Аннотация: В пустеющий шведский городок, раскинутый меж двух рек, вызывают чиновника королевства в связи с необычным природным явлением, которое уничтожило целый лес. Но это ли истинная причина вызова? И о чём молчат странные жители, вымирающего городка?
Ветровал
"Ванапаганы.
Существа пакостные, селящиеся под землями иль льдами. Поистине великого роста и великой злости. Дьявола, да спасёт нас Господь, ближайшие слуги. Одаривают род людской: золотом проклятым, смертью и болезнями. От служения, во время свободное, шьют и куют одежду разнообразную, кою выбрасывают людям, себе на потеху. Делают скульптуры деревянные богомерзкие и соблазнительные. Но самым же великим их увлечением является строительство мостов. Мостов гадких, одурманенных, кои душу человеческую прямо к дьяволу уносят".
Эрик Ларссон. "О забывшемся и несуществующем".
Ветровал.
Перед ним раскинулось поле вырванных из почвы деревьев. Будто бы тут прошли разъярённые центиманы. Юлий поёжился от этой античной мысли и что-то украдкой записал в блокноте. Поваленные сосны и осины напоминали заброшенное, разоренное кладбище. Особенно сейчас: в холодноватом лунном свете. Юлий вновь поёжился: то ли от того, что в этих местах не наблюдалось даже намёка на ураганы, то ли от того, что ночь была необычайно холодной. Опять заскрипел карандаш.
Ветровал.
Ветровал в месте, где не строят даже ветряные мельницы из-за почти постоянного штиля. Юлий пробил плевком собственное облачко пара. Сделал несколько шагов в темноту, сел в карету и нервно приказал вознице гнать.
Когда ему принесли письмо, яхтфохт, подданный королевства Швеция, был удивлён. Пожалуй, даже слишком удивлён. Прекрасно зная, что оно не от друзей или родственников, которых он попросту не имел, яхтфохт безошибочно определил, что письмо связано с его профессиональной деятельностью. Область же, которая находилась под его неусыпным контролем, была чрезвычайно мала. И вряд ли кому-то из местных было необходимо пользоваться услугами почтальона для передачи каких-то сведений или просьб. То мог бы быть ленсман, но он всегда присылал своего служащего. И уж точно не следовало ждать писем из Стокгольма.
Яхтфохт, по природе своей, не любил ничего нового и непонятного. Поэтому, сжимая в пальцах желтоватый, засаленный конверт, он пытался перебороть желание отправить его в камин. Несомненно, это было бы лучшим решением. Но, как человек ответственный, яхтфохт не мог этого сделать. Он ещё раз, на всякий случай, прочитал имя получателя на обороте, удостоверился в безошибочности. Обреченно вздохнул и открыл письмо:
"Уважаемый господин Юлий.
Нижайше прошу прощения за это письмо. Но, будучи в безвыходном положении, считаю, что оно будет уместным. Мы потеряли собственного яхтфохта, а наш дражайший ленсман не спешит предоставить нового. Поэтому мы вынуждены обращаться к вам.
Не стараясь выдать неуместной словоохотливости, перехожу к самому делу. Леса - наследие наших предков. И с одним из наших лесов приключилась необъяснимая беда, которая одновременно пугает и вызывает интерес. Зная о вашем профессионализме и учитывая, что вы самый доступный и ближайший яхтфохт, мы нижайше просим откликнуться на нашу просьбу и помочь в разрешении этой, бесспорно, серьёзной проблемы.
Наш город Сёдервун находится в 20 километрах к северу от вашей резиденции, по малому тракту до самого, так называемого, меллафлодерна - междуречья. У одного из мостов вас уже будут ждать.
Если вы согласны, то величайше прошу вас выехать немедленно.
С надеждой, бургомистр Карл Ларс Йохансон.".
Стоит ли говорить, что Юлий, который по природе своей не любил ничего нового и непонятного, сразу же начал бороться со своим крайним нежеланием ехать куда-либо. Но, как человек ответственный, он всё же поехал.
"Из Карлсбуна.
Господин ленсман. Я на некоторое время покидаю Карлсбун. Надеюсь вернуться сегодня же. Вызов отправил бургомистр из Сёдервуна.
С уважением, яхтфохт Юлий Аксель Свенсон."
Возница попался весёлый, знающий все окрестности или хотя бы похваляющийся своими знаниями. Пытался шутить, но Юлий был предельно серьёзен, поэтому возница вскоре замолк, и, казалось, совсем позабыл о пассажире в фиакре. Тогда яхтфохт, лишенный необходимости корчить серьёзное, неприступное лицо, задремал. А вскоре экипаж остановился, вырвав Юлия из сладкой дрёмы. Начинало вечереть. В воздухе витали травяные запахи свойственные весне, вперемешку с неприятным, тухловатым запахом беснующейся реки.
Юлий резво выскочил из фиакра и бодро пошёл к силуэту крупной кареты у одного из мостов.
- Не идите туда, господин. - Юлий резко обернулся, бросив подозрительный взгляд на вмиг погрустневшего возницу.
- Это ещё почему?
- Говаривают, что в тех местах безбожие, дьявольщина и ересь. - Возница судорожно перекрестился. - Туда не ходят и оттуда не приходят.
Юлий презрительно усмехнулся.
- А как же почта? К тому же я атеист. - Возница открыл рот для ответа, но "господин" так же резко развернувшись, пошёл к мрачной карете.
Карета была роскошной. Огромная, чёрная с позолоченными ручками, испещренная замысловатыми узорами. Яхтфохт смотрел на неё с нескрываемым, несвойственным ему восхищением. Ещё большее восхищение вызывала двойка крупных и статных вороных скакунов. Сам кучер тоже был немалых размеров. И хоть лицо скрывалось под опущенным капюшоном, он сразу понравился Юлию своим деловитым молчанием. На вопрос, ждёт ли он именно яхтфохта, кучер ответил сдержанным кивком и тут же открыл дверь молниеносным движением руки. Внутри карета была обита бордовым бархатом и даже содержала, что было крайней редкостью, небольшую коллекцию горячительных напитков. Но Юлий не пил на работе. Поэтому он решил уделить внимание тому, что происходит за дверью. Приметив, тем не менее, две, видимо потерянные кем-то, массивные серебренные монеты на противоположном сидении.
Ему сразу не понравился мост. Чернеющие, кое-как сколоченные брёвна, с сомнительными ограждениями по краям. Местами, сквозь стыки, была видна пенящаяся, безумная чёрная река. Берега были слишком каменистыми и высокими. С высоты перекинутого моста, лента реки казалась пугающе далекой. У Юлия захватило дух. Склизкий страх начал ползать где-то внизу живота. Яхтфохт закрыл глаза, но как назло обострился слух. Угрожающе скрипящие бревна, тяжелая, слишком тяжелая, но прыгающая на них карета. Гробовое молчание кучера и равномерный гул, продирающейся сквозь камни, реки. Таких мостов уже давным-давно не строили.
Юлий понял, что сумасшедше боится высоты. Каждую секунду, проведённую на мосту, ему чудилось, что из него вытягивают душу. И мост стал казаться бесконечным. По лбу яхтфохта ручьями тёк пот, и Юлий уже был готов сорваться на крик, когда мост внезапно кончился. Колёса вдруг успокоительно захрустели по гравию. Яхтфохт нервно усмехнулся и провалился в бессознательное состояние.
Очнулся он, как оказалось, через несколько минут. Небо было всё таким же вечерним, под колесами всё так же хрустели камни. Не было страха. Не было даже следа от него. Воспоминание о мосте показалось Юлию смешным и чрезвычайно глупым. Он бросил взгляд на бутылки и почти не раздумывая наполнил заботливо приготовленный стакан коньяком.
Городок оказался безликим и старомодным. Крепко сбитые каменные домики, образующие узкие и грязные улицы, ещё не до конца изжили деревянные. Венчала город маленькая коренастая церковь. Её цветастые витражи выглядели бесконечно чуждо в этом царстве серого камня, почерневшего дерева и тёмно-оранжевой черепицы.
Небо, ещё не до конца чёрное, уже показало редкие звёзды.
Немногочисленные люди выглядели озлобленными и напуганными. Гремящая по булыжной мостовой карета, явно вызывала в них неприязнь. От раздраженных взглядов не спасал даже величественный вид кареты, впрочем, возможно именно в нём и была проблема. Но Юлия, к его собственному удивлению, подобная недоброжелательность ничуть не взволновала.
- Вы вызвали меня из-за ветровала? - Юлий не верил своим ушам, глядя на высокого и болезненно худого бургомистра с бегающими чернявыми глазками.
- Господин яхтфохт, вы не понимаете. У нас тут не бывает сильного ветра, не бывает бурь, не бывает ураганов. У нас даже ветряные мельницы не строят из-за постоянного штиля!
-Чушь. Если вы говорите о небольшом лесе, в котором все деревья вырваны из земли, то явно виноват ветер. И в любом случае: я ничем не могу вам помочь. - В Юлии кипел непривычный гнев, вперемешку с негодованием. Ему хотелось наказать бургомистра, сделать ему больно. Хотя бы за отвратительный мост.
- Господин яхтфохт, посмотрите на ветровал, ради всех святых! Люди боятся. Леса - наше наследие, наше всё. Мы живём лесом. Ещё несколько подобных ветровалов и большая часть нашего промысла будет уничтожена. Мы не успеем вывезти столько древесины до загнивания. Вдруг вы увидите причину. - В голосе бургомистра что-то дрогнуло.
- Тогда выезжаем прямо сейчас. Вместе.
- Но за окном ночь!
- Я не намерен торчать здесь до завтра. Я вообще отвечаю за другую область. Так едем к вашему ветровалу или мне уезжать? - Юлий поразился своей властности и в то же время почувствовал удовольствие. Бургомистр досадливо вздохнул.
- Едем.
Ветровал вызвал в Юлие интерес. Судя по количеству и размеру поваленных деревьев, по лесу должна была пройти невероятно мощная буря, которая и от недалеко расположенного городка оставила бы руины. Землетрясение такой силы повредило бы городу ещё больше.
Бургомистр всю дорогу не вылезал из кареты и с какой-то ожесточенностью посасывал дешевую сигару. Не вылез он даже и на ветровале, лишь когда яхтфохт вернулся, бургомистр задал отстранённый вопрос о мыслях Юлия, на который сам Юлий счёл возможным не ответить.
На ночь яхтфохта оставили в доме бургомистра. Юная дочка хозяина, подала скромный, но, тем не менее, вкусный ужин, состоящий из чуть теплой говядины и какой-то похлебки. Жена бургомистра, как оказалось, чем-то болела и слала свои извинения гостю. Поговорили о грозах. О безвременно почившем местном яхтфохте, который повесился на дереве подле своего домика. После трапезы и коротких пожеланий ночи, юная дочь бургомистра проводила Юлия в его небольшую комнату.
Кровать оказалась сносной, а огонь в маленьком камине быстро убаюкал уставшего гостя.
Лиловое, рассеченное полосами белых облаков, небо безучастно смотрело, как деревья вынимали свои корни из земли, поднимая фонтаны грязи и камней. Как трепетали их ветки, опадали иглы, осыпалась кора. И было в этом что-то ужасное и в то же время, завораживающее. Неуклюжие гиганты. Они вынимали корни и падали. Один за другим. Падали друг на друга, так и не научившись ходить. И из сломанных веток тёк уже не прозрачный сок, а алая, необычайно густая кровь. И он сам был этими деревьями, и он сам был холодным небом, и он сам терял почву под ногами. То ли взлетая, то ли падая.
Юлий проснулся в испарине. Он ненавидел сны, как и ненавидел всё новое и необычное. Поэтому с самого утра его охватило болезненное раздражение, которое он всеми силами удерживал в себе.
"Из Сёдервуна.
Господин ленсман. Я вынужден остаться в этом городе ещё некоторое время. Судя по всему, здесь произошло какое-то не совсем обычное явление. Я постараюсь разобраться. Буду держать вас в курсе.
С уважением, яхтфохт Юлий Аксель Свенсон."
- У вас тут можно как-то выехать из города, избегая мостов? - Юлий задал вопрос, обгрызая небольшую кость неизвестного происхождения. Бургомистр вздрогнул.
- Господин яхтфохт, боюсь, что нет. Вы же знаете, что наш город находится между двух расходящихся рек, которые вновь сходятся, образуя подобие острова, на котором и находится Сёдервун? Все выезды из области проходят через мосты. - Бургомистр проглотил немного супа, как бы поставив своим чавканьем точку.
- А все мосты в таком плачевном состоянии? - Бургомистр, к удивлению Юлия, снова испуганно вздрогнул.
- Да... Нехватка финансирования, отсутствие мастеров... Наш лендрман совсем здесь не бывает.
- Понятно. Если вы не против, я бы немного прогулялся по городу. Поговорил бы с жителями. - Яхтфохта внутренне передёрнуло от перспективы прогулки. Но он, как человек ответственный, видел только одну возможность узнать что-то новое о странном ветровале.
- Да-да, конечно. Моя дочка вас сопроводит. У нас, уж простите господин яхтфохт, с предубеждением относятся к чужакам.
Юлию показалось, что бургомистр как будто бы рад от него избавиться.
Хорошая погода была не в силах развеять гнетущее впечатление от города. Юлий заметил, что многие дома пустуют. Людей на улицах в этот час не было вообще, яхтфохт сделал вывод, что все заняты работой. Дочка бургомистра при свете дня оказалась достаточно милой. Ей можно было дать пятнадцать или шестнадцать лет. Небольшая девичья грудь выдавала свои очертания сквозь мешковатую одежду. А на лице постоянно играла улыбка. Юлий почувствовал возбуждение и поспешил отвернуться.
- Священник сейчас в церкви? - Юлий решил поговорить хотя бы с пастором. Шпиль церкви призывно маячил над домиками.
- У нас нет священника. - Голос девочки был достаточно мелодичным.
- Нет священника? - Яхтфохт был безмерно удивлён. - То есть, как это нет? Он тоже недавно умер?
- У нас никогда не было священника. Мама говорит, что они ни к чему.
- За церковью кто-то ухаживает?
- Нет. Все говорят, что и здание само ни к чему.
- А как же Иисус Христос?
- Что это такое?
Юлий выпучил на неё глаза. Казалось, что она над ним издевается. В нём поднялся беспричинный гнев, который он мгновенно задавил, опять удивившись своей новоприобретенной вспыльчивости.
- А во что же вы тогда верите?
- В Понтифика.
- В Папу Римского? - Юлий был в недоумении.
- Нет в Понтифика.
Яхтфохт несколько мгновений молчал.
- Вы ему молитесь? Приносите жертвы?
- Иногда. - Уклончиво ответила девочка. Юлий решил не продолжать тему верований.
- А какая-нибудь таверна здесь есть?
- Есть. Я покажу дорогу.
Таверна пропахла потом и перегаром. Потолок почернел от копоти. Тавернщик, к удивлению Юлия, оказался худым и длинным. На посетителей он посмотрел с каким-то радостным придыханием, будто бы оправдались его наилучшие ожидания.
- Яхтфохт Юлий Аксель Свенсон. - Юлий протянул руку. Его подташнивало. Видимо от духоты помещения.
- Я знаю кто вы. - Скрипуче протянул тавернщик, пожимая руку. - Виктор.
- Питаю надежду, что вы мне поможете. Два или три дня назад погода вас ничем не удивляла?
Виктор внимательно изучал лицо яхтфохта, своим желтоватым кошачьим взглядом. Юлию становилось не по себе от затянувшегося молчания.
- Вы слышали о ванапаганах? Нет? А у вас нет ощущения, что у вас удалили один из внутренних органов? Слабость, может быть? Беспокойство?
- Как это относится к погоде? - Холодно спросил Юлий, прислушиваясь к своему организму. И ощущая вновь поднявшуюся злость. Виктор гадко ухмыльнулся.
- Просто я никогда не испытывал того, что испытали вы. И мне, безусловно, интересно. Так, что же?
Яхтфохта охватило бешенство. Ощущение того, что эти, не умеющие даже читать, простолюдины держат его за какого-то дурака, подстегивало агрессивность. Он с трудом сдерживал дрожь в голосе и удивлялся. Удивлялся. Он всегда был бесконечно спокойным. Что с ним случилось?
- Что же я испытал, простите? - Голос, всё-таки, предательски дрогнул. Недоверчивый смешок тавернщика окончательно разорвал узы самообладания. Потемнело.
- Вы убили его! Вас вилами заколют! - Визг девчонки пробудил сознание Юлия. Он посмотрел на неё мутными глазами, почувствовал возбуждение и кинулся. Мышцы сами выполняли приказания свыше. Удовлетворяя свои низменные потребности, он орудовал, неизвестно откуда взявшимся ножом. Он принадлежал тавернщику? Сознание опять покинуло тело.
Липкая, как клей, кровь сковывала пальцы. Юлий знал, что это кровь. Знал, что сделал. Знал как. Он осторожно приподнялся на локте, пытаясь открыть залепленные всё той же кровью глаза. Он сразу понял, что находится в пещере. На него капала вонючая вода.
- В убийствах. Ненависти. Похоти. - Юлий попытался рассмотреть собеседника, но густая тьма скрывала его очертания.
- О, Боже.
- Ты атеист. Зачем упоминать Бога?
Юлия вырвало, а при попытке встать из-за пояса выпал нож.
- Кто ты?
- Наследие. Дряхлое прошлое. Легенда.
Гнилая вода равномерно капала. Камни были безжалостно острыми.
- Понтифик?
- Да. Я - строитель мостов. Ты прав.
- Что со мной?
- Может ты слышал легенды о Ванапаганах?
В мозгу Юлия проявились картинки великанов из детских книжек.
- Пожалуй. И ты один из них? - Яхтфохт не смог скрыть злую усмешку.
- Да.
Юлий захохотал, хоть смеяться и не хотелось. Смех разошёлся пугающим эхом. Он подобрал нож и сжал его в кулаке.
- Я не верю в Бога, но ещё больше я не верю в мифы.
- Твоя воля. Но мной объясняется ветровал. И что ещё важнее объясняются твои преступления. Не перебивай и не смейся. - Ванапаган вышел из тьмы. Если бы Юлий мог напустить в штаны, то он, несомненно бы этим воспользовался. Существо было огромного роста. Сталактиты рядом с ним казались небольшими сосульками. Но больше всего пугало лицо. Дряблое, злое, серое. И болтающийся между ног фаллос, размером с самого Юлия.
- Я последний. И именно напоследок я просил себе жертву. Но не бойся. Я не пожираю мяса, я питаюсь душами. Строю мосты, и они меня кормят. Благословление или проклятие, что моя семья поселилась меж двух рек? Благословением было то, что мы выжили. Нас не уничтожили рыцари, ибо чтобы пройти к нам, надо было перейти мост и потерять душу. Мы - понтифики. Но эта изоляция стала и проклятием. Как быстро разнеслась весть, что места заколдованы и опасны? Как быстро жители Сёдервуна нас обнаружили и перестали переходить реки по мостам? Так начали вымирать мы. И так начали вымирать они. В этом городке каждый друг с другом, по меньшей мере, в двоюродном родстве. Они вымрут. А мы уже вымерли. Я последний. И в последний раз, вырывая деревья, я требовал жертву. Тебя. И ты уже горишь в аду, хоть тело твоё живет. Твоя душа дала мне немного сил. Я - наследие предков, которому поклоняются. А ты моё последнее творение. Уйди прочь. Или повесься на вожжах, застрелись, ибо дальше ты будешь владеть собой меньше и меньше. И жалеть о содеянном в редкие минуты просветления. Я последний.
"Из Ада.
Мистер ленсман. Я покинул Швецию. Отправляясь в Англию, принимаю имя Джек. Мы никогда не увидимся. Надеюсь, что вы найдете нового яхтфохта. И надеюсь, что не будете в обиде на меня.