса на камень. Ребром встал вопрос: кто из них двоих упрямее? Лионелла и сама не была в восторге от немецкой коротконожки, но раз дело дошло до конфронтации... Кукиш тебе, сына, с маслом! Именно таксе в доме и быть! Бунт на корабле капитан обязан пресекать в зародыше.
В основе усмирения любой оппозиции лежит промывание мозгов. В ход был пущен бронебойный довод: «Это выгодно!». Аргумент был крайне сомнительный и в то же время – очень соблазнительный.
– Никита! – без зазрения совести дурачила ребёнка Лионелла. – Щенок – 200 баксов. Наваримся! Будем делать бизнес!
Наивный ребёнок поддался на уговоры – мамаша ловко обвела вокруг пальца родное дитя. Белый флаг Ник выкинул исключительно из меркантильных соображений. Мальчик отдал сердце гордону, на худой конец – он предпочёл бы сеттера. В его представлении собака должна быть большой. Откровенно говоря, Лионелла тоже придерживалась этой точки зрения. Но отмена сделанного выбора смысла не имела. Навряд ли удастся придумать что-то получше! Если, конечно, соизмерять потребности с возможностями. Лионелла – соизмерила.
И начала лепить мечту из того, что было.
Глава вторая
ПРИЗ ДЛЯ СОБЕСЕДНИЦЫ
С Ленкой Лазуткиной Лионелла расставалась многократно. Иногда – надолго. Но, рано или поздно, приятельницы воссоединялись. Целовались болтали, хохотали до хрипоты и... выпадали из зоны общения вплоть до очередной стыковки.
«Моя дорогая Элен» – называет подружку Лина, не скрывая иронии с ржавым налётом тайной зависти. «Дорогая» – Элен потому, что зарплату в СП по продаже жвачки населению получает министерскую. Начальник фирмы у Лазуткиной в штатных любовниках на правах подкаблучника. Холёные эленкины ручки вдеты в ежовые рукавички. Ими подружка держит Ивана Сергеевича Боборыкина конкретно за яйца.
Вылетает, скажем, Элен до городу Парижу, блуждает в предместьях французской столицы и по этой уважительной причине – может не спешить на работу. Более того, круг её интимных связей не ограничен. Фаворитка Фараончика открыто наслаждается сексуальной свободой и финансовыми безрассудствами за счёт жвачной конторы.
Фараончик — дело её сахарных уст. Сравнила Элен хахаля с повелителем Египта. Каким-то образом прозвище стало достоянием гласности. По воле масс – претерпело небольшое изменение и присохло к Боборыкину намертво. Ленкин начальник даже в городской управе за глаза именовался Фараончиком. Пренебрежительное «чик» проистекало из несоответствия внешнего облика высокому рангу владыки Египта. Не дотягивал предводитель фирмы «Авантаж» до стандартов Тутанхамона! Росточку был — примерно метр с кепкой. Приятная полнота ласкала глаз, закрепляя образ мягкотелого недотёпы, чудаковатого лапочки Карлсона.
Многие погорели на этой обманчивой внешности! Сверхъестественной податливостью Боборыкин отличался по отношению к Элен и ни к кому другому более. Даже законная супруга не удостаивалась преференций. Что же говорить о посторонних? Иван Сергеевич благодаря конкурентной борьбе в каменных джунглях выработал железную хватку. Не по делу прилепился к Фараону уничижающий суффикс «чик».
Вывод: общественность страдает сильной близорукостью. Которая применительно к Боборыкину вполне объяснима: ничего не стоило впасть в заблуждение, зная об отношении бизнесмена к секретарше! Об их интрижке курсе были все. И никто, включая Лионеллу, не мог взять в толк, отчего столь кротко сносил Фараончик дикие эленкины выходки. Не иначе, она его шантажирует. Тогда, скорей всего, её обезглавленный труп когда-нибудь отыщется в сточной канаве. Или зельем колдовским опоила. В этом случае — развязка непредсказуема.
Элен звонила Лионелле, прежде, чем перед ней предстать. С собой тащила экзотическую пищу, выпивку и поношенную одежду. Акция благотворительности сопровождалась фонтаном откровений. После того, как всё было выпито, съедено и обговорено, подружка снова ныряла в тёмные глубины житейского моря. Соло. Исчезая до появления новой животрепещущей темы, на которую не с кем перекинуться словом.
При всей своей болтливости Лионелла хранила чужие секреты как надёжный банковский сейф. Не умолкая ни на секунду, она перемалывала только те косточки, какие следовало. И с теми, с кем надо. Элен откровенно эксплуатировала необъяснимый феномен. Без опаски сливала информацию, снимая эмоциональное напряжение. Спонтанные сеансы психотерапии оплачивала мелкими подачками.
После смерти Зимина благотворительность распространилась на сферу интимных услуг. Лазуткина заботливо прихватывала для Лины разнообразных «женихов». Их поток не иссякал до тех пор, пока не пришло осознание тщетности усилий. «Женихи» — все, как один — были с червоточинкой. А запросы у Лионеллы были самые что ни на есть высокие: «Прынц – или ничего!». Остановились на «ничего». Поскольку принцы – товар штучный, на дороге в россыпь не валяются. На всех лионелл их не напасёшься.
И вот однажды «дорогая Элен» взялась осчастливить вдову четвероногим спутником жизни. Идея возникла после жалобной песни о том, как трудно выбрать бедной девушке хорошую собаку. Жалоба была исполнена Линой на высоком художественном уровне — грусть обострилась ввиду опорожнённой бутылки коньяка. Вдовушка распустила нюни, Элен – расчувствовалась. Обе уже порядком надрались, когда Лазуткину озарило.
– Мы её возьмём! – возвестила розовощёкая секси, закусив очищенной креветкой.
– Кого? – насторожилась Лина. От взбалмошной приятельницы можно было ждать чего угодно.
– Таксу твою! – в глазах Элен загадочно мерцнуло – она предвкушала забаву. Точно так же блистала очами пассия Фараончика, прежде чем свинтить в Анталью с чернобровым бой-френдом из Латинской Америки.
Кредо эффектной блондинки: три в одном, и всё – без промедления! Поиск проблемы, решение, преодоление последствий двух предыдущих действий. Элен функционировала как торнадо.
– Не вздумай перечить! – приказала она. Лионелла пробубнила с набитым маслинами ртом: «У меня денег нету».
– Фигня! – отвергла возражение Лазуткина. И тряхнула широкой мошной.
И взвился смерч в лице «дорогой Элен» с колченогого табурета, и набросился он на телефон...
Через полчаса к подъезду подали «карету». Дежурный дружок из бездонных запасников подогнал «пирожок» – двухместный пикапчик сомнительного вида. Втиснулись в кабину всем гуртом, включая Ника. Машина крякнула, вздрогнула, фыркнула и двинулась к намеченной цели. На пути не встретив ни одного поста ГАИ — дуракам и пьяницам порой необычайно везёт! Соискатели таксы миновали неприятности, на которые активно нарывалась: избежали столкновения с другими авто, не загремели в канаву и благополучно вернулись в исходную точку. Вместе с новым, пятым пассажиром.
И понеслась косая в баню! Щенка надлежало разместить, накормить, оградить от опасностей, всё – на нетрезвую голову! И с преодолением непредвиденных сложностей.
...Они ударили по рукам, сделку заключив рукопожатием, когда выяснилось: до полугода щенкам строго-настрого запрещено передвигаться по скользкому линолеуму. Во избежание деформации конечностей.
Чтоб сохранить постав щенячьих лап в первозданной красоте, нужен был ковёр. Или – пол настелить заново. Прикрыть бетон дубовою доскою: для здоровья полезно и для экстерьера – никакого ущербу! Но не каждому дано ходить по деревяшкам.
До акта купли-продажи Лионелла не владела информацией о недопустимости линолеума – известие её повергло в шок. Знай о том она заранее, покупка вряд ли состоялась бы. Но после драки кулаками не машут.
Реализация заветной мечты сразу как-то не заладилась. Пока Элен развлекалась в пикапчике, Лионелла торговалась. Никита топтался у порога, олицетворяя собой апофеоз растерянности. Сомнения при виде таксы-мамы всколыхнулись в нём с новой силой.
Хозяин хмурил брови и кривил губы: он ждал мужика с ружьем, а явилась баба без понятия.
– Может, передумаете? – предложил он, буравя Лину взглядом. То ли вправду беспокоился о потомстве суки, то ли цену щенку набивал.
Хозяйка, напротив – излучала радушие. Как орлица над орленком, вилась над покупательницей, снабжая ту инструкциями по уходу. Расточала улыбки, призывая не волноваться. Лионелла невольно начала рассчитывать на снижения цены ввиду горячей любви к своей персоне. Но нет, настолько далеко симпатия не распространилась.
Подарок судьбы обошёлся в тысячу рублей. Из кармана пришлось выгрести всё до копейки. Для прокорму пса Элен презентовала помимо денег килограмм отборной говядины. На первое время хватило. Но всё равно – недели две Лионелла перебивалась с хлеба на квас, экономя на мелочах.
Не будем, однако, забегать вперёд. Вернёмся к сцене приобретения. Хозяин, смирившись с неизбежностью, потребовал у Лионеллы паспорт для оформления факта продажи. Судя по тону, он всё ещё разрывался между желанием арестовать покупательницу на любом законном основании и стремлением пристрелить её на месте без суда и следствия.
Победил разум. Оба варианта не прошли. Подозрительный заводчик тщательно сверил фотографию на документе с оригиналом, занёс паспортные данные в записную книжицу и нехотя вернул аусвайс* владелице. Процедура на этом не закончилась.
Лионелле вручили щенячью справку, где кличка обозначалась покуда лишь одной заглавной буквой П. И потребовали завершить слово, для чего предоставили несколько заготовок на выбор. Ни одна из них Лионеллу не устроила. Поколебавшись, она неуверенно озвучила свою версию:
– Пусть будет Приз...
Несговорчивые продавцы хором воспротивились.
– Как вы будете называть его уменьшительно ласкательно!? – всполошилась хозяйка дома. Глаза забавно выпучились: резко увеличившись в объёме – буквально вылезли из орбит. Хозяин презрительно процедил :
– Это лошадиная кличка.
Лионелла вышла из себя. Внешне это никак не проявилось – пожар заполыхал внутри. Лина старательно боролась с бешенством. Что за ботва!? Над ней открыто издеваются или креативный стёб — общепринятая форма распродажи таксят?
Во избежание конфликта вдова задержала дыхание, мысленно сосчитала до пяти, выдохнула. Фокус сработал. Сама успокоилась, и парочка отъявленных ТАКСикоманов взяла на полтона ниже.
Сошлись на том, что кличку Лина придумает позже. Супруга заводчика с ещё не устаканившимся взором – глаза по-прежнему испуганно навыкате – вновь ласково защебетала:
– Кормите пять раз в день, добавляйте творожок, сырое мясо не прокручивайте, не балуйте… К еде он вообще-то спокоен.
Сердце-вещун тревожно встрепенулось.
– Привередливый? – строго глянула Лионелла на щебетунью в упор. Та повторила с прежней интонацией: «Спокойный...». Понимайте, дескать, как знаете! Вдаваться в детали щенячьего пищеварения, по-видимому, было неуместно. Да и что бы изменила детализация? Длинноухий крысёнок, обещающий в будущем превратиться в собаку, принадлежал отныне ей со всеми своими причудами.
И вот позади обмен верительными грамотами и взаимными обещаниями. Приближается развязка. Интересно, что выкинут продавцы напоследок? Заплачут от умиления? Дадут пинка для скорости? Лионелла предвкушала общее замешательство с креном в сторону скандала. Однако, сцена прощания хотя и скомкалась, но прошла без особых эксцессов,
– За пазуху щенка возьмите – простудите! – прорычал вдогонку продавец таксят. Послушная супруга приняла рык за руководство к действию: схватив Лионеллу за шиворот, энергично затолкала щенка ей за пазуху. Куртка затрещала. В её карман упала горсть сухого корма, и сердобольная распространительница такс нетерпеливо подтолкнула Лионеллу к выходу. От потока нравоучений заломило в висках – Лина нарвалась на ещё более опытных знатоков словоблудия в режиме нон стоп, нежели она сама.
Но всё когда-нибудь кончается – завершился и этот спектакль. С грохотом захлопнулась дверь неосвещённого подъезда. Покупатели вырвались на волю. Неизъяснимое блаженство принёс им первый глоток морозного воздуха. Свобода! Никто не давит на психику и не учит жить! Тишина, лепота, благолепие...
Вероятно, утомлённые ожиданием, все обрадовались, что можно по домам – встреча в формате два плюс три получилась неестественно горячей. Не хватало только праздничного фейерверка! Каждый норовил пощупать перепуганное создание, издающее слабые писки. Всем одновременно обнять щенка не удавалось – и в безлюдном дворе организовалась беготня в виде карусели. Словно такса стала ёлкой, а часы – двенадцать бьют! Водитель чуть было не поддался настроению, но вовремя дистанцировался. Жуя потухшую сигарету, он наблюдал за бурей ликования со стороны.
«Дорогая Элен», позабыв про комильфо, лобзала кутёнка, во что ни попади, сопровождая «чмоки-чмоки» пронзительным визгом. Лионелла протестующе вопила. вызволяя собачьего детеныша из гламурных объятий. Никита давился от смеха, следя за причудливым танцем очумелых тёток. Но он и сам принимал участие в буйстве. Скакал козлёночком, ловил ртом снежинки, испытывая беспричинный восторг. Неведомо отчего, настигла людей нечаянная радость.
Понемногу угомонились. Ник, заграбастав щенка, забрался к матери на колени, и пикапчик двинулся в обратный путь. Открывая тем для Лионеллы совсем другую жизнь.
Собачью.
Глава третья
НЕ БЫЛО У БАБЫ ПЕЧАЛИ…
Аксиома это те же грабли. Наступил – получаешь в лоб! Закон есть не что иное как аксиома. Преступил – будь любезен отдохнуть на нарах! Незнание не освобождает...
Кинология мало чем отличается от Уголовного Кодекса. Незнание правил содержания таксы не спасает владельца от наказания за их несоблюдение. Начинающим собаколюбам – никаких поблажек! Приобретая таксу, каждый человек рискует наступить на грабли. Шансов больше у растрёп и недотёп. Но крутые парни тоже могут вляпаться. Перед аксиомой все равны.