Аннотация: После страшной аварии, на которой погибла старшая сестра Анны, ей пришлось мирится не только потерей близкого человека, но и с тем, что она больше не сможет видеть. И тьма ее, и, собственно, общая трагедия сближают ее с мужем умершей сестры.
ЗАВЕРШЕН!
Алое пламя, словно предвестник конца, стремясь дотянутся до вечернего неба своей зловещей рукой извивалась и трепыхалась, стирая все, что находилось в радиусе, и изничтожая ту последнюю веру, что могло бы вернуть все на круги своя. Терпкий вкус отчаяния давил на горло, неприятным комом застряв так, что даже воздух становился до тошноты тяжелым. Израненное, порезанное осколками проклятое тело отказывалось двигаться и ринуться в пепел зла. Громкий крик вырывался из глубин души так, что казалось еще немного и она сорвет голос. Постепенно усиливающаяся боль забирала ее сознание, и только одна мысль вдруг принесла ей мимолетный покой: происходящее лишь кошмарный сон, который с пробуждением закончится, а спустя некоторое время - забудется.
Анна медленно открыла глаза, повернула голову набок, ощупав под рукой простыню. Приятное пение летних перелетных птиц прискакало к ней через нараспашку приоткрытых окон, заставив на мгновение заострить слух. Женщина вздохнула, дрожащими пальцами дотрагиваясь до лба. Прошло уже три года с момента смерти сестры, но события давно прошедших дней вновь врывались в ее мысли, заставляя вновь и вновь переживать во снах ту аварию.
- М-мария, - произнесла она тихо, после прокашлялась, и двинувшись в сторону и находя пальцами кнопку, что была закреплена на тумбе, незамедлительно надавила.
После нескольких минут ожиданий, женщина услышала топот и миловидный голос рядом:
- Да, хозяйка?
Поднявшись на локтях, Анна откинула одеяло в сторону и опустила ноги, почувствовав под ступнями мягкость расстеленного по полу ковра.
- Он... - она выдержала паузу, на мгновение задумавшись о том, имеет ли вообще право спрашивать о нем, - уже ушел?
Домработница и по совместительству присматривающая за этой женщиной девушка с волосами цвета песка, собранными в аккуратный пучок, быстро нагнулась, помогая надеть на босые ноги тапки.
- Да, господин ушел в компанию еще рано утром в шесть часов.
Разочарование трепетало томящую в груди истину, которую всякий раз приходилось преобразовывать в отрицание. Но глубоко внутри она все же тлела себя надеждой, что после пробуждения сможет - не коснуться, не увидеть, - но хотя бы услышать его голос. Анна невольно вздрогнула. Подкравшаяся из неоткуда чувство тоски пробудило в ней жадного до безобразия человека. О чем она только думает?
- Ясно, - вздох. - А сейчас сколько времени?
- Без десяти двенадцать.
Брови женщины приподнялись в удивлении. Неужели она проспала столько? Почему никто ее не разбудил? Видимо последний вопрос Анна произнесла уже вслух, так как работница дома немного неуверенно ответила:
- Господин приказал, чтобы мы не беспокоили вас.
Немного озадачившись услышанным, Анна прикусила губу. Именно, он всего-навсего проявляет заботу к несчастной женщине.
- Ладно, помоги, пожалуйста, переодеться.
Как только та выпрямилась, служанка подхватила ее под локоть...
Тот несчастный случай отобрал у нее не только старшую сестру, но и зрение. Иногда она спрашивает себя: какой исход ждал бы их, не попроси тогда сестру прогуляться по городу, сходить по магазинам, в кино, как в подростковые времена, когда еще учились в школе и в университете, когда они были... семьей, и могли рассчитывать только на самих себя? Тогда она сейчас была бы здесь, вместо нее. Здоровая, полна оптимизма, улыбающаяся и счастливая со своим мужем. И, наверное, родила бы и с материнской нежностью воспитывала бы дочку или мальчика. Может, обеих. Что это? Ошибка системы? Нет. Это ошибка жизни. Почему должна была выжить та, которая хотела исчезнуть, кануть в небытие и для которой мир уже на следующий день после аварии стал для нее сколь омерзительным, столь и пугающим? Почему же не имела право на существование - другая? Старшая, которая всегда заботилась и оберегала младшую.
Слишком рана им пришлось повзрослеть. Слишком рано им довелось вкусить плод горести и отчаяния. Мать в раннем возрасте бросила их и сбежала от мужа алкоголика, а он в свою очередь сдал их в детский дом. И вскоре скончался от тяжелой болезни.
Многое не забыть и многое невозможно простить. Особенно, родных. Им неведом ад, с которым приходилось все время сталкиваться, чтобы хоть немного доказать другим и свою принадлежность к обществу.
Одинокая слеза скатилась по щеке. Мария перестала заправлять кровать, взглянув на женщину через зеркало.
- Хозяйка?
Анна спешно отложила на комод расческу, пальцами старательно стирая с лица следы нахлынувших воспоминаний.
- Нет, ничего. И, пожалуйста, Мария не зови меня больше хозяйкой. Твоей хозяйкой была Лиза, и она всегда ею и останется.
*&*
Постепенно, но уверенно благодаря окружающим людям за эти три не легких года Анна как-то приспособилась к своей среде: научилась считывать шаги до ступенек и обратно, внимательно прислушиваться к тем или иным звукам, и занимать себя различными делами, которые не стали бы обременительными для других. И в данный момент, вместе с Марией приготовив ужин до прихода хозяина дома, она сидела на кожаном диване, и училась читать книгу, пальцами проводя по выпуклым точкам на ней. Освежитель распрыскивал по воздухе приятный аромат цветущего дерева с нотками нежнейшей сирени. Где-то на втором этаже захлопнулась дверь. Кто-то сильно выругался, после громкого треска об пол. Это на кухне. Мария, наверное, снова разбила тарелку или чашку. Между тем, цифровые, настольные часы сообщили о шести вечера. Казалось, никто и ничто не может омрачить царящее вокруг умиротворение.
Вдруг раздался грохот открывающихся дверей и голос дворецкого:
- Добро пожаловать домой, господин.
Закрыв книгу, женщина поспешно отложила ее на рядом стоящий стеклянный столик и встала, сделав несколько небольших шагов вперед, при этом все время разводя руками, чтобы случайно не споткнуться обо что-то или не столкнуть ценные вещи.
- Пришел?
Она улыбнулась. Приятное тепло разливалось по телу, уничтожая то смятение, что гложило ее часами ранее. Он тот, который вытащил ее из болота отчаяния. После аварии она осталась без крова. С работы ее, естественно, уволили. Дом, который был взят в ипотеку вместе с залогом на старый родительский дом в деревне и машиной обратно возвращены в банк. А еще в свое время, по своей же глупости, по прихоти бывшего мужа брала деньги в долг, и в день, когда ее буквально вышвырнули на улицу, кредиторы нашли, потребовали свои деньги, но толком ничего не добившись от калеки, жестоко избили так, что ей пришлось снова лечь в больницу на долгий срок со множественными ушибами, ссадинами и пара сломанных ребер. И уже там муж сестры, оплатив расходы за лечения, а спустя некоторое время избавив ее от всех долгов, предложил ей переехать к нему. После нескольких дней долгих раздумий и сомнений, она все же согласилась, ибо действительно ей некуда было идти и не на кого опереться, а новый мир все шире раскрывал свои двери, внушая лишь страх. Но Анна понимала, что жизнь в этом доме не может длиться вечно и рано или поздно придется уйти. Особенно, когда внезапно приходит пугающая правда, которая вынуждает ее испытывать к себе лишь отвращение.
Улыбка в миг сошла с лица. Вместо привычного "Да" или "Что ты тут делаешь?" он молчал. И это ее начало немного беспокоить и даже пугать.
- Денис, что-то случилось?
Дворецкий учтиво чуть склонил голову, принимая из рук пришедшего "гостя" пиджак. Грубые пальцы сомкнулись на галстуке и чуть его ослабили, а голубые глаза уставились на объект, который никогда не должен исчезать, даже если весь его мир канет в небытие.
И опять тишина. Женщина прищурилась, пытаясь настроить слух хоть на какие-либо звуки, которые хотя бы намекнули на то, что ей не послышалось недавнее обращение управителя к хозяину дома. Сделав еще пару неуверенных шагов в ту сторону, откуда недавно раздался грохот тяжелых дверей, замерла и повернула голову на отдаляющиеся от нее человеческие шаги.
- Денис...
Анна вздрогнула, когда чьи-то сильные руки схватили ее за плечи и прижали к стене. А теплые губы, которые все еще хранили терпкий вкус алкоголя, впились в нее жестким поцелуем. Паника начала посылать по телу неприятный импульс, воссоздавая в голове ужасные, порой даже реальные картины. Она замычала, выставив кулаки вперед. И как ей уже не кажется, такие сопротивления перед сильным полом больше походили на простое похлопывание по груди. Тьма мешала бороться на равных с невидимым для ее глаз врагом или даже насильником, которого их шестидесятилетний управитель ошибочно принял за владельца этого особняка - хотя... не может быть, чтобы еще и охранники, которые были на тридцать лет моложе дедушки тоже страдали старческим маразмом. Тем не менее, мужская рука сместилась вниз, закрепившись на ее талии, а другая - легла на затылок. Пальцы ее двинулись вверх и остановились на ручных часах, которых он всегда носит на правом запястье, и запах его парфюма смешавшийся со спиртным, заставил придти к выводу, что стоящий перед ней человек вовсе не незнакомец. Чужой язык задвинул ее губы прежде, чем она успела понять, что начала поддаваться этому порыву.
- Нет!
Женщина оторвала от себя мужчину, но так и не оттолкнула - то ли недостаточно силы, то ли из-за нежелания.
- Т-так нельзя, - она все же не смогла сохранить твердость в голосе, - это... это неправильно...
- Почему? - и он шептал ей, шептал прямо в ее уста, возвратив утерянную близость.
Но Анна аккуратно убрала его руки, плотно прижавшись и двинувшись по стене в сторону, словно волшебным образом за спиной могла появится дверь, по ту сторону которой она смогла бы найти опору, что не дала бы упасть на дно еще глубже.
- Лиза, она же...
Он сжал зубы.
- Но она мертва!
Не для кого не было секретом, что здесь прямо в гостиной разворачивалась настоящая драма, и потому, охваченные любопытством третье, а то и четвертые уши и глаза старательно выглядывали из-за стен, стараясь выловить из этого что-то новое и интересное. И они, кажется, поймали. Никогда им не доводилось видеть хозяина таким... сердитым. Обычно он спокойный и рассудительный. Немалоизвестный за свой строгий нрав.
Анна вздрогнула. Он злится и кричит, не забыв напомнить и без того известную ей истину, но время от времени упорно отвергаемую ею. Она... мертва. Единственно-родной человек, который был для нее всем сейчас лежит на холодной земле. От этого, ком еще сильнее начал давить на горло.
- До каких пор, - пальцы его скрылись в ее волосах, и он резко притянул ее к себе, заставив опрокинуть голову назад, - до каких пор мы будем жить прошлым?
Ее губы задрожали и уста ее чуть приоткрылись в попытке что-то вымолвить, но они обратно сомкнулись, после вновь двинулись:
- Прошу... не мучай меня.
Не мучать? Разве она сама себя не мучает, всеми силами цепляясь за призрака? Мужчина резко отпустил ее, и она медленно сползла по стене. Женщина вновь встрепенулась, когда вслед за быстро отдаляющимися шагами услышала громкий треск падения глиняных вместе с тем антикварных кувшинов об пол, сопровождаемый некоторыми короткими возгласами у домработниц.
Она ничтожество. Гниль, что забрав жизнь у родной сестры, теперь еще и присвоило то, что по праву принадлежало ей.
*&*
Анна положила в рот очередной кусок мяса. Вкус еды практически не ощущался, но она хотела хоть на что-то заострить внимание, чтобы только не думать о той грани, что была начертана недавно. Она не знала как себя вести и понимала, что ничего уже не будет как прежде. Ужин проходил в непривычной тишине, и женщина не могла избавится от мысли, что Денис, который сидел рядом, все время смотрел на нее, периодически переключаясь на свою тарелку. Эта гнетущая атмосфера расшатывала психику, заставив напряжение, словно ледяным сугробом, опустится на ее голые плечи, прикрытые лишь тонкой лямкой темного платья, плотно прилагающего к телу. Женщина звучно вздохнула, издав словно бы короткий жалобный стон, после резко выпрямила спину, слегка прокашлявшись.
- Если не хочешь есть, не заставляй себя.
От его внезапно прозвучавшего голоса стало еще хуже. Она надеялась, что он не заметит ее внутреннюю нестабильность и просто опустит ее чудное поведение без каких-либо комментариев, но наверное трудно было не видеть ее безостановочную попытку заглатывать досадное положение дел едой.
- Э... д-да, - женщина спешно отложила вилку, и стала ладонью медленно проводить по поверхности стола.
Увидев это движение рукой, мужчина взял ее худощавые пальцы... Анна сразу напряглась, вжавшись на стуле, и через секунду рука ее сомкнулась на тонкой ножке бокала.
- Спасибо, - выдохнула она, обеими руками крепко ухватившись за хрусталь, словно за самую нужную и спасательную вещь.
В одно часье их отношение из простой свояченицы и свояка переросло в то, чего она не может принять. Просто, потому что не имеет право. Если бы они встретились и были знакомы совсем при других обстоятельствах, она бы ухватилась за это счастье и никогда не отказалась бы и не отпустила.
Денис внимательно проследил за тем, как женщина делает еще один глоток алого вина. Разумно ли бороться за ее чувства, если она упорно пытается его отвергнуть? Пожалуй, стоит попробовать. Чуть погодя, невольно потянув руку, он коснулся ее кудрявых локонов, собранных и закреплённых резинкой на бок. Анна невольно дернулась, почувствовав нежность, что скользнула по щеке...
*&*
Он любил скорость. Эта страсть закрепилась у него в подростковые годы, когда отец его еще на первом курсе подарил старенький мерс, которого приходилось в свободное от учебы время собирать по запчастям. Для него не было ничего более свободнее, чем время от времени выбираясь из городской суеты, рассекать на машине большие километры по асфальтированной и будто бы проделанной под его предпочтение пустой дороге. Расползающийся по венам адреналин пробуждал в нем некого собственника, и он больше не думая о безопасности и правил, сильнее начал давить на педаль газа, чуть ли не доводя отметку на спидометре до максимума.
Денис нахмурился, крепко вцепившись руками за руль.
"Прошу... не мучай меня"
"Прости, но я не могу принять твои чувства. К-как я могу... как я могу все забыть. Нет, я не должна. Не имею на это право. Я... виновата перед Лизой, и всю жизнь буду расплачиваться за ее смерть"
Она не забыла, тем более не смерилась, по сей день разрывая себя на куски от чувства вины, и продолжая убеждать себя, что именно она убила старшую сестру. Ведь тогда за рулем была Анна. Какая она все-таки эгоистка. В той аварии если она потеряла сестру, то он - свою жену. Он любил Лизу и дорожил каждыми мгновениями прожитые с ней. После утраты, воспоминания о ней омрачали каждый его новый день, и эту боль несколько месяцев он пытался заглушить алкоголем, оставив дела компании доверенным лицам. Но постепенно то, что казалось давно исчезнувшим, вновь возвратилось в лице ее младшей сестры. Хоть и приходилось иногда бороться со шрамами...
- Госпожа, откройте!
Это случилось сразу после несколько месяцев спустя, когда Анна, очнувшись, не была готова к трагедии, что готовила ей эта жизнь, сотканная из правил и несправедливостей. Она вроде как дышала, но в то же время, была мертва, и казалось, смерть - самое лучшее, что мог бы приготовить ей этот бренный мир.
Большие двери приоткрылись и Денис, услышав крики, что доносились со второго этажа, всего в несколько шага преодолел спиральной формы лестницу.
- Что случилось?
Домработницы, столпившиеся возле ванной комнаты, перестали долбить дверь, с обеспокоенными видами уставившись на своего работодателя.
- Госпожа Анна находится там уже больше часа. Она не отвечает, и кажется заперлась изнутри.
Больше лишних объяснений не требовалось. Мужчина одним шагом вперед выломал ручку двери и резко распахнул ее. Девушки, которые не были готовы к обилию крови, что алой водой стекала через край ванны, истошно завопили, увидев несколько порезов на запястье лежащей женщины...
Те дни давно миновали, но раны, казалось бы, неизлечимые все равно томились в недрах незабытых воспоминаний.
"З-зачем, зачем ты меня спас?"
Разве смертью можно кого-то вернуть или исправить ошибки, или даже принести от этой бессмысленной жертвы кому-то счастье?
Шины протяжно завизжали, и Денис, проехав пешеходный переход, резко свернул в сторону, остановившись на парковочной части многоэтажной высотки. Шум дневного мегаполиса вновь начал окружать, напоминая, что уединение его продлилось всего два часа, и предстоит ему несколько деловых встреч, связанных со стройкой нового торгового объекта в центре города. И как напоминание об этом к нему чуть ли не летя приближался Вадим, который являлся его правой рукой и по совместительству лучшим другом. Мужчина вздохнул, отцепив пальцы от руля и откинувшись на спинку сиденья.
- Я, - произнес он тихо, когда дверь его черной машины открылась, - скучаю по ней.
- Что прости?
*&*
Анна наклонилась, осторожно коснувшись пальцами до бутонов роз, с которых источал настолько приятный аромат, что женщина улыбнулась, прижавшись носом к нежнейшему запаху. Сад располагался около особняка, вместив в себе небольшой фонтан, так же и бассейн с лазерной водой, что при лучах солнца сверкал, отражая само небо.
Она любила ухаживать за цветами, и ее слепота отнюдь не мешала ей нарисовать в голове, будто бы акварелью с самыми яркими, к тому же еще и редчайшими красками, две длинные кругообразные клумбы, приложенные по обе стороны мостовой, с разными видами и сортами "растениями". Их запах дурманил разум, помогая отогнать в сторону все то плохое, что могло бы тревожить сердце. Анна замерла, пальцами дотронувшись до своих губ.
"Все это тебе говорит чувство вины. Ведь если бы ты меня..."
"Не люблю. Я тебя не люблю..."
"Ложь..."
Да. Это ложь, что уверовала и ее, заставив позабыть истину. Но она будет отрицать. Будет, потому что так надо.
Женщина вздохнула и выпрямилась, услышав рядом голос управителя:
- Госпожа, к вам пришли.
- Ко мне?
Ни часто к ней ходили в гости. Можно сказать практически никогда. Детдомовские друзья давно пошли своими путями, и она больше не поддерживала с ними связь. За исключением подруги Евы, которая навряд ли стала бы просить "аудиенции" и дожидаться разрешения возле ворот, скорее, она бы по наглому ворвалась и кинулась бы в ее объятия.
- Хорошо, пусть захо...
- Анна...
Брови женщины в удивлении приподнялись. Она никогда не смела забывать этот голос, который еще со дня ее прихода в приют будто по записи уже сколько раз воспроизводился в голове, вынуждая ее накапливать в себе веру в то, что "она" однажды вернется и заберёт их.
- ...девочка моя!
Цоканье каблуков становилось громче, и Анна невольно сделала шаг назад, но мгновение спустя почувствовала, как руки, которые когда-то - как ей казалось раньше - могли согреть в холодные зимние ночи, резко обхватили ее за колени.
- Прости, прости свою глупую мать.
- Ма...
*&*
- Ты так повзрослела. Как твои дела? Хорошо ты поживаешь? И почему ты такая худая? Тебя здесь не кормят?
Подобные вопросы стали бы для нее самыми светлыми и бесценными, если бы она услышала их двадцать два года назад. Анна аккуратно вырвала ладони из пухлых и мягких пальцев, и отодвинулась на скамейке немного дальше, создав при этом между "гостьей" небольшое расстояние.
- Зачем ты здесь?
Много воды утекло с тех самых пор, когда мать одним морозным вечером решила уйти и, перечеркивая прошлое и все, что с ней связано, без каких-либо лишних сожалений, так просто оставить их. В ее памяти - хоть тогда ей было всего шесть лет - хорошо сохранился ее взгляд полный злости и ненависти, когда будучи она неразумным дитём, схватила ручкам ее за пальто. Ее всегда поражали истории - одинаковые, но по-своему нелепые - от знакомых друзей из приюта. Их рассказы заставляли задумываться о человеческом лицемерии, о том, что только они могут допускать мысль, что, разбив однажды вещь и выбросив, и уже через некоторое время подобрав и склеив, можно вернуть ей первозданный вид. Родители только и делают, что, вскрыв старые раны, вместо них опечатывают новые.
- Я знаю, что ты не можешь простить меня. И ты имеешь на это право...
- Ближе к делу, - в нетерпении резко перебила Анна.
Навряд ли блудная мать спустя столько времени решила разыскать дочь только потому, что "вдруг" осознала свои ошибки.
Убрав за ухо коротко-стриженные вишнёвого цвета волосы, "гостя" резко вздохнула, перестав теребить пальцами кружевной платок, и подняла голову, изучающе пройдясь по лицу своей дочери. Ее карие глаза были устремлены куда-то вдаль, в неизвестность, с которой она живет вот уже наверное... три года? И она до сих пор не избавилась от привычки покусывать свои пухлые губы, когда нервничала или когда ей что-то не нравилось. После, чуть закатив глаза, отметила шикарный двухэтажный особняк, который поражал масштабами и роскошью. Пройдя вперед через двухстворчатые ворота, можно было увидеть между небольшими фасадами и античными колоннами массивные деревянные двери, открыв которых можно, наверное, застыть от не менее богатого интерьера внутри.
- Видишь ли, - Анна фыркнула - ну как же без этого, - моя семья сейчас переживает не лучшие времена...
Да, вроде она слышала, что эта дама после побега из дома благополучно вышла замуж за мужчину, который владел небольшой кофейней на окраине города. Вдобавок, воспитала и вырастила троих его детей. В отличие от Лизы и Анны они наверняка получили всю ту ласку и заботу, которые были для них чужды. Анна крепко вцепилась за ткань своего платья цвета янтарного камня.
- Поэтому не могла бы ты одолжить мне денег.
Она все же озвучила. Озвучила то, что она и без вышесказанной фальши догадывалась.
- Уходи.
Анна резко встала и всхлипнула, с трудом проглотив застрявший ком в горле. Бушевавшее внутри негодование окончательно испепелило то, что называлось верой. Вера в то, что она наконец обрела свою мать.
- Анна, прошу.
- К-как, - она уже не была в состоянии контролировать свои эмоции, чувствуя, как все, что копилось многие годы дало трещину, стремясь вот-вот прорваться через обиду и боль, - как ты можешь просить о таком? Ты... ты...
- Послушай...
- Ты бросила нас! Меня и Лизу! Ты бросила нас умирать!
Только пусть она не смеет говорить в свое оправдание, что не знала, на кого она доверила своих детей, которым на тот момент было всего шесть и десять лет. Она помнила - даже лучше, чем того хотела бы - как часто убегала из дома в поисках еды или мамы, и как Лиза - не побоясь отморозить ноги на холоде - отчаянно искала и находила, и как клятвенное слово всегда повторяла, что все образуется.
"Нет Лиза, все не образуется. Этот мир всегда отвергал нас, и мы все время пытались ухватиться за него, зная, что он никогда нас не примет".
Анна быстро двинулась с места, но неуклюжа упала на фасадную плитку. Она задыхалась, задыхалась в своей тьме... Мать сразу вскочила со скамейки, но ничего существенного не предприняла, в то время как к лежащей женщине сразу прибежала Мария, а другая домработница, схватив за локоть гостьи, попросила уйти.
- Не трогай меня! - мерзкая маска наконец была сброшена, обнажая истинное лицо человека, который так старался казаться заботливой матерью. - Как ты можешь быть такой жестокой? Разве я о многом прошу? Неужели, так трудно помочь своей родной матери? Да, может тебе и Лизе было не легко, но сейчас только посмотри в каком шикарном доме ты живешь и...
- У-уходи, - лучше бы она и дальше жила с мыслями, что мать давно мертва. - Убирайся!
- Я уйду, но знай, что я еще вернусь.
Гордо зацокав каблуками, женщина двинулась к выходу, но остановилась, увидев возле широко распахнутых ворот мужчину, и судя по его дорогому костюму, он и есть владелец этого поместья.
- Идемте, - кивнул Денис.
*&*
- Это, - мать Анны немного замялась, с какой-то неуверенностью из под лба взглянув на впереди сидящего мужчину. Почему-то в этом человеке чувствовалась власть, и она впервые, наверное, почувствовала себя уязвимой - хотя, за такие мысли надо было бы как следует себя ущипнуть, ведь как-никак этот юноша намного младше нее.
Назначив встречу уже на завтрашний день в одном из кафе, который так же являлся одним из его объектов, и позаботившись о том, чтобы никто из посетителей и работников не беспокоили до тех пор, пока он ведет переговоры, Денис поставил чашку обратно на тарелку.
- Перейдем сразу к делу.
Стоящий возле него Вадим поставил на стол черный кейс и открыл его. Женщина чуть ли не легла с сердечным приступом, увидев содержимое.
- Здесь десять миллионов...
- Д...д...д...десять миллионов?
На такую сумму она не рассчитывала. Даже представить не могла. А ведь она хотела попросить у Анны всего-то пятьсот тысяч.
- Вы возьмёте эти деньги и обещаете, что никогда больше не будете встречаться с Анной.
Может, это и подло с его стороны лишать Анны хоть и такой, но все же матери, однако, как он уже успел заметить, эта безрадостная встреча после стольких лет разлуки не смогла принести ей желаемого счастья, тем более, он больше не мог видеть ее страдания. Мужчина нахмурился. Женщина на мгновение засомневалась, казалось бы, наконец, задумавшись о правильности своего выбора. После она все же взяла, закрыв кейс и сомкнув пальцы на его ручке.
- Хорошо, - она просто будет думать, что это "калым", традиционный выкуп за невесту как в восточных странах.
Она уже пала, и нет ничего плохого, чтобы пасть еще глубже.
- Я ведь могу рассчитывать на вас?
Женщина остановилась и, сделав полуоборот головы, уставилась в голубые глаза. Ей показалось или все же здесь скользнула угроза? Словно вслед за нарушением слова последует мера, о которой ей знать не положено. Ведь он все же имел власть, и за столь короткое время уже мог раздобыть некоторую информацию, связанную с ее неприятным прошлым.
- Да...
*&*
Деревянная дверь медленно приоткрылась, позволяя свету от внешнего коридора ярко потянутся внутрь комнаты и лечь на кровать. Анна, услышав шаги, которые к ней приблизились, и почувствовав, как матрац лег под тяжесть человеческого тела, не спеша села.
- Как ты?
- Все хорошо, спасибо, - выдержав паузу, прежде чем ответить, женщина вздохнула, - прости, что доставляю тебе столько проблем.
Ее мать вернется. Если не сегодня, то завтра. Кажется, пришло время... Анна прикусила губу. Выбор с ее стороны был сделан, и он не подлежал изменению. Завтра жизнь у нее будет строится в другом месте и с другими людьми. Главное - еще дальше от него. Он сделал для нее больше, чем она того заслужила. Но теперь она не хотела бы, чтобы еще и мать легла на его плечи тяжелым бременем. Он заслуживает более спокойной и размеренной жизни с более достойной и здоровой девушкой. Это было только ее прошлое, и только ей нести его. Решение несло в себе пользу для них обеих, но так почему тогда выплаканные слезы придавливали сердце, словно тяжелым камнем?
Женщина вздрогнула, когда почувствовала, как сильные руки крепко сомкнулись на ее талии, и как голова прижалась к ее груди. Пальцы ее сразу потянулись к его рукам, и Анна удивленно отметила, что он даже не переоделся.
- Денис...
- Прошу не отталкивай меня. Хотя бы сегодня. Хотя бы в эту ночь.
Как она может оттолкнуть его, когда всей своей грязной душой желала этих объятий.
Анна промолчала, но и не отстранилась. Перекатившись набок, она согнула колени и нежно обняла мужчину за голову. Денис закрыл глаза, будто из далека услышав, как Анна всхлипнула.
Два незнакомца. Две потерянные души, которых объединяла общая трагедия. Один - не хотел больше жить воспоминаниями, другая - ненавидела себя за предательство. Они оба знали, что эти запретные чувства не могли иметь никакого будущего...
*&*
Денис немного прокрутил в руке столовый нож, взглянув на то место, где еще полгода назад сидела Анна. Она ушла. И он по просьбе ее же самой, оставленное в маленькой бумажке со словами "Спасибо тебе за все. И прошу, не ищи меня. Будь счастлив" не стал искать ее, приняв ее выбор, который не приносил пользы ни ей и ни ему. Почему же нужно все так усложнять? Неужели так трудно... Мужчина вздохнул, отодвинув в сторону нетронутую тарелку, и откинулся на спинку стула. Каждые воспоминания о ней, места, на которые она ходила, вещи, к которым она прикасалась вынуждали образы ее блуждать по такому большому, но одинокому дому. Ему не хватало ее запаха, ее голоса... Он был на пределе...
Морщинистая рука потянула пакет с яблоками, и длинные пальцы сомкнулись на ручке полиэтилена. Анна улыбнулась и, поблагодарив за фрукт, раздвинула складную палку. Этот маленький городок имел несколько многоэтажек с коммуналками, на одной из которой она и жила. Здешний рынок вмешал в себе несколько торговых точек, предназначенных только для коренных жителей. Цены на продукты были более чем приемлемыми. Хоть и приходилось слышать от некоторых, живущих от зарплаты до зарплаты, какие здесь стоимости заоблачные. Женщина вздохнула. Ей пришлось приложить не мало волевой силы, чтобы наконец решится переступить за пределы особняка, и обещать себе больше никогда не оглядываться и идти только вперед. Да, она приняла такое решение. Ведь это был единственный и правильный выбор. Но не было ни дня, чтобы она не вспоминала его...
Кто-то явно торопился, и чуть ли не сбив ее с ног, задел за плечо. Анна невольно разжала пальцы и пакет выпал из руки. Человек невежливо бросил "извините" и женщина сразу присела. Вроде у них хорошее зрение, так почему тогда идут по большим улицам, словно окончательно ослепшими. Женщина заострила слух, когда услышала шаги и шелест пакета, после выпрямилась, вытянув вперед ладонь. Добрый прохожий, который собрал для нее упавшие яблоки, сжал ее за запястье. Анна вздрогнула, спешно вырывая руку от цепких пальцев. Почему же он... когда уже...
- Анна...
- Нет! Нет, - женщина резко повернулась к нему спиной, сделала шаг потом другой, и остановилась. - Зачем? Зачем тебе слепая? Ты ведь можешь найти себе другую. Более здоровую и добрую.
- Давай вернемся, - а он был как всегда непоколебим в своем решении.
- Я ведь... я ведь только и умею, что приносить неприятности. Я... я решила жить в тени своей сестры, но... - Анна почувствовала, как пальцы ее легли на мужскую ладонь, - жизнь здесь вдали от тебя уничтожала меня еще сильнее.
И ему пришлось ждать целых три года, чтобы услышать так тщательно-скрываемую ею истину. Денис резко притянул женщину к себе, и та, не растерявшись, кинулась в его объятия, крепко обхватив того за шею.